Текст книги "Будет только хуже (СИ)"

Автор книги: Виктор Климов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

– Перезарядка! – крикнул он, сбрасывая пустой магазин, в то время как Аня продолжала вести огонь. Пустой магазин с глухим звуком упал на деревянный пол.

– Чёрт! Сколько их там? – бросила она.

– Я насчитал около пяти вспышек! – отозвался Влад и, выглянув из-за стены, выпустил ещё одну короткую очередь.

Алексей тем временем, перескочив через лежащего на полу майора, переместился в соседнюю комнату, в которой от стрельбы тоже было разбито окно, а сорванная пулями и сколками занавеска, испещрённая обгорелыми дырками, валялась на полу.

– Сейчас их точно станет меньше! – это Алексей.

Он быстро снял крышку на гранатомёте и раздвинул трубы до упора. Мушка тут же приняла вертикальное положение. Выдохнул, прицелился из глубины комнаты, в разбитое окно было видно соседний дом, и нажал на спусковой рычаг.

Граната, вращаясь вокруг своей оси, полетела прочь, а чрез мгновение раздался взрыв, который сменился звоном осыпающегося стекла. Пустой тубус был брошен здесь же за ненадобностью.

Наступила робкая тишина.

– Ну, раз пошла такая пьянка!.. – с этими словами он выдернул чеку у гранаты и побежал в комнату, где был обнаружен тайник с оружием.

Через секунду он уже выскочил оттуда.

– Всё! Уходим к машине, быстро! Пока они не очнулись! – скомандовал он и добавил. – Если, конечно, кто в живых остался. Влад, поднимай майора!

Но майор вставать не спешил и вообще не реагировал на усилия Влада. Приложив чуть больше сил, Влад приподнял Гареева за плечи – на полу, поглощая пыль и грязь, растекалось густое красное блестящее пятно. Щека Гареева больше не дёргалась, да и глаза не двигались, высматривая Харона и его лодку.

Обидно, только и подумал Влад. Как же обидно! У него было столько вопросов, на которые мог ответить Гареев, и, главное, он так сам хотел его застрелить, чтобы отомстить за жену, так об этом думал, а тут всё решили за него.

Видать, судьба такая. Ты не можешь уследить за всем, не можешь контролировать всё вокруг. Иногда обстоятельства складываются независимо от твоих желаний и возможностей, какими бы они у тебя ни были.

Пограничник только и сделал, что раздосадовано плюнул.

– Твою м@ть! Сук@, кони двинул!

Он потянул Влада к выходу. Аня, которая уже успела снять ранее установленную растяжку, стояла на лестничной клетке, с автоматом наизготовку в одной руке и поджавшим хвост и уши псом в другой. Как она с ним управлялась было не понятно, так как блохастый хоть и был коротколапым, но далек не миниатюрных размеров и весил килограмм семь так минимум.

Когда они выбегали из квартиры, позади них громыхнуло, да так, что дом, казалось, покачнулся. Не исключено, что там вынесло часть наружной стены. Вдогонку за ними из дверного проёма устремилось облако густой пыли.

Они неслись вниз, перескакивая несколько ступенек за раз, а по спине били не закреплённые как следует рюкзаки и оружие. Подхватив левой рукой под живот пса, первой бежала Аня.

– Стой! – скомандовал капитан перед тем, как они бы выскочили из подъезда на улицу. – Надо убедиться, что там никого. Прикрывайте меня!

Пнув дверь, он перекатился через спину и встал на одно колено, осмотрел в прицел окрестности, и махнул рукой остальным. Они побежали к дыре в заборе, за которым стоял их джип. Алексей замыкал группу, прикрывая.

– Аня, за руль! – пограничник бросил ей ключи от машины, которые она ловко подхватила, оставив автомат висеть на ремне, так как другая рука крепко удерживала пса.

Когда Аня оказалась по ту сторону, а Влад ещё только влезал в дыру, раздались новые выстрелы, пули свистели совсем близко. Похоже было, что кто-то из тех, кто на них напал, всё-таки выжил после попадания гранаты.

