Текст книги "Бриллиантовая рука"
Автор книги: Виктор Иванов
Жанр:
Комедия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
У Лёлика перехватило дыхание. Это случалось с ним всякий раз, когда он видел ее. Восхищение ее красотой, с одной стороны, и понимание полной недосягаемости с другой – раздирали несчастную душу преклонновозрастного Лёлика пополам.
«Ну, баба! Ну, стерва, хороша! – подумал он.– Эх, если бы она не была агентом шефа, я бы...»
О том, что было бы, «если бы...», Лёлик старался не думать, понимая всю бессмысленность подобных рассуждений.
* * *
Разговор с шефом было коротким.
Получив инструкцию и коротко кивнув в ответ, Лёлик торопливо пошел за кулисы, где тем временем переодевался Кеша. Тот стоял перед зеркалом, уже скинув белый пиджак-куртку. На нем был белоснежный гольф и повседневные брюки. Злополучные
брюки-шорты были скомканы и с остервенением заброшены в угол.
Заметив в зеркале знакомую фигуру Лёлика, Кеша, не оборачиваясь, нервно спросил:
– Что случилось? Почему шеф здесь?
Находясь на помосте, он, конечно же, видел сидящего в зале шефа, и от этого чувствовал себя еще более погано. Надо же, черт побери, чтобы шеф стал свидетелем того, как он, блистательный Кеша, оскандалился!
– Все меняется,– сообщил, подходя ближе, Лёлик.
– Как меняется?!
Кеша застыл на месте с накинутым на одно плечо пиджаком.
– Операцию будем проводить у «Белой скалы»,– торопливо уточнил Лёлик.
Уже продевая в рукав пиджака вторую руку, Кеша спросил:
– Почему не на «Черных камнях»?
– Там днем слишком людно.
– Но у «Белой скалы» нет клёва!
– Клев...—неожиданно гаркнул на всю комнату Лёлик.
– Тс-с!
Кеша приложил палец к губам и многозначительно озирнулся вокруг.
– Клев будет, это я беру на себя,– уже более спокойно продолжал Лёлик.
– Интересно, интересно,– с недоверием протянул Кеша и начал внимательно разглядывать в зеркале проступающую, несмотря на грим, синеву вокруг глаза.
– Клевать будет так, что клиент позабудет обо всем на свете, вот увидишь!
– Хотелось бы знать, как ты это устроишь,– сказал Кеша, припудривая лицо.
– Это не твои заботы.
– Дальше все идет по плану?
– Усе идет, как условились,– окончательно успокоившись, ответил Лёлик.– Ты слегка его оглушаешь...
Лёлик неожиданно вытащил из-за пазухи длинный металлический прут, похожий на кочергу и загнутый с одного конца, и осторожно передал его Кеше:
– Держи!
Кеша взял двумя пальцами кочергу и, покрутив перед собой, внимательно ее осмотрел.
– Лёлик, но это же не эстетично! – наконец воскликнул он с возмущением.
– Это дешево, надежно и практично!
Словно испытывая оружие, Кеша легонько постучал себя по голове острым металлическим концом.
– Ну, смотри...– неуверенно протянул он.
– А нечего тут смотреть! – отрезал Лёлик.– Быстренько снимаем гипс и сматываемся. Все!
– Так, а мое алиби?
Кеша предостерегающе вытянул руку вперед.
– Ах, да! Чуть не забыл,– воскликнул Лёлик.– Ты остаешься со следами насилия на лице...
– Что?! Меня снова будут бить?
– Ну да. Ты как будто бы будешь жертвой нападения неизвестных бандитов.
– Лёлик, только я тебя прошу, чтобы...
– Чтобы что?
В ответ Кеша выразительно провел рукой по своему лицу, слегка притрагиваясь кончиками пальцев к следам трудов дорогого шефа.
Лёлик решительно выбросил вперед руку:
– Не беспокойся, Козлодоев...
– Козодоев,– поправил его Кеша.
«Козлодоев» была его кликуха, прилепившаяся к нему еще со школьных лет. Он считал ее омерзительной и незаслуженно обидной. Однако Лёлик, то ли по забывчивости, то ли дразня напарника, упорно называл его Козлодоевым.
Вот и сейчас, на секунду запнувшись, словно собираясь поправиться, нахально повторил:
– Козлодоев!
