Текст книги "Будет только хуже (СИ)"

Автор книги: Виктор Климов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

Глава 5. Новая работа

Разговор у бочки с огнем тем временем продолжался. А пёс всё так же сидел рядом, периодически сглатывая слюни и разевая пасть. Вот ведь привязался. Еще и в глаза периодически старается заглянуть. Тем самым взглядом, после которого всегда хочется чем-нибудь угостить блохастого. Косит так снизу-вверх, высунув язык, из-за чего казалось, будто он улыбается, хотя, конечно же, собаки так не делают. Вроде бы.

"Чего тебе?" – подумал Влад и тут же вспомнил, что в кармане куртки у него лежит уже порядком помятый бутерброд, который он так и не удосужился съесть за целый день, всё было как-то не до еды. Получается, пёс сел рядом не просто так, он почувствовал, что может чем-нибудь да разжиться, чувствует человека, который просто так ногой в бок не пнёт и кирпичом не запустит.

Влад вытащил полиэтиленовый пакет с едой (хлеб уже раскрошился и намок от куска докторской, вообще-то сейчас это дефицит), пёс сразу оживился, и стал переминаться с лапы на лапу, осторожно помахивая хвостом. Ну нет, не то сейчас время, чтобы едой разбрасываться, всё-таки решил Влад, тем более, что именно сейчас он ощутил приступ острого голода. "Кабыздох", провожая взглядом, внимательно отследил путь бутерброда от кармана до рта Влада, и даже замер, приготовившись навсегда проститься с возможностью получить угощение. Он смотрел на Влада, буквально не моргая.

Твою ж!.. Влад откусил половину, а вторую протяну псу. Но если жрать не будешь, получишь пинка, решил он. Но пёсель осторожно, не касаясь руки человека, взял предложенную снедь, и в пару прикусов проглотил колбасу вместе с хлебом, после чего опять уставился на Влада, высунув мокрый язык, с которого капала слюна.

"Да ты совсем охренел!", – подумал Влад. И разорвал визуальный контакт с блохастым. Так ведь, того и гляди, прицепится и будет идти о самого дома. Знаем, проходили уже. Супруга как-то, находясь на курорте, пожалела такого же местного "шашлыка" и угостила его мороженным, так он потом преследовал их несколько километров, следуя по пятам и периодически подбегая и заглядывая в глаза с немой просьбой "дай чё-нить!"

Из-под бочки показался таракан, пошевелил своими длинными усами, как будто сканируя окружающий мир, и тут же скрылся обратно. Мол, человеки ещё не окончательно все передохли, провозглашать мир своим пока рано. Нужно подождать, пока люди окончательно перебьют друг друга, и вот тогда, мы, тараканы (как нас называют люди в этой Вселенной), получим возможность осуществить эволюционный скачок и создать цивилизацию, которую на самом деле заслуживает этот мир. А учитывая нашу способность переносить высокие дозы радиации, однажды мы пересечём великую пустоту космического пространства и заселим новые миры, которые так и остались недоступны человечеству.

Пройдут тысячи, сотни тысяч, миллионы лет, и какой-нибудь тараканий учёный раскопает окаменевшие кости существ, которые когда-то считали себя венцом творения и детьми Господа Бога, который сотворил их по своему образу и подобию. Только всё это будет обычным прахом… пылью и камнем. И тот таракан, что раскопает кости и возможно какие-то ещё чудом сохранившиеся артефакты, с детства будет уверен, что Бог по своему образу и подобию создал именно его, а не этих странных существ, некогда населявших планету, и у которых кости были внутри тела, а не снаружи, как и задумывалось Всевышним для нормальных существ. Не исключено, что именно поэтому они и вымерли, ведь, где это видано, чтобы мясо нарастало на скелет снаружи, а не внутри, это же не логично! Чудны однако пути эволюции, подумает таракан-палеонтолог, перебирая суставчатыми лапками окаменелости.

Влад поморщился.

