Текст книги "Бриллиантовая рука"

Автор книги: Виктор Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Снова с шумом выдохнув воздух и ставя на пол опорожненный бокал, Семен Семеныч поинтересовался:

– А где же подружка? Может, я завтра приду? Она коротко всплеснула руками:

– А зачем нам подружка? Мой халатик почти, как тот! Высоко приподняв полу халата, так, что обнажилось красивое загорелое тело, она легко вспорхнула, отбежала к окну и, зазывно улыбаясь, начала медленно раскачиваться в такт музыке, постепенно набирая темп. Вскоре она уже кружила по комнате, ноги ее проделывали замысловатые па, бедра играли не хуже, чем у персидской танцовщицы, руки то распластывались словно крылья,

то извивающимися змейками взмывали вверх.

Слова любви вы говорили мне

В городе каменном,

А фонари с глазами желтыми

Нас вели сквозь туман.

Любить я раньше не умела так

Огненно, пламенно,

В душе моей неосторожно вы

Разбудили вулкан!

Помоги мне! Помоги мне!

Желтоглазую ночь позови,

Видишь, гибнет,

Сердце гибнет

В огнедышащей лаве любви!

В какое-то мгновение Семену Семенычу показалось, что все это происходит не с ним, что он смотрит некий причудливый и очень красивый спектакль. Помимо своей воли он поднял руки и покрутил ими в воздухе, как бы выражая свою солидарность. Но вовремя спохватился и снова тупо уставился на извивающееся тело все более стекленевшими глазами.

 «Что это со мной, черт побери? – думал Семен Семе-ныч.– Кажется, я засыпаю. К чему она ведет? Нужно продержаться! Я обязан продержаться, чего бы это ни стоило!.. Эх, и зачем я пил это дурацкое вино? Еще вчерашнее не выветрилось, а тут еще добавил... Сроду не встречал таких красивых женщин...»

Но когда Анна Сергеевна, в какой-то момент отвернувшись к окну, внезапно сбросила с себя халатик, Семен Семеныч вдруг протрезвел. Ее стройная загорелая фигура, обтянутая зеленым купальным костюмом, была так заманчива, что он остолбенел. Лёгким движением она подбросила халатик, и он полетел прямо руки Семена Семеныча, который буквально вжался в стенку.

И тут произошло то, что полностью сорвало всю операцию. Причем это касалось и Лёлика с Кешей, и Михаила Иваныча с Володей, и самого Семена Семеныча.

Достаточно было одного самого резкого движения плечами – и огромная зеленая пуговица, на которую был застегнут Матильдин лифчик, с треском отскочила и сама определила для себя траекторию. Пулей вонзившись в пластмассовый корпус торшерного плафона, она пробила его насквозь и врезалась в мирно горевшую под ним лампочку. Последнее, что успел увидеть уже засыпавший Семен Семеныч, была вдруг застывшая на месте обнаженная спина Анны Сергеевны. В тот момент, когда пуговица соприкоснулась с плафоном, ему почудилось, что прозвучал оглушительный выстрел. Свет погас.

Собрав последние силы, Семен Семеныч вскочил на ноги, но продержавшись в вертикальном положении всего несколько секунд, медленно оседая, растянулся на полу во весь рост, упершись головой в подвернувшуюся стену. Его глаза еще были открыты, но сознание уже помутилось.

– Сигна-а-ал!!!—дико заорал Кеша.

Быстро закинув в холщовую сумку ножницы, Лёлик выскочил из машины и опрометью бросился в гостиницу.

– Пятый! Пятый! Тревога! – донеслось из рации, стоявшей возле Володи.

Отшвырнув газету, он вскочил и помчался к лифту, в который уже набилось народа, словно селедок в бочку. И что самое странное, эти люди, все до единого, высыпав из лифта на пятом этаже, дружно кинулись к триста двадцать седьмому номеру.

Когда дверь номера резко отворилась, осветив его изнутри ярким лучом света, льющимся из коридора, лежавший на полу Семен Семеныч словно в тумане увидел всех: Лидию Петровну в авангарде и ее спутников, свою жену Надю с исказившимся до неузнаваемости от ужаса лицом, Лёлика, которого он не имел чести доселе знать, Володю и присоединившуюся к этой компании по ходу пьесы дежурную по этажу, которая пыталась растолкать всех ее членов по сторонам.

