Текст книги "Темный мир (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13

Вот так неприятный сюрприз… Я выпустил воздух из лёгких, осознав, что внутри уже ничего не осталось, кроме углекислого газа.

И что я, чёрт подери, сейчас вижу? Очередная иллюзия? Призрак? Или восставший из мёртвых Сухоруков?

Или он вообще не погибал? Обманул всех и вернулся в Хопёрск, чтобы взять реванш. Нет, быть того не может. Если не ошибаюсь, его тело осматривал Иван Сергеевич Кораблёв. А он не мог ошибиться после того, как уже однажды это сделал. Он осмотрел труп Сухорукова максимально тщательно, в этом сомнений нет.

Хотя кто знает? Может, некроманты умеют восставать из мёртвых? Всё-таки именно в этом главный смысл некротической магии. Правда, ничего подобного я в трактате Асклепия не читал. Там говорилось, что эти маги могут поднимать мёртвых. Но самих себя? Нет. Об этом информации не было.

Я решил, что откладывать на потом это дело не стоит, поэтому решил задержать приём ещё на некоторое время и пошёл к сгоревшему моргу. Да, это может быть ловушка, но я в неё не попадусь. Магия наготове. Если на меня кто-то нападёт, я буду готов ответить в любой момент.

Когда я прошёл через половину двора, силуэт Сухорукова пришёл в движение. Некромант неспешно поднялся на каменное крыльцо и исчез во мраке прихожей, что вела в сгоревший секционный зал.

Вот теперь это точно выглядит, как ловушка. Будто он заманивает меня туда.

Я даже начал думать, что меня в очередной раз поместили в какой-нибудь кошмарный сон. Но нет. Быть этого не может. Ведьма мертва, а некромантия вряд ли способна на такие трюки. Хотя я не могу знать этого наверняка.

Нет-нет, мир вокруг меня абсолютно реален. Все ведут себя адекватно, логично. Никаких провокаций, кроме непонятно откуда взявшегося Сухорукова.

Я прошёл в морг, обогнул обуглившуюся балку, которая перегородила проход в следующую комнату, а затем оказался в руинах секционного зала. В этом морге ещё никогда не было так светло. Возможно потому, что его крыша давно перестала существовать.

Однако «Сухоруков» всё же нашёл одну-единственную неосвещённую точку в дальнем углу комнаты. Стоял в тени, ожидая, когда я к нему подойду.

Но я не дурак.

– Ну и как это понимать? – остановившись, крикнул ему я. – Заканчиваем этот цирк. Я прекрасно понимаю, что со мной кто-то играется. Если это ты, верховный некромант, то лучше давай поговорим тет-а-тет. К чему эти трусливые замашки?

– До верховного некроманта ты никогда не доберёшься, Мечников, – голос Сухорукова прозвучал в моей голове. Хотя сам его образ даже губами не пошевелил.

Всё-таки иллюзия? Или…

– Нет. Не иллюзия. Отголосок давно умершего человека, – перебил мои мысли он.

– Замечательные новости! – с сарказмом воскликнул я. – Так ты – призрак, получается?

– Что-то в этом роде, – кивнул Сухоруков. – Стена между нашим миром и Тёмным стремительно истончается. Именно поэтому я здесь. Мне удалось ненадолго выйти за пределы своего… места упокоения.

– И зачем ты оттуда выперся? – прямо спросил я. – Захотелось поговорить загадками?

– Нет, захотелось поиздеваться над тобой, Мечников. Позлорадствовать! – рассмеялся Сухоруков. – Разве я мог упустить такую возможность?

– Так, допустим, – спокойно кивнул я. – Позлорадствовал? Что дальше будешь делать? Лично я тебе предлагаю самостоятельно уйти назад в свой мир, пока мне окончательно не наскучила твоя компания.

– Вижу, ты совсем не изменился, Мечников, – хриплым голосом протянул Сухоруков. – Характер всё тот же. Хотя, чувствую, сил у тебя прибавилось. Вот только их не хватит, чтобы исправить то, что мы с моим учителем сделали. Ты ведь уже понял, что я тогда не солгал в зале суда? Некротика ведь уже начала просыпаться?

