Текст книги "Человек рождается дважды. Книга 3"
Автор книги: Виктор Вяткин
Жанр:
Прочая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 12
С горного участка «Заросший» Колосов завернул в политотдел. Секретарь управления передал, что Его просил зайти Желнин. «Заросший» был небольшим участком прииска Чкалова. Летом несколько шурфов на этом ключе/ показали хорошее золото, зарезали две шахты, но россыпь оказалась незначительной, и прииск мало интересовался Его судьбой. Начальник управления предложил Колосову принять участок и вести работы силами мастерских. Это было разумно, участок рядом с посёлком. Юрий подумал и согласился. По первому снегу проложили временную дорогу. Построили для основных рабочих барак, а вспомогательные бригады возили из мастерских. Дело быстро выправилось.
Желнин что-то писал за столом в тени настольной лампы. Юрий поздоровался и сел, спросив о причине вызова.
– Какие причины? Поговорить, поглядеть друг на друга, узнать о настроениях. Давно не встречались. Таков мой долг. Ну как на участке? Как семья? А ведь пора, пора привести свою супружницу. А то знаете, всякие разговорчики.
– Каждый находится там, где считает для себя полезным. А о каких-либо разговорчиках пока ничего не слышал.
– Конечно-конечно, прежде всего долг, – засмеялся Желнин, – Но мы, мужчины, люди живые, а? Вот ты кровь с молоком. Подвернётся там какая-нибудь смазливенькая Оринка, Маринка, и поплыл по грязи коммунист. Пропал работник. Знаете…
– Нет, не знаю, – оборвал Его Колосов. – Давайте прямо, Есть ли у вас основания для такого разговора?
– Ну зачем же так официально. Я ведь просто предостеречь тебя хочу по-дружески.
Юрий понял, что кто-то информирует Желнина о Его отношении к Белоглазову и Марине. Может и верно, он заходил в лабораторию чаще, чем следовало бы. Но при чём тут Марина?
Звякнул телефон. Желнин оборвал разговор и схватился за трубку.
– Авдейкин?.. А-аа, старый друг, ну здравствуй! Как у тебя? Говоришь, тоже ушёл? Пора, давно пора. Кто с головой, давно это сделал! Кто? Ну хотя бы Зорин. Да-да, подальше в тыл… Ты инженер и быстро двинешься по другой дорожке!.. Был разговор, был! Начальником поисковой партии, а там подтолкнём. Не беспокойся, не застрянешь, Есть кому подтолкнуть… Значит, договорились? Тогда заезжай по пути. Ну, будь здоров, жду.
Он повесил трубку.
– Друзья не намекают, а Если что Есть, говорят прямо. Вы имели в виду Лаврову? – наблюдая за Желниным, спросил Колосов. – Марину я знаю давно, отношусь к ней заботливо, и всё. Может быть, вы укажете на что-нибудь порочащее. Я слушаю.
– Дорогой мой, да что я за тобой, слежу что ли? Слушок я считаю достаточным для разговора. Мой долг, так сказать, обязывает. – Он примирительно заулыбался. – Эта беседа для профилактики и между нами. Будь осторожен. – Желнин встал и проводил Колосова до приёмной.
В конторе мастерских никого уже не было. Юрий прошёл в кабинет. Чего он хочет? Что за сплетни? Видимо, Валюше не следует медлить с переводом сюда.
=– Не коленками, а руками. Руками держать надо. Вот так! – Белоглазов оттеснил шахтёра, подхватил тачку, стряхнул породу и, нагнувшись под нависшей кровлей шахты, легко откатил Её к коробу скипа. – Понял?
– Вот же чёрт очкастый. И не подумаешь, – восхитился шахтёр. – А помнишь, как тебя овчарка-то. Я-то думал, ты совсем того, а вон ты какой.
– Ты не думай, а учись. Тут не силой, а сноровкой надо, – заметил Анатолий и, наладив откатку, прошёл в другой штрек.
– А-а, инженер. Опять что-нибудь не так? – встретил Его бурильщик.
Белоглазов проверил крепление, послушал и переключил подачу.
– Да, не так. Инструмент заправлять надо. А ну, вынь.
Бурильщик покорно выключил рубильник, вынул бур.
– Кто заправлял? А где режущая кромка? Сменить надо. – Он взял другой бур, закрепил, включил рубильник. – Вот так и держи.
– И верно лучше, – почесал стриженую голову бурильщик.
