Текст книги "Голова Медузы Горгоны"
Автор книги: Виктор Пономарев
Соавторы: Валентина Пономарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Любое, товарищ председатель!
– Ну что ж, Яков Арнольдович, такую готовность надо использовать. Дадим ему задание?
– Слушай, Сергей, а не пора тебе… жениться? – вдруг спросил Бухбанд.
Лицо Горлова мгновенно стало пунцовым. Он сердито насупился и глянул на всех исподлобья. «Уже узнали… Откуда? Или только догадываются?» Быстро справившись с растерянностью, ответил с обидой:
– Если для дела не подхожу, так и скажите. А что вы… жениться! Я чекист…
– Ну-ну, – примирительно заговорил Долгирев, продолжая улыбаться. – Что же чекистам и жениться нельзя?
– Нельзя, – твердо ответил Сергей и неожиданно для себя неуверенно добавил, – пока…
– Это ты зря. Мы все-таки тебя женим, – весело возразил Долгирев. Потом сразу стал серьезным. – Важное задание, Сергей. Банда Васищева, что скрывается в бурунах, готовит нападение на Моздок. За последние месяцы она значительно разрослась за счет насильственной мобилизации трудовых казаков. В этом сейчас ее слабость…
Узнали в бандах про объявленную амнистию. Нынче многие вояки уже и рады бы повернуть домой, да старые грехи не пускают. К тому же атаман пугает их жестокостью Советской власти. Его люди расправляются люто с «изменниками», а потом свои действия выдают за наши. Казак словно между двух огней. Не там, так там сгоришь. Надо ему правду сказать, на верный путь наставить.
Глаза Сергея заблестели:
– Все понял, Яков Арнольдович. Банду надо разложить?
– Правильно. Но как? Времени мало. В банду не так просто попасть, одному тем более. Вот мы и решили сыграть свадьбу в тех краях. Понял теперь?
– Понял, – смущенно ответил Сергей.
Все вместе стали разрабатывать план предстоящего внедрения в банду. В станицу Галюгаевскую должна прибыть племянница бывшего казачьего вахмистра Михаила Егорова со своим женихом. Он у нее преуспевающий предприниматель-гуталинщик. Чтобы не ударить в грязь лицом перед станичниками, дядька закатывает свадьбу, а на другой день отправляет молодых на хутор к родичам. Коней для такого случая попросим в станичном Совете. Путь на хутор проходит через расположение банды. А уж Васищев, который начал насильственную мобилизацию казаков, вряд ли выпустит этих попавших к нему людей.
– Гуталин возьмешь в комендатуре у Веролюбова.
– Ясно, – кивнул Сергей. – Только, может, без невесты?
– Нет, товарищ Горлов, – возразил Долгирев. – Легенда продумана тщательно. Только такой вариант даст тебе возможность избежать ненужных подозрений и активно вести работу в банде. Кстати, невеста здесь будет твоим незаменимым помощником. В общем, заходи через час. Познакомим тебя с ней.
Сергей решил во что бы то ни стало разыскать Лену. Он не знал, что скажет ей, как объяснит, что встреча их может оказаться последней. Знал только, что теперь уж не растеряется, обязательно выяснит все до конца.
На почте Лены не было. Девушка за стеклянной перегородкой объяснила, что сменщица ее уже с неделю как уволилась. Где работает – неизвестно. Адреса домашнего тоже никто не знал. Удрученный, вернулся Горлов в здание Тергубчека.
Открыв дверь кабинета Бухбанда, он застыл на месте: у окна сидела Лена. Худенькие руки ее были сцеплены на коленях, бледное лицо сосредоточенно, а полные губы крепко сжаты.
Девушка повернулась на стук двери и удивилась не меньше Сергея. А тот замешкался у порога, чтобы как-то справиться с собой.
– Проходи, проходи, – ободряюще кивнул ему Бух-банд. – Знакомься с невестой: племянница вахмистра Елена Егорова. А это, Леночка, твой жених. Хорош, а?
Оба одновременно глянули друг на друга и вспыхнули до корней волос. Сергей смотрел на Лену и улыбался глупейшим образом.
– Э, да вы, я вижу, знакомы, – вернул его к действительности веселый голос Бухбанда.
– Немножко, – неловко пробормотал Сергей, а Лена молча кивнула.
