Текст книги "Будет только хуже (СИ)"

Автор книги: Виктор Климов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)

– Куда прёшь?! – кричал в открытое окно капитан какому-то водиле, у которого похоже совсем сдали нервы и он пытался прорваться вперёд, царапая соседние автомобили, в том числе и их «патриот».

Влад потянулся в кресле, суставы хрустнули. Если честно, то царапина на двери автомобиля сейчас его волновала меньше всего.

– Не понимаю.

– Чего?

– Куда они все прут? В Москву?

– Скорее всего, – подтвердил Алексей.

– Но должны же быть какие-то планы по рассредоточению населения. То, что происходит – не правильно.

– Не правильно, – согласился пограничник. – Только мы имеем дело не с людьми, а с толпой безмозглых баранов! – последние два слова он вновь выкрикнул в открытое окно. – Баранов, которые решили, что если Москва устояла, то она неуязвима и к тому же, как никогда резиновая!

Видно было, что движение со скоростью улитки его тоже начинало выводить из себя. Влад ощутил лёгкий укол чувства вины, а виноватым он себя ощущать не любил. Особенно тогда, когда от него не шибко что и зависело.

– Они думают, что там мёдом намазано! А о том, что туда может прилететь далеко не одна боеголовка, предпочитают не вспоминать. Начинаю думать, что кто-то осуществил очередную диверсию. И не факт, что это сделали внедрённые агенты, а не какие-нибудь тупые бараны!

– Я когда в лагере работал, людей вывозили, правда, тогда только автотранспортом и поездами. Взлётную полосу только-только начали восстанавливать, чтобы можно было тяжёлые транспортники принимать. Не успели, – он вздохнул, вспоминая лагерь. – Раздавали памятки, вели разъяснительную работу.

– Значит, кто-то провалил свою работу, Влад, – жёстко произнёс Алексей и обматерил очередного нетерпеливого водителя, подпиравшего их сзади.

Нет ничего страшнее по своей тупости и беспощадности, чем толпа, объединённая какой-то одной идеей: мести, расправы, спасения жизни… Люди теряют возможность рационально мыслить и принимать взвешенные решения. Готовы затоптать друг друга, не обращая внимания на крики и вопли упавших им под ноги менее удачливых сограждан.

А ещё толпа имеет такое свойство, как возможность внезапного появления в месте, где её совсем не ждёшь.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы понять, что как раз сейчас надо бежать как можно быстрее и дальше от крупных городов, особенно уцелевших милионников, которые в любой момент могут стать целью для очередного ядерного удара, народ ломится в столицу, которая каким-то чудом отбилась от атаки первой волны.

Отбилась раз? Значит, отобьётся ещё раз! Где больше всего капитала и ресурсов было сосредоточено до войны? В Москве! А значит надо ехать туда. Все же едут туда, так? Вот, значит, есть для этого причина. Значит, и я с семьёй поеду! Нагружу свою колымагу по максимуму скарбом и поеду.

Но у Влада всё-таки оставалась надежда, что власти в какой-то момент возьмут ситуацию с беженцами под контроль, даже учитывая нехватку личного состава в МЧС, и не мытьём, так катаньем, не уговорами, так пинками разгонят людей по стране, чтобы спасти как можно большее количество граждан.

– Откуда они только бензин берут, – задался риторическим вопросом Алексей. – Вроде все АЗС под контроль взяли, реализация топлива ограничена, а они вон какое стадо образовали!

– Чёрный рынок, – ответил было задремавший Влад. – Не поверишь, но у барыг чего только нельзя купить. Я как-то на тушёнку выменял антибиотики. Почти все банки тогда отдал. В лагере лекарства все под строгим учётом, постоянно не хватает, а у этих – без проблем! Главное – плати.

– Расстрелять таких н@хрен и делу конец! – возмутился Алексей.

– Так и расстреливали, а толку-то? Цена только возрастала. Наценка за риск, понимаешь ли. Барыги всегда были, есть и будут.

– Но это же не значит, что с ними не надо бороться!

– Бороться надо, кто же спорит. Если бросить всё на самотёк, то будет в разы хуже.

