Текст книги "Весенние грозы"

Автор книги: Виктор Исьемини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 3 Гева, замок Вейтрель – замок Анрак

Когда маршал некромант возвратился из столицы с принцессой Глоадой, черные маги были бесконечно удивлены. Впрочем, сам мистик был удивлен не меньше, чем сподвижники. Спроси его кто, маршал не сумел бы толком объяснить, что с ним происходит. Чародей забросил дела, и месяц они с Глоадой не вылезали из постели. Им было хорошо и спокойно – никогда прежде некромант не ощущал подобного спокойствия. За окнами завывали метели, серые хлопья вертелись в безумной пляске, иногда казалось, что крепость содрогается под напором пурги... но в камине жарко пылало пламя, и – Глоада, жаркая, сухая, тощая. Она гладила тонкими пальцами пласты мышц на широченной груди чародея и удивлялась:

– Твердый... Почему ты такой твердый?

– Я воин... Ты никогда прежде не обнимала мужчин?

– Мне не встречались до сих пор настоящие мужчины.

– Я первый?

– Ты единственный.

Руки принцессы Болотного Края ползли по мускулистым бокам, забирались под одеяло, опускались все ниже, и Глоада хрипло смеялась, обнаружив что тело маршала твердое не только сверху...

Подручные чародея не смели тревожить его покой. Изредка они забегали принести еды или дров, и тут же поспешно удалялись. Влюбленные будто не видели пришельцев, полностью увлеченные друг другом. А Глоада даже не удосуживалась прикрыть наготу, когда торопливо ловила своего ручного дракончика, заслышав стук в дверь. Бесстыдство принцессы весьма смущало молоденьких учеников.

Дни и ночи сменяли друг друга, но некромант с возлюбленной не замечали течения времени, они были полностью увлечены друг другом. Чародеи не решались беспокоить маршала, замок Вейтрель жил прежней жизнью, маги занимались с учениками, ковали оружие и ждали. В Могнаке Забытом их научили ждать.

И только когда за окном заунывный вой ветра сменился звонким ясным стуком капели, некромант впервые вспомнил о прежних обязанностях.

– А ведь я не поднял ни одного мертвеца с тех пор, как ты поселилась в Вейтреле, – задумчиво промолвил чародей, в то время как горячие ладони принцессы снова и снова исследовали покрытую шрамами грудь.

– Что толку в твоих мертвецах... – буркнула Глоада. – А как тебя зовут?

– Почему ты вдруг надумала об этом спросить?

– Да так... Не говори, если не хочешь... Мне ни к чему твое имя... Какой ты твердый!

– Твердый...

Малыш Дрендарг, всю зиму продремавший на полу перед камином, пошевелился, покрытая колючими выростами чешуя с шорохом проехалась по доскам.

Маршал подумал: а в самом деле, десятки лет его никто не называл по имени. Он был чародеем, мистиком, братом маршалом... Имя? Зачем ему? К чему имя брату маршалу Черного Круга, ведь он – единственный в своем роде. Но вот женщина, она хочет звать его по имени. Из темных глубин памяти всплыло слово:

– Кевгар. Так меня звали прежде. Смотри-ка, за окном течет вода... уже весна.

– И что с того?

– Скоро можно будет отправляться в поход. Ты хочешь?

– Конечно! Давай что-нибудь разрушим, погубим, сожжем! Объявим Миру о своем присутствии!

– Обо мне Миру хорошо известно. Но мои неупокоенные, я совсем забросил их!

– О неупокоенных Мир знает, это верно... – Глоада тесней прижалась тощим торсом к массивному телу некроманта. – Какой ты твердый... Нужно придумать что-то новое. О, какой ты весь твердый!..

Некромант довольно хрюкнул и потянулся.

– Придумай, придумай для меня что-нибудь новенькое. Нашему Черному Кругу как раз не хватало фантазии, мы всегда следовали единожды предначертанному, и даже не задумывались о том, что наш глава – мелкий интриган, неудачник и бездарь. Придумай что-нибудь для меня, и мы воплотим твои фантазии в реальность. Самые мрачные и злые фантазии!

– О, какой ты твердый...

Чародей осторожно обхватил широченными ладонями хрупкое тело принцессы, приподнял и перенес, так чтобы Глоада оказалась сверху. Девушка склонилась над ним и медленно провела пухлыми губами по лицу некроманта.