– Вот то-то. – Белоглазов надел бушлат.
Анатолий делал всё быстро, умело, уверенно. Все Его указания выполнялись беспрекословно, хотя в шахту он приезжал раз-два в неделю, продолжая работать в лаборатории. Колосов не решался переводить Его на горные работы. Участок маленький, и неизвестно, кому передадут Его завтра.
– Э-эй!.. Инженер!.. Тебя в конторке начальник участка ждёт! – крикнул кто-то в ствол шахты.
В конторке жарко. Печь сердито гудит. Начальник участка, уже седой человек, придвинул к столу стул и вынул папку со сметами горных работ. Надо готовить план на следующий год.
– Посмотрите, Анатолий Дмитриевич. Если пойдёт, буду отправлять.
Белоглазов протёр стёкла очков, взял карандаш и быстро пробежал глазами по сводной таблице.
– Нет, не пойдёт. Кубометр песков должен быть дешевле на десять рублей.
– А откачка воды?
– Ерунда. Ключ перехватим канавой и выморозим. За зиму все пески должны быть подняты на-гора.
– А откатка? Россыпь тянется узкой полосой. – Начальник участка вынул карту с шурфовочными линиями.
– Вы что, намерены на тачках возить? – Белоглазов даже сбросил очки. – Скоро везде будут транспортёры. – Он просмотрел сметы, жирно подчеркнул несколько строк и положил карандаш. – Это надо переделать, и можно отсылать. – И, спохватившись, добавил тише – Впрочем, это ваше дело. Решайте.
– Если уж вы считаете… – Начальник шахты задумался.
– Бригада Безухова! Становись!
– Уже, – Анатолий вышел и сразу же затерялся в толпе серых бушлатов/ с белыми нашивками на шапках и спинах. И нет уже инженера, а только заключённый Береговых строгорежимных лагерей.
В лагерь приехали прозябшие, обмётанные снегом до глаз, да и неудивительно: всё время, пока конвой собирал бригады, пока Ехали в кузове, шёл снег. Люди разошлись по баракам, машина ушла. Где-то позванивают вёдрами, значит, привезли воду. За зоной захлёбываясь рычат овчарки: идут учения. Анатолий протёр очки, надел. Сейчас бы к печке, стакан горячего чаю да под одеяло. Но печь навернЯка Едва горит. Чай, как всегда, холодный, а под одеяло – после поверки.
В конторе лагеря открылась дверь. Выглянул, позёвывая, староста.
– Эй ты, дядя! Не Белоглазовым ли будешь?
– Я Белоглазов, а что? – остановился Анатолий.
– С обеда ищем. Иди, освобождайся.
Сразу стало жарко. Бежать нет сил. Не верится. Срок кончился давно, столько тЯнули. Пошёл тихо, чтобы успокоиться. А верно, что самые тяжёлые дии в лагере – это последние дни срока. Сколько беспокойных ночей, дум. Хорошо, что Есть Марина.
В конторе уже ждёт начальник режима.
– Что, прижился? Не тянет на волю? Говорил, не Езжай на участок.
Инспектор заполнял какие-то формы, карточки.
Не терпелось узнать, что он пишет, да не увидишь, рука привычно прикрывает строчки от посторонних глаз.
– Подпись вот тут, тут, тут!
Никогда не замечал, как трудно бывает расписываться.
– Можно снять? – Белоглазов потянул нашивку на шапке.
– Подожди, успеешь. Вот передам тебя спецкоменданту, тогда. – Начальник режима встал, надел шубу, шапку. – Идём.
Спецкомендатура находилась в конце посёлка. Скорей бы снять эти белые тряпки. Комендант был на месте.
Пожилой бородач бережно складывал только что полученный от него пропуск.
– Значит, каждую неделю на отметку?
– Да, и лично, – комендант поднял голову. – Ещё один? Ну, давай.
Начальник режима передал пакет, попросил расписаться на конверте и шепнул Белоглазову:
– Повезло тебе, инженер. Вместе с освобождением и наряд. Капал на тебя тут кто-то. На Индигирку, на рудник приказали закатать. А там смерть.
Когда дверь за ним закрылась, Анатолий робко присел на скамейку. Комендант что-то писал.
– Семейное положение? – вопрос был неожиданным.
Белоглазов оторопел. Что сказать? Ведь впереди вечная ссылка.
– Ваше семейное положение? – нетерпеливо повторил комендант.
– Женат, – послышался решительный голос. – Детей нет.
Марина? Уже узнала… Она подошла к Анатолию и провела ладонью по заросшей щеке.
– Дождалась наконец. Вот мой муж.
Комендант пожал плечами.
– Вот тут распишитесь, – поставил он карандашом птичку. – А это права и обязанности ссыльного. Ознакомьтесь и распишитесь.
Марина уже передавала коменданту запрос на Анатолия с прииска «Адыгалах».
– Направить Его вам так или иначе придётся. Откажете, сейчас сяду на машину – и в Магадан. Всё равно добьюсь. Будет приезжать отмечаться. Это разрешается.
– Но почему же не здесь? Как же я наблюдать буду? – уже сдаваясь, ворчал комендант.
Читая права и обязанности ссыльного, Анатолий наткнулся на строки: «Двадцать пять лет без суда/ за самовольную отлучку свыше двадцати пЯти километров от места приписки».
– А как же работать? Такая профессия…
Комендант понял.
– Ну что ж, дадим пропуск. Буду иногда заезжать. Дисциплина нужна, да ведь и мы люди. Езжайте, работайте. Если что, звоните и уладим, – Он стал заполнять удостоверение ссыльного поселенца.
Валя приехала на полуторке с узлами и чемоданами. Юрий поцеловал Её в щёку, открыл борт.
От здания управления доносились крики, шум, грохот. Там грузили на машины столы, диваны, шкафы, кипы бумаг. Стояло несколько автобусов – это сотрудники разъезжались по предприятиям. Чай-Урьинское управление закончило свою самостоятельную жизнь. Прииски поделили между Западом и Индигиркой.
Валя покосилась на двухэтажное здание управления и громко расхохоталась:
– Родной ты мой! Не огорчайся. Всё равно когда-то надо было переезжать. А без работы не останусь.
Пока внесли вещи, расставили, солнце снова утонуло за горизонтом. Юрий усадил Валю на диван и взялся переставлять буфет.
– Ну вот и свой дом. Я рада. – Она оглЯдела комнату. – Значит, и посёлок, и совхоз, и всё хозяйство передают тебе? Ну и хлопот будет.
– ПустЯки. – Юрий приподнял буфет и переставил в другой угол. – Беспокоит только совхоз. Полтораста коров, а где летом найти людей на заготовку сена?
– Да в тебе силищи!.. – Валя влюблённо посмотрела на Его широкие плечи, медное от загара и морозов лицо. – Ты всё здесь вверх дном перевернёшь. Удивляюсь, почему ты отказался пойти на рудник или на прииск?
– А что мне делать на прииске? Дипломатией Валеркиной не владею. А что остаётся – этим размахивать? – сжал он кулак. – Ты не сердись, схожу в клуб. Боюсь, как бы не растащили ценности. Там редчайшая библиотека.
– Конечно, иди.
Колосов как чувствовал. За столом уже сидел Желнин и предлагал по телефону приискам клубное имущество.
– Да вы что? Растащить ценности, распылить по участкам, квартирам! А разве посёлок и люди не остаются? Не позволю! И клочка бумаги не отдам!
Желнин растерялся.
– Я действую по полномочию политуправления как член ликвидкома, – пробормотал он, заикаясь.
Юрий вытащил из розетки штепсель [тэ] телефонного провода, отодвинул стул вместе с подполковником, а сам сел за стол.
– С этой минуты хозяин здесь я.
Желнин потоптался и, не сказав ни слова, ушёл. Позвонила Валя и сообщила, что Его разыскивал начальник райотдела и просил срочно зайти.
Юрий застал Смирнова за раскрытой папкой.
– А, Юрий Евгеньевич, садись. Тут такое столпотворение.
– Да. А вас куда?
– Не знаю. Дело солдатское, скажут. Сейчас с нашей работы/ все куда-нибудь на хозяйственную уходят. Я чекист молодой, буду проситься в отдел кадров… – усмехнулся Смирнов.
– А Желнин? Не знаете?
– Желнин? Этот рвался в гущу народа. Намечали Его к тебе замполитом.
– Ко мне? Замполитом? Да у нас и должности такой нет. – Колосов вытащил папиросу и не сразу сумел зажечь спичку.
– Хозяйство большое. Чёрт тебя знает, а вдруг ты начнёшь тут по-своему всё ломать. Вот и вводят тебе такую должность. Он не дурак, пойдёт. Квартира отличная, оклад сохраняют. Работёнка – не бей лежачего. Но ты не беспокойся, пока не поскользнёшься, он за тебя будет горой.
– А поскользнусь?
– Тогда на тебя горой. Да ну Его. Ты, конечно, знаешь Стука?
– Мастер он хороший, исполнительный.
– Узнаёшь? – Смирнов показал фотографию человека с пышными усами/ в немецкой форме с черепами, нашивками и железным крестом на груди.
– Да, это он.
– Бывший начальник полиции города Николаева. Руководил расстрелами Евреев. Потом отступил с немцами, затесался в лагерь военнопленных. Вот тут приговор партизанского отряда с Николаевщины. – Смирнов вынул обрывок афиши, на обороте которой красными чернилами был написан текст приговора Стуку и Его жене – соучастнице преступлений.
– Что вы намерены с ним делать?
– Стук должен вот-вот подойти, арестую Его. Ночью пришлют за ним спецмашину. Отправим в Николаев. Там Его будут судить. Хочешь послушать наш разговор?
Юрий кивнул и сел в кресло в углу комнаты. Почти тут же вошёл Стук. Он остановился у двери и почтительно наклонил голову.
– Ну вот и мы. Чем заслужил такое внимание начальства? Может, чего починить? Мы всегда с превеликим удовольствием.
– Садитесь, Стук. У меня к вам несколько вопросов. – Смирнов раскрыл папку.
– Ай-ай-ай! Опять вопросики? Аль снова какую-нибудь сволочишку раскопали. Я всегда к вашим услугам, – Стук сел.
– Вы почему-то умолчали о своей службе в городе Николаеве в сорок втором году.
– Уже в Николаеве? Бог с вами, милейший. Да я сроду там не бывал. – Стук укоризненно покачал головой.
– Тогда объясните происхождение этой фотографии, – Смирнов поднял снимок над головой.
Стук рванулся к столу.
– Ну-ну! Зачем же так горячиться? – Смирнов убрал карточку в папку в стол.
– Может быть, и ваша супруга – соучастница массового истребления советских людей – не расстреляна партизанами? Или вам это тоже неизвестно?
Взгляд Его встретился с поблёскивающими ненавистью глазами Стука.
– Молчу! Распорядись! – проговорил старик совершенно другим голосом и замолчал. Оперативник отвёл Его в камеру.
ГЛАВА 13
Прошло два года, шёл третий, а Колосов, вопреки Валиным словам, так и не перевернул хозяйство посёлка вверх дном. Все желания, все попытки переустройства натыкались на жёсткую смету.
Время делало своё дело. Деревянные цехи деформировались, крыши старчески горбились. Нужно было ремонтировать старые, строить новые цехи.
Колосов долго ходил по мастерским, посёлку, глядел на полысевшие сопки – кругом пусто. Лес вырубили, стланик высушили таёжные пожары. Ночь он провёл с бухгалтером и плановиком, а утром созвал совещание. Доложил кратко.
– Мастерские не живут, а существуют. Нужно строить больницу, школу, детские сады, расширять и реконструировать цехи, а денег нет. – Он переглянулся с бухгалтером. – Мы решили строить за счёт амортизационных отчислений на капитальные ремонты, а ремонтировать за счёт снижения эксплуатационных расходов.
– Кто понесёт ответственность за нарушение финансовой дисциплины? – насторожился Желнин.
– Я. Есть Ещё вопросы?.. Нет. Возможно, кто-нибудь подскажет, что нужно сделать в первую очередь?
Посыпались предложения:
– Заменить на горном участке маломощные компрессоры.
– Пересмотреть расход электроэнергии.
– Не то. Мелочь, – положил на стол тяжёлую руку Колосов. – Мы тут кое-что прикинули. – Он задумался, – Закрыть лагерный пункт на дровозаготовках. Сразу огромные деньги.
– А дрова?
– На сопках рядом десятки тысяч кубометров сухого стланика, возить не надо. Если каждый из вольнонаёмных рабочих и служащих заготовит восемь кубометров, мы обеспечим посёлок дровами.
– Так о чём же речь?
– Это риск. Пойти на это можно, Если каждый из нас, невзирая на положение заготовит эти восемь кубов. И первыми должны пойти я, Желнин, вы все.
– Механический цех выполнит свою норму, – поднялся мастер Балакин. Его поддержали остальные.
