Текст книги "Бриллиантовая рука"

Женщина взглянула на свои изящные золотые часики и с сомнением покачала головой:

– Вообще-то, по времени мы уже должны быть где-то рядом. А может быть, мы смотрим не с того борта?

С самого начала путешествия эта пара привлекала к себе всеобщее внимание. Они были неразлучны, во всем их поведении угадывалась давняя тесная привязанность друг к другу, это явно не было банальным и пошлым романом на один отпуск. Было в их отношениях что-то старомодное и трогательное. Мужчина, очевидно, был старше ее на несколько лет и, проявляя постоянную заботу о своей спутнице, был необычайно предупредителен и учтив.

Иногда они надолго замолкали, стоя по вечерам на палубе и наслаждаясь морским воздухом, иногда о чем-то часами беседовали, и чувствовалось, что им хорошо рядом, что они ждали этого путешествия давно и с нетерпением. Наверняка у каждого из них где-то остались семьи, но вряд ли сейчас мысли о них омрачали их души, они слишком были поглощены друг другом.

Глядя на эту пару, Семен Семеныч нет-нет, да и вздыхал украдкой, вспоминая Надю.

Как-то она там без него управляется с детьми? Ну, с Танюшкой, пожалуй, все в порядке, она каждый день в садике, а Вовка, небось, гоняет в футбол с утра до вечера во дворе без присмотра, пока мать на работе. Ох, напрасно он не настоял на том, чтобы отправить детей в деревню! И Надя бы немного отдохнула. Ну да что толку теперь об этом думать...

– Сеня, закройте глаза,– отвлек Горбункова от мыслей оживленный голос Кеши.

– Закрыл. А что будет?

– Разве вы не догадываетесь? Теперь повернитесь, медленно откройте и посмотрите вон туда!

– Смотрю.

– И что вы видите?

Семен Семеныч неуверенно пожал плечами:

– Да вроде ничего... Солнце мешает. Вода так отсвечивает лучи, что у меня рябит в глазах.

– А вы прищурьтесь. Ну, как теперь?

Семен Семеныч покорно прищурился и напряженно посмотрел вдаль. Но он не успел ничего ответить Кеше, так как рядом с ним раздался возглас одной из юных туристок:

– Ура! Я вижу его, вижу! Мы подплываем! Костик, смотри, это Стамбул!

– Ух, черт, красиво,– выдохнул Костик, невысокий и довольно невзрачный парень лет двадцати пяти.

Палуба мгновенно оживилась. За теми, кто оставался в каютах, был послан гонец, и вскоре возбужденная толпа туристов в полном составе дружно любовалась открывшимся зрелищем.

Когда спускались по трапу, кто-то оступился и чуть не упал в воду.

– Товарищи, будьте осторожны! – властно приказала руководительница грутш.– Смотрите под ноги, не торопитесь, у нас есть целых три часа, чтобы ознакомиться с городом и его достопримечательностями.

Семен Семенычу вдруг почудилось, что он попал на другую планету. Или что его неожиданно засунули в духовку, и от неимоверной жары в голове начались

галлюцинации. Он растерялся, глаза разбегались. Несколько раз, семеня в хвосте группы, он едва не; угодил под машину. Спасибо еще, что Геннадий Петрович оказался рядом и вовремя потянул его за рукав.

– Вот что, Сеня, я решил,– сказал вдруг Кеша.– Берите-ка вы мой фотоаппарат и снимайте все, что вам захочется. Я чувствую, вы полны впечатлений, которые обязательно нужно запечатлеть.

– Что вы, Геннадий Петрович,– пытался протестовать Горбунков,– я уж и не помню, когда аппарат в руках держал! Наверное, и снимать-то разучился.

– Сеня, не паникуйте. Все очень просто. Как разучились, так и научитесь. Держите.

Семен Семеныч принял из Кешиных рук фотоаппарат и неуверенно повертел его перед собой.

– Кнопочку нужную знаете?

– Вот эту?

– Да.

– Тогда знаю.

– Фокус наводить умеете?

– Это когда объектив нужно покрутить?

