Текст книги "Бриллиантовая рука"

Автор книги: Виктор Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Дети! Что с ними будет? Какой позор!

Рыдания душили ее, плечи сотрясались, сердце пронизывала острая боль, и оно трепыхалось в груди, словно маленькая птичка, загнанная в клетку.

Прошел час. Семен Семеныч, все еще лежа на спине, вдруг громко и протяжно захрапел. Это, наверное, мешало ему спать, но не в силах повернуться на бок, он выводил все новые звучные рулады и время от времени причмокивал губами, сглатывая слюну.

Надя все сидела возле него на согнутых коленях, словно изваянная из мрамора, в своем белом платье, с растрепанными светлыми кудряшками на голове, с бледным лицом. Она больше не плакала. Сумбурные мысли постепенно улеглись, уступив место тихой безысходной грусти.

Заметив, что комната постепенно заполнилась каким-то новым светом, Надя оглянулась на балконную дверь и увидела, что уже занимается рассвет.

Поняв всю бессмысленность, нелепость и беспросветность дальнейшей жизни, свое полное бессилие в разрешении поставленных ею проблем, Надя, впрочем, как и любая другая женщина, попавшая в подобную ситуацию, если, конечно, она настоящая женщина, приняла конкретное решение:

– Так... есть только один выход... Я лишу себя жизни... Пусть тогда попрыгает, пусть поплачет на моей могиле. Может, хоть это поможет ему прозреть и вспомнить о детях, забыть о красивой жизни, на которую он польстился...

Надя осторожно повернула голову и посмотрела на пистолет.

В этот момент за окном неожиданно сверкнула молния, хотя ничто перед этим не предвещало дождя, и сразу же по небу покатился зловещий грохот...

* * *

С превеликим трудом оторвав налитую свинцом голову от подушки, привстав на локте, Кеша дрожащей рукой откупорил принесенную Лёликом бутылку шампанского. Поднеся ее ко рту, он коротко дунул на светлую дымящуюся струйку, выползавшую из горлышка, и, дробно постукивая зубами о стекло, попытался сделать глоток. Поперхнувшись ударившими в нос пузырьками, он конвульсивно задергался на кровати. Придя в себя, он сделал новую попытку отпить глоток живительной влаги, но сидевший рядом и нетерпеливо следивший за ним Лёлик грубо отобрал у него бутылку:

– Хватит!

Кеша рванулся вперед, пытаясь догнать рукой уплывавшую в расфокусе бутылку, но сразу же откинулся навзничь под напором сильной руки Лёлика.

– Дай! – жалобно прохныкал он.

– Хватит! – повторил Лёлик.– Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты.

Однако на этот раз Лёлик не заржал, как это бывало обычно, над своей шуткой. Он хотел было поставить бутылку на тумбочку, стояшую недалеко от кровати, но передумал и, легонько взболтнув содержимое, приложился к бутылке и высоко запрокинул ее над головой.

Кеша, не в силах сопротивляться такой несправедливости, тихо постанывал.

– Мя-я-у! – вторил ему Султан, который, увидав бутылку, почему-то вдруг сильно занервничал.

Допив содержимое бутылки, Лёлик, чтоб не пропадало, вытряхнул последние капли к себе на ладонь и отер ею мясистый затылок. Отправив, наконец, бутылку туда, куда и собирался, он тыльной стороной ладони отер подбородок и, решительно махнув рукой в сторону Кеши, сказал:

– Поехали к шефу!

Кеша трагически закатил глаза. Его зрачки непослушно вращались, то разбегаясь в разные стороны, то сходясь на переносице. Потеребив пальцами элегантный шелковый галстук, болтающийся на шее еще со вчерашнего вечера, он покачал головой:

– Нет... сейчас не могу...

– Это почему?

Снова приподнимаясь, Кеша похлопал ладонью Лёлика по плечу:

– Ты разве не видишь, в каком я виде?

– Да плевал я на твой вид! Поехали!

Нащупав в стоявшей у изголовья переполненной пепельнице окурок побольше, Кеша воткнул его в рот, зажег нетвердой рукой спичку, прикурил.

– Нет,—снова покачал он головой.– Я должен сначала принять ван-н-н-у, выпить чашечку кофе...

 – Будет тебе там и ван-н-на,– передразнивая Кешу, сказал Лёлик,– будет и кофа, будет и какава с чаем! Ну, кому сказал: поехали!

– Не-а,– упрямо покачал головой Кеша. Широко размахнувшись, Лёлик с силой ударил Козодоева в бок. Тот, пошатнувшись, кулем свалился с кровати, оставшись безмолвно лежать на полу.

Лёлик перегнулся через широкое мягкое ложе и, свесив голову к другу, вдруг тихо и жалобно попросил:

– Поехали, Кеша! А?

А тем временем огромный черный Султан, получив, наконец, доступ к вожделенной бутылке, с упоением облизывал ее горлышко. Его широко распушенный хвост подрагивал от удовольствия. Султан безумно любил шампанское.

* * *

Похоже, в эту ночь Степан Степаныч спать не ложился. Иначе откуда бы мог так оперативно появиться огромный плакат в обрамлении лавровой ветви, который гласил:

 МОЛНИЯ

(Рядом была нарисована зловещая алая стрелка, символизирующая молнию)

 ПОЗОР ПЬЯНИЦЕ И ДЕБОШИРУ гр-ну ГОРБУНКОВУ С. С.!!!

 Домком.

 Степан Степаныч любовно расправил углы своего творения, результаты ночных трудов и, отступив на несколько шагов, еще полюбовался им. Он украдкой огляделся и сокрушенно покачал головой. Эх, жаль, что в эти ранние утренние часы на улице еще не было восхищенных талантом Степан Степаныча зрителей!

* * *

– Э-э-эх!

Он полежал еще с приоткрытыми глазами, очень удивившись, что еще жив.

– Ох-х-х!!!

Вероятно, еще не кончилась ночь, потому что кругом было темно.

– А-А-ах!..

Ему было тяжело дышать, он задыхался. Страшно, невыносимо пересохло горло, голова гудела, словно электрические провода высокого напряжения. Нужно было найти силы подняться и пойти на кухню, чтобы залпом осушить стакан холодной воды. Или лучше два. Представив себе эту картину, Семен Семеныч судорожно сглотнул. Но сил не было, и он все продолжал лежать в неподвижности.

Постепенно к нему пришло ощущение, что что-то не так. Но что? Ах, да! Он не слышит рядом с собой привычного тихого дыхания Нади. Где же она? Может, на кухне? А что она там делает в такую рань, ведь еще совсем темно...

Дышать становилось все труднее, лоб покрылся испариной.

– Ах!

«А где это я вчера был? – мысленно спросил себя Семен Семеныч. И с кем?»

Внезапно перед его глазами возникло не то видение, не то явь: ярким неоновым светом вспыхивает и сразу же гаснет какое-то странное сочетание слов – «…лакучая ива». Он наконец вспоминает. Это же название ресторана, в который вчера его завел Кеша! Только не «…лакучая ива», а «Плакучая ива», просто первая буква перегорела, вот и все.

«Боже, что я там натворил?! Кажется, пел. Так, а что было перед этим? Мы с Кешей пили, потом он куда-то ушел, потом ко мне прицепился какой-то мужик, который говорил, что я – его школьный товарищ... Потом мы снова пили, потом принесли какую-то огромную нещипаную птицу прямо на тарелке и Кеша говорил, что она не улетит, потому что жареная... Какого черта жареная, когда она была в перьях?

Интересно, кто меня приволок домой? А, вспомнил! Или нет... Да-да, это был Володя, я помню. Ведь я вызвал такси на свое имя, когда еще был трезвый...

А что было потом? Что Надя? Кстати, где она? На кухне вроде не слышно... Господи, как тяжело дышать! И как только эти алкоголики живут? Как они выносят каждое утро такие муки?»

И тут до Семен Семеныча дошло, что он лежит, укрытый одеялом с головой. Он хотел поднять руку, чтобы стащить его с лица, но рука не поднималась. Он понял, что это гипс.

Нет, нужно попробовать встать. Так. Сейчас. Еще пару секунд. Ну, все. Пора.

—  О-о-ох!!!

Он, наконец, сел в кровати и здоровой рукой стащил с себя одеяло. Яркий дневной свет ударил в глаза. Проморгавшись, Семен Семеныч убедился, что действительно находится дома. Но почему-то на нем все еще надеты пиджак и рубашка.

«Пистолет! – вспоминает Семен Семеныч.– Где пистолет?!»

Он запускает руку во внутренний карман пиджака, но тот пуст. Нет ни пистолета, ни денег. Похолодев от ужаса, Горбунков начинает шарить глазами по комнате. Наконец, пистолет попадается ему на глаза. Он покоится на ковре перед креслом. А над ним безжизненно свисает чья-то рука.

– Надя! – беззвучно шепчут его губы.– Надя!

Она сидит в кресле напротив распахнутой настежь балконной двери, вытянувшись во весь рост и запрокинув голову.

Забыв о больной голове и пересохшем горле, Семен Семеныч соскакивает с кровати и двумя прыжками достигает кресла. Ему становится страшно. Он боится прикоснуться к жене, боится, что она не пошевелится в ответ и что...

Но рука сама тянется к ней. Хватает едва ощутимого прикосновения, чтобы Надя встрепенулась и подняла голову.

– А?! Что? – спросонья бормочет она.

– Надя!!! Наденька!

Упав на колени перед креслом, едва сдерживая рыдания, он крепко прижимается головой к ее груди.

Надя нежно гладит его по затылку, покрывает поцелуями взлохмаченные волосы.

– Сеня! Сеня! Успокойся! У тебя есть выход.

– Да? – обливая слезами Надин халат, говорит Горбунков.

– Да! Есть! Ты должен пойти и признаться сам. Сам!

– В чем? – спрашивает он, приподняв голову.

– В измене!

Хмель проходит окончательно.

– Как ты могла такое подумать!

Вскочив с колен, Семен Семеныч начинает бегать по комнате из угла в угол, размахивая руками и иногда в отчаянии хватаясь за голову. Увидев такую бурную реакцию, Надя пытается его успокоить:

– Сеня! Подожди! Не бегай так. Успокойся! Давай поговорим начистоту.

Глядя сейчас на него со стороны, можно было подумать только одно:

Отелло! Ну чистый Отелло!

Однако ни Наде, ни ее мужу было сейчас не до сравнений.

– Ты, мать моих детей! Как ты могла! О Боже, несчастный я! О, горе мне!

– А что? – возмущенно кричит Надя.– Что я могла подумать? Что я должна была подумать?!

Он вскидывает руки над головой:

– Только не это! Все, что угодно, но только не это! О, горе! Горе мне!

– Откуда у тебя пистолет и деньги? – в негодовании спрашивает она.

Резко отшвырнув в сторону попавшийся на дороге стул, Горбунков с новой силой кричит:

– Молчи, несчастная! Молчи!

Надо сказать, вид у Семен Семеныча в эти минуты не слишком соответствовал ситуации. Длинные, почти до колен белые «семейные» трусы, пиджак, надетый только на одну руку, перекошенный галстук, вздыбленные волосы... Ах, да. Еще припухшие красные глаза. Вот такой премилый портрет. Однако ни он, ни она, захваченные ссорой, сейчас этого не замечали.

Но она, любящая, умная, тонкая и все понимающая Надя все-таки заметила! Не зная, не подозревая о деталях, она женским чутьем почувствовала, что с ним, чистым и светлым мужем Сеней, творится что-то неладное. И скорее всего, помимо его воли.

Они стояли друг перед другом: она – в чистеньком домашнем халатике, он – растрепанный, измученный и потерянный. О, если бы ей знать, как ему помочь!

Не в силах больше совладать с собой, со своей нежностью и стремлением помочь, Надя ринулась вперед и прильнула к мужу:

– Сеня! Скажи, откуда у тебя пистолет и деньги!

Он молчал.

– Ну откуда у тебя все это?! – снова взмолилась Надя.– Я умоляю тебя, Сеня, скажи!

Наконец решившись, он осторожно отстранил ее:

– Хорошо, я тебе скажу. Но никому ни слова!

– Хорошо! Клянусь!

Оглянувшись по сторонам, словно боясь, чтобы его не услышали, Семен Семеныч склонился к жене и таинственно прошептал:

– Это государственная тайна.

Она понимающе кивнула. Он продолжал:

– Пистолет и деньги я получил для выполнения ответственного спецзадания!

– Какого?!

– Этого я тебе не могу сказать... пока. Придет время – и ты все узнаешь. Может, меня даже... наградят.

– Наградят?

– Да. Посмертно.

Представив в реальности все, о чем поведал жене, Семен Семеныч коротко всхлипнул.

* * *

Слава Богу, на этот раз обошлось без следов на лице. Только невыносимо горело распухшее ухо, по которому пришелся удар. Но это ничего. Не будет же оно оттопырено вечность!

Кеша стоял, обиженно повернувшись спиной к шефу и сосредоточенно ковыряясь в причудливой извилистой загогулине, украшавшей небольшой подвесной шкафчик. Он, сохраняя достоинство, нарочито не встревал в переговоры.

Лёлик же, напротив, с упоением внимал каждому слову шефа, подобострастно поддакивая и кивая.

Когда шеф закончил, он с восторгом воскликнул:

– Шикарный план, шеф! У двенадцать нуль-нуль все будет готово! Это гениально!

Шеф поднял палец, давая понять, что разговор закончен.

Лёлик пнул локтем в бок стоявшего рядом Кешу, давая, в свою очередь, понять, что пора уходить.

Нужно было как-то откланяться, не потеряв себя.

Кеша молча повернулся к шефу, отнял от правого уха ладонь. Оно раза в три было больше левого. Гордый и оскробленный насилием, Кеша коротко кивнул, дернул подбородком и отправился вслед за Лёликом, уже ожидавшим его на лестничной площадке.

Рука с массивным бриллиантовым перстнем на среднем пальце долго закручивала, завинчивала и замыкала многочисленные замки.

* * *

В дверь позвонили.

Лёлик, отложив в сторону колоду карт, неохотно пошел открывать. Он был весьма недоволен тем, что кто-то осмелился прервать их увлекательную игру.

– Добрый день!

На пороге стояла Матильда, та самая агентша, которая всякий раз при встрече шокировала Лёлика своей неотразимостью.

То же самое произошло с ним и на этот раз.

– Кеша! – крикнул он куда-то в комнату.– К тебе явились...

И сразу же поспешно ретировался на кухню, задыхаясь от близости предмета своих вожделений.

Проводив его насмешливым взглядом, Матильда пожала плечами. В этот момент перед ней вырос облаченный в уютный домашний халат Кеша.

– Добрый день! – повторила она.

Предварительно отшвырнув ногой в сторону затеявшего было тереться спиной о ногу гостьи Султана, Кеша учтиво поцеловал ей руку и сказал:

– Добрый день, мадам! Милости просим! Я счастлив приветствовать вас в этом скромном, уютном...

– Салют, мальчик,– прервала она его пламенную речь, направляясь в комнату.

Без церемоний забравшись на застеленную красным полосатым пледом Кешину кровать и подобрав по-турецки ноги, нежданная посетительница заявила:

– Я – от шефа! Кеша громко позвал:

– Лёлик! Ну где ты там?

Лёлик мужественно вернулся в комнату и уселся на кровати рядом с прелестной дивой:

– Усе приготовлено! – заверил он ее.

– Ксива! – потребовала Матильда, раскрыв небольшую кожаную сумочку.

– Паспорт готов!

– Хаза!

Стоявший за ее спиной Кеша опередил друга:

– Отель «Атлантика»! Лёлик уточнил:

– Двухкоечный нумер оплачен! И передал ей чек.

– Клиент!

– М-м-м-м! – промычал Лёлик и достал из-за пазухи фотографии: – Фас... профиль...

Когда фотографии отправились в сумочку, она потребовала:

– Гонорар!

Лёлик поднес к ее лицу сжатый кулак:

– Вот. Пока что задаток.

Она неторопливо сняла с его руки массивный золотой браслет и тоже закинула в сумочку.

Истошно мяукнул Султан. Лёлик вздрогнул. Но через секунду, спохватившись, вынул из кармана пиджака стеклянную ампулу и протянул ее Матильде:

– Достаточно одной таблетки – и клиент будет готов! Ее ярко накрашенные зеленые глаза сверкнули холодным светом.

* * *

Вообще-то Семен Семеныч не любил шастать по магазинам. Он обычно довольствовался тем, что покупала ему Надя. Его нетребовательная натура и неприхотливая душа не терпели людской сутолоки и суеты, охватывающих обывателей в моменты совершения важных или незначительных покупок и приобретений.

Однако в нем было необычайно развито чувство долга. А на сей раз своим долгом он считал следование рекомендациям Володи, воплощавшего в своем лице органы государственного правосудия.

Именно поэтому он бродил сейчас по комиссионному магазину, старательно делая вид, что озадачен проблемой приобретения жизненно важных предметов.

На прилавке красовалась бронзовая фигура крылатого пегаса. Семен Семеныч долго разглядывал ее со всех сторон.

– Нравится? – спросила подошедшая продавщица.

– А?! – обернулся Горбунов.– А, ну да... Только-только, может быть, у вас есть точно такой же, только без крыльев?

– Нет.

– Жаль... Будем искать. И он пошел дальше.

Подойдя к прилавку, за которым в несколько рядов было вывешено разное женское барахло, Семен Семеныч приглядел какой-то белый женский пеньюар, украшенный поверху гагачьим пухом

– Будьте добры,.. – позвал он болтающую с кем-то из посетителей продавщицу.

Однако, увлеченная беседой, она его не услышала.

– Простите, можно вас на секунду?

Тон у Горбункова несколько изменился, поэтому на сей раз продавщица отреагировала.

– Я мог бы посмотреть вон тот халатик? – он вытянул вперед палец.

Получив в руки пеньюар, он, стараясь сохранить правдоподобие, вертел его перед собой, пробовал на ощупь и даже приложил один раз, осмелившись, к груди продавщицы, что-то прикидывая.

– А у вас есть такой же, только с пелра... – Семен Семеныч запнулся,– с перламутровыми пуговицами?

– К сожалению, нет.

– Что ж, будем искать.

Он уже направился к выходу, но тут заметил, что у противоположной витрины стоит белокурая, нет, белоснежно-волосая девушка неземной красоты и манит его к себе пальцем.

Подбородок у него медленно пополз вниз. А девушка тем временем, стыдливо прикрывая лицо длинной прядью волос, перехваченных снизу рукой, продолжала свои призывные жесты. Она слегка улыбалась, тонкие, идеальной формы брови над зелеными глазами были слегка приподняты.

– Меня? – вопросительно ткнул в себя пальцем Семен Семеныч.

Девушка утвердительно-радостно кивнула и, сделав выразительный жест головой в сторону двери, сама пошла к выходу. Горбунов последовал за ней.

– Вы меня? – спросил он, подходя к ней уже на улице.

– Да! – радостно, но очень смущенно кивнула она.– Вы меня извините... Я слышала... Ну, в общем, случайно у меня есть то, что вы ищете.

– Что? – не сразу понял Семен Семеныч.

– Ну, халатик...

– А...

– Да-да! И как раз с перламутровыми пуговицами! Ее серебристый голосок подрагивал в смущении, она жеманничала, часто хлопая густо накрашенными ресницами.

– Только он у меня в гостинице... Вам очень нужно? – неожиданно уточнила девушка.

– Да! – торопливо кивнул Горбунков. Она открыла сумочку.

– Тогда я вам сейчас дам адрес... Я живу в гостинице «Атлантика». Это совсем недалеко...

Записывая адрес на клочке бумаги, она щебетала еще о чем-то, но Семен Семеныч ее уже не слушал. Он нервно тер подбородок и беспомощно оглядывался по сторонам в надежде, что где-то рядом увидит знакомую «Волгу» и сидящего за рулем Володю или хотя бы Михаила Иваныча.

Внезапно он почувствовал прикосновение ее карандаша к своей шее. По-видимому, она уже несколько раз окликала его. Спохватившись, Горбунков снова посмотрел на девушку.

– Алло! – услыхал он у самого уха.

– А?..

– В девять часов вас устраивает?

– Вот и хорошо!

Она дописала время и вручила ему бумажку:

– Пожалуйста! Я вас очень буду ждать! Многообещающе улыбнувшись и легонько прикоснувшись ладонью к его подвешенной руке, она испарилась.

Да, давненько на Семен Семеныча ТАК не глядели посторонние женщины!

* * *

Не теряя времени, подбежав к ближайшему автомату, он вызвал такси. Приехал Михаил Иванович. Он долго и внимательно изучал записку, оставленную владелицей пеньюара с перламутровыми пуговицами.

– Девять... ровно в девять. Гостиница «Атлантика», номер триста двадцать семь. Анна Сергеевна,– читал вслух Михаил Иванович.

Нервно постукивая подушечками пальцев по гипсу, Семен Семеныч молча кивал.

– Девять, ровно в девять,– снова процитировал Михаил Иваныч.– Печенкой чую, клюнула настоящая рыба!

– Вы думаете?

– Уверен. Как она выглядит?

– Она?

– Да

Семен Семеныч задумался. Так и не сумев подобрать подходящие слова для описания своей новой знакомой, он восхищенно вздернул обе руки кверху.

– Ясно,– кивнул Михаил Иваныч, возвращая ему записку.– Будьте осторожны. Не повторите вчерашней ошибки.

– Ай! – Семен Семеныч при таком напоминании болезненно поморщился и смущенно отвернул голову.– На этот раз можете на меня положиться...

– Хорошо,– ответил Михаил Иваныч и пошел к машине.

Но Семен Семеныч засеменил следом:

– Я ведь вообще-то не пью. Это меня друг пригласил. Он премию получил...

– Да, кстати,– остановился вдруг Михаил Иваныч.– Как он себя чувствует после вчерашнего?

– Не знаю, он мне еще не звонил... Вообще-то он очень хороший человек...

– Вы думаете?

– Абсолютно уверен!

– Ну, ладно,– Михаил Иваныч похлопал его по плечу.– Отправляйтесь к назначенному времени в гостиницу и действуйте сообразно обстоятельствам.– Он предостерегающе поднял кверху палец: – Возможны сообщники!

Горбунков понятливо кивнул. Но, вопреки его ожиданиям, Михаил Иваныч не очень-то торопился уходить.

– Дайте-ка записку,– протянул он снова руку к Гор-бункову.

Тот поспешно полез в карман.

Взявшись осторожно двумя руками за края бумажки, Михаил Иваныч еще раз внимательно ее изучил и поднес к носу. Принюхавшись, сообщил:

– Французские. «Шанель» номер пять.

– Что французское? – не понял Горбунков.

– Духи.

– А-а-а...

– Ладно. Я поехал. Желаю удачи.

И капитан госбезопасности нырнул в свою машину.

Оставшись один, Семен Семеныч, все еще державший в руках клочок бумажки, тоже поднес ее к носу, принюхался. Особого впечатления запах на него не произвел. Духи как духи. Может, на вкус это что-то особенное? И он осторожно откусил крошечный уголок. Пожевал, глядя куда-то в небо. Сплюнул и покачал головой. Что-то этот запах его явно не устраивал. Надины духи намного приятнее, хотя и не французские...

* * *

– Сень, ты? – крикнула Надя, услышав скрип входной двери.

– Угу,– отозвался Горбунков.

И она продолжила утюжку. Улыбаясь каким-то одной ей ведомым мыслям, Надя тихонько напевала, ловко шуруя утюгом по гладильной доске.

Минут через десять муж, переодетый в белоснежную рубашку, накинув поверх серый выходной пиджак, стоял перед нею.

– Ты куда? – удивилась Надя.– В такое время? Держа на весу утюг, она ждала ответа. Но Горбунков

молчал.

– А-а-а... – догадалась наконец Надя.– Спецзадание?

Он многозначительно кивнул.

– Будь осторожнее, слышишь? – попросила она, поправляя галстук на шее мужа.

– Не волнуйся, все будет в порядке.

Чмокнув ее в щеку, Семен Семеныч повернулся было, чтобы уйти, но она вдруг снова его окликнула:

– Сеня! А пистолет?

– Ах, черт! Совсем забыл,– махнул он досадливо рукой.

Надя сняла с полки большую жестяную банку с надписью «САХАР» и достала из нее пистолет. Протерев его краем передника, передала мужу. Семен Семеныч зачем-то поднес пистолет дулом к самому глазу и с интересом заглянул вовнутрь. Что он там увидел, осталось для Нади загадкой, но, удовлетворенно кивнув, он запихнул оружие за пояс.

– Ну, теперь все,– тихо сказал он.– Я пошел.

* * *

Нет, ей богу, на эту троицу стоило посмотреть! Плотно прижавшись друг к другу локтями и образовав монолит, они изображали из себя группу захвата, которой вот-вот предстоит взять опасного преступника. По центру вышагивала, конечно же, величественная Лидия Петровна, на целую голову превышавшая ростом своих спутников. По левую руку от нее, едва поспевая, семенил на коротких кривеньких ножках Степан Степаныч, верный страж, услужливый исполнитель и тайный обожатель управдома, по правую – чем-то, вероятнее всего, усами похожий на Чапаева Томатьев, активист из пятого подъезда. У каждого из них повыше локтя левой руки красовалась повязка с надписью ДРУЖИННИК. Итак, все трое находились при исполнении важного общественного долга, а это уж вам – не шуточки! Словно охотники, выискивающие добычу, они дефилировали вдоль многолюдной в эти вечерние часы улицы.

Поравнявшись с широкой лестницей, ведущей ко входу в гостиницу «Атлантика», Лидия Петровна остановилась вдруг как вкопанная, слегка вытянув шею и словно заметив то, что давно искала. Оба спутника, проследив за ее взглядом, тоже застыли на месте.

В тот же момент Кеша, спрятавшийся за колонну у входа в гостиницу, осторожно выглянул на улицу и сразу же заметил Семен Семеныча, стоявшего на первой ступеньке лестницы. Кеша опрометью кинулся за угол, туда, где его поджидал в машине Лёлик.

– Клиент прибыл,– тихо, но очень торжественно прошептал Кеша, прислонившись спиной к дверце.

– Понял, бросил в ответ Лёлик.

И Кеша помчался обратно на свой пост.

В кабине машины, припаркованной к тротуарной кромке на противоположной стороне улицы, сидящий за рулем человек поднял к лицу рацию и сказал:

– Пятый, пятый! Он входит! Прием.

Сидевший в одном из кресел гостиничного холла Володя опустил газету и, неторопливо взяв со столика, стоявшего рядом, миниатюрный приемничек с вмонтированной в него рацией, ответил:

– Понял. Вас понял.

Достав из кармана записку Анны Сергеевны, Горбунков снова принялся ее внимательно изучать. Резкий устойчивый запах шанели ударил в нос, и Семен Семеныч, смешно сморщив нос, неожиданно громко чихнул. Испуганно озирнувшись, он небрежно затолкал записку в задний карман брюк и начал поспешно подниматься по широкой лестнице. Однако результатом его небрежности было то, что записка, выпав из кармана и покачавшись в воздухе, опустилась на бетонную плиту перед лестницей. Ничего не подозревающий Горбунков медленно вошел в гостиницу. Нет, он, конечно, подозревал, но совершенно другое. Он даже не подозревал, а знал наверняка, что за ним сейчас следят. С одной стороны это должен был быть либо Михаил Иваныч, либо Володя, а может быть, и оба они, а с другой... Нет, об этом сейчас лучше было не думать.

– Гостиница... триста двадцать семь... Анна Сергеевна... девять ноль-ноль...

Лидия Петровна оторвала взгляд от только что подобранной бумажки и торжествующе взглянула на своих спутников.

– Ха! – воскликнула она, покачав головой.

Осторожно постучав в дверь триста двадцать седьмого номера, Семен Семеныч подождал ответа. Но не дождался и легонько толкнул перед собой дверь. Она оказалась не запертой. Войдя в номер, он услыхал, что где-то с шумом льется вода. Осторожно подкравшись к двери, из-за которой доносились звуки, Семен Семеныч приложил к ней ухо и прислушался. И почти сразу же получил довольно мощный удар по голове, так как дверь изнутри резко отворилась.

– А, вы уже пришли?! – радостно встретила его Анна Сергеевна.– Прекрасно.

– Добрый вечер,– сказал Семен Семеныч, стаскивая с головы кепку.

– Добрый вечер,– кивнула в ответ Анна Сергеевна.– Присядьте, пожалуйста, я сейчас!

В ту же секунду она снова исчезла за дверью.

Войдя в роскошно обставленный номер, Горбунков начал, то и дело опасливо озираясь, тщательно обследовать каждый его сантиметр. Он заглянул в шкаф, за штору, под стол. Нигде ничего подозрительного! Так, где еще посмотреть? Под кровать? Точно! Нужно глянуть под кровать.

Распластавшись на полу, Семен Семеныч вдруг увидел прямо перед своим носом женскую ножку, обутую в изящную домашнюю туфлю. Сердце у него замерло. «Все! Попался, старый дурак»,– пронеслось в мозгу. Но когда он уже выбирался из-под кровати, какое-то непонятное провидение подсказало ему выход. Он на секунду замешкался, после чего, наконец, встал.

– Что с вами? – спросила Анна Сергеевна, в миру Матильда, испуганно глядя на него.

– Да вот... Запонку обронил...

И он протянул к ней руку, в которой что-то блеснуло.

– Как вы меня напугали! – выдохнула с облегчением Анна Сергеевна.

Она забрала у него запонку.

Усадив Семен Семеныча на стул, женщина нежно взяла его руку и сказала:

– Разрешите, я вам помогу.

Он покорился. Пока Анна Сергеевна пришпиливала запонку, он исподтишка разглядывал ее.

– Вы испугались за меня? – вдруг спросил он.

– Да! Очень! Я думала, что-то случилось! Послушайте, как бьется сердце.

Схватив руку не успевшего опомниться Горбункова, она приложила ее как раз к своей левой груди, так что он ощутил под своей ладонью упругий сосок. Судорожно вздохнув, он попытался оторвать руку, но она не отпускала. Семен Семеныч стыдливо отвернулся.

– Стучит? – спросила Анна Сергеевна.

– Стучит,– раздраженно бросил он, ощущая, что его сердце бьется значительно сильнее.

* * *

Лёлик энергично водил точильным бруском по лезвиям огромных портняжных ножниц:

– Следить за сигналом. Как только он уснет, она погасит свет.

Нервно затягиваясь сигаретой каждые две-три секунды, Кеша не сводил взгляда с ярко освещенного окна триста двадцать седьмого номера.

– Лёлик,– сказал он, выбросив в окно бычок.– А если он сейчас уйдет?

– Кеша! Соображай, что говоришь! Скажи, ты бы ушел от такой женщины?

– Я – нет. Но он – верный муж.

– Ха-ха! Как говорит наш дорогой шеф, нет такого мужа, который бы хоть на час не мечтал стать холостяком! И Лёлик громко заржал. Кеша вторил ему сзади хихиканьем, которое скорее походило на похрюкивание.

– Следить за сигналом! – неожиданно гаркнул Лёлик. И они снова смолкли.

* * *

Семен Семеныч, наконец, осмелился закурить. Вообще в последнее время, после того как попал в эту дурацкую историю, он курил довольно часто.

Анна Сергеевна неспешно присела на корточки перед стоявшим на полу магнитофоном и нажала на кнопку. Комната наполнилась звуками знойного танго.

Вернувшись назад, она подсела к Семен Семенычу и нежно обняла его за плечо. Поперхнувшись дымом, он закашлялся. Анна Сергеевна легонько постучала его по спине между лопаток. Он благодарно кивнул, не переставая кашлять. Ее рука поползла вниз, все больше обхватывая шею Горбункова. Он сжался и затянулся сигаретой. Однако женщина плавным движением пальцев достала сигарету из его рта и поднесла к своему.

– Нам бы насчет... халата,– выдавил он из себя.

– Ой, да! – Анна Сергеевна закатила глаза.– Я же вам забыла сказать... Подружка скоро должна принести. С минуты на минуту.

– Угу, угу,– покивал Семен Семеныч.

– Вы не торопитесь? – она пытливо заглянула ему в глаза.

– Да нет... не тороплюсь.

Нежные пальцы, скользнув по затылку, обхватили его голову.

– Может, пока бокал вина?.. Семен Семеныч сглотнул:

– Хорошо бы... пива.

– Нет! Только вино!

И, выпустив колечко дыма, она, рассмеявшись, поднялась и направилась в противоположный угол комнаты.

Сидя на стуле, Семен Семеныч видел только, что она достала из бара бутылку, наполненную темно-красной жидкостью, и два хрустальных бокала. Затем, повернувшись к нему спиной и таким образом заслонив собой столик, Анна Сергеевна осторожно вынула из лифчика полученный от Лёлика тюбик и щедро высыпала в один из

наполненных вином стаканов все его содержимое. После чего, медленно обернувшись назад, она обворожительно улыбнулась. Пытаясь ответить тем же, он широко оскалил зубы.

Высоко неся бокалы, она обошла вокруг Семена Семе-ныча и, отойдя на метр от него, медленно опустилась на пол. Он следил за нею, приоткрыв рот. Она кивнула, приглашая его сесть рядом. Он покорно сполз со стула и, упираясь одной рукой в пол, на коленках подобрался к ней, усевшись по-турецки. Анна Сергеевна вручила ему один из бокалов:

– За наше случайное знакомство! – с радостной значительностью воскликнула она, чокнувшись с ним.

Рука Семен Семеныча, державшая бокал, начала было опускаться, но женщина, подложив под прозрачную ножку ладонь, осторожно, но настойчиво вернула ее обратно:

– Пейте! Пейте!

С шумом выдохнув воздух, словно собираясь нырнуть в ледяную воду, Семен Семеныч припал к бокалу и медленно его осушил, в то время как она, едва пригубив, незаметно поставила свой бокал на пол за его спиной.