Текст книги "Советник королевы - суперагент Кремля"

Автор книги: Виктор Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава IX. ШПИОН ПРИХОДИТ В ПОСОЛЬСТВО

Но реальная опасность очень скоро подстерегла Бланта, и не только его, а всю «кембриджскую пятерку». И подстерегла с той стороны, откуда они меньше всего ожидали.

Еще раз скажу, что эта книга не только о наших разведчиках, служивших Советскому Союзу, но и об их антиподах из числа сотрудников КГБ, как их справедливо называют, «дезертирах», или предателях.

Аллен Даллес, известный руководитель Центрального разведывательного управления США, так характеризует эту категорию лиц: «Я не утверждаю, что все так называемые «дезертиры» перешли на Запад по идеологическим причинам. Некоторые перебежали по более житейским соображениям: одни потому, что их постигла неудача на работе, другие опасались понижения в должности или чего-то еще более худшего из-за реорганизации режима, некоторых притягивали внешние соблазны Запада, человеческие и материальные».

В 30-е годы для советской разведки было особенно важно и необходимо восстановить прежнюю шпионскую сеть, которая фактически была почти полностью ликвидирована после разрыва Англией всех отношений с СССР и высылкой из страны советских граждан. Решение об их восстановлении было принято лишь в конце 1929 года. Понятно, что для создания разведывательной сети потребовались бы большие усилия и время. В годы разрыва отношений разведку в Англии вели наши резидентуры в Париже, Гааге и других западноевропейских городах.

Первое внедрение в Англию советской разведки – а с ним и первая серьезная удача – состоялось в начале 30-х годов и произошло совершенно случайно. Событие это носило в известной степени курьезный характер. Об этом эпизоде я впервые узнал из книги «Новый КГБ. Локомотив советской власти», изданной 20 лет назад в Нью-Йорке. Ее авторы – известные американские разведчики Уильям Корзон, имевший контакты со спецслужбами ряда стран, в том числе Британии, и Роберт

Кроули, долго служивший в американской военной и военно-морской разведке и занимавший видный пост в Управлении стратегических служб США. Оба автора имели в своем распоряжении уникальные документы, включая материалы слушаний в американском конгрессе о советской разведке.

Предыстория этого «случайного успеха» такова: как раз в это время советник посольства в Париже Григорий Беседовский (кстати, сотрудник КГБ), боявшийся разоблачений за какие-то финансовые махинации, был вызван в Москву. Опасаясь наказания, он изменил родине и обратился с просьбой о политическом убежище к французским властям. В то время советским послом во Франции был крупный дипломат В.С. Довгалевский, но его не было в Париже, так как советское правительство именно ему поручило ведение переговоров с Англией о восстановлении дипломатических отношений между двумя странами.

Беседовский оставался временным поверенным в делах и, естественно, только в общих чертах знал о странных событиях, которые произошли в те дни в советском посольстве во Франции. Французы предъявили ему сотни фотографий советских сотрудников в Париже и русских во Франции и просили сообщить, кто из них является сотрудником КГБ или связан с ним. Когда очередь дошла до фотографии Владимира Войновича, сотрудника КГБ в советском посольстве в Париже, Беседовский рассказал, что несколько дней назад в посольство СССР приходил один англичанин со странным предложением. Он беседовал с Войновичем. Этот эпизод заинтересовал не только французские спецслужбы, но и английскую контрразведку.

Звонок в дверь

Ее представитель был настолько шокирован этим случаем, что немедленно встретился с Беседовским и услышал удивительную и на первый взгляд фантастическую историю. Английского контрразведчика она настолько поразила, что он просил советского перебежчика еще и еще раз пересказать все события по порядку с самого начала и до конца. Рано утром следующего дня он вылетел в Лондон.

Английский контрразведчик понимал, что ему предстоял серьезный доклад своему начальству. Он так нервничал, что в пути осушил свою фляжку с виски. По приезде разведчик доложил руководству, что какой-то неизвестный предложил советскому посольству купить у него шифр Министерства иностранных дел Британии, при этом он назвался вымышленным именем и, вероятнее всего, был англичанином.

По-видимому, Беседовскому советская разведка не сообщила всех данных об этом происшествии. А события развивались так.

