Текст книги "Тень Бешеного"

Автор книги: Виктор Доценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Молоканов окончательно расслабился и с любопытством наблюдал за начинающимся скандалом.

«Сашка так раскипятился, что и по морде этому гаду может дать», – подумал Аристарх.

Вид у Гиза был донельзя сконфуженный.

– Как вы могли подумать, что я хочу выведать у вас какие‑то государственные секреты, дорогой Александр? Я Не шпион, а простой журналист. Я довольно давно и глубоко занимаюсь очень опасной темой – международной торговлей донорскими человеческими органами для пересадки. У меня есть данные, убеждающие в том, что этим занимается международная мафия, по своему богатству и могуществу сопоставимая с печально известными наркобаронами. Оперирует она, естественно, и в России. Я надеялся, что вы, Александр, что‑то об этом знаете. Если бы вы дали мне хоть какую‑то ценную информацию по интересующей меня теме, то помогли бы благородному делу борьбы с международной организованной преступностью.

Услышав пространные объяснения француза, Позин успокоился и, не углубляясь в детали, ответил:

– Боюсь, не могу быть вам полезен, Жюль, поскольку подобного рода информация ко мне никогда не поступала.

Приближался момент решающего удара.

Гиз повернул растерянное лицо к Молоканову и задал совершенно невинный вопрос:

– Аристарх Петрович, как вы думаете, не может ли ваш пресс–секретарь быть мне в этом вопросе полезным? Ведь он достаточно известный и информированный журналист?

Не ожидая никакого подвоха, Молоканов ответил так, как на его месте ответил бы любой:

– Спросите его об этом сами. Вы же знаете его телефон.

Пришло время решающего удара.

Начал Гиз тоном бедного просителя:

– Передайте, пожалуйста, Дроканю, Аристарх Петрович, что если он найдет время со мной встретиться и хоть как‑то поможет мне, то я, в обмен на его любезность, снабжу его совершенно сенсационным материалом о том, какие ведутся секретные исследования по управлению сознанием человека по всему миру, в том числе и в России производятся в настоящее время. Вы что‑нибудь о таких работах слышали, Аристарх Петрович? Они особенно интересны для политических деятелей.

С самым невинным видом Гиз внимательно наблюдал за реакцией Молоканова, который никак не был готов к подобному повороту разговора.

– Я? Про что? – хрипло переспросил Аристарх.

– Про исследования по управлению человеческим сознанием, которые ведутся в России, – совершенно нейтральным тоном повторил Гиз. – Кстати, результатами этих исследований вполне могут воспользоваться ваши конкуренты на выборах в Думу.

– Я ничего про такие исследования не знаю, – смахивая со лба невольно появившиеся капельки пота, глухо буркнул Молоканов. – В России все эти умные западные штуки плохо проходят. Народ у нас голосует сердцем.

– Во всяком случае, замолвите за меня словечко Дроканю, – просительно напомнил Гиз, который, естественно, никому звонить не собирался.

– Обещаю не забыть, – натянуто улыбнулся Молоканов.

А сам подумал: «Первым делом запретить Дроканю и к телефону подходить, когда этот жмурик будет звонить. Неужели сам дал какую‑то промашку и кто‑то сумел пронюхать про наночип? Но каким образом? В загородном доме никто не бывал, даже Позин. Во– доплясова никто, кроме домашних, снабженных наночипами и полностью управляемых, никогда не видел… За это я могу поручиться».

Путаные мысли роились в мозгу Молоканова, когда он ехал домой с верным Боней за рулем. Перебрав в уме все возможные варианты утечки информации о своей тайной деятельности, Аристарх пришел к выводу, что ничего подобного быть просто не могло. А то, что француз задал ему такой вопрос, наверняка чистая случайность. Эта мысль его окончательно успокоила. А зря…

В своем просторном и шикарном номере в отеле «Марриот» Гиз радовался, как школьник, без особых усилий решивший казавшуюся очень сложной задачу.

