Текст книги "Будет только хуже (СИ)"

Автор книги: Виктор Климов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 38 страниц)

Алекс выглядел озадаченным, и в то же время, в его взгляде читалась некая радость, удовлетворенность тем, что они имели возможность наблюдать.

– Ничего не хочешь мне пояснить? На какой именно границе ты служил? – напомнил о себе Влад, когда пауза затянулась.

Алексей оглянулся на Влада.

– Куда отправляли, там и служил, – просто сообщил он. – И на государственной тоже. Но здесь я не был.

– Да и я тоже, – добавил старший лейтенант.

Тем временем, по спине полились новые струйки пота, теперь уже от царящей вокруг жары, учитывая, что одеты все были по-зимнему.

– Смотри! – Павел похлопал Алексея по плечу, привлекая его внимание и показывая рукой куда-то вдаль, туда, где дорога уходила в сторону города.

Вдалеке по дороге по направлению от города к станции шёл человек. Да не просто шёл, а прямо-таки бежал. Похоже, он тоже заметил группу на перроне, и даже замахал им рукой, но разглядеть отсюда, кто это был, не представлялось возможным.

– Бинокль? – спросил Алексей.

– Нет бинокля, – покачал головой Павел.

– Жаль, – констатировал капитан. – Но не думаю, что в наших интересах сейчас контактировать с местными, хотя и было бы интересно. Только от нас фонит как от чернобыльского реактора без ремонта. Соответственно, контактировать с нами не в интересах местных тоже.

– А мне сдаётся, кто бы это ни был, он сильно настроен пообщаться, – отметил Павел, вглядываясь в даль.

Микроскопическая фигура действительно ускорила шаг, фактически бежала. Отсюда было заметно, что у неё (или у него) за спиной какой-то рюкзак или мешок, который… фигура остановилась, порылась в рюкзаке, вытащила свёрток поменьше и снова побежала в сторону станции.

– Всё это очень интересно, но у нас, господа, другая п-проблема, – сообщил Алексей.

– Какая?

– Мы п-потеряли время из-за того, что ошиблись с поворотом. Нам может не хватить времени, на которое рассчитано действие сыворотки. А отходняк от неё наложится на боль от наших травм и ранений, мало не п-покажется.

Про себя Влад отметил, что Алексей не стал срываться на Ставицком и ставить ему в вину ошибку с выбором тоннеля. По его тону даже показалось, что он даже рад такой оплошности.

Влад же пытался понять, что происходит и куда они вышли из тоннеля. И вроде как ответ был очевиден, но произносить вслух его не хотелось.

– Значит надо поторапливаться, – согласился Павел. – Александр Николаевич, учитывая то, как мы сюда попали, вы сможете нас вывести обратно?

Ставицкий, что-то быстро спрятал в карман, когда к нему повернулся пограничник.

– Думаю, что да, – быстро закивал он. – Надо только панель управления найти, чтобы фазу переключить.

– А если не переключить? – напрягся Влад, слабо понимая, о чём идёт речь.

– Ну, – заулыбался Ставицкий. – Тут два варианта в зависимости от вводных: либо нас выбросит обратно, либо нас разорвёт к х@рам собачьим.

– Как-то не по-научному ты изъясняешься, Александр Николаевич. Препод из тебя был бы так себе.

Они развернулись и двинулись обратно в спасительную темноту тоннеля, прочь с палящего солнца.

Взглянув на бегущую вдалеке фигуру, Влад обратил внимание на своих спутников. В ярком солнечном свете было заметно, что их кожа, а значит и его, покрыта пятнами, которые нельзя было назвать признаком здорового организма.

Язык нащупал шатающийся зуб, даже два, а на большом пальце правой руки «отклеился» ноготь. Было совсем не больно. Сыворотка глушила боль, но организм от этого не переставал разваливаться, получив смертельную дозу радиации.

Человек вдали продолжал бежать. Ну, пусть бежит.

Глава 33. Второй шанс

***

– Ты понимаешь, что происходит? – Глеб смотрел на своих сослуживцев. Все они ехали сейчас в «Ласточке» из Пскова в Петрозаводск.

– То есть у тебя тоже это странное ощущение? – спросил Павел и Глеб кивнул, хотя сам толком не мог описать то, что сейчас испытывал. – Саша, ты как?

– Дежавю. Жуткое дежавю, мужики. До тошноты. Но что-то не так. Не понимаю. А где Лёха? Капитан где?!

– Отошёл.

Алексей Плетнёв, капитан погранслужбы стоял в туалете вагона и смотрел в зеркало. Он уже по третьему разу споласкивал лицо холодной водой и снова смотрел в зеркало.

– Этого не может быть, – повторял он, глядя на своё бледное отражение, – этого не может быть.

Он вышел из кабинки и вернулся к своим сослуживцам, которые с удивлением смотрели на него. Казалось, все они хотели задать один и тот же вопрос, но боялись его озвучить. Алексей упал в кресло и стал растирать виски. Голова начинала жутко болеть.

– Эксперимент сработал, – наконец, произнёс он. – Понимаете?

Они понимали, теперь понимали и они.

Раздались встревоженные крики и все пассажиры бросились с одной стороны вагона к другой, чтобы прильнуть к окнам. Там на горизонте ярко вспыхивали новые маленькие солнца, а потом на их месте начинали формироваться облака, форму которых не спутаешь ни с чем на свете.

– Нужен начальник поезда, – решил Алексей. – И связь. Нужно понять, что происходит. Пошли!

Когда шли по поезду Алексей встретился взглядом с мужчиной лет тридцати пяти, он успокаивал жену. Другая пассажирка забилась с ногами на кресло.

***

Телефон звонит? Да. Звонок телефона. Странно, что телефонная связь вообще ещё работает. И кого несёт в такое время!

– Алло! Ставицкий?! Александр Николаевич?!

– Что? Да. Кто это? Связь плохая.

– Это Савенков! Слышите меня?

– С трудом. Много помех. Чего тебе? Ты хоть видишь, что за окном происходит? Полмира в ядерную труху!

– Я поэтому и звоню!

– Не понимаю.

– Наши выводы подтвердились, Александр Николаевич! Понимаете! Подтвердились!

– Какие выводы? Ты вообще о чём?!

– По установке! По генератору волн! Понимаете, полностью подтвердились! Помните папку под грифом «Совершенно секретно»?

– Ты совсем из ума выжил о таком по телефону сообщать?! Подожди, ты сейчас серьёзно? Неужели…

– Да! Да! Именно, мы получили прямое тому подтверждение! Я сегодня говорил с… я перезвоню, не могу больше говорить.

– Подожди! Ты где?

Гудки.

Подтвердились? Их выводы подтвердились? Но тогда получается, что…

Господи! Надо выпить! Надо срочно выпить!

***

Панель пришлось поискать, и со слов Ставицкого, он видел нечто подобное только один раз где-то в горах Памира, где существовала подобный тоннель, и то ещё в бытность советского Союза. Естественно, в те времена всё было в режиме строгой секретности, да и он был тогда молодым, не то, что сейчас.

Все воспоминания и ностальгия по старым временам, в которые, понятное дело, было не то, что сейчас, сводились к тому, что память учёного вполне может его подвести. Вроде как закинул удочку на случай, если ничего не выйдет с возвращением, чтобы не сразу его убили, а дали помучиться оставшиеся ему дни или даже часы.

Но память не подвела. Панель управления нашли, хотя произошло это больше благодаря интуиции, а также стандартизации и унификации. Памирский и Уральский тоннели были оборудованы примерно одинаково.

Пока возвращались по тёмному тоннелю обратно и пока искали заветную дверь, Влад думал: а что если тот, кто бежал к ним со стороны города успеет до того момента, пока они вернуться обратно. Кто это? Человек? Не человек? После встречи с восставшей из мёртвых Джессикой он уже ничему не удивится. Даже тому, что бежавшая фигура окажется Джессикой. От последней мысли его передёрнуло.

Что надо незнакомцу? Или незнакомке – без бинокля половую принадлежность было не разобрать. Может ведь статься, что ему или ей нужна помощь, или наоборот, он или она может быть полезен им. Не понятно, правда, в чём, но всё-таки…

Походя озвучив свою версию капитану, Влад не нашёл у него поддержки. С его слов следовало, что данная застава была заброшена очень давно, и вообще предполагалось, что точка перехода запечатана и неактивна. Никто даже не предполагал, что от нас можно попасть на ту сторону, да и попыток таких не делали уже лет тридцать, если не больше.

Странно, что они вообще кого-то встретили здесь. В общем, вероятность того, что неизвестный проявил бы агрессию, как только приблизился на расстояние выстрела, была далеко не нулевой, а времени на очередной бой, да ещё в их стремительно ухудшающемся состоянии, не было.

Короче говоря, ничего хорошего от незнакомца ждать не следовало и вообще никогда не стоит заговаривать с чужаками, особенно в таких местах. В каких «таких», Алексей уточнять не стал. Как и распространяться о своей службе на границе даже на краю неминуемой гибели.

Ни Алексей, ни Павел не горели желанием поведать о своей жизни и службе. Павел, может быть, и был бы не против что-нибудь рассказать, по крайней мере, так показалось Владу, но, глядя на капитана, он предпочитал держать язык за зубами, отделываясь общими фразами. При том, что исповедь сейчас не помешала бы никому, будь ты хоть трижды атеистом.

Даже с учётом того, что у их миссии не было никакой гарантии положительного исхода, выговориться бы не помешало, но даже н краю могилы, Алексей предпочитал отмалчиваться и другим не давал возможности болтать лишнего, только то, что он сам слышал и одобрял.

Граница и граница, разве что служить на обычной межгосударственной им тоже приходилось, причём большую часть времени. Где было сложнее? Да по-разному. И там и там бывало не просто. Контрабанда наркотиков, оружия или группы боевиков под кураторством иностранных спецслужб не предполагают возможности расслабиться.

На какой-нибудь таджикско-афганской границе, когда выслеживали контрабандистов, бывали замесы похлеще любых других. Так что как-то так.

Хм… получается, замесы бывали и здесь. Ну, не здесь конкретно – здесь-то всё заброшено по какой-то причине – а там, где несли службу капитан со старшим лейтенантом, на особых заставах. Если есть охрана границы, значит, границу надо от чего-то или кого-то охранять.

При других обстоятельствах Влад наверняка бы впился в своих спутников, пока бы те не рассказали ему всё, что только можно. С другой стороны, при других обстоятельствах, они бы и не встретились. Каждый бы доехал до своей станции, и разошлись бы они по своим делам. И продолжили бы жить своей обычной жизнью.

Алексей пресёк осторожные попытки Влада расспросить об увиденном, напомнив, что у них совершенно чёткая и ясная миссия, на которую они бросили все силы, и разбираться с второстепенными задачами просто некогда. Капитан явно торопил Ставицкого и нервничал из-за потерянного времени.

А оно сейчас играло против них, буквально запустив обратный отсчёт. Секундомер судьбы сейчас отсчитывал последние часы их жизни, в лучшем случае дни, и всё зависит от индивидуальных характеристик их организмов. Кто-то проживёт чуть дольше, кто-то чуть меньше. Главное – запустить генератор до того, как они уже не смогут двигаться.

С последним утверждением Влад и сам был согласен. Кровь на перчатке, когда он в очередной раз закашлялся, и начинающий слепнуть глаз, однозначно сообщали, что тело продолжало разрушаться. Где-то внутри в области поджелудочной железы что-то периодически покалывало, но было понятно, что в скором времени, легкий дискомфорт может перерасти в дикую боль, которая не позволит совершать осмысленные действия.

Да, он не чувствовал боли, по крайней мере такой, какой ожидал, и сохранял ясность сознания, но это была всего лишь обманка, обеспеченная сывороткой, которая подобно закиси азота давала двигателю повышенную мощность, но в то же время приводила к досрочному его износу. В их случае двигателем было всё тело. Мышцы и кости, как поршни и ремни передачи, кровь как масло, и всё это изнашивалось сейчас с ужасающей скоростью.

Панель действительно оказалась спрятана так, что сразу и не разберёшь, особенно в свете полумёртвых фонариков. Искомое помещение нашли за одной из дверей в коридоре, по которому они должны были выйти, но до того злосчастного порога, о который они как бы споткнулись. Дверь в помещение оказалась взломана, что вызвало неодобрительную реакцию Алексея.

– Здесь кто-то был, – констатировал капитан.

– Но ничего не смог сделать, если пытался, – прокомментировал Ставицкий. – Нужные рубильники даже не тронуты.

Внутри оказалось оборудование, словно из старого фантастического фильма: панели с потухшими кнопками, рычажками и переключателями. Выпуклые экраны и прочие амперметры со стрелками довершали композицию. Только сейчас всё было покрыто толстым слоем пыли.

– Если по-простому, то это как ниппель: войти – можно, выйти – нельзя, – объяснял Ставицкий. – Чтобы попасть обратно, надо перевернуть ниппель, как-то так.

Пограничники стояли наготове с оружием, ожидая неизвестного гостя, хотя добираться сюда ему ещё очень порядочно. Тем более, по такой-то жаре. Но предосторожность лишней не бывает.

Ставицкий, тем временем, колдовал над панелью управления, которая больше всего напоминала старый трансформатор. С другой стороны, здесь было столько предметов, представляющих из себя остатки оборудования, в том числе, разного рода шкафы с проводами и переключателями, что если не знать, что именно тебе необходимо, то сразу его так и не найдёшь. Да даже, если и обнаружишь, не факт, что догадаешься о его предназначении. Шкаф и шкаф. Металлический. Тут вон весь тоннель проводами обвешан и какими-то коробками.

Три рубильника, три лампочки – Ставицкий протёр их рукавом, убирая с них пыль – красная, жёлтая и зелёная. Как на светофоре, подумал Влад. И ещё один большой рычаг.

Влад спросил, откуда энергия. Ведь всё выглядело довольно старым, и работоспособность оборудования вызывала у него обоснованное сомнение. Оставалась только вера в чудо.

– Ты видел, какое здесь солнце? – напомнил Ставицкий, но потом добавил. – Если, конечно, солнечные панели не демонтировали. Или не разбили их.

На этих словах, капитан так зыркнул на учёного, что стало понятно: ещё один косяк, и он точно пристрелит его.

– Не, ну должны быть ещё аккумуляторы, не думаю, что они сдохли. Динамо-машину покрутим и зарядим, если что. Люди всё-таки думали о некоторой автономности на крайний случай. Вот и рычаг для зарядки!

И на пределе слышимости, так что разобрал только Влад, стоящий рядом, добавил:

– Надеюсь, что ничего не развалилось от старости.

– А энергии хватит? – спросил Влад, берясь за рычаг. Ручка шла с трудом, но вроде как работала, потом возвращалась под действием пружины обратно. В глубине, что-то жужжало и крутилось.

– Для переключения фазы – вполне! – уже в полный голос успокоил его Ставицкий.

Механизм скрипел, срывался, но вырабатывал электрический ток. О достаточном заряде известил загоревшийся красный огонёк.

– Сейчас мы не в фазе, – оповестил Ставицкий, опуская первый рубильник. – Если сунемся – разорвёт в клочья. Сам процесс не видел, но результат как-то наблюдал. Но я уже об этом говорил, и это в худшем случае.

Он опустил второй рубильник, загорелась жёлтая лампочка, которая от времени стала практически белой.

– Фаза подготовки синхронизации.

С включением третьего рубильника в цепь, загорелась зелёная лампочка.

– Ну, теперь можно идти.

Влад не сильно умел читать по губам, но ему показалось, что Ставицкий произнёс что-то вроде «Господи, благослови!». Боковым зрением заметил, как Павел быстро перекрестился, перед тем как войти внутрь. Алексей же был сосредоточен как никогда и явно готов был рискнуть жизнь, настолько он торопился.

И они прошли по коридору, по которому и должны были выйти в тоннель, ещё тогда, когда оказались в этом странном месте.

Для Влада слова о том, что их может разорвать в клочья, были всего лишь предупреждением, а вот пограничники, судя по всему, как и Ставицкий уже видели, что происходит с теми, кто нарушает правила перехода, что бы это ни значило.

Вот и тот порог – полоса жёлтого тусклого металла, утопленная в пол, стену и потолок – на котором они «споткнулись», когда шли сюда. В этот раз ничего такого не было. Они прошли мимо, как ни в чём не бывало. Разве что лёгкое ощущение ушедшего из под ног пола, которое тут же и прошло.

Если кто-то и хотел успеть к ним на встречу, то он опоздал. А если ему всё-таки удастся пересечь границу, то он окажется в нормальном мире, таком, каким он и должен быть. Но для этого надо поторапливаться, о чём не забывал напоминать Алексей.

Когда они проходили мимо помещения, которое Влад окрестил диспетчерской, Ставицкий зашёл в внутрь и, открыв очередную металлическую дверь на стене, опустил один из рубильников, под которым горела зелёная лампочка, за ним автоматически опустились оставшиеся два.

– Предохранитель, – пояснил он. – Срабатывает, когда кто-то-то проходит с той стороны в ручном режиме. И если его опустить в прежнее положение, то возвращает «ниппель» в прежнее положение.

– То есть тот, кто сюда бежал, не сможет пройти тем же путём, что и мы?

Ставицкий задумался.

– Сможет. Если найдёт панель переключения фазы и повторит наши действия.

– И что, нет механизма полностью перекрывающего переход? Должна же быть какая-то кнопка или рубильник.

– Есть, – вмешался Алексей, – только и он не панацея, к тому же это не имеет значения, если у нас всё получится с генератором.

– Странно, что не заварили коридор полностью, – высказался Павел. – В данном случае, это самый надёжный способ запечатать любой проход, где угодно.

– Наверное, посчитали, что пройти можно только туда, – размышлял Ставицкий. – Или просто забыли. Пост заброшен с начала девяностых прошлого века, а может ещё раньше. Тогда могли уходить по-быстрому. А могли просто решить, что никто этого места не найдёт.

– Или тупо забыли, – уставшим голосом произнёс Алексей. – Нам надо поторапливаться. Сыворотка скоро прекратит своё действие и тогда нам мало не покажется. Паша, разберёшься потом с архивом, чтобы понять, в чём дело.

– Принято, капитан, – с готовностью, но как-то удручённо отозвался Павел.

Идти пришлось очень быстро и часть снаряжения, которое они тащили всё это время с собой, пришлось побросать, чтобы ускорить шаг, оставив лишь папки с документами, которые могли понадобиться для запуска генератора.

Пока шли, погасли два из четырёх фонарика, так что под ноги пришлось смотреть с утроенным вниманием. К тому же Ставицкий совсем уж сильно стал хромать и пограничники, периодически меняясь с Владом, помогали ему идти, а фактически где-то даже его тащили.

От развилки до места, где заканчивались рельсы, было примерно такое же расстояние, как и до железных ворот, которые отделяли один мир от другого.

Да, внутренне Влад уже смирился с такой формулировкой, так как никакого другого объяснения найти не мог, и напротив, его собственные глаза всячески подтверждали эту версию.

Впрочем, сейчас его интересовала исключительно судьба его собственного мира, который превратился в грёб@анный Ад на Земле, в котором заживо сгорели десятки миллионов людей, и ещё сотни миллионов погибнут от травм и последствий облучения. А если точнее, его интересовала жизнь совершенно конкретного человека, одной-единственной женщины.

На образ его Али сам собой наложился облик медсестры Ани. Ну, что же, он будет не против, если она тоже будет жива в той, нормальной Вселенной, тем более, что она так похожа на его Алю.

Вспомнился поцелуй у развороченного поезда, и то чувство эйфории, прилив сил, которые он испытал, когда им пришлось уйти. В голову вползла мысль, что от того поцелуя он получил заряд бодрости примерно, как от сыворотки, по шприцу которой им раздал Алексей. Наверное, просто совпадение.

Теперь, что касается сил. Они всё-таки начинали их покидать, что было видно уже по Александру Николаевичу, который не мог самостоятельно идти, хотя на удивление сохранял ясность ума и бодрость духа. Скорее всего, это вызвано тем, что учёный был намного старше каждого из них. Не то, чтобы критически, но всё-таки.

Поэтому, когда они обнаружили в конце тоннеля лифты в зарешеченных шахтах, Влад испытал настоящее облегчение от того, что можно будет хоть какое-то время отдохнуть, пока они будут спускаться вниз.

Влад так обрадовался их наличию, что совсем забыл, что тот может элементарно не работать. Либо электричества не будет, либо механизм мог просто не выдержать испытанием временем, ведь судя по увиденному, о какой-то целенаправленной консервации не шло и речи.

Рядом с шахтами лифтов на рельсах стояли пара пассажирских и один товарный вагон. На земле лежали ящики и стояли бочки. Судя по глухому звуку и характерному запаху, исходящему от них, они были наполнены соляркой.

– Для того, чтобы можно было лифт запустить, если не будет централизованного питания, – пояснил Ставицкий.

– И за столько лет не попортилась? – засомневался Влад.

– За сколько «за столько»? Я же говорил, что мы сюда приезжали чертежи снимать, с тех пор и осталась, наверное. Хороший дизель, военный, – принюхиваясь к открытой бочке, сообщил учёный. – Ну что, попробуем запустить?

Они вошли в кабину лифта, когда их уже порядком шатало и начинало мутить. Больше всего состояние напоминало пищевое отравление, когда тошнит и кружится голова. Когда лифт, освещённый тусклой красной лампой, наконец, поднялся из подземных глубин, Влада тут же вырвало на бетонный пол.

– Пардон, – криво улыбнувшись, извинился Влад, войдя внутрь и сползая спиной по стене кабины.

Капитан лишь махнул рукой, он и сам выглядел немногим лучше. На его лбу висели градины пота, а сам он был настолько бледным, что это было заметно при таком, более чем скромном освещении. Хотя, кто из них сейчас мог похвастаться хорошим самочувствием? Вопрос риторический.

Ставицкий нажал на массивную кнопку – цифровизацией и сенсорными панелями здесь и не пахло – и лифт, дёрнувшись, медленно поехал вниз, отсчитывая пройденные этажи приглушёнными металлическими щелчками.

Проехали этаж – щёлк. Ещё один – щёлк.

– Странно, – вдруг задумчиво произнёс Влад.

– Что именно? – повернул в его сторону голову капитан.

– По словам Александра Николаевича, он был здесь в составе группы, которая снимала мерки с генератора, чтобы построить свой, уже в Сарове.

Ставицкий, до этого дремавший, услышал своё имя, и открыл глаза.

– И? – Алексей снял тактическую перчатку и в задумчивости рассматривал руку, покрытую темными пятнами.

А потом с каким-то неожиданным равнодушием отодрал ноготь с указательного пальца левой руки. При этом ни один мускул не дрогнул на его лице. Покрутив ноготь в пальцах, он просто отбросил его в сторону.

– Странно то, – продолжал Влад, – что они не заинтересовались тем, куда ведёт левый тоннель.

Ставицкий явно что-то хотел вставить, но его опередил Алексей:

– Не стояло такой задачи. Не думали, что проход работает. Думали, что всё запечатано… Причин может быть много. Это уже не важно. Не сейчас.

«Не важно…» – подумал Влад под мерный стук лифта. Желание рассказать о последней встрече с Джессикой как-то сразу пропало. Как и про то, что Аня, скорее всего, погибла. А надо было бы?

Капитан просто от него отмахнулся. Подобное отношение всё-таки укололо Влада. После всех испытаний, которые выпали на их долю, Влад считал, что заслужил право на получение ответов.