Осенним днем 1929 года к главному входу советского посольства в Париже на рю де Гринель подошел неизвестный и на французском языке высказал желание немедленно встретиться с советским военным атташе. Его впустили в здание и пригласили в какую-то комнату. Видно было, что его не ждали, и отнеслись к нему без особого внимания. Двое служащих посольства провели его в комнату, которая раньше, видимо, служила библиотекой. А сейчас там царил полнейший беспорядок, она была похожа на склад старой мебели, свернутых ковров и других вещей. Служащие не спускали с него глаз.

Через несколько минут к неизвестному вышел сотрудник посольства, представившись: «майор Владимир». Пришедший назвался «Скоттом» (дальнейшие события показали, что это имя было вымышленным) и сказал, что он работает в Форин оффис – британском Министерстве иностранных дел. Как выяснилось позднее, он действительно служил там, причем довольно долго, начиная с 1913 года, за исключением одного года, когда во время войны находился в армии.

Добавив, что он сотрудник управления связи министерства, пояснил, что нуждается в деньгах, так как его зарплата составляет всего 100 фунтов в год и даже после 17 лет службы остается практически без изменений. «Скотт» заявил, что он располагает секретным шифром министерства и готов продать его за две тысячи долларов ³⁴ 34
  В предыдущем, 1928 году произошел аналогичный случай. В посольство в Париже пришел сотрудник итальянского правительства и предложил купить у него секретный шифр. Сотрудник КГБ, быстро просмотрев документ, заявил, что это подделка, бросил его в камин и немедленно выпроводил итальянца. Затем документ был изъят из камина абсолютно неповрежденным, послан в Москву, и Центр выразил благодарность офицеру КГБ за его оперативность: шифр был подлинным.


[Закрыть].

Владимир Войнович (такой была настоящая фамилия майора) взял у него шифр и, сказав, что хочет удостовериться в его подлинности, немедленно покинул комнату. «Скотт» пытался остановить майора, но двое служащих преградили ему путь. Через 25 минут Владимир вернулся и, разыграв «сцену возмущения», бросил «Скотту» принесенные им документы, обозвав его провокатором и мошенником, и выпроводил растерявшегося «Скотта» из посольства. Предварительно все материалы «Скотта» были сфотографированы и «на всякий случай» посланы на Лубянку.

Можно было понять беспокойство английской разведки, тем более что информация о визите была самой поверхностной. Описания «Скотта» не было (Беседовский не видел его). Фотография, которую сделали в посольстве, была очень неясной, да к тому же англичане ею не располагали. Имя «Скотт» было, конечно, вымышленным, но даже если оно и было настоящим, то надо учесть, что Скоттов в Англии столько же, сколько Ивановых в России.

Кроме того, прошло уже несколько дней (а может быть, и недель), и установить, кто из сотрудников Форин оффис посещал Париж, было нелегко, тем более что точная дата визита в советское посольство англичанам, по-видимому, была не известна.

Вот как много неясного было в этой истории. Не говоря уже о том, что могло существовать и «третье лицо», не имевшее отношения к Форин оффис, а выполнявшее передаточные функции по просьбе какого-либо сотрудника британского МИД. Возможно, как советские, так и английские разведчики сочли всю эту историю «липой». Во всяком случае, мы не знаем, были ли приняты какие-либо серьезные меры по розыску «Скотта».

В Москве, однако, отнеслись к этому событию по-другому. Дешифровальный отдел КГБ определил, что переданные (или, вернее сказать, украденные) материалы были подлинными. Они явились ключом к британской шифровальной системе. С их помощью удалось дешифровать важные английские дипломатические документы. Благодаря им русская контрразведка начала уже нащупывать следы проникновения английских агентов в нашу страну. МИД СССР, обладая новыми сведениями, мог уже вести переговоры с Англией с более жестких позиций, так как стал известен предел тех уступок, на которые могли пойти англичане (как раз в то время между двумя нашими странами велись переговоры о заключении торгового соглашения, которое и было подписано в апреле 1930 г.).

