Текст книги "Тень Бешеного"
Автор книги: Виктор Доценко
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Позин размеренно, с чувством сделал несколько глотков душистого чая и продолжил:
– Китай активно развивает свою нефтехимию, опираясь на многомиллиардные инвестиции западных конлернов. Совсем скоро новые китайские производители начнут борьбу за свой собственный рынок с российскими нефтехимиками.
– Кошмар! – покачал головой Аристарх. Постепенно он начал понимать, к чему клонит его собеседник.
– Следующий момент – защитные пошлины на сталь, угрожающие и российским производителям. Тем не менее сам факт показателен: Китай все активнее и методичнее начинает защищать свой рынок, при этом усиливая натиск на рынки чужие.
– Да, ты всерьез занялся этой темой…
– Как заметил заместитель министра внешней торговли и экономического развития Лун Юнту: «ВТО – это важнее, чем набор правил, это состояние ума». Судя по всему, идеи ВТО начинают овладевать широкими китайскими массами.
– А наши что, ушами хлопают: просчитать не могут, что ли? – начал раздражаться Молоканов.
– Ответ на вопрос о выгодности или невыгодности вступления КНР в эту глобальную торговую организацию надо искать не в цифрах, а в области психологии, – заявил Позин. – В Пекине понимают, что ставят под удар архаичные госпредприятия и слабые фермерские хозяйства нашей страны.
– А ху–ху не хо–хо?
– В переданном России запросе китайцы требуют полностью снять барьеры, которые мешают доступу на рынок услуг, отменить экспортные и значительно снизить импортные пошлины, а также обеспечить свободный доступ в Россию китайской рабочей силы и применить льготные условия учреждения и функционирования китайских компаний.
– Губы раскатали! Надеюсь, наши ответили им достойно?
– Получив столь жесткие требования Китая, в Минэкономразвития надеялись, что китайцы просто «задирают планку», которая будет постепенно опускаться до приемлемого уровня. Однако ни в Москве, ни затем в Пекине китайцы на попятную не пошли. Они выразили поддержку вступлению России в ВТО. При этом, ссылаясь на свой трудный опыт присоединения, пообещали не отступать от своих требований.
– Да, Восток – дело тонкое, как сказал один из моих любимых киношных героев!
– Российским бизнесменам и политикам удалось продвинуться в согласовании импортных тарифов, смягчить требования по открытию нашего рынка услуг только для тех видов, которые Китай сам может экспортировать, соблюдая тем самым принцип коммерческого интереса. Даже пообещали «подумать» над изменением своего требования о неограниченном доступе рабочей силы в Россию.
Позин допил чай и отодвинул от себя чашку. Маленький китайчонок тут же налил ему другую.
– Судя по всему, на сегодняшний день конкретных достижений в переговорах явно недостаточно, в основном одни обещания. Наверное, отсюда и общие места в официальных отчетах о «позитивном и конструктивном» характере переговоров и их «важных позитивных результатах», правда, не названных. Постепенно проблема с министерского уровня перемещается на высший межгосударственный уровень.
– А не послать ли их?
– Посылать уже поздно. Вот тебе несколько цифр, – сказал Позин. – Сегодня фактически три миллиона китайцев живут на нашей земле, а никто никаких договоров на этот счет не заключал. Так что надо смотреть не на форму, а на реальные обстоятельства. Если их присутствие выгодно стране и за это можно получить хорошие деньги, чтобы освоить наш Дальний Восток с его миллионами гектаров неосвоенной земли, значит, нужно пойти на этот шаг.
– Да, тут нужно думать…
– Пока мы думаем, китайцы просто захватывают наши дальневосточные территории явочным порядком. Просто приходят, селятся и ставят таблички «Только для китайцев». Начинают выпускать собственные газеты, выращивают только те виды продовольствия, которые традиционно являются главной составляющей в их рационе, и категорически отказываются предоставлять работу исконно проживающим в этих местах русским.