Мне надоело слушать этого психа. Раз уж даже после смерти он ничему не научился, этот разговор абсолютно бесполезен. Только не совсем понимаю, о чём он вообще говорит, когда упоминает стену между Тёмным миром и нашим.

Какой ещё Тёмный мир? Место, куда отправляются все погибшие некроманты?

Я начал стремительно сокращать расстояние между нами. Было до ужаса забавно видеть, как испугался призрак. Казалось бы, чего ему теперь бояться? Я ведь ничего не могу сделать бестелесному духу!

А нет. Могу. Раз он прибыл из мира, где заправляет некротика, значит, с ним легко справится моя лекарская магия.

– Ты чего задумал, Мечников⁈ – начал голосить Сухоруков.

– А ты что, полагал, будто я в церковь побегу? Вызову жреца для твоего изгнания? Нет уж, Сухоруков, раз мне тебя не удалось отправить в иной мир собственноручно в прошлый раз – значит, отыграюсь сейчас, – произнёс я и направил на него свою правую ладонь.

– Нет, стой! Ты не понимаешь! Он будет мстить! Он отомстит за меня, если ты это сделаешь! – затараторил он.

– Кто? Учитель твой? Этот ублюдок пусть тоже ждёт своего часа. Долго он скрываться от нас не сможет, – ответил я. – Очень скоро он отправится вслед за тобой, Антон.

– Стой! – проорал призрак в моей голове, когда моя рука уже практически коснулась его иллюзорного тела. – Ты что же, Мечников, думаешь, что верховный некромант – это самое главное зло на земле? Ну ты и дурак! Ты даже не представляешь, что на самом деле кроется за всем этим. Ох, как же ты будешь удивл…

Призрак лопнул, когда я всё же просунул правую руку в его грудь и выплеснул из себя лекарскую магию.

– Фух, – выдохнул я. – Наконец-то тишина!

Сухоруков лишь делал вид, что пытался сообщить мне важную информацию. На деле же он просто хотел повеселиться. Хотя кое-что из его слов я извлёк.

Тёмный мир.

И стена между мирами, что уже практически растаяла. Любопытно. В трактате Асклепия об этом месте ничего не говорится, но автор вскользь упоминает, что некротика была извлечена им из какого-то иного измерения.

Может быть, речь именно о нём?

Обсужу это с Гигеей чуть позже. Для начала нужно доработать. Хорошо ещё, что я от призрака Сухорукова избавился. Этот чёрт мешал бы мне весь день, если бы я не догадался, что его дух имеет точно такую же некротическую природу, как и его уже почившее тело.

Вернувшись в амбулаторию, я принял оставшихся пациентов. На пару с Сеченовым мы управились довольно быстро. Пока мы принимали пять человек, Эдуард Родников умудрялся разобраться только с одним.

Плачевная статистика.

Как только народ закончился, мы тут же выдвинулись на завод.

– Меня напрягает кое-что, Алексей, – сказал Сеченов, когда мы покинули территорию лекарского учреждения. – Ты ведь заметил, что Павлов куда-то исчез? О нём нет никаких новостей. Он не пытается снова помешать работе нашего завода, не появляется там, где возникает некротика. Такое впечатление, что Владимира Павлова вообще никогда не существовало.

– Я тоже это заметил. Но из общения с этим человеком я сделал вывод, что он прекрасный актёр и притворщик. Он может прямо сейчас пройти мимо нас по улице, а мы даже не поймём, что это был он, а не какой-нибудь крестьянин, – поделился своим мнением я.

– У меня другая мысль на этот счёт, – ответил Сеченов. – Мне кажется, что Владимир Харитонович Павлов уже мёртв.

Я удивлённо взглянул на Ивана. Сеченов выглядел подавленным, встревоженным. Такой физиономии на его лице не было даже вчера, когда нам угрожали некротические бобры.

– С чего ты это взял? – спросил я.

– Он ведь прибыл в наш район, потому что того потребовала клятва лекаря. Помнишь? – сказал Иван. – Я думаю, что он нашёл верховного некроманта. Либо некромант нашёл его. Так или иначе, победителем из этой схватки он не вышел.

– Если бы нечто подобное случилось, Гигея и Подалирий сообщили бы, что Махаон лишился избранника. Уверен, они бы это почувствовали, – сказал я.