Лубянка направила в Париж телеграмму Войновичу о необходимости оказать особое внимание «Скотту» как агенту ³⁵ 35
  Читателю может показаться странным, как это вдруг англичанин, занимавший ответственный пост, идет в посольство враждебной страны, причем подвергая себя при этом огромному риску, и продает сверхсекретные документы. Но алчность и деньги иногда бывают сильнее патриотизма. И случается это не так уж редко. В английской практике история со «Скоттом» далеко не исключение. Почти аналогичный случай произошел и с другим англичанином, Дж. Праймом, в 1968 году. И потому, излагая его дело, английские авторы ссылаются на «дело Скотта».
  Джордж Артур Прайм, работавший в английской спецслужбе, находясь в Западном Берлине, решил поехать в ГДР, в Восточный Берлин. При пересечении границы он сказал советскому офицеру-пограничнику, что хочет увидеться с представителем советской разведки. При первой же встрече он назвал себя «сторонником коммунизма» и сказал, что готов передать советской стороне важные секретные сведения. На вопрос о его работе Прайм ответил, что служит в Центре слежения в Челтнеме, где в свое время работал и Кернкросс (по иронии судьбы Челтнем, секретный британский объект, в 70-е годы стал «побратимом» одного из районов города Сочи). Правда, несмотря на свою «любовь к коммунизму», он сразу согласился принять денежное вознаграждение. Сначала ему платили по 30–40 фунтов, затем после нескольких очень важных сообщений – по 400, а в конце его службы стали платить и по 4 тысячи фунтов. Для копирования ряда сверхсекретных материалов, которые нельзя было долго держать на руках, он пользовался ксероксом, установленным в коридоре недалеко от его кабинета. Делал он это в обеденный перерыв, когда все сотрудники отправлялись в столовую и в административном здании не было ни души. Он сам, видимо, понимал, что ходит по краю пропасти, и дважды у него возникала мысль бежать в Москву, но каждый раз он передумывал. Последнее его свидание с советскими агентами состоялось в ноябре 1981 года в ГДР, а менее года спустя его разоблачили и в ноябре 1982 года судили. К тому времени он уже был очень нездоров, дважды подвергался осмотру психиатра. Приговор был суровым: 35 лет тюремного заключения за шпионаж и 3 года за «недозволенные сексуальные действия» в отношении девочек одиннадцати, тринадцати и четырнадцати лет.


[Закрыть].

Американские разведчики, о которых я писал, замечают по этому поводу: «Это был очень удачный ход зарубежной разведки ОГПУ, который, несомненно, должен был порадовать Сталина, так как у него по отношению к Британии была навязчивая мысль – он считал каждого англичанина сторонником «черной магии», готовым употребить все средства, чтобы ослабить или уничтожить любую угрозу для британской короны. Сталин был рад еще раз обнаружить убедительные доказательства того, что Британия строит козни против Советского Союза». НапЬмним, что в конце 20-х годов Сталин считал Англию главным врагом СССР, готовившим войну против России.

Москва приказала немедленно удовлетворить просьбу «Скотта» о выдаче денег, еще больше заинтересовать его материально, установив с ним постоянные контакты. Для Войновича это распоряжение было подобно грому среди ясного неба. Он никак не ожидал такого исхода дела. Войнович искренне считал, что переданные документы были дезинформацией, и даже надеялся, что Москва поблагодарит его за обращение со «Скоттом». А что было делать ему сейчас? Как можно найти «Скотта» в Париже? Выполняя строгое указание Москвы, он предпринял попытки найти «Скотта», но можно было заранее предвидеть их полный провал. Было ясно, что «Скотт», если он действительно работал в Форин оффис, вернулся в Лондон. В Англии же, как я писал, наша разведка только приступала к своим операциям. И тогда Москва поручила обнаружить «Скотта» резидентуре КГБ в Гааге, которая тогда располагала несколькими нелегальными точками и опытными кадрами.

Выбор голландского резидента пал на одного из самых способных сотрудников – «Ганса», который формально был бизнесменом, много разъезжал по миру, имел свои дела в ряде стран, в том числе в Англии. Он владел пятью европейскими языками: французским, итальянским, немецким и голландским. Говорил он и по-английски ³⁶ 36
  Английские авторы У. Корзон и Р. Кроули сообщают, что фамилия «Ганса» – Галлени. Он был членом Швейцарской коммунистической партии. Первоначально в качестве советского разведчика он работал во Франции и Бельгии, а затем переселился в Гаагу. Дальнейшая судьба Галлени, к сожалению, неизвестна.


[Закрыть].

Казалось, что обнаружить «Скотта» было безнадежной затеей. Фотография его была некачественной, описание внешности – поверхностным, одежда – ординарной. «Ганс» только в лондонском Сент-Джеймском парке, расположенном неподалеку от Форин оффис, обнаружил 50 джентльменов, похожих по описанию на «Скотта», – все они были в серых костюмах, в «котелках» на голове и с зонтиками в руках.