И что, это будущее Земли – тараканы? Они переживут и ядерную войну, и химическую, и биологическую, будьте уверены. Внезапно в голову пришла мысль, что он уже очень давно не видел ни одного таракана. Нет, ну реально! Последний раз, когда он сталкивался с этими рыжими чертями – лет двадцать назад! Он даже вспомнил, как читал похожие посты в соцсетях, в которых люди удивлялись тому, что давно уже не встречали тараканов: ни рыжих, ни чёрных.

Порой казалось, что народ обеспокоен исчезновением тараканов даже больше, чем вымиранием пчёл. Хотя, что касается пчёл, то это больше напоминало какую-то городскую легенду: кое-где, то там то сям, пасеки ещё встречались в порядочном количестве, да и пчёлы нет-нет да и ужалят кого-то из знакомых по лету. А вот тараканы как-то резко исчезли, будто затаились, чего-то выжидая. Закопались поглубже в землю, в канализацию, ведь как говорится, бережённого бог бережёт. Свой тараканий бог. Человеческий походу уже покинул эту планету, махнув на всё происходящее рукой.

Неужели тараканы ждали именно этого – когда люди в очередном приступе безумия захотят истребить друг друга? А этого рыжего типа просто послали проверить, мол, как там человеки, ещё не все передохли от радиации? Нет, пока ещё трепыхаются кожаные мешки, гремят костями, что-то пытаются изобразить. Ну, тогда ещё подождём.

Люди продолжали тихо общаться у импровизированной печки. Оранжевые блики огня играли на лицах собравшихся свой затейливый танец.

– А Паша, это ваш молодой человек, Алина? Вы говорили, что он вас крепко держал за руку, когда вы бежали в сторону метро, – решила уточнить мать мальчугана в пуховике. – Он здесь, с вами?

Алина молчала. Она будто бы не услышала вопроса. Пауза затягивалась, и когда уже казалось, что она не ответит, тихо произнесла:

– Нет, его здесь нет. Он погиб во время давки на эскалаторе. Толпа нас разделила ещё на входе на станцию, он отстал, а меня увлекли вперед. Потом был второй взрыв и люди стали валиться вниз. Я просто больше его не видела. Из нашей компании, на том дне рождения, выжила только я. Повезло.

На последнем слове Алина горько усмехнулась. Женщина протянула руку и дотронулась до плеча Алины.

– Ну, может быть он всё-таки жив? – она явно пыталась ее приободрить.

Алина замотала головой, на ее глазах вновь проступили слёзы. Похоже, было, что она вот-вот разрыдается и всё напряжение последних дней вырвется наружу как лава из проснувшегося вулкана.

– Я не хочу в это верить, я не хочу давать себе ложную надежду. Чудес не бывает, – она попыталась взять себя в руки, но внезапно она стала содрогаться всем телом в глухих приступах плача. Вулкан всё-таки взорвался.

– Да ты поплачь, поплачь, дочка. Может, станет легче.

В то, что станет легче, Влад однозначно не верил, сам проходил через подобное. Ни в случае девушки по имени Алина, ни вообще. Ни плачь, ни время не лечат. Время может затереть воспоминания о горе, но не излечить душу.

Город буквально на глазах приобретал черты, которые до этого ему приходилось видеть только в кино. Обездоленные люди, кучкующиеся в лагерях для беженцев, много военных на улицах, жуткий дефицит продуктов, периодический вой сирены, возвещающей о возможном налёте вражеских беспилотников или бомбардировщиков.

– А мы вот из Пскова, – продолжила она, успокаивая Алину, наверное, решила, что история её мытарств поможет заглушить переживания Алины. – С первых дней нас стали страшно бомбить, не проходило и суток, чтобы не звучала сирена и в небе не появлялись очередные бомбардировщики, или не падала ракета. Потом вроде армия сориентировалась, и стало потише, но не надолго. Говорят, в Эстонии и Латвии огромные войска сконцентрированы, оттуда и устраивают налеты. Наши бьются отчаянно. Однажды мы пошли за хлебом, а когда пришли, то наш дом уже был разрушен. Девятиэтажка была уничтожена почти полностью. Говорят, крылатая ракета. Лупят уже без разбору, лишь бы куда попасть. Вот так вот, вышли из дома, а возвращаться уже было некуда. Только растерянные люди, да спасатели по развалинам ползают, выживших ищут, да погибших откапывают. Отца убило еще в первые дни.

