Текст книги "Тайны пространства и времени"
Автор книги: Виктор Комаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)
Когда Карла Маркса однажды спросили, кто его любимые исторические герои, он ответил: «Спартак и Кеплер». Коперник, Бруно, Галилей – их труды нанесли чувствительные удары по религиозным представлениям о мироздании. А наука продолжала развиваться. И не так уж трудно представить себе, как в ту пору могли обсуждать сложившееся положение вещей высокопоставленные сановники католической церкви…
Одно из внутренних помещений во дворце папы. Успокаивающий сумрак. Тишина. В креслах двое. Один из них совсем стар. Говорит он не торопясь, его слова весомы, одно за одним они, словно тяжелые камни, ложатся в тишину.
– Этому Копернику удалось ввести в заблуждение самого папу. Ведь он посвятил свою еретическую книгу его святейшеству. Хорошо, что мы потом все же спохватились и конгрегация Индекса запретила его богопротивный труд. И тем не менее ересь стала расползаться по свету.
Другой намного моложе, но настроен еще непримиримее:
– Мы не должны повторять ошибку. Ересь следует уничтожать в зародыше. Каждый росток.
– Вы правы… – соглашается пожилой. – Но все не так просто. Что из того, что Джордано Бруно был сожжен? Фанатиков это не остановило… а у других… Интерес к этой ереси только возрос. А теперь еще этот Кеплер. Вам известно такое имя?
– Уже не тот ли это австриец, который написал несколько писем Галилею? По-моему, там шла речь о каких-то законах, которые он то ли ищет, то ли собирается обнаружить.
– В том-то и дело. Коперник называл свои измышления всего лишь гипотезой. А теперь уже… законы!..
А в это время в одной из германских земель, в скромно, если не сказать бедно, обставленном жилище Иоганн Кеплер вел неторопливый разговор со своей молодой и преданной женой Сусанной.
– Когда я овдовел и остался с маленькими детьми, – задумчиво говорил он, – мне повезло. Может быть, единственный раз в жизни. Я встретил тебя. Не знаю – смогу ли я принести и тебе счастье. Но я хочу, чтобы ты знала и понимала меня до конца, Сусанна.
– Да, Иоганн, это правда, – откликнулась молодая женщина, – иногда я тебя совсем не понимаю. Будто ты человек из какого-то другого мира.
– Другого мира?.. Нет, Сусанна. Ты ведь видишь, я не могу похвалиться ни здоровьем, ни силами. Всегда хворал… Плохо? Да. И в то же время – хорошо.
Сусанна расширенными от удивления глазами посмотрела на мужа:
– Хорошо?
– Да, Сусанна, жизнь соткана из противоречий. Я не годился для ремесла, и меня отдали на обучение в монастырь. А там я узнал книги. Они научили меня думать, мыслить.
– Да, Иоганн, – печально заметила Сусанна, – книгу тебя много, а вот денег…
– А ведь я мог бы стать богатым.
– Ты?
– Да – я! Я был достаточно смышлен, преуспевал в учении и мог бы… Но…
– Ах, Иоганн, Иоганн. Кеплер горько усмехнулся:
– Я знаю, что ты сейчас подумала: так говорят все неудачники? Нет! Мог бы! Меня заметили, передо мной открывался легкий и для многих заманчивый путь – вверх по церковным ступеням. Был бы и достаток, и сан, и покой.
– Разве это плохо?
– А хотела бы ты всю жизнь только повторять чужие слова? Я – не хотел. Не мог за кусок пирога наложить оковы на свой разум! И я отказался. Отказался от сытного пирога, а остался даже без корки хлеба… Да, Сусанна, умирал с голоду… И вот тогда я подумал – неужели человек рождается только для того, чтобы покоряться, носить ярмо – пусть золотое, или… умирать? Неужели таков закон жизни? Такова судьба?.. Древние говорили: судьбы написаны на небесах – в положении светил. Вот почему я занялся астрологией, научился составлять гороскопы.
– Скажи мне, Иоганн, – после долгого молчания осторожно спросила Сусанна, – а сам-то ты в них веришь?
– Иногда предсказания звезд сбываются, – задумчиво произнес Кеплер. – Но чаще… Нет, астрология – это… Мне думается, что люди свою земную ложь переносят на небеса. И преследуют тех, кто может раскрыть истину. Да не в гороскопах дело – небеса сказали мне большее: в беге светил я увидел стройность и порядок, которого нет на Земле.