Кеша понял, что спорить было бесполезно. Взяв с туалетного столика флакон с одеколоном, он нажал на маленькую резиновую грушу и несколько раз брызнул себе на щеки.
Как бы желая поставить последнюю точку в разговоре, Лёлик собрал пальцы в кулак и, поднеся его к самому лицу Кеши, словно прицеливаясь, громко сказал:
– Бить буду аккуратно, но сильно!
– Вот как? – иронично поклонился ему Кеша.– Ну что же, и за это спасибо.
– Га-га-га!!! – рассмеялся вдруг собственной шутке Лёлик, окончательно развеселившись и широко раскрыв рот.
Такой наглости Кеша перенести уже не мог. Это был предел его терпения. Нужно было чем-то ответить. И он ответил. Высоко подняв перед собой флакон, он быстро прицелился и с остервенением нажал на грушу, пустив при этом мощную струю одеколона прямо в раскрытую пасть Лёлика.
* * *
Лифт давно не работал, так как было уже за полночь. Чтобы не разбудить спящих детей и жену, Семен Семеныч осторожно прикрыл дверь и вышел на лестничную площадку. Спустившись вниз, он повстречал на первом этаже тетю Машу, уборщицу. Она всегда убирала подъезды в это время, когда жильцы уже улеглись спать и не шастают взад-вперед, мешая уборке.
– Добрый вечер,– поздоровался с ней Горбунков.
– Добрый вечер,– приветливо ответила женщина, распрямившись и удивленно поглядев на него.– Куда это вы собрались на ночь глядя?
Семен Семеныч грустно поднял руку, на которой болталась пустая хозяйственная сетка:
– Да вот, завтра рано утром на рыбалку... А сейчас хватились, а хлеба нет. Придется теперь идти на проспект, в дежурный. Кстати, вы не знаете, он сегодня работает?
– Вроде, да.
– Ну что ж, пойду. Далеко, а надо...
Тетя Маша согласно покивала и проводила взглядом понурую фигуру Горбункова.
Стараясь преодолеть страх, Семен Семеныч вышел на ночную улицу. Он шел, прибавляя шаг и бесконечно оглядываясь по сторонам. Ему чудились посторонние звуки, Таинственный шорох в кустах, чьи-то шаги за спиной... Проходя мимо белой стены одного из домов и, озирнувшись в очередной раз, он снова поглядел вперед. Но вдруг
неожиданно заметил слева от себя чью-то черную фигуру. Мгновенно остановившись, Семен Семеныч пригнул коленки, слегка отпрянув назад, и принял боксерскую стойку. При этом сетка в его руке смешно подпрыгнула. То же самое произошло и со зловещей фигурой. Горбунков понял, что испугался собственной тени. Успокоившись и поправив козырек кепки, он отправился дальше.
Чтобы укоротить путь, он свернул в одну из темных подворотен. Так было ближе. Внезапно яркий луч карманного фонарика прорезал темноту, и Семен Семеныч снова согнул колени, собираясь дать деру. Но тут его взгляд упал вниз и выхватил чьи-то ноги, безжизненно вытянутые на земле. Крик отчаяния и страха вырвался из его груди. Скорее, это был даже не крик, а страшный рев смертельно раненного зверя. Семен Семеныч не мог пошевелиться и как завороженный смотрел на стоптанные и грязные подошвы лежавшего на земле человека.
Неожиданно зажегся еще один фонарик, осветив двух мужчин в милицейской форме, которые, склонившись над трупом, внимательно его разглядывали.
«Его убили! – пронеслось в мозгу Семена Семеныча.– Вместо меня! Они караулили, а потом обознались! Какой ужас! Что же теперь делать?»
Он несмело шагнул вперед и в порыве откровенности произнес, обращаясь к милиционерам:
– Ребята, на его месте должен был быть я...
Один из милиционеров повернулся к Горбункову и с явным подозрением его оглядел. Но, заметив болтавшуюся в безвольно опущенной руке сетку и грустный непорочный взгляд Семена Семеныча, коротко бросил:
– Напьешься – будешь!
– Ладно, давай грузить,– прервал этот незаконченный диалог второй милиционер.
И собеседник Горбункова, не проявляя к нему больше никакого интереса, склонился над телом со стороны ног, а его напарник и коллега схватил эту безжизненную массу за руки.