– Тем лучше, тем лучше, – усмехнулся довольный Бухбанд и вышел из кабинета, чтобы дать молодым время побороть смущение.
* * *
По поручению друзей Анна Фальчикова бдительно смотрела за Зуйко, отвлекая его от черных мыслей. Она умела это делать как никто другой. Это был нужный им человек: на нем завязан не один тугой узелок заговора. Благодаря ее стараниям Зуйко вскоре отвлекся от своего горя и снова с головой окунулся в подготовку восстания.
Однажды вечером на квартиру Кумскова, где проходило очередное заседание Временного военного совета Главного штаба заговорщиков, прибежал запыхавшийся телеграфист Савельев. Он пулей пролетел мимо перепуганной хозяйки, распахнул обе створки двери и радостно крикнул, высоко подняв над головой листок бумаги:
– Господа! Радостная весть! В Кронштадте – восстание!
Все вскочили из-за стола, окружили Савельева:
– Рассказывай! Не мучай! Ну же!
– Откуда эти сведения? – спросил Чепурной, растерянно поправляя сползшее на кончик носа пенсне.
Савельев отдышался и расправил ладонью измятый листок.
– Сегодня мне удалось снять копию телеграммы из центра для губкома большевиков. Господа! – Он радостно смотрел на окруживших его людей. – Восстание…
– Хватит истерик! – прервал его полковник Лукоянов. – Докладывайте штабу по порядку!
– Да, да! Подробно, – нетерпеливо поддержал его Чепурной.
– Так вот. – Савельев уткнулся в листок с каракулями, понятными только ему – Позавчера гарнизон Кронштадта восстал против Советов. Его возглавил писарь с «Петропавловска» эсер Петреченко. С ним генерал Козловский, подполковник Соловьянинов, офицер Генштаба Арканников и другие. На кораблях и в крепости арестованы члены Кронштадтского Совета. Американский Красный Крест передал восставшим свои склады продовольствия. Петроград на осадном положении…
– Спасибо! – воскликнул Чепурной. – Спасибо, голубчик!
Он подошел к Савельеву и заключил его в объятия. Затем обернулся к присутствующим:
– Я говорил! – торжествующе произнес он. – Самая решительная сила – это партия эсеров. Господа! Медлить нельзя! Надо поднимать народ на восстание! Немедля!
– Вы отличный политик, Николай Александрович, – возразил ему полковник Лукоянов. – Но из вас никогда не получится военный стратег. Вы знаете все наши силы? Вы подготовили их к выступлению? У вас есть четкий план восстания, дислокации и передвижения наших отрядов? Вы оповестили главкома и Лаврова?
– Я понимаю, – ответил Чепурной. – Я поспешил. Но это зов сердца, господа!
– Мы не меньше вашего рады известию. Но восстание – не игра в бирюльки. Нужно срочно и серьезно готовить его.
– Да, да! Срочно! – потирал руки Чепурной. – И в первую очередь – немедленно сделать это известие достоянием широких масс народа.
– Быстро готовьте типографию, – приказал Кумскову Дружинин. – Листовок пятьдесят на первый случай хватит?
– Достаточно, – ответил Чепурной и повернулся к секретарю. – Пишите, Анна Федоровна. «К тебе, русский народ!»
Ему не мешали: ораторский талант Чепурного успели оценить все.
– «Где свобода слова и печати? Где неприкосновенность твоего жилища и личного имущества? Где неприкосновенность личности?» – декламировал он, и Фальчикова едва успевала записывать текст. – «Довольно! В Сибири – восстание, на Украине – восстание. Красный Кронштадт, который первый сверг старый строй, поднял теперь знамя восстания! Значит, осознал, что терпеть жестокое насилие дальше нельзя. К оружию, русский народ! К оружию, свободный казачий край!»
Он снял пенсне и гордо поднял голову. Ему зааплодировали.
– Господа! Продолжим совещание, – призвал всех Дружинин. – Ввиду резко изменившейся обстановки, ставлю вопрос о восстании. Срок его обсудим особо. Кто за?
Все подняли руки.
– Сергей Александрович, вам слово.
Поднялся полковник Лукоянов.
– Считаю, что ранее двадцать пятого марта нам не успеть.
– Это невозможно! – возразила Фальчикова. – Почему такой срок? Мы должны поддержать кронштадтцев. И чем скорее, тем лучше.
– Правда, почему такой срок? – спросил Чепурной.