Когда уже даже обычно флегматичный Влад готов был взорваться от долгого нахождения в пробке, впереди внезапно появились заграждения блокпоста и солдаты, методично проверяющие документы у всех проезжающих.

Видно было, что часть автотранспорта отправляли в отстойник. Скорее всего, это были те, кто не смог подтвердить свою личность и право владения на автомобиль. И это несколько обнадёживало: значит это не из-за них, а по какой-то другой причине. Мао ли кого могут искать. Да хоть бы того же американского посла!

– Документы! – строго произнёс подошедший военный, когда Алексей опустил окно. Казалось, вид военной формы и капитанские звёздочки Алексея на него не произвели абсолютно никакого впечатления. Налицо был резкий контраст между тем, как их досматривал поутру патруль.

Какие именно документы его интересовали, он не пояснил – права, ПТС или пропуск на них двоих – поэтому Алексей решил выдать сразу по максимуму, протянув сразу несколько карточек и бумаги, а заодно паспорт Влада, который каким-то непостижимым образом сохранился у него ещё с

Получив от пограничника документы, лейтенант долго их изучал, буквально перечитывая каждый лист. Несколько раз посмотрел в лицо Алексею, потом Владу. Что-то набрал на планшете. Долго ждал ответа. Причина образования пробки становилась понятной – если так пробивать каждого водителя и пассажиров, то пробка хочешь-не хочешь, а образуется очень быстро.

– Так, – в своей манере продолжил лейтенант, и в его голосе послышалось напряжение. – Вы предоставили не все документы.

Алексей приподнял бровь.

– А! Понятно! – он потянулся к карману, а лейтенант при этом сделал шаг назад и снял автомат с предохранителя. – Спокойно! Спокойно, лейтенант!

Алексей пытался изобразить максимальное дружелюбие и желание идти навстречу всем требованиям.

– Вот, удостоверение, – он протянул в окно раскрытую книжечку.

Военный уставился в раскрытое удостоверение немигающим взглядом и как будто бы даже замер. «Завис что ли» – подумал Влад. Потом, вроде как, отмер и уже нормальным тоном сообщил:

– Проезжайте! – замахал кому-то рукой, показывая, чтобы пропустили.

– Спасибо, лейтенант! – поблагодарил его Алексей. – А что случилось, мы просто издалека едем. Ловят кого?

– Ловят, – коротко подтвердил лейтенант.

Заметив несколько недовольный взгляд капитана и горя желанием поскорее пропустить очередную машину, добавил:

– Утром на наш патруль напали в паре часов езды отсюда. Убили пятерых наших.

«Твою мать!» – только и подумал Влад.

– Понятно, лейтенант! – ответил Алексей. – Желаю найти этих подонков и пристрелить их.

– Расстрелом не обойдутся, – злобно ответил лейтенант и отправился к очередной машине, набитой под завязку людьми и вещами.

Алексей нажал педаль газа и не спеша поехал прочь, петля между бетонными блоками, расставленными на проезжей части в шахматном порядке. Из-за мешков с песком, припорошенных снегом на них смотрели готовые в любой момент открыть огонь пулемёты.

– Думаешь, это те, которые нас утром остановил? Они ещё микроавтобус досматривали.

– Скорее всего.

– А не могли быть те, которых мы положили ночью? Вдруг мы своих…

– Нет, – замотал головой Алексей. – Ночью было человек десять, а лейтенант сказал о пяти погибших. Если бы кто-то выжил из тех, то нас бы тупо опознали. Нет, это точно патруль, на который мы нарвались поутру. К тому же они сделали достаточно, чтобы показать, что они не за кого себя выдавали.

Жуткое ощущение того, что в ходе ночной перестрелки они с капитаном могли уничтожить своих, кольнувшее Влада в самое темечко, тут же отступило. Действительно, скорее всего, просто нервы шалят от всего пережитого. То, как с диверсантами общалась Джессика, и последующие события показали, что единственное, что их объединяло с российской армией это форма и вооружение.