– Прекрасно! У вас замечательно получится! Начнем с меня. Если хотите, я встану вон там, возле той колонны.

– Давайте попробуем.

Понимая, что они могут отстать от своей группы, Кеша заторопился к колонне и принял соответствующую моменту позу.

– Поторопитесь, Сеня, а то мы потеряемся,– предупредил он Горбункова.

В ответ Семен Семеныч наспех щелкнул кнопкой. Он радовался, словно ребенок. Но Кеша, подойдя вплотную, с улыбкой протянул руку к аппарату и снял с объектива крышку.

– Ой, совсем забыл,– вскричал в отчаяньи Семен Семеныч.– Давайте еще раз попробуем.

– Нет, Сеня, нам нужно торопиться. Белобрысая уже несколько раз оглядывалась в нашу сторону. Боюсь, что сейчас мы получим от нее нагоняй.

Они нагнали туристов, приняли на себя порцию назиданий, и пешая экскурсия по городу продолжилась.

Дальше все происходило более успешно. Семен Семеныч без конца щелкал аппаратом и даже не забывал переводить кадры. Ему все было здесь интересно, впрочем, как и остальным. Он успел даже заснять замотанного до самых глаз в какое-то тряпье турка, гордо восседавшего на рыжем облезлом верблюде. Семен Семеныч впервые в жизни видел бегущего рысцой верблюда! Впрочем, как и вообще настоящего живого верблюда.

А женщины! Словно мрачные черные изваяния, они, умудряясь не запутаться в длинных одеждах, ловко и быстро двигались по каменным тротуарам, словно постоянно от кого-то убегали, гневно посверкивая сквозь узкие щелочки черными глазами.

Мужчины тоже являли собой довольно любопытное зрелище. У многих на головах красовались не то полотенца, не то большие белые платки, поверх которых были намотаны какие-то черные тюрбаны из плотной ткани. Почти все были одеты в белоснежные холщовые рубахи, доходившие до самой земли, а сверху – в разноцветные балахоны, чем-то напоминавшие сарафаны.

Здесь и там прямо на земле в пыли копошились чумазые ребятишки, безразлично поглядывая на странную толпу из мужчин и женщин разного возраста, которую

возглавляла суетливая блондинка.

Голова у Семен Семеныча снова пошла кругом. Завидев, что его подзывает к себе пальцем торговец бананами, он бросился наутек, едва не сбив с ног статного и невероятно строгого полицейского. Семен Семеныч в знак извинения слегка приподнял кепку, но полицейский лишь мельком одарил его безразличным взглядом.

Наконец, они добрались до конца рынка. Здесь было не так многолюдно и можно было спрятаться от солнца в тени большого разлапистого дерева.

Здесь же, неподалеку, скрестив по-турецки ноги, на самом краю тротуара сидел худощавый молодой турок с печальными черными глазами и, бесконечно кивая взад-вперед закутанной в полосатую чалму головой, негромко напевал что-то свое, турецкое, аккомпанируя себе на музыкальном инструменте, до боли похожем на балалайку.

– Так, все в сборе? – громко поинтересовалась руководительница группы.– Никто не отстал? Будем пересчитывать?

– Все, все здесь,– дружно загудели туристы, изнуренные жарой и жаждой.

– Сейчас нам предстоит интересная и увлекательная экскурсия по старому городу, товарищи. Просьба не заговаривать с прохожими и не просить у жителей воды. Здесь может быть очень много бактерий, так что в целях соблюдения санитарии...

– Так что, умирать от жажды, что ли? – спросил кто-то из самых бойких.

– Потерпите. Скоро мы что-нибудь придумаем,– ответила блондинка, вероятно, сама не очень четко представляя, что здесь можно придумать.

– А кто нас поведет? – раздался очередной вопрос. Руководительница посмотрела на часы:

– Через пять минут подъедет товарищ Коклюшев, профессор, живущий здесь уже несколько лет и занимающийся изучением Востока. Нам его рекомендовали в посольстве как прекрасного специалиста. Думаю, вам будет интересно. А вот, кажется, и он!

