Текст книги "ЧАПАЕВ — ЧАПАЕВ"

Автор книги: Виктор Тихомиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

За такого неуча, Чапаев, с его развитием и талантом везде сойти мог. А как только он сможет заговорить, так и потянется к нему угнетенный народ. С народом же заодно, Чапаев способен бороться в любом месте, хоть бы даже и на другой планете – Луне.

73

– У меня, Кузюткина, уже есть медаль, как видишь. Мне славы достаточно, – делал внушение вожатый пионерке по дороге к отделению. – Ты не спорь со мной лучше, а слушай. Скажем там, что нашла ты случайно клад, когда копала мальчишкам червей для рыбалки и мне тотчас доложила. Тем более, оно фактически так и было. Повезет, так и прославишься. Не умничай только особо-то, у нас этого не одобряют.

У отделения их уже дожидался вызванный Пашей сотрудник музея в роговых очках и с подержанным кожаным портфелем, украшенным скошенной медной табличкой, содержавшей какую-то благодарственную надпись. В его присутствии клад был сдан и принят на хранение, подписаны какие-то бумаги с печатями.

Кузюткиной лично пожал руку новый, круглый, как колобок начальник и твердо обещал находчивую школьницу наградить.

Музейный сотрудник был очень удивлен монетам и тоже высказал научное предположение, что они начищены мелом или какой-то химией.

…

Награда и вправду нашла пионерку осенью. Посреди урока в класс вдруг вломилась целая делегация, оборвав учительницу литературы на полуслове из Пушкина.

Во главе важно выступал человек в милицейской форме, за ним директор школы, завуч и председатель родительского комитета гражданка Комова.

Класс, громыхнув крышками парт, дружно поднялся. Милицейский чин, выждав паузу, позвал к доске Кузюткину и, произнеся краткую речь о неумирающих традициях пионеров-героев, вручил ей под аплодисменты собравшихся почетную грамоту.

Учительница литературы шагнула к отличившейся девочке, поправила ей галстук и поцеловала в щеку. В тот же миг и гражданка Комова набросилась на Кузюткину, чтобы покрыть поцелуями обе ее щеки, и делала это так долго и бурно, что ее пришлось тактично оттаскивать от девочки за локти.

Грамота размещалась в рамочке под стеклом и изображала орнамент из геральдических знаков, герба СССР, красных знамен с кистями, расположенных наклонно и различных завитков. Посередине же была надпись, сделанная от руки чернилами и гласившая, что, мол, Кузюткина тоже почти что, как пионер-герой, удостаивается… и так далее.

– Похлопаем Кузюткиной! – скомандовал директор, и первый сдвинул ладоши. С потолка некстати просыпалась известка. Все принялись горячо аплодировать.

Тут и звонок прозвенел, слившись с аплодисментами. Тогда все дети повскакали со своих мест и бросились к своей подруге, чтобы разорвать ее на части от любопытства.

Пионерка смущенно заслонилась грамотой от одноклассников, но грамоту вырвали, пустили по рукам, а саму ее облепили своими телами и засыпали вопросами, которые же были и ответами, так что Кузюткиной оставалось лишь смущенно кивать головой, подобно китайской слонихе из фарфора.

О каких-либо процентах от клада или другой премии ни разу речи не зашло и даже во всю остальную жизнь героев не упоминалось никогда о подобных случаях, кроме как в вышедшем через много лет кинофильме «Бриллиантовая рука», где один жулик как раз такую премию получил и, с его слов, по совету друзей, купил на нее последнюю модель «москвича».

74

Арестованная Раиса сразу во всем покаялась и во всем шла навстречу следствию. Да и следствие в виде полковника с седыми висками Пронина тоже шло ей навстречу. Полковник как-то даже через чур быстро стал перебивать Раису в момент показаний, и все чаще сам принимался с охотой рассказывать ей о себе. Рая еще подумала, что это такие современные методы следствия. Он даже нашел возможным продемонстрировать подследственной свою мускулатуру, шевеля то и дело плечевым поясом, и неназойливо прихвастнул, что физкультурой, мол, занимается регулярно.

– Вы это не к тому ли, что собираетесь меня истязать? – удивленно и несколько испуганно осведомилась женщина-ученый, – но я вам и так все от чистого сердца рассказываю и все что хотите подпишу!