– Давай-давай! – капитан протолкнул Влада в дыру в заборе, при этом, не переставая контролировать окружающую обстановку.

Развернулся, встав на одно колено, и выпустил длинную очередь в сторону приближающихся преследователей, которые вместо того, чтобы обежать здание с двух сторон и взять беглецов в клещи, стали неуклюже кучковаться за правым углом строения.

Стрельба со стороны противника, кем бы он ни был, была уже не такой прицельной. Выпустив ещё полмагазина, капитан сделал завершающий аккорд в виде выстрела из подствольника.

Угол здания превратился в фонтан из кирпичной крошки и дыма. Послышались человеческие крики. Стрельба сразу потеряла ту уверенность, что имела поначалу. Но проверять, остался кто-нибудь из нападавших живым или нет, никто не собирался. Была высока вероятность, что к ним может подойти подмога, так что рациональной выглядела потребность, как можно скорее убраться отсюда.

Мгновения спустя, пограничник хлопнул дверью автомобиля, и Аня вдавила педаль газа до упора. Из-под колёс полетели камни, и грязный снег, а джип в момент старта пошёл юзом, но Аня ловко выровняла ход автомобиля.

Оставшаяся целая «Муха» полетела на заднее кресло рядом с Владом, заставив пса, ещё сильнее затаится на полу.

– Кто это был?! – спросил запыхавшийся Влад, глядя в заднее окно, но пока преследования не замечал.

– Хэзэ! Отморозки какие-то!

– Думаешь?

– Уверен, группа захвата бы так действовать не стала. А эти привыкли брать нахрапом. Стреляют длинными очередями, толкутся в одном месте. Не каждый бандит – иностранный агент, Влад. Сейчас много всякой шв@ли повылезало. Может, они первые нашли заначку Гареева, и обиделись на нас, когда мы её потрошить начали.

– Или мы что-то упустили, когда приволокли майора на квартиру, или не досмотрели. Какой-то условный знак. С@ка, может, он именно это и имел в виду, когда говорил, что пригодится живым.

– Возможно. Что сделано, то сделано, Влад.

Что он имел в виду? Произнёс капитан это без какого-то упрёка в сторону Влада, просто констатировал факт. Могло даже показаться, что он испытывает облегчение от того, что майора застрелили, и его не надо будет тащить с собой, постоянно на него отвлекаясь, чтобы он чего не выкинул.

Поставив автомат прикладом на кресло, он быстро его перезарядил.

– Все мы делаем свой выбор. Главное, когда всё закончится, – добавил он, – найди Гареева и убеди наших, что он крот. Во что бы то ни стало!

– Мы можем это сделать вместе, если всё получится, – предложил Влад.

– Получится, – отозвался капитан.

Сидящая за рулём Анна, бросила короткий взгляд на Алексея.

– У тебя кровь. Левая рука.

– Что? – не понял капитан. – А, да, всё-таки зацепили п@длы!

Левый рукав в районе плеча действительно выглядел мокрым и тёмным от пропитавшей его крови. Капитан подвигал пальцами, согнул пару раз руку в локте.

– Не, чисто по мясу пуля прошла. Кость не задета, – констатировал он.

– Всё равно надо обработать.

– Ты за дорогой следи! Сам сейчас разберусь, – внезапно резко отреагировал он. – Выезжай из города на московскую трассу. Главное, не гони, чтобы не привлекать внимания.

Аня ничего не ответила, даже плечами не повела, а просто продолжила управлять автомобилем.

– И у тебя щека, Влад, – проинформировала она.

Влад дотронулся до лица, на пальцах осталась кровь. В месте ранения неприятно щипало, но по сравнению с тем, что ним бывало раньше, это был сущий пустяк.

В этот момент им на встречу, как по заказу, пронеслись, мигая проблесковыми маячками и оглашая всё вокруг звуками сирен, машины Росгвардии и МЧС.