– Ля-а, ля-ля-ля-ля-ля-ля! – далеко разнеслась по спящей улице едва узнаваемая мелодия из «Кавказской пленницы», исполненная хриплым пропитым голосом, если это вообще можно было таковым назвать.
Наконец, до Семен Семеныча дошло все. Поняв, что чуть не попал впросак, рассказав, пусть даже и милиции, но посторонним, в общем-то, людям, сокровенную тайну, о которой ему приказано было молчать, он в ужасе приложил ладонь ко рту.
Пьянчугу унесли. Однако его специфический вокал был слышен еще довольно долго, во всяком случае, до тех пор, пока не захлопнулась за ним милицейская машина. Наконец, взревел мотор, и ночной искатель приключений отправился добывать ночь в гостеприимных покоях ближайшего вытрезвителя.
Семен Семеныч снова остался один. Несколько секунд потоптавшись на месте, он вспомнил, куда шел, и снова двинулся вперед. Но вдруг перед ним снова бесшумно выросла огромная черная тень, отпечатанная на стене. Махнув рукой и не испугавшись на этот раз, будучи уверенным, что тень – его собственная, Горбунков сделал шаг вперед. Однако тень неожиданно заговорила:
– Добрый вечер, Семен Семеныч.
От растерянности Семен Семеныч продолжал глядеть на стену:
– Добрый вечер. Но я вас не знаю.
– Володя.
– Сеня,– кивнул в ответ тени Семен Семеныч.
И тут он, наконец, сообразил повернуться. Перед ним стоял плечистый молодой человек и протягивал руку для пожатия.
– Вам привет от Михал Иваныча,– тихо сказал Володя.
– А-а-а,– радостно вздохнул Горбунков.
– Он хотел вас видеть.
– А когда?
– Да хоть сейчас.
– Нет, сейчас не могу.
– Почему же?
Семен Семеныч показал на сетку:
– За хлебом опоздаю...
– Вы не волнуйтесь. У меня машина.
– Ага,– кивнул согласно Горбунков.
– Тогда пойдемте.
* * *
Он рассказал Михаилу Ивановичу о завтрашней поездке на рыбалку, получил соответствующие указания о том, как следует себя вести в случае, если вдруг обнаружат себя охотники за драгоценностями. После этого Володя, свозив Семен Семеныча в магазин, доставил его домой.
Хлопнув дверцей, Горбунков обошел машину, наклонился над окном водителя и сказал:
– Спасибо вам, Володя! Очень приятно было познакомиться.
– Мне тоже.
– Так я пошел?
– Да-да, конечно.– Володя протянул ему из окна руку.– Отдыхайте. Хорошего вам клева.
– Спасибо.
– Значит, вы точно будете на «Черных камнях»?
– Да-да, на «Черных камнях».
– Ну, тогда ни пуха вам, ни пера!
– К черту, к черту,– засмеялся Семен Семеныч и, повернувшись, пошел к подъезду.
Здесь его ожидала еще одна нечаянная встреча. По крайней мере, он полагал, что она нечаянная. У самого входа в подъезд, расположившись рядком на небольшой скамейке, восседали трое. В центре возвышалась статная фигура Лидии Петровны, одетой в элегантный белый вечерний костюм, поверх которого в несколько рядов свисали бусы из поддельного жемчуга. Слева от нее, подобрав под скамейку коротенькие кривые ножки, притулился ее ближайший помощник во всех начинаниях Степан Степаныч. Справа сидел не кто иной, как сама тетя Маша, та самая, что убирала подъезд, когда Горбунков уходил за хлебом. Семен Семеныч не без некоторого удивления отметил про себя, что на этот раз вместо синего сатинового халата на ней было выходное бордовое платье с цветастой отделкой.
– Добрый вечер,– вежливо поклонился Семен Семеныч, проходя мимо троицы.
– Добрый вечер,– вторично поздоровалась тетя Маша.
Степан Степаныч молча и как-то очень несмело приподнял вверх соломенную шляпу. Лидия Петровна, словно не заметив Горбункова, брезгливо отвернула голову
в противоположную сторону.
– Спокойной ночи! – уже отойдя на несколько шагов, оглянулся вдруг Горбунков.
И снова ему ответила лишь тетя Маша:
– Спокойной ночи, Семен Семеныч!