С этими словами она обняла и крепче прижала к себе мальчика. Влад так и не понял, это ее сын, или нет. Племянник? Может быть. Да и по виду женщины было не разобрать, мать она ему или просто молодая бабушка. Сыном ни разу, опять же, не назвала.

Влад решил, что здесь он услышал всё, что можно и пошел дальше, в ту сторону, откуда чаще всего приходили и куда уходили военные или сотрудники МЧС. И действительно, через пару минут блужданий по палаточному городку, он набрел обособленный шатер, над которым висел российский триколор, а у входа стоял, по всей видимости, часовой.

Солдат неспешно курил, держа двумя пальцами сигарету и выпуская клубы сизого дыма, но как только Влад приблизился на достаточно близкое расстояние, бросил сигарету в лужу и технично перехватил наизготовку автомат.

– Стоять! – приказал караульный, когда Влад подошел ко входу в палатку. Сквозь небольшое полиэтиленовое окно пробивался свет электрической лампочки. – По какому вопросу?

Не опуская ствол автомата, который держал в правой руке, часовой поднял левую руку ладонью вперед в запрещающем жесте. Понятно было, что если что, то выпустить очередь он сможет без особых колебаний.

– Да я как бы по вопросу работы. Мне знакомый из полиции сказал, что сюда можно обратиться, а то фирма накрылась медным тазом, а жрать-то хочется, – он решил говорить, как есть, да и скрывать, собственно было нечего.

– Из местных? – часовой, казалось, слегка успокоился.

Влад утвердительно кивнул.

Солдат с сомнением посмотрел на Влада, но сделал знак подойти ближе, после чего провел быстрый обыск, похлопав руками по одежде Влада.

– Что в кармане? – спросил он, кивнув на карман куртки.

– Нож. Складной. Чисто на всякий случай. Времена не спокойные.

– Необходимо сдать, получите обратно на выходе.

Заполучив заветный нож, часовой еще раз проверил Влада уже с помощью ручного металлоискателя.

– Ждите здесь, – коротко произнес он и скрылся за зеленым пологом.

Спустя несколько секунд приговоров по рации, солдат коротко бросил "Проходите!".

Влад зашел в палатку и встал в нерешительности. Куда идти-то? Явного командира среди присутствующих он не мог выделить. Разве что сориентироваться по погонам? Прямо рядом с входом никого не было, здесь стояли сложенные друг на друга ящики и прочий скарб, в том числе кули и одиноко прислонившиеся к брезентовой стене складные носилки. Помещение было освещено равномерно развешенными не слишком мощными электрическими лампочками – где-то недалеко мерно тарахтел генератор – из-за чего глазам пришлось привыкать к такому режиму освещенности.

Присмотревшись, он увидел в глубине палатки два поставленных друг против друга стола, с установленными на них ноутбуками и мониторами. За обоими сидели военные. Ну и кто из них тут главный?

Внезапно один из них обратил внимание на вошедшего и рукой пригласил подойти. Влад быстро прошел к подозвавшему его офицеру, который оказался майором. В остальных знаках и значках Влад сильно не разбирался, поэтому не смог определить принадлежность майора к какому-либо конкретному роду войск, да и не разглядел он их. Разве что по общим тенденциям окружающего мира, он мог догадаться, что майор, как и остальные присутствующие в палатке принадлежали к войскам радиационной, химической и биологической защиты. Хотя, кто его знает, может, командовать лагерем поручили какому-нибудь пехотному офицеру из или внутренних войск. Нашивка над карманом сообщала, что майор носил фамилию "Гареев".

В углу, прислонившись к зеленому армейскому ящику, сидел военный в костюме РХБЗ, только противогаз был снят, и было видно, как у него лбу слиплись мокрые от пота волосы, а под глазами образовались темные круги.

– Я не понимаю, как некоторые из них еще живут. На них живого места не осталось. Я ведь такое раньше видел только на картинках, да на видео. А тут всё в реале! Никому такого не пожелаешь.

– Ты хоть обработку-то прошел, что в таком виде сюда заваливаться? – обратился к нему майор Гареев, переключив внимание с Влада на собеседника. Влад продолжал стоять, ожидая, когда к нему обратятся напрямую.

– Отвали, слушай, я спать хочу. Обработан я полностью с ног до головы, два раза.

– Ну, тогда иди отдыхать. Нехрен здесь околачиваться в таком виде, только народ в лагере пугаешь. Люди итак натерпелись, а здесь ещё ты в боевом облачении.

Военный поднялся, взяв противогаз в руки и, проследовав мимо Влада, покинул штабную палатку. Гареев проводил его взглядом и, наконец, обратил свой взор непосредственно на стоявшего поблизости Влада.

Майор, признаться, выглядел не многим менее уставшим, чем покинувший палатку военный. Он сидел за столом, а перед ним стоял ноутбук, тускло подсвечивающий его лицо, на столе были аккуратно разложены бумаги, за спиной висел большой плакат наглядно демонстрирующий, что нужно делать в случае ядерного взрыва. Понятно, что плакат выполнял, скорее, роль наглядной агитации для тех, гражданских, что оказывались в здесь, военные-то наверняка на зубок знали, что да как делать, узри они ядерный гриб. Пока майор разговаривал с тем в противогазе, Влад изучал картинки на стенде. "Увидев вспышку, упасть на дно окопа. Запустить секундомер, ждать прихода звуковой волны. Доложить командованию…" "Если при вспышке ядерного взрыва по близости не окажется никакого укрытия, необходимо быстро лечь на землю ногами по направлению к взрыву." Так себе способ спастись, подумал Влад, взрывная волна поднимет с земли всё что не приколочено, но на безрыбье и рак рыба, пару процентов к вероятности выжить это действительно может добавить. Другое дело, что последующая жизнь может оказаться хуже смерти, но это уже другой вопрос.

"Чтобы избежать поражения глаз, ни в коем случае не смотрите на вспышку взрыва. Закройте глаза руками, быстро лягте на землю", "Спрячьтесь в придорожной трубе, проходящей под насыпью…."

– Чего надо? – вздохнул майор Гареев, оборвав изучение Владом наглядных материалов.

Влад внутренне приготовился к трудному общению с военным. Жизненный опыт показывал, что люди, надрюченные постоянной дисциплиной, которая просто таки становится естественной частью их самосознания, а военнослужащие как раз были из их числа, общаются с окружающим миром по параллельно-перпендикулярному принципу. Тона и полутона им почти не известны, а если и известны, то они предпочитают держать это знание при себе. С другой стороны, у такого образа мышления есть и свои плюсы: задаёшь чёткиё вопрос – получаешь чёткий ответ. Однако мозг сам собой вытаскивал из закоулков сознания образ капитана Смоллета из ещё советского мультфильма "Остров сокровищ". Как там было: "Они заряжают пушку! Зачем?! Что? Да! Они собираются стрелять!"

– Ищу работу, товарищ майор, – ответил Влад. – Фирма, где я работал, судя по всему, прекратила свое существование, все разбежались как крысы с корабля, вот… нужны, как говорится, средства к существованию. Готов на любую работу.

– Прямо-таки на любую? – устало уточнил майор, переворачивая пальцами карандаш и ударяя им об стол.

В какой-то момент стало так тихо, что стало слышно шум, исходящий от системных блоков, стоящих в палатке компьютеров. Обычно на такой шум не обращаешь внимания, он идёт фоном и перекрывается другими раздражителями внимания.