Однако, тот факт, что погибшие солдаты могли быть из того самого патруля, который задержал их утром, не внушал оптимизма. Враг шёл по пятам, и похоже было, готов пойти на любое преступление ради достижения цели. И даже вариант повторного удара ядерными ракетами не исключался. Всё, что было нужно врагу, это точно знать, где они, и пробиться через остатки противоракетной обороны.

С этой стороны блокпоста машин тоже было много, но затором это уже нельзя было назвать. Они ехали ещё некоторое время, когда Алексею внезапно прижало по нужде, и они решили остановиться у придорожного кафе, которое раньше наверняка было полно дальнобойщиков, а теперь у него тусовались разного рода непонятные элементы и спекулянты, готовые по баснословной цене загнать тебе хоть чёрта лысого, лишь бы было чем платить. Ну, и ещё были продавцы пирожков, но Влад почему-то не рискнул бы их покупать, в чём тут же с ним согласился капитан.

Только Богу известно, откуда они раздобыли начинку для своей выпечки. Ведь для оной вполне могла сгодиться и павшая скотина (и хорошо ещё, если она померла от какой-нибудь сибирской язвы, а то ведь и от облучения могла скопытиться), и человечина, которой бы ушлые торгаши тоже бы не побрезговали в эпоху тотального дефицита продуктов питания.

К каждому коммерсу проверяющего не приставишь, а желание нажиться на голодных людях всегда рассматривалось как нечто само собой разумеющееся в среде такого рода предпринимателей.

– Так, ты из машины не вылезай, я быстро. Если кто попытается напасть – стреляй. Попытаюсь ещё разведать, что да как.

– Давай уже, – бросил в ответ Влад, который и сам был не прочь посетить туалетную комнату.

Алексей выскочил из автомобиля и направился в сторону придорожного кафе, прихватив с собой, на всякий случай, автомат. Влад остался его ждать, и хотел было сделать очередную запись в дневнике, но вспомнил, что капитан так его ему и не вернул. А поэтому он просто стал обозревать местность из окна «патриота» в ожидании возвращения своего проводника.

Когда окружающая обстановка ему порядком наскучила, и он собрался отвлечься на осмотр пистолета и боекомплекта, его внимание внезапно привлёк человек в кожаной зимней куртке, который стоял рядом с легковым автомобилем и пытался, судя по всему, позвонить по сотовому. Сигнал, однако, был слабый, и это его выводило из себя.

Человек стоял спиной к Владу вполоборота, но что-то неуловимо знакомое даже в движениях и жестикуляции показалось Владу очень знакомым. Да нет, не может быть! Надо убедиться!

Влад опустил стекло и, высунувшись, крикнул:

– Дима? Ты что ли?

Человек замер и убрал телефон в карман. Осмотрелся по сторонам, стараясь понять, откуда раздался голос. Обернулся.

– Димон?! – снова повторил Влад.

Казалось, что мужчина не верит своим глазам, у него буквально отвалилась нижняя челюсть.

– Влад?! – наконец отреагировал он, но всё ещё не сдвинулся с места. – Ты?! Как ты здесь оказался?

– Приехал! Как ещё-то! Так и будем перекрикиваться, или ты уже подойдёшь, а то я как-то не очень могу.

– Ёптыть! – взмахнул руками Дима. – Конечно!

И быстрым шагом направился мимо припаркованных машин в сторону Влада.

Влад не мог поверить своим глазам. Он смотрел на приближающегося человека в кожаной куртке и не мог поверить глазам. Последний раз он видел Диму ещё в октябре прошлого года, когда тот передал ему «левую» двустволку, а потом его сестра сообщила Владу, что он уехал на поиски своей бывшей жены и сына, которые проживали в атакованном Питере.

Влад, стараясь сильно не наступать на больную ногу, всё-таки выбрался из автомобиля.

– Ты вообще как здесь?! – снова вопрошал Дима, протягивая ручищи в сторону Влада. Из-под полурастёгнутой куртки проглянула кобура с чёрной рукоятью пистолета.

Заметив взгляд Влада, Дима поспешил его успокоить.

– Да это чисто для самообороны. Ты же видишь, что происходит. Сам же у меня ружьё спрашивал. Пригодилось?

