Текст книги "Советник королевы - суперагент Кремля"

Автор книги: Виктор Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Попов В.И.
Советник королевы – суперагент Кремля

В ознаменование 60-летия Победы СССР в Великой Отечественной войне

ВВЕДЕНИЕ

Эта книга о знаменитом английском ученом, профессоре, родственнике короля, служившем при английском дворе и достигшем высоких постов при монархе, и в то же самое время – тайном агенте Кремля.

Жизнь его была полна загадок, а его судьба необычна и удивительна. У него были большие заслуги перед своей страной, но еще большие – перед советским государством, которому он отдал свой талант и свое умение, став советским разведчиком в самые трудные для нашей родины годы.

И поразительным, и труднообъяснимым является то, что официально для нас его, ценнейшего разведчика, как бы не существует. В отличие от его коллег, членов так называемой «кембриджской группы», или, как на Лубянке ее называли, «большой пятерки» – К. Филби, Д. Маклина, Г. Берджеса (о пятом поговорим позднее), о четвертом – Антони Бланте – советские правительственные деятели и даже руководители нашей разведки публично не сказали ни единого слова. Никогда, даже посмертно, несмотря на его огромные заслуги, он, в отличие от других разведчиков, не был награжден ни орденом, ни медалью. Он не был удостоен ни публичной благодарности, ни просто теплого слова.

Правда, в закрытом музее Службы внешней разведки России, или Музее памяти, куда открыт доступ только ее сотрудникам да отдельным лицам по специально выданным руководством Службы разрешениям, есть его небольшая фотография. Но на мемориальной доске разведчиков нашей страны его имя отсутствует.

Пожалуй, впервые публикуемое в этой книге факсимиле обложки его «Совершенно секретного дела агентурной разработки КГБ при Совете Министров СССР № 10676» – первое официальное доказательство того, что он работал на нашу страну, работал долго и с огромным успехом. Но и в личном деле нет его фамилии. Он проходит под именами «Тони», «Томсон», «Ян».

Один американский политик в период между Первой и Второй мировыми войнами, то есть тогда, когда начиналась деятельность нашего героя, сказал, что миром управляют шесть институтов – Букингэмский дворецанглийского короля, Белый дом президента США, Банк Англии и Резервный банк США, Ватикан и британские спецслужбы.

Книга, предлагаемая читателю, посвящена человеку, который одновременно занимал важные посты в двух этих институтах власти – и при королевском дворе, и в английской секретной службе.

В ней рассказывается о проникновении в самую знаменитую разведку мира группы советских разведчиков, дуэли на протяжении более чем четверти века между английскими спецслужбами и советской разведкой, включая и главное действующее лицо этой книги.

Кто он – шпион или разведчик, герой или предатель?

На вторую часть вопроса мы ответим позднее. А отвечая на первую его часть, рискнем поделиться своими размышлениями. У нас в стране почему-то стало нормой, что все наши агенты называются разведчиками, а все иностранные – шпионами. В русском языке слово «шпион» трактуется как преступный, отрицательный персонаж, а «разведчик» – как представитель благородной профессии. Мне кажется, что в иностранных языках слово «шпион» не имеет такого отрицательного смысла, который вкладываем в него мы. Но уж если и сравнивать эти два термина, то следует прислушаться к одному знатоку этой темы, который различие между двумя словами определил так: шпионы готовят свою страну к агрессивной войне, разведчики – это те, кто стремится избавить свое государство от войны или помочь ему победить в навязанной ему схватке. Членов «кембриджской пятерки» по этой терминологии следует отнести к разведчикам.

Более 40 лет мир не знал имени четвертого разведчика «большой пятерки». И только впервые в 1979 году Англия узнала, что четвертый был хорошо известен всей стране, но почти никто не догадывался и даже не мог себе представить, что советским разведчиком, четвертым в «большой пятерке» был троюродный брат королевы сэр Антони Фредерик Блант.

Относительно пятого до сих пор идут споры. Кто он? Называют разные фамилии. Точное его имя, которое долго было не известно и даже сейчас официально не признано, мы назовем позднее.

В мире много трудных и опасных профессий, но, безусловно, шпионаж и разведка занимают одно из первых мест в их списке.