– Хорошо, – Колосов повеселел. – Второе. Кубометр делового леса обходится нам почти в четыреста рублей. Если организовать Его заготовку по тому же принципу, сэкономим значительную сумму. С перевозками тоже продумано. Как, товарищи, пойдём на эту крайность?
– Директор отчаянный! – засмеялся одними губами Желнин. – Сперва – в оглобли, дрова возить с сопок. Потом – топор да в лес.
– Что делать, Если других путей нет, – откликнулось несколько голосов.
– А я что говорю! – закивал головой Желнин. – Только так, только так! По-большевистски, по-революционному.
У проходной показались двое. Высокий человек, поддерживая под руку женщину, важно вышагивал. Рядом с ним женщина казалась совсем маленькой. Она то и дело заглядывала Ему в глаза. Юрий сразу узнал Анатолия и Марину. Колосов вышел в приёмную, встретил их. Желнин стоял у столика машинистки с листком в руках и что-то диктовал.
– Проходите, проходите. Куда вы так вырядились? – шутливо говорил Юрий, пропуская Анатолия и Марину в кабинет. – Садитесь и рассказывайте, что у вас? Как?
– Хотели торжественно узаконить нашу семью, да оказывается это не так просто, – объяснил Анатолий.
– Разве в бумажке сила?
– Конечно, нет, но казус вышел. Приезжает уполномоченный по надзору за ссыльными. Поглядел на Марину: «Кто такая, откуда?» Она: «Жена. Кажется, это уголовно ненаказуемо?» Уполномоченный в пузырь. В общем, вышел у них с Мариной крутой разговор. По существу, он прав, паспорта у меня нет, как расписаться? Вот и поехали.
– Это, Толик, всё твоя деликатность, – вмешалась в разговор Марина. – Он бы у меня и спросить не успел, как выскочил из комнаты. Нагляделась я на таких.
– Ну вот что, ребята, сейчас же ко мне. Валя работает в шахтах на «Заросшем» в вечернюю смену. Теперь она дома и будет рада вас видеть, – Юрий тут же позвонил домой.
– Да ведь опять пойдут разговоры, – тихо заметил Анатолий.
Вошёл Желнин и тЯжело опустился в кресло.
Белоглазов поднялся и взял Марину под руку.
– Мы, пожалуй, пойдём. Наверное, не скоро увидимся.
– Без меня не уезжать, поняли? К восьми буду дома.
Они вышли.
– А не разборчив ты, Директор, не принципиален! – Желнин потеребил губу. – Странно ты ведёшь себя, странно. – Он подошёл к стене, вытащил чистый платок и протёр стекло на портрете Сталина. – Я не поставил своей подписи на проекте приказа/ о назначении заключённого инженера/ руководителем группы проектирования, а ты подмахнул. Можешь и шею поломать. Смотри, директор, смотри. Или тяжело таскать партийный билет в кармане?
– Пойми, заключённые инженеры переведены в один барак. Вечерами они обсуждают проекты. Разве один инженер может всё продумать, решить, подготовить? А других возможностей у нас нет. Больше доверия – большая отдача.
– Ну-ну! Что полезное, что вредное – это сверху виднее.
– Проекты подготовят заключённые инженеры, – резко отрезал Колосов, – А для проверки могу направить их тебе.
– Думаешь победителей не судят? Всех судят.
Продолжать разговор было бессмысленно.
Юрию нравилось смотреть, как ползёт из воды бесконечная цепь черпаков с золотоносными песками. Двухэтажная драга величественно плавала в затопленных забоях. Дождалась Колыма новой техники. Юрий долго смотрел на работу драги. Такие же монтировались и на, Теньке, и на Западе, и на Севере.
В распадке сгустились сумерки, скоро они хлынут в долину. Колосов забеспокоился. Надо было подумать о ночлеге. Куда? В дом дирекции, конечно. Теперь начальство бывало там редко. И на весёлый домик время наложило свой след. Ковры вытерлись, портьеры вылиняли, краска на полу облупилась. Генерал, видимо, совсем не заезжал, но Его комната оставалась пустой. Заведующая разрешила оставить чемодан.
Колосов пошёл к начальнику прииска Шаврину. Они были старыми приятелями. За эти годы Шаврин полысел, на висках появилась седина. Накурили они полную пепельницу. Собирались уже выходить, как к конторе подкатила «Победа». В дверях, потягиваясь и зевая, показался молодой человек. Он небрежно поздоровался, прошёл к столу, развязно сел и поднял телефонную трубку.
– Как тут вызвать Магадан?