Проводив его взглядом, она подобострастно посмотрела на Лидию Петровну.
– Да-а-а,– тяжело вздохнул Степан Степаныч.
Лидия Петровна подобралась, опустила обе руки на стоявшую на ее коленях небольшую театральную сумочку и, словно опираясь на край трибуны, громко сказала:
– Да, наши люди в булочную на такси не ездят!
– Угу, угу,– угодливо согласилась тетя Маша. Степан Степаныч молча сделал какую-то пометку в большом черном блокноте.
* * *
Ранним, но уже солнечным утром по петляющему среди скал пригородному шоссе на расстоянии приблизительно километра друг от друга в направлении развилки двигались три машины. Вернее, это были две «Волги» и один мотоцикл с коляской. В машинах сидело по одному пассажиру, в мотоцикле – два.
Находясь в разных машинах, они не подозревали, что дружно делают одно и то же: зевают, приложив ладони к губам. Это было естественно, так как в это время суток нормальные люди еще почивают глубоким сном, а им в такую рань приходится катить по утренней трассе.
В «Волге» цвета «белая ночь» ехал Володя.
За рулем «слоновой кости» сидел Лёлик.
В мотоцикле с коляской тряслись Кеша и Горбунков.
Добравшись до развилки, Володя уверенно свернул влево, ориентируясь по указателю, который гласил: «ЧЕРНЫЕ КАМНИ» —8 км.
Через минуту к тому же месту подкатила машина Лёлика. Вывернув руль вправо, Лёлик помчался к «БЕЛОЙ СКАЛЕ».
Последним к развилке подкатил мотоцикл. В коляске мирно спал прободрствовавший добрую половину ночи Семен Семеныч. Кеша уверенно свернул влево, но, проехав с десяток метров, резко затормозил. Вспомнив об изменении маршрута, придуманном шефом, он круто развернулся на месте, чем потревожил своего пассажира, и погнал мотоцикл туда, где только что скрылась машина Лёлика, не забыв при этом привычно гордо вскинуть голову.
– Кажется, приехали,– ставщив с лица очки, сказал Кеша.
– А где это мы? – спросил окончательно проснувшийся Горбунков.
– «Белая скала»,– коротко ответил Кеша. Семен Семеныч испуганно встрепенулся:
– Как? А почему не «Черные камни»? Мы ведь еще вчера договаривались, что поедем туда.
– Здесь лучше. Я думаю, ты не пожалеешь. Давай не будем терять времени. Выходи и разбирай снасти, а я пока загоню в тень мотоциклет.
– А все-таки зря мы сюда приехали,– грустно сказал Семен Семеныч.– Может, давай вернемся? «Черные камни» ближе, да и клев там лучше.
Кеша внимательно оглядел пустынный пляж, прибрежные скалы в поисках признаков присутствия Лёлика.
– Подожди, подожди, Сеня,– озадаченно сказал он, не переставая осматриваться.
– Да чего ждать, поехали– и все,—настаивал Горбунков.
Наконец, заметив что-то, видное только ему одному, Кеша уверил Семен Семеныча:
– Если я не ошибаюсь, то здесь будет такой клев, что ты забудешь все на свете! Выгружайся!
И Семен Семеныч начал покорно и обреченно выбираться из коляски.
Прибыв к месту заранее, Лёлик, не выходя из машины, стащил костюм и, оставшись в одних просторных белых сатиновых трусах, взгромоздил себе на спину два огромных кислородных баллона. Закрепив ремни, он натянул на лицо водолазную маску, закрывшую пол-лица и, перекинув из-за спины толстый гофрированный шланг, приложил его резиновым наконечником ко рту. Таким образом, экипировка была закончена. Теперь оставалось только выждать момент, когда можно будет покинуть убежище, чтобы незаметно пробраться к берегу и погрузиться в море.
Кеша заботливо проводил обвешанного снастями Семен Семеныча к самому краю небольшого пирса, помогая ему поднести пустое пока ведро.
– Ты давай, начинай, Сеня, а я сейчас,– бросил небрежно Кеша и пошел обратно к пляжу.
– Ты куда, Кеша? – удивился Семен Семеныч.– Разве ты не будешь рыбачить? Я и на твою долю удочки захватил.
– Буду, буду,– успокоил его Кеша.– Только сначала мне нужно с мотоциклом повозиться. Мотор что-то барахлит.