К сожалению, мы знаем мало достоверного об этой профессии, так как разведчики оберегают свои тайны больше, чем представители других профессий. Разведка не может существовать без тайны, а сущность человеческой натуры такова, что люди хотят знать больше всего то, что от них скрывают.

Вот тогда и появляются издания, содержащие вымысла больше, чем правды.

В книге, которую вам предстоит прочитать, нет вымысла. Она основана в значительной степени на документах, воспоминаниях очевидцев, материалах, которые были предоставлены автору Службой внешней разведки России. Сам автор никогда не работал ни в КГБ, ни в Службе внешней разведки страны, но имел возможность, находясь на дипломатической работе за границей, в том числе в Англии, в качестве посланника и посла, как раз в те годы, когда там работал Блант, наблюдать за работой разведки и впоследствии использовал в книге собственныенаблюдения.

В истории мировой разведки не было ничего подобного «кембриджской группе», или «большой пятерке». Ее деятельность считают высшим достижением не только советской, но и мировой разведки. Были выдающиеся разведчики, даже супершпионы, но никогда еще не было такой необычной группы суперразведчиков.Все они были не рядовыми англичанами, не людьми «с улицы». Они или работали в английской разведке, или были известными дипломатами, видными журналистами, и каждый из них в своей области достиг высоких постов в собственной стране: один из них руководил отделом английской разведки, занимавшимся Советским Союзом, другой – отделом США в Министерстве иностранных дел Британии (Форин оффис), третий даже был советником королевы. Во время войны они обеспечивали Советскую армию важнейшей информацией. Успех Курской битвы – величайшего в мире танкового сражения – в значительной степени был результатом их разведывательных данных о германских вооруженных силах.

Президент США Г. Трумэн как-то сказал, обращаясь к американским разведчикам: «О ваших успехах нигде не говорят, а о ваших промахах трубят повсюду». Наоборот, о «кембриджской группе» после ее разоблачения стали «трубить повсюду».

Одним из наиболее активных в этой легендарной группе, а возможно и ее руководителем, был сэр Антони Блант. Он принадлежал к самым аристократическим кругам Великобритании. Блант был родственником короля Георга VI. Обладая блестящими способностями, он поступил в Кембриджский университет, и ему прочили славу великого математика, но его больше привлекало искусство, и, окончив университет, он защитил докторскую диссертацию по западной живописи, став профессором истории искусств.

Но в мире происходили грозные события, к власти в Германии пришли национал-социалисты и начали свой победный марш по Европе. Блант, ненавидевший фашизм, видел спасение от него только в Советском Союзе и потому искал тех, кто боролся против германской фашистской диктатуры. Он проник по заданию Лубянки в английскую секретную службу и начал направлять свои донесения в Москву.

Его заслуги высоко оцениваются Советским Союзом (правда, тайно, в секретных шифротелеграммах). За работу в английской разведке его награждает и британское руководство и даже возводит в дворянство. Наконец, он становится советником короля и хранителем несметных художественных ценностей монархии. Король и королева дают ему строго конфиденциальные поручения.

До сих пор многие из них продолжают оставаться нераскрытыми. Тайна вообще окружает жизнь Бланта.

Вот одна из ее сторон. Английским спецслужбам по наводке американцев наконец удалось раскрыть его принадлежность к советской разведке. Но сведения об этом были строго засекречены. Об этом факте не знали даже некоторые английские премьеры. Целых 16 лет – до тех пор, пока один находчивый журналист не подобрался к ней, – Британия об этой истории даже не догадывалась.

Предлагаемая российскому читателю книга – первая в Советском Союзе и России об Антони Бланте.

Более десяти лет назад издательством «Прогресс» на русском языке была выпущена книга английского автора о соратниках Бланта – Г. Берджесе и Д. Маклине. Но как? Почти подпольно, с грифом «Для служебного пользования» и, конечно, крайне ограниченным тиражом, «для избранных». Но даже в той книге для советской элиты в предисловии к ней издатели подвергли критике английского автора за то, что он «расписывал козни НКВД» и «интриги его шпионской сети». И они давали понять, что квалификация членов «кембриджской группы» как «советских агентов» является вымыслом и клеветой на советское государство.

Именно поэтому представляется весьма важным сказать россиянам правду о «кембриджской группе» наших разведчиков и об одном из ее самых выдающихся членов – профессоре Антони Бланте.