Поиски шпиона

Наконец Галлени удалось невозможное. Примерно после годичных поисков он смог обнаружить «Скотта». Причем сделал это, как ни странно, с помощью самого Форин оффис и британской полиции.

Галлени был невероятно находчив и к тому же удачлив. Он придумал интересную и трогательную легенду, что ищет англичанина, который был свидетелем того, как в Париже на его племянника, сына его сестры, наехала машина. Водитель скрылся с места происшествия. Мальчик, к счастью, остался жив, сейчас начал выздоравливать, но на лечение его нужны средства, и он надеется получить их с виновника происшествия. Инцидент произошел 28 июня 1929 г. (а об англичанине было известно только одно – он сам сказал, что работает в Форин оффис). Галлени обратился в полицейский участок с просьбой позвонить в Форин оффис и справиться, кто из их сотрудников в тот день мог быть в Париже. На вопрос, почему он сам не сделает этого, Галлени ответил, что он звонил в Форин оффис. Но, видимо, его не слишком хороший английский не позволил ему достаточно внятно разъяснить ситуацию. Наверное, там его не поняли и потому не дали никакого ответа.

Пожилой добродушный полицейский, посочувствовав, вошел в положение и позвонил в МИД, объяснил ситуацию, назвал полицейский участок, его телефон, и буквально через десять минут Галлени знал имена четырех мужчин, бывших в тот день в Париже, – это были нарочный короля, два старших дипломата и сотрудник управления связи. Последнего звали Эрнест Холлоуэй Олдхам.

Поблагодарив полицейского, Галлени прежде всего принял все меры к тому, чтобы его в случае какого-либо подозрения не смогли обнаружить. Он позвонил в гостиницу, в которой остановился, и попросил сразу переслать его багаж на Ливерпульский вокзал, так как он срочно возвращается домой. В вокзальном туалете он изменил свою внешность – сбрил усы, надел очки, переменил костюм. Вынув из своего кейса другой паспорт, теперь уже французский, получив багаж и сказав, что он отправляется в Гаагу, поселился в другом лондонском отеле, расположенном далеко от предыдущего. На следующий день он отправился в Британский музей, зарегистрировался там как «исследователь», сказав, что его тема – «Дипломатическая история Британии» и что приехал он в Англию на средства своих учеников, которые собрали ему необходимую сумму для поездки в Лондон.

Затем по различным справочникам и телефонным книгам он обнаружил адрес Олдхама, несколько дней понаблюдал за ним, удостоверившись, что это именно тот Олдхам, сотрудник МИД, который ему нужен. Выбрав удобный момент, он последовал за ним, подошел к нему со спины и, назвав его по имени, сказал: «Я сожалею, что мы не встретились в Париже. Я знаю о серьезной ошибке, сделанной «майором Владимиром». Он был уволен с работы с работы и наказан ³⁷ 37
  На самом деле Войновичу, хотя он и был отозван в Москву, благодаря его друзьям по работе удалось спастись от ареста и наказания. По некоторым сведениям, он впоследствии даже служил в охране Сталина и был его шофером. Но позднее Сталин, решив, вероятно, что Войнович знает слишком много, «убрал» его. В 1937 году он был арестован, в течение года его допрашивали, а затем расстреляли.


[Закрыть]. Я принес Вам то, что принадлежит Вам по праву». При этом он вынул из кармана конверт и отдал его Олдхаму, добавив: «Внутри вы найдете указание о времени и месте нашего следующего свидания и инструкцию о том, как встречаться со мной. Меня зовут Павел».

Олдхам был растерян, даже испуган. Но «Ганс» настаивал, а затем быстро повернулся и поспешил к станции метро.

Олдхам же, придя на работу, первым делом взглянул на газету «Дейли телеграф», чего обычно раньше не делал, и просмотрел таблицу котировки курсов иностранных валют. Он понял, что переданные ему 200 фунтов равны 400 долларам (курс фунта стерлингов был тогда значительно выше, чем сейчас). Это было больше четырех его годовых зарплат. Он был приятно удивлен. Затем он просмотрел инструкцию, переданную «Павлом». Ему назначили следующую встречу через 45 дней у станции метро в 6 часов 25 минут, то есть после окончания его рабочего дня. Были указаны и все подробности рандеву. На случай, если его будет встречать не «Павел», говорилось об одежде, зонте, книге в руке, указывался и пароль. Если все будет в порядке, то следующий контакт состоится на час раньше, через шесть дней. Таким образом давалось понять, что контакты будут систематическими, так же, как, наверное, и денежные вознаграждения.