– Но ведь то небо, Иоганн, а то – Земля, – робко возразила Сусанна. – А здесь нам… нечего есть.
– Земля! Небо! – горячо воскликнул Кеплер. – Но мир – един! Един! И если я найду то, что связывает земное и небесное, то мир станет, должен будет стать другим: в нем утвердятся и разум, и порядок, и справедливость!..
– Я слышала, Иоганн… Люди говорят, что ты занимаешься очень опасным делом, за которое в Риме сожгли уже многих…
– Вот оно что?!
– Да… Говорят, что ты ищешь какие-то опасные законы… Ах, Иоганн! Я боюсь… У нас дети, Иоганн!
– Да, Сусанна, я ищу опасные законы, – произнес Кеплер с усмешкой. – И если я их найду… Я найду их, Сусанна!
– О каких законах ты говоришь, Иоганн?
– Я говорю о законах природы. О законе Архимеда, без которого нельзя было бы строить корабли, о законах геометрии, без которых рухнули бы крепости и замки, о законах… А я ищу другие, самые высшие законы, законы движения всего – и Земли, и светил… Я постоянно думаю об этом. Мысль о них преследует меня неотступно. И решение, кажется, вот-вот… еще усилие… я открою их. Ведь в этом вся моя жизнь, пойми, Сусанна. Для этого я разработал новый метод математических вычислений. Так неужели же я…
– Но Рим так силен…
– А вот Коперник не побоялся. И Галилей тоже! А я?.. Ведь если я найду то, что ищу, тогда уже никто не посмеет отстаивать ложь, за которую цепляются святые отцы.
– Ты знаешь, Иоганн, – печально сказала Сусанна, – я никогда не осмеливалась ни в чем перечить тебе, вмешиваться в твои дела… Но иногда надо спускаться с небес и подумать о других. О семье…
– Но ведь я и думаю о других, – горячо возразил Кеплер, – только о других, обо всех! Нет, Сусанна, я не могу отступиться!..
Шло время. И, наконец, наступил день, когда Кеплер с гордостью сказал жене:
– Свершилось! Свершилось, Сусанна, я нашел то, что искал… Сколько миллионов людей живет на Земле и никто из них – никто! – не знает того, что знаю теперь я. Один я! Сколько великих умов пытались проникнуть в эту сокровенную тайну, но были бессильны. Даже Коперник!.. И раньше люди открывали законы. Архимед, Пифагор, Евклид. Но это были только земные законы. А я открыл законы мироздания, законы, которые управляют всей Вселенной! В том числе и Землей! И теперь уже никто не сможет утверждать, что земное отличается от небесного!
– Мне страшно, Иоганн, – прошептала Сусанна. – Что скажет святая церковь?
– Теперь уже поздно. Я уже сообщил о них людям. Святым отцам остается либо признать мои законы, либо их опровергнуть. А это невозможно. Они – результат неопровержимых вычислений…
«Вселенная заполнена высокосознательной и совершенной жизнью».
К.Э. Циолковский
«Человек – это уникальная система, в которой тонкие информационные уровни достаточно быстро превращаются в энергетические, а затем в физические, то есть идеи становятся материей».
С. К. Лазарев
Шло время. Сменялись столетия. И наступила эпоха, когда идеи о единстве земного и небесного, выдвинутые великими мыслителями прошлого, дали всходы…
Первая половина XX столетия. Просторный номер в гостинице «Метрополь» в Москве. Массивные мягкие глубокие кресла. Тяжелые бархатные портьеры на окнах.
В номере двое: Константин Эдуардович Циолковский, приехавший из Калуги на торжественное собрание, посвященное его 75-летию, и известный журналист, популяризатор, написавший немало статей о трудах и творчестве «калужского мечтателя».
– Рад видеть вас в Москве, – сказал журналист. – И от всей души поздравляю вас с юбилеем.
Циолковский с живостью, не свойственной столь почтенному возрасту, поднялся ему навстречу. Протянул руку. Гость ощутил легкое рукопожатие его слабых пальцев.
– Спасибо, но эти торжества… все это напрасно – я им говорил, что такое внимание к моей деятельности совсем неоправданно. За что меня так широко чествуют? Я еще ничего не сделал, не окупил съеденного мной хлеба.
Гость мягко улыбнулся:
– Вы не правы, Константин Эдуардович. То, что вы сделали, имеет огромное значение. Вы прокладываете путь человечеству в космос!