У Влада всё замерло внутри, попадаться очень не хотелось, он был уверен, что росгвардейцы не просто так несутся куда-то, а именно по сигналу неравнодушных граждан, которые сообщили о перестрелке в заброшенных домах. Спасло то, что они были не единственным транспортом на дороге, и следы от пуль на кузове, которые могли бы привлечь внимание со стороны, отсутствовали.

Алексей тоже проводил автомобили немигающим взглядом, а когда те скрылись за поворотом достал аптечку и, кое-как сняв куртку, стал обрабатывать рану, после чего одной рукой и зубами наложил сам себе повязку.

В какой-то момент в салоне повисла тишина.

– Аня, ты прости, – вдруг произнёс капитан. – Нервы на пределе, а мне надо, во что бы то ни стало, добраться до объекта, чтобы этот чёртов мир встал на правильные рельсы!

– Без проблем, Алекс. Я всё понимаю.

Аня была такой же, как обычно, по её лицу нельзя было сказать, что внезапная вспышка грубости со стороны пограничника как-то её задела. И как ей это удаётся.

– Как там наш спаситель, жив? – спросил Алексей, имея в виду собаку, и попытался заглянуть через плечо назад, но раненая рука заставила его скорчить гримасу – шок боя проходил – да и пёс находился на своём месте за креслом водителя, где его не было видно.

Влад поглядел на пса, который почуяв, что говорят о нём, поднял глаза и посмотрел в ответ.

– Вроде цел. Трясётся только, – сообщил Влад.

– Дай ему там чего-нибудь вкусного, – попросил Алексей.

Похоже было, что пограничник, изначально настроенный по отношению к неожиданному питомцу крайне скептично, несколько оттаял после того, как реакция Агата на красную точку лазерного прицела фактически спасла им жизнь.

Из кармана был извлечён завалявшийся крекер и сунут под нос псу.

Пёс понюхал предложенное лакомство, и проглотил его, почти не жуя, впрочем, как поступила бы любая другая собака. Влад потрепал пса по загривку. После чего Агат вернулся на своё место, но уши теперь держал поднятыми, а глаза то и дело с любопытством поглядывали то на Влада, то на его спутников.

Ближе к выезду из города, когда надо было преодолеть несколько блокпостов, Алексей надел новую куртку из запасного комплекта, чтобы кровью на рукаве не привлекать лишнего внимания солдат.

Особых проблем, как и в прошлые разы не было. Что капитан, что его знакомая умело общались с солдатами и росгвардейцами, и когда надо показывали свои документы. Алексей при этом старался не сильно двигать левой рукой, благо он был правша, и ранения никто не заметил.

Какие при этом демонстрировались документы, Влад не знал, но внутренний голос ему подсказывал, что в них указаны явно не те имена и звания, по которым он знает своих спутников. Задавать вопросы он не счёл необходимым, так как итак было всё понятно.

Вот с кем бы он ещё пообщался, так это с майором Гареевым. Проблема в том, что всё, что он знал, он унёс с собой на тот свет. Странно как-то. Странно и обидно. Пересилить себя, чтобы не пристрелить его на месте, и потерять такого ценного свидетеля в самый последний момент.

На одном из блокпостов их всё-таки решили досмотреть более внимательно, так как служебная овчарка проявила неожиданное любопытство к автомобилю, начав лаять и срываться с поводка, а на такое поведение уже среагировали солдаты. Когда Влад взял в руки и показал проверяющим приблудившегося корги, то те, отпустив несколько шуточек относительно роста и длинны лап Агата (типа, видать, он жутко ядовитый, раз такой мелкий), позволили им проехать. Но овчарка так и продолжала лаять им в след.

Ехали молча, почему-то было не до разговоров и анекдотов. Капитан и подавно очень быстро вырубился, видимо сказался не только стресс и ранение, но и то, что он реально за последние несколько дней спал меньше всех, принимая на себя большую часть бдений.

Пёс перебрался на кресло и положил голову на колени Владу, который чесал его за ухом.