– Ну, желательно, чтобы не убивать людей, – ответил Влад.

В памяти почему-то всплыли газетные заметки с объявлениями "согласен на любую работу", и как по таким объявлениям заказчики реально находили исполнителей заказных убийств, как профессионалов, так и просто отчаявшихся людей, попавших в трудную жизненную ситуацию.

– Да у нас тут юморист, как я посмотрю! – сказал он так, чтобы услышали остальные военные в платке. Послышался легкий смешок. – Пацифист что ли? Может, вы не заметили, но у нас война на дворе. А на войне приходится убивать.

Только сейчас Влад заметил, что кроме него, майора и лейтенанта, сидевшего за столом напротив, за ящиками полулежит еще один военный.

– Да нет, просто необходимый опыт отсутствует. Никогда не убивал. Даже на охоту не ходил, так, стрелял по тарелочкам иногда. Не знаю, как отреагирую. А так, что скажете, то и буду делать в пределах компетенции и возможностей.

Майор перестал вертеть карандаш и положил его рядом с открытым блокнотом, листы которого были испещрены резким, но чётким почерком. Не чета тому, как писал сам Влад с его еле понятной скорописью, которую даже он сам не всегда умудрялся разобрать. Компьютер и текстовые редакторы идут явно не на пользу мелкой моторике и красивому почерку.

– Ну, хотя бы честно, а то ходят тут всякие, – майор размял лицо руками. – Ладно, давай: имя, фамилия, отчество, дата рождения звание, если есть… паспорт, военный билет.

Влад назвал полное имя, фамилию, отчество, год рождения.

– Рядовой запаса, – он протянул военный билет майору.

– Не служили что ли? – сморщился майор.

– Не служил, но мужик.

– Ну, это как посмотреть, – с сомнением в голосе произнёс майор.

– Шойгу тоже не служил срочную, – напомнил Влад.

– Юмор – это хорошо, рядовой запаса, без юмора сейчас совсем никак, да и вообще никак, – проговорил майор, на мгновение подняв глаза и листая военник Влада, заострив внимание на странице, где был указан размер головы, посмотрел оценивающе на Влада, а потом пролистал опять в перёд.

Он еще раз вернулся на несколько страниц назад и вновь

– Что-то здесь с размерами наврано. Если вам выдать противогаз по тем, что размерам, что указаны в военном билете, он на вас явно не налезет.

Влад пожал плечами. Военник, понятное дело, был выдан давным-давно и ему, если честно, было всё равно, что там написано. Собственно, с тех пор, как его выдали, он, если им и пользовался, то только для предъявления в отдел кадров при устройстве на работу.

– Годы идут, товарищ майор. Голова растёт. Помню, тогда тоже не особо замеряли, написали в военкомате на глаз и посчитали, что и так сойдёт.

Майор задумчиво кивал головой.

– Значит, откосил? – майор испытующе посмотрел Владу в глаза.

Влад отметил про себя, что майор перешел на "ты". Что это просто переход на менее формальный уровень общения или своего рода проявление некоторой степени презрения?

– Нет, не косил, всё по закону, – Владу не было причин чего-то стыдиться. Он спокойно выдержал взгляд майора.

Майор Гареев недовольно хмыкнул. Ну, оно и понятно: у военных своё, особое отношение к тем, кто не служил, независимо от причин.

– Финансовая служба, значит.

– Так точно, – подтвердил Влад, – тоже определили ещё в военкомате. Видимо исходили из полученного мной образования.

– Получается, желаешь поступить на службу, рядовой запаса?

Вообще-то Влад не планировал сходу записываться в ряды армии, решив, что когда призовут, тогда и пойдёт, а всеобщую мобилизацию пока не объявляли. Проявлять излишнюю ретивость, пока есть еще люди, готовые заниматься военным делом профессионально, он не хотел.