– Ты прав, Алексей, – послышался в моей голове голос Гигеи. – Махаон в полном порядке. И я до сих пор чувствую, что он связан со своим избранником. Но трактовать это можно по-разному. Возможно, Сеченов прав, хоть и частично. Павлова могли взять в плен, изувечить, но сохранить ему жизнь, чтобы мы ничего не заподозрили.

Разумное умозаключение. Хоть у нас с Павловым знакомство вышло, мягко говоря, так себе, я всё равно не хотел бы, чтобы он попал в руки некроманта. Одно дело жёсткая и даже нечестная конкуренция, а другое дело – абсолютное зло, которое угрожает своими действиями невинным людям и миру в целом.

– Павлов даст о себе знать, если он ещё жив, – сказал я. – Вряд ли он заставит нас долго ждать. Если же его взяли в заложники… Что ж, в таком случае прямо сейчас мы сделаем всё, чтобы его освободить. После завода сразу же рванём в тот дом, о котором нам рассказал Кузьма Федоткин.

– И ещё не помешает проверить оставшихся двух долгожителей, – напомнил Сеченов. – Возможно, они и не имеют ничего общего с нашим врагом. Но наверняка им известно о нём хоть что-нибудь, раз они тоже жили в самый расцвет сил верховного некроманта.

Рассуждая на эту тему, мы добрались до завода, и ещё даже не успев зайти внутрь я услышал крики Ильи Синицына.

– Бардак! – вопил Синицын. – Почему до сих пор не готова новая партия? От вас требуется только крутить центрифуги. Всю остальную работу делают кристаллы. Давайте, ребята! Не ленимся!

– Илья! – позвал Синицына я. – Что тут происходит?

Мне не понравилась его интонация. Такое впечатление, будто он разговаривает с рабочими свысока. А у нас на заводе совсем другие взаимоотношения. Да, мы по рангу находимся гораздо выше простых работяг. Но это вовсе не означает, что мы должны относиться к ним, как к рабам.

– А что не так? – пожал плечами Илья. – Чем быстрее наши сотрудники выполнят свою работу, тем лучше. Меня совершенно не устраивает, что они отлынивают от своих обязанностей. Что от них требуется? Просто крутить эти чёртовы центрифуги! А они даже с этим справиться не могут!

– Илья! – процедил сквозь зубы я. – Пойдём поговорим. В моём кабинете. Вдвоём. Хорошо?

– Ну… – нахмурился он. – Ладно. Без проблем.

– Иван, последи за работой в цехах, хорошо? – попросил Сеченова я. – Мы скоро вернёмся.

Иван кивнул и принялся совершать обход по заводу, а мы с Синицыным тем временем переместились в мой кабинет. Прежде чем закрыть дверь, я убедился, что нас никто не подслушивает, и лишь после этого приступил к разговору с Ильёй.

– Ты понимаешь, что ты делаешь? – спросил я.

– Руковожу заводом, как ты и просил, – в очередной раз пожал плечами он. – А что тебя не устраивает?

– Ты распугаешь всех рабочих таким подходом. Они нам – не рабы. Это обычные люди, которые делают то, что умеют. Им нужно кормить себя и семью. Как думаешь, что будет, если мы будем на них давить таким образом? Они уйдут назад – в поле.

А в этом мире уже появились фермеры. Вольные крестьяне, которые смогли купить себе землю и начать нанимать сотрудников. Нанятые ими работники трудятся гораздо больше, чем многие крестьяне, которые до сих пор служат у дворян-землевладельцев. Именно поэтому я хочу создать на заводе условия, которые позволят людям чувствовать себя комфортно.

В этом мире крепостное право отличалось от того, что было в моей прошлой жизни. Здесь люди могли купить себе свободу и уйти работать в другое место, но на это решались отнюдь немногие, хотя и цена была приемлемая, установленная императором.

Рано или поздно наступит такой момент, когда сотрудники наших предприятий будут получать огромные деньги. Просто потому, что у нас возрастёт доход в сотни или даже в тысячи раз. А это обязательно случится, потому что конкурентов в Российской Империи у нас нет.

Да, где-то в Хопёрском районе шляется Павлов, который может запросто нас обогнать при желании, но у него даже нет своего предприятия. Он работает на чистом энтузиазме. В этом плане я давно его обогнал.