– Очень просто. Скажите станции, что вы у меня.
– Мидасов говорит. Дайте мне быстренько Магадан, Да-да, квартиру!
– Где намерены ночевать? – спросил заботливо Шаврин.
– В доме дирекции. Водитель поехал, устроит всё. – Мидасов вынул из кармана какой-то листок, посмотрел. – Ну, как у тебя с расстановкой кадров? Много будет возни? Много мусора?
– Как смотреть. А недостатки всегда найдутся.
– Найдём. Наверное, совсем оброс бывшими заключёнными. За вами только и гляди.
Шаврин промолчал. Мидасов снова поднял трубку и грозно закричал:
– Сколько прикажете ждать?! Вызываете? Машенька, ты? Добрался. Как у тебя, ласточка? Всё хорошо?
Теперь Юрий вспомнил брата Мидасовой. Он работал в кадрах главка.
– Ну, я пойду спать, – шепнул Юрий. Шаврин проводил Его до крыльца.
– Извини. Принёс же чёрт.
Вечер был теплый, мягкий. На завалинках, крылечках, скамейках – везде сидели люди. У мостика стояла женщина с двумя детьми.
– Миленко? – узнал Юрий женщину.
– Юрий Евгеньевич? Вы?! Да як же вы здись оказались? К нам, к нам, – схватила она Его руку. – Голубични вареники сделаю!
– Как вы-то здесь?
– Замужем за механиком прииска. Вот и мои птенчики. Старшей пятый годок! Маришка, нос вытри, бессовестная! Постыдилась бы! А ну, быстренько к папке, мол, гость приихал.
Девочка шмыгнула носом и припустила со всех ног.
– Девочку в честь Марины назвали?
– Подруга. Если бы не она, не знаю, что и было бы со мною. Пойдёмте. Вот наша хатыночка. – Миленко кивнула на маленький домик и повернулась к мальчику. – Валерик, дай ручку и до хаты, – Мальчишка поправил картузик, послушно прижался к матери.
– Спасибо. Может быть, завтра выберу время, забегу. Сейчас надо в дом дирекции. – Юрий улыбнулся, спросил – А Валерий? Уж не в честь ли Самсонова?
– А как же? Дюже хороший чиловик! Как он помог нам с Мариной. Добрый он, славный. Так всё один. Как Марина-то там?
– Кажется, счастлива. Живёт с мужем на разведке, в тайге.
– Скажи, какой ужас, – вздохнула Миленко. – Значит, так всё время в лесу? Не знаю мужа-то. Тоже, видно, хороший, так бы не пошла. У Валерия Дмитриевича каталась бы как сыр в масле. Подумать только, отказалась и пошла к заключённому. – Она спрятала руки под фар-тук. – Проезжал днями Самсонов. Опять спрашивал… Эх, чиловик, чиловик!
Она волновалась и постоянно сбивалась на украинский. Постояли, поговорили. Девочка вышла и села на ступеньки крылечка, ожидая мать. Юрий пошёл к дому дирекции. Миленко Ещё долго стояла и глядела Ему вслед.
В прихожей Его встретила смущённая заведующая.
– Вы извините меня, приехало начальство. Хотите, я провожу вас к себе?
– Уж не тот ли инспектор из отдела кадров? – усмехнулся Юрий.
– Да вы знаете, кто он? Сама Александра Захаровна звонила. Как можно.
– Благодарю вас! – холодно перебил Её Юрий, забирая чемодан.
– Вы не сердитесь, но что делать. Вон мужик мой проторговался в магазине. Если бы я не упросила Александру Захаровну…
– Ну ладно, ладно. Пойду Есть вареники с голубицей. – И он зашагал к маленькому домику механика.
Самсонову повезло. В гостинице получил одноместный номер и хорошо отоспался. Приехал он в Магадан за день до открытия профсоюзной конференции. На прииске строили школу, клуб, детский сад, но завершение строительства задерживалось из-за отсутствия оконных рам и дверей. Самсонов рассчитывал заказать их в магаданских строительных организациях, но всюду Его ожидала неудача. Одна надежда на промкомбинат стекольного завода. Там большой деревообделочный цех, свои лесозаготовки, своя сушилка. Заводское производство подчинялось Маглагу, значит, нужно было обращаться к Мидасовой.