– А-а-а,– понятливо кивнул Горбунков.– Ладно. Только ты не задерживайся, хорошо?
Кеша сделал вид, что не услыхал последних слов.
Однако Семен Семеныч, как это бывало почти всегда, попав в свою родную стихию, стихию рыбалки, не особенно нуждался в компании. Сам процесс рыбной ловли поглощал его всецело, и он забывал в эти часы обо всем на свете. Так случилось и на этот раз. Наживив крючок, он привычным жестом заядлого рыбака, далеко отведя назад правую руку, закинул леску далеко в море.
Что же в это время делали Лёлик и Кеша? Ничего особенного они не делали, они просто следовали заранее разработанному плану: Кеша бродил по берегу, неся в руке большой кожаный портфель, в который он время от времени складывал найденные на берегу увесистые булыжники. Заметив, что Горбунков, поглощенный рыбалкой, забыл о нем, Кеша делал свое дело спокойно и даже почти не оглядывался.
Лёлик, заранее приглядев удобный спуск к воде, отделенный от пирса огромным валуном, бесшумно нырнул под воду, и, энергично работая ластами, поплыл к тому месту, куда упал крючок, заброшенный Семен Семенычем. На уровне талии, перетянутой широким ремнем, у него болтался увесистый пакет, до отказа наполненный рыбой.
Ему не слишком долго пришлось искать место погружения крючка с наживкой. Все остальное было делом техники. А техникой Лёлик, надо сказать, владел отменно.
Не прошло и десяти минут, как поплавок резким рывком нырнул под воду.
«Неужели клюет? – не поверил Семен Семеныч.– Так скоро... Да, наверное, Кеша был прав, что привез меня сюда. Вот только жаль, что я Володю не успел предупредить... Да ведь я же и сам не знал, куда мы едем. Ну да ладно, может, все обойдется».
С этими мыслями Семен Семеныч энергично и радостно тащил на себя туго натянутую леску. И когда, наконец, поверхность воды прорезало туловище солидной рыбины, он закричал что было мочи, не в силах сдержать восторг:
– Кеша!!! Скорей сюда! Первый улов есть!
«Ну, старый черт дает!» – восхищенно подумал Кеша про своего друга-врага-напарника.
– Иду, Сеня, что там у тебя? – отозвался Кеша, бегом направляясь к пирсу.
Семен Семеныч уже держал в руках трепыхавшуюся рыбину. Он радостно взглянул на подоспевшего Кешу и начал снимать добычу с крючка. Широко оскалившись в улыбке, Кеша театрально зааплодировал и ободрительно похлопал Горбункова по плечу.
Теперь нужно было начинать действовать решительней. Выждав момент, когда воодушевленный удачей Семен Семеныч занялся очередным наживлением крючка, Кеша зашел ему за спину и, склонившись над портфелем, достал оттуда уже знакомое читателю оружие – толстую металлическую кочергу, но только зачем-то перевязанную на месте сгиба бинтом. Развязав зубами узел и отмотав часть бинта Кеша, словно хирург, приступающий к операции, приподнял над головой кочергу. Он старался улучить момент, чтобы тюкнуть своим необычным оружием Семен Семеныча по темечку, но так, чтобы, не дай Бог, не убить. В самом деле, зачем ему, Кеше, вешать на себя мокруху? Итак хлопот хватает...
Конечно же, Семен Семеныч, окрыленный удачей, не мог видеть всех Кешиных манипуляций, проделываемых за его спиной, тем более, что время от времени тот подскакивал к нему сбоку, словно стараясь поддержать, и повторяя все движения Горбункова.
Наконец, ему показалось, что пора. Закинув удочку в очередной раз, Семен Семеныч присел на корточки и пристально уставился на поплавок. Это была очередная короткая пауза, когда он почти не двигался.
Словно заправский игрок в гольф, Кеша далеко занес над своей головой кочергу, развернувшись назад всем корпусом. Удар был бы неминуем и точен, если бы, повернувшись лицом к Семен Семенычу, Кеша не увидел, что тот с удивлением на него смотрит.
Находчивый Кеша на этот раз не оплошал. Резко замедлив движение, он закинул кочергу под лопатку и, не отрывая взгляда от Горбункова, с улыбкой почесал себе спину загнутым концом. Желая помочь другу, Семен Семеныч, придерживая левой рукой удочку, протянул в сторону правую и тоже почесал у Кеши под лопаткой.