Влад предпочитал наниматься на какую-либо работу и выполнять её, не сильно вываливаясь за рамки должностных обязанностей, но стараясь при этом делать работу максимально качественно. И не важно, какой сложности и какого рода это была работа. Если он понимал, что его знаний и навыков не хватает, он просто за неё не брался. Отношения с нанимателем предпочитал поддерживать исключительно деловые, дабы лишний раз не разочаровываться потом в человеке, тем более, что поводы в прошлом уже были.

– Насколько мне известно, у вас должны быть гражданские должности, – задумчиво произнес он.

– А послужить Родине желания, значит, нет?

– Если вы меня примите на работу, я и так буду ей служить, не важно в погонах или без оных. Объявят всеобщую мобилизацию – укрываться от призыва не буду, а пока не вижу смысла.

– Без оных… – вполголоса зачем-то повторил майор. – Ну, по крайней мере честно.

Майор смотрел в монитор компьютера, периодически прокручивая колёсико мыши и стуча по клавиатуре. Наверное, сверялся с какими-то базами. В какой-то момент Владу показалось, что майор забыл про него и ему как бы стоит уже идти, но тут майор Гареев вдруг поднял на Влада глаза.

– Ну, люди нам сейчас нужны, как никогда, из беженцев служащие по объективным причинам так себе. На огромное жалование рассчитывать не придётся, ещё будет паёк едой.

– Да уж хоть какую-нибудь получать. И еда не помешает. Как говорится, не до жиру, быть бы живу, товарищ майор.

Майор промычал, что-то нечленораздельное.

– Короче, будет у тебя работа, – подытожил он. – Судя по тому, что я на тебя накопал, ты нам подходишь, но потребуется еще дополнительная проверка, сам должен понимать.

Влад кивнул, соглашаясь. Не в первый раз он проходил такие проверки.

– Так, у тебя был оформлен допуск к сведениям, составляющим государственную тайну… по первой форме. Значит с порядком в какой-то степени знаком, так?

– Знаком, но допуск уже не действует. Давно это было.

– Разберёмся.

Он еще что-то просмотрел на мониторе, понажимал клавиши и подписал некий бланк.

– Приходи дней через пять, – велел майор, – должно хватить, чтобы проверить тебя. Раньше бы управились и за сутки, но сейчас связь работает, сам знаешь как. Валя, пробей этого гражданина по всем имеющимся базам и сними у него отпечатки, как положено. А с этим придёшь в следующий раз.

Майор Гареев протянул Владу листок с надписью "пропуск", а листок с записями – молодому лейтенанту, сидевшему за соседним столом, тот встал из-за стола, подошел и принял его. Вернувшись на свое место, он тут же стал набивать на клавиатуре. Потом подозвал Влада и с помощью сканера сделал дактилоскопические снимки и ладоней с пальцами и пальцев отдельности. После чего вернулся к поиску компромата на Влада, который остался стоять, вспоминая, как однажды ему приходилось проходить похожую процедуру, только тогда он еще минут десять отмывался от черной краски, которой измазали кисти его рук.

– Ну, что стоишь? – Гареев поднял взгляд на Влада. – Свободен.

Влад кивнул, поняв, что аудиенция окончена и вышел из палатки, направившись домой. Сегодня он уже наслушался и насмотрелся достаточно, да и желудок настойчиво напоминал о необходимости что-нибудь употребить в пищу. Вообще-то хотелось откровенно жрать, и он даже стал жалеть, что часть бутерброда отдал бродячему псу. Он машинально огляделся: не хватало ещё, чтобы животина увязалась за ним, но нет, пса поблизости видно не было.

– Твою мать! – сквозь зубы выругался он, когда не обнаружил у входа солдата, изъявшего у него при обыске нож. Перед ним стоял уже совершенно другой боец, лишь мельком взглянувший на Влада.

– А где тот, что здесь до тебя стоял?

У солдата даже изменилось лицо, и брови полезли вверх.

– А мне почём знать? Мне сказали явиться на пост, я явился, а куда этого вызвали, не моё дело.

– Он у меня нож изъял, обещал вернуть, когда я выйду.

– А я тут при чём?