Оставшаяся в одних плавках Анна Сергеевна, скрестив на обнаженной груди руки, полуобернулась к непрошенным зрителям и выкрикнула фразу, вошедшую потом в историю:

– Не виноватая я!!! Он сам пришел!

Но Горбункова все это больше не тревожило, так как он перебрался, наконец, в мир кошмаров и сновидений, которые терзали его до самого исхода страшного и насильственного забытья.

* * *

И снова, как и сутки назад, наступило тяжелое пробуждение, с той лишь разницей, что на этот раз Семен Семеныч был раздет до майки и трусов чьей-то заботливой рукой.

Он открыл глаза, потер их кулаками и сладко потянулся. Нади, так же, как и предыдущим утром, рядом не было. Он хотел взглянуть на будильник, чтобы узнать, который час, протянул руку к стоявшей рядом тумбочке, пошарил по ней рукой, но будильника не обнаружил.

Вдруг он увидел широко распахнутый платяной шкаф, в котором не было ничего, кроме пустых вешалок. Правда, на одной из них одиноко болталась его белая рубашка. Семен Семеныч рывком вскочил и сел на кровати, оглядывая комнату. Его взору предстали абсолютно пустые полки серванта, кровать с металлической сеткой без матраца, перевернутый стул и сиротливо валявшийся на полу Танюшкин пупсик. На письменном столе лежал лист белой бумаги, на котором было что-то написано.

Это была прощальная записка жены. Осторожно, словно опасаясь обжечься, Горбунков взял листок и медленно прочитал:

«Я видела твое спецзадание. После такой чудовищной лжи я не хочу и не могу быть с тобой. Уверена, что дети, когда вырастут, поймут меня. На развод подам сама. Прощай».

Семен Семеныч бессильно опустился на стул и закрыл глаза. В этот момент на кухне что-то звякнуло. Он не поверил своим ушам и открыл глаза. Звякнуло снова. Окрыленный радостной надеждой, он бросился в кухню, но застыл на ее пороге с медленно увядающей улыбкой на губах. У плиты, разбивая над шкворчащей сковородкой яйца, хозяйничал Михаил Иванович.

– Доброе утро, Семен Семеныч! – радостно приветствовал он хозяина.

– Доброе утро,– понуро отозвался Горбунков.

Сидя за столом рядом с аппетитно уплетавшим яичницу Михаилом Иванычем, Семен Семеныч, так и не притронувшийся к еде, вдруг тихо сказал:

– Нет, я должен ехать в Дубровку.

– Правильно! – согласился Михаил Иваныч.– Но не сейчас. Завтра утром пришлем вам машину. Как всегда, такси. В восемь утра вам удобно?

– А почему не сегодня?

– Сегодня я попрошу вас выполнить одну мою просьбу.

– Какую?

– Вам нужно обязательно встретиться с вашим приятелем.

– Каким приятелем?

– Ну, с тем, с которым вы были на рыбалке, в ресторане...

– А, Геннадий Петрович...

– Ну да. Итак, встретитесь с ним и скажете, что завтра вы уезжаете в Дубровку. В восемь утра. Скажете об этом так, между делом. А самое главное, скажите ему, но тоже так, между прочим, невзначай, что послезавтра с вас снимут гипс.

У Семена Семеныча округлились глаза от неожиданной догадки:

– Гена?!!!

– Да.

– А почему же вы тогда его не...

– А чтобы не спугнуть более крупную рыбу,– сказал Михаил Иваныч, отправляя в рот жирную коричневую шпротину.

* * *

 ...А город пил коктейли пряные,

Милый ждал новостей.

Помоги мне! Помо...

– Хорошо вы поете!

От неожиданности Лидия Петровна коротко вскрикивает и оборачивается. Перед нею стоит переодетый в штатское Михаил Иваныч. Оглядев его с ног до головы оценивающим взглядом, она кокетливо поправляет прическу и мило улыбается:

– Да что вы! Ну, спасибо...

Ей явно симпатичен этот средних лет мужчина с приветливой улыбкой. В свою очередь, он показывает рукой на огромный плакат, висящий на щите за единою Лидии Петровны и только что ею же сюда приколотый. Плакат гласит:

СЕГОДНЯ В 18.00 ч.

состоится

ТОВАРИЩЕСКИЙ СУД

над пьяницей, дебоширом и любителем ночных

развлекушек гражд. Горбунковым С. С.