Вероятно, именно эта систематичность и испугала Олдхама. Первой его реакцией было явиться на следующую встречу, чтобы объяснить свое первое посещение посольства в Париже как ошибку, как опрометчивый шаг и заявить, что он не желает приносить вред своей стране и больше не будет встречаться с «Павлом».

Неожиданный исход

Впечатление Галлени о встрече с Олдхамом было не совсем определенным. Ему казалось, что тот был настолько растерян, что его действия в будущем трудно предугадать. Галлени не исключал и того, что его «контакт» признался английской контрразведке о своем посещении советского посольства, и тогда и за ним, и за Галлени будет, несомненно, устроена слежка. Во всяком случае «Павел» решил принять все меры предосторожности.

Прежде всего встал вопрос, где организовать беседу. Опять помог случай. На одной из улиц Парижа он увидел странную картину. Около остановки автобуса происходила какая-то необычная встреча мужчин. Одни ждали кого-то, прохаживаясь, другие встречались с подходившими, несколько минут переговаривались и вместо того, чтобы сесть в автобус, удалялись. Он проследил их путь и выяснил, что они заходили в гостиницу, а через час-два покидали ее. Он догадался, что номера в ней сдаются на час-другой и это место встречи гомосексуалистов. Если он встретится там с Олдхамом, никому и в голову не придет подозревать их в «шпионской встрече», и их свидание пройдет незамеченным. Накануне условленной даты «Павел» решил заранее забронировать номер в этой гостинице, чтобы не ждать, если вдруг не окажется свободных номеров, и не привлекать тем самым дополнительного внимания.

Он обратился к портье:

– Я хотел бы заранее заказать у вас номер. Завтра ко мне в Лондон приезжает друг, и я хотел бы встретиться с ним в спокойной обстановке и поговорить в течение часа-двух.

Портье внимательно оглядел «Ганса», решая, не является ли он детективом, но манеры и иностранный акцент посетителя не давали оснований для такого предположения.

– Извините, сэр. Но у нас нет порядка заранее резервировать номера. Мы сдаем их обычно по часам.

– А нельзя ли мне заплатить по часам заранее, чтобы быть уверенным в получении комнаты?

– Но это будет стоить вам 10 шиллингов за час, то есть всего 18 фунтов.

– Я согласен.

Ганс пожелал предварительно осмотреть комнату, и, хотя она была довольно неопрятной, но имела и ряд преимуществ: надежный замок и довольно грязное окно, сквозь которое снаружи едва ли можно было что-нибудь разглядеть. Он сразу заплатил всю сумму и взял ключ от комнаты. На следующий день, встретив Олдхама, он нанял такси и со всеми предосторожностями привез его в эту гостиницу. Перед тем как сесть в такси, «Павел» передал Олдхаму конверт, предупредив, что в такси им не следует разговаривать друг с другом.

В такси «Ганс» молча показал Олдхаму, чтобы тот открыл конверт и убедился, что в нем американские доллары. Англичанин почувствовал, что не может отказаться от нового вознаграждения. Он понял, что окончательно потерял инициативу и отныне будет вынужден подчиняться «Павлу».

В гостинице, закрыв комнату на ключ, «Павел» сразу перешел к делу:

– Содержание конверта – просто свидетельство признания вашей храбрости. «Спонсор» хотел бы тем самым выразить вам глубокую признательность.

Затем последовали новые инструкции. Во-первых, Олдхам должен подготовить список всех сотрудников управления связи Форин оффиса с характеристикой их политических взглядов, семейного положения, отношения к работе, зарплаты, времени службы и других крайне важных подробностей; во-вторых, дать описание деятельности Северного управления, занимавшегося Советским Союзом. «Это не представит для Вас большого труда, сэр, – говорил «Ганс», – так как по роду своей работы Вы имеете дело прежде всего с персоналом и документами этого управления». «Павел» подробно проинструктировал о месте новой встречи. А после этого первым покинул гостиницу.