Несколько раз им на встречу попадались колонны бронетехники, движущейся на запад, туда, где шли самые серьёзные бои. Танки, бэтэры, системы залпового огня. Когда ехали вдоль железнодорожных путей, наблюдали то же самое, только здесь техника была закреплена на платформах.

В противоположном направлении шли поезда, набитые под завязку напуганными и голодными людьми. Женщины и дети смотрели из окон затравленными глазами, в которых читался только один вопрос: как люди дошли до того, что ещё совсем недавно могло присниться только в страшном сне.

Попутного автомобильного транспорта поначалу было не так много, но как только они стали подъезжать к Москве, легковых автомобилей и грузовиков с медикаментами и продуктами питания становилось всё больше и больше. Откуда-то появились переполненные людьми автобусы.

В какой-то момент они упёрлись в очередную пробку – на въезде в столицу проверяли всех въезжающих без исключения. И не удивительно, ведь это только казалось, что война шла где-то там далеко, на самом деле диверсионные группы работали везде, куда только могли дотянуться. Часть из них была, судя по всему, спящими ячейками и активизировалась после Первой волны. Другие – забрасывались через границу и линию фронта (если о таковой вообще можно говорить в нынешних условиях), так как системы контроля значительно пострадали во время бомбардировок, и при большом желании и умении доставить ДРГ извне было не то, чтобы легко, но и не являлось чем-то невыполнимым.

Однако, как оказалось, это очень даже хорошо работало в обе стороны: пока вражеские диверсионные группы работали внутри страны, наши силы ССО проводили мероприятия на территории Аляски, откуда довольно просто проникали в Канаду, а там и непосредственно на территорию Штатов. И тут начиналось чудо с подрывом железнодорожных путей, мостов и электростанций, охрана которых оказывалась деморализована или уничтожена.

Да, подобные миссии, по большому счёту, были самоубийственными для их исполнителей, но такова была логика новой войны. Люди знают, на что идут. Знают, что от этого зависит выживание не только страны и народа, но и их родных и близких.

Обо всём этом вещали с больших экранов, установленных на обочине и на которых раньше гоняли ни к чему не обязывающую отупляющую рекламу, а теперь транслировали новости государственных каналов. Что же, правда это или нет, но боевой дух подобные сообщения поднимали изрядно. Понятно, что информация подавалась дозированно и только после удачно проведенных операций, но даже если часть того, о чём сообщалось, действительно имела место, об этом можно и нужно сообщать.

Периодически на экранах появлялись фотографии бойцов российских вооружённых сил, которые сопровождал текст о награждении за проявленную отвагу и мужество при выполнении боевых задач, иногда посмертно.

– Так, что тут у нас? – Алексей, проснувшись от внезапной остановки, открыл глаза и посмотрел на скопище автомобилей и вышки блокпостов впереди. Между рядами ходили солдаты в сопровождении служебных собак.

– Москва, – сообщила Аня.

– Уже? Понятно.

Они стали медленно двигаться по направлению к блокпосту.

Глава 28. Москва

Мы только-только приехали с дачи и выгрузили несколько мешков картошки в свой закуток в общем подвале, когда всё произошло. Жена с дочкой как раз спустились вниз, чтобы посмотреть на урожай и взять кое-что из заготовок, оставшихся ещё с прошлого года, на ужин. Так мы и спаслись всей семьёй: я, жена, сын и дочка.

Сначала мы подумали, что где-то наверху взорвался газ, бывает же такое, что нет-нет, да и рванёт где-нибудь. Грохот был ужасный. Земля тряслась как во время землетрясения. Сам я землетрясения никогда не видел, но решил, что именно так всё и происходит. Потом стало очень жарко.

Мы забились в углу и ждали, когда всё утихнет. Электричество погасло, телефоны не работали. Так и сидели в темноте, пока не вспомнили, что в шкафу с инструментами есть пара свечей, там же нашли зажигалку.

И вот всё стихло. Такой тишины я, наверное, ещё никогда не ощущал. Я зажёг свечку, в помещении пыль стояла клубами, многие банки с заготовками слетели с полок и разбились, пол был усеян осколками стекла, и стоял запах рассола и варенья.

Вскоре мы поняли, что нас завалило. Дети всё время плакали, приходилось их успокаивать и говорить, что нас скоро спасут. Ведь самое страшное уже позади: приедут спасатели, разгребут завалы и вытащат нас.

Да, тогда мы ещё не знали, что взорвался совсем не газ. Не знали, что воздух, который просачивался снаружи, отравлен радиацией. Тогда мы ещё просто радовались чудесному спасению.

Но прошёл один день, потом второй. Телефоны не отвечали, сеть отсутствовала, а потом наши смартфоны разрядились. Потом прошёл ещё один день, но помощь так и не приходила.

У меня были наручные часы, но довольно простые, без даты и указания дня недели. Поэтому в какой-то момент, проснувшись, мы поняли, что не понимаем, день сейчас или ночь.

Пытались пить маринад и рассол из уцелевших банок, но от него потом хотелось пить ещё больше. В результате придумали делать кашицу из картошки и выжимать влагу из неё.

Что забавно: вроде есть еда, а есть невозможно. Пробовали питаться сырой картошкой и соленьями? Честно – не советую.

Про то, что творилось с нашими желудками, и про санитарные условия я промолчу, ладно? До сих пор, как вспомню, так меня передёргивает.

То, что дело совсем не во взрыве газа мы с женой стали догадываться, когда за нами так и не пришло МЧС на вторые или третьи сутки, но детям озвучивать версию войны не стали, хотя старший, похоже, и без нас догадался.

Вопрос был только в том, какого рода война случилась наверху. Обычная или… ну, в общем, та, которая случилась.

В какой-то момент мы поняли, что воздух откуда-то поступает, раз мы до сих пор не задохнулись, да и свечи горели ровным пламенем, значит был приток кислорода. Тогда мы ещё не знали, что это за воздух.

В общем, нам надо было выбираться и кое-как нам удалось найти место, откуда поддувало. Ещё, наверное, целый день разгребали завалы, меня чуть бетонной балкой не придавило, но вылезли.

Ну, что можно сказать, наши самые плохие ожидания оправдались. То, что творилось на земле сложно описать словами. Пепел, пыль, мёртвые тела, руины…

Разорвали часть одежды, чтобы прикрыть рот и нос. Ночевали в каких-то развалинах. По пути встретили группу людей… обгоревших, почти без одежды. По-моему, они сошли с ума, все и сразу. Может быть, для них так было даже лучше.

Сколько шли, точно не помню, день или два, может быть, но, в итоге, когда уже совсем потеряли надежду, вышли на военных, которые нас принялись обрабатывать от радиоактивной пыли. Выдали лекарства, сказали, что могло быть хуже, отправили в лагерь для беженцев.

***

Москва. Даже с учётом военного положения столица кипела жизнью, насколько это было вообще возможно в текущих условиях. Либо государство плюнуло на необходимость рассредоточения гражданского населения по стране, либо у него элементарно не хватало ни рук, ни средств, чтобы справиться с наплывом людей, которые считали столицу чуть ли не своеобразной Меккой, которую не в состоянии поразить ни одна ракета противника. Знали бы они как ошибаются и в каком состоянии реально находятся остатки противоракетной обороны, поспешили бы убраться из Москвы как можно быстрее и как можно дальше.

Но людям свойственно надеяться и заниматься самообманом даже тогда, когда надеяться не на что, а факты настолько неприятны, что мозг предпочитает найти любое объяснение, чтобы их не принимать, или просто начинает их игнорировать в малодушной попытке избежать неприятных ощущений.

А понять следовало одну простую истину: ничего абсолютного не существует, у всего есть свой предел прочности. Противоракеты на исходе, часть производств, где их делали, уничтожена, часть работает на износ, не успевая покрыть растущую потребность, к тому же враг не оставляет попыток прорваться к местам их производства при помощи обычных крылатых ракет, что опять же истощает запасы уже готовых систем противовоздушной обороны.

Чего ещё хватало, так это собственно межконтинентальных баллистических ракет, и прочих носителей, в том числе гиперзвуковых, которые могли доставить ядерный заряд к месту назначения, чтобы очередная порция людей отправилась в ад, ну а мы, понятное дело, в рай.

Таким оружием можно было нанести очередной массированный превентивный удар, или, если хотите, ответный, спастись от которого было бы практически невозможно.

Люди гнали от себя эти мысли, но хочешь-не хочешь в разговоре то и дело всплывали рассуждения о Второй волне. Да, и сейчас, то и дело, куда-нибудь да прилетала ядерная боеголовка, но это были спорадические проявления, которые никак нельзя было назвать массированным ударом.

Вторая волна. Это то, после чего, скорее всего, на человеческой цивилизации в том виде, в каком она нам знакома, пришлось бы поставить крест. Выжившие смогут разве что в силу своих литературных способностей высечь на камне эпитафию этому миру. А потом они отправятся бродить по радиоактивным пустошам в поисках незаражённой местности. Ну, или решат не продлевать свои мучения, чего тоже нельзя исключать.

В столице, как и ожидалось, был объявлен комендантский час, поэтому сейчас людей было много, все старались сделать свои дела до наступления шести часов вечера. После на улицах могли находиться только те, кто обладал специальным пропуском. Влад вспомнил, как ему однажды пришлось сидеть в обезьяннике – впервые в своей жизни – и как его вытаскивал знакомый полицейский.

Хм… наверное, он, тот полицейский, тогда тоже погиб. Когда они сидели в колодце под землёй, а наверху всё горело и разлеталось радиоактивной пылью под воздействием высоких температур и взрывной волны.

Вроде всё это совсем недавно было, а такое чувство, будто прошли годы, и ты вспоминаешь то, что произошло когда-то очень и очень давно. В каком-то смысле так оно и было. Не важно, сколько времени прошло от того или другого события, все они для тебя недоступны. Что день назад, что год, что тридцать лет.

Наверное, впервые с тех пор как личный автомобиль Влада оказался прикованным к парковке по причине поломки, он сидел за рулём. Ощущал себя при этом почти оправившимся от ранений и даже чувствовал некоторую бодрость в теле, чего, конечно, не скажешь о душевном состоянии. Он старался гнать от себя негативные мысли, но то, что произошло в Твери, не давало ему покоя.

Зацепка в виде майора буквально выпала у него из рук, лишив его возможности получить ответы на многие вопросы. Чувство жгучей досады разъедало Влада изнутри. Майор упомянул, что тоже работал на Комитет, но по какой-то причине оказался очень недоволен сотрудничеством. Настолько, что даже решился на предательство и переметнулся на другую сторону. Правда на кого он работал, было понять не возможно, и походу сам Гареев не очень это понимал. ЦРУ? МИ-6? Или какой-то аналог Комитета?

Были в его предательстве какие-то личные мотивы, Влад чувствовал это, и хотел попытаться разговорить майора, как бы противно ему при этом не было. Хватит уже давать волю эмоциям – можно подумать и о деле.

Гареев говорил, что его обманули. Алексей при этом молчал. Влад не видел, как пограничник реагировал на слова Гареева, тот стоял за его спиной. Скорее всего, капитан и майор не были знакомы, признаков этого Влад не заметил. Но это не значит, что пограничник не мог быть в курсе ситуации с Гареевым. Даже если и не знал сразу, то мог навести справки по своим каналам, которые, судя по всему, со скрипом, но всё ещё работали.

И вот то его выражение лица, когда Гареева убили – пограничник как будто испытал реальное облегчение. Вроде бы и раздосадован, но в то же время, и нет. Странно это.

С одной стороны, Влад сам хотел прикончить майора прямо там, на квартире, с другой – Гареев мог стать ценным источником информации о том, что происходит в мире и поведать ему немного больше о той истории, участником которой поневоле стал Влад.

Но майора случайно застрелили какие-то бандиты, которых сейчас по стране действительно расплодилось немыслимое количество. Только вот, случайно ли. И бандиты ли. Червь сомнения буквально вгрызался в подкорку.

Не хотелось ему вновь испытать разочарование, которое он испытал, когда он, будучи на государственной службе, наткнулся на противозаконные действия своего начальства, а в итоге покинуть службу пришлось не им, а ему. Как же он тогда переосмыслил отношения со многими людьми!

Невольно поймал себя на мысли, что его история имела общие черты с тем, что случилось с рядовым Сахаровым, который пришёл доложить о найденном тайнике Гарееву. Знал бы он, что майор сам это тайник и оборудовал…

Влад нажал на тормоза перед светофором, реагируя на красный свет. Надо же, светофоры работают! Перпендикулярно им помчались автомобили в несколько рядов. Периодически в потоке гражданского транспорта мелькал какой-нибудь броневик типа «Тигр» или полицейский фургон.

На пятачке у перекрёстка стоял ЗРК «Бук», рядом прохаживалась или охрана или экипаж обслуживания с автоматами за плечом. Вот подошёл один из бойцов, протянул другому пачку с торчащей сигаретой. Закурили.

Такие «Буки» встречались по городу во множестве, то тут, то там. И не только они, просто Владу именно эта техника была наиболее знакома, так как примелькалась на экранах телевидения и в интернете ещё со времён инцидента с МН17.

Тверская и вообще вся территория вблизи Кремля была перекрыта блокпостами, заграждениями из бетонных блоков и колючей проволоки – об этом наглядно информировал один из билбордов, а вскоре путники и сами смогли в этом убедиться, когда их на очередном перекрёстке завернула военная полиция, а машину сопроводил ствол пулемёта на поворачивающейся башенке БМП.

Получается, что срезать напрямую им не удастся, и придётся ехать в объезд, что съест не один час времени, а то и все полдня. В Москве и до войны с пробками была проблема, а теперь, когда то тут, то там тебя тормозят патрули для проверки документов, или ранее проездная улица оказывалась перекрытой, то тем более. Особенно для человека, который последний раз по Москве ездил разве что на метро.

До войны Влад мотался на своём «рено» только в близлежащие областные центры типа Пскова или Питера, эти города он знал более-менее нормально и ориентировался довольно легко, так как заранее просматривал карты.

Здесь же было всё в новинку, даже с учётом того, что в Москве ему приходилось бывать не единожды, но город большой, а он бывал только в отдельных районах. Да и жил большей частью в гостинице «Измайлово».

Некоторые районы были закрыты по причине проведения дезактивационных мероприятий. В первые дни после попадания по Троицку радиоактивное облако прошло в стороне, лишь вскользь затронув непосредственно саму Москву, зато потом прилетели осадки из других поражённых районов поблизости. Где-то они выпали единовременно, образовав радиоактивное пятно, а где-то прошли полосой, оставив шрам, в пределах которого жить было строго запрещено.

Правда, говорят, что всякого рода самозваные сталкеры и просто мародёры нет-нет да и попадались патрулям внутри зон отчуждения – уж очень соблазнительной казалась перспектива заполучить чужое добро, чтобы потом продать его на барахолке. И хорошо, если у случайного покупателя окажется с собой хотя бы самый простенький дозиметр, иначе ничего хорошего его бы не ждало. Медленно облучаться, находясь рядом с заражённым предметом, пока не станет совсем поздно – безрадостная перспектива.

При приближении к заражённым районам дозиметр начинал трещать заметно активнее, а на улице встречались люди в защитных костюмах рядом с цистернами, наполненными дезраствором. Дома в таких районах выглядели опустевшими, а на улицах не было даже бездомных животных. Скорее всего, если они забредали в запрещённые зоны, то их просто отстреливали, чтобы они потом не разносили радионуклиды по остальному городу.