С Александрой Захаровной Самсонов познакомился у себя на прииске. Самсонову удалось выпросить у неё лишний бульдозер, сверхлимитный металл, новый комплект постельных принадлежностей для лагеря. И вот теперь снова надо было идти к Мидасовой. Самсонов несколько раз звонил в Маглаг, но начальницу застать не удавалось. Только после обеда Ему сообщили, что Мидасова на стекольном заводе и в управлении не будет.
Магаданцы наслаждались редким теплом. Самсонов долго ходил по аллеям парка и наконец наткнулся на спортивные аттракционы. Одни выжимали ручки силометра, другие колотили деревянной кувалдой по бойку, и железный ползунок, позвякивая, поднимался вверх по рейке. Тут стояла толпа. Решил и Самсонов попробовать свою силу. На силометре он выжал больше других, а когда ударил по бойку, ползунок взлетел сразу до ограничителей.
– Валерий Григорьевич, да вы, оказывается, самый сильный мужчина в нашем городе, – услышал он смеющийся голос и оглянулся.
В стороне от толпы стояла Мидасова с какой-то женщиной.
– Александра Захаровна, – бросился к ней Самсонов, расталкивая толпу. – Так искал вас. Мне хотелось выразить огромную благодарность за помощь прииску и сообщить, что мы скоро заканчиваем план по золоту и этим обязаны вам лично.
– Только? – подняла она брови.
– Конечно, нет. Ещё и пожать вашу милую ручку.
– Вам что-нибудь надо? Корыстный вы человек, Валерий Григорьевич.
– Тоже верно, – засмеялся Самсонов. – Школу мы строим, клуб.
– Вы делегат?
– Да.
– Вот и встретимся на конференции.
Утром в Дом культуры Самсонов пришёл рано и всё время разыскивал Мидасову, но она Явилась, когда уже открылась конференция, и села в ложе наверху. Не поймал он Её и назавтра. А на третий день конференции она сама встретила Его в вестибюле.
Зал Ещё был пустой. Делегаты бродили по фойе, толкались у книжных прилавков.
Мидасова села рядом с Валерием.
– Ох, и злая же я на вас. Вот возьму и придушу.
– Не надо, я хороший! – отшутился Самсонов.
Она заметила на Его губе лихорадку и улыбнулась:
– С кем вы это так горячо целовались? А? Я ревную.
– Простуда. Старичок уже.
– Ну-ну! Такой мужчина. Люблю всё могучее, сильное.
– Да уж кто могучее Ивана Фёдоровича? Вот я – большой, здоровый, только что толку? А одна подпись Никишова, и всё.
– Смотря для кого, – засмеялась она. – Медаль всегда имеет оборотную сторону.
– Не искушён, не искушён, – замахал руками Самсонов. – Не женщины, а столярные изделия меня губят. Клуб скоро сдавать, ни рам, ни дверей. Вся надежда на вас.
– Как на женщину?
– Нет, как на начальника управления и моего шефа.
– Но это можно решить только совместно с начальником деревообделочного цеха. Завтра воскресенье, приезжайте к нам на дачу.
Прозвенел звонок. Делегаты поспешили в зал. Александра Захаровна бросила взгляд на ложу. Там уже мелькнули генеральские погоны. Она кивнула Самсонову и торопливо пошла наверх.
На конференции в президиуме сидел представитель ЦК профсоюзов. Никишов пришёл на конференцию впервые. Он недовольно покашливал. Выдвинули кандидатом в члены обкома/ седого молчаливого человека, представитель ЦК рассказал о нём как о серьёзном и опытном профсоюзном работнике. Никишову это не понравилось. Он вскочил и закричал:
– Чего вы нам экспортируете людей? Да что у нас, своих не найдётся? – Он обвёл глазами ряды делегатов. – Товарищи горняки, да неужто оскудела земля колымская? Найдём у себя подходящего председателя?
– Найдем, Иван Фёдорович! – прокатился гул по залу.
– Я тоже так думаю.
Представитель ЦК смутился и только развёл руками, когда все делегаты Единодушно отвели кандидатуру, рекомендуемую ЦК профсоюзов.
Неплохое место выбрал для дачи Никишов. Густой лес, речка, а невдалеке озёра. Тропинка тянулась леском. Самсонов перешёл мостик и оказался у крыльца никишовского дома. Из открытых окон доносились голоса, смех, звон посуды.
– Кажется, не время, – решил он и, закурив, пошёл обратно.
– Валерий Григорьевич? Да куда же вы? – окликнула Александра Захаровна.