Глава I.МАРГАРЕТ ТЭТЧЕР РАСКРЫВАЕТ ТАЙНУ О СОВЕТСКОМ СУПЕРШПИОНЕ

Это было в среду, 21 ноября 1979 г. Члены парламента ожидали чрезвычайного сообщения премьер-министра. Говорили о каком-то сверхшпионе, проникшем в самые высшие эшелоны власти. Председательствовал, как обычно на важных обсуждениях, сам спикер палаты общин.

В переводе с английского «спикер» означает «говорящий», то есть оратор. Но фактически смысл этого слова применительно к парламенту имеет прямо противоположное значение ¹ 1
  «Каково же тогда происхождение названия?» – спросит любопытный читатель. Как это ни парадоксально, от слова «говорить». Раньше спикером выбирали очень почтенного человека, но не столько для руководства парламентом, сколько для доклада результатов обсуждения самому монарху. И когда новости и доклады не нравились монархам, спикеры могли лишиться головы. В Средние века пять спикеров поплатились своей жизнью за неудачные доклады. Поэтому никто из членов палаты не желал быть спикером и на этот пост часто назначали в принудительном порядке и силой затаскивали на спикерское кресло. Водворенный в кресло считался приступившим к своим обязанностям. Времена менялись… И ныне члены парламента с удовольствием занимают этот пост, к тому же хорошо оплачиваемый.


[Закрыть]. Спикер не может произносить речей, участвовать в дебатах. Ему не разрешается голосовать (за исключением тех случаев, когда голоса парламентариев делятся поровну). Но его роль очень важна – он руководит дискуссией. Он не допускает крайностей при обсуждении, а иногда и направляет прения.

В среду произошел как раз такой случай, когда роль спикера была особенно велика: слишком деликатным был вопрос, вынесенный на обсуждение, слишком опасным для правительства и даже для Короны могло оказаться его рассмотрение.

Необычное предупреждение спикера парламенту

В то время, о котором я пишу, спикером палаты общин был Джордж Томас, которого мне довелось хорошо знать. Его уважали члены парламента, и, хотя он был лейбористом, консерваторы, когда они одержали победу на выборах и могли избрать лидера из своей партии, предпочли оставить Томаса на его посту. Он снискал уважение парламентариев за объективность и высокие награды за участие во Второй мировой войне, которую прошел с первого до последнего дня.

Правда, положение Томаса осложнялось тем обстоятельством, что, как говорил мне спикер, он с симпатией относился к Советскому Союзу и высоко ценил вклад советского государства в победу над фашизмом. Предстояло обсуждение вопроса о действиях человека, который тоже в годы войны служил в британской армии и боролся с фашизмом и сейчас занимал высокий пост советника королевы, но оказался «предателем» – так его называли все члены парламента; он был иностранным шпионом и выдавал британские секреты Советскому Союзу.

Спикер внешне оставался совершенно бесстрастным. Он оценил опасность ситуации, понял, что надо попытаться избежать излишней эмоциональности парламентариев в ходе обсуждения и, главное, удержать их от выпадов, касавшихся отношения королевы к этому необычному делу.

Открывая заседание, он предварил его, в отличие от обычной практики не вмешиваться в дискуссию, кратким напутствием парламентариям: «В письменном ответе на вопрос члена парламента, – говорил он, – была ссылка на то, что информация (о деле, которое мы будем рассматривать. – В.П.) была передана Двору. Я полагаю, – сказал спикер, – что было бы полезным обратить внимание палаты на традиционное правило, гласящее, что любые ссылки на Двор должны делаться в учтивых выражениях и не должны касаться образа действий суверена. Это, конечно, не препятствует широкой дискуссии и любым советам, которые могут быть сделаны или не сделаны Ее Величеству».

Затем выступила премьер-министр страны Маргарет Тэтчер. Всего за полгода до этого, в мае 1979 года, она стала премьер-министром. Впервые за всю историю Британии, и не только Британии, но и всей Европы, женщина заняла этот высокий государственный пост. Уже тогда Тэтчер знали как «железную леди». Ее отношение к закону, порядку и его нарушителям было хорошо известно. О ее суровости, о том, что она лишена чувства жалости, говорили многие.