– Ну, ну, не будем об этом, – улыбнулся в ответ и Циолковский. – А вот своему приезду в Москву я рад, очень рад. Вчера меня возили в автомобиле по городу – какой прекрасной стала наша Москва… И встрече с вами я рад. Со всеми, кто приходит ко мне по делу, я с большим удовольствием беседую. Не люблю только тех, кто приходит ради праздного любопытства.
Журналист воспринял эти слова как приглашение к беседе.
– Сейчас, когда благодаря вашим работам, – начал он, – идея космических полетов уже не выглядит столь фантастичной как прежде, хотелось бы узнать ваше мнение о месте человека и человечества в мироздании.
Помня о том, что Циолковский плохо слышит, журналист говорил довольно громко, но при этом торопился, словно боялся, что не успеет получить ответ на все интересовавшие его вопросы.
Циолковский внимательно слушал, приставив к уху небольшой металлический рупор.
– Вы не спешите, – сказал он. – Разговаривайте со мной как обычно, не напрягая голоса, и я пойму вас. Я вас хорошо слышу.
– Меня интересует ваше мнение о космической роли земного человечества, – повторил журналист.
– Я убежден в том, – не задумываясь, ответил Циолковский, – что выход человечества в космос, расселение сперва по околосолнечному пространству, а затем и по всему космосу, освоение и переустройство космоса в интересах человечества – это неизбежный этап в эволюции живой материи.
По тому, как Циолковский произнес эти слова, нетрудно было понять, что сказанное им не раз продумано и взвешено.
– Но разве невозможен другой путь развития земной цивилизации, не связанный с освоением космоса? Разве нельзя решить земные проблемы земными средствами?
Журналист задал этот вопрос не столько потому, что сомневался в космическом будущем человечества, сколько для того, чтобы разговорить своего собеседника, вовлечь его в обсуждение, от которого ждал многого.
– Если человечество будет вечно оставаться на Земле, – откликнулся Циолковский, – оно неизбежно окажется в тупике. Столкнется с целым рядом неразрешимых проблем. Единственный выход – в освоении околосолнечного пространства и других планет. Я считаю, что освоение Земли и космоса – единый процесс.
– Вы знаете, как я отношусь к вашим идеям, – тщательно подбирая слова, произнес журналист. – Я ваш горячий сторонник. И все же, не скрою, у меня иногда появляется сомнение. Человек рожден на Земле. Он – сын нашей планеты. Не является ли упорное стремление оторваться от Земли и устремиться в космос… несколько странным?
– Странным?.. Вы сказали – странным? Но почему? Разве все в природе устроено так уж идеально для человека? Скажем, почти вся энергия Солнца в настоящее время пропадает бесполезно для людей. Ведь Земля получает ее в два миллиарда раз меньше, чем Солнце испускает. Что же странного в идее воспользоваться этой энергией? Что странного и в мысли овладеть окружающим земной шар беспредельным пространством?
– Вероятно, вы правы, – согласился гость. – Но, признаюсь, что воспринимать ваши идеи совсем не просто. Во всяком случае, для меня. Возможно, потому что в сравнении с вами я слишком мало знаю. Мне еще надо учиться и учиться.
– Учиться? – переспросил Циолковский. – Смотря что под этим понимать. Говорят: век живи – век учись. Я понимаю это в том смысле, что человек должен не только постоянно пополнять свою память знаниями, но и сохранять способность воспринимать новое, шагать в ногу с интересами своего времени.
– Но то, о чем говорите вы, – это чересчур отдаленное будущее, – возразил журналист. – Преобразование космоса! Это как-то даже не укладывается в сознании.
– Ну, почему же? – Циолковский как всегда говорил тихо, совсем не так, как обычно говорят люди с плохим слухом. – Сейчас люди слабы, но и то преобразуют поверхность Земли. Через миллионы лет их могущество усилится до того, что они изменят Землю, ее моря, океаны, атмосферу, климат и самих себя.
– А когда погаснет Солнце? Тогда как? Ведь погаснет же оно когда-нибудь.
– Если даже Солнце когда-нибудь и погаснет – это не так уж страшно. Пускай оно меркнет и потухает. В течение сотен миллионов лет его славы и блеска люди сумеют сделать запас энергии и с его помощью переселиться к другому очагу энергии – другому солнцу.
– Да, вы – оптимист, – восхищенно заметил журналист. – И обсуждаете научные проблемы как-то радостно, я бы даже сказал, весело.