Но если Синицын продолжит относиться к нашим сотрудникам в том же духе, я точно лишусь завода. И сравняюсь с Павловым. В прошлой жизни я видел множество подобных примеров, когда и хорошая оплата не может удержать людей. А мне подобный исход не нужен.

– Мне кажется, ты сам не понимаешь, что говоришь, Алексей, – поморщился Синицын. – Ты доверил мне заниматься заводом. Я бросил работу в амбулатории ради этого! А теперь ты утверждаешь, что я что-то делаю не так. Какой в этом смысл? Ты меня совсем не уважаешь, что ли?

О-о-о… Теперь всё ясно.

– Ты пьян, да? – прямо спросил его я. – От тебя разит перегаром.

А перегар – это ацетальдегид, который образуется при распаде спирта в организме. И запах у него очень характерный. Обычно люди думают, что этот запах исходит исключительно изо рта, поэтому пытаются скрыть следы своего пьянства, пожевав жвачку или почистив зубы.

Но это не сработает по той простой причине, что ацетальдегид выделяется сразу и отовсюду! Через пот, мочу и дыхательную систему. Поэтому одежда тоже обязательно пропахнет, как и всё тело.

– А что я должен делать⁈ – проорал Синицын. – Да, я напился! У меня не было выбора! Я же должен хоть как-то заглушить тягу к… К тому, к чему ты запретил мне прикасаться. То есть, по сути, это ты виноват, Алексей.

– Ты понимаешь, что ты несёшь, Илья? – всё так же спокойно спросил его я.

Я не держал на него зла. Зависимость – страшное состояние. И тот факт, что Синицын блокирует её алкоголем, говорит лишь о том, что он решил променять одну зависимость на другую.

– Но ты ведь не дал мне принять тот препарат, который сделал Павлов! – припомнил он.

– По-твоему, я так жажду твоей смерти? – вскинул брови я. – Помнится, ты и сам был согласен, что препарат Павлова нужно уничтожить. А если учесть тот факт, что он не был готов… Ты бы просто погиб.

– Ты не можешь знать этого! Я был настроен избавиться от этого состояния, а ты взял и всё…

– Довольно! – я стукнул ладонями по столу.

Синицын отшатнулся и чуть не упал, споткнувшись о стул, что стоял за его спиной.

– Прекращай строить из себя жертву, Илья, – твёрдо сказал я. – Решение подсесть на наркотики было твоим. Переключиться на алкоголь – тоже стало твоим решением. Ты осуждаешь меня за то, что я каждый раз пытаюсь тебя спасти. Хотя сам при этом занимаешься саморазрушением.

Синицыну на это ответить было совершенно нечего. Он понимал, что я прав. Понимал, что я на него не злюсь. Лишь пытаюсь донести истину.

– Ты прав, Алексей, – вздохнул Синицын после короткой паузы. – Прости меня. Наговорил ерунды. Понимаю, что ты хочешь сделать как лучше. Я тоже хочу, но… Что-то пока что не получается.

На этот раз Илья говорил искренне. Если до этого он просто буянил, теперь в его интонации я слышал эмоции, которые он скрывал очень глубоко.

– Я уже почти вывел налтрексон из Уни-Грибов, – сказал ему я. – Нашёл пару сортов, которые подходят по своим функциям. Не беспокойся, скоро мы тебя вытащим из этого состояния. Если хочешь, можешь взять себе отпуск. Отдохнуть неделю или две. Я найду, кем заменить тебя на заводе.

– Ты правда согласен дать мне отдохнуть? – удивился он.

– Но только при том условии, что ты не будешь пить, – твёрдо обозначил свою позицию я. – Иначе твой отпуск не будет иметь смысла. Не отдохнёшь – только ещё сильнее себя загонишь. Как тебе такой вариант?

– Хорошо, – кивнул Илья. – Дай мне передохнуть буквально пять дней. Больше не потребуется.

Дам ему время, но сам прослежу, чтобы он ничего не натворил… В таком случае лучше всё проконтролировать, ведь зависимость часто толкает людей на глупые поступки. Так можно и жизнь себе сломать, чего я для Ильи точно не желал.

– Этого времени мне хватит, чтобы закончить разработку налтрексона. Продержись ещё немного, – уверил его я. – Этот препарат поможет тебе постепенно уйти от всех зависимостей. Пока потрать время на то, чтобы осознать, что в жизни много других ценностей. Реальных.

Синицын с благодарностью кивнул, а затем направился к выходу из кабинета. Открыл дверь и…

За ней оказался Денис Чижиков. Судя по удивлению на лице парня, он не ожидал, что мы так быстро закончим беседу. Подслушивал, значит.

– И как это понимать? – крикнул ему я. – Чижиков, тебя вообще не смущает, что у нас приватная беседа?

– П-простите, Алексей Александрович! – воскликнул он. – Я… Я просто дверь протирал!

– На заводе? Где постоянно создаётся новая пыль? Хорошее решение. Может, с некоторыми сотрудниками действительно стоит быть строже. Раз уж ты слышал наш разговор. К примеру, с тобой. Как насчёт покрутить центрифугу в одиночку? – спросил я.

– Нет, не надо! – замотал головой он.

– А заказ для военных кто будет выполнять? – спросил я.

Чижиков опустил голову и побрёл к остальным рабочим.

Вот ведь засранец! Нашёл за кем подслушивать. И это после того, как я освободил его от влияния ведьмы. Болван редкостный, если честно. Ведёт себя, как ребёнок.

Синицын ушёл домой, мы с Иваном отрегулировали работу на заводе, а уже после этого выдвинулись к Заречной улице. Снаружи к тому моменту уже была кромешная темнота. Хоть глаз выколи – ничего не видно. Даже луну закрыли облака. Как будто специально, чтобы мы с Сеченовым себе глаза сломали в этом богом забытом доме.

Через лес мы шли молча. Старались не издавать лишних звуков, чтобы в случае засады успеть вовремя отреагировать. Однако никто на нас не напал, и в конечном итоге мы с Иваном оказались в поле, посреди которого виднелись руины старого особняка.

– Не соврал нам дед Кузьма, – нарушил тишину Сеченов. – И вправду здесь что-то есть. Интересно только, не ждёт ли нас там какая-нибудь опасность.

Хотел я успокоить Сеченова, но понял, что смысла в этом нет. Потому что когда мы оказались в нескольких метрах от здания, я заметил, что среди обломков мельтешит чей-то силуэт.

– Готовься, Иван, – посоветовал я. – Очевидно, мы тут не одни!

Глава 14

Далеко не самая приятная ситуация. Уже практически ночь. Мы с Сеченовым стоим у входа в бывшее жилище верховного некроманта. А в нём тем временем кто-то копается. А точнее – скрывается от нас. Я готов поклясться, что видел силуэт живого человека. И он поспешил спрятаться в руинах здания.

– Что-то мне это совсем не нравится, – покачал головой Сеченов. – Может, стоило взять с собой Игоря? Пиромант бы мог поджечь этот дом.

– Вместе со всеми уликами? – ответил я. – Нет уж. Действовать будем вдвоём. Предлагаю разделиться. Кто бы там ни находился, но дом он покинуть не должен. Зайдём с двух сторон. Обходи сзади, осмотрись. Проверишь, не пытается ли этот человек выбраться через окно. А я войду через главный вход. Зажмём его. Так, на всякий случай. А потом уже будем разбираться, кто он такой и что забыл ночью в бывшем доме верховного некроманта.

Сеченов кивнул и принялся пробираться через кусты к заднему двору. А точнее, к тому, что от него осталось. Я же заготовил лекарскую магию и протиснулся сквозь узкий дверной проём покосившегося дома.

Иван, похоже, никогда не действовал скрытно. Большой ум, но мало ловкости. Я слышу, как он ползёт через кусты даже из дома. Да и в побитых окнах его силуэт часто мелькает. Теперь спрятавшийся здесь человек точно в курсе, что снаружи его уже ждут.

Но в каком-то смысле это даже к лучшему! Теперь у него нет выбора. И на улицу не полезет, и через меня не пробежит.

Я услышал дыхание. Похоже, его источник находится за углом, сразу после поворота в правый коридор. Вот только убежать по нему мой противник не сможет. Если я правильно прикинул, именно в этом участке дома провалилась крыша вместе со вторым этажом. Сейчас там руины. А мой потенциальный враг сам загнал себя в ловушку.