– Ну это вы уж напрасно! – отшатнулся полковник в смущении и покраснел, – с этим у нас давно покончено! Эти мрачные времена далеко позади. Просто, вы – красивая женщина, и я…, мне тоже захотелось продемонстрировать вам…, рекомендоваться, так сказать, – засуетился он в замешательстве. – Словом, вы ведь советский человек, как и я. К тому же из института поступили на вас необычайно положительные характеристики. Необычайно! – значительно поднял он брови, наклонившись одновременно к столу.

Начальство Раисы было конечно изумлено произошедшей с ней криминальной историей. Но все это случилось в свободное, нерабочее время, а на работе от нее одна только польза выходила. Раиса Шторм даже ни разу не проиграла Социалистического соревнования, что отмечено было специальным нагрудным знаком. И «первый отдел», не ко сну он будь помянут, не имел к Рае никаких претензий по политической линии, ведь от сотрудничества с ним она никогда не отказывалась.

Словом, майор Пронин проникся к Рае несколько большей симпатией, чем сам ожидал от себя, но все же далеко не настолько, чтоб просто взять да и отпустить красавицу.

– Нет уж, – размышлял следователь, – этого, положим, и я не могу, и она пока еще ничем не заслужила.

Пронин повторно, со вниманием изучил ее дело и решил что «замять» его стоит, но плавно и лишь отчасти.

Разработанный Раисой рубль, как известно, уже понравился на самом высоком уровне, запущен был в оборот и начал свое хождение в народе официально, на всю катушку.

Дело наполовину было действительно замято. Но в тюремное заключение, на небольшой воспитательный срок, она все же была помещена.

Раиса примирилась с судьбой и даже наметила план ученых изысканий, которыми надеялась заняться в условиях заключения. К случаю, она припомнила множество аналогичных примеров с другими более знаменитыми учеными, тоже волею судеб угодившими за решетку и сумевшими даже там продвигать науку.

Семен Ворон во время следствия ни разу не дал о себе знать, и Рая не решалась ему писать из-за угрызений совести, да и не знала толком – куда?

События, происходившие на вечеринке так поразили женщину, что она временно отказывалась обдумывать их и вспоминать, для сбережения неповрежденным рассудка. Раиса поняла только, отчасти как ученый, что вообще, любые события, как бы существуют уже в окружающей природе, еще до того, как произойдут, в виде готовых энергетических пучков или полей. Но если их неосторожно коснуться, они могут разрастись, раскрутиться с бешеной силой, как шаровые молнии или ядерные реакции, да и разорвать все вокруг, покой весь нарушить, так что потом и причины будут совершенно не важны и отыскать их будет нельзя.

Именно это соображение она и собиралась обдумать хорошенько в заключении, применительно ко всей науке и химии конечно. Но это в том случае, если удастся сберечь силы на лесоповале, о котором она была уже наслышана от товарищей по камере предварительного заключения.

Семена Ворона Рая не судила, она легко представляла себе, на сколько поражен был утонченный артист, которого из-за нее угораздило вкапаться в эпицентр всей этой вакханалии. Она жалела его и не отрицала своей вины: он ведь хотел уклониться от праздника, а она не позволила, настояла на своем. Поэтому Рая ничего не ждала от Семена, и ничего не испытывала кроме огорчения и раскаянья.

Зато Макаревич, ничего не боясь, навещал ее регулярно. Выхлопотал характеристики и ходатайства у руководства, таскал передачи, тратя личные мелкие заработки на продукты, содержащие максимум витаминов.

Пытался он и завязать знакомство с майором Прониным, для чего даже выследил его на улице. Но тот сразу проявил столь негативное отношение к рок-н-роллу, что продолжать знакомство было бы выше юношеских моральных сил.

Само собой, к передачам прилагались пылкие и многословные записки, не без поэтических строк в содержании. Строки эти, пожалуй, были через чур смелы, содержали новые иностранные словечки, и совершенно не назначались к печати. Можно сказать, они были нахальны, как, например такие:

Как паруса америковиспутччевы,

Ничего не смысля в сексе тантрическом.

Мои штаны делаются вспучены

При виде Вас у сада зоологического!

Женское сердце не камень, так что Рая вскоре довольно часто стала ловить себя на мыслях о юном сослуживце.