У тротуара притормозил старенький фольксваген, и из него с трудом выбрался тучный седовласый мужчина. Несмотря на возраст, он держался довольно бодро. Его, казалось, нисколько не тревожила жара, так как одет он был в строгий темно-синий драповый костюм,

– Константин Евгеньевич, добрый день,– протянула ему руку руководительница.– Рада вас видеть снова.

– Здравствуйте, здравствуйте, с прибытием,– отвечал профессор.– Ну, как добрались? Штормов не было?

– Помилуйте, какие штормы?! В это время года...

– Да я не о морских штормах, уважаемая Людмила Петровна. Вы же помните, сколько неприятностей вам в прошлый раз эти двое...

– Ах, вот вы о чем! Нет-нет, сейчас в нашей группе только надежные проверенные люди.

Они, наконец, повернулись к остальным, и Людмила Петровна торжественно представила им профессора.

Толпа двинулась дальше. Спустя минут двадцать, когда с проезжей части улицы куда-то исчезли машины, а с тротуаров – прохожие, профессор сказал:

– Итак, господа, мы с вами находимся в так называемом старом городе. Во времена царствования императора Шимуншина шаха третьего здесь, на этих холмах был расположен великолепнейший ансамбль, включающий в себя дворец, мечеть с двумя минаретами...

Опираясь правой рукой на высокую трость, профессор левой указывал куда-то вверх, туда, где возвышались некогда дворец и мечеть с двумя минаретами. Он был

настолько увлечен собственным красноречием, что не заметил, как внимание его аудитории привлек совершенно иной объект, не имеющий ничего общего с тем, о чем он рассказывал. Зато это моментально узрела всевидящая Людмила Петровна. Она забежала вперед и стала бросать испепеляющие взгляды на своих подопечных. Гнев в ее глазах постепенно перешел в мольбу, но все было бесполезно, никто не реагировал.

Еще бы! Не каждый советский человек мог бы похвастаться, что ему посчастливилось увидеть так близко настоящую живую проститутку! Она стояла возле приотворенной замызганной двери, прислонившись к каменной стене и вызывающе подперев пышное бедро ладонью с длинными ярко накрашенными ногтями. Слегка насмешливая, но зазывающая улыбка, которую можно было бы назвать профессиональной, едва заметно озаряла ее густо загримированное лицо, увенчанное рыжей копной высоко взбитых волос. Юбка едва прикрывала мясистые бедра, которыми она подпирала стену, ноги были обуты в сандалии кровавого цвета, и тонкие полоски их шнуровок доходили до аппетитных коленок.

В толпе зашушукались. Но останавливаться было нельзя, и туристы, проходя мимо, едва не посворачивали шеи, стараясь тщательнее разглядеть это чудо природы.

Однако Кеша был равнодушен к прелестям восточной соблазнительницы. Его сейчас волновала совершенно иная проблема, и он все чаще стал поглядывать на часы. Приближалось время, когда должен был наступить самый ответственный момент его путешествия. Но экскурсия, похоже, затягивалась, и Кеша начинал нервничать. А тут еще этот зануда Горбунков прилип к нему как банный лист, не отпускает ни на шаг, словно он, Кеша, набивался к нему в покровители.

Поглощенный своими непростыми проблемами, Кеша немного отстал. Вдруг неожиданно для себя он отметил, что с ним рядом нет Семен Семеныча. «Вот и славненько,– подумал Кеша,– пускай ротозейничает, потом задает этому придурку профессору такие же придурочные вопросы, а я как-нибудь потихоньку смоюсь. Похоже, нужная мне аптека где-то неподалеку. Вот только бы хватило времени и на то, чтобы ее разыскать, и на все остальное».

А Семен Семеныч в это время мирно фотографировал ландшафт, старые скособоченные лачуги да редких угрюмых прохожих. Он даже не заметил ту, что на какое-то

время поглотила внимание всех без исключения туристов. И нужно же было так случиться, что когда группа уже удалилась на довольно солидное расстояние, Семен Семе-ныч остановился всего в двух шагах от проститутки и, направив фотоаппарат куда-то в небо, начал искать фокус.

Стоя так спиной к женщине, он не видел, как она, мгновенно наметив его своею жертвой, подобралась вся и крадучись, словно кошка, направилась к нему.

Приблизившись вплотную, она обеими руками схватила его сзади за локти. Прикосновение было насколько нежным, настолько же и властным. От неожиданности Семен Семеныч вздрогнул и чуть не выронил из рук фотоаппарат.

– Хо! – выкрикнула женщина прямо ему в лицо, когда он, наконец, обернулся.

Пожалуй, растеряннось и беспомощность перед эмоциональным шквалом были главными качествами натуры Семена Семеныча. Он увидел в нескольких сантиметрах от своего лица сверкающие глаза и алые пухлые губы, бесконечно щебечущие что-то на непонятном для него языке. Ее интонации переливались из сладостно-томных в угрожающие и обратно. Она явно о чем-то его умоляла, при этом не выпуская из цепких пальчиков рукав его пиджака и медленно, но настойчиво увлекая к раскрытой двери.

Горбунков вдруг онемел. Незнакомая музыка чужой речи завораживала его, и он покорно двигался вслед за женщиной. Ее тело бесконечно извивалось в каких-то причудливых движениях, и среди прочих из ее уст все чаще вырывался странный возглас: «Ай-лю-лю! Ай-лю-лю!»

«Что делать? – молнией пронеслось в голове Горбунко-ва.– Звать на помощь? Но меня засмеют! Скажут, женщины испугался... Но чего ей от меня нужно? Может, у нее что-то стряслось и она просит о помощи? Но что значит это «ай-лю-лю?»

Он с отчаянием чувствовал, что пройдет еще несколько мгновений, родная толпа исчезнет за дальним поворотом и он останется один на один с этой красоткой.

Ее голос стал еще более писклявым в тот момент, когда она, пятясь задом и таща за собой Семен Семеныча, переступила порог своего жилища. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней. Будь что будет! Не драться же с женщиной, в конце концов!

Если бы Кешу потом спросили, что заставило его обернуться, он вряд ли смог бы ответить. Но он обернулся. Открывшаяся уже издалека картинка ввергла его в панику.

Он успел-таки заметить уже исчезающее за дверью туловище Семена Семеныча и, не раздумывая ни секунды, со всех ног бросился его спасать, злобно и досадливо чертыхаясь на ходу.

Еще мгновение – и Семен Семеныча долго бы пришлось искать. Но Кеша, в последнем ловком прыжке достигнув двери, мертвой хваткой вцепился в остававшуюся свободной руку Горбункова и мощным рывком вытащил его на улицу. Однако девица не намерена была сдаваться. Она упорно держала свою жертву за вторую руку, и Семен Семенычу в какой-то момент показалось, что его хотят разорвать пополам.

Второй рывок Кеши оказался более удачным, и он вырвал, наконец, своего попутчика из плена непрошенной обольстительницы.

Несколько секунд оба молчали, глядя друг на друга. Наконец, Кеша нашел в себе силы со злостью выдохнуть прямо в лицо недоумевающего Горбункова:

– Ты что, с ума сошел?

Семен Семеныч растерянно пожал плечами:

– А откуда мне знать, чего она хочет? Она все говорит что-то, говорит, а я не понимаю...

Он даже не заметил, как Кеша перешел с ним на «ты»:

– У тебя давно не было неприятностей?

– Может быть, у нее что-то случилось?

– Это у тебя чуть не случилось! Придурок блаженный!

Тем временем девица снова осторожно подобралась к Семен Семенычу и нежно обхватила его руку своими длинными пальцами. Кеша как ошпаренный резко сбросил ее руку, встал между нею и Горбунковым, затем, набрав побольше воздуха, напряг всю свою память и спросил что-то по-турецки.

– Ай! – воскликнула в ответ девица, нежно погладив его по лацкану пиджака.

Дальше последовал новый поток слов, из которых, судя по ее жестам, было ясно только то, что все свое внимание она переключила на Кешу. Девица легонько потянула его к себе, как видно, намереваясь повторить маневр. Но, решительно освободив руку, Кеша категорически поднял кверху указательный палец:

– Ай-лю-лю – потом!

В голосе девицы послышались нотки недоумения. Но Кеша был неумолим:

– Ноу! Нихт! Нет! Ни в коем случае!

Стоя за спиной у Кеши, Семен Семеныч попробовал все-таки вступиться:

– Слушай, а может, ей что-нибудь надо?..

Слегка повернув голову, Кеша процедил сквозь зубы:

– Я тебе потом скажу, чего ей надо!

– Ну, смотри...

Перестав обращать внимание на Семен Семеныча, Кеша обратился к раздосадованной женщине с пламенной речью:

– Знаете, фрау-мисс-сеньора... Должен вас огорчить. На этот раз у вас ничего не выйдет!

– Ай! – не сдавалась женщина.

Наконец, Кеша выдал ей последний, но самый железный аргумент, который, как ему казалось, был убедительным для человека, говорящего на любом языке:

– Руссо туристо!

– А-а-а...

– Облико морале, ферштейн?

И, не медля больше ни секунды, Кеша снова схватил за рукав Семен Семеныча и поволок его за собой, оставляя стоять посреди улицы обескураженную женщину.

Так ничего и не понявший Горбунков, почти насильственно уводимый Кешей, напоследок еще раз оглянулся и спросил:

– А что ей надо?..

– Пошли, пошли, растяпа. Уноси ноги, пока не поздно. У нас уже экскурсия заканчивается, пока ты тут...

...И в ту же секунду вслед им посыпался поток отборнейшей турецкой брани. Но о том, что она отборнейшая, можно было догадаться лишь по интонациям, которыми женщина обильно окрашивала свою непонятную для русского уха речь.

* * *

Как потом выяснилось, на разборки с похитительницей Семен Семеныча ушло довольно много времени, и от неминуемого скандала их спасло только то, что по окончании экскурсии туристы забросали профессора вопросами, правда, не относящимися к истории древнего города Стамбула и Востока вообще. Хотя Людмила Петровна заметно

нервничала, она сдержалась при появлении пропавших было Кеши и Горбункова, оставив для них на потом соответствующую проработку. Все, что она себе позволила, это

искрометный взгляд в их сторону. И почти сразу же после этого, повернувшись лицом к профессору, она одарила его очаровательнейшей из улыбок:

– Рарзешите поблагодарить вас, Константин Евгеньевич, за вашу интересную, очень интересную экскурсию. Я надеюсь, что все, кто в ней участвовал, все члены нашей группы почерпнули из нее много нового и полезного. Спасибо вам большое!

Седовласый профессор учтиво поцеловал ей руку и сразу же поспешил откланяться. Все остальные дружно зааплодировали. А Кеша в очередной раз незаметно глянул на часы, после чего начал медленно ретироваться и делал это так, чтобы Семен Семеныч ничего не заметил.

Людмила Петровна достала из сумочки сигарету, прикурила и взошла, как на трибуну, на огромный валун, возвышавшийся у стены старинной мечети:

– Товарищи, внимание! На этом обязательная часть нашей программы во время пребывания в Стамбуле заканчивается. Сейчас у вас будет час свободного времени, в течение которого вы можете погулять по городу, только, пожалуйста, далеко не расходитесь. И учтите: ровно в семнадцать ноль-ноль вы все до единого должны быть на теплоходе. Только без опозданий! Всем понятно?

– Понятно,– протянул кто-то.– А где воды-то напиться?

– Я думаю, у каждого из вас должно хватить смекалки, чтобы решить эту проблему. К сожалению, на этот раз мы не смогли обменять вам деньги. Вы знали об этом, и нужно было позаботиться о себе заранее. Да, и хочу вас обрадовать: сегодня на ужин будет апельсиновый сок.

Казалось, слышно было, как люди, измученные жаждой, дружно сглотнули слюну. Но никто больше не проронил ни слова.

Людмила Петровна, поддерживаемая чьей-то услужливой рукой, спрыгнула с камня. Семен Семеныч обернулся туда, где всего несколько секунд назад стоял Кеша. Но того и след простыл.

– Кеша! – сложив рупором руки, крикнул Горбунков.– Кеша!