Не стоит тратить время почём зря. Попробую застать его врасплох.

Я окутал себя слоем лекарской магии, чтобы в случае нападения отразить некротическую атаку, а затем выскочил в коридор. Прямо к человеку, дыхание которого я так хорошо слышал.

И он не успел ничего мне противопоставить. Никакой магии! Лишь выхватил кинжал и попытался всадить его мне прямо под рёбра – в печень. Но мне повезло, в этот момент среагировала лекарская аура, которой я себя покрыл. Поэтому я смог действовать гораздо быстрее. Отбил кинжал за секунду до соприкосновения с кожей.

И сам удивился собственной реакции. Раньше я не был на такое способен. Потом в более спокойной обстановке стоит проанализировать эту ситуацию. Ведь мои боевые навыки не так велики. Рефлексы слабее, чем у тренированного бойца. В основном я побеждаю противников, потому что пользуюсь лекарской магией и базовыми навыками, часть которых я усвоил, тренируясь с Ильёй Синицыным, а часть смог освоить сам – на собственном опыте.

– Не двигайся! – приказал незнакомцу я, как только он оказался в моих руках. В этот же момент его кинжал со звоном ударился о пол. – Если хочешь жить – лучше просто стой на месте и делай, как я скажу.

Он на меня напал, поэтому я без проблем могу шарахнуть по нему обратным витком, не нарушая клятвы лекаря.

Лицо ночного лазутчика я не мог рассмотреть из-за того, что мы с ним оказались в кромешной темноте. Однако, как только он заговорил, я осознал, что этот голос мне уже приходилось слышать ранее.

– Алексей Александрович! Стойте! – прокричал он. – Господин Мечников, вы, видимо, ошиблись! Неправильно меня поняли!

Осознав, кому принадлежит этот голос, я протащил за плечо мужчину к выходу из дома, где его лицо можно было разглядеть хотя бы в тусклых лучах взошедшей луны.

– Господин Шацкий? – нахмурился я. – Вот уж вас-то я здесь точно не рассчитывал увидеть.

И что же здесь, интересно, забыл маг-художник? А-а… Точно! Теперь понятно, как он смог узнать меня в темноте. Вся его магия заточена на усилении функций зрения. Именно поэтому я узнал его по голосу, в то время как сам Шацкий уже успел всего меня разглядеть.

– Я не совсем понимаю, почему вы со своим коллегой устроили на меня облаву⁈ – воскликнул художник. – Разве я нарушил какой-то закон? Тем более… Даже если бы нарушил, почему на меня набросились лекари, а не городовые?

– Успокойтесь, Анатолий – тихо произнёс я. – У нас есть причины так себя вести. И дело здесь вовсе не в нарушении законов Российской Империи. Хотя и этого я не исключаю. Просто у нас есть другие мотивы, чтобы вас задержать.

– И допросить! – добавил Сеченов, выбравшись из колких кустов, в которых он всё это время ползал.

– Погодите-погодите! – задрожал Шацкий. – Задавайте любые вопросы. Я на все отвечу! Только, пожалуйста, не делайте глупостей. Не трогайте меня. Я ведь правда ничего плохого не замышлял…

– А вот это – уже совсем другой разговор, – кивнул я. – Вот сейчас и расскажете нам подробно, как так вышло, что вы на закате оказались в разрушенном доме некроманта. Именно в тот период, когда тёмная магия начала воздействовать на Хопёрск. Что-то слишком уж много совпадений, вам не кажется?

– Вы… Вы думаете, что я – некромант⁈ – воскликнул он. – Проклятье… Вот теперь понятно, почему за это дело взялись лекари, а не городовые. Это многое объясняет…

– Хватит бормотать! – перебил художника Иван Сеченов. – Лучше отвечайте на наши вопросы прямо. И без лишних движений!

Сеченов, похоже, решил поиграть в плохого полицейского. Обычно он так себя не ведёт. Видимо, захотел хоть чем-то помочь.

– Клянусь вам, я никак не связан с некротикой! – принялся убеждать нас Шацкий. – А если хотите узнать, что я здесь делал, вы можете увидеть доказательства. Они внутри дома! Я вам всё покажу, честно!