– Помню, когда я преподавал физику в епархиальном женском училище, – улыбнулся Циолковский, – ко мне однажды подошел директор и сказал: «На ваших уроках слишком весело»… Знаете, что я ему ответил? «Ну и отлично! Что может быть веселее и радостнее, чем познавать тайны природы?..» Но мы отвлеклись. О чем я говорил? Да… Если понадобится, люди достигнут других солнц и воспользуются их энергией. Человек – это новый фактор в эволюции Вселенной.
– Как вы сказали? – удивился журналист. – Я не ослышался? Вы сопоставляете деятельность человека с процессами гигантских космических масштабов?
На этот раз Циолковский ответил не сразу. Некоторое время он молчал, опустившись еще глубже в кресло и прикрыв глаза. Потом медленно произнес:
– Я думаю, что природа создала разумные существа для того, чтобы они своей деятельностью препятствовали вырождению материи, осуществляли то, чего сама природа совершить не может: вновь концентрировали рассеянную в ходе природных процессов энергию.
– Но ведь природа не может иметь какие-либо цели!
– Вы неправильно меня поняли. – Хотя Циолковский по-прежнему говорил тихо и подчеркнуто вежливо, чувствовалось, что он взволнован. – Я вовсе не утверждаю, – продолжал он, – что природа в целом обладает сознанием и способна ставить перед собой определенные цели. Я имею в виду, что в ней есть некое сознательное начало. Если бы его не было, то не было бы и нас с вами. И некому было бы природу наблюдать и о ней рассуждать.
Теперь надолго замолчал журналист, стараясь осмыслить значение того, что только что услышал. Циолковский не торопил.
– Но то, что вы сейчас сказали, – наконец произнес гость, – по сути дела означает, что средой нашего обитания является… вся Вселенная?
Циолковский удовлетворенно кивнул:
– Вы правильно меня поняли. Судьба существа, то есть человека, зависит от судьбы Вселенной. Поэтому всякое разумное существо должно проникнуться историей Вселенной. Необходима такая высшая точка зрения. Узкая точка зрения может повести к заблуждениям. И я верю, что с момента применения реактивных приборов начнется новая эра в науке – эпоха более пристального изучения неба.
– Если не ошибаюсь, то в конце прошлого столетия немецкий биолог Эрнст Геккель, рассматривая вопрос о взаимодействии человечества и окружающей нас земной среды, впервые употребил термин – экология. Вероятно, то, о чем вы говорите, можно назвать космической экологией?
– Дело, конечно, не в названии, – серьезно сказал Циолковский. – А по существу это так. «Жизнь в значительно большей степени есть явление космическое, чем земное», – говорит Александр Леонидович Чижевский. Если средой нашего обитания является Вселенная, то эту среду надо изучать не менее глубоко, чем земную.
– Однако это будет немного труднее.
– Но у человека есть разум! Разум – вот та могучая сила, которая может осмыслить окружающую действительность, понять то, что было тайной!..
Шло время… И наука о Вселенной не только вышла на новый неизмеримо более высокий качественный уровень, но слилась с наукой о человеке. Появились и новые выдающиеся мыслители, носители новых оригинальных идей, провозвестники нового будущего земной цивилизации, которое, по их мнению (как и по мнению Циолковского), должно было неизбежно стать космическим будущим…
День Владимира Ивановича Вернадского обычно начинался рано. Уже в восемь утра после легкого завтрака он поднимался из-за стола и направлялся в свой кабинет. Ровно в восемь, ни минутой позже…
А по вечерам в его московской квартире собирались друзья и знакомые. Завязывалась непринужденная беседа. Владимир Иванович был необыкновенно демократичным хозяином. Здесь каждый мог обсуждать любую тему, любой вопрос, высказать любое мнение. И все же чаще всего беседы вращались вокруг тех научных проблем, которые входили в круг интересов самого Владимира Ивановича. Так было и на этот раз. Впрочем, в тот вечер среди гостей оказались двое молодых людей, которые впервые пришли в дом Вернадского.
– Недавно мне пришлось прочитать в архиве Маркса, опубликованном в 1930-е годы, его мнение о геологии, – заметил один из присутствующих, известный ботаник и путешественник. – Маркс пишет, что геология представляет себе жизнь планеты как внутренний самодовлеющий процесс.
– И как вы это понимаете? – поинтересовался Вернадский.
– Мне кажется, что это замечание можно рассматривать как комплимент точке зрения, характерной для геологии того времени.