Не дождавшись ответа, он озирнулся по сторонам, словно соображая, в каком направлении мог удалиться его товарищ. Расслышав знакомое цоканье металлических набоек, которыми были подбиты Кешины туфли, он бросился вдогонку.

Семен Семеныч настиг Кешу в тот момент, когда тот уже готов был скрыться за выходом из лабиринта, окружавшего мечеть.

Поняв, что побег не удался, Кеша остановился как вкопанный на последней ступеньке старинной лестницы.

– Ну куда же ты? – жалобно спросил Семен Семеныч.– А я? Почему ты меня оставил?

Не оборачиваясь, Кеша спокойно сказал:

– Ты же видишь, я жду.

Пришлось потратить еще десять драгоценных минут на то, чтобы позировать Горбункову на фоне древних кружевных изразцов и любоваться вместе с ним панорамой города, открывавшейся с холма. Вдруг Кеша неожиданно разглядел то, что искал. Там, внизу, на одном из домов узенькой улочки красовалась нарисованная яркими латинскими буквами надпись: «АПТЕКА». Строго под ней вертикально висела точно такая же надпись, но уже на турецком.

Нужно было срочно сматываться. Но как? Горбунков ходил за ним как приклеенный, не отступая ни на шаг и по-детски восхищаясь всем, что видел вокруг.. Кеша не уставал мысленно чертыхаться. В его душе все клокотало от бешенства и бессилия избавиться от этого придурковатого Горбункова.

Наконец, они спустились вниз. Прослонявшись еще какое-то время среди двухэтажных домов, сложенных из камня, они забрели в один из узких переулков, в котором не встретили ни одного прохожего. Выждав момент, когда Семен Семеныч в очередной раз вскинул к лицу фотоаппарат и примерился, чтобы сделать очередной снимок, Кеша мгновенно проделал два стремительных прыжка в сторону и нырнул в узкий темный проем между домами, сразу же бросившись наутек. Выбежав через несколько секунд на соседнюю улицу, он на всякий случай оглянулся и, не обнаружив на этот раз преследования Семена Семеныча, двинулся дальше быстрым шагом, на ходу довольно потирая руки. Ему казалось, он четко представляет направление, которому нужно следовать.

Увлеченный фотосъемкой, Семен Семеныч не заметил исчезновения товарища. Не слышал он и того, как из проема, в котором только что испарился Кеша, выбежал, цокая копытами, толстый ишак и остановился за его спиной, словно чего-то ожидая.

По-видимому, желая испробовать на вкус горбунковский пиджак, ишак задрал голову и легонько ткнулся мордой в спину незадачливого туриста. Сделав очередной щелчок, Семен Семеныч довольно улыбнулся.

– Ты знаешь...– начал он.

В тот же момент от неожиданности и испуга он громко икнул. Ишак, решив, что с ним говорят на его родном языке, ответил тем же. Отскочив назад, Горбунков зачем-то резко подпрыгнул и одновременно взмахнул руками, словно хотел взлететь.

– Кеша! – позвал он.

Но никакого Кеши рядом с ним не было и в помине. Не было его также ни в одном из концов узкой короткой улочки. Зато в этот момент с Семен Семенычем поравнялась высокая статная женщина, с ног до головы облаченная в белые развевающиеся одежды. По инерции он кинулся было к ней, по-видимому, желая расспросить, не видела ли она Кешу, но та в ужасе отшатнулась от него и прибавила шагу. Постояв еще несколько минут посреди улицы, он понуро пошел прочь.

– Кеша! Где ты подевался? Кеша!

Семен Семеныч метался вдоль улицы, осторожно заглядывая во все двери и подворотни, не решаясь никуда свернуть, чтобы окончательно не запутаться в сложных лабиринтах.

Наконец, он понял, что ему предстоит теперь выбираться отсюда самому. И он побрел наугад в направлении, противоположном тому, куда исчез Кеша.

* * *

С минуты на минуту контрабандисты ожидали появления агента из далекой России. Все было тщательно продумано и подготовлено, бриллианты и другие драгоценности лежали в ожидании переправки через Черное море.