– Стойте! – перебил его Сеченов. – Алексей, я, если честно, сомневаюсь, что это – хорошая идея. Внутри нас может ожидать ловушка. Ты уверен, что этому человеку можно хоть немного довериться? Ты его хорошо знаешь?

Хороший вопрос. С Шацким я знаком уже давно. Я помог ему излечиться от отравления магическими металлами, он же после этого много раз помогал нам с настройкой кислотности среды для пенициллов, поскольку лучше отличал оттенки и мог определить, какой цвет индикатора наиболее приближен к нашей шкале «pH».

И именно он вывел меня на Ксанфия Апраксина. Другими словами, Шацкий сыграл очень большую роль в развитии моих исследований. Влиял напрямую на производственные вопросы.

Существует риск, что он меня обманывает, но он заслужил базовое доверие. Так что я всё же проверю, что он хочет нам показать.

– Мы можем ему довериться, – сказал я Сеченову, а затем перевёл взгляд на Шацкого. – Анатолий, ведите нас в дом. Я готов посмотреть на то, что вы хотите нам показать.

Художник прошёл вперёд, махнул нам рукой и предложил войти в дом. Затем мы повернули в уцелевшую часть коридора и оказались в единственной комнате, которая была хорошо освещена.

Через три окна в импровизированную мастерскую Шацкого пробивался лунный свет. Вот только главным источником освещения была не луна.

А полотно Анатолия Шацкого, на котором он пытался изобразить что-то…

Что-то зловещее.

Взглянув на картину, я почувствовал некротическую ауру. Поначалу мне показалось, что этой тёмной магией пропитан весь дом. Но нет, первое впечатление оказалось ошибочным. Источником некротического колдовства служила именно написанная им картина.

– Она ещё не закончена, – сказал Шацкий. – Если вам требуются объяснения, господа лекари, я не стану лгать. Алексей, вы ведь знаете, что я живу в сотне метров от этого места. Меня оно уже давно завлекает. У меня создалось впечатление, что здесь я смогу создать картину, которая… Перевернёт мир искусства! Она, разумеется, ещё не закончена, но вы присмотритесь внимательнее. По моим наброскам уже видно, что получается.

– У меня мурашки по коже от этой картины, – прошептал мне Сеченов.

И я понимал, что он имеет в виду.

На холсте было изображено тёмное поле, освещённое бледной полной луной. Похоже, Шацкий изображал вид из окна этого дома.

И в самом изображении не было ничего страшного. Но аура у полотна просто убийственная. Клятва лекаря вопит, требует, чтобы я изничтожил творение Анатолия здесь и сейчас. И думаю, Сеченов чувствовал примерно то же самое.

– А вы сами не ощущаете, что с вашей картиной что-то не так? – спросил Шацкого я.

– Ну… Я согласен, она обладает способностью вызывать не самые приятные мысли и воспоминания. Но в этом и есть её уникальность! Других таких картин я попросту не видел, – завороженно восклицал Шацкий.

Мне даже жаль его расстраивать. Похоже, он очень увлёкся этой работой. И судя по моему чутью, некротикой его пока что это место не заразило. Но нам с Сеченовым всё равно придётся уничтожить эту картину. Иначе в будущем от её воздействия может пострадать много людей.

– Анатолий, вынужден сообщить вам плохую новость, – начал я. – Эта картина писалась в доме, в котором когда-то жил могущественный некромант. Он живёт и по сей день где-то в пределах Хопёрского района. Поэтому ваша картина насквозь пропиталась некротикой. Я думаю, вы уже поняли, что нам придётся с ней сделать.

– В-вы ч-чего? – начал заикаться Шацкий и попятился назад. – Даже не думайте! Лучше со мной сделайте что-нибудь. Поколотите, пораньте, но только картину не трогайте! Господин Мечников, вы ведь не можете так поступить!

– Анатолий, вслушайтесь в мои слова. Эта картина опасна. Она может убить и вас, и людей, которые будут на неё смотреть. Более того, в теории она может даже распространять некротику. Как только она попадёт в галерею, на аукцион или в дом какого-нибудь аристократа… Жизнь множества людей изменится. И виноваты в этом будете вы, – произнёс я. – Надеюсь, у меня получилось доходчиво объяснить, почему вам не стоит нам препятствовать?