Общественный комитет. Председатель тов. Рысак Л. П.

– Нравится? – весело спрашивает незнакомца в шляпе Лидия Петровна, проследив за его взглядом.

– Скажите, пожалуйста, вы давно знаете этого Горбункова эс эс?

– Да, к несчастью, десять лет!

– И что же, все эти десять лет он пил, дебоширил и, так сказать, морально разлагался?

– Ну нет! Вы знаете, все эти годы он искусно скрывался под порядочного человека. Но я ему не верю!

– Но если хорошо знаешь человека, ему нужно верить всегда!

– О, нет! Я считаю, что человеку нужно верить только в самом крайнем случае.

– Вы так думаете?

– Да.

И Лидия Петровна гордо вскинула голову. Но, неожиданно спохватившись, спросила с подозрением:

– А, кстати, вы кто такой?

– Ну... я его знаю по работе. Скажем, коллега.

– Ясно! Собутыльник!

Михаил Иваныч скрестил на груди руки. Лидия Петровна вытянула шею и внимательно разглядела татуировку на его правой руке в виде солнца с исходящими от него лучами. На основании каждого из его пальцев было также вытатуировано по одной букве, которые, сложенные вместе, составляли его имя: М-И-Ш-А.

Надвигаясь на него, Лидия Петровна сделала шаг вперед:

– Ну-ка, иди отсюда, Миша.

– Ого! – засмеялся Михаил Иваныч.

– Ну давай отсюда! Как у вас говорят, топай до хазы! Иди-иди!

Прекратив отступление, Михаил Иваныч выставил вперед обе руки:

– Хорошо, хорошо, сейчас уйду, только один вопрос... Скажите, вы хорошо это прикрепили?

И он снова показал на плакат.

– Не беспокойся, алкаш! Не сорвешь!

– А теперь – снимите!

И он поднес к самым глазам вдруг оторопевшей женщины свое удостоверение.

* * *

У Кеши началась настоящая истерика. Они с Лёликом сидели перед шефом, как на допросе. На этот раз Лелик хранил гробовое молчание. Зато Кеша орал, как резаный, то и дело воздевая руки кверху или закрывая ими залитое слезами лица.

– Все пропало! Шеф, все пропало! Гипс снимают! Клиент уезжает! Что нам делать?!!!

Чтобы урезонить разошедшегося Кешу, Лёлик сорвал со своей головы берет, обнажив лысину в полголовы, и, обхватив Кешу сзади за шею, закрыл им его лицо. Кеша сразу же цапнул за палец Лёлика через плотную шерстяную ткань.

* * *

Из-за угла во двор повернула бежевая «Волга» и стала приближаться к ожидавшему у подъезда Семену Семенычу.

– Доброе утро, Семен Семеныч,– громко поприветствовала его подошедшая сзади тетя Маша.– Куда это вы в такую рань?

– К своим, в Дубровку.

Он приподнял руку, в которой держал перевязанную шпагатом коробку с тортом.

– А-а-а,... – понятливо протянула тетя Маша. В этот момент возле них притормозила машина.

– Кто заказывал такси на Дубровку? – высунувшись из окна, спросил водитель.

– Я,– оглянулся Семен Семеныч.

– Садитесь,– учтиво пригласил его в машину Лёлик,– а это был именно он, правда, измененный почти до неузнаваемости: приклеенные рыжие усы, форменная фуражка и темные очки, которые сейчас он держал возле носа.

– Ну что ж, я поехал,– сообщил Горбунков тете Маше.

– Счастливо! – кивнула она в ответ.

Они ехали по утреннему городу, оба пребывая в прекрасном расположении духа. Вдохновленный удачным началом придуманной шефом очередной операции, Лёлик вдруг тоненьким голоском, подражая Козловскому, затянул любимый романс, как всегда попадая между нот:

– Я устретил вас – и усе былое У отжившем сердце а-а-ажило...

Семен Семеныч подпел ему негромко, но точно так же фальшиво.

– Я успомнил вре...

– А Михаил Иваныч не смог приехать? – спросил вдруг Семен Семеныч.

Лёлик запнулся на мгновение и энергично, не прекращая пения, помотал головой. – ...лотое и сердцу ста...

– А Володя? – допытывался Семен Семеныч. Лёлик снова помотал головой.