– Сегодня я еще не успел отчитаться перед штабом о своей инспекторской поездке. Так вот, господа, положение не так прекрасно, как вы предполагаете. Это не только мое мнение.
– Сущая правда, – подтвердил один из заговорщиков. – Руководители отрядов упрекают нас, что мы прекратили поставлять им деньги и продовольствие. Куда же девались эти деньги, уважаемый Гаврила Максимович?
Зуйко обеспокоенно посмотрел на Дружинина. Тот нетерпеливо заерзал на стуле.
– Это вопрос особый. Мы обязательно разберемся и примем меры. А сейчас давайте по существу. Продолжайте, Сергей Александрович.
– Вместо трех тысяч сабель я едва насчитал в зеленых отрядах восемьсот. Необходимо срочно приступить к насильственной мобилизации в станицах и увеличить наш военный кулак. Совершенно не подготовлены к боевым действиям Зольская линия и другие отряды Предгорья. Нужно снабдить их боеприпасами. Во-вторых, мы не знаем положения в отряде Васищева. Меняет дислокацию отряд Конаря. Необходим выезд к ним для согласования действий. На это уйдет не менее десяти дней. Считайте сами…
– Действительно, раньше нам не успеть, – поддержал полковника Дружинин.
– Что верно, то верно, – согласился Чепурной. – Ну так пусть ночь двадцать пятого марта станет Варфоломеевской ночью для большевиков.
– Решено! – объявил Дружинин. – Итак, полковнику Лукоянову надлежит немедля выехать к Лаврову и подготовить все связанные с ним отряды. К Конарю лучше всего поехать вам, Николай Александрович, и вернуться к восемнадцатому.
– В такой важный и ответственный момент мне нельзя покидать штаб, – нерешительно возразил Чепурной.
– Вы трусите, – зло прошипел сквозь зубы Дружинин.
А Лукоянов ехидно усмехнулся:
– Разве наш корабль тонет, Чепурной?
– Как вы смеете? – воскликнул в негодовании эсер. – Я прошел царские тюрьмы, молодой человек! И никому не позволю…
– Довольно! – вскочил Дружинин. Его окрик подействовал отрезвляюще. – Довольно, – повторил он уже более спокойно. – Я понимаю, Николай Александрович, почему вы не хотите покидать Пятигорска, прекрасненько понимаю…
– Это гнусно! – вмешалась Фальчикова. – Господа! Разве так можно? Среди своих… Прошу вас…
Все почувствовали себя неловко и замолчали.
– Хорошо, – произнес Дружинин. – Пусть едет кто-нибудь другой. Но из эсеров…
Лукоянов бросил насмешливый взгляд на Дружинина, а Фальчикова вызывающе вскинула красивую голову:
– Поеду я!
Зуйко не скрывал своего восхищения, а Чепурной радостно закивал. Дружинин, подумав, согласился:
– Завтра же и отправляйтесь! Кстати, когда вернется от горцев Доценко?
– Восемнадцатого, – ответил Лукоянов. – Меня не будет. Так пусть он получит распоряжение для ударного отряда от вас.
– Несомненно. Сразу его ко мне, – распорядился Дружинин. – А как ваша «молодежная сотня»? – повернулся он к Чепурному.
– Готова. Оружие есть у каждого. Списки коммунистов и ответственных работников Советов подготовлены.
– Смотрите, чтобы не перестреляли там наших людей, – предупредил Дружинин.
– Ребятам сказано, кого нельзя трогать…
– Ну, с богом! – Дружинин поднялся из-за стола, повернулся к иконе и торжественно перекрестился.
Поодиночке, соблюдая чрезвычайную осторожность, заговорщики покинули квартиру Кумскова.
* * *
Банду Гетманов обнаружил на третий день. Слух о ее зверствах опережал появление в станицах и хуторах.
Возле Каясулы Яков показал своему напарнику на фигурки всадников, спускавшихся с гребня холма. Они пустили коней галопом, пытаясь перехватить разъезд в лощине. Как и предполагали, это был боковой дозор Конаря.
Пятеро казаков, завидя их, сдержали коней и направили на всадников винтовки.
– Убери дуры-то, не съедим! – весело крикнул им Гетманов, когда они настигли дозор. Старший казак в широченной черкеске с газырями ухмыльнулся, но винтовку так и не убрал.
– Это чьи же будете?