…

Настал момент, когда ее в закрытом автомобиле доставили к месту заключения, вернее к огромным воротам, имевшим бесконечное продолжение в виде глухого забора, за которым находилось это зловещее место. Вокруг простиралось открытая местность, и проселочная дорога упиралась прямо в эти металлические ворота.

Когда Раю высадили из машины двое милиционеров, страдавших от жары и поэтому не особенно злых, створки ворот гостеприимно приоткрылись, и навстречу вышел бодрый гражданин средних лет, с коротким седым ежиком на голове. Вслед ему махал носовым платком пожилой майор, и из некоторых зарешеченных окон находившегося за забором здания тоже показались машущие прощально руки.

Рая встретилась с веселыми глазами незнакомца, и ей показалось, что она уже видела этот нахальный, гипнотический взгляд прежде, в другой жизни.

– Может это киноактер? – подумала она, и сердце ее сжалось.

В момент, когда сжалось трепетное сердце Раисы, мужчина выудил из кармана крупную монету и подбросил ее вверх так ловко, что та, вертясь, унеслась к небу, там немного побыла, замедляя вращение, а после вернулась назад, ловко угодив прямо в глазницу веселого гражданина. Мужчина шагнул в сторону открывшейся перед ним свободы, и монета ярко сверкнув на солнце, пустила ослепительного солнечного зайца в глаза женщине.

В тот же миг Раиса поняла, что это рубль с Менделеевым, и что гражданин, не кто иной, как бывший ее учитель химии Сидор Сидорович.

Сердце рванулось из ее груди с новым и сильным чувством, но позади уже лязгали запираемые засовы. Мужчины в пыльной фиолетовой форме несильно, но настойчиво подталкивали ее тычками со спины прямо в рвущееся из груди сердце к новой неизвестной жизни.

75

Добраться до Китая такой личности, как Чапаев не представляло труда. Как раскаленный нож масло, прорезал он путь через всю страну, перемежая железнодорожный транспорт гужевым, а более всего двигаясь по бездорожью обыкновенным пешедралом. Так и вышел он вскоре к Китайской границе.

Когда с высокой сопки, Василий рассмотрел извивающуюся змеей пограничную реку с редкими островками на зеркальной глади воды, а оглянувшись назад, увидал безграничные просторы Родины, сердце его сжалось. Оставленная где-то там Матрена, вдруг вспомнилась так ярко, что чуть было не передумал Чапаев переходить рубеж, а вновь захотел сперва ее отыскать, но опомнился, взял себя в руки.

– Матрена, коли верить, что всем заправляют небеса, сама тоже может там очутиться, в Китае, – помечтал он в утешение, – ведь шарик-то земной – маленький и крутится. Явилась же она в дивизию, мне на глаза, в какой-то момент неведомо откуда, почему бы и там ей не оказаться? – рассматривал он расстилающуюся у его ног огромную территорию. По слухам, она до отказа населена была угнетенными массами темных трудящихся.

– Их жилищ и самих их не видать что-то совсем, по мелкости. Видно за природными формами и растительностью попрятались. Но они есть, копошатся там в разных своих местах, – с теплом в душе представлял Василий, всматриваясь в отдаленья. – Кто об них позаботится, постоит за бедных? Кому они нужны? – думал бывший красный комдив. – Их ведь все обижают только, и никто не помогает в труде. Они, может, ждут и спать не ложатся без того, чтоб не помечтать о нем – народном заступнике, который освободит их от злодейского ярма, волю даст. А пока хотят, чтобы он хоть во сне им привиделся разок, в утешение. Я и должен стать им! – твердо решил Василий.

Чапаев еще и еще вглядывался в сопредельную территорию, и взгляд его достигал таких отдалений, которые не подвластны зрению обыкновенного человека.

Можно было двинуться прямо, через реку, между двух голубоватых сопок, поросших кривыми сосенками; можно было забрать гораздо левее, поскольку там светилась какая-то красная гора или, наоборот, устремиться категорически вправо, в сторону непроходимого бурелома и болот.

Чапаев стоял на распутье, в неподвижности уже давно. Глядя из-под ладони вдаль, он старался почувствовать, распознать особо сильный или отчетливый зов судьбы, чтоб не совершить ошибки в выборе, прежде чем сделать первый шаг ей навстречу.

И вот там, в самом дальнем далеке, показался ему на миг тянущийся к небу дымок.