– Я уже придумала, Кевгар, любимый. Я знаю, кто тверже, чем ты. А теперь...

***

Мало-помалу подручные некроманта привыкли обходиться без него. Строгий порядок, установленный чародеем в Вейтреле, соблюдался неукоснительно – маги исполняли обязанности, как было заведено, несли стражу... когда маршал неожиданно появился во дворе замка, они немного удивились. Маршал обошел мастерские, склады и хранилища, затем велел магикам собираться в путь.

Привыкшие ничему не удивляться колдуны переглянулись – выступать в начале весны? В самую распутицу?

– Это будет военный поход? – решился спросить старший.

– Нет. Не военный. Неупокоенных с собой брать не станем. Потребуются повозки, чтобы доставить в Вейтрель особый груз. У нас нет таких, что мне нужны, придется соединять по два самые крепкие и вместительные фургоны, какие только найдутся. И возьмем побольше мешковины, чтобы укутать поклажу. Выступаем через неделю.

Неделю в Вейтреле стучали топоры и грохотали магические заклинания. По приказу некроманта были подготовлены сцепленные попарно фургоны. В каждый впрягали восьмерку, к тому же маг велел прихватить запасных лошадей на смену. Ровно через неделю распахнулись ворота замка, и три десятка магов – едва ли не все взрослое население Вейтреля – двинулись по раскисшей дороге.

Глоада также отправилась с конвоем, это не обсуждалось, влюбленным даже в голову не пришло, что можно расстаться. Они соединились на всю жизнь и теперь не мыслили, что смогут порознь. Верхом принцесса не ездила, некромант также предпочитал пеший способ передвижения, да спешить было некуда, в их распоряжении оставалась вся весна – так что тяжелый обоз медленно двигался по чавкающей грязи. Мокрое королевство...

Принцесса Болотного Края ехала в собственной кибитке во главе конвоя, некромант старался держаться рядом. Направлялись они на юго-восток. Когда черный караван проходил через селения, жители в ужасе прятались – о некромантах здесь уже были наслышаны. Поскольку упорно ходили слухи, что черные маги забирают детей, при появлении колдунов малышню прятали или отправляли в лес. Но обоз, возглавляемый некромантом в рогатом шлеме, миновал поселения, не задерживаясь.

Кавалеристы, высланные окрестными сеньорами, следили за колонной, всадники то и дело мелькали на вершинах далеких холмов, собирались отрядами в отдалении, но приблизиться не решались. Колдуны поглядывали на них, но также не выказывали желания вступить в контакт. Постепенно стала ясна цель похода. Они двигались к Анраку. Усталых лошадей сменяли, колонна нигде не задерживалась, те, что утомился, дремали в дороге, забравшись в пустые фургоны.

Маги-подручные не задавали вопросов, но сами терялись в догадках – что пришло в голову мистику? Что он задумал?

Наконец вдалеке показалась громада замка. Здесь колонна снова сменила направление, повозки двинулись окольным путем в обход Анрака. Судя по тому, что на башнях не были выставлены знамена, младший король отсутствовал. Но маршал не обращал внимания на замок, даже головы не повернул, когда проезжали мимо.

Когда конвой достиг поля, на котором в прошлом году состоялась великая битва, мистик велел остановиться и разбить лагерь. Повозки расположили по периметру, вбили в вязкую, не вполне оттаявшую, почву колья, на которые насадили некое подобие чучел – деревянные каркасы, на которые были наброшены просторные черные хламиды. На истуканов повесили амулеты с охранными заклинаниями...

Пока подручные готовили стоянку, мистик отправился побродить по полю, Глоада, как обычно, увязалась с ним... Магики провожали взглядами два удаляющихся силуэта, широкий, массивный – маршала, и тонкий, неуклюжий – принцессы. Проваливаясь в лужи и оскальзываясь в не растаявшем снегу, они брели туда, где громоздились обломки башен и неуклюже топорщились безобразные останки троллей, наполовину ушедшие в вязкую почву. Глоада спотыкалась, маршал бережно поддерживал спутницу под руку, а она осторожно прижимала к себе клетку с недовольным замерзшим Дрендаргом.