– Ошибаетесь, – возразил Вернадский. – Ошибаетесь. Это не комплимент, а упрек. Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно прочитать «Диалектику природы» Энгельса, где он говорит о «толчке извне». Не может быть и речи о земных процессах как чисто внутренних и самодовлеющих.
– Нельзя ли пояснить?
– Геологические процессы, происходящие на Земле, определяются факторами космического порядка, прежде всего ее формой как небесного тела. А форма эта, в свою очередь, определяется силами тяготения. В том числе и теми, которые действуют извне. – Он обвел глазами присутствующих. – Тяготение и излучение – вот те две силы, которые творят лик нашей планеты. Вообще внешние силы играют чрезвычайно важную роль в жизни Земли, в том числе в тех изменениях, которые с ней происходят.
– Все это, конечно, так, – согласился ботаник. – И все же… Если речь идет о чисто земных конкретных явлениях, то их течение определяется, на мой взгляд, прежде всего земными причинами. Так не лучше ли направить все наши усилия в первую очередь на изучение именно этих причин? И не отвлекаемся ли мы на исследование побочных, второстепенных факторов?
– Второстепенных? – переспросил Вернадский. – Если говорить о геологических процессах, то источники их энергии – космические, преимущественно солнечные. И вообще, когда речь идет о познании каких-либо явлений, чрезвычайно важно понять их истоки, их первопричины. А земные явления самым тесным образом связаны с космической историей и космическим существованием нашей планеты. При этом – особая роль у живого вещества, которое активно трансформирует солнечную энергию в химическое молекулярное движение и в сложные биологические структуры. Вам, как ботанику, это должно быть хорошо известно.
– Значит, вы разделяете точку зрения Тимирязева, который говорил, что человек «вправе величать себя сыном Солнца»? – подал голос один из «новичков».
– Крылатые слова, – живо откликнулся Вернадский. – Не будь Солнца, не могла бы существовать и развиваться на Земле жизнь. И не было бы нас с вами. Кстати, Тимирязев неоднократно подчеркивал, что солнечная энергия сконцентрирована и в минеральных видах топлива, и в пище. Не случайно он называл пищу «консервам солнечных лучей».
– Я, конечно, гуманитарий, – вступил в разговор географ и путешественник Гревс, – и, естественно, далек от всех этих проблем, но у меня возник вопрос, так сказать, методологического свойства. Ведь основным способом научного исследования, в том числе и природных явлений, всегда была идеализация. Разве, изучая какое-либо явление, мы не отвлекаемся от целого ряда связей и обстоятельств, выделяя те, которые нас интересуют?
– То, что вы сказали, – отозвался Вернадский, – совершенно справедливо. Но это лишь первый этап любого исследования. Необходимый, но первый. В дальнейшем же нужно вовлекать в рассмотрение и другие связи, тем более что некоторые из них могут оказаться решающими… – Он помолчал. – Хотя предметом моих исследований служит Земля, я во всех своих работах исхожу из того, что она является частью Вселенной и находится в непрерывном энергетическом взаимодействии с веществом космоса.
– Можно вопрос? – подняв руку, словно на уроке в школе, спросил второй из «вновь прибывших».
– Разумеется! – ободряюще улыбнулся Вернадский. – Раз вы здесь, то можете задавать любые вопросы и высказывать любые соображения. Кстати, если не ошибаюсь, вы астроном?
– Да, астроном. С астрономией и связан мой вопрос. Почему-то наша наука считается весьма отвлеченной, в буквальном смысле слова «витающей в облаках». Утвердилось мнение, будто астрономия способна решать только чисто утилитарные задачи, вроде определения географических координат и измерения времени. И как-то забывается о том, что астрономия изучает закономерности Вселенной, составной частью которой является мир Земли. Если я вас правильно понял, вы придерживаетесь иной точки зрения?
Произнеся эту речь, молодой человек смущенно умолк. Однако, слушая его, Вернадский заметно оживился. И как всегда, когда он находил у собеседника отклик на новое, Владимир Иванович мгновенно преобразился, даже его обычно резкий голос как-то смягчился.
– Вы правы – я придерживаюсь иной точки зрения. Я считаю, что пространство нашей планеты – не есть что-то само по себе существующее. Это часть пространства планет, обособленного в пространстве Солнечной системы. А пространство Солнечной системы представляет собой часть пространства Млечного Пути. И все это, вместе взятое – часть многообразного и многоликого пространства Вселенной. И все эти виды пространств связаны между собой. Более того, в каждой песчинке или капле отражается общий состав космоса.