Сколько встреч еще было впереди? Вероятно, не одна. Всего он получил за свою работу 5 тысяч фунтов стерлингов. Если ему каждый раз платили такую огромную сумму – 400 фунтов, то можно представить, какими частыми они были.

В конце концов Олдхам стал все больше и больше опасаться, что эта двойная жизнь может очень скоро открыться. «Как веревочке ни виться, конец должен быть», – гласит народная мудрость. Может быть, он стал замечать слежку за собой. И тогда он решил прекратить работу в Форин оффис, полагая, что тем самым ослабит интерес к своей персоне со стороны советской разведки и она оставит его в покое.

Как развивались события в дальнейшем, со всей определенностью сказать трудно. То ли британская контрразведка начала подбираться к нему и что-то узнала, то ли советские спецслужбы пытались продолжить контакты с ним. Во всяком случае, он почувствовал опасность. В сентябре 1933 года его нашли в собственной квартире на кухне перед открытой газовой плитой. Он был еще жив, но по дороге в госпиталь скончался.

А Галлени? После смерти Олдхама в конце 1933 года его отозвали в Москву, и, по некоторым сведениям, позднее он был репрессирован.

Однако точку в рассказе об Олдхаме ставить еще рано. В конце второго года своей работы с ним «Гансу» удалось познакомиться с его другом и коллегой по работе Джоном Кингом. Галлени сумел завербовать его. Капитан Джон Кинг работал на советскую разведку довольно долго. Британская «Энциклопедия шпионажа» сообщает, что английская контрразведка раскрыла его шпионскую деятельность только после начала Второй мировой войны. Его выдал один из первых перебежчиков из числа сотрудников КГБ, генерал-майор Кривицкий. (Энциклопедия сообщает, что настоящее имя генерал-майора – Гинзбург.) Сам он был выходцем из Польши. Кривицкий руководил русской службой шпионажа в Западной Европе (со штаб-квартирой в Париже). Он запросил убежище во Франции после того, как был вызван в Москву (а до этого Москва расправилась с его другом и коллегой, резидентом в Швейцарии Игнасом Рейсом). Из Парижа французскими спецслужбами он был переброшен в США, где и дал подробную информацию о советской разведке. Кривицкий опубликовал и книгу под названием «В сталинской секретной службе». После США он посетил Лондон, где выдал имена некоторых работавших в Англии советских разведчиков, в том числе Кинга.

О «кембриджской пятерке» он ничего англичанам не говорил – то ли не знал о них, то ли держал эти сведения «про запас».

Что касается капитана Кинга, то он в октябре 1939 года был судим и приговорен к десяти годам лишения свободы. Дальнейшие следы его теряются ³⁸ 38
  Именно Джон Кинг сообщил англичанам, что «Скотт», явившийся в 1929 году в советское посольство в Париже, был Эрнестом Олдхамом.


[Закрыть].

Вербовка советской разведкой Олдхама и Кинга была ее первым проникновением в британское Министерство иностранных дел. Она имела огромное значение. Лубянка получила шифры Форин оффис, ознакомилась с его личным составом, что в будущем облегчило работу «кембриджской пятерке». Москва получила столь необходимую ей информацию об английской дипломатии, ее целях и методах.

Однако первый опыт выявил слабость и недостатки такого рода контактов. Некоторые из завербованных англичан были не слишком надежными агентами. Они вынуждены были пойти на службу Лубянке из-за своего относительно неблагополучного материального положения. Сама их вербовка носила в известной степени случайный характер и в любой момент могла быть прервана. Некоторые чекисты в Москве были тоже не всегда надежными и готовы были при первой опасности продать свою страну и своих коллег, как это сделал генерал Кри-вицкий. Его предательство поставило вопрос о необходимости значительно расширить советскую агентуру в Англии, а также очень надежно ее укрыть.

А какова ценность этих перебежчиков для разведки противника и какой вред они наносили своей стране, которой были призваны служить?

Вот ответ Аллена Даллеса: «Одна из богатейших жил для контрразведки (западных стран. – В.П.) – дезертирство штатного работника разведки противника. Этот источник можно приравнять к непосредственному проникновению на некоторое время в разведывательный центр противника. Один такой «доброволец» из разведки может парализовать на целые месяцы деятельность службы, которую он оставил».

Так могло случиться в 1945 году и с «кембриджской пятеркой», когда она была на грани провала.