– Я ничего про такие исследования не знаю, – вслух произнес он, пытаясь подражать голосу Молоканова. – Знаешь, голубчик, знаешь, и существенно больше, чем я подозревал… – почти пропел он уже своим собственным бархатным баритоном.

У Гиза не было ни малейшего сомнения в том, что он нашел того, кого искал. Вряд ли обычный человек сумел бы увидеть в реакции Молоканова нечто большее, нежели простое признание в собственной неосведомленности.

Но Гиз был прилежным учеником Широши и зафиксировал в реакции Аристарха полную растерянность и откровенную ложь. Это подтверждали и непроизвольное подрагивание век, и несколько капелек пота, выступивших на лбу, и пальцы обеих рук, которые Молоканов бессознательно сплел и опустил к животу, как бы защищая уязвимое место, и многое другое. Все свидетельствовало в пользу того, что Аристарх не только знал, но и пытался утаить свое знание.

Молоканова нужно было захватить, и как можно быстрее. Для допроса с пристрастием. Но как? В Москве Гиз был один, а справиться с громилами, круглосуточно охранявшими Молоканова, даже ему, такому опытному бойцу, было не под силу. Тем более что за последнее время он подрастерял форму. Для операции понадобится, как минимум, десять хорошо подготовленных людей. Конечно, можно вызвать ребят, до сих пор базирующихся в Грузии, или из школы в Индонезии, в конце концов, из той же Франции. Но это потребует времени – визы и прочее. Туристская группа, состоящая из десятка специфического вида молодцов, наверняка вызовет подозрение на границе, и за ними, конечно же, будут следить.

Кроме всего прочего, среди людей Гиза практически не было никого, кто хотя бы сносно владел русским языком и прилично знал Москву и ее окрестности. Поэтому операцией пришлось бы руководить непосредственно ему. А вот этого Гиз не любил и никогда не участвовал лично в подобных акциях. Он всегда предпочитал командовать, оставаясь в тени. Правда, в Москве немало людей бен Ладена. Но они подчиняются только приказам вождя. А сам бен Ладен с некоторых пор отказался от всех современных средств связи – сотовых телефонов, электронной почты и т. д., справедливо опасаясь, что американцы без труда засекут его убежище. Теперь он поддерживал отношения с внешним миром исключительно с помощью особо доверенных курьеров.

Следовательно, оставалось одно – самому добраться до логова бен Ладена.

«Тем более что мы давно с ним не виделись, а это не есть хорошо!» – отметил он про себя.

И уже на следующий день Гиз вылетел в столицу Таджикистана – Душанбе, где без труда нашел своего старого знакомого Рахматулло, дед которого был одним из вождей басмачей, боровшихся с советской властью в Средней Азии, а потому пользовался абсолютным доверием бен Ладена.

Рахматулло был человек воспитанный и широко образованный. Он заведовал кафедрой истории Востока в местном пединституте, и никто из окружающих не подозревал, что он и есть главный координатор всех интересов и деяний бен Ладена на территории Таджикистана.

Рахматулло изредка бывал в мечети, но назвать его ревностным мусульманином, а тем более фундаменталистом не решились бы даже заклятые враги, которых у него не было.

Рахматулло тут же послал гонца сообщить, что Гиз направляется к Бен Ладену, и, не дожидаясь ответа, поскольку был в курсе их товарищеских отношений, снабдил своего французского гостя расторопным и молчаливым провожатым по имени Давлетьяр, который числился в заочной аспирантуре и под руковод ством уважаемого профессора действительно писал диссертацию по истории Афганистана.

Давлетьяр был неоценим как проводник не только потому, что свободно знал два главных языка Афганистана – дари и пушту, – но и потому, что выступал главным связником между Рахматуллой и бен Ладеном, регулярно бывая в Афганистане, где имел множество друзей и хороших знакомых.

Таджикско–афганскую границу они пересекли ночью без всяких сложностей.

– Шурави – так называли русских во время войны в Афганистане, – пояснил Давлетьяр, имея в виду пограничников из 201–й дивйзии, по просьбе таджикского правительства охранявших границу, – следят за теми, кто идет оттуда, потому что наркотики тащат. А туда, – он махнул рукой в сторону афганской территории, – пусть идут, кто хочет, им меньше хлопот.

На той стороне их уже ждала «Нива» с бородатым шофером, и они не мешкая отправились в путь. На третий день, без задержек и приключений, прибыли к месту своего назначения: в маленькую деревушку в провинции Кунар, расположенную на самой границе с Пакистаном.

– Мы остановимся у очень уважаемого человека, и он уже предупрежден, – сообщил по пути Давлетьяр.

Деревушка оказалась унылой и довольно грязной. В пыли рылись тощие куры. «Уважаемый человек» обитал в обычном глинобитном приземистом домике, за которым располагался огород с чахлой зеленью. Он был совершенно беззубым седобородым старцем и отзывался на имя Хан Кака. Основным его времяпрепровождением, как показалось Гизу, являлось постоянное жевание голыми деснами табака и регулярное оплевывание желтой пенистой слюны прямо на пол; Зрелище было не из самых привлекательных.

К слову сказать, и весь небольшой дом особой чистотой не отличался.

Заметив тень неудовольствия на лице Гиза, Давлетьяр по–русски почтительна объяснил:

– В деревне есть дома почище и получше, но все гости того, к кому вы направляетесь, останавливаются обязательно в этом доме, потому старик – самый уважаемый человек не только в этом селении, но во всей долине реки Пех. – И добавил: – Не забывайте – это Восток.

В глубине души Гиз, аристократ и эстет, терпеть не мог свойственные многим восточным городкам грязь и убожество. Раздражало его и обязательное следование дурацкому этикету и каким‑то неписаным законам и правилам.

– А чем наш хозяин заслужил такое глубокое уважение всей округи? – тоже по–русски спросил Гиз.

– Это он сам вам с удовольствием поведает, – почтительно ответил Давлетьяр и, низко поклонившись, обратился к старику на его родном пушту.

Старец с нескрываемой гордостью задрал костистый подбородок, просматривающийся сквозь редкую седую бороденку. Наверное, от волнения задвигался острый кадык на худой жилистой шее, и «уважаемый человек» зашепелявил, брызгая в разные стороны желтой от табака слюной. Шепелявил старик, как показалось Гизу, целую вечность, при этом сверля Гиза угольночерными глазами.

Судя по всему, Давлетьяр слышал эту речь неоднократно, потому что заученно и вкратце изложил ее суть:

– Хан Кака благодарил Всемогущего и Всеведущего Аллаха за то, что он надоумил одного из своих воинов – прекрасного и отважного – выбрать в жены его дочь, и этот заключенный по воле Аллаха союз подарил ему внуков.

Давлетьяр указал рукой на кучку чумазых ребятишек, возившихся во дворе.

Старец разинул беззубый рот в подобие улыбки и радостно закивал.

– Он говорит о своем зяте. Этот «воин Аллаха» – алжирец Абу Хамза – один из самых доверенных охранников шейха бен Ладена, – уважительно пояснил Давлетьяр.

Старец, очевидно, ждал реакции непонятного пришельца, по виду и манерам – чистого гяура.

Не без внутреннего содрогания Гиз обнял худосочное тело старика, который впал после этого знака дружеского расположения в полный восторг и зашепелявил, указывая смуглой рукой на видневшуюся неподалеку горную гряду, поросшую густыми кустарниками.

– Он говорит, что великий шейх – там и скоро окажет честь его высокому гостю и даст ему аудиенцию.

Гиз вежливым поклоном поблагодарил хорошо информированного хозяина.

Французский журналист, ищущий возможности взять интервью у бен Ладена, обязательно должен был посетить кого‑нибудь из официальных лиц, представляющих проамериканское правительство в Кабуле и в теории денно и нощно охотившихся за главным и самым опасным террористом нашего времени.

Гиз выбрал самого шефа полиции провинции Кунар, который без всяких проволочек согласился его принять.

Полковник Абдул Саффа Моманд оказался усатым, подвижным и на редкость словоохотливым толстячком, заявившим, как только Гиз переступил порог его довольно тесного и обшарпанного кабинета, на хорошем английском языке:

– Мне известно, конечно, мсье Дюбуа, о цели вашего визита в наш отдаленный от центров цивилизации рай, но, боюсь, ничем не смогу вам помочь.

От такой откровенности высокого полицейского чина Гиз немного опешил.

– Но я пришел к вам не за помощью, а за советом, – вежливо сказал Гиз.

Полковник с облегчением вздохнул и вопросительно уставился на француза.

– Вы в силу своей должности лучше кого бы то ни было обязаны знать, где скрывается бен Ладен. Я прошу вас раскрыть мне эту служебную тайну и посоветовать, как мне туда добраться. – С этими словами Гиз вынул из кармана незапечатанный конверт и положил его на стол так, чтобы полковник смог разглядеть зеленый цвет американских купюр.

Благодарно кивнув, полковник смахнул конверт в бесшумно открытый им ящик стола и весело сказал:

– Естественно, я знаю, где находится бен Ладен, никакой тайны в этом нет, ибо любой мальчишка на улице даст вам информацию о том, где его убежище.

– И все‑таки где же? – настаивал Гиз.

Полковник подошел к окну и жестом пригласил Гиза к нему присоединиться.

Из окна была прекрасно видна горная гряда, поросшая зеленью.

– Вон там, в этих горах. – Полковник буквально повторил то же движение рукой вверх, что несколько часов назад сделал беззубый уважаемый старец.

– Раз вы знаете его местонахождение, наверняка ваши шефы в Кабуле требуют, чтобы вы его схватили? – изображая недоумение, спросил Гиз.

– Приказы они присылают регулярно, – охотно подтвердил полковник, – однако не объясняют, как именно это сделать. Мои офицеры получают оклад, равный четырнадцати долларом в месяц, по всей провинции полиция не имеет радиосвязи, автомобили изношены, бензин доставляют нерегулярно. А с вертолета видны только горы, деревья, ущелья и скалы… И потом, полиция не может конфликтовать с населением, а наше население, честно сказать, боготворит бен Ладена и поклоняется ему. Я не имею права посылать своих людей на верную смерть, – твердо заключил оправдательную речь полковник.

– А что же американцы? Если любой мальчишка знает район, где скрывается бен Ладен, то и для американского командования это не может быть секретом, – сделал само собой напрашивающийся вывод Гиз. – Почему они ничего не предпринимают?

Полковник громко расхохотался и посмотрел на Гиза с откровенным изумлением.

– Шайтан их поймет, этих американцев! Со мной они своими планами не делятся. Поезжайте в Кабул, где они сидят, и там их и спросите. – И после недолгой паузы добавил: – Может, кому‑то нужно, чтобы бен Ладен был жив, здоров и свободен? Вы спросили у меня совета – и я вам его дам: уезжайте отсюда, пока целы, официально заявляю, что вашу безопасность гарантировать не могу. Этого вам даже ваш хозяин, уважаемый Хан Кака, гарантировать не сможет.

В том, как полковник произнес слово «уважаемый», Гиз не уловил никакой иронии.

– Спасибо за откровенную беседу и за совет, думаю, я им воспользуюсь.

И «воспользовался».

На следующее утро полковнику доложили, что «Нива», на которой приехал настырный французский журналист, отбыла в направлении Кабула.

Полковник Абдул Саффа Моманд с облегчением вздохнул. Француз оказался неожиданно щедрым и понятливым парнем, и полковник искренне не хотел, чтобы с ним случилось что‑нибудь плохое, особенно на подотчетной ему территории.

Но никто не обратил внимания на то, что Гиза‑то в «Ниве» не было – в его европейском костюме там сидел совсем другой человек.

А Гиза, переодетого в местную одежду, молчаливый проводник повел в горы только ему одному ведомыми тропами. Проводник доставил его в пещеру, освещенную электрическими лампами, где два бородатых человека в масках тщательно обыскали его, отобрали дорогие часы, кольца, диктофон и даже авторучки. Они внимательно исследовали все пуговицы на одежде, которой Гиза снабдили в доме Хана Кака. – Извини, брат, – на прекрасном литературном арабском языке сказал один из обыскивающих, – этой неприятной процедуре подвергаются все без исключения. Мы не можем рисковать безопасностью нашего великого шейха.

После этого заявления Гиз безропотно снял свои туфли и позволил их тщательно исследовать. Затем его проводили в небольшую глинобитную хижину, крытую соломой, одной стеной прилепившуюся к скале. Над хижиной нависал отрог скалы, заросший зеленым кустарником. В хижине было светло и чисто. Ее пол покрывали ковры, больше ничего в ней не было.

«Дом приемов важных посетителей», – не без сарказма подумал Гиз, удобно устраиваясь на ковре.

Примерно через полчаса появился тот, встречи с кем он так настойчиво искал.

Старые соратники крепко обнялись и поцеловались.

Гиз сразу заметил, что бен Ладен выглядит довольно плохо – лицо сероватое и усталое, а передвигаясь, он немного прихрамывает. Но расспросы о самочувствии оба считали дурным тоном – они же не ноющие старые женщины, а деловые люди, более того – бойцы.

– Что заставило тебя проделать такой нелегкий путь, брат, чтобы встретиться со мной? – излучая искреннюю доброжелательность, спросил террорист № 1.

– Хотел повидать тебя, чтобы просто поговорить о том о сем, может, обсудить дальнейшие планы. Ведь никакая связь с тобой невозможна, – с некоторым упреком ответил Гиз.

– Ты же прекрасно понимаешь, что я вынужден быть предельно осторожным, – без всякой рисовки сказал бен Ладен. – А кроме того, я очень занят: принимаю гонцов, провожу совещания с доверенными людьми, стараюсь объединить весь мусульманский мир – от Чечни до Албании – и поднять его на борьбу с американским шайтаном.

– Могу ли я чем‑нибудь помочь тебе, брат? – Гиз знал, что бен Ладен всегда высоко ценил сотрудничество с ним.

– Пока нет, – устало проговорил бен Ладен. – К сожалению, я и мои командиры еще не пришли к общему мнению по поводу дальнейшей тактики. Как только придем, я немедленно тебя извещу. Я очень рассчитываю на твою помощь, особенно в сфере применения биологического оружия.

– Обещаю, что сделаю. Все, что в моих силах, – охотно согласился Гиз, сообразивший с ходу, как можно перейти к похищению Молоканова. – Кстати, я обнаружил в Москве человека, который, по–моему, каким‑то образом связан с подобного рода исследованиями.

– Ты его купил? – живо заинтересовался бен Ладен.

– Это невозможно: он сам достаточно богат, – последовал ответ Гиза, который счел момент подходящим, чтобы раскрыть карты. – У тебя ведь есть в Москве верные и подготовленные люди?

– Конечно, – утвердительно кивнул бен Ладен. – А сколько тебе нужно?

– Человек десять, чтобы этого типа похитить. Охранники у него серьезные, я видел. У меня есть схемы, как добраться до его загородного дома, где он в основном проводит свое время, но плана самого дома нет. Дом очень хорошо защищен от чужих глаз.

– Пусть такие мелочи тебя не волнуют, брат, – важно сказал бен Ладен. – Мои люди во имя Всемогущего Аллаха преодолеют любые преграды и трудности. Я именно этому их и учу.

– Знаю и ценю твои усилия…

– Когда тебе надо провести акцию? – бен Ладен был сама деловитость.

– Чем скорее, тем лучше. Пусть доставят его в мой дом в Тбилиси, там за ним присмотрят, пока я не появлюсь.

– Все будет так, как ты пожелаешь, дорогой брат, услужить тебе большая честь для меня, – не мог преодолеть восточное красноречие бен Ладен.

– Я переведу полмиллиона долларов в Фонд постройки мечетей в странах Восточной Европы, – подвел итог Гиз.

– Аллах никогда не забудет твоей щедрости, брат, – поблагодарил бен Ладен.

О чем они говорили дальше, к настоящей истории отношения не имеет. Переночевав во вполне комфортабельных условиях, на следующее утро Гиз простился с гостеприимным хозяином. В конце дня в заранее условленном месте его встретил Давлетьяр, и Гиз снова стал французским журналистом Жюлем Дюбуа, путь которого теперь лежал в Ирак.

Так, в афганских горах, недалеко от границы с Пакистаном, была раз и навсегда решена судьба Аристарха Петровича Молоканова, который в своих радужных мечтах уже видел себя владыкой мира…

(обратно)

Глава 20. ТЕНЬ БЕШЕНОГО

Этот день стал последним для многих.

Солнце не успело позолотить верхушки сосен, окружавшие озерцо на участке Молоканова, а хозяин в сопровождении верного Бони уже умчался в Москву. Аристарх был целиком поглощен заботами. Близился день, когда его «вакцину» начнут применять в масштабах целого региона. До этого надо было сделать еще очень много.

Нужно проследить затем, чтобы Чжао Бин изготовил требуемое количество безвредного вещества и доставил его к себе домой, где Водоплясов введет в вещество заранее изготовленную партию наночипов. Затем «лекарство» пропутешествует обратно в лабораторию Чжао Бина и будет расфасовано по ампулам.

А дальше, дальше…

Молоканов дрожал от возбуждения, предвкушая необыкновенные события, которые потрясут страну и докажут, что он, Молоканов—тайный гений, способный вершить судьбы множества людей.

Сам изобретатель, как всегда, работал в лаборатории. Он трудился над очередным наночипом, уставившись в микроскоп. Изредка он отрывался от окуляра, чтобы бросить взгляд на мониторы. Он видел, как спит Тимур, развалившись на койке в комнате охраны. Рваный сидел за столом напротив пульта управления. системой сигнализации, уронив голову на руки. Вероятно, оба уже приложились к бутылке, едва дождавшись отъезда хозяина.

Водоплясову пришла в голову мысль: а ведь он никогда не исследовал воздействие алкоголя на наночип! Над этим стоило подумать. Но тут что‑то отвлекло его от размышлений. Иннокентий внимательнее присмотрелся к экрану монитора.

Что‑то темное, похожее на тень, мелькнуло вдоль забора, окружавшего участок. Это могла быть низко летящая птица. Или ветер качнул ветку сосны, и та отбросила тень на освещенный солнцем забор.

Водоплясов досадливо махнул рукой, отогнал посторонние мысли и снова уткнулся в микроскоп.

Однако беспокойство не покидало его. Иннокентий вновь оторвался от микроскопа и бросил взгляд на монитор. Увиденное изумило его. Он едва не вскрикнул.

На крыльце пристройки стоял человек. Неизвестный замер, словно размышляя: звонить в дверь или нет? Водоплясов понял, что если человек попытается самостоятельно проникнуть в дом, то его неизбежно встретит охрана в лице Рваного и Тимура.

Сам не зная почему, охваченный мистическим пред–чувствием, Водоплясов опустил руку под стол и нажал кнопку, отпиравшую дверь.

Дело в том, что Молоканов когда‑то приказал оборудовать лабораторию системой отпирания дверей: так, на всякий случай. Он нисколько не опасался, что Водоплясов попытается удрать от него. Для этого ему пришлось бы нейтрализовать охрану. А что способен безногий инвалид противопоставить двум хорошо питающимся здоровенным парням, находящимся в отличной физической форме?

Сейчас Водоплясов молча наблюдал за тем, как работает профессионал.

Неизвестный даже не удивился, что дверь приоткрылась. Ни секунды не медля, он вошел в дом. Оказавшись в комнате охраны, «гость» мгновенно оценил ситуацию.