– А как с этих позиций рассматривать нашу земную жизнь? – поинтересовался Гревс.
– И жизнь, живое вещество – то есть совокупность организмов в окружающем нас мире мы не должны рассматривать обособленно, – продолжил свою мысль Вернадский. – Мы должны прийти к ее планетарному пониманию, более того, к пониманию ее космической роли… Я собираюсь написать об этой проблеме специальную книгу. Это будет главная книга моей жизни. О состояниях пространства и отличии живого вещества от мертвого. Я размышляю над этим уже много лет. И глубоко убежден в том, что жизнь – это космологическое явление. Оно связывает Землю с космосом.
– Но как это понимать? – вновь вступил в разговор ботаник. – В буквальном смысле или в переносном?
Вернадский ответил не сразу. Некоторое время он молчал, раскачиваясь в своем кресле. Потом остановил его, упершись в пол ногой, и сказал:
– В двух словах на ваш вопрос не ответишь. Давайте будем разбираться издалека. Вы знаете мое определение биосферы?
– Биосфера – это область активной жизни, охватывающая нижнюю часть атмосферы, гидросферу и верхнюю часть литосферы. Так?
– К этому следует добавить, что в биосфере живое вещество и среда обитания органически связаны друг с другом, представляя целостную динамическую систему. Образование живой и неживой оболочек нашей планеты представляет собой едино направленный естественно-исторический процесс, который в свою очередь протекает в общем русле эволюции Вселенной как единого целого.
– Но, если не ошибаюсь, термин биосфера был введен Зюссом – австрийским геологом еще в 1875 году, – заметил ботаник.
– Совершенно справедливо… Я понимаю, почему вы задали этот вопрос… Но биосфера – это не просто совокупность живых организмов, как полагал Зюсс. Это активная оболочка Земли, в которой совокупная деятельность живых организмов, в том числе и человека, проявляется как геохимический фактор планетарного масштаба и значения. И так как биосфера – это одна из планетарных оболочек, то и изучать ее следует в глобальном масштабе, с позиций не только общепланетарных, но и космических… На этот непривычный для вас мысленный путь мы только что вступили. И пойдем по нему с оглядкой, но смело… так как даже те широкие обобщения, к которым мы приходим сегодня, явно недостаточны, малы и ничтожны перед разнообразием и величием стоящих перед нами природных процессов.
– А когда вы говорите о космической роли живого вещества, – спросил ботаник, – что именно вы имеете при этом в виду? Гипотезу Сванте Аррениуса о переносе жизни спорами через космическое пространство?
– Эта идея, вообще говоря, представляется мне достойной самого пристального внимания. Но прежде всего речь идет о планетарной роли человека. Существует сфера взаимодействия природы и общества, в пределах которой разумная человеческая деятельность становится главным, определяющим фактором развития. Я бы назвал эту сферу ноосферой. По-гречески – «ноо» это разум.
– Однако, насколько я знаю, – заметил Гревс, – о ноосфере говорит и Тейяр де Шарден, понимая под этим идеальную «мыслящую» оболочку, облекающую земной шар. Но ноосфера трактуется им в явно религиозном плане.
– Термин, сам по себе, не может быть ни религиозным, ни материалистическим, – возразил Вернадский. – Все зависит от того, какое содержание в него вкладывается… Так вот, я, – продолжил он после небольшой паузы, – вкладываю в этот термин материалистическое содержание! Ноосфера – это новая, высшая стадия биосферы, связанная с возникновением и развитием в ней человечества. Общества разумных существ, которые, познавая законы природы и совершенствуя технику, начинают оказывать определяющее влияние на ход процессов в области, охваченной их деятельностью. При этом, с развитием человечества как новой силы, преобразующей природу, появляются и новые виды обмена энергией между природой и обществом.
– А как вы относитесь к идеям Циолковского, утверждавшего, что со временем человеческая деятельность распространится и в космос? – осведомился астроном.
Вернадский стремительно повернулся к нему вместе с качалкой:
– Вы очень мне помогли… А то я увлекся и не ответил на заданный мне вопрос о космической роли живого вещества. Но вы ответили за меня… Не сомневаюсь, что ноосфера не будет ограничена рамками Земли, но охватит и космическое пространство. И человечество постепенно начнет осваивать и обживать космос…