***

Вскоре идти стало труднее, земля оказалась перепахана, изборождена рытвинами и ямами. Из промерзшей почвы, из груд синего ноздреватого снега торчали древки сломанных пик, раскрошенные щиты, обрывки одежды. Все – промерзшее, вывалянное в грязи, растоптанное тысячами ног. Отпечатки сапог и копыт застыли в густо замешанной грязи, окоченели, обернулись льдом.

Некромант выпустил руку спутницы, стащил тяжелый рогатый шлем и, задрав голову, оглядел поле.

– До этого места, – объявил он, – мы дошли. Здесь в начале битвы располагались порядки их пехоты. Потом имперское войско атаковало, оттеснило гевцев до линии башен, а затем мы перешли в наступление. До этого места. Да. Казалось, что все окончено.

– А потом? – живо спросила Глоада.

– Потом этот безумец, Когер, призвал людей императора, и они снова набросились на наш строй. Мы не отступили ни на шаг, сражались стоя здесь. Погляди – вон там.

– Я вижу.

В самом деле, хотя тела павших унесли и предали земле на краю бранного поля, несложно было заметить треугольный контур, образованный обломками оружия и черным тряпьем. Зомби и управлявшие ими магики полегли, не отступив ни на шаг, их клинообразный строй под ударами имперцев подавался внутрь, но не назад...

– Ну что ж, идем, – со вздохом позвал принцессу чародей.

Они заковыляли дальше – туда, где обломки башен и тела троллей образовали продолговатую груду высотой в рост человека. Останки великанов и были целью экспедиции. Глоада присела на угол опрокинутой башни, прижимая к себе клетку. Ящерица возилась, перебирая замерзшими лапками. Девушка поставила клетку рядом с собой на почерневшие доски, отперла дверцу, вытащила любимца и прижала к груди, прикрывая полой плаща. Дрендарг тут же успокоился и замер. Принцесса не глядела на ящерицу, она наблюдала за громоздким силуэтом чародея.

Колдун бродил среди неуклюжих громад, отряхивал куски льда, похлопывал по бездыханным каменным телам. Эти в самом деле тверже, чем он. Никто прежде не пытался поднять мертвого тролля, но если это удастся – что выйдет? Послушный слуга или непокорное чудовище? И какое время потребуется сгустку янтаря и магии, чтобы овладеть каменной громадой, если и на податливое человеческое тело ему требовалось три дня?

Маршал не ломал голову над сложными вопросами высокой магии, он решил просто попробовать. Оглядев останки, он возвратился к обрушенной башне, где ждала Глоада.

– Ну что?

– Я думаю, трех можно попытаться поднять. Они сильно повреждены, значит, потребуется изготовить недостающие части из металла. Идем. Сегодня мы отдохнем после трудного пути, а завтра приступим к погрузке. Из Анрака наверняка наблюдают за нами.

– Они могут нам помешать?

– Нет, напротив, пусть смотрят. Но я думаю о другом... Даже если твоя идея сработает, у нас все равно слишком мало людей для хорошего похода. И живых и мертвых – слишком мало.

– Найми солдат в Ренпристе.

– Просто нанять солдат в Ренпристе?

– А почему бы и нет. Если ты не враг Миру, то живи, пользуясь его благами.

ГЛАВА 4 Альда, Мокрые горы

На следующий день после приезда короля начали собираться местные старшины – наиболее авторитетные главы семейств, пользующиеся в сообществе мокрогорских крестьян уважением и доверием. Кто жил неподалеку – приходили пешком, кто издалека – приезжали на повозках. Каждый приносил и привозил выпивку и еду. Таковы были местные представления о гостеприимстве – хозяева совместно принимали важную персону. Ингви не удивлялся, все это он видел в прошлом году.

В здешнем краю было немногим больше двухсот хозяйств, некоторые стали центрами деревенек – там, где размер долины позволял родне селиться вместе. Где пахотной земли оказывалось недостаточно, вошедшие в возраст женатые сыновья уходили на новое место и ставили собственное хозяйство. Новым поселенцам помогали сообща – обустраивали подворье, раскорчевывали поля.

Теоретически короне было выгодно расселение – это увеличивало число податных единиц; фермеры, соответственно, старались держаться кучно. Тем не менее, в горных долинах было тесновато, и время от времени возникали новые хозяйства. По мере того, как множились фермерские поселения, граница королевства продвигалась на юго-запад – в Мокрые горы. Свободной земли в долинах хватало, на склонах, обильно орошенных дождями, лежали тучные пастбища, а по ту сторону гор не было ничего. Во всяком случае, в Альде не было известно о каких-либо людях, живущих между Мокрыми горами и морем. На карте Ингви, сшитой из клочков, была обозначена безымянная река, устье которой обратилось в большой залив, изобилующий островами – и ничего более. Так что никакой беды со стороны моря фермеры не ждали и постепенно осваивали долины все дальше к югу. Каждый шаг колонизации – новое подворье, новые подати в пользу альдийской короны.

По большому счету для казны было не слишком существенно – чуть больше или чуть меньше зерна и шерсти поступает из Мокрых гор, все равно мало. Но в глазах местных их оброк был важнейшей вещью в Мире. Посему каждый вновь прибывший считал своим долгом похвалиться перед его величеством, что он оброк внес сполна и только первосортными продуктами. Ингви терпеливо выслушивал, кивал, милостиво одобрял... и интересовался новыми людьми. К его удивлению, рассказы старейшин оказывались скудными и маловразумительными.

Ну, заявились такие вот посреди зимы. Дикие совсем, в шкурах облезлых, тощие да голодные. И вороватые, помилуй Гилфинг, так и тянут, что плохо лежит. Самую ерундовую дребедень без присмотра не оставь, если эти дикие рядом крутятся – стянут, оглянуться не успеешь. Вот какие! Но, правда, не страшные и очень пугливые. Открыто никакого зла не чинят.

Добрели с юга до жилья в самую студеную пору, когда хозяин и собаку не выгонит за дверь... кто таковы, откуда взялись? Да Гилфингу то ведомо... Накормили их, конечно, пропасть не дали. Хоть и не правильной веры людишки, а все – душа живая. Выделили им жратвы, разумеется, из одежки чего попроще... А расспрашивать их – зачем? Да и лопочут они непонятное, кому охота вникать?

Ингви в очередной раз убедился, как нелюбопытны люди Мира. Ведь удивительнейшее событие – объявились невиданные чужеплеменники, никогда прежде подобного не случалось, а никому и дела нет! Фермеров господский интерес, напротив, не удивил. Его величеству и должно быть любопытно, что в державе да окрестностях творится, ну а маленьким людям оно ни к чему.

Под вечер устроили что-то вроде пирушки. Пили привезенное королем вино да местную брагу, угощались подношениями, которые привезли мокрогорские старшины. Ингви снова предпринял попытку расспросить о пришельцах. Но и выпивка не разбудила в фермерах ни памяти, ни любопытства.

– Что ж, – подвел итог король, – придется съездить поглядеть на этих... новеньких...

Оказалось, что ехать придется довольно далеко. Пришлых не пустили близко к жилью, держали в стороне. Опасались воровства, конечно. Сперва, пока разобрались, боялись, что странные оборванцы станут всячески озоровать, но те были совсем смирными и робкими, однако всегда готовы стянуть любую оставленную без присмотра вещицу – даже самую, что ни есть, ненужную дрянь. На то, какие пришельцы вороватые, мокрогорцы жаловались королю частенько. Именно эта черта пришлых особенно занимала крестьян.

– Так что, ваше величество, – подвел итог старший мокрогорец, – живут себе эти людишки. В сторонке, стало быть. И нам спокойнее, и им, опять же, тихо да укромно. И пускай, раз уж они такие боязливые.

– Ладно, проводите меня к ним. Сам хочу поглядеть.

– Отчего ж не поглядеть, проводим, покажем. Эх, жалко ваше величество не зимой пожаловали. Нам бы еще лесу побольше заготовить. Так оно славно мечом вашим выходило.

Ингви не удержался, стал хохотать, а Никлис встрял:

– Но-но! Ты, слышь-ка, думай, чего болтаешь! Будет тебе его королевское демонское величество мечом за так махать! Нашел себе дровосека...

– А я чего ж, я бы разве за так? – крестьянин был искренне удивлен. – Я бы со всем превеликим удовольствием стол накрыл, покушать, выпить... Разве же за так?

– Ладно, лучше выпьем! – примