Текст книги "У каждого своя война"

Автор книги: Виктор Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Мимо монастыря шла всего одна дорога, поэтому, выведя людей из развалин, я приказал:

– На коней! В погоню!

Спустя полторы мили, неожиданно послышался слабый вскрик в стороне. Придержав лошадь, я оглянулся и увидел протянутые руки солдат, указывающих в сторону рощи оливковых деревьев, лежавшей по левую сторону дороги. Махнул рукой в этом направлении и отряд, развернувшись, поскакал в сторону оливковой рощи. Не доезжая до нее ярдов пятидесяти, дал команду спешиться. Латники почти бесшумно двинулись вперед, охватывая видневшуюся среди сплетения деревьев поляну. Наше появление оказалось неожиданным для группы из шестерых насильников, да и трудно оказывать серьезное сопротивление, когда у тебя спущены штаны.

Двоих насильников, солдаты, словные рассвирепевшие псы, буквально порвали на куски. Мне с трудом удалось вырвать оставшихся разбойников из рук озверевших солдат, да и то благодаря Черному Дику с его парнями. После кровавой расправы, случившейся на их глазах, несчастных женщин с большим трудом удалось убедить, что мы их спасители. Они немного отошли от случившегося только тогда, когда, закутанные в плащи и напоенные вином, уже возвращались обратно к монастырю. На вопросы монахини отвечали зажато и скомкано, все время срываясь на плач. Вдруг одна из монахинь неожиданно задала вопрос, с надеждой вглядываясь в окружавшие лица:

– Что с детьми? Они живы?

Сразу наступила мертвая тишина. Не дождавшись ответа, женщина заплакала навзрыд. Когда она немного успокоилась, то смогла нам рассказать, что при монастыре был детский приют, где жило девять маленьких детей-сирот. Когда мы вернулись к развалинам монастыря, солдаты, соскочив с лошадей, бросились на поиски детей. Их порыв был мне понятен. Почти треть моих людей имела в Англии семьи, а значит, детей, по которым сильно скучали. На этот раз поиски затянулись, и я решил присесть в тени монастырской стены. Но только успел сесть, как прибежал солдат с напряженным лицом, которое не предвещало добрых вестей.

Отходил я от колодца на негнущихся ногах, в шоковом состоянии. Ни я, ни мои солдаты не были безгрешными праведниками. Нам не раз приходилось видеть смерть, сеять разрушение и проливать кровь, но это был бой или честная схватка, лицом к лицу, меч на меч. Но тут…

Я огляделся. Глядя на выражение лиц латников, которые доставали детские трупики из колодца, и остальных солдат, охвативших тесным кольцом колодец, мне даже в возбужденном состоянии, стало не по себе.

Все они, с сердцами, очерствевшими на войне, даже те, кто без малейших колебаний пытал пленных и добивал раненых ударом кинжала, испытывали сейчас чувство праведного негодования. Один из людей Черного Дика, Джон из Ридклифа, грубый и жестокий наемник, сейчас истово и горячо молился, опустившись на одно колено. Правда, вместо распятия он использовал крестовину своего меча, вонзив тот острием в землю. Поддавшись невольному порыву, часть солдат, опустившись на колени, последовали его примеру. Даже я, обычно пренебрегавший обращением к Богу, перекрестился и прочитал коротенькую молитву о спасении души, которую выучил в Уорвикском аббатстве.

Теперь глядя на лица солдат, я понял, что пройдет несколько минут и тихий, праведный гнев наемников взорвется грубой необузданностью и звериной жестокостью. Торопясь использовать момент, пока они были в состоянии меня выслушать, а главное понять, я возвысил голос:

– Слушайте меня, все! Я понимаю ваш гнев и разделяю ваши чувства! Но чтобы месть была полной, мне надо знать, где прячется их главарь, эта тварь, которой не место под небом, отдавший на поругание своим нелюдям женщин и детей! Я хочу его найти и заставить ответить полной мерой за содеянное ими зло! – я сделал паузу, чтобы люди осознали, что было сказано, после чего продолжил. – Поэтому, сначала я допрошу пойманных ублюдков, а потом мы решим их судьбу!

В толпе раздалось глухое ворчание, но прямо противоречить мне никто не решился. Я облегченно выдохнул воздух и скомандовал Черному Дику:

– Тащите сюда этих уродов!

Разбойников привели и пинками поставили передо мной на колени. Внимательно осмотрев их перекошенные от страха хари, я утвердился в мелькнувшей ранее мысли: среди них нет ни одного итальянца. Это говорило о том, что шайка не была нанята кем-то из личных врагов маркиза Николо д'Эсте. Тогда откуда они и почему здесь? Несколько озадаченный, я начал допрос с бандита, стоявшего на коленях прямо напротив меня:

– Дьявольское отродье! Ты или ответишь на все вопросы без утайки или мои парни повесят тебя на собственных кишках!

– Да, мессир, да! Я все скажу, добрый господин! – быстро ответил мне бандит по-французски.

– Откуда отряд?! Сколько вас?! Кто главарь?!

Спустя десять минут я уже знал, что в банде около пятидесяти разбойников, а их главарь – француз. Сначала у него было человек тридцать своих людей, а по пути в Италию к нему присоединились еще две небольшие шайки. Вожак очень жесток, за малейшую провинность убивает, причем особым способом – распарывает человека острым, как бритва, кинжалом, от паха до груди, а затем наблюдает, как его жертва ползает, захлебываясь криком и волоча за собой кишки по земле.

– … А еще я слышал от одного из его людей, что наш вожак не просто так приехал в Италию, а кого-то ищет…

– Имя у этого выблядка есть?! Что ты еще о нем знаешь?

– Ничего! Только что у него есть свой штандарт с надписью! Я не умею читать, но нам сказали, что на нем вышито: враг бога и людей.

После последних слов бандита в толпе солдат, стоявшей в нескольких ярдах, послышались угрозы и проклятия, посылаемые на голову главаря шайки. «Гм! Так у нас тут завелся сатанист. И кого же он ищет?».

– Где можно найти вашу шайку? – я пробежал взглядом по искаженным от дикого страха лицам пленников. – Тот, кто скажет – получит легкую смерть!

Стоящие на коленях разбойники, хоть и смотрели сейчас на меня, но грозные выкрики солдат настолько их испугали, что они просто не поняли сути предложения. Только бандит, который уже отвечал на вопросы, в какой-то мере сумел сохранить остатки самообладания, поэтому первым откликнулся на мои слова.

– Сэр! Я скажу!! Только поклянитесь, что даруете мне легкую смерть!!

Я прекрасно его понимал. Если солдат побежденной армии зачастую убивали, даже не задумываясь о милости к противнику, что тогда говорить о грязном убийце, пойманном на кровавом деле. Как только мои солдаты услышали его слова, толпа снова гневно загудела. По жестокости эти люди, стоявшие вокруг, мало чем отличались от захваченных бандитов, которых собирались изощренно и мучительно казнить. В то же время искренне считали, что предав смерти убийц детей и монахинь, они сделают богоугодное дело, которое спишет им прошлые грехи. «Бог вам судья, ребята!»

Вдруг неожиданно хрипло заорал еще один разбойник, причем его голос настолько дрожал, что в самом конце сорвался на визг.

– Господин, я знаю! Знаю, где их искать! Я приведу вас к ним, милостивый господин! Я знаю! Тут опомнились и закричали остальные разбойники:

– Я знаю! Я!

В этих дрожащих голосах было столько рабской преданности и животного страха, что я был не в силах сдержать свое презрение и отвращение:

– Так, этого – не трогать! Кто его коснется даже пальцем – ответит мне своей шкурой! Все это поняли?! Зато те трое ублюдков – ваши!

Несколько раздавшихся недовольных криков было тут же заглушено злобным ревом горевшей жаждой мести толпой. Когда солдаты уволокли истошно вопящих разбойников к развалинам, я неожиданно подумал:

– «На твоем месте, Господь, я бы закрыл на некоторое время глаза и уши. Думаю, что тебе вряд ли понравится то, что во имя Божье сейчас творят твои неразумные дети».

Тело оставшегося француза-разбойника, плотно прижавшееся к земле, сейчас била крупная дрожь. Меня самого нервировали непрерывные дикие вопли, полные животной боли и запредельной жути, так что я мог представить, каково сейчас приходилось бандиту.

– Эй, ты!

Бандит будто не слышал, все сильнее вжимаясь в землю. Подойдя, я ударил его ногой в бок.

– Голову подними, падаль! Ты что не понял?! В глаза смотри!

Когда он поднял лицо, я увидел широко раскрытые глаза, в которых не было мысли; там клубился ужас, сжигавший его изнутри. «Блин! Как бы он от страха с катушек не слетел!».

Неожиданно почувствовал резкую вонь. Латник, стоявший рядом, зловеще осклабился:

– Обделался от страха. Крыса вонючая.

Я сделал шаг назад. В этот самый миг бандит словно очнулся и медленно пополз ко мне:

– Это не я! Это они! Они! Милостивый господин, я все скажу. Все! Только не отдавайте меня им! Я…

Его перебил истошный крик, в котором уже не было ничего человеческого. В какое-то мгновение пытаемый захлебнулся своим криком, а затем продолжил выть на одной и той же ноте.

– Господин! Добрый, милостивый господин…

– Говори, тварь! Живо! Где шайка?!

Слова убийцы и насильника, как и мысли, были путаны и несвязны, но мне удалось вычленить главное в его рассказе. Бандит случайно слышал разговор главаря с одним из своих доверенных лиц про место, намеченное для следующего разбойного нападения. Это было богатое и хорошо укрепленное селение, стоявшее на пересечении двух торговых путей, в нескольких часах пути отсюда. Некоторое время я размышлял над полученными сведениями, пока очередной истошный вопль не вернул меня в реальность. Глянул на не перестававшего дрожать бандита и скомандовал охранявшим его латникам:

– Вздерните его!

Несмотря на недовольный вид, солдаты быстро и в точности выполнили мой приказ. Опыта и сноровки в этом деле им, похоже, было не занимать.

Истошные вопли отвлекали меня от мыслей, и я отправился в тень деревьев на берегу ручья, неподалеку от монастыря. Еще спустя время начали собираться солдаты, причем некоторые были забрызганы кровью не хуже мясников после забоя скотины. Пока они приводили себя в порядок, на дороге показались запоздавшие лучники. Оставив группу солдат со священником для достойного захоронения несчастных женщин и детей, наш отряд выступил дальше по дороге.

Разбойник не соврал. Похоже, действительно именно это богатое селение должно было стать очередной целью банды убийц. Деревня была обнесена высоким тыном. За ним несли охрану полтора десятка наемных стражников, нанятых деревенской общиной. К ограде примыкала река, с трех других сторон село окружали поля, которые не позволяли врагу подкрасться незаметно. Единственную возможность внезапно оказаться перед стеной, а значит начать штурм с минимальными потерями, давал дорога со стороны брода, которая шла по неглубокому оврагу.

Для переговоров с деревенским старостой был послан мессир Беллучо, чтобы хоть в чем-то оправдать свое пребывание в отряде. В мои дела этот дворянин благоразумно не лез, предпочитая наблюдать за всем молча и на расстоянии. Спустя некоторое время он вернулся с деревенским старостой, которому я сразу пояснил ситуацию. После чего староста пообещал, что через пару часов максимум я получу пару людей, знающих местность и побожился, что будет держать язык за зубами и никому из своих сельчан ничего не расскажет. Это предупреждение ему было сделано из-за возможного шпиона в селении, работающего на разбойников.

Присланные старостой два местных охотника знали каждую ложбинку и кустик в радиусе пятидесяти ближайших миль. Они помогли мне правильно расставить людей, после чего я оставил их в отряде, во избежание утечки информации.

Мой план был основан на засаде возле брода, самом удобном месте для нападения. Любой другой путь давал крестьянам возможность приготовиться к отражению атаки, а значит, для разбойников будет потерян самый крупный козырь – внезапность. К тому же главарь должен был понимать, что его бандиты привыкли резать глотки беззащитным людям, а не сражаться как воины, поэтому достаточно небольшого сопротивления, и те начнут разбегаться. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что висельник-француз не выдумал сказку о нападении шайки на деревню только ради легкой смерти.

Шли вторые сутки нашего ожидания. Под покровом густых сумерек я, как и вчера, разбил отряд на три части. Часть спешенных латников и лучников укрылись вблизи селения, чтобы встретить бандитов, когда те начнут разбегаться. Основная масса латников, в количестве сорока человек, во главе с Черным Диком, была укрыта за забором, с другой стороны деревни. У них было две функции. Защитить деревню, если бандиты рискнут на нее напасть с противоположной стороны, а так же стать ударным отрядом в случае нападения со стороны брода. Большую часть лучников, я оставил на противоположном от деревни берегу реки. Я остался вместе с ними, со своими телохранителями. Исходил из того, что если нападение будет со стороны реки, то и побегут они обратно тем же путем.

Ночь подходила к концу. Время, казалось, настолько замедлилось, что еле ползло. Я посмотрел на начавшее сереть небо и в который раз подумал, что этот сукин сын, висельник-француз меня все-таки обманул. Только я пожелал ему самых страшных мук в аду, как неожиданно из тростника возле брода, недовольно крякая, взлетело несколько уток. Потом снова наступила тишина. «Они? Или… зверь птиц спугнул? Нет. Они. Разведчики…».

В предрассветном тумане, плывущем над рекой, стали видны три фигуры вооруженных всадников. Их кони шли медленно, шагом. Подъехав к броду, они остановились и стали всматриваться в другой берег, после чего медленно и осторожно, с постоянной оглядкой, пересекли по мелководью реку. Снова остановились, а затем некоторое время оглядывались по сторонам. Потом один остался, а двое других поехали дальше. Спустя десяток минут один из бандитов вернулся, тогда остававшийся у брода разбойник поднял короткое копье с привязанной к нему белой тряпкой вверх и помахал им в воздухе. Тут же из леса высыпали всадники. Я попытался подсчитать их.

«Пять… Десять. Двадцать… Еще прикинем десяток… Человек сорок – сорок пять».

Разбойники, выехав на берег, тут же начали выстраиваться в подобие колонны, а затем переправляться через реку. Стоявший за спиной Джеффри наклонился к моему уху и возбужденно прошептал:

– Наши овечки сами идут на бойню. Давненько мы хорошо не дрались, Томас.

В ответ я слегка кивнул головой. Хвост колонны переправился на тот берег. Все! Они в ловушке! Минута, две… десять… Сколько можно ждать? Господи, как долго! Как я ни ожидал начала схватки, она все равно оказалась для меня внезапной. Лязг мечей и топоров, свист стрел, мешались с проклятиями и стонами умирающих; вся эта лавина будоражащих кровь звуков близкого боя росла с каждой секундой.

– Ну, давайте, крысы. Выползайте из норы, – прошептал я, охваченный боевым азартом. – Ну, где вы там?

Ответом на вопрос стала вылетевшая на противоположный берег часть банды, пытающаяся вырваться из ловушки. Приблизившись к броду, бандитам пришлось поневоле сбиться в кучу, став удобной мишенью для сотни англичан, знающих толк в хорошей стрельбе из лука. К хлопанью конских попон, звяканью и лязгу кольчуг спустя секунду присоединился свист летящих стрел. Я видел, как одна ударила в грудь вороному коню. Животное вскинулось и замотало головой, изо рта пошла кровавая пена, затем у жеребца подломились ноги, и он рухнул на берег реки. Другая стрела вонзилась в незащищенное лицо разбойника, отбросив того к задней луке седла. Поднятый для атаки меч дрогнул и выпал из руки бандита, чью кольчугу пробили сразу две стрелы. Головорезы, оказавшись под ливнем английских стрел, совсем потеряли от страха голову. Кто-то в суматохе пытался развернуть коней, другие в панике спрыгивали с лошадей и старались укрыться в зарослях тростника, третьи решили рискнуть и попробовать прорваться на другой берег.

Я вскочил на коня и попытался оценить обстановку, как вдруг мое внимание привлекли три всадника, которые гнали лошадей к переправе. Они были единственными, кто не суетился и не дергался из стороны в сторону. Благодаря отличным доспехам, закрытым шлемам и кольчужным попонам на лошадях, они преодолели простреливаемый берег и понеслись через брод.

– Не стрелять!! – закричал я и ударом шпорами по бокам заставил коня сделать рывок им навстречу.

Первый всадник, ехавший верхом на огромном, покрытом кольчужной попоной вороном скакуне, имел желтый щит с незнакомым мне гербом в виде сжатого кулака в латной перчатке на червленом поле. Наездник был закован в доспехи миланской работы, а его шлем венчал высокий желто-красный плюмаж. Решив, что это и есть главарь, я бросил коня ему навстречу, но в самый последний момент вперед вырвался один из его сообщников с занесенным для удара мечом. Приняв его на щит, в ответ рубанул по врагу наотмашь. Как иной раз бывает – мой удар оказался решающим в поединке. Разбойник, вместо того чтобы прикрыться щитом, решил избежать моего меча и рванул повод вправо, забыв о том, что поединок происходит посредине реки. От резкого рывка его поводьев, лошадь попыталась повернуть, но поскользнулась на мокрых камнях брода. Лезвие моего меча, не встретив никакой преграды, разрубило кольчужную сетку, прикрывавшую шею и врезалось в тугую человеческую плоть. Крик боли, вырвавшийся из горла бандита, перешел в хриплое бульканье, когда из разрубленной шеи хлынула потоком алая кровь. Судорожным движением руки всадник попытался закрыть страшную рану, но на это у него ушли последние силы. Покачнувшись в седле, он рухнул лицом на гриву своего коня.

Огляделся. Драться больше было не с кем. Игнат тащил на берег второго подручного атамана разбойников, выбитого им из седла, а над самим главарем, сброшенным с лошади, стоял по колено в воде мой телохранитель, с довольным видом поигрывая мечом. На противоположном берегу тоже все закончилось. Немногочисленные оставшиеся в живых бандиты, теперь стояли на коленях, побросав оружие и моля о пощаде. Победа!

Развернув коня, выехал на берег. Сунул меч в ножны, повесил на луку седла щит, затем снял кольчужные перчатки и шлем. Прохладный рассветный ветерок приятно обвевал разгоряченное лицо. Бросил взгляд по сторонам. Противоположный берег усеивали трупы. Несколько тел разбойников лежало прямо в воде. Речные струи, где могли, перекатывались через них, а где не могли – огибали, заставляя руки и ноги мертвецов шевелиться. Среди мертвых тел бродили лучники и ратники, занимаясь той приятной их сердцу работой, ради которой большинство из них пошло в наемники; одни стаскивали с пленных разбойников броню, другие шарили по седельным сумкам, третьи обыскивали трупы. Я терпеливо ждал, пока все не закончиться. Вот один, потом другой, третий,… нагруженные добычей, лучники постепенно стали собираться на берегу. Черный Дик и без моего приказа приказал своим парням сбить пленных в кучку и отконвоировать на мою сторону реки. Выбравшиеся на берег солдаты принялись разводить костры и сушить свои вещи. Не успевшие остыть от скоротечной схватки лучники и латники азартно делились впечатлениями, при этом не забывая хвастаться своей добычей. Я не торопил их, так понимал: солдатам нужна разрядка, но как только на берегу собрался весь отряд, скомандовал:

– Офицеры, ко мне!

Мой призыв солдаты поняли правильно и принялись за то, что называется работой после боя. А заключается она в чистке и проверке оружия, доспехов, амуниции, и что особенно важно – в сборе стрел. Лучшие стрелы для боевых луков изготавливали в английских графствах и отсылали во Францию, в гарнизоны и крепости, в которых размещались отряды лучников, но моим стрелкам пополнить запасы было негде, поэтому каждая стрела была чуть ли не на вес золота. Одни лучники рассеялись по берегу в их поисках, другие аккуратно вырезали их из трупов. Часть латников отправилась ловить разбежавшихся лошадей убитых разбойников. Я тем временем, слушал доклады своих офицеров, не забывая мысленно хвалить себя за удачный план засады. Всего полтора десятка раненых и пара убитых.

– Как они погибли? – спросил я Черного Дика, который возглавлял засаду, перекрывшую дорогу к деревне.

– Лучнику Дженкинсу просто не повезло. Один из ублюдков наугад, в темноте, метнул копье и пробил ему грудь. Парень почти не мучился. А вот мой мечник, Хопвуд из Суссекса, повел себя сущим дураком. Полез, куда не просят, и получил секирой по голове.

Я с удивлением посмотрел на Черного Дика. Не в его привычках говорить подобные слова в адрес своих людей.

– Ладно. Раненым оказали помощь?

– Да, сэр! – и добавил. – Убитых похоронят на опушке, отпоем, когда прибудет священник.

– Хорошо. Теперь займемся пленными.

Ко мне подвели двух главарей в богатых доспехах и заставили встать на колени. Тело третьего разбойника, который так неудачно подставил себя под мой меч, сейчас лежало на пригорке, рядом лучники сложили его оружие и доспехи. Я видел, какие завистливые взгляды солдаты бросали на них, но это был личный трофей их командира.

Только я хотел начать допрос, как заметил мнущихся невдалеке двух крестьян – охотников, которых я оставил в лагере.

– Эй, вы! Идите сюда! Крестьяне с опаской подошли и в низком поклоне склонили головы.

– Джеффри! Выдай им за труды! Да еще! Дай им еще денег для старосты. Ты, бородатый! Подними голову! Эти деньги отдашь старосте! Скажешь ему, чтобы через час здесь была провизия. Если еды не хватит, пошлю своих парней за добавкой! Все поняли? А теперь бегом в свою деревню! Я повернулся к пленным.

– Джон! – окликнул я ближайшего охранника. – Ты, бездельник, часом не заснул стоя? Сними с них шлемы! Живее, лентяй!

Тот поспешно выхватил нож и срезал с обоих шлемов завязки, крепящие их к нагруднику, после чего с помощью другого солдата снял с них шлемы. Некоторое время я равнодушно рассматривал лица бандитов, после чего спросил:

– Кто главарь?

Толстяк, с глазами навыкате, мясистым носом и толстыми губами, сразу выкрикнул:

– Это не я!

– Тогда кто ты?!

– Шевалье Жослен Безье, французский дворянин, совершенно случайно оказавшийся…

– Дворянин! Это хорошо! Мои парни окажут тебе особую честь! Дик! – я перешел с французского языка на английский. – У тебя найдется парень…!

– И не один, сэр! Обещаю, что эта французская гнида будет верещать громче всех!

Хотя француз не понял моих слов, зато свирепая ухмылка на лице Черного Дика без перевода подсказала ему, что того ожидает.

– Милости прошу!! Ноги целовать буду!! Не губите!! Ради всего святого, проявите милость!!

– Заткните ему вонючую пасть! Теперь – ты! – я ткнул пальцем во второго бандита. – Ты главарь?!

– Я, – и губы главаря прорезала глумливая улыбка.

– Чему радуешься, сволочь? – спросил я его.

– Радуюсь нашей встрече, Томас Фовершэм. Ты даже не представляешь, как долго я ее ждал. Правда, не думал, что мы вот так встретимся. Я удивленно смотрел на бандита. Он меня знал, но откуда?!

Офицеры и лучники, тем временем, переводили любопытные взгляды с меня на главаря шайки и обратно.

– Хм! Откуда ты меня знаешь?

– Хранители. «Мать твою! И еще раз! Сука! Он что гонец от них?! Ни хрена не понимаю!».

– Ты…кто?

– Я мог бы тебе соврать, но не вижу смысла. Все одно смерть. Единственное о чем хочу тебя попросить, то это о разговоре один на один.

– Хорошо.

– Слушайте меня! – обратился я к своим офицерам. – С пленными разбойниками и с этой французской шавкой – делайте, что хотите! Не все этим уродам измываться над людьми – пусть хлебнут из того же котла! И полной ложкой! Затем начинайте готовиться к небольшому пиру от благодарных сельчан, видит Бог, вы его заслужили. А мне пока надо с этим господином поговорить!

Повеселевшие офицеры, бросив по последнему любопытному взгляду на главаря разбойников, отъехали.

– Вы парни, тоже топайте! – скомандовал я охране. – Вместо вас, его посторожат мои телохранители.

Когда лучники ушли, а рядом с пленником встали русский богатырь и Джеффри, я задал первый вопрос:

– Как тебя зовут?

– Какое это имеет значение?! Я, считай, мертвец, а им имена без надобности. Впрочем, зови меня Лордом.

– Тебя нужно пытать, или сам все расскажешь?

– Сам расскажу. Теперь тайны мне не нужны. Слушай…

Так я услышал о непримиримой войне двух тайных обществ. Кое о чем я догадывался, но многое слышал впервые. Но главной для меня новостью стал его рассказ о тайном архиве и сокровище тамплиеров, до которого многие хотели бы добраться. «Блин! Так он существует!».

– Ты так и не сказал: зачем искал меня? И откуда узнал, что я в Италии?

– Я потерял твой след, Томас, во Франции, после того как ты взял штурмом замок Живодера. Это я навел его на тебя. Мое счастье, что меня не было в тот момент в замке. Потом случайно услышал о «схватке двадцати рыцарей». Когда узнал, что среди именитых французских бойцов затесался англичанин, почему-то сразу подумал о тебе, и оказался прав. Следующая услышанная весть было о том, как ты, вместе с несколькими французскими дворянами, спасся из замка, захваченного восставшими крестьянами. После чего почти три месяца рыскал по Южной Франции, пока случайно, в одной из таверн, не услышал про замок Ле-Бонапьер. Отправился. Нашел. Пронаблюдав за его обитателями две недели, понял, что здесь не все так просто. А когда увидел тебя на крепостной стене, догадался, что нашел то, что мои хозяева так долго искали. Передо мной стал выбор: передать сведения о замке Хранителей хозяевам или воспользоваться этой возможностью самому. Мои сомнения были недолги. Столько сил затратить, чтобы его найти и так просто отдать… Нет! К тому же я решил, что сокровище хранится в замке, поэтому я что буду последним дураком, если не воспользуюсь подвернувшимся случаем.

Спустя полтора месяц я вернулся к замку с двумя сотнями отборных головорезов. Еще три недели искал подходы внутрь и все-таки нашел. Подкупленный конюх в одну из ночей сбросил нам веревку с крепостной стены. Группа моих людей проникла в замок и, перерезав стражу, открыла ворота. Я предупреждал своих людей строго – настрого: никакого огня, но все равно спустя небольшое время замок вспыхнул. До сих пор не знаю, кто его поджог: мои люди или кто-то из его защитников. За то время, что мне было отпущено огнем, я метался по комнатам дворца, пытаясь найти хоть что-то говорящее о том, где дальше искать сокровища – но, увы! Выскочил я из полыхающего замка одним из последних, вне себя от бешенства. Но кое-что мне удалось узнать. Правда, не о сокровищах, а о тебе, Томас. Да, именно о тебе… кое-что поведали мне двое пленных, которых удалось захватить. Один рассказал, а второй подтвердил его слова, что после специальной подготовки ты был направлен в Италию. К сожалению, это единственное, что они знали о тебе. Двое суток под моим руководством солдаты разбирали развалины замка в поисках тайной комнаты или хода, который мог бы привести к сокровищам. Ничего! Тогда я распустил большую часть своих людей, а с остальными отправился в Италию, на твои поиски, Томас Фовершэм. Ты оставался единственной ниточкой, которая вела к сокровищам. Это все.

– Могу открыть тебе правду, Лорд. Ты хочешь ее услышать?

– Зачем, когда я стою на пороге вечности… Нет, все же скажи мне!

– Я не знаю, где хранятся сокровища, так как об их существовании впервые от тебя услышал!

– Не верю! Дьявол! Неужели все впустую?!

С минуту он смотрел застывшим взглядом куда-то в пространство, потом вынырнул из своих мыслей и снова посмотрел на меня:

– Так ты был просто гонец?! Да?!

– Мне поручили передать письмо. Вот и все.

– Дьявол! Будь все проклято! Я хочу умереть! Убей меня, Томас!

– Нет! Такой чести я тебе, сволочь, не доставлю! Джеффри, отрежь ему язык, чтобы не болтал лишнее.

– Сэр Томас…!

– Игнацио, держи его! Вот так!

– А-а-а! Не-е…!

– Теперь, господин хороший, язычок…! Пасть раскрой! Кусаться вздумал?! На, получи!

– А-а-а…! – следующую секунду рвавшийся изо рта Лорда крик перешел в глухое натужное мычание.

Спустя полминуты Джеффри выпрямился и протянул мне розовый кусок плоти на ладони.

– Вот его поганый язык! Что дальше делать с этой падалью, господин?!

– Привяжите к дереву. Послужит мишенью для лучников.

– Господин, а его латы?!

– Снимай, конечно! Пригодятся, да нечего стрелы зря тупить! Еще скажи парням, что это он отдал приказ. Ну, монастырь. Дети. Понял?

– Чего не понять, ваша милость! Скажу, чтобы стреляли с полным своим удовольствием! Да накажу, чтобы не забывали свои стрелы потом вырезать тупыми ножами! Тщательно вырезать! Тебе, тварь, это понравится! – Джеффри посмотрел в затуманенные болью глаза Лорда. – Очень даже понравится! Я тебе обещаю! Игнацио, потащили этого ублюдка!

Обратная дорога в Феррару заняла неполных три дня. За это время я много чего передумал, но в основном мои мысли сейчас занимала тайна сокровищ тамплиеров.

«Значит, они есть. Это не легенда. И французский король не добрался до них. Интересно. Очень интересно! Если эта гнусная крыса перебрала весь замок по камешку, то где их тогда искать? Хм! Зато появилась цель в жизни!».

Вернувшись в лагерь, я отчитался перед командующим о результатах похода. В заключение доклада презентовал тому снятые с Лорда богато изукрашенные латы, вместе со шлемом. Граф остался доволен рапортом, а еще больше моим подарком.

Две недели мне удалось пожить спокойной лагерной жизнью, пока судьба в лице графа Аззо ди Кастелло не нашла для меня новое дело.