К тому же нельзя было исключать ушлых дельцов, которые готовы были пустить на шаурму даже животных с явно выраженным радиационным фоном. А то, что народ подъедал домашних любимцев, большим секретом не было. Не до брезгливости было или излишней жалости.

По пути в Москву Владу запомнились мелкий пацанёнок и родители, которые жарили что-то небольшое на костре у дороги. Оказалось, что это была морская свинка, которую берегли до последнего из-за сына, но всему приходит когда-нибудь конец. Вот и тогда, мальчонка плакал, но ел своего домашнего зверёныша, а рядом с синяками под глазами плакала мать, и шмыгал носом отец.

Алексей тогда из собственных скудных запасов, выдал им банку тушёнки и сгущёнки. Влад ещё подумал, что ребёнок мог решить, что зря они свинку зажарили, но в реальности нет, не зря. Еды было мало и становилось меньше день ото дня.

Признаться, Влад тогда поймал себя на подленькой мыслишке, что еда им и самим понадобиться, но видимо, пограничник настолько верил в свою миссию, что считал, будто еда им по её достижению не понадобится. А если миссия провалится? Что тогда?

Развернувшись в очередной раз по приказу военного в противогазе, Влад решил притормозить у обочины, чтобы свериться с картой. Интернет нещадно тупил, поэтому он разложил на руле обычную бумажную, и попросил Алексея показать место, куда надо ехать.

– Сюда, – ткнул пальцем пограничник в район Люберец.

Хорошо, хоть не в Бутово, которое как раз частично и накрыло радиоактивными осадками после прилёта по Троицку.

Пограничник подвигал левой рукой, поморщился, но было видно, что заживление идёт быстро. Во время одной из остановок Аня всё-таки осмотрела рану, вколола что-то из своего набора и заставила капитана выпить несколько капсул, содержащих, опять же, только ей известные лекарства.

Алексей поначалу отнекивался, говорил, что обойдётся стандартным набором обезболивающих и антибиотиков, но Аня настояла на своём, аргументировав одной единственной фразой: «Ты же хочешь дойти до конца?»

В ответ капитан пробурчал что-то вроде «А ты хочешь попасть домой», на что Аня лишь печально улыбнулась.

Влад принял услышанное во внимание, но связать это с общей картиной мира не смог, да и с остальными фактами фраза никак не вязалась. В конце концов, все они хотят вернуться домой. К себе домой, где нет ни войны, ни смерти, ни страха.

И только Агат сидел на кресле, высунув язык и глядя в окно, иногда потягивая носом воздух, который проникал в приоткрытое окно. И что творится в этой маленькой голове забавного на вид животного?

Словно услышав мысли Влада, корги захлопнул пасть и посмотрел в зеркало заднего вида прямо в глаза Владу. Наклонил голову, сглотнул, опять уставился в окно.

«Тьфу ты!» – Влад вернулся к управлению джипом.

По улице прошла группа чернокожих людей в пуховиках, у некоторых были намотаны на шею толстые вязаные шарфы. Скорее всего, студенты, застрявшие в России после начала войны. Таких попаданцев сейчас не одна тысяча по всей стране.

– Да уж, нелегко им сейчас, – капитан проводил взглядом африканцев. – Приезжаешь такой учиться, а тут война и все «прелести», связанные с ней. Да и куда податься? Обратно? Даже если смогут добраться, то там сейчас наверняка свой ад, с блэкджеком и шлюх@ми.

– Думаешь? Африка ведь не пострадала от бомбардировок, – Влад был занят тем, что пытался развернуться.

– Африка-то не пострадала, но регион бедный, с огромными пустынями. Толком ничего не растёт. Вся пшеница-то была где – в России да на Укр@ине. Африка у нас зерно и покупала целыми сухогрузами. А сейчас с продовольствием совсем плохо стало. Голод в мировых масштабах обеспечен. Хотя, он уже наступает. Помнишь того парнишку с зажаренной морской свинкой?