– А вы чьи? – вопросом на вопрос ответил Яков.
– Нам таить неча. Конаря мы. Слыхали?
– Не только слыхали, но и искали. – Гетманов чиркнул плетью коня, семенившего на месте. – Веди к нему.
– Ишь, скорый! За какой надобностью он тебе? – упорствовал старший.
– А это не твоих курьих мозгов дело! – прикрикнул Гетманов. – От полковника Лаврова мы к Конарю. Понял?
Старший хотел было вспылить, но услыхал полковничий чин и поостерегся: как бы худа не нажить.
– Ладно, айда за нами. Только, слышь, пистоли давай сюда.
Но Гетманов засмеялся:
– Двоих встретил и уже в штаны наложил? Это все, что ли, у Конаря такие вояки?
Казак проглотил «пилюлю» и выматерился.
– Смотри, робя! – приказал он дозорным и пришпорил коня.
Минут через двадцать они догнали вытянувшуюся на несколько верст колонну. Впереди шли две тачанки с пулеметами и конные сотни. За ними, поднимая густой шлейф пыли, громыхали повозки, нагруженные всяческим барахлом. И всю эту громкоголосую армаду снова замыкали тачанки.
Конарь с помощниками был в голове колонны. Заметив скачущий к нему дозор, он отъехал в сторону и остановился. Настороженно рассматривал из-под кустистых бровей незнакомых всадников.
Когда старший доложил ему о незнакомцах, он снова окинул их с ног до головы и махнул плетью дозорным. Те повернули коней и поскакали в сторону от колонны.
– От Лаврова, говоришь? А чем докажешь?
Яков вынул из газыря свернутый в трубочку листок и протянул его атаману. Конарь внимательно осмотрел документ с лавровской размашистой подписью и сунул его в карман.
– А почем я знаю, что ты не сам нацарапал эту филькину грамоту?
– Забыл ты меня уже. Поди, не помнишь, как мы с Чеботаревым к тебе совсем недавно приезжали в плавни?
Конарь кинул на него насмешливый взгляд и тронул коня, давая понять спутникам, что они могут присоединиться к нему. Гетманов ехал рядом, стремя в стремя. Сзади пристроились помощники Конаря и телохранитель атамана Щербатый. Сбоку от них тянулись повозки. Завидев Конаря с незнакомыми людьми, бандиты затихли и с любопытством рассматривали всадников.
Гетманов рассказал Конарю, как потрепал Лаврова красный бронепоезд, как полковник чудом спас отряд от полного разгрома, а затем намекнул, что прибыл с особым поручением от Лаврова.
– Не до беседы сейчас, – оборвал его Конарь. – Доберемся до хуторов, станем там на привал и тогда погутарим.
Он обернулся к Щербатому:
– Поторопи Мавлюту. Пусть прибавит шаг: люди пристали уже.
На привале обстоятельно поговорили. Услышав просьбу помочь Лаврову, Конарь пробурчал в ответ неопределенно:
– Там видно будет…
* * *
Бухбанд быстро поднялся на второй этаж.
– У себя? – спросил он секретаря и, не ожидая ответа, вошел к Долгиреву.
В вечернем полумраке коптила лампа: председатель губчека что-то читал.
– У «молодых» все в порядке. Вот первое донесение, – протянул он Бухбанду листок.
– Двадцать пятого, – тихо сказал тот, пробежав глазами донесение.
– Что? – не понял Долгирев.
– Сообщение Степового: восстание назначено на двадцать пятое марта. Срочно проводят последние приготовления.
– Так, – Долгирев резко поднялся и зашагал по кабинету. – Отголоски кронштадтского мятежа?
– Скорее поддержка. Вот последняя листовка.
Председатель на ходу прочитал ее.
– Теперь, кажется, плод созрел. У вас все готово? Материалы на главарей и других участников заговора собраны. Не успели подготовить документы по Боргустанскому стансовету. Неясна до конца степень участия и членов «молодежной сотни».
Группа командиров и красноармейцев 45-го отдельного Терского дивизиона войск ВЧК. У знамени – в папахе чекист Яков Гетманов.
– Ничего. Остальное даст следствие. Медлить больше нельзя. Сегодня же обсудим на коллегии план захвата. Готовьте людей. Только тихонько, без суеты и шума. А я к Иванову в губком.
…Секретарь губернского комитета РКП(б) внимательно выслушал председателя чрезвычайной комиссии и нахмурился:
– Пожалуйста, подробнее о роли этих двух членов партии из Боргустанского стансовета.
– Один по убеждениям правый эсер. До сих пор состоит в этой партии. По заданию «Штаба» осуществлял связь с горами, поставлял им сведения о положении и трудностях в губернии, снабжал бланками и пропусками. Вел разрушительную работу в партии большевиков. Об этом говорил один из участников заговора в присутствии нашего человека. А второй является его ближайшим подручным и активным помощником.
– В случае их ареста, кто из ваших товарищей будет вести дело?
– Материалы на них мы обязаны направить на рассмотрение Президиума ВЧК в Москву.
– Хорошо, – сказал Иванов. – Я даю согласие на арест этих двоих из Боргустана. Членов губкома немедля поставлю в известность. Думаю, они согласятся с нами. А вас, товарищ Долгирев, прошу докладывать мне результаты ежедневно.
* * *
Проходил день за днем, банда кружила по степи, а Конарь все не давал ответа. На одном из хуторов, который едва вместил банду, он, наконец, собрал совет. Наиболее представительно выглядел Мавлюта, командир конной сотни, под чьим началом ходили и тачанки. Это был стройный красавец, человек крутого нрава и меткий стрелок. Члены совета, в который входили главари мелких банд, примкнувших к Конарю, и другие командиры прислушивались к каждой его реплике. Справа от Конаря сидела красивая молодая женщина с высокой короной волос.
«Вот она какая, Фальчикова», – подумал Яков, вспомнив слова Бухбанда о возможной встрече. За несколько дней, проведенных в банде, Гетманов уже был наслышан о ней и знал, что она по поручению Конаря побывала в окрестных станицах. Зачем, Яков выяснить не сумел.
Фальчикова сидела прямо, туго затянув плечи черным платком. Глаза ее были полузакрыты, руки сложены на груди. Яков видел, как Мавлюта ревностно следил за ней. Конарь выждал, когда сотники опорожнят первые кружки араки, и повел речь о главном.
– Лавров просит помощи…
Все оживились.
– Что, пытался приказывать, а теперь сам в ножки кланяется? – игриво спросил Мавлюта. – А как же с арсеналом? Патроны на исходе. О себе бы нам подумать.
Гетманов снова, теперь уже для совета, рассказал о бедах Лавровского отряда. Он уговаривал всех не уходить далеко, а постараться оттянуть на себя хотя бы часть отрядов красных, загнавших Лаврова в пески. Якова слушали внимательно. Он убеждал, что если сейчас не помочь Лаврову, то с ним расправятся в два счета, а затем уж всем скопом примутся за Конаря. Тогда неизвестно, чем все это кончится.
Седоусый командир сотни молча кивал головой, Конарь в глубокой задумчивости играл рукоятью своей плети, а Фальчикова метнула быстрый взгляд на Якова. Она выждала, когда «посланец» сделает паузу и ехидно заметила:
– Ну, если у Лаврова все такие страстные защитники, то с их помощью он как-нибудь и сам выпутается.
Сотники заржали. Громче всех хохотал Мавлюта.
– Ты вот зубы скалишь, а не знаешь того, что арсенал тебе сейчас не по силам, – обиженно выговорил ему Гетманов.
– Чево? – насмешливо протянул Мавлюта.
– А тово! Я только что был у Хорошева под Лысой горой. Он давно зубы точит на артсклады, да не решается. Уж ему-то лучше обстановка известна.
– Брехня! – возразил Мавлюта. – Чего бы это он от складов отказался? Кабы я на его месте…
– Ты на его месте тоже не полез бы против дивизии…
– Какой еще дивизии! Скиба говорит, что там всего с полста милиции.
– Я твоего Скибу не знаю, но только брешет он. В Георгиевске формируется пролетарская дивизия. Хорошев говорил. А у него разведка – дай бог!
– Довольно! – прекратил спор Конарь. – Послушаем, что другие скажут. Нечего вам одним глотки драть.
Первым довольно путанно высказался седоусый, а за ним и другие командиры сотен. Но все сходились на одном: на рожон не лезть. Погулять здесь, а когда уйдет дивизия, нагрянуть в город. А что до просьбы Лаврова, то отчего бы и не помочь. Только с оглядкой, с умом. Не ввязываться в бой с красными частями, а пусть они мотаются следом: опыта тут не занимать. Для начала можно пощипать и Курскую. И только Мавлюта упорствовал: брать арсенал, и точка!