Когда в стране обсуждался вопрос о введении смертной казни за особо тяжкие преступления, она выступила за применение к опасным преступникам высшей меры наказания. Позднее, в 1980–1981 годах, когда молодые католики – сторонники Ирландской республиканской армии, заключенные в тюрьмы, начали голодовку и один за другим умирали и многие англичане, среди которых был и Б. Сэндес, член парламента, в те драматические дни призывали проявить милосердие к погибающим, Тэтчер говорила, что «преступники сами выбрали свой путь», и отказалась удовлетворить их в общем-то небольшие требования. Десять юношей, продолжая голодовку, погибли один за другим.

Какой будет теперь реакция премьера на поступки человека, «предавшего свою страну» и оказавшего огромные услуги противнику Британии – Советскому Союзу?

Все знали о том, как в те годы относилась к СССР М. Тэтчер. Еще в молодости в изданной ею брошюре она писала: «Угроза миру исходит от коммунизма». Будучи лидером консервативной оппозиции в стране, она не раз обвиняла СССР в агрессии, в стремлении к мировому господству. В связи с одной из ее речей министр обороны лейбористского правительства даже обвинил ее в «желании воевать с Россией».

Как же теперь она будет квалифицировать преступление англичанина, ставшего советским разведчиком, и будет ли она требовать сурового наказания?

Тэтчер не говорит всей правды

И тон, и содержание выступления премьера оказались неожиданными для многих членов парламента, настроенных весьма воинственно. Речь премьера была спокойной, как будто речь шла не о сенсационном событии, не о крупнейшем за всю историю Англии провале английских спецслужб, а о событии, которое касалось больше истории, чем современности.

Она сообщила, что службам безопасности в дополнение к прежним разоблачениям стало известно имя одного советского шпиона, входившего в так называемую «кембриджскую группу» советских разведчиков, начавших свою деятельность еще до войны. «На этой неделе, – начала свою речь М. Тэтчер, – профессор Блант был публично назван «подозреваемым советским агентом». Раскрытие этого факта вызвало глубокое сожаление… Профессор Блант признал, что был завербован русской разведкой до войны, когда он находился в Кембридже».

Тэтчер уважительно называла Антони Бланта не иначе как профессором, что вызвало осуждение некоторых ее коллег по парламенту. Они предпочитали называть его «изменником», «преступником» или «предателем». Тэтчер сообщила, что в 1940 году Блант поступил в кадры английской Службы безопасности, то есть стал «двойным агентом». «Сегодня нам кажется экстраординарным, что человек, который не скрывал своих сокровенных убеждений (то есть своих симпатий к Советскому Союзу. – В. 17.), мог быть принят на секретную службу в государственный аппарат». Этим и ограничилась премьер в своей критике действий английских служб безопасности.

Далее она признала, что в 1940–1945 годах Блант передавал сведения и документы русской разведке, но английская сторона до сих пор не знает, что это были за материалы. Можно было догадываться, что прежде всего он направлял в Москву те сведения, которыми располагал по своей службе в Лондоне. Это, по мнению Тэтчер, были важные материалы, так как она признала, что Блант нанес стране «серьезный ущерб».

Но здесь же премьер вновь постаралась приуменьшить значение передаваемых Блантом данных, так как, по ее словам, военные операции Англии в результате действий Бланта «не были поставлены на грань катастрофы», а заявления прессы о том, что Блант подвергал опасности жизнь английских секретных агентов в Голландии, «не имеют под собой оснований». Продолжая рисовать оптимистическую картину, она говорила, что после 1945 года Блант возобновил свою карьеру в области живописи и потому не имел доступа к секретным материалам, да и вообще после 1945 и до 1951 года «он не передавал информацию русским». В ходе дебатов у парламентариев возникло много вопросов, в том числе по этой части выступления. Премьера спрашивали, откуда ей известно, что Блант не передавал в те годы информацию русским и как он себя вел начиная с 1951 года, после разоблачения его коллег – ведь об этом могла знать только Москва.

Противоречивой была и вторая часть сообщения премьера. Так, она сказала, что с 1951 по 1956 год Блант помогал Филби в контакте с русской разведкой. Парламентарии задумались: как же он мог помогать Филби, «не имея контакта с русскими»? Или он то прерывал связь с русскими, то ее возобновлял? Так всё окончательно запуталось. Когда же Блант прекратил связь с русской разведкой? – снова и снова задавали вопрос англичане, – в 1945, 1951 или в 1956 году? А может быть, позднее? А возможно, и вообще ее не прекращал?