Никто не отменяет секретности, это верно, но какая, к чёрту, секретность сейчас! Они ходят по краю могилы, периодически в неё падая и вылезая обратно, и просто хотелось бы понять, ради чего всего это и стоит ли оно того. Да, конечно стоит! И Влад знал, чего хочет, и вернуть нормальную реальность обратно хорошо, но они-то никуда при этом не денутся. Не убьют же они его в нормальном мире, где, судя по всему, он будет помнить всё, что произошло с ним в этом. Или?..

Алексей сидел на полу, смотрел в пустоту, и казался погружённым в свои мысли, вид у него был более чем отрешённым. Все они очень сильно устали. Может быть, капитан и не хотел его задеть.

– Алексей, – обратился Влад к капитану.

– Да?

– Когда на поезд напали диверсанты, выходит, что ракеты уже летели.

– Да.

– Решили подстраховаться, если группа ликвидации не справится?

– И да, и нет. Скорее всего, просто совпало. Всё шло к тому, что мы выпустим остатки ядерного арсенала. Те, кто хотел нас ликвидировать и те, кто отдавал приказы о запуске ракет, могли действовать независимо друг от друга.

– Однако, если бы не взрывы, то нас бы могли добить эти боевики. – размышлял вслух Влад. – Слишком они напористо действовали.

Алексей еле заметно пожал плечами.

– Гареева ты убил? – вдруг спросил Влад

Алексей лишь улыбнулся уголком губ, снова повернув голову в сторону Влада.

– Гареев – предатель, – уставшим голосом сообщил давно известный факт капитан.

– Но он мог быть ценным источником информации.

Пограничник тяжело вздохнул, смотря куда-то в пол. Из носа у него пошла кровь, и он постоянно вытирал её рукавом куртки. Периодически он с нетерпением смотрел на мерцающее красными цифрами табло, отсчитывающее этажи.

– Когда всё станет так, как должно быть, можешь разоблачить его, – наконец сообщил он. – Тебе поверят. А если не поверят сразу, то возьмут на заметку и в скором времени прижмут его, возможно даже с поличным. Интересно было бы посмотреть на его лицо при этом.

Влад понял, что вопрос с Гареевым на данном этапе закрыт. Надо будет действительно сообщить в органы, по крайней мере, попытаться. Если, конечно, у них всё получится.

Если получится.

Что должно получиться? Как это будет выглядеть? Что он при этом будет ощущать?

Лифт, клацнув в последний раз, пружинисто остановился и люди стали с трудом подниматься, чтобы выйти из него. Алексей и Влад поднялись самостоятельно, а вот Ставицкому встать на ноги помог старший лейтенант.

Павел с грохотом открыл дверь кабины, и они оказались в довольно просторном помещении.

– Александр Николаевич, – произнёс Алексей, – я так понимаю, из всех нас здесь были только вы. Ничего не хотите нам объяснить?

Воздух здесь был затхлым и застоявшимся, но это было не главное. Скупые лучи фонариков выхватывали из темноты картину, которая могла бы украсить любой фильм ужасов на тему древних гробниц и разграбления могил.

Вокруг, среди ящиков, в которых когда-то было либо оружие, либо оборудование, среди стоящих на полу бочек, лежали тела. Много тел. Навскидку Влад насчитал человек двадцать. Точнее того, что когда-то ими было.

Очень уж они походили на тех, кто напал на них в поезде: черные форма, больше похожая на комбинезоны, бронежилеты с разгрузками, каски и противогазы. У некоторых, правда они были сняты (или содраны?) и можно было рассмотреть их лица, которые больше всего напоминали напуганных мумий.

Кто-то сжимал в усохших руках автоматы, неизвестной Владу модели, но у части он распознал уже виденный им Хеклер и Кох, а под ногами россыпью валялись пустые гильзы, издававшие пустой металлический звук, когда на них наталкивалась нога в ботинке и они катились по полу.

На стенах, ящиках и металлических шкафах, стоящих вдоль стен виднелись многочисленные следы от попадания пуль.

– Богом клянусь! – запричитал Ставицкий. – Когда я здесь был, ничего такого не наблюдал! Никого здесь, кроме нашей группы не было! Тихо было, как в склепе!