Шацкий поник. Молча кивнул, опустил взгляд, а затем отвернулся, чтобы не видеть, что мы собираемся сделать с его картиной.

Мы с Иваном положили руки на полотно, а затем выпустили в него огромное количество лекарской магии. Клятва лекаря была исполнена. В тело устремился поток магической энергии, которая выступала в качестве награды за верность своим словам.

Однако полностью картину мы всё же не стёрли. На ней осталось то же самое изображение, вот только некротической ауры оно лишилось.

– Картине мы не навредили, Анатолий, – сказал я Шацкому. – Но если вы всё же желаете её закончить, я настоятельно рекомендую покинуть этот дом и больше никогда сюда не возвращаться. В конечном итоге вы сами об этом пожалеете.

– Хорошо, господин Мечников, – кивнул Шацкий, поспешно собирая все свои художественные принадлежности. – Я догадываюсь, о чём вы говорите. На втором этаже есть комната. Туда можно забраться по обломкам лестницы. Изначально я пытался писать картину именно в ней, поскольку из окна второго этажа открывался прекрасный вид на ночную природу. Но… Там мне стало жутко не по себе. Так что будьте аккуратны.

Анатолий спешно покинул заброшенный особняк и направился к своему дому. Мы с Сеченовым ещё пару минут смотрели ему вслед, чтобы убедиться, не повернёт ли он назад.

– Я не почувствовал в нём некромантии, – сказал Сеченов. – А ты?

– Нет, – помотал головой я. – Но мы слишком сильно полагаемся на своё чутьё. Это – на будущее. Мне начинает казаться, что столь могущественный некромант может неплохо скрывать свою силу. Того же Сухорукова никто так и не раскрыл. Есть о чём задуматься.

– Думаешь, что нам даже клятва лекаря не сообщит, если такой некромант окажется рядом? – удивился Сеченов. – Но ведь это противоречит заповедям. Как мы будем уничтожать некротику, если не чувствуем её?

– Я уже давно об этом думаю. И склоняюсь к выводу, что на самом деле клятва ограничена нашим восприятием. Если не чувствуем мы, значит, и она не сигнализирует об опасности, – поделился своим мнением я.

– Посмотрим, что она скажет, когда мы исследуем комнату на втором этаже. Что-то мне подсказывает, что там атмосфера будет гораздо менее приятной, чем здесь.

– Не концентрируйся на некротике, – посоветовал я. – Мы и так знаем, что этот дом ею кишит. Наша задача – найти улики. Хоть какие-то намёки на личность нашего врага.

Мы с Иваном поднялись на второй этаж. Долго искать ту самую комнату не пришлось, поскольку она там была одна. Все остальные развалились.

Сеченова всего передёргивало по мере приближения к заветной двери. Видимо, его тело гораздо тяжелее воспринимало некротику, чем моё.

– Надеюсь, ты готов, – заключил я. – Открываю на счёт три. Раз, два…

Я схватился за ручку, а затем резко ворвался внутрь, вновь окружив себя лекарской оболочкой.

– Три! – воскликнул я, попутно осматривая комнату. Кроме кровати и пустых книжных полок там ничего не оказалось. Однако свербящее ощущение присутствия некротики всё равно продолжало царапать органы чувств.

Словно чья-то холодная рука гладила мой затылок.

– Вот оно, Алексей! – прошептал Сеченов за моей спиной. – Смотри, прямо под твоими ногами.

Я обернулся и посмотрел вниз. На полу лежал самый обыкновенный кусок багровой ткани.

Стоп… Готов поклясться, что он багровый из-за крови, которая на нём засохла. И если это кровь некроманта… Боги, какой же аурой она обладает!

– Запомни это чувство, Иван, – попросил я. – Отпечатай в голове, как резонирует эта некротика.

– Зачем?

– Мы не можем сохранить эту ткань как улику. Её придётся уничтожить, чтобы не предать клятву, – объяснил я. – Так что нам обоим следует запомнить это ощущение. Если поймаем похожую ауру, значит сможем быстро выйти на того человека, которого мы ищем.