Чем же объяснялась такая непоследовательность заявлений М. Тэтчер, речи которой обычно отличались строгой логикой? Стремлением скрыть какие-то факты? Или тем, что она просто повторяла заявления Бланта, который хотел запутать следователей и действительно сумел сбить их с толку? Или желанием искусственно приуменьшить значение всей этой истории, болезненной и для английских спецслужб, и для правительства?

Вопросов в деле Бланта, как мы увидим еще не раз, остается больше, чем ответов.

Далее Тэтчер рассказала о «допросах» Бланта, если их можно было так назвать. С профессором встречались в течение восьми лет одиннадцать раз, то есть следствие велось очень долго, но малоэффективно. Вопросы сначала касались его связей с другим членом «кембриджской группы» – Гаем Берджесом, покинувшим Англию и выехавшим в СССР в 1951 году. Блант отрицал, что они были связаны друг с другом по делам разведывательной службы и что «он, Блант, был источником сведений для Берджеса». В общем первая часть допросов, по словам премьера, не дала никаких результатов. Блант ничего не признавал. Тогда Служба безопасности, опасаясь, что в ходе расследования следователи не добьются никаких результатов, но своими вопросами дадут информацию Бланту, решила предоставить ему судебный иммунитет, то есть иммунитет от ареста и юридического преследования, если он признается, что был русским шпионом, и «будет содействовать дальнейшему расследованию».

Тэтчер уверяла, что в уголовных делах такая практика существует и не представляет собой ничего необычного. Парламент с удивлением выслушал это ее утверждение, и один из его членов, Денис Конован, прервав ее, спросил: «Означает ли это, что один закон существует для Бланта, а другие – для остальных?».

Премьер не смогла найти убедительный ответ и сказала, что действия генерального прокурора «соответствуют интересам общества».

С особым вниманием члены парламента выслушали ту часть речи премьера, которая была посвящена теме, с которой начал заседание спикер, – о реакции на все эти события королевы Елизаветы. (После смерти ее отца, Георга VI, в 1952 г., Блант стал и ее советником.)

«Постоянный секретарь Министерства внутренних дел, – говорила Тэтчер, – пригласил личного секретаря королевы и сказал ему: «Блант подозревается в том, что он русский агент.

Он признался в этом. Но так как он сотрудничал с властями в расследовании, то был освобожден от судебного преследования». Личный секретарь королевы спросил, что Министерство внутренних дел советует королеве в этом случае предпринять в отношении Бланта. Ответ был кратким: не предпринимать ничего. Никаких акций. Любые действия насторожат бывших русских «контролеров» Бланта (то есть советских чекистов) и других лиц, которые находятся под подозрением. Дворец последовал этому совету».

Далее Тэтчер произнесла загадочную фразу: «Мне сказали, что начиная с 1967 года все последующие премьер-министры и министры внутренних дел были информированы о деле Бланта». Означало ли это, что премьеры до 1967 года – лейборист Гарольд Вильсон и консерватор Алек Дуглас-Хьюм – не были информированы о деле Бланта? И если действительно Вильсона и Хьюма решили не посвящать в это дело, то почему?

Все это оставалось неясным.

В заключение Тэтчер квалифицировала деятельность «кембриджской группы», которую назвала «предвоенной генерацией, изучавшей марксизм»: «Мы презираем их и считаем их поступки отвратительными», – добавила она.

При обсуждении члены парламента сосредоточили свое внимание на трех группах вопросов. Первая: как советская разведка одержала такой успех, почему потерпели провал английские разведывательные и контрразведывательные службы и какие выводы нужно сделать из этого фиаско? Вторая: почему правительство (или Министерство внутренних дел) гарантировало Бланту полную неприкосновенность и почему оно скрывало это от английской общественности в течение полутора десятков лет? Третья группа вопросов касалась роли Ее Величества, ее информированности о деятельности Бланта, а также причин, по которым королева, после того как ей стало известно о шпионской деятельности Бланта, оставила его при Дворе.

Ввиду большой важности вопроса в прениях выступили руководящие деятели обеих палат, бывшие премьеры страны: Эдвард Хит и Джеймс Каллагэн, генеральный прокурор, бывшие министры, лидеры партий.