Схватив протянутую в ответ руку, Влад обнял старого приятеля, потом отстранился и ещё раз всмотрелся, не веря своим глазам. Нет, не обознался, и ему не кажется, можно ещё раз обняться.

– Ну, так ты как? – Дмитрий был явно взволнован.

– Да вот, – несколько растерянно ответил Влад. – Вроде как на службу поступил, хотя это не точно. Сам-то ты как здесь? Твоя сестра сказала, что ты в Питер отправился, после того как узнал о бомбёжке.

– Так я тогда в город попасть не смог, военные всё перекрыли, всех разворачивали под угрозой расстрела, – ответил Дима. – Я тогда все полевые лагеря и эвакопункты объездил в поисках своих. Думал найти хоть бы мёртвых.

Он шумно вздохнул.

– Ну и? – вопрошал Влад, опираясь на капот «патриота» и перешагивая с больной ноги.

– Тебя ранили что ли? – решил уточнить Дима.

– Да нет, скорее производственная травма, – отмахнулся Влад.

– Понятно. Ты представляешь, не было их в городе тогда! Они у тёщи в гостях были в области, мелкий приболел и они остались у неё выздоравливать.

– Ничего себе везение! – Влад похлопал Диму по плечу. – Поздравляю!

– Ну, а ты здесь каким боком? Я же когда услышал, что по нашему городку прилетело, поверить долго не мог. Как Аля, она с тобой.

Видимо, в лице Влада что-то сильно изменилось, радостный тон Дмитрия сразу пошёл на убыль.

– В эвакуации? – неуверенно уточнил он.

– Нет, – нехотя ответил Влад. – Аля погибла. Ещё до бомбардировки. Нападение бандитов.

Дмитрий тяжело вздохнул и посмотрел куда-то в небо. В холодном зимнем воздухе их дыхание превращалось в густой пар.

– Прости, Влад, я не знал.

– Это понятно.

– Соболезную.

Повисла неловкая пауза.

– А ты прикинь, я же вообще не мог поверить, что ты выжил, особенно когда про тебя спросили, – вдруг выпалил Дмитрий.

– Кто спросил? – насторожился Влад.

– Мы, – произнёс за спиной незнакомый голос.

В затылок ударило что-то твёрдое, и свет погас, будто кто-то с силой дёрнул рубильник, чтобы отключить окружающий мир. За мгновение до того, как потерять сознание, Влад увидел удивлённое лицо Дмитрия, который смотрел куда-то за спину Влада. Кажется, он потянулся за пистолетом.

Темнота навалилась на Влада сверху, а снизу навстречу лицу метнулся мокрый и грязный асфальт.

Осознание того, что для их поиска вовсе не обязательно задействовать высокопоставленных «кротов», пришло с запозданием. А ведь и, правда, достаточно было убить солдат из патруля, чтобы военные сами, по собственной, инициативе тали перекрывать дороги в поисках убийц. А дальше уже дело техники.

Глава 23. В западне

Аля сидела на диване, поджав под себя ноги, и пила горячий какао, кружка с которым дымилась, распространяя приятный аромат по комнате. В другой руке она держала смартфон и что-то листала.

– О, как! – внезапно воскликнула она, перестав двигать пальцем по экрану.

– Что-то интересное нашла? – спросил Влад, переключая каналы на телевизоре. Это был субботний вечер, когда были переделаны все запланированные на сегодня дела (ну, почти все) и хотелось просто потюленить.

– Да уж! Не то слово! – интригующе продолжала Аля.

– Да что там такое-то? – Влад попытался заглянуть в смартфон, который Аля держала в руке.

– Не знала, что ты писал стихи. А мне ты никогда стихов не посвящал! – с наигранной обидой сообщила она.

– Какие ещё стихи? – удивился Влад.

– У тебя на странице.

– Серьёзно? Если такое и было, то много-много лет назад. И вообще, надо было удалить.

Аля пролистала экран и продекламировала:

«Я был бы рад – подняться и пойти, Позвать коня и поскакать домой. Но острая стрела торчит в моей груди, Да ворон черный вьется надо мной. Мне спеть бы песню вольную мою, Слова, которой знал я с детства. Но та стрела, что поражен я был в бою, Для вдоха не оставила мне места. Я победителем вернулся бы назад, Любимую обнял, поцеловал бы в уста. Но только та стрела, что врезалась в меня, Уж больно тяжела, не сдвинуться мне с места»

– У тебя что, была когда-то неразделённая любовь? – прищурилась Аля.

– Ммм… да нет, – неуверенно ответил Влад.

– Так да или нет?

– Нет, не было, – твёрдо ответил Влад.

– Ну ладно, если судить по дате публикации, это было задолго до того, как мы познакомились, так что так уж и быть, я не буду тебя ревновать, – она великодушно похлопала его по плечу.

***

Странно, но Влад не помнил этого вечера. Как такое может быть? Понятно, что в мозгу не откладывается всё, что ты когда-либо видел и слышал, хотя под гипнозом, говорят и можно вытащить даже то, ты не хочешь запоминать. Обычно-то запоминаешь что-то яркое, что-то, что привлекло твоё внимание. А тут… он готов был поклясться, что никогда не обсуждал свои потуги в стихосложении с женой.

Видать здорово его приложили по затылку. Так здорово съездили прикладом, что, мозг стал сам продуцировать воспоминания. Но вообще, бывают же сконструированные воспоминания, так ведь? Когда тебе внушают, что ты что-то видел, что-то слышал, где-то был. Особенно таким манипуляциям подвержены дети. Но он-то не ребёнок.

Было это или нет, стоит, однако, вернуться в настоящее. И здесь всё очень и очень плохо, если не сказать отвратительно. Попахивает безысходностью. Остаётся только молиться Богу, в которого Влад не то, чтобы сильно верил.

Радует, однако, что он вообще может думать, а если так, то он жив. Исключая всякого рода концепции о загробной жизни, стоит признать очевидное – да, он жив. Вопрос в том, но надолго ли.

И всё из-за встречи со старым предателем, которого сама встреча с которым выглядела как настоящее чудо, учитывая обстановку. Он ещё тогда, когда разговаривал с сестрой Дмитрия, понимал, что то, встреча у подъезда, когда Дима привёз ружьё, была последней.

Однако, что же произошло?

Что может быть хуже предательства? Наверное, ничто. А можно ли считать предательством, если человек предал поневоле, сам того не осознавая? И как должен чувствовать себя тот, кто стал предателем, хотя не планировал таковым становиться? Хороший вопрос, психологический.

Холодный бетонный пол давил на правую щёку, отчего скула уже начинала болеть. Шея затекла. Хотелось пошевелиться, но ноги и руки за спиной были туго стянуты, пластик врезался в кожу, и при каждом движении вгрызался в плоть.

Удобная всё-таки штука эти хомутки. С узлами возиться не надо, с ключами от наручников тоже, а прочность почти такая же, как у цепи. В использовании опять же, наверное, гораздо проще. Если что, всегда можно просто разрезать и выбросить.

Сколько он так лежит? Полчаса? Час? Если так, то у него точно сотрясение мозга, иначе он бы очнулся уже через несколько минут. Уверенность, что он в таком состоянии находится уже порядочно, подтверждали затёкшие руки и ноги, кровообращение в которых было явно недостаточным из-за сковавших его пут.

Голова гудела, а затылок неприятно ныл. Наверняка образовалась гематома. От бетонного пола, на котором он лежал, веяло холодом, который лишь отчасти облегчал головную боль. Блин, если он так лежит уже давно, то, как бы, в руках и ногах не началось отмирание тканей из-за кислородного голодания.

Ха-ха. И ещё три раза ха-ха. Это всё равно, как если бы приговорённый к отсечению головы жаловался тюремному врачу на головную боль. Мол, дайте мне порошка обезболивающего, а то так голова трещит, что на эшафот идти не хочется. Что значат руки и ноги, если тебя наверняка хлопнут без каких-либо угрызений совести. Ведь ты всего лишь цель. Пешка в игре с непонятными правилами и неизвестными игроками.