– ...ло так лег...

– Заняты?

– Угу! ...ко.

– А вы в каком звании? Лёлик насторожился:

– Каком звании? Какое звание?

– Как и Володя? Лейтенант милиции?

От неожиданности и испуга Лёлик резко крутанул руль, и машину чуть не занесло на тротуар. Выровняв руль, он пробормотал:

– Лэйтенант... старшой... я. Ага.

– Товарищ старший лейтенант! Разрешите, я вас при жене буду называть по званию? Для солидности. Можно?

– А... ага... Разрешаю.

– Спасибо. Но только вы ей обязательно скажите, что я выполнял ваше спецзадание. В ресторане, а главное – в гостинице.

– Угу.

– А чтоб она не волновалась... – он приподнял руку в гипсе: завтра все равно это снимут... вы ей ничего не говорите о контрабандистах, золоте и бриллиантах.

Нервы у Лёлика не выдержали. Заметив у одного из домов телефонную будку, он резко повернул руль и затормозил.

– Нет! – громко закричал он.– На это я пойтить не могу! Я должен посоветоваться с начальством... с шефом...

– С Михал Иванычем? – весело поинтересовался Горбунков.

– Ага! – прошептал, задыхаясь и выходя из машины Лёлик.– С Михал... Иванычем!

– Привет Михал Иванычу! – весело крикнул ему вдогонку Семен Семеныч.

* * *

Рука в белоснежном манжете с массивным бриллиантовым перстнем на пальце потянулась в трубке. На другом конце провода кто-то орал, как безумный. Однако владелец бриллианта подносить трубку к уху не торопился...

А в это же самое время перед еще не успевшей удалиться тетей Машей притормозило очередное такси. Сдвинув брови на переносице, из окна не нее глянул водитель.

– Вы за кем? – поинтересовалась тетя Маша.

– Як Горбункову. Семен Семенычу. Он еще не выходил?

– Что там у вас за порядки? – возмутилась тетя Маша.

– А в чем дело? – не понял водитель.

– А в том, что он уже уехал!

– Как? Когда?

– Так я вам и сказала. Уехал – все. Какая вам теперь разница? Вы разберитесь там, почему за одним человеком несколько машин присылают.

В ответ водитель молча выставил в окно свое удостоверение. Тетя Маша склонилась к окну и внимательно изучила документ. И сразу же суетливо и угодливо зашептала:

– Уехал! В Дубровку! Минут двадцать назад! На такси. Бежевая «Волга». Двадцать восемь-семьдесят, ОГО.

– Угу,– бросил водитель, уже трогаясь с места.

* * *

– Так... понял... усе понял – кивал кому-то на другом конце провода успокоившийся, наконец, Лёлик.– На девятнадцатой версте? Значит, без него? Понял! Начинаю действовать без шума и пыли по вновь утвержденному плану! Усе!

Повесив трубку, он с силой шлепнул по автомату ладонью. Подождав, пока в автомате перестанет греметь, он выгреб из ячейки возврата целую пригоршню монет.

Его вдруг словно подменили.

– Ну, как? – поинтересовался Семен Семеныч, когда Лёлик уселся за руль.

– Привет... от Михал Иваныча! – весело отозвался тот.

– Спасибо. Ну, что? – повторил вопрос Горбунков.

– Усе будет у порядке! К жене приедете как огурчик: без гипсу, без пыли, без шуму! Михаил Иваныч разрешил снять гипс сегодня!

– Поймали? – радостно рассмеялся Семен Семеныч.

– Поймали, конечно, поймали!

– А кто он?

– Да лопух!

И они снова расхохотались.

– ...Зачем возвращаться? – объяснял по дороге Лёлик.– Не будем терять времени. У нас есть точка на трассе – там и снимем гипс. Как говорит наш дорогой шеф... э-э...Михал Иваныч, куй железо, не отходя от кассы! Быстренько сымем гипс, выпотрошим его – и полный порядок!

– Товарищ старший лейтенант,– Горбунков приподнял левую руку.– Только прошу вас все ценности принять по описи!

– Ну, какой разговор! По всей форме! Опись, протокол, сдал, принял... Даже отпечатки пальцев!

И Лёлик громко заржал.

* * *

Вдоль кромки шоссе, пролегавшего через лес, нервно прохаживалась взад-вперед худощавая тетка в длинной черной юбке, ярко-красной кофте на широкой баске и с запеленатым младенцем на руках. Голова прикрыта не то тряпкой, не то платком мышиного цвета. Подойдя поближе и приглядевшись, в тетке без труда узнавался Кеша. Он принял такой маскарад по указанию шефа и исполнял сейчас свою роль без видимого удовольствия. Юбка явно мешала ему двигаться, платок сползал на лоб, а «дите» он время от времени опускал вниз «головой», словно бревно. Да, собственно, это и было толстенное бревно, только укутанное тряпками.

Вдали показалась знакомая машина. Кеша явно занервничал, предвкушая наступление самой опасной и ответственной части операции.

«Волга» мчалась на бешеной скорости, стремительно приближаясь. Кеша, плотнее прикрыв лицо платком и нацепив на нос очки, что при таком наряде выглядело довольно нелепо, крепко прижимая к себе одной рукой «ребенка», вторую выставил далеко на шоссе. Однако машина, даже не притормозив, пронеслась мимо, лишь обдав его с ног до головы густой пылью.

Не долго думая, Кеша бросился в ближайшие кусты. Сорвав с запрятанного в их чаще мотоцикла маскировку, он вскочил на своего «коня», забросив в коляску «дитя», и начал с остервенением пинать ногой педаль зажигания. Вдруг он услышал над головой громкое урчание. Посмотрев на небо, Кеша проследил взглядом за пролетавшим там большим пузатым вертолетом. Затем продолжил попытку завести мотоцикл. Наконец, ему это удалось. Сходу вырулив на шоссе, он помчался вслед за машиной.

* * *

– Усе! Прибыли! – сообщил Лёлик.– Выгружайтесь.

Они вошли в здание станции техобслуживания. Предложив Семену Семенычу следовать за ним, Лёлик завел его в одно из подсобных помещений, которое мало чем изнутри напоминало мастерскую.

Обильно смочив водой полоску красной ткани и сложив ее несколько раз по всей длине Лёлик приложил полоску к гипсу:

– Уся операция займет не более пятнадцати минут,– сообщил он.– Пускай отмокает. А я пока соберу барахлишко.

Он достал откуда-то просторную коричневую сумку и начал метаться по комнате, время от времени забрасывая в нее какие-то вещи.

Семен Семеныч, еще по дороге смекнувший, с кем имеет дело, чтобы отвлечь внимание Лёлика, сказал восхищенно:

– А здорово у вас тут все оборудовано...

Не взглянув на него и не обратив внимания на слова Горбункова, тот продолжал свою работу, время от времени комментируя:

– Да, приходится рвать когти... Начальство приказало менять точку... Перебазироваться... Вот так.

Он покрутился на месте, раздумывая, что бы еще прихватить, но нечаянно наткнулся взглядом на Семена Семе-ныча, державшего в руке нацеленный на него, Лёлика, пистолет. Застыв на месте, он, решив, что Горбунков его разыгрывает, рассмеялся своим фирменным смехом. Но Семен Семеныч спокойно заметил:

– У вас ус отклеился.

Вмиг посерьезнев, Лёлик плюнул на палец, помазал слюной над верхней губой и приклеил ус на место. Правда, тот через мгновение отвалился снова.

– Руки вверх,– спокойно приказал Горбунков.

Лёлик, не разжимая пальцев, державших тяжелую сумку, повиновался. Семен Семеныч сделал шаг вперед, но мощный удар увесистой сумкой по руке заставил его выронить пистолет на пол. Лёлик, сориентировавшись, наклонился к пистолету, однако Горбунков изо всех сил шарахнул его гипсом по голове. И сразу же понял, что оплошал: затылок Лёлика издал гулкий металлический звук. И вот уже они поменялись ролями: Лёлик, нацелившийся пистолетом в Семена Семеныча, и растерянный Горбунков.

Пытаясь спастись бегством, Семен Семеныч бросается прочь, собираясь, взобравшись по толстой стальной трубе, добраться до окна, но тут его настигает выстрел в спину.

Безвольно опустив руки, Горбунков медленно разворачивается и опрокидывается навзничь, попадая корпусом на широкую стальную бочку. Склонившись над ним на мгновение и удостоверившись, что противник мертв, Лёлик поворачивается к нему спиной и немедленно получает мощный удар в спину обеими подошвами ботинок ожившего Семена Семеныча.