Кеша долго не решался повторить попытку. Он приплясывал вокруг Горбункова, повторяя его движения и размаг хивая кочергой, наличие которой уже не было для того секретом.
Однако Кеша, вероятно, слишком увлекся своими манипуляциями, так как в какой-то момент кочерга словно сама собой вырвалась из его пальцев и, крутанувшись по инерции несколько раз в воздухе, исчезла в морской пучине.
Это, конечно, весьма осложнило задачу. Расстроенный Кеша пытался сообразить, что же делать дальше. Он нервно грыз ногти до тех пор, пока не вспомнил о наполненном булыжниками портфеле.
На этот раз он решил не медлить. Достав самый солидный из камней, он сразу же принял позу метателя дисков и уже было примерил удар по затылку мирно возящегося с крючком Горбункова. Но тот, словно специально, снова оглянулся в самый последний момент, не подозревая, конечно, от какой опасности себя при этом избавляет.
Кеша не сплоховал и на этот раз. Он услужливо протянул камень Семен Семенычу. Тот, благодарно улыбнувшись, молча принял такую трогательную услугу и, держа в одной руке разогнувшийся от интенсивного клева крючок, начал осторожно стучать по нему булыжником. Смекнув, что камень можно также использовать как точильный брусок, Семен Семеныч, прежде чем отшвырнуть его на землю, потер о его шершавую поверхность крючок.
Что было делать? Кеша полез за очередным булыжником. Но на этот раз он не усдел даже размахнуться. Стоя за спиной Семен Семеныча, он вдруг чуть не потерял сознание, получив удар оглушительной силы прямо в область пупка. Это Горбунков, резко рванув на себя леску, вписался в живот друга тяжелым твердым гипсом, даже того не заметив.
У Кеши перед глазами поплыли красные круги. Он зашатался и вот-вот, казалось, готов был рухнуть на землю.
Тем временем плетеная корзинка постепенно наполнялась рыбой. Всякий раз, глядя в нее, Семен Семеныч довольно улыбался и наживлял очередного червяка. В какой-то момент, раскрутив пропеллером над головой леску, он буквально срезал грузилом кепочку, надетую на голову Кеши. Однако тяжелый свинцовый шарик вдобавок пулей прошиб Кешин затылок и, если бы не Семен Семеныч, в последний момент подхвативший полумертвого Кешу, тот рухнул бы вслед за своей кочергой.
Но тут произошло нечто совсем уж непредвиденное. Дернув в очередной раз за леску, Горбунков почувствовал, что та натянута до такой степени, что, казалось, еще
немного—и она лопнет. В порыве нового азарта Семен Семеныч стал изо всех сил тащить леску на себя.
«Черт возьми, кажется, там акула. Или кит»,– пронеслось в его голове.
Он всучил леску все еще шатавшемуся Кеше и полез за большим нейлоновым сачком, опущенным в воду у самого края пирса.
А дело было вот в чем: мирно сидевший на морском дне Лёлик вдруг почувствовал, что кто-то тащит его сзади за трусы. Он оглянулся в тот момент, когда его тело, потеряв координацию, оторвалось от илистого дна и неудержимо поплыло куда-то назад. И тут Лёлик с ужасом догадался, что сам попался на крючок. Он изо всех сил пытался затормозить движение, работая руками и ластами. Однако все его усилия были бесполезны. Его неотвратимо тащили к берегу. Продолжая извиваться всем телом, он напрягал последние силы, но все было безуспешно.
Наконец, наступил момент, когда Семен Семеныч на берегу передал леску Кеше. Движение прекратилось. До берега оставалось совсем немного. Вдруг Лёлик заметил прямо перед собой знакомый предмет. Это была большая продолговатая торпеда, собственное изобретение шефа,, снабженная спереди огромным пропеллером.
«Вот оно, спасение!» – подумал Лёлик, подгрёб ближе и взобрался на торпеду.
Не медля ни секунды, он начал с остервенением вращать ручку, вмонтированную в корпус замысловатого аппарата. Торпеда резко рванула вперед и на полной скорости понесла Лёлика прочь от берега.
И надо же было такому случиться, чтобы Кешина нога как раз в этот момент стояла на том месте, где торпеда была прикреплена к пирсу тонюсенькой, но очень прочной веревкой. Собственно говоря, она и предназначалась для Кеши на случай, если придется удирать.
Итак, петля на Кешиной щиколотке неожиданно затянулась, и он, теряя равновесие и широко раскинув руки, плашмя опрокинулся в воду и, не успев издать ни единого звука, понесся, помимо своей воли, по морской глади куда-то вдаль.
Перепуганный и обескураженный Семен Семеныч в панике заметался по берегу. Но было поздно. Разрезая воду на полном ходу, Кеша, то и дело захлебываясь, уплывал все дальше и дальше, пока окончательно не исчез из поля зрения Семена Семеныча.
Бедняга Горбунков еще какое-то время метался по берегу, зовя на помощь, хотя знал, что, кроме него, на этом пустынном пляже нет никого.
Наконец, Кеша почувствовал, что его живот скользит по чему-то твердому. Протаранив собой еще несколько метров, тело его остановилось. Тонкая, но прочная веревка, очевидно, все-таки порвалась. А Лёлик, все еще одержимый паникой, не переставая вращать ручку, понесся дальше, воодушевленный тем, что скорость его движения под водой неожиданно резко возросла.
Пролежав навзничь несколько секунд, Кеша вскочил на ноги и, не оглядываясь кругом, кинулся снова к воде. Ему показалось, что его занесло на какой-то далекий необитаемый остров, где его ожидает неминуемая голодная смерть.
Стоя у кромки воды, он освободил, наконец, свою ногу от плена и потянул на себя оставшийся в море конец веревки. Он полагал, что вот еще секунда – и на поверхности воды появится спасительная торпеда. Но вместо нее Кеша вытащил на сушу какую-то изорванную тряпку, всю обмотанную илом и водорослями. Схватив какой-то длинный шест, валявшийся неподалеку, он нацепил на него тряпку (а это было не что иное, как трусы Лёлика!) и, широко размахивая ею над головой, заорал изо всех сил, напрягая до отказа голосовые связки:
– Помогите! Спасите! Кто-нибудь! Люди! Лёлик!
А в это время Лёлик, оставшийся в чем мать родила, откинул в сторону оседланную им торпеду и поплыл, работая ластами, к видневшейся неподалеку скале. Выбравшись на поверхность, он поднял на лоб маску и оглянулся. До него сразу же донеслись дикие вопли Кеши, звавшего на помощь.
– Идиот! – в сердцах сказал Лёлик и смачно сплюнул в зеленовато-синюю морскую воду.
– Мамочка! Помогите! – не переставал взывать Кеша, размахивая своим шестом.
Вдруг он почувствовал, что кто-то щекочет его между лопаток. Оглянувшись, Кеша увидел мальчика лет десяти, который держал в одной руке целлофановый пакет, до половины заполненный водой, в которой бултыхалась одинокая рыбешка, а в другой – большой желтый сачок.
– Дяденька, чего вы кричите? – спокойно спросил мальчик.
Мельком взглянув на отрока, Кеша отмахнулся:
– Иди, мальчик, не мешай. – затем вновь повернулся к воде и снова широко открыл рот:
– Мамоч...
Внезапно его словно ударило током. Он медленно повернулся и увидел того самого мальчика, которого только что шуганул от себя. Ребенок, войдя в воду с противоположной стороны острова, медленно удалялся. Он шел, осторожно ступая по воде и слегка раскинув в стороны руки.
Кеша не поверил своим глазам. В какой-то момент ему показалось, что он сходит с ума. Плотно зажмурившись, он простоял так еще несколько секунд. Открыв глаза, заметил того же мальчика, но уже отдалившегося на солидное расстояние. Однако ощущение, что он сходит с ума, не покидало Кешу. Все дело было в том, что мальчик, удаляясь от берега, не погружался в воду. В какой-то момент помутившееся после перенесенного шока сознание Кеши нарисовало ему сияние над головой мальчика, которое постепенно превращалось в такой же сияющий нимб. Неожиданно в Кешиной голове гулко зазвучал густой низкий бас:
– Господу помолимся-я-я!..
Ему вторил многоголосый церковный хор.
Кеша вдруг рухнул на колени и, широко раскинув руки, припал лицом к влажной илистой земле.