Первым получил свое Рваный, недоуменно обернувшийся на звук шагов. Он и представить себе не мог, что кто‑то так просто проникнет на охраняемую территорию. Рваный с грохотом отбросил стул, на котором сидел, но так и не успел принять боевую стойку. Кулак неизвестного с тяжелым свинцовым кастетом со свистом рассек воздух и врезался прямо в лоб Рваного. Удар отбросил охранника назад, и он с грохотом свалился на пол, инстинктивно схватившись за стол. Стол покачнулся и тоже рухнул, накрыв тело. Из раны на лбу текла струйка крови, довольно быстро на полу образовалась лужа.

Неизвестный переключился на Тимура. Проснувшись от резкого звука отодвигаемого стула, тот недовольно разлепил глаза, собираясь покрыть матюгами напарника, грубо нарушившего его сон. И увидел, как Рваный летел на пол после удара кастетом. Он попытался было вскочить с койки, но получил быстрый и жестокий удар в грудь носком тяжелого ботинка.

Закашлявшись, Тимур перевернулся и свалился с койки. Он попробовал снова встать, но неизвестный не стал дожидаться, пока противник придет в себя. Ботинок опять с хрустом врезался в тело Тимура, на этот раз, к счастью для него, в правый бок. Парня отбросило – удар был настолько силен, словно его сбил локомотив. Но нападавший посчитал это недостаточным и нанес Тимуру еще один удар, под подбородок, отправив его в тяжелый нокаут.

Охранник окончательно затих, распластавшись на полу рядом с напарником, едва подававшим признаки жизни.

Водоплясов следил за происходящим. Ему казалось, что это кино, а не реальность. Он смотрел, как неизвестный выдирает кабели из аппаратуры систем наблюдения и связывает руки и ноги Рваному и Тимуру. Затем он широким шагом подошел к двери лаборатории и распахнул ее.

Константин Рокотов (а это был именно он) замер на пороге, с удивлением осматривая комнату, которая значительно отличалась от той, где он только что был. Рокотов и представить себе не мог, что в загородном доме может обнаружиться такое количество современнейшей компьютерной техники. Интересно, для чего все это?

Неожиданно он услышал слабый голос из дальнего угла:

– Заберите меня отсюда, прошу вас, – простонал безногий инвалид с ужасом. – Я для вас все сделаю, только не убивайте, заклинаю всеми святыми. Я могу сделать вас очень богатым. Вы даже не представляете, что я могу для вас сделать.

Однако Константин не успел ничего сказать в ответ. Он настолько увлекся преодолением хитроумных систем охраны, дракой и связыванием охранников, что даже не услышал, как ворота в заборе, окружавшем участок, открылись, и на территорию медленно въехала машина. Отличный двигатель работал практически бесшумно.

Находившиеся в ней двое мужчин вышли из машины и уверенно направились к дому. Вдруг один из них – тот, что повыше и покрепче, – резко остановился: он заметил приоткрытую дверь в пристройку, откуда доносились стоны и какие‑то странные звуки.

Он схватил второго, который был пониже, за руку и прижал палец к губам. Тот сжался – было заметно, что он изрядно струхнул.

Первый осторожно прокрался к комнате охраны, а затем махнул рукой напарнику. Осторожно ступая, низенький вошел в помещение вслед за ним. Увидел разгром и едва не охнул, но крепыш снова дал ему знак сохранять молчание. Он осторожно и быстро развязал охранников, вытащил из кармана пистолет и навинтил на ствол глушитель. Оставив напарника рядом с приходящими в себя Рваным и Тимуром, крепыш подошел к двери в лабораторию, приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Затем отошел на цару шагов, взял пистолет в обе ладони стволом вверх и резко ударил в дверь ногой. Она распахнулась, он ввалился внутрь.

Константин и Водоплясов обернулись и увидели Боню с пистолетом в руке.

Довольный Боня улыбался одними губами, словно успокаивая всех присутствующих и обещая, что не сделает им больно.

Тем не менее Константину не понравилась эта гнусная улыбочка. Он только было изготовился сделать рывок вправо, как Боня, быстрый, как молния, тут же выстрелил, вдребезги разнеся девятимиллиметровой пулей экран монитора, стоявшего справа от Константина. Тот попытался дернуться влево, но старший охранник Молоканова вторым выстрелом разнес монитор слева от него.