– Надеялся попасть к вам до завтрака, да опоздал, видно. – Мидасова сбежала с крылечка, подхватила Его под руку и, не обращая внимания на возражения, ввела в дом.
– Знакомьтесь, мой подшефный – начальник прииска Самсонов, – отрекомендовала она и тут же распорядилась поставить Ещё один прибор.
За столом сидело несколько женщин в лёгких платьях, трое мужчин и Никишов.
– Ну что же, начальник прииска. Мы, кажется, с тобой Ещё ни разу не выпивали. Садись. Вместе работали и отдохнём вместе, – говорил генерал, наливая Ему полный фужер.
Самсонов сел.
– Оно лестно, Иван Фёдорович, да ведь пить-то я не очень.
– Рассказывай, рассказывай! Знаю я вас – горняков, – генерал протянул рюмку, чокнулся.
У Самсонова перехватило дыхание.
За столом просидели почти до обеда, и, когда Самсонов уже умоляюще поглядел на Мидасову, она, улыбнувшись, поднялась.
– Придётся сходить на завод с Валерием Григорьевичем, – проговорила она извиняющимся тоном.
Никишов бросил быстрый взгляд на Самсонова.
– Давайте. Только недолго.
Мидасова набросила на плечи косынку и сбежала с крыльца. Ёе звонкий голос уже доносился с речки.
Когда Валерий вышел, она стояла на мостках, опуская то одну, то другую ногу в воду и пытаясь обрызгать Самсонова.
Валерий отскочил.
– А, испугался? – захохотала она, протягивая руку. – Помоги выбраться. Здесь так круто.
– Пожалуйста! – сдерживая раздражение, проговорил Самсонов и подхватил ёе локоть.
Шурочка, всё Ещё резвясь, обняла Его за шею.
– Я тебе пообнимаюсь! – ошеломил Самсонова дикий крик. – Подлец! Марш отсюда! Марш из Дальстроя!
Ничего не понимая, Валерий поднял глаза. На крыльце топал ногами генерал.
– Вы это кому, мне? – удивился Самсонов.
– Тебе, негодяй. Чтобы и духу твоего не было в Дальстрое!
Мидасова взбежала на крыльцо и увела генерала в дом.
Тракторная колея на заброшенный участок разведки/ поросла лозняком. В глубоких выбоинах Ещё не просохли лужи, а в тайге уже зацвёл шиповник. Белоглазов переправился на двух брёвнах, сколоченных скобами, на другой берег Эмтыгея и, пройдя по гати, поднялся на терраску. Ещё пройти пролесок, повернуть по ключу вверх до дороги и через два километра – дом. Надо же было как-то узаконить их брак. Прошлым летом они ничего не сумели сделать. Потом нагрянула зима. Не просто было выбраться.
Белоглазов подошёл к обрыву и сел. Солнце просвечивало сквозь молодой лес, разбросав по траве жёлтые полоски. А внизу у голубоватой тени бился о камни Эмтыгей. Анатолий был счастлив, что у него Марина. А сложись по-иному жизнь, разве нашёл бы он такую?
Анатолий поднялся, наломал охапку шиповника и зашагал к посёлку. Дома он поставил букет в банку. Подошёл рыбак с огромным куканом хариусов и заглянул в окно.
– Наша маленькая хозяйка Ещё не появилась? – Он прицепил верёвочку с рыбой к гвоздю. – Приедет, ужин сделаете.
Марину полюбили все. Одни называли Её маленькой хозяйкой, другие просто малюткой. Одна она тут женщина.
Анатолий приготовил салат из редиски (это Марина завела огород) и пошёл чистить рыбу.
Что бы Ещё сделать? Он впервые отпустил Её одну и не находил себе места. Всю дорогу в кузове, на перекладных. А как-никак больше двухсот километров.
– Толик! Толя!
Белоглазов бросился из дома.
– Мариша, мальчишка мой славный! – подхватил Её на руки Анатолий и понёс к дому.
Он помог Ей раздеться и поставил греть воду. Марина умылась, вошла в комнату.
– И стол накрыт, и салат приготовлен, и даже вино. Спасибо, родной. – И улыбнулась как-то жалостно. Анатолий заметил блеснувшие в Её глазах слёзы.
– Малышка, что произошло?
– Ничего. Была в Ягодном.
Анатолий заглянул в Её глаза тревожно.
– Я никогда не расспрашивал тебя ни о чем. Но теперь не могу, скажи, что случилось.