Бандиты заспорили. Дело дошло до ругани и оскорблений. По лицу Мавлюты пошли красные пятна. Навалившись на стол, он кричал яростнее всех. Остановил всех ровный спокойный голос Фальчиковой:
– Шапками спешишь закидать? – она иронически усмехнулась, взглянув на Мавлюту. – Большевики не так слабы и не так глупы, как ты думаешь. Слишком большая роскошь позволить им бить нас поодиночке.
Седоусый уважительно кивнул:
– Дело говорит Анна Федоровна…
Мавлюта скрипнул зубами, но перечить больше не стал. Гомон постепенно стих. Конарь кончил играть плетью и резко выпрямился, будто стряхнув с себя груз:
– Ну, будет! Поговорили и хватит! Решено. Поможем полковнику. А для начала пойдем на Курскую.
Гетманов чуть поклонился Конарю:
– Спасибо на добром слове. Значит, можно связного посылать?
– Посылай. Провожатых дать?
– Мой где хошь пролезет. А провожатые только красных взбаламутят. Сам я, коль не возражаешь, остался бы у тебя пока.
– Вольному воля.
Гетманов вышел на крыльцо, пригляделся в темноте и вскоре увидел недалеко от избы оседланного коня. Его связной сидел на повозке в кругу бандитов и «заливал» какую-то байку.
– Подь сюда! – крикнул Яков. Связной развел руками: начальство! Покорно слез с повозки и подошел к Гетманову. Яков повел его прочь от любопытных бандитов.
– Скачи к нашим. Скажешь, что план удался. Пойдут на Курскую. Я останусь, добуду список. Да, передай, что пойдут через Орловский. Пусть встретят. Но сразу же уходят оттуда.
На крыльце появился Мавлюта.
– А этого постарайтесь убрать. Опасен. Он с сотней пойдет впереди.
– Не уйдет, – шепнул Николай. – Уж я-то его запомнил. Казаки злы на него. Лют, говорят, больно…
Он вскочил в седло, тронул коня, и вскоре легкий галоп затих в конце улицы. Яков поднялся на крыльцо и стал рядом с Мавлютой.
– А ты напрасно на меня зуб имеешь. Будет время, и арсенал возьмем.
– Иди ты! – огрызнулся бандит. – Языкатый выискался! Какой ты в бою, хотел бы я знать.
Мавлюта зло посмотрел на Якова, но тот добродушно улыбался.
– Так и бери меня в свою сотню! Чем не гож! Порученец самого Лаврова! Краса и гордость Терека, – балагурил Гетманов.
– И то… Погляжу на тебя, – уже миролюбивей проговорил Мавлюта. – Только у меня спрос один…
– Ничего! У Лаврова, поди, спрос не меньше был.
Из избы вышли один за другим сотники: вечерняя трапеза кончилась. Вместе с Мавлютой к густому саду, где горели костры его сотни, зашагал и Яков.
* * *
В тугих порывах весеннего ветра над сонными долинами и горными перевалами загудели телеграфные провода:
«Из Пятигорска. Военсекция. Исх. № 465. Владикавказ. Шифром.
…Арестуйте и препроводите под строгим конвоем Пятигорск бывшего чиновника Зуйко Илью [2]2
Брат Г. М. Зуйко.
[Закрыть]Максимовича. Служит исполкоме. Старайтесь выявить сообщников зпт кому он передал документы за подписями Кубанского и Терцева тчк. Есть сведения один бывший офицер имевший связь контрреволюционной организацией работает окрчека тчк Фамилия пока не выяснена тчкПредгубчека Долгирев».
Гудели на ветру провода. По сонным улицам городов застучали каблуки нарочных. Поднимались по тревоге отряды чекистов в Пятигорске, Георгиевске, Кисловодске, в Минводах, Ессентуках, Моздоке. А по гудящим струнам проводов все летели адреса и фамилии выявленных участников заговора, указания и распоряжения коллегии губернской чека.
У телефонного аппарата осипшим голосом диктовал дежурный:
– Ессентуки? Приказ коллегии. Запишите! Вызвать нарочным в город по делам службы председателя и секретаря Боргустанского стансовета. По прибытии арестовать и доставить в губчека. К немедленному исполнению! Кто принял? Алло! Повтори!