– Про склеп, это вы точно подметили! – согласился Алексей. – Паша, ты понимаешь, что надо будет разобраться с этим?

– Сделаю всё возможное, – отозвался старший лейтенант.

– Мало нам проблем… – пробубнил капитан. – Влад, что с тобой?

А вот сейчас в голосе капитана послышалась неподдельная тревога.

Влад схватился руками за голову и облокотился на большой металлический ящик. Его нещадно мутило, но не так, как обычно.

Ставицкий с интересом наблюдал за происходящим.

– Всё плывёт, – сообщил Влад. – Мутит…

– Нас всех тошнит, – согласился Павел.

– Нет, – замотал головой Влад. – Не так, странное ощущение, будто…

– Будто? – спросил учёный.

– Будто я всё это уже видел. Жуткое ощущение, учитывая, что я здесь никогда не был. Очень сильное дежавю, – ответил Влад, растирая виски. – Фу! Кажется, отпустило.

– Я думаю, нам надо поторапливаться, – констатировал Ставицкий.

– Я об это только и говорю, – подтвердил Алексей. – Идти сможешь?

Да уж, тащить ещё одного инвалида, было бы сейчас просто некому.

Влад кивнул.

– Да, думаю смогу.

Осторожно обходя трупы, а где надо перешагивая, они пошли дальше, и вскоре оказались в узком коридоре, который более всего напоминал длинный переход внутри какого-нибудь бункера. Собственно, они же в нём и находились, в бункере, упрятанном под Уральскими горами.

– Здесь когда-то хотели создать подземное убежище на случай ядерной войны, – просвещал их по пути Ставицкий. – Гора идеально защищала от температурного воздействия, взрывной волны и проникающего излучения. Где-то здесь до сих пор хранятся запасы оружия и провианта, правда, последнее, должно быть, уже испортилось окончательно.

– Но? – спросил Влад.

– Что «но»? – не понял учёный.

– В ваших словах так и звучит «но». Хотели создать ядерное убежище, но…

– Да-да, – согласился Ставицкий, – но не стали. Планы изменились.

Подхватив учёного под руки, они пошли по тёмному коридору с низким потолком, который, судя по всему, был вырублен прямо в скальных породах. По стенам, выкрашенным самой обычной серой краской, тянулись кабели, периодически появлялись плафоны с лампами, спрятанными за решёткой, но света не было.

– Ничего, скоро запустим реактор, и будет свет, – сообщил Ставицкий.

– Здесь есть ещё и реактор?! – устало удивился Влад.

– А как же! – воскликнул учёный и закашлялся. – Здесь много чего есть, в том числе и реактор, чтобы питать генератор волн. Ты думаешь, почему его воспроизвели в Сарове? Вот, то-то же. Правда там всё было на электронике и сенсорных экранах, а здесь, как видишь всё старое доброе аналоговое. Хр@н знает, как всё работало, но работало. По крайней мере, в тестовом режиме точно. Никто не решался запустить его в полную силу.

– Кто-то всё-таки решился, – заметил Влад. – И, как я понял, не этот, который здесь и не тот, что был в Сарове, а какой-то третий.

– Да, – задумчиво произнёс Ставицкий, – и это проблема. Очень серьёзная проблема.

Коридор заканчивается массивной железной дверью, какую, пожалуй, можно увидеть в любом бункере. Толстый металл, задвижка наподобие штурвала, небольшое оконце вверху.

– Почти пришли, – сообщает Ставицкий, пока Алексей и Павел пытаются вскрыть дверь, так как замок явно не смазывали с момента его создания.

Каждое напряжение мышц отнимает очередную порцию сил, но, в итоге, дверь поддаётся и со скрипом открывается. За ней оказывается просторное помещение, вдоль стен которого установлено множество приборов с ещё большим количеством кнопок и переключателей. Есть ещё несколько дверей в стенах, похожих на ту, через которую они сюда попали, в том числе одна, похожая на ту, через которую они попали сюда.

Посреди комнаты большой покрытый пылью стол с несколькими листами пожелтевшей от времени бумаги, старые кресла на колесиках с обивкой из потрескавшегося дерматина.