Запах табачного дыма. Кто-то курит. Как же он ненавидит этот запах! Табачный перегар и разбитая голова – адская смесь для того, чтобы вызвать очередной приступ тошноты. Или у него действительно сотрясение и тошнит его из-за этого? Скорее всего, так и есть. Но дым всё равно бесит. И да, способствует рвотным позывам. Главное, сдержаться, а то не приятно будет лежать в собственной блевотине.

Голоса. Голоса незнакомые. Говорят по-русски. Нормально так говорят, без акцента. Вообще без какого-либо. Обычный среднерусский выговор. Даже кавказских интонаций нет. Почему он подумал про кавказский акцент? Потому. Наверное, стереотипы и шаблоны. В своё время столько людей было похищено и увезено на Кавказ, что появились соответствующее стойкое убеждение.

Что-то неспешно обсуждают, смеются. Слышно, как что-то шелестит и с легким, но хлёстким звуком ударяется о какую-то поверхность. В карты режутся, не иначе. Смешно им. Анекдоты походу травят. После очередного взрываются громким смехом.

Басовитый голос с хрипотцой подхватывает тему:

– А вот ещё! Слушай сюда: Приходит внук к деду и спрашивает: «Дед, а расскажи какую-нибудь историю про войну!»

«Ну, – говорит дед, – ты парень уже взрослый, так что расскажу тебе кое-что интересное. В общем, как-то взрывной волной к нам в траншею закинуло вражескую радистку! Ну, мы с ребятами обрадовались, и давай её и так и этак пользовать! Неделю развлекались!»

«Дед, – спрашивает тихонько внук, – а м@нет она вам делала?»

«Ну, внучок, я тебе никогда не врал, и теперь не буду, – отвечает дед. – К нам она в траншею уже без головы свалилась».

Раздался заливистый гогот. Кто-то даже закашлялся.

– Ну, ты даёшь! – смеётся, откашливается.

Сколько их? Человека три-четыре, если судить по смеху. И если, конечно, в помещении нет ещё десятка человек с полным отсутствием чувства юмора, сидящих тихонько-тихонько. Да нет, такого уж точно не может быть. На такую компанию обычно не больше одного тупаря приходится. Сидит такой и не понимает юмора. Как-то видел такую гражданку, бывшая коллега, все ломятся от смеха, глядя комедию, а она явно не понимает, что происходит и что смешного в том, что один из героев случайно упал в измельчитель древесины. Ну, комедия чёрной была.

Анекдот смешной, не поспоришь. В другое время Влад бы посмеялся от души, но не сейчас. Тело затекло, а к больной ноге добавилась тупая боль в затылке. Кожу на голове стянуло чем-то жёстким и твёрдым, видимо, кровь запеклась. Не слабо так долбанули. Удивительно, что он вообще не двинул кони и не отправился к праотцам сидеть у вечного костра и курить трубку мира. Хотя нет, ему же, как крещёному в православии, должна быть уготована участь лежания на облаках, или как там Рай выглядит. Однако, если подумать, то из него верующий как из теста пуля, Рая ему не видать как своих ушей, наверняка застрянет где-нибудь в предбаннике, а то и вообще отправят по распределению в чистилище искупать грехи.

Даже символ веры не знает. А ведь как-то пытался заучить, но больше из любопытства, чем из желания приобщиться к церкви. Да что там символ веры, Влад гимн государства помнил через слово, постоянно путая слова с текстом советского периода. Так что ни православного, ни коммунистического рая ему не видать как своих ушей. И смех и грех, как любила говорить бабушка.

До этого случая его ещё никогда не оглушали ударом по голове. Это с какой же силой надо зарядить по черепу, чтобы человек потерял сознание? Как-то он, ползая по подвалу многоэтажки, когда подрабатывал студентом, в темноте шваркнулся с размаху о бетонный потолок и то не отключился, а только сидел минут десять, растирая ушибленное место, чтобы минимизировать образование гематомы.