В окна глядело черное небо с редкими звездами. Ветер завывал в темных переулках.
– Группа первая, – командовал Бухбанд. – С вами десять чоновцев. Адрес – Нижегородская, 21. Выполняйте! Группа вторая. Адрес…
А в кабинете председателя по прямому проводу Полномочное Представительство ВЧК на Кавказе требовало срочно сообщить связи контрреволюционного заговора, персональность, ход ликвидации.
В ночь на 19 марта 1921 года почти в триста адресов вышли боевые оперативные группы Терской губернской чрезвычайной комиссии.
* * *
Ночи в марте стояли на удивление теплые, светлые. И окраинная улочка, полого сбегающая к Подкумку, просматривалась насквозь. В конце ее появился всадник.
– Легок на помине, – тихо прошептал Веролюбов лежавшему рядом Моносову. – Ишь ты, ровно кобель принюхивается.
Доценко слез с коня, завел его в неогороженный сад и привязал к стволу ближнего дерева. Затем осторожно прокрался к своей усадьбе и, тихонько звякнув щеколдой, скрылся за калиткой.
Слышно было, как радостно завизжал пес и заскрипели двери. Спустя минуту в окне зажегся свет и по занавеске загуляли тени.
– Это Матрена, жинка, – комментировал участковый милиционер. – А вон этот, ручищами машет, то отец ейный. Паскуда такая, что не приведи господь…
Внезапно свет погас, и снова скрипнула дверь.
– Уйдет, – шепнул Веролюбов. – Надо брать.
– Зови своих ребят, – подтолкнул Моносов милиционера.
Тот, пригнувшись, пробежал за угол, и через минуту вдоль забора мелькнуло несколько человек. Они окружили усадьбу, и до чекистов донесся легкий условный свист.
Забрехал пес.
– Ну, что, пошли? – спросил Веролюбов. Чекисты поднялись и быстро побежали к калитке. Как только открыли ее, навстречу кинулся пес.
– Цыть! Ты что это, Боб? Уймись, кому говорят! – прикрикнул милиционер. Пес заурчал и отошел в сторону.
Дверь дома оказалась на запоре, но на стук никто не отвечал.
– Оглохли, что ли? – ворчал милиционер и подозрительно оглядывался на собаку.
Пес подошел к амбару и замахал хвостом. Чекисты направились туда. Прислушались – тишина.
– Семен! – крикнул Веролюбов. – Выходи!
Снова тишина.
– Тебя спрашивают: желаешь сдаваться али нет? Отвечай!
В амбаре раздался приглушенный кашель и ругательства.
– Последний раз говорю! – крикнул чекист и взвел курок револьвера. В ночной тишине звонко щелкнул металл.
– Не убьете? – донеслось из-за стены.
– Выходи!
– Коли слово дадите, что не будете бить, то сдаюсь, – хрипло ответил Доценко.
– Не тронем! Выбрасывай наган!
К ногам чекистов сквозь широкую щель в трухлявой стене упал пистолет.
Открыли дверь. Из амбара пахнуло сыростью и прелым сеном.
– Подними руки и выходи!
В темном проеме показались сначала поднятые вверх руки, а потом и сам связник «Штаба».
– С кем был?
– Матрена там. Выходи…
Вышла простоволосая женщина, застегивая на ходу легкий жакет.
Обоих обыскали и провели в дом. Тесть Доценко, открывший на голос Семена дверь, тут же в испуге юркнул за перегородку.
– Что, Семен, отгулял? – не без злорадства спросил участковый. Видно, у него были свои счеты с Доценко.
– Рано радуешься, шелудивый! – неожиданно рявкнул тот, но тут же стих и угрюмо спросил. – Важная, знать, пичуга я? А?
– Куда важней! Всех, поди, знаешь… – опять встрял милиционер, словно бы и не обратив внимания на выпад против него.
– А то! – ответил ему самодовольно связной. – Как самого себя.
– Вот и расскажешь.
– Эт-то мы поглядим…
– Чего глядеть! Жить захочешь – расскажешь! – буркнул Веролюбов.
– Уж ты, Семушка, скажи им, скажи… – суетливо зашептала Матрена.
– Умолкни! – цыкнул на нее Доценко.
– Ну, хватит! Собирайся! – закончив обыск, скомандовал Моносов.