– А мы что, сидим и ждем?
– В ответ Россия ужесточает въездные визы для иностранцев. Миграция китайцев на Дальнем Востоке, безусловно, приобрела массовый характер и очень пугает российские власти. Только легально на территории Сибири проживают триста тысяч китайцев. Нелегально же их еще больше, многие уже стали гражданами России.
– Так, может быть, не имеет смысла противодействовать этому потоку? – осторожно осведомился Молоканов. – Если это имеет естественные причины, если мы не в состоянии сами управиться с освоением этих территорий? За последние полтора десятка лет экономика там пришла в полный упадок. Так пусть китайцы ее и поднимают!
Позин тонко улыбнулся.
– Отчасти ты, разумеется, прав. Китайцы выполняют сегодня в России большую часть черновой работы, в то время как коренное население предпочитает пить и бродяжничать. Кроме того, нынешняя миграция китайцев на север является естественным фактором. На южном берегу Амура плотность населения в 50 раз больше, чем на северном. На российской стороне также имеется огромное количество невозделываемых плодородных земель. Миграцию на север, таким образом, можно было бы остановить только с помощью оружия.
– Только не это! – испуганно воскликнул Молоканов.
Он живо представил себе ворвавшиеся в Россию орды китайцев, до зубов вооруженных автоматами и ракетами, изготовленными по российским лицензиям, в форме, пошитой по советским лекалам, и во главе с командирами, обученными в советских военных училищах. Воображаемая картина так впечатлила его, что он побледнел.
От Позина не укрылся откровенный испуг Молоканова. И он решил подбавить жару.
– В условиях глобальной мировой экономики Россия сумеет сохранить Дальний Восток только при полной реализации его экономического потенциала, что возможно исключительно с помощью китайцев. Если же Россия закроется от своего южного соседа, Пекин, несомненно, начнет оказывать давление на Москву и в итоге, скорее всего, победит. «Рэнд корпорейшн», серьезная американская исследовательская организация, обладает довольно точным представлением обо всем происходящем. У них отличная разведывательная сеть. Корпорация уверена, что России выгодно было бы вернуть часть территории Китаю, как это сделала Великобритания, вернув Гонконг. Тем более что чис–ленность российского населения на Дальнем Востоке за последние пятнадцать лет сократилась в десять раз и продолжает снижаться.
– И к чему же это приведет? – недоверчиво поинтересовался Молоканов. – Это же катастрофа!
– Смотря для кого, – уклончиво ответил Позин. – Есть мнение, что, если бы Россия открыла дальневосточные границы для китайцев, это стало бы залогом процветания для региона. Хабаровский и Приморский края стали бы более привлекательными для россиян из других областей и из СНГ. С развитием инфраструктуры в регион потянулись бы инвестиции. Освоение богатейших природных ресурсов принесло бы прибыль в бюджет страны. Сами китайцы стали бы гарантом стабильности российского Закона на Дальнем Востоке. Именно такую роль китайцы выполняют во многих других странах, считаясь одной из самых дисциплинированных наций. Однако для реализации всего вышеизложенного России надо окончательно победить ксенофобию.
По выражению лица Молоканова Позин понял, что тот не знает, что такое «ксенофобия».
– Иначе говоря, – осторожно растолковал Позин, – надо найти способ заставить наших сограждан полюбить китайцев или хотя бы научиться терпеть их присутствие.
– И что же для этого требуется? – Молоканов понял, что Позин приближается к главному.