– Понятно… – протянул Влад и побрёл домой без ножа. Хороший был нож, однако, дарёный, несколько лет служил верой и правдой, ни разу не сломавшись, и сталь была отличная, бумагу можно было резать. Сходил, млять, на поиски работы.

В следующие два дня не произошло чего-либо заметного и интересного, если не считать того, что со стороны Эстонии поступали сведения о скоплении значительного контингента противника, и об огромном количестве беженцев из этой страны из-за развернутых этнических чисток. А кто уехать не успел, попал в лагеря для неблагонадежных элементов, к которым, по понятным причинам, были отнесены все, кого заподозрили в малейшей лояльности к России, а в категории таковых попадали, в первую очередь, все русские и русскоязычные. Что это было пропагандой военного времени или реальность – было не понятно, но, учитывая, то как вели себя местные власти ещё до войны, поверить лагеря и этнические чистки русских было не сложно. Скажи Владу, что эстонские вояки нацепили на себя эмблемы SS, он бы ни разу не удивился.

Помнится, Влад ещё по молодости был удивлён, как это страны, в которых прямо прославляются бойцы Waffen SS и которые ежегодно ходят маршами памяти по улицам городов, считают что концентрационные лагеря это лагеря трудовые, если вообще не санатории, были приняты в Евросоюз и НАТО. Впрочем, если с НАТО было более-менее понятно, так как там заправляли Штаты, ставшие одно время на пару с Канадой убежищем для нацистских преступников и коллаборационистов, то с Евросоюзом была некоторая непонятка. Всё-таки это объединение строилось на принципах толерантности, взаимного уважения и правах человека, которые вообще-то не сильно вяжутся с принципами Третьего Рейха. Однако впоследствии он перестал удивляться. Двоемыслие, о котором писал Оруэлл, явно цвело и пахло в структурах, возглавляемым Брюсселем. Доходило до того, что те же самые лица, которые считали служивших в рядах SS героями своей нации, не стеснялись обвинять в фашизме официальных и не очень лиц России. Короче, творился какой-то сюр.

Что стало ещё известно за эти дни? Например, то, что Севастополь, на удивление, не подвергся ядерной бомбардировке, видимо противник планировал разместить там свои войска, а для этого полуостров должен был быть чистым в плане радиации. В целом Крым держал оборону подобно Калининградской области, благо, всё время с того момента, как полуостров перешёл под российскую юрисдикцию благодаря дурости украинствующих элементов, его накачивали вооружениями. Как оказалось, не зря. Налёты натовской авиации, которые поначалу носили массовый характер, вскоре превратились в эпизодические. Что было и не удивительно, учитывая количество сбитых как пилотируемых, так и беспилотных машин. Отправляться на убой румынские или болгарские лётчики не сильно хотели, хотя, судя по всему, в Вашингтоне именно им была поручена роль пушечного мяса.

В то же время в районе Новороссийска складывалась тяжелейшая ситуация. Город был разрушен в результате удара, значительная часть флота уничтожена, а остальная передислоцировалась в Крым. Крымский мост был разрушен, массированным ракетным ударом, сделав проход крупных кораблей и судов через Керченский пролив невозможным. Разрушенные пролёты даже показали по центральному телевидению. Впрочем сейчас всё телевидение было центральным. Все технические мощности телеканалов и персонал перешли в подчинение государству.

В общем, Крым держался и был настоящей занозой в натовской заднице, правда, были проблемы с водоснабжением из-за засушливого 2020 года, но сейчас уже было не до этого, тем более, что нельзя было исключать выпадения радиоактивных осадков. Водой будут заниматься выжившие, потом. А сейчас с полуострова шла эвакуация всех невоеннообязанных и пожелавших покинуть полуостров, в первую очередь стариков, женщин и детей. К сожалению, уже имела место атака на пассажирский самолёт с беженцами, что привело к гибели более чем трёхсот человек. Поэтому основной упор было решено сделать на сухопутный коридор. Тем более, что теперь с этим было гораздо меньше проблем, чем раньше.