Сообразив, что стрелял холостым патроном, Лёлик пытается удрать. Горбунков бросается следом, но, неловко пошатнувшись, попадает локтем в какую-то кнопку. Из длинного резинового шланга, висящего тут же, начинает бить сильнейшая струя теплого воздуха. Мгновенно найдясь, Семен Семеныч хватает шланг и направляет на Лёлика, загоняя его все дальше, за большие металлические ворота. Лёлик смешно таращится и вращает глазами, при этом не в силах закрыть рта, потому что именно в это широко распахнутое отверстие на его лице и поступает теплый воздух.

Каким-то образом в руках Горбункова оказывается большой висячий замок, с помощью которого он и заточает в плен рыжеусого самозванца. И сразу же пускается наутек.

Оказавшись, наконец, на улице, Семен Семеныч натыкается на только что подрулившего к гаражам Кешу. Завязывается новый поединок.

* * *

– Седьмой! Седьмой! Что видите на трассе? Докладывайте,– произносит в рацию сидящий в машине за спиной у Володи Михаил Иваныч.

Наблюдающий обстановку сверху, из вертолета, двойник Володи спокойно говорит в микрофон:

– Я – седьмой. Докладываю: по направлению к городу движется автоцистерна «МОЛОКО». Такси не обнаружено. Продолжаю обследование. Прием.

* * *

...И тут – о ужас! – словно из-под земли вырастает целый и невредимый Лёлик. Теперь они уже вдвоем, он и Кеша, сражаются против одного. Они носятся по каким-то коридорам, отсекам, гаражам и мастерским на такой бешеной скорости, с которой могла бы соревноваться только выпущенная торпеда.

Перед глазами Семена Семеныча вырастают громадные белые щетки для мойки автомобилей. Это тупик. Если, конечно, не пытаться пробраться сквозь лабиринт этих мохнатых чудовищ. И Семен Семеныч решается заманить противника в западню. Пятясь назад, он уходит все дальше и дальше, но преследователи не отстают. Они надвигаются на него медленно, но неотвратимо. Жесткие ворсинки щекочут кожу на лице, назойливо лезут в глаза, но Семен Семеныч продолжает свой путь.

И вот, наконец, он выходит с противоположной стороны мойки. Теперь нужно выгадать момент, когда бандиты окажутся в самом центре лабиринта. Так. Еще. Еще чуть-чуть. Пора.

Семен Семеныч быстро оглядывается по сторонам, ища глазами щит включения моечного аппарата. Вот он, голубчик! Сейчас мы вас, ребята, помоем!

Бросившись к щиту, Горбунков начинает лихорадочно нажимать на все кнопки подряд, перекидывать каждый тубмлер. Щетки молчат. Еще немного – и бандиты уйдут от помывки. Рядом со щитом висит на стене небольшой металлический шкаф, из которого торчит какая-то палка. Рубильник!

Достаточно было одного движения рукой, чтобы оживить этого спящего зверя. И Семен Семеныч это движение делает. Что тут начинается! Плененные таким необычным образом Кеша и Лёлик, эти горе-контрабандисты даже в самом страшном сне не могли увидеть, как начисто будут вымыты и отдраены еще при этой жизни.

Постояв еще с минуту и полюбовавшись на плоды своей сообразительности, Семен Семеныч бросается прочь.

И вот он уже несется по лесной дороге, иногда сворачивая то вправо, то влево и петляя какое-то время по лесу. Ему хочется кричать, но голос куда-то пропал. Ему хочется отдохнуть, но ноги сами несут его вперед.

И вдруг где-то далеко впереди мелькнуло что-то красное. Машина! Спасение! Ура!

Он бросается навстречу и, перегородив узкую дорогу и широко раскинув руки, он вынуждает водителя остановиться. Тот спокойно вылезает из кабины и зачем-то открывает капот.

– Прошу вас,– молит еще не отдышавшийся Семен Семеныч.– Отвезите в город!

– А что случилось?

«Где я видел это лицо?» – мелькает в голове у Горбун-кова мысль. Но рассуждать некогда.

– Дело государственной важности,– объясняет он.– Возможна погоня...

– Я отвезу вас,– спокойно отвечает владелец новенького «Москвича» и принимается разглядывать что-то в двигателе.

– Скорее! – молит Семен Семеныч.– Скорее!

– Сейчас. Минуточку. Я ведь еще только учусь!

– Ну что вы! Время! Время не терпит!

И вдруг шупленький мужчина с огромной бородавкой под левым глазом словно из рога изобилия начинает сыпать крылатыми выражениями собственного сочинения:

– Время – деньги! Как говорится, когда видишь деньги – не теряй времени!

 И именно в тот момент, когда Семена Семеныча пронзает внезапная догадка,

из кустов доносится угрожающий возглас Лёлика:

 – Руки уверх!!! Обоим! Убью!

Семен Семеныч покорно поднимает руки...

Операция действительно длится недолго. Вспоров острыми ножницами гипс по всей длине, Лёлик снимает его с горбунковской руки и они вдвоем с Кешей бросаются с драгоценной ношей к оставленной неподалеку машине. Накрепко привязанный спиной к толстому дереву Семен Семеныч поворачивается к стоящему рядом владельцу «Москвича» и с улыбкой говорит:

– Ха! Зря старались!

– Это почему же? – удивляется тот.

– А потому, что бриллиантов там нет!

– Как это нет?

– Ну нет – и все. А откуда вы знаете, что они там были? И этот с приклеенными усами тоже думал, что они там. А они давно уже в милиции, шеф! – сообщает окончательно развеселившийся Семен Семеныч.

– Стойте!!! – истошно кричит шеф уже было забравшимся в машину Лёлику и Кеше.– Стойте, идиоты!

И, пока нерадивая парочка возвращается, шеф, уже обращаясь к связанному Горбункову, цинично и спокойно добавляет:

– Как говорил один мой знакомый... покойник: я слишком много знал!

* * *

– Пятый! Пятый! Я – седьмой! Докладываю: по лесной дороге на большой скорости в направлении государственной границы движется «Москвич» вишневого цвета! Прием!

Голос седьмого, воспроизведенный на земле мощными динамиками, гулко разнесся над станцией, к которой уже подрулило несколько машин. Группа, которую возглавлял Михаил Иваныч, обследовала территорию и помещение станции в поисках преступников и попавшего им в руки Семена Семеныча, Следы происходивших здесь недавно боев были явно налицо. Но людей не было.

Услыхав, что седьмой просит связи, Михаил Иваныч долго глядел в небо, прослеживая траекторию вертолета и словно что-то прикидывая в уме. Дело в том, что Михаил Иваныч давно уже знал, КОМУ принадлежит вишневый «Москвич» и КТО в нем сейчас находится. Значит, перед оперативной группой теперь стояло две задачи: взять с поличным всю банду и освободить Горбункова.

Капитан подошел к своей машине, достал рацию и, не сводя взгляда с парящего над лесом вертолета, приказал:

– Седьмой! Седьмой! Я – пятый! Слушай мою команду...

И он изложил придуманный им план.

* * *

Итак, они мчались по шоссе, все дальше уходя от преследования.

За рулем сидел Лёлик, так и не успевший еще отклеить рыжие усы. Сидевший рядом с ним Кеша рассеянно смотрел в окно. На заднем сиденьи развалился шеф, который

в эти минуты нависал над своими незадачливыми агентами немой угрозой.

Все трое молчали. Главным для всех сейчас было, как сказал Лёлик, унести ноги. И пока им это удавалось. По крайней мере, время от времени поглядывая в стекло заднего вида, ни шеф, ни Лёлик погони не наблюдали.

А что же Горбунков?

Бедный Семен Семеныч, в отличие от своих невольных спутников, пребывал сейчас в полнейшем дискомфорте. Он лежал в душном багажнике, с ног до головы связанный толстыми веревками, которые больно впивались в кожу, и не мог пошевелиться. На каждом ухабе его тело беспомощно подпрыгивало, ударяясь о какие-то острые железные предметы, поверх которых его положили. Кричать или звать на помощь сейчас было бесполезно. Понимая это, он смирно и мужественно переносил выпавшее ему на долю страшное и тяжелое испытание.

Никто из всех троих, сидящих в салоне «Москвича», не заметил момента, когда машина плавно оторвалась от земли. Не замедляя скорости, она понеслась по воздуху, все больше набирая высоту.

– Что за черт? – спросил вдруг Кеша, беспомощно оглядываясь по сторонам.

Лёлик тоже почувствовал неладное, потому что машина стала вести себя довольно странно: руль вертелся во все стороны, словно управляемый чьей-то неведомой рукой, машину крутило вокруг собственной оси. Но странно, они никуда не врезались, ничего не происходило.

Когда «Москвич» в очередной раз резко накренился, Кеше показалось, что он сходит с ума. Он выглянул в окно и увидел под собой верхушки деревьев, плавно проплывавшие внизу. Его вдруг затошнило, глаза закатились и он истошно заорал, набросившись всем телом на сидевшего рядом Лёлика:

– Мама!!! Лёлик, останови! Мне надо выйти! Ой!!! Что этой?! Лёлик... Спасите!!!

Машина, подвешенная к вертолету на длинном металлическом тросе, весело парила в воздухе, словно большая алая птица. Кеша, уже плохо соображая, что делает, открыл дверцу, чтобы выйти наружу, но Лёлик в последний момент ухватил его за рукав и вернул на место, закричав:

– Спокойно, Козлодоев! Сядем усе!

– О, мама... – Кеша беспомощно откинулся назад.

Шеф, не произнося ни звука, метался сзади из стороны в сторону, словно зверь, попавший в западню.

– Я устретил вас, и усё было-о-ое... – затянул неожиданно Лёлик.

В этот момент крышка багажника неожиданно подпрыгнула вверх. Заметив яркий солнечный свет, зажмурившись в первый момент, Семен Семеныч несказанно обрадовался. Вот оно, спасение!

Повинуясь инстинкту, он сделал отчаянное усилие, чтобы перевернуть связанное веревками тело. И словно помогая ему, как раз в этот момент машина плавно накренилась назад. Все остальное уже не составляло труда и было делом сноровки. Семен Семеныч, еще не ведая, на что себя обрекает, выкатился из багажника и стремительно камнем полетел вниз...

* * *

Однако он спасся. Чудом. Такова, вероятно, была воля провидения.

Выйдя из больницы, Семен Семеныч попал в объятия своей жены, окруженный заботой, лаской и любовью. Этот радостный день они решили отметить морской прогулкой.

И вот они несутся на белоснежном катере, разрезая сияющую на солнце воду, обдаваемые свежим морским ветром и прохладными пенистыми брызгами. Дети визжат от восторга, заметив в небе самолет, и оживленно машут ему вслед руками. Счастливая Надя тоже переполнена впечатлениями, радостью и любовью к жизни. Казалось, катер вот-вот взлетит тоже и понесется вслед за самолетом, потому что его ватерлиния высоко выдается над водой.

И вот мощный порыв ветра срывает с головы Семен Семеныча его любимую кепку. Все семейство дружно принимается ее ловить, и это удается, так как кепка застревает на корме, зацепившись за флагшток.

И вот, наконец, причал.

Михаил Иваныч, стоящий на деревянном помосте, весело машет им рукой. Катер резко притормаживает. Начинается высадка пассажиров.

– Ой, дядя Миша, я еще хочу кататься! – кричит Танюшка, которую Надя бережно передает в руки Михаилу Иванычу.

– Хорошо, хорошо, обязательно, малышка, только не сейчас,– ласково отвечает ей он.

– Я сам! – гордо говорит Вовка, когда Надя пытается взять его на руки.

И вот Семен Семеныч остается в катере один. Сидя на белой скамье, он с улыбкой смотрит куда-то вверх, откуда медленно, слегка покачиваясь, опускается прямо на него огромный крюк мачтового крана.

Все. Пора. Остается только нацепить приготовленную заранее веревочную петлю на кран. Горбунков склоняется вниз, и в то же мгновение получает мощный удар по голове. То ли крановщик не рассчитал, то ли Семен Семеныч такой недотепа, кто знает! Но это не беда по сравнению со всем, через что довелось ему пройти всего пару недель назад.

Нацепив петлю, Горбунков машет рукой куда-то вверх. Покоряясь этому жесту, петля медленно начинает подниматься, увлекая за собой странную и необычную для нее ношу.

Далеко выставив вперед правую ногу, от ступни до колена забранную в гипс, Семен Семеныч обеими руками придерживается за натянутые веревки, плавно паря в воздухе. Он смеется непонятно чему: то ли над самим собой, то ли от радости ощущения жизни, то ли отвечая каким-то своим мыслям. Какая разница?!