Константин понял, что теперь находится во власти этого человека.

За спиной Бонн, в дверях, показались побитые охранники и сам Молоканов.

Тимур и Рваный держались за головы и старались не стонать, с ненавистью посматривая на Константина. Аристарх с бледным лицом и испуганными глазами маячил за их спинами.

– Возьмите, его, – кивнул Боня на Рокотова, не дожидаясь приказа хозяина. – Привяжите вон к той балке.

Охранники бросились выполнять приказание, предварительно обшарив карманы Константина. Они вытащили пистолет и швырнули его на стол, рядом с микроскопом. Затем привязали Рокотова к вертикально стоявшей балке; подпиравшей деревянный потолок лаборатории, теми же кабелями, которыми были до этого связаны сами. Охранники не удержались от того, чтобы не нанести Константину несколько болезненных ударов по почкам и в поддых, заодно разбив нос и выбив зуб.

– Что делать с ним, хозяин? – поинтересовался Боня, когда охранники выполнили приказ и отступили, предъявив на обозрение связанного Константина. – Может, вывезти в лес да там и грохнуть? И закопаем его там же!

Аристарх уже успел прийти в себя и к нему вернулось самообладание. Теперь это был прежний Молоканов, а не трясущийся от страха жалкий человечек.

– Так и сделайте, – с явным облегчением сказал он.

Тимур и Рваный рванулись к Константину, но остановились, как вкопанные, вновь услышав голос шефа.

– Стоп! Прежде чем отправлять его на тот свет, узнайте, что это за тип и какого черта ему здесь было нужно: едва ли это простой вор. – Молоканов смерил взглядом профессионально изувеченных охранников. – Потом делайте с ним, что хотите. Но только не в доме. Отвезите его подальше в лес. А этот, – Молоканов кивнул на сжавшегося в углу Водоплясова, – пусть сидит здесь и смотрит. Хороший урок для него будет. Потом мы еще разберемся, как этот тип сюда проник.

После этих слов Аристарх удалился, забрав с собой верного Боню, несмотря на то, что ему тоже хотелось принять участие в пытках.

Охранники радостно принялись за дело. Давненько им не выпадал случай замучить человека до смерти.

Тимур притащил из чуланчика ящик с инструментами, и оба по очереди принялись проверять Константина на прочность.

Рваный выбрал плоскогубцы, пощелкал ими в воздухе и осторожно сжал большой палец руки Константина. Острая боль пронзила Рокотова, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Рваный садистски хохотнул и начал сжимать плоскогубцы, не отрывая глаз от лица Константина, желая застать тот миг, когда лицо жертвы исказит гримаса боли.

Боль действительно стала невыносимой. Но показать этим мерзким тварям, что он, Рокотов, ученик Бешеного, боится боли, было ниже его достоинства.

Не добившись заметного результата, Рваный расстроился. Ему не терпелось услышать крики боли и мольбы о пощаде. Ничего этого не было. Тимур тут же протянул ему обнаруженный в инструментальном ящике коловорот.

Водоплясов, до этого сидевший смирно, при виде инструмента с угрожающе торчащей змейкой металла, тихо, как собачонка, заскулил.

Рваный задумчиво посмотрел на коловорот и отбросил его на пол.

Константин перевел дух. Эта пытка отменялась. Но надолго ли? И что еще задумала эта жутковатая парочка?

Рваный внезапно широко осклабился и хлопнул себя по лбу. И тут же взвыл от боли, угодив ладонью туда, куда врезался кастет Константина. До этого кровь свернулась и перестала заливать его лоб, но после удара вновь хлынула из раны, а боль вернулась.

Матерясь на каждом шагу, разъяренный Рваный метнулся в чуланчик и вернулся со старой, покрытой пылью, электроплиткой. Откуда она взялась, было непонятно – такие штуки промышленность уже давненько не выпускала, перейдя на производство микроволновок.