Бандиту связали руки и вывели к подводе, что стояла невдалеке. Протрезвевший Доценко опасливо оглянулся по сторонам и неуклюже плюхнулся в кошелку. Лошади тронули с места, Матрена заголосила и кинулась следом.
Милиционер остановил ее.
– Хватит. Иди-ка домой…
– У-у-у, душегубы проклятые! – зло выкрикнула женщина и, уткнувшись в платок, нетвердой походкой зашагала к воротам.
* * *
Чепурной с нетерпением ожидал Фатьянова. Тот должен был появиться у него после встречи Доценко. Предстояло продумать в деталях все распоряжения по молодежной группе, тщательно подготовить инструктаж каждого члена. Но прошли все сроки, а Фатьянов не появлялся.
«Что он позволяет себе, этот мальчишка! – раздраженно думал «идейный бог молодежи», шагая из угла в угол в тесном номере на Армянской. – Является когда вздумается, уважения к старшим – никакого».
Когда раздался условный стук, Чепурной приготовился уже хорошенько отчитать «вожака юной стаи», но вид гимназиста насторожил его. Слипшиеся пряди черных волос падали прямо в глаза, губы мелко вздрагивали, в блуждающих глазах – растерянность.
– Арестован Доценко!
– Что? – Чепурной подскочил к Фатьянову и схватил его за лацкан куртки. – Врешь!
– Ей-богу! Сам видел. Подхожу к дому, слышу – идут. Спрятался. А они прошли мимо и залегли невдалеке от усадьбы. Я все видел, все… – торопясь, рассказывал Фатьянов. – А когда Семен подъехал, чекисты притаились. Потом окружили дом и взяли его. Я никак не мог его предупредить.
Чепурной разжал руку, легонько оттолкнул от себя гимназиста и брезгливо вытер ладонь о штанину.
– Значит, его ждали там… – задумчиво пробормотал он. – Фатьянов молчал и вопросительно смотрел на него.
– Вот что, любезнейший, – заторопился Чепурной, натягивая пиджак. – Надо успеть предупредить других. Ты беги к Терцеву, а я – к другим. Только осторожно. Придется скрыться на время.
Он лихорадочно рассовывал по карманам папиросы, браунинг, патроны, вынул из ящика комода пачку бумаг и сунул ее в пальто.
– Анна Федоровна еще не вернулась?
– Нет, наверно, она завтра к вечеру должна приехать.
– Вот и хорошо, надо успеть ее оповестить.
Чепурной в последний раз внимательно осмотрел комнату и вышел вслед за Фатьяновым.
Начинался рассвет. Улицы были пустынны, и беглецы, не прячась, свернули за угол. Впереди раздался шум машины. Чепурной толкнул Фатьянова в первый попавшийся подъезд и прикрыл за собой наполовину застекленную дверь.
Мимо протарахтела машина, полная людей.
– Чекисты, – шепнул Чепурной. – В мою сторону направились. Давай торопись…
Они выскочили из подъезда и побежали к базарной площади. Не доходя квартал, Чепурной остановился и, больно ухватив за плечо гимназиста, резко повернул его к себе.
– Вот что, – зашептал он. – Мне там показываться нельзя. Я укроюсь здесь, – он показал на ближайшую калитку. – Пойдешь один. Предупредишь Терцева, возьмешь денег и мигом назад. Понял? Да не вздумай хитрить!
Чепурной достал браунинг и подтолкнул Фатьянова в спину. Трусливо оглядываясь, тот побежал к дому Кордубайловой.
Минут через пять он возвратился.
– Дом окружен! Терцев арестован!
– Значит, полный провал… – скрипнул зубами Чепурной. – Вот что: дуй со всех ног к Кумскову. Может, успеешь…
– Я должен оповестить свою сотню, – возразил гимназист.
– На кой черт сдались твои сопляки! Делай, что говорят!
– Хорошо, хорошо, – забормотал Фатьянов и выбежал за калитку.
Подождав, пока затихнут шаги, Чепурной осторожно выглянул на улицу. Убедившись, что она пуста, поднял воротник и, прижимаясь к стенам домов, быстро зашагал прочь.
* * *
Старший следователь губчека Запольский восстанавливал каждый шаг заговорщиков, их связи, планы и практические дела. Это было нелегко: по делу контрреволюционной организации арестовано свыше трехсот человек.