Когда он поднимался, четко увидел перед самым своим лицом маленький блестящий крестик. Это был его собственный крестик, надетый ему когда-то давно во время крещения. Крестик свисал к земле, слегка подрагивая на золотой цепочке. Кеша приподнял крестик на ладони, поднес к лицу, словно собираясь припасть к нему губами. Но в последний момент его что-то остановило, и он спрятал крестик за воротник рубашки.
Теперь в его голове вовсю звенели церковные колокола. Он медленно встал с колен, высоко поднял шест и с фанатическим блеском в глазах, не отрывая взгляда от ставшей уже совсем маленькой фигурки, пошел за нею вслед. Ступив в воду как раз в том же месте, где вошел в нее мальчик, Кеша обнаружил под ступней что-то твердое.
– Провидение! Божье провидение! – тихо прошептал он.
Он делал шаг за шагом, и твердыня под его ногами не отступала. Его губы, словно сами по себе, начали беззвучно шевелиться, произнося молитвы. Он шел все увереннее и увереннее, радостно улыбаясь ниспосланному спасению, пока его нога не соскользнула с тверди и он не соскочил в воду.
Внезапная прохлада остудила его воспаленное воображение. Он понял, что шел по бревну, перекинутому между этим небольшим островом и не таким уж далеким берегом. Прозрев, Кеша вскарабкался на оказавшийся таким прозаичным предмет спасения и бегом, насколько хватало равновесия, бросился вперед. Догнав, наконец, мальчишку, он грубо отпихнул его в сторону, крикнув:
– А ну, в сторону!
Мальчик с коротким всплеском бултыхнулся в воду, окунувшись с головой. На поверхности осталось лишь желтое пятно его сачка. Когда через мгновение он вынырнул, пробегавший мимо Кеша злобно добавил:
– Пшел вон!
И, не оглядываясь, побежал дальше.
* * *
Большой лист ватмана был прикреплен кнопками к огромной, занимавшей полкомнаты чертежной доске. Лёлик с сосредоточенным молчанием, то раздвигая, то снова сдвигая длинные ножки стального циркуля, прикладывал их к бумаге и что-то тщательно прикидывал. Рядом с карандашом в руке и раскрытым блокнотом сидел Кеша. Он внимательно следил за каждым движением Лёлика, готовый немедленно занести
в блокнот все, что тот скажет.
На ватмане был изображен план какой-то местности. Дорожки обозначались жирными продолговатыми линиями, зеленая зона была отмечена большими кругами, окрашенными в зеленый цвет.
Неожиданно Лёлик запел свою любимую народную песню, в произношении слов которой было особенно заметно его украинское происхождение:
– Летять уткы... Летять уткы...
Но, пожалуй, пением это в полной мере назвать было нельзя. Мотив был изменен до неузнаваемости, однако Лёлика это обстоятельство не особенно тревожило: просто песня, затянутая вполголоса, помогала ему думать.
– ...и два гуся!
А это уже неожиданно подключился Кеша. Да-да, Кеша, всегда презрительно и свысока глядевший на Лёлика, неотразимый и гордый! И вдруг – подтягивает песню. Да еще более фальшиво, чем сам Лёлик! Сейчас он – само смирение и скромность. Покорность и готовность повиноваться. Раболепно склоненная голова, полуопущенные веки, сдержанные жесты...
– Ты чего это? – Лёлик удивленно смотрит на Кешу.
– Да так... А что? – пожимает плечами тот.
Да, совершенно неожиданным образом повлияла на этого еще недавно блистательного бонвивана последняя история с неудавшимся добыванием бриллиантов! Но на этот раз его не били. За это он был бесконечно благодарен Лёлику, который, проявив неожиданное великодушие, не потащил его к шефу. Что там происходило и о чем они говорили, Кеше знать было не дано. Но теперь для него это уже не имело значения, главное – это то, что он, вернее, его неотразимая физиономия, была избавлена от новых фингалов.
– Значит, так,– сказал, наконец, Лёлик и почесал затылок.—Шеф дает нам возможность реабилитироваться.
– Да ты что? – не поверил Кеша.
– А то! – передразнил его Лёлик.
Больше Кеша вопросов не задавал. Не осмеливался. Он терпеливо ждал, когда Лёлик сам ему все расскажет после того, как хорошенько изучит план и проанализирует каждую деталь предстоящей, уже второй по счету, операции по добыванию сокровищ.