– Управление по делам миграции ГУВД Москвы располагает данными (и это официальная милицейская статистика), что в Москве проживает около ста тысяч китайцев. В то же время, по оценкам экспертов, численность китайской диаспоры в столице может в ближайшее время, за считанные недели, дойти до пятисот тысяч человек. Если разрастанию китайской диаспоры ничто не помешает, то за год–другой она сможет разрастись до миллиона человек. Если говорить о Москве, то здесь давно уже наблюдается экспансия китайцев. Можно говорить, что это отражает общемировую тенденцию, хотя «чайна–таунов», китайских этнических кварталов, в Москве пока нет, чего не скажешь о приграничных с Китаем городах. В целом на сегодня в России наблюдается региональная миграция, то есть приезд переселенцев на постоянное местожительство в приграничные районы. Это Нижнее Поволжье, куда приезжают мигранты из Таджикистана и Туркмении, Дальний Восток, где живет огромное количество китайцев.
– А что же городские власти? – едва не закричал Молоканов.
– Если незаконных мигрантов не начать выдворять за собственный счет, их число может превысить критическую массу. «Критическая масса» китайцев – это когда город будет не в состоянии обеспечивать исконных горожан водой, теплом и электричеством, которые начнут нелегально потребляться приезжими.
– Но это же означает… – начал было растерянно Молоканов.
– …бунты, восстания, резню и еще бог знает что за ужасы, – спокойно закончил Позин. – Если искать историческое сравнение, то Москва погибнет, как реальный Карфаген или мифический Вавилон, если библейские аналогии близки вашему сердцу. Если к тому времени Россия еще будет существовать, то столицу перенесут в Санкт–Петербург или еще куда‑нибудь, а наш несчастный город отдадут на поругание варварам.
– Ужасную картину ты нарисовал, Александр, – с чувством произнес Молоканов. – Неужели никто на самом верху, ни такие советники, как ты, не видите никакого выхода?
– Выход есть! – бросил Позин.
– Депортация? – предположил Молоканов.
При слове «депортация» Позин скривился так, словно ему в чае попалась горошина черного перца. Стоявший за его спиной маленький китайчонок, внимательно следивший за выражением лиц собеседников и не понимавший ни слова, тут же схватил чашку Позина и заменил ее другой, плеснув в нее свежего чаю.
– Посмотритека на него! – предложил Позин Молоканову, ткнув пальцем себе за спину, в сторону китайчонка в бело–синей сырцовой национальной китайской кофте.
Тот стоял и улыбался одними глазами. Едва ли Позин и Молоканов заметили бы, что оба они просто ненавистны китайчонку.
– Могу поспорить с тобой на любую сумму, что у этого ловкого парня не то что карточки мигранта, а даже паспорта нет. Я уверен, что выиграю. Поэтому на споре не настаиваю. Да и твоего профессора, как его…
– Чжао Бин.
– Ну, да… Вот его не хочется ставить в неловкое положение.
– Но существует же механизм штрафов, механизм принудительного выдворения за пределы страны! – Молоканов возмущался так, словно это не просто в его страну нагрянули миллионные толпы незаконных мигрантов, а у него в квартире и загородном доме поселились несколько китайских многодетных семей, требующих прописать их на его жилплощади.
Позин устало отмахнулся, словно этот вопрос его мало интересует.
– Все это липа. Игра на публику. Способ показать гражданам Москвы, что их налоги идут на «дело», хотя толку от этого ноль, уж поверь мне. В этих условиях единственной действенной мерой естественного сокращения числа нелегальных переселенцев остается их выдворение из страны. Но сам механизм выдворения работает плохо, тем более что, похоже, многим представителям правоохранительных органов «сотрудничество» с нелегалами крайне выгодно с финансовой точки зрения. Законодательство также крайне либерально. За нарушение порядка пребывания в России предусмотрена только административная ответственность. Если и говорить о гастарбайтерах, то меры воздействия на них – штраф от пяти до десяти минимальных месячных зарплат с последующим выдворением из страны. Кроме того, штрафуются лица, нанявшие незаконного мигранта, причем на более существенную сумму – от десяти до двадцати МРОТ.
– Ну и порядок! – оживился Молоканов. – Я слышал про чартерные рейсы, которые нанимаются специально для вывоза незаконных мигрантов, про запломбированные спецпоезда…
Позин замахал руками так, словно отгонял назойливых мух.
– Об этом невозможно говорить всерьез! Выдворить незаконного мигранта труднее, чем его выявить. Для выдворения мигранта из страны необходимо решение суда. По закону до вынесения судебного решения, а этот срок может занимать и два месяца, мигрант должен быть изолирован от общества. Кроме того, на протяжении всего времени изоляции от общества мигрантов нужно кормить, обеспечивать теплую камеру и так далее. На все это нужны деньги, которые выделяются как государственным бюджетом, так и бюджетами местных органов власти в федеральных округах. Но у России нет средств на экстрадицию всех нелегалов. Именно поэтому максимум, что можно сделать сегодня, – это выдворить мигранта за счет посольства его государства. Перед выдворением незаконного мигранта из страны уведомляется посольство страны, и если оно согласно взять на себя эти расходы, депортация происходит за их счет. Толку от этого мало. С января по июль 2003 года из России были выдворены всего семьсот человек. Фактически власти заявили о том, что проиграли войну с нелегальными мигрантами. .
Внезапно Молоканов хлопнул себя по коленкам. Ему в голову пришла некая мысль. Китайчонок понял это по–своему и кинулся к Аристарху с чайничком. Молоканов отогнал его раздраженным движением руки.
– Нечего им просто так по камерам прохлаждаться! – возбужденно крикнул Молоканов.
Он мог не стесняться в выражениях и говорить сколь угодно громко: терраса располагалась так, что легкий ветерок относил его слова далеко за реку, где они растворялись над крышами нового квартала домов–гигантов для элиты московского общества.
– Пусть зарабатывают себе на обратный билет сами! Надо создать специальные трудовые лагеря. Пусть желтолицые да косоглазые вкалывают на заводе, на поле или стирают засранное белье в прачечной. Так и заработают деньги на билет!
Молоканов был в восторге от собственной идеи. Позин посмотрел на приятеля с некоторым сожалением.
– Да, логично, если бы сами мигранты, после того как их незаконное пребывание в России будет установлено, выдворялись из страны за свой собственный счет, – согласился Позин, но тут же продолжил: – Данная мера будет тем более действенной, что у людей, отбывших определенный срок в подобных местах, вряд ли в будущем появится желание возвратиться в Россию. Особенно если лагеря организовать по принципу сталинских «зон». Однако при нынешнем законодательстве это сложно осуществить на практике: необходимы новые законы, решение суда. Поразительно, но факт: по закону мы не может разрешить им работать, так как незаконный мигрант этого права не имеет.
– Так где же выход? – растерянно спросил Молоканов. – Нанимать учителей китайского и самим становиться китайцами?
– Похоже, к этому идет, – уныло согласился Позин. – В конце горбачевской эпохи был популярен такой анекдот: «Оптимист учит английский язык. Пессимист учит китайский, а реалист осваивает автомат Калашникова». Только вот едва и китайцам понадобятся русские со знанием китайского, когда они по всем экономическим показателям нас уже обставили так, что нам за ними угнаться трудновато будет. Здесь нужно что‑то другое, более радикальное…
Молоканов понял, что Позин подошел к самому главному.
– С точки зрения конкретной политики, нужна крупномасштабная провокация, – произнес Позин, глядя на чудесный вид, открывавшийся с террасы, и попивая китайский чаек. – Такая, которая привлекла бы внимание всей нашей общественности, занятой решением сугубо личных проблем. Нужно, чтобы кто– то взялся за решение этой проблемы. Нам нужен не тонкий политик, а решительный хирург, который вскроет гнойник назревших проблем и безжалостно ткнет наш народ мордой в нужном направлении.
– И что же это может быть за… э–э-э… акция? – не веря своим ушам, спросил Молоканов.
– История доказала, что самое заметное действие, производящее впечатление, – это поджог, – спокойно сообщил Позин, глядя прямо в расширившиеся глаза Молоканова. – Вспомни грека Герострата, того, который спалил храм Артемиды в Эфесе, считавшийся одним из семи чудес света. Парень просто захотел славы, не более того. Но зато какой эффект! Наверняка сам не ожидал. Подпалил его, стервец, аккурат в ночь рождения Александра Македонского. Попытались было жители ионийских городов предать его имя забвению, да ни черта из этой затеи не вышло. А тот голландец Ван дер Люббе, который поджег немецкий рейхстаг? Тоже заметная вышла акция, если тебе нравится данный термин.
– А что же такое приметное есть в Москве, что сгодится для подобной акции? И как это связать с незаконными мигрантами? – всерьез спросил Аристарх.
– В Москве несколько десятков крупных общежитий для иностранцев, большинство которых нелегалы, – растолковал Позин Молоканову свою мысль. – У властей руки чешутся их позакрывать, да все никак не получается. А что, если однажды одна из таких общаг загорится ярким пламенем? Конечно, надо обойтись без больших жертв, – поторопился Позин, заметив, как изменилось лицо Молоканова. – Да и повод есть замечательный. На всю Россию был зарегистрирован лишь один случай заболевания атипичной пневмонией, в Благовещенске. Тогда же в Москве было отмечено тридцать пять случаев заболеваний острой респираторной вирусной инфекцией у лиц, прибывших из стран Юго–Восточной Азии. Диагнозы атипичной пневмонии, правда, не подтвердились. По словам главного санитарного врача Москвы, случаев атипичной пневмонии среди проживающих иностранцев в этих общежитиях не выявлено. Как заявил главный санитарный врач, из‑за несоответствующих санитарно–гигиенических условий и нарушений противопожарных правил треть общежитий иностранцев прекратит свое существование. Это называется «профилактические меры по недопущению распространения атипичной пневмонии».
– Кажется, я понял твою мысль, – задумчиво протянул Молоканов. – Ты намекаешь на то, что если вдруг найдется группа гражданских активистов, обеспокоенных невозможностью противостоять атипичной пневмонии, занесенной нелегалами, то эта самая группа должна в качестве превентивной меры организовать поджог одной из общаг.
– А разве ты не боишься атипичной пневмонии? – усмехнулся Позин, учуяв в голосе Молоканова сомнение. – У нас не Китай! Как мы сумеем вычислить заболевших, если они попрятались по подвалам в центре нашего города? Кто знает, какие еще эпидемии они нам могут принести? Какую еще заразу и инфекции? А что, если это будет чума?
Позин пожалел, что произнес последнее. После слова «чума» на Молоканова было жалко смотреть.
Александр закончил свой рассказ на спокойной ноте и простыми словами.
– Есть люди, которые весьма заинтересованы в том, чтобы такое происшествие имело место. Может быть, только это и требуется, чтобы проблему нелегальных мигрантов сдвинуть с мертвой точки. А каково твое просвещенное мнение?
Позин взглянул на Молоканова и поразился выражению его лица.
Молоканов был неподвижен, как каменное изваяние. Но по глазам было заметно, что сейчас в его мозгу идет интенсивная обработка полученной информации, разрабатываются некая идея и план ее осуществления.
Позин дорого дал бы, чтобы узнать, что творится в голове Молоканова, но осуществить это даже благодаря волшебному массажу Чжао Бина ему было не дано.
Зато Позин был рад, что подбросил Молоканову интересную мысль. Если вдруг Молоканов возьмется решать проблемы нелегальной миграции, то обязательно вспомнит того, кто ему эту идею подал. А Позину так нравилось быть учителем Аристарха.
Carpe diem– «лови момент», как когда‑то написал Гораций, гениальный гражданин Древнего Рима. Любимая поговорка Александра Викторовича Позина. Оба собеседника встали и направились к выходу с террасы, вежливо уступая друг другу дорогу. Никто из них и догадаться не мог, какой переворот в их жизни произведет эта беседа, какие ужасные последствия она повлечет за собой.
(обратно)
Глава 11. НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ
Джулия брела по аллее Измайловского парка, размышляя о событиях последних дней.
Ее стойкое желание помочь Костику Рокотову, верному другу Савелия, обернулось вдруг жестоким испытанием для нее самой. Джулия стала свидетельницей двух убийств, двух самоубийств, да и ей собственноручно пришлось отправить на тот свет пару негодяев, промышлявших по подъездам грабежами одиноких и слабых пенсионеров.
Несколько раз она пыталась связаться с Константином, и все безуспешно. На ее звонки обычно отвечал автоответчик детективного агентства «Барс», вежливо предлагавший оставить сообщение для сотрудников.
Поначалу Джулия послушно подчинялась предложению и оставляла два–три сообщения. Но никто ей не перезвонил, и она перестала наговаривать текст бездушному автосекретарю.
Правда, иногда на ее звонки отвечал еще более вежливый женский голос. Джулия уже знала, что голос принадлежит Веронике – секретарю агентства «Барс».
На просьбу отыскать хозяина агентства и передать ему, чтобы он связался с Джулией, Вероника меняла вежливый тон голоса на официальный и отвечала, что Константин Михайлович «в командировке».
Один–единственный раз Джулия застала Рокотова на рабочем месте. Костик поднял трубку, но голос его был сух и тороплив. Она поняла, что ее приятель разрывается между необходимостью заниматься важным делом и желанием не обижать вдову лучшего друга невниманием. Джулия не стала настаивать и предложила связаться с нею позже. Константин согласился и повесил трубку.
Джулию начали мучить сомнения, что она зря прилетела в Москву, бросив в Нью–Йорке сына и дом. Если вдуматься, довольно глупая выходка, да и только. На что она надеялась, сорвавшись из уютного особняка и проводя сейчас время в прогулках по мокрой от нескончаемых дождей Москве?
Этим Савелия не воскресишь.
Подобные размышления приводили ее в полное отчаяние. Джулия даже плакала несколько раз, оставив на гостиничной подушке мокрые пятна от слез. Слезы не помогли, и она каждый день названивала в Нью–Йорк, чтобы поговорить с маленьким Савушкой. Вслушиваясь в его голосок, она ругала себя за то, что оставила его одного.
После долгих раздумий Джулия пришла к выводу, что пора собираться назад, домой. Она произнесла про себя слово «дом» и едва не рассмеялась горьким смехом. И где же он, ее дом?
Дом должен быть там, где живет любимый Савелий. Но Савелия давно нет, и любой дом без него пуст. Единственное, что осталось от любимого, – его маленькая частичка, его гены. Савушка настолько был похож на своего отца, что всякий раз при взгляде на него у Джулии сжималось сердце от необъяснимого волнения. Сын Савелия – единственное, ради чего ей хотелось жить.
Джулия еще долго терзала себе душу, сомневаясь и колеблясь. Но однажды ночью ей в очередной раз явился во сне Савелий и одарил ее странным, тревожным взглядом. В первый момент Джулии показалось, что отъезд откладывать не следует: на это ей намекает любимый. С такими мыслями она потянулась к нему, но видение внезапно исчезло.
Женщина проснулась среди ночи и долго лежала, открыв глаза, пытаясь понять, что означает неожиданное явление Савелия во сне. Джулия понимала, что это неспроста. Всякий раз, когда он хоть как‑то проявлял активность, это что‑то означало, и означало порой архиважное.
Она встала, набросила на плечи халатик, присела у окна, всматриваясь в ночную улицу и пытаясь отвлечь себя от терзавших ее сомнений.
Тем не менее взгляд Савелия продолжал неотступно следовать за ней, словно на чем‑то настаивал.
Джулия закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Что бы могло означать это пристальное, беспокойное выражение любимых глаз? Она изо всех сил старалась понять, однако все было напрасно. А тем временем образ Савелия медленно растворился на фоне окна, как всегда, покрытого сеткой дождевых струек. Ее взгляд неожиданно наткнулся на оранжево–зеленый кленовый листочек, который прилип к стеклу гостиничного окна. Он трепыхался на ветру, словно стремился отделиться и продолжить свой путь. Но что‑то удерживало его, и он никак не мог оторваться от стекла даже при сильных порывах ветра.
«Вполне возможно, имеет смысл не торопиться с отъездом… Может быть, не стоит бросаться сломя го лову выкупать билет и сдавать гостиничный номер?» – подумалось ей вдруг.
И после некоторых размышлений Джулия решительно произнесла вслух:
– Да, надо несколько дней подождать!..
*
Вот ведь как обычно бывает: торопишься все бросить и умчаться вдаль. А самое важное, по закону подлости, происходит немедленно после твоего отъезда.
Нет, она не станет торопиться. В конце концов, ее дела в Нью–Йорке в миллион раз благополучнее, чем в Москве. Джулия сердцем чувствовала приближение большой беды. Большая беда, как известно, исходит от маленьких и незаметных людей. И этого маленького зачинщика большого зла ей следовало отыскать. Почему‑то она была уверена, что именно он как‑то связан с делом, которым занимается сейчас Константин.
Интуиция никогда не подводила Джулию. Но не меньше, чем в интуицию, она верила в мистические знаки.
Ее сон, в который ворвался Савелий. Его странный, предупреждающий и тревожный взгляд. И еще этот жалкий листок, посланник неведомой воли, трепещущий за окном, изо всех своих слабых силенок упрашивающий Джулию повременить с отъездом. Бросив взгляд на окно, Джулия убедилась, что злополучный листок так и остался на стекле. Но теперь он был недвижим, прочно удерживаясь всей своей поверхностью на мокром стекле.
Утром Джулия первым делом бросилась к окну.
На этот раз листка не было.
Она облегченно вздохнула: листок выполнил свою миссию, а теперь его ждут в другом доме, решила Джулия.
Позвонив в представительство авиакомпании «Дельта», она отменила заказ на авиабилет до Нью–Йорка.
Пасмурная погода не делала жизнь Джулии в Москве радостнее. Зарядившие надолго дожди. Серое небо с низко нависшими облаками, мрачные лица москвичей и еще более недовольные лица приезжих – от всего этого на душе Джулии сделалось совсем скверно.
Сегодня она долго бродила по городу, предавшись грустным размышлениям. И не заметила, как забрела в Измайловский парк. Ей понравились тихие тенистые аллеи, прикрытые сверху густыми кронами деревьев. Джулии казалось, что она пробирается по мокрому зеленому лабиринту.
Поначалу было интересно, но вскоре бессмысленное гуляние наскучило. Остановившись, Джулия поняла, что потерялась в лабиринте аллей и без посторонней помощи едва ли сумеет быстро выбраться к главному выходу. Кроме того, начало смеркаться, на парк быстро наваливалась темнота. Следовало поторопиться. В планы Джулии не входило оставаться в этом городском лесу и ночевать, сидя на мокром пне.
Джулия остановилась там, где сходилось вместе несколько тропинок. Задумалась, решая, какую из них выбрать. Советоваться было не с кем, к этому времени парк окончательно обезлюдел.
И тут ее внимание привлек слабый шум, исходивший из зарослей боярышника, густо облепившего скользкие берега узенького ручейка. Этот шум могла издавать просто птица, склевывавшая последние ягодки с веток. Но отчего‑то Джулия ощутила холодок, пробежавший по спине. Только сейчас она поняла, что осталась одна и на многие сотни метров вокруг нет ни единой живой души.
Впрочем, как сказать. Вон там из‑за кустов показалась чья‑то фигура. Мужчина вертел головой, бросая настороженный взгляд по сторонам. Джулии показалось, что он кого‑то высматривает. И затем вдруг чет ко осознала, что неизвестный просто убеждался в том, что она здесь совершенно одна.
Дальнейшие действия незнакомца можно было легко предугадать, он болтался здесь ясно не с добрыми намерениями.
Джулия отказалась от мысли закричать во все горло. В таких местах, как этот мрачноватый парк, стоит только позвать на помощь, как те, кто услышал, бегут куда угодно, но только не туда, откуда исходил призыв о помощи.
Рядом с фигурой неизвестного появился второй человек, затем еще и еще один. Обычно решительная, Джулия стояла, опасаясь тронуться с места. Что‑то ее останавливало. Когда заросли вокруг зашевелились и наполнились людьми, она поняла, что ее окружили со всех сторон. В принципе, теперь было все равно, в какую сторону бежать. Все равно наткнешься на людей, от которых явно исходила агрессия.
Джулия глубоко вздохнула и задержала дыхание. Она уловила запах, исходивший от этих мужчин: смешанный запах олифы, краски, свежего цемента и известки. Можно было с уверенностью предположить, что перед ней строители.
Присмотревшись, она увидела, что медленно приближавшиеся к ней люди одеты во что попало, но у всех одежда заляпана пятнами краски и извести.
У людей были странные лица, загорелые, широкие, неподвижные. Но их глаза пылали жаждой насилия.
Вероятнее всего, это были рабочие с ближайшей стройки. Сборище представителей среднеазиатских республик плюс значительное количество молдаван и украинцев. Люди, приехавшие в Москву за деньгами. Москва могла предложить им единственный вид заработка – с утра до вечера корячиться на стройке за мизерную плату.
Джулия читала ненависть в их глазах. Это была ненависть ко всем москвичам, которых обойденные жизнью работяги считали богатеями. Их судьба – горбатиться на строительстве жилья для таких вот, как эта рыжая красотка, которая бездельничает, бродит здесь по пустому парку.
Вероятно, компания строителей не впервые отмечала таким образом окончание рабочей смены. Они знали, что делают. Взяв Джулию в кольцо, мужики радостно гоготали, обменивались на ходу гнусными репликами на разных языках в предвкушении того момента, когда сдерут одежду с молодого тела и будут насиловать его, ссорясь из‑за очереди. Они будут терзать ее до тех пор, пока дух не покинет ее сам, либо оттащат в кусты и там задушат. Милиция вновь спишет преступление на загадочного маньяка. Через месяц–другой труп в морге вынут из холодильника, засунут в брезентовый мешок с биркой и похоронят неопознанное тело в одной яме с вонючими спившимися бомжами.
Джулия очнулась от забытья. Да что же это с ней? Куда девалась ее отвага? Неужели она забыла о сыне, о Савелии, обо всех тех, кто ее любит и ждет? Эти мысли придали ей сил. Мозг заработал, как счетная машинка.
Для начала Джулия вспомнила уроки Савелия.
«Хочешь справиться с толпой – найди в ней слабое звено, – говорил ей ласковый родной голос. – И тут же, не раздумывая, разбей его. Пока толпа придет в себя, ты уже будешь далеко, и у тебя появится время подумать, что делать дальше».
Мужчины подошли на расстояние десяти – пятнадцати метров. Их было человек двадцать, грязных и страшных. Работяги облизывались, вытирали о брезентовые штаны трясущиеся от возбуждения руки и не отводили от женщины глаза. Они взглядами ощупывали ее фигуру, грудь, принюхивались к волнующему запаху между ее ног. Пока они не принялись за дело, надо действовать.
Глаза Джулии моментально вычислили «слабое звено». Худой таджик, успевший после смены переодеться в пестрый халат и нацепить на голову тюбетейку, приближался вразвалочку, почесывая редкую бороденку и гнусно оскалясь. Его так захватило сладострастное предвкушение мужской радости, что он не замечал, как из его рта капает слюна. Он сейчас думал не головой, а тем, что у него в штанах. Этим и следовало воспользоваться.