Дима, мать твою, откуда ты только нарисовался. Какого мля чёрта! Ты с ними заодно или нет? Тебя просто использовали, или ты продался. Будет неприятно узнать, что ты работаешь на врага, и решил таким образом выслужиться. Типа, сдашь нам своего приятеля, а мы тебе обеспечим место в тёплом бункере с едой и водой, пока мир горит во втором акте ядерного светопреставления. Осознанно ты на это пошёл, или тебя использовали в тёмную, или шантажировали жизнями родных и близких? Как ни крути, всё равно, неприятно.

Если ты решил переметнуться осознанно, то, чесслово, нашёл кому довериться! Тебя же используют и выбросят как то самое изделие. Скорее всего, просто пристрелят, чтобы избавиться от лишних свидетелей. И не будет тебе никакого комфортабельного бункера. Ни тебе, ни твоей семье. Бункер – привилегия и без того довольно дорогая, чтобы пускать в него всяких предателей.

Влад приоткрыл один глаз. В расширившийся и тут же сузившийся зрачок ударил показавшийся невыносимо ярким свет лампы накаливания. Где это он находится? В каком-то подвале? Под этим углом одним глазом толком ничего не видно: грязный пол, кусок кирпичной стены без штукатурки, лампочка. А это кто?

Таракан уставился на него, потирая своими лапками длинные антенны. Любопытствует, или издевается? Вот, кто выживет, когда всё закончится. Вот, кто унаследует Землю после людей и вознесёт до невиданных высот новую цивилизацию насекомых. Построят новые города, запустят космические корабли. Колонизируют, наконец, Марс и другие планеты Солнечной системы. Главное, успеть сделать всё это до того, как Солнце поглотит планету.

Только и слышно было до войны, что тараканы куда-то пропали, что их исчезновение предвещает страшный катаклизм и вообще ничего хорошего ждать не приходится.

Казалось бы, есть тараканы – плохо, нет тараканов – тоже плох, если ещё не хуже. Людям не угодишь, да, Рыжий?

Таракан ещё раз тщательно вытер свои антенны – тоже мне чистюля, ползает по грязным углам, сейчас ведь побежит помои подъедать – махнул лапкой, будто прощаясь, и убежал.

И тебе пока, Рыжий. Беги, давай, к своей многотысячной семье. А то жена на алименты подаст, вовек не расплатишься. Есть у тараканов алименты? Даже если нет, то наверняка придумают, когда разовьются до соответствующего уровня.

А как они разовьются? Насекомые же не имеют лёгких, а без лёгких их размеры ограничены. Забавная получится цивилизация. Ну, или тараканы как-то приспособятся.

Или новую цивилизацию создадут крысы? Умные же твари.

Боже, как болит голова! Надо попробовать размять мышцы, иначе точно онемеют с последующим отмиранием. Да-да, типа, какой смысл, если тебя всё равно пустят в расход? Ну, во-первых, пока что ты жив. Во-вторых, хотели бы порешить, уже бы это сделали. Да и вообще, больно и неудобно так лежать.

Подожди, но в прошлый раз по версии Алексея, ради того, чтобы тебя ликвидировать враг на ядерную боеголовку не поскупился. Отчего же сейчас медлят? В чём причина? Им же надо ликвидировать всех, кто был в том злосчастном поезде (и что они так на нём зациклились). Ведь, так? Хлопнули его, хлопнулиАлексея…

Значит, что-то изменилось и, например, им нужна информация. Или что-то ещё? Так, тогда в городе они были все вместе в одном месте (какая-то тавтология получается). Ну, допустим, что так. Но тогда это означает, что сейчас он здесь один. Да, чёрт возьми! Алексея им захватить не удалось, только этим можно объяснить то обстоятельство, что он ещё может дышать.

Нет, это просто уже не возможно, надо как-то пошевелиться, чтобы как-то размять мышцы и суставы.

Влад пошевелился, сделал глубокий вдох и закашлялся. В груди неприятно чесалось. А в бронхах что-то хрипело и булькало.

– О! Смотрите, кто у нас тут проснулся! – незнакомый голос. Не тот, что рассказывал пошлый анекдот. – Позови старшего! Очнулся, дружок?

Шаги в тяжёлых армейских ботинках отдавались через пол прямо в скулу. Неприятно. Голова и так трещит по швам, а тут ещё этот топот.