Парламентарии прежде всего вспомнили многочисленные случаи разоблачения советских агентов, которые свидетельствовали об активной работе советской разведки против Англии. Были названы имена Джорджа Блейка, британского дипломата, ставшего советским разведчиком, Уильяма Мартина Маршалла, работавшего в британском посольстве в Москве, Джона Рассела, передавшего русским в 1962 году информацию о радарах и торпедах, Фрэнка Клаффорда Боссарда, предоставившего Москве информацию об управляемых ракетах, Дугласа Рональда Бриттэна и Дэвида Джеймса Бангхэма, сообщивших русским сведения об английских подводных лодках и торпедах, и других «предателей». Список, приведенный лейбористом Лидбаттером, начавшим прения, был обширным и впечатляющим.

Другой член парламента, Раймонд Уитни, утверждал, что до 40 процентов советских граждан, находившихся за границей, связаны с русской разведкой, а всего за рубежом было тогда, по его словам, около двенадцати тысяч советских людей, что означало, по его данным, что около пяти тысяч из них работали на советскую разведку.

Особое впечатление произвело выступление Эдварда Хита, занимавшего пост премьера с 1970 по 1974 год. Он рассказал о том, как в октябре 1971 года его правительство одновременно выслало из Англии 105 советских дипломатов, журналистов и сотрудников торгпредства, занимавшихся, по его словам, разведывательной деятельностью против Англии. Впервые за всю историю советской разведки было обвинено в шпионаже и выслано из страны такое огромное количество иностранных граждан. В основном данные, на которых базировалось это решение, были получены от советского перебежчика Олега Лялина, офицера КГБ, работавшего сотрудником торгпредства СССР в Лондоне (к вопросу о предательстве Лялина и его последствиях мы еще вернемся).

Английские руководящие деятели понимали серьезность этой акции и опасались, что СССР может разорвать дипломатические отношения с Британией. Хит в прениях впервые раскрыл историю с высылкой; он поведал, что в ходе беседы британского министра иностранных дел А. Дуглас-Хьюма с А.А. Громыко (вероятно, когда они оба были на сессии Генеральной Ассамблеи ООН) английский министр сказал своему российскому коллеге: «Посмотрите на ситуацию. Мы знаем ее точно. И вы должны ее признать. И если вы готовы это сделать, мы не будем публично объявлять о высылке, потому что мы желаем продолжать поддерживать с вами нормальные отношения. Если вы не готовы, то мы вынуждены будем сделать это (то есть выслать советских сотрудников. – £.17.) публично. Мы полностью осознаем, что вы тогда можете разорвать отношения с нами, но в этом случае одиум разрыва будет исходить не от нас».

Может быть, Громыко и понимал, что надо было найти компромисс. Но это означало бы признание того факта, что мы ведем разведку и делаем это в огромных масштабах, а это противоречило заявлениям советского правительства ² 2
  В 1962 году Н.С. Хрущев заявил: «Шпионаж необходим тем, кто готовится к нападению, к агрессии. Советский Союз глубоко предан делу мира и не имеет намерения нападать на кого бы то ни было. Поэтому он не стремится заниматься шпионажем». Конечно, мало кто верил подобным заявлениям, но официальная политика заключалась в отрицании нами того очевидного факта, что мы занимается шпионажем и ведем его в значительных размерах.


[Закрыть]. Да и Громыко в то время еще не занимал таких позиций в Кремле, чтобы обеспечить подобный компромисс. По некоторым сведениям, он ответил А. Дуглас-Хьюму: «Напишите мне об этом письмо». Так секретный обмен мнениями не дал никаких результатов ³ 3
  Более подробно об этой акции – в главе X.


[Закрыть].

Парламентарии критически оценили действия английской Службы безопасности. Они отмечали, что английская контрразведка оказалась не на высоте, осуждали Министерство внутренних дел за слабый контроль за Службой безопасности; они считали, что недостаточно эффективно в этом отношении действовал и парламент. Бывший премьер-министр лейбористского правительства Гарольд Вильсон резко обрушился на контрразведку, на Министерство внутренних дел и правительство, упрекая их в «чудовищном провале». Другой известный в стране политик, бывший министр лейбористского правительства Тони Бенн, отметил, что «моральный дух Службы безопасности» серьезно подорван и что дело Бланта – это «печальная страница в истории Британской империи, которой никак не может гордиться страна». Парламентарии вспоминали заседание палаты, которое состоялось почти 25 лет тому назад, в 1955 году, после бегства в Москву двух британских дипломатов – советских разведчиков Гая Берджеса и Дональда Маклина. Мы тогда полагали, говорил английский историк консерватор Роберт Джеймс, что подобного рода эпизодам положен конец. Они нанесли огромный вред репутации нашей страны, английской заграничной секретной службе и особенно нашим отношениям с США, но, увы, это не было концом истории.