Взорвавшаяся над Днепропетровском американская ядерная ракета кардинально изменила расклад сил в регионе, и, несмотря на разрушенный мост, Крым теперь снабжался не только по воздуху, что было сопряжено со значительными рисками, да и возможности крымских аэродромов были после ракетных ударов сильно ограничены, но и по суше через Донецкую, Запорожскую и Херсонскую области. Как не пытались американцы да особо упоротое свидомостью украинское руководство выдать взрыв над Днепропетровском за российскую атаку, объективные данные говорили об обратном, и информация об этом быстро распространилась по украинской армии и среди населения. Оправдания американцев, в том ключе, что это была досадная ошибка, и что ради общего дела противостояния москалям надо понять и простить, не возымели должного эффекта. Несколько сот тысяч погибших жителей Днепропетровска, или, как его называли после "революции гидности", Днепра были не тем сопутствующим ущербом, от которого можно было бы так просто отмахнуться.

"Collateral damage", так, кажется, это называют американцы. Для них какие-то туземцы вообще не представляли никакой особой ценности, кроме той, что должны были воевать за американские интересы до последнего украинца, молдаванина, румына, болгарина… Попытка съехать с темы по принципу "мол, чё вы там, с кем не бывает" обернулась серьёзным провалом на их восточном фронте.

Кто-то сказал, что первым в пылу боя погибает план сражения. Есть, конечно, выражение и про правду, первую жертву войны, но в данном случае вариант с выброшенным в помойку планом ведения войны подходил намного точнее. Вряд ли те, кто затевал немыслимое – ядерную атаку на Россию – рассчитывали, что всё пойдёт так, как пошло. Скорее всего, в мусорную корзину отправился и план "В" и план "С". Если, конечно, в своей уверенности моментального разгрома Москвы инициаторы нападения вообще разрабатывали какие-либо запасные планы. Вы в курсе, что во время Второй Мировой у Германии не было плана на случай поражения в войне? Вот. А у Великобритании был. Был и у Советского Союза.

В общем, не оценив глубину извинений американской стороны, которые, по правде, выглядели как откровенная издевка над папуасами (не в обиду последним), значительная часть ВСУ взбунтовалась и послала в известном направлении и генштаб и президента. Последний, к слову, куда-то пропал и не давал о себе знать с самого начала конфликта, лишь изредка выпуская в сеть видеообращения из какого-то бункера не то с Западной Украины, не то вообще откуда-то из Европы. Особо упоротые бандеровские кадры из гражданских в зоне т. н. ОРДЛО были арестованы и высланы в направлении Киева, а тем, кто проявил особую свидомость и упорство в деле продвижения украинства пустили пулю в лоб, ну или в спину, при попытке побега.

В результате после недолгих переговоров при участии представителей российского военного командования была выработана тактика совместных действия отколовшейся части ВСУ и формирований Донецкой и Луганской Народных Республик против остальной части вооруженных сил Украины, сохранивших пока ещё верность Киеву. Собственно, в том числе, благодаря этому расколу в рядах ВСУ и стало возможным снабжение полуострова Крым по суше и эвакуация жителей тем же путём. Российские войска получили возможность беспрепятственного прохода по территории Украины, не опасаясь получить масштабную диверсионную войну в своём тылу.

Фактически имел место раскол некогда независимой Украины минимум на две части, судьбу которых было решено определить по окончанию войны. Знать бы только, когда она закончится.

Добавьте к этому бунт в Одессе, и вы получите всё Черноморское побережье Украины в распоряжении России. Тактическая группа, переброшенная на помощь восставшим, быстро навела порядок в портовом городе, что привело к масштабному бегству украинских националистов, уверенно время окопавшихся в этом прибрежном городе. И да, 2-е мая кое-кому припомнили. Тем не менее, как и прошлом веке, Одесса оказалась на передовой линии сопротивления. И пока перспективы удержания города выглядели не совсем радужно.