Один из охранников вышел из помещения, о чём красноречиво сообщила скрипнувшая дверь.

Чужие руки ухватили Влада за грудки и рывком вернули в вертикальное состояние, усадив на расшатанный стул, который ещё походу Советский Союз застал. Перед глазами всё поплыло. Тут же на него накинули ещё несколько петель верёвки, объединяя в одно целое с хлипким предметом мебели.

Если судить по обстановке, то он сейчас находится в каком-то подвале. Обшарпанные кирпичные стены без штукатурки, яркая, не для этого места, одинокая лампочка в патроне без абажура, дверь в дальнем углу комнаты, и знакомый до боли запах… Картошка? Ну да, сырой картофель! Типа здесь раньше хранили урожай? Скорее всего, да, хотя для картофелехранилища как-то уж больно цивильно. Осталось понять, где он сейчас находится. Какой-нибудь заброшенный колхоз или ферма, а может быть, это погреб частного дома, которых немало побросали, особенно, тех, что располагаются в городской черте.

Опять послышались шаги, только на этот раз уже приближающиеся, как будто кто-то спускался по лестнице. Ну, точно – подвал. Влад через силу приподнял голову, чтобы посмотреть в сторону двери. Она отворилась, и в помещение вошёл рослый человек в военной форме. Вроде на плечах были погоны, но Влад сразу не разобрал, сколько там было звёздочек, и какие. Лампа неприятно светила в глаза.

Незнакомец пододвинул другой стул, который ему поднёс тот же бугай, кто поднял Влада с пола, а сам встал сбоку от пленника. И нет, он не поставил его спинкой к Владу, как можно было ожидать. Многие отрицательные герои поступают ведь так, правда? Впрочем, и положительные тоже, ставят стул спинкой вперёдсадятся на него как на коня. Этот человек избегал дешёвых понтов, это ощущалось сразу.

Нет, этот человек так делать не стал. Стул был поставлен как обычно, и как следовало. Незнакомец, казалось, непринуждённо расположился на стуле. Руки на груди не скрещивал, но подался вперёд, уперев локти на колени, а пальцы рук образовали замок. Всё-таки психология великая вещь! Только великим мастерам под силу контролировать свои невербальные проявления эмоций.

А тут вроде бы перед тобой хозяин ситуации, и окружающие ему беспрекословно подчиняются, однако что-то его всё-таки беспокоит и это находит выражение в том, что он хочет вызвать доверие у пленника, подавшись вперёд, но, тем не менее, не удержался от того, чтобы не сцепить пальцы в замок перед собой.

А это значит что? Что ему от тебя и в самом деле что-то нужно, причём что-то очень для него важно. Что ж, послушаем, что от тебя хотят услышать.

Интересно, всё-таки было бы узнать, кто это такие. Главное, чтобы не рептилоиды. Хотя чем чёрт не шутит, события последних недель и общение с Алексеем буквально вынуждало воспринимать окружающий мир через призму теории заговора.

Интересно, ты сейчас вообще где? Лёха! Алё! Ну, ты же просто Лёха, так ведь? Ты же Алексом назвался тогда исключительно ради американки, так сказать ради установления контакта с иностранным гражданином. Или нет?

Джессика…Кто бы мог подумать, что ты находишься по другую сторону. Зачем? Для чего? Какого, в конце концов, хр@на?! Правда ли, что твои родные находятся в заложниках у могущественной спецслужбы? Или это была просто уловка, чтобы вызвать у нас жалость? Мне же пришлось в тебя стрелять, чтоб тебя, Джессика!

Или не Джессика? Кто ты в реальности? Почему ты повела себя так, как повела? Ведь тобой же реально решили пожертвовать, но ты всё равно решила работать на своих нанимателей до конца.

О, Господи! Может быть, ты сейчас всё это закончишь? Зачем ты мучаешь меня?

Да, я стрелял в неё! Что ещё ты хочешь услышать?! Да, я не должен был этого делать! Но разве не ты поместил меня в условия, когда другого выхода у меня просто не было? Когда я был на взводе, и ничего другого кроме как нажатия на спусковой крючок от меня нельзя было ожидать?