Уже упоминавшийся нами член парламента Лидбаттер советовал обратить особое внимание на меры, которые необходимо принять в связи с делом Бланта, чтобы предотвратить подобные случаи.

Члены парламента требовали продолжать расследование дела Бланта, чтобы извлечь уроки на будущее. «Я надеюсь, – говорил один из парламентариев, – что правительство в той или другой форме предпримет расследование этого дела».

Лейборист Мичер спросил премьер-министра, введет ли она новые правила работы Службы безопасности, чтобы предотвратить подобные провалы в будущем. Ответ Тэтчер был категоричным: «Нет». Свое нежелание предпринять что-либо она объясняла тем, что одобренные в 1952 году правила этой службы вполне достаточны, чтобы обеспечить нормальную работу контрразведки. Правительство хотело приуменьшить значение случившегося, представить дело Бланта заурядным эпизодом. Ставший в 1965 году лидером оппозиции Э. Хит рассуждал так: «У английской Службы безопасности больше успехов, чем неудач. Но мы знаем только о ее поражениях. Мне не раз руководители Службы безопасности говорили о своих успехах и спрашивали: не могли бы мы опубликовать сообщения об этом? К сожалению, мы этого не сможем сделать, отвечал я. Когда мы добиваемся успеха, это не должно быть известно противнику. Это неизбежно означало бы передачу такой информации врагу, которой он не должен располагать».

Парламентарии хотели знать, как велся допрос по этому делу, кто его проводил, каковы были его результаты. Член парламента Мичер интересовался, сколько лиц было допрошено в процессе расследования дела Берджеса и Маклина, связанных с Блантом. Тэтчер отказалась отвечать на эти вопросы, сказав лишь, что «не в интересах государства называть число». Не ответила она и на вопрос, почему тогда, в 1964 году, был резко ограничен круг лиц, которым была дана информация о результатах дознания, и в это число не вошел даже премьер-министр страны. «Я не располагаю такой информацией», – отрезала она. Ответ генерального прокурора Силкина, который был ознакомлен с делом 15 лет спустя, уже при своем назначении на этот пост, был еще менее вразумительным: «Я не имел оснований думать, что премьер-министр не был в курсе дела… Я полагаю, что о подобных случаях премьер-министра и, возможно, министра иностранных дел должны были информировать судебные власти, но это не обязанность прокурора». Заместитель руководителя МИ-6 (британской контрразведки) Джордж Янг говорил, что он колебался, сообщать ли премьеру Г. Вильсону об этом деле, и в результате оказалось, что лейбористский премьер не был информирован о нем.

Никто, конечно, не верил, что отказ информировать высших руководителей страны мог быть случайностью. Премьера обычно информировали и о менее важных делах разведки. А чтобы случайно «забыли» сказать о деле, в котором так или иначе были замешаны королева и великая иностранная держава, – об этом не могло быть и речи. Значит, сознательно? Тогда в чем причина такого решения? Может быть, в том, что были известны симпатии Вильсона к Советскому Союзу и кто-то опасался, что он как-то по-другому взглянет на это дело? Или в том, что Блант был завербован и начал действовать как советский разведчик именно в период правления консерваторов, когда они отвечали за действия служб безопасности? Или были опасения, что Вильсон использует дело о советском разведчике против консерваторов и Службы безопасности? Или, что наиболее вероятно, боялись, что Вильсон предпримет расследование и тогда вскроются какие-то более неблаговидные факты относительно правительства и даже Двора? А может быть, Служба безопасности просто решила выждать время, когда страсти поостынут (время, говорят, лечит любые раны!) и об этом деле будут говорить как о далеком прошлом, да и будущему премьеру не нужно будет принимать никаких решений, ведь это дело не будет таким уж актуальным?

Вот и еще одна загадка в этом непростом деле.