Текст книги "Гений Медицины. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Клочок докладывал мне, что Кобылин собирается повлиять на меня через отца. Тем самым он собирался сбить меня с курса и заставить отвлечься на семейные проблемы.

Но по словам Клочка, это всё планировалось на пятницу или субботу. А сегодня только среда. Кобылин решил действовать на опережение? Вряд ли.

– Что случилось? – спросил я, стараясь не выдавать беспокойства. – Из-за чего увольняют?

– Месяц назад я назначил пациенту антибиотик, а у него оказалась аллергия на этот препарат, – сбивчиво пояснил отец. – Его доставили в больницу, еле спасли. А заведующий… В общем, повесил всё на меня. Он давно под меня копает. Сейчас вызвал комиссию из области, и они меня проверяют. И собираются уволить!

Понятно, что почти ничего не понятно. Но издалека я эту проблему не решу. А ещё понятно, что это не Кобылин. Это отец сам умудрился накосячить так, что дело грозит увольнением. И видимо он в отчаянии, раз не в силах сам разобраться с проблемой.

– Я скоро приеду, постараюсь помочь, – коротко ответил я и положил трубку.

Зубов смотрел на меня с явным интересом. Ещё бы, я ворвался, заявил, что надо срочно кое-что рассказать, а в итоге с кем-то по телефону говорю. Не самый красивый поступок с моей стороны, но иначе я поступить не мог.

– Дело касается нашего заместителя главврача, Кобылина Семёна Михайловича, – вернулся я к главной теме.

Затем я пустился в объяснения. О его планах, о его попытках испортить конкурс, о его многочисленных подставах. Показал показания Матвея, рассказал про план с моим отцом, упомянул про сбор данных о некачественных показателях клиники.

Зубов мрачнел с каждым словом.

– Я вам верю, – задумчиво заявил он, когда я закончил. – Вы ещё ни разу меня не подводили, и вряд ли бы стали придумывать подобное на ровном месте. Кроме того, Кобылин и мне не нравится с самого первого дня. Но… Вы должны понимать, что его сюда принимал не Николай Андреевич. Его направило Министерство Здравоохранения. И мы не можем так просто обвинять его в чём-то, основываясь на непонятной диктофонной записи и показаниях немого айтишника.

Разумеется, я это прекрасно понимал. Как и то, что без всех этих доказательств Зубов может быть, и поверил бы, но главврач – не факт.

– В любом случае, доложите об этом главному врачу, – ответил я. – Он должен быть в курсе.

– Конечно, – кивнул наставник. – Вы хотели отпроситься?

Это он уже перевёл тему на телефонный разговор, свидетелем которого стал.

– Да, у моего отца проблемы, – сообщил я. – Могу уйти сегодня?

– Конечно, – ответил Михаил Анатольевич. – Я сам поговорю с главврачом. Тем более, пациентов сегодня вы всех уже обошли. А дневники можете заполнить и завтра.

Я быстро собрался, вызвал такси и поехал в поликлинику отца.

«Я ведь говорил, что надо что-то делать» – не сдержался Клочок по дороге.

«Ещё ничего не понятно. Это скорее всего не Кобылин» – коротко ответил я.

Добравшись до поликлиники, я позвонил отцу. Он встретил меня уже у регистратуры.

– Рассказывай теперь подробнее, – попросил я.

Про себя я отметил, что отец всё-таки начинает меня уважать. Когда я только оказался в этом теле, своего сына он ни во что не ставил. Сейчас подобные привычки сохраняются, хоть я ему и не позволяю подобного поведения. Но когда у него возникла проблема – он сразу обратился ко мне.

– Месяц назад у меня был пациент с пневмонией, – начал отец. – Лёгкая степень, решил лечиться дома. Я назначил ему антибиотик, инъекционно. Ранее этот препарат он не принимал, в карте никаких пометок об аллергоанамнезе не было. Сам он сказал, что аллергии ни на что нет.

– И оказалось, что у него непереносимость этого препарата, – догадался я.

– Именно, – вздохнул отец. – У него развился анафилактический шок. Его еле успела спасти скорая помощь.

Такого предугадать невозможно. Это отличается от той ситуации, когда Шуклин и Соколов пытались подставить Лену. Там они специально не написали в карте о наличии аллергии. Здесь же отец всё уточнил, но пациент сам не знал.

Магией такое тоже не предвидеть. Даже аллергологический аспект может уловить изменения уже после начала аллергии, а не заранее.

– Пациент подал жалобу? – спросил я.

– Нет, он всё понял, – ответил отец. – Это мой заведующий, Петров Яков Сергеевич.

Ух, ну и фамилия с именем. Петров Яков – звучит даже несуразно.

– Он решил проверить некоторые карты спустя месяц, и всплыл этот случай, – пояснил отец. – Он решил использовать это, чтобы выгнать меня из поликлиники. Уже давно говорил, мол Боткин, пора тебе на покой. А ты же знаешь, если я уйду на пенсию…

Им с матерью станет вообще не на что жить. Несмотря на то, что и я посылал большие суммы, жили они бедно. Я потихоньку планировал это исправлять, например благодаря доходам за свои научные статьи. Но не всё сразу.

– Сейчас комиссия здесь? – уточнил я.

– В кабинете заведующего, – кивнул отец. – Уверен, он ещё наговорит им лишнего… Меня точно уволят!

– Не паникуй раньше времени, – отрезал я. – Сейчас я всё улажу. Ты жди.

Я уверенно направился в указанный отцом кабинет. Мой отец, возможно, и не самый великий лекарь. Но со своими обязанностями вполне справляется. И в этом случае он действительно был совершенно не виноват.

– Добрый день, – постучавшись, зашёл я в кабинет. Трое мужчин, до этого громко о чём-то споривших, резко прекратили разговор и уставились на меня.

– Вы кто? – поинтересовался один из них, высокий, долговязый, похожий на селёдку в банке. – Если вы ко мне, то ждите в коридоре. Я не принимаю сейчас.

О, вот, видимо, и Петров Яков. Даже мысленно не могу его серьёзно так называть. Имя словно вымышленное.

– Я не на приём, я по поводу Боткина Алексея Анатольевича. Я его сын, Боткин Константин Алексеевич.

– Это вас совершенно не касается, – отрезал Петров Яков. – Разбирательства пройдут без вас. Вашего отца ждёт увольнение, без права работать в сфере медицины.

– Позвольте, мы этого ещё не решили, – возмутился один из двух мужчин. Это, видимо, и есть областная комиссия.

Отлично, комиссия адекватная. Неадекватный здесь только Петров Яков. А с ним разобраться проще.

– Касается, это мой отец, – спокойно парировал я. – Итак, дело о пациенте с анафилактическим шоком. Это расценивается, как врачебная ошибка моего отца. И это невозможно оспорить, подобное – это всегда врачебная ошибка. Но есть несколько но. Во-первых, документация оформлена по всем правилам. Осмотр, отказ от госпитализации, назначения. Уточнение аллергоанамнеза, и слова пациента, что аллергии нет.

– Пациент не мог знать этого наверняка, – тут же ввинтил своё слово Петров Яков. Нет, буду мысленно называть его селёдкой, так хотя бы менее смешно.

– Мой отец как врач тем более, – отрезал я. – Даже магия не может показатель наличие аллергии. Кроме того, жалобы от пациента не поступало. Его спасли, трагичного исхода не произошло. Собственно, тут вообще не о чем говорить.

– Петров Яков Сергеевич упомянул, что это не единственный случай халатности вашего отца, – подметил один из комиссии. – Он периодически заполняет осмотры после приёма. Или вообще на следующий день. Иногда встречаются и ошибки в документации.

Голос у проверяющего был неуверенный. И понятно, почему.

– Господа, вы представляете, как устроена работа в поликлинике? – спросил я. – Бумажных дел здесь чуть ли не втрое больше, чем пациентов. И вполне понятно, что отец не всегда с этим справляется. А покажите мне того врача, у которого всё идеально, и все документы заполнены вовремя.

Тут мне в голову пришла ещё одна очень интересная идея.

– К примеру, можно посмотреть документацию Петра Якова Сергеевича, – предложил я. – насколько я понял, он является кардиологом поликлиники. Так вот, уверяю вас, у него есть те же самые недочёты.

– Сейчас речь не обо мне, – покраснел селёдка. – А о вашем отце! Из-за моих действий пациенты не умирают!

– Так и из-за его действий никто не умер, – напомнил я. – Всё обошлось. Не думаю, что это веский повод для увольнения.

Мужчины из комиссии явно задумались над моими словами. Врачей в поликлиниках, тем более в области, вечно не хватало. И они прекрасно понимали, что увольнять проверенного специалиста – не вариант.

Кроме того, я привёл весьма убедительные доводы, о невиновности моего отца.

– Устный выговор, – наконец, решил один из комиссии. – Этого будет достаточно.

Даже без занесения в личное дело. Отлично, можно сказать, что он отделался лёгким испугом.

Совсем без наказания он оставить отца не мог. Но выбрал самое меньшее из зол.

– А как же…– попытался возразить селёдка.

– У вас, Петров Яков Сергеевич, мы тоже сейчас просмотрим документы, – перебил его член комиссии. – Не зря же мы приехали.

Он покраснел ещё больше и попытался послать мне взгляд, полный ненависти.

– Что ж, спасибо, что вы меня услышали, – больше задерживаться здесь не было смысла. – Всего доброго.

– До свидания, – кивнули мне члены комиссии.

Я вышел в коридор, где маячил ожидающий меня отец.

– Устный выговор, и всё, – объявил я ему. – Никто увольнять тебя не станет, это не твоя вина.

– Ты серьёзно? – не поверил мне отец.

– Абсолютно, – кивнул я. – А ещё, сейчас будут проверять вашего Петрова Якова. И что-то мне подсказывает, что у него самого найдётся масса недочётов.

– Сын, я даже не знаю, как тебя благодарить! – воскликнул отец. – Если честно, не ожидал, что ты сможешь решить эту проблему… Так быстро.

– Обращайся, всякий раз, когда возникают подобные ситуации, – серьёзно ответил я. – Я всегда готов помочь.

Отец внимательно посмотрел мне в глаза, и я заметил проблески отцовской гордости.

Кстати, эффект можно закрепить ещё одной информацией.

– Через неделю в воскресенье ничего не планируйте, – невзначай добавил я. – Нашу семью пригласил на приём барон Кантемиров.

У отца чуть глаза не выпали от удивления.

– Барон Кантемиров? – переспросил он. – Но… как?

– Я ему помог, – уклончиво ответил я. – Так, в этот раз возьми смокинг напрокат. А мать пусть купит себе платье. Деньги вышлю на этой неделе.

Как раз сегодня вечером иду к Брусилову, обсуждать денежное вознаграждение за статьи. Так что, позволить наряды для своей семьи смогу.

А то прошлое платье матери было очень уж не презентабельным.

– Хорошо, сын, – отец даже не стал спорить, сразу же согласился.

Я попрощался с ним и поехал на такси обратно в город. Всё-таки эта подстава оказалась не от Кобылина. И более того, моё сегодняшнее решение ситуации испортило ему планы. Теперь подставить моего отца у него не получится, ведь проверка была буквально только что.

Доехал до города как раз под окончание рабочего дня. Идти в клинику не было смысла, так что сразу созвонился с Чеховым, и мы отправились в здание учёного совета.

– Когда продолжим наши тренировки? – поинтересовался Чехов по дороге.

– Давай в пятницу к тебе приду, после работы, – ответил я. – Как раз обсудим накопившиеся темы, и проведём новое обучение.

Завтрашний вечер я уже обещал Насте. И отменять это запланированное дело точно не собирался.

– Идёт, – легко кивнул Антон. – Интересно, много ли они нам предложат финансирования?

Мы дошли до здания учёного совета, и возле входа меня поймал незнакомый мужчина.

– Простите, это не вы ли случайно Константин Боткин? – спросил он.

– Я, – не стал отрицать очевидного. – А вы кто?

– Раскольников Эдуард Георгиевич, – представился он. – Я представитель одного частного научного центра. У меня к вам есть деловое предложение.

Сколько же он тут стоял, чтобы озвучить своё деловое предложение? Хотя, думаю он встретил меня случайно. Я видел, как он выходил из здания учёного совета.

Значит, ему просто повезло.

– И что за предложение? – поинтересовался я.

– Давайте пройдём в кафе неподалёку, и я всё расскажу вам, – предложил Раскольников.

– Мне некогда, – спокойно отказался я. – Говорите прямо здесь, мы очень спешим.

Эдуард Георгиевич несколько растерялся, он явно не был готов к такому отказу. Но деваться было некуда, пришлось соглашаться на мои условия.

– В общем, до нас дошли слухи о вашем методе… магического лечения ВИЧ-инфекции, – проговорил он. – И мы хотели предложить выкупить у вас эту идею.

Очень интересно, как же до них вообще дошли эти слухи. Про мой метод знает не так уж и много человек.

Впрочем… Слухи уже могли успеть распространиться. Суть метода не знает никто, но сам факт излечения от ВИЧ-инфекции возможно уже узнали многие. От той же Фетисовой, например.

– И что же означает «выкупить идею»? – приподнял я бровь.

Я уже понял, чего он хочет, но решил услышать это от него напрямую.

– Вы пишете научную статью, где подробно расписываете суть метода, но не публикуете её, а отдаёте нам, – ответил Раскольников. – И отказываетесь от прав на этот метод. За это мы вам обещаем очень неплохую сумму.

А не связан ли этот Раскольников с центром, где лечилась Фетисова? Есть у меня такие подозрения.

Я планировал и с ними потом разобраться, когда чуть разгребу другие дела. А тут один из их сотрудников сам вышел на меня.

Решили подзаработать на моей идее. Очень удобно в итоге драть с людей огромные суммы денег за моё лечение. Но я не для этого придумывал свой метод.

Моя цель – чтобы лечение стало доступно другим. А не чтобы какая-то частная организация продавала мой метод.

– Нет, – произнёс я. – Я отказываюсь от вашего предложения.

– Но погодите, я ведь даже не сказал самое главное, – Эдуард Георгиевич поспешил назвать сумму. Она была равна примерно годовому заработку нашего главврача в клинике.

– Кость, – дёрнул меня за руку Чехов. Я не обратил на это никакого внимания.

– Я же уже сказал, нет, – повторил я. – Так и передайте своему начальству. Я собираюсь опубликовать статью, как и планировал. А теперь нам пора идти, всего доброго.

Оставив растерянного Раскольникова позади, мы с Чеховым отправились в здание.

– Кость, – повторил Антон. – Такие деньги… Ты хорошо подумал?

– Мы с тобой собираемся заняться всем этим не ради денег, – холодно ответил я. – Если у тебя другой взгляд на это – то скажи сразу. И я отменю наше сотрудничество.

Большие деньги могут соблазнить кого угодно. Но я бы хотел, чтобы Чехов в итоге сделал правильный выбор.

– Нет, я с тобой согласен, – поспешил сказать он. – Не знаю, что на меня нашло. Ты прав, важнее, чтобы метод был доступным.

Мы добрались до кабинета Брусилова и вошли внутрь. Он уже ждал нас.

– Поздравляю, господа! – с порога воскликнул он. – Ваш проект одобрен учёным советом. Вы принимаетесь на работу по найму, и вам будет выделяться финансирование!

Сумма, которую назвал он, разумеется, была гораздо меньше предлагаемой Раскольниковым. Но для меня это было неважно.

– Первая статья про лечение ВИЧ-инфекции должна выйти в течение двух недель, – добавил он. – Сроки – это часть вашей работы.

– Благодарю, – улыбнулся я. – Рад, что проект одобрили.

Мы пустились в обсуждение деталей. Договорились, что Чехов будет появляться почти каждый день, я же заезжать по вечерам по необходимости. Все материалы буду передавать Чехову, а он уже систематизировать, обрабатывать и писать статьи.

Для работы ему даже выделили небольшой кабинет, чему он очень обрадовался. Ранее он работал из дома.

– Я должен вам сказать… – после обсуждения всех деталей начал было Брусилов. Но его прервал резко зашедший в кабинет мужчина с узкой треугольной бородкой, и маленькими злыми глазами за толстыми очками.

– Андрей Михайлович, мне только что доложили, что совет постановил уменьшить моё финансирование⁈ – неприятным голосом взвизгнул он.

«Фу. Даже я не так пищу» – решил прокомментировать это Клочок.

– Владимир Александрович, мы уже давно уведомляли вас об этом, – спокойно ответил Брусилов. – За три месяца у вас совершенно не было никаких сдвигов, работ или открытий…

– А я учёный, а не гонщик, – заявил тот. – И что, вы урезаете мне финансирование из-за какого-то молокососа, который только-только закончил учиться? Якобы он совершил супер открытие?

– Следите за языком, – поморщился Брусилов. – Он стоит прямо перед вами.

Я никак не прокомментировал его слова, потому что его злость казалась мне чем-то забавным. Банальная зависть скрывалась за ней.

– Так это вы, – обратил на меня взгляд Владимир Александрович. – Учтите, я это так не оставлю. Я добьюсь того, что ваши работы признают недействительными. В научном обществе вы никто, и будете никем! Всё!

Он резко развернулся и вышел из кабинета.

Мда, весело тут…

– Не обращайте внимания, – вздохнул Брусилов. – Я понимаю, это неприятно… Но в научном обществе хватает людей, которые вечно недовольны решениями совета.

– Всё в порядке, – заверил я. – Мне на подобные высказывания всё равно.

– Что ж, рад приветствовать вас в команде, – улыбнулся Андрей Михайлович.

Нам выдали пропуска, мы подписали некоторые бумаги, и на этом посещение было закончено.

– Отметим где-нибудь? – предложил Чехов, когда мы вышли на улицу. – Всё-таки важное событие?

– Я не против, – кивнул я.

Мы отлично посидели в одном из ресторанов. Заодно я отдал Антону все материалы, чтобы он уже с завтрашнего дня начинал работу. После чего мы разошлись по домам.

* * *

Утро началось у Семёна Михайловича со звонка его друга Дмитрия.

– Дим, чего в такую рань звонишь? – удивлённо отозвался Кобылин.

– С отцом Боткина ничего не получится, – сообщил тот. – Мне жаль.

Только этого не хватало! В этот-то раз как Боткин умудрился помешать? Он ведь даже не знал про план!

– Что произошло? – процедил Кобылин.

– Вчера у отца Боткина уже прошла проверка из министерства области, – ответил Дмитрий. – Непонятно по какой причине они решили её провести, но это факт. Нашли мелкие нарушения, уже сказали принять меры. После этого я просто не смогу надавить для организации новой проверки, понимаешь?

Чёрт, чёрт, чёрт! Как он каждый раз это делает? Может, пользуется незаконной магией пророка? Хотя у Боткина никогда в жизни бы не хватило денег, чтобы так часто получать пророчества.

– Я понял, – выдавил из себя Семён Михайлович. – Извини, мне пора.

Он отключился до того, как Дмитрий собрался ещё что-то сказать.

Так, тогда вся надежда на план Б. Кобылин продумал его, как запасной. Даже раздал инструкции Валере по этому поводу. Но он рассчитывал, что этот план вообще не пригодится.

– К вам можно? – его размышления прервала девушка, которая постучавшись, зашла в кабинет.

– Чего вам? – буркнул Кобылин.

– Я занести документы, по поводу своего перевода из гастроэнтерологического отделения в терапевтическое. В отделе кадров мне сказали, занести вот это заявление вам, – она положила ему на стол лист бумаги.

Как будто ему не всё равно на то, кто там и куда перевёлся!

– Хорошо, можете идти, – с трудом вежливо ответил он.

А она очень даже ничего. Грудь вон еле в халат поместилась. Вот бы ему такую помощницу, а не эту рыжуху, которую приходится терпеть.

Телешева Анастасия Геннадьевна. Надо запомнить.

* * *

Утром после планёрки мы с Зубовым отправились к главному врачу. Клочок в этот раз остался дежурить в ординаторской, заданий я ему пока не давал.

Николай Андреевич уже ждал нас.

– Константин, – начал он, когда мы расселись. – Михаил Анатольевич рассказал мне всё, что вы передали ему. И показал ваши доказательства. Хочу сказать, что я вам верю. Но этого мало, чтобы…

– Обвинить Семёна Михайловича в его действиях, – договорил я за него. – Я знаю.

И не сомневался, что Николай Андреевич так скажет. Кобылина назначило Министерство Здравоохранения. С его связями нужен очень веский повод, чтобы убрать его из клиники.

– Всё так, – кивнул главный врач.

– Эти доказательства я собрал, чтобы вы точно мне поверили, – объяснил я. – Но для того, чтобы убрать Кобылина – надо поставить ему ловушку. И это – второй этап соревнований.

– О чём вы? – не понял Николай Андреевич.

Зато Зубов быстро смекнул, куда я веду.

– Вы имеете в виду, что Кобылин снова попытается дискредитировать нашу клинику. И можно поймать его с поличным? – спросил он.

– Именно, – улыбнулся я. – Я понимаю, что до второго этапа ещё примерно неделя, но зато мы успеем подготовиться.

– Может сработать, – задумчиво произнёс главврач. – Но… Разве он не пытается одновременно с этим убрать вас лично. Признаться, он и на паре планёрок отзывался о вас весьма странным образом. И может правда представлять для вас опасность…

Об этом я думал. Но тут мне придётся держать оборону самостоятельно. Из-за таких мелочей его не сместить с места заместителя. Поэтому просто буду начеку.

– Я справлюсь, – ответил я. – Он ничего мне не сделает.

Мы договорились ждать, когда появится информация о втором этапе. А до тех пор делать вид, что у Кобылина всё идёт по плану. И никто не догадывается о его делах.

После чего разошлись по рабочим местам.

Я как раз направлялся к своим палатам, когда на меня налетела Настя.

– Ты куда так летишь? – улыбнулся я ей. – Что-то случилось?

– Нет, то есть да, – запнулась она. – В общем, помнишь про мою способность? Видеть магические центры других людей.

Ещё как помню. Настя была чуть ли не единственной, кто знал про существование у меня всех аспектов.

– Помню, – кивнул я. – А что такое?

– Я сейчас была у Кобылина, – ответила девушка. – В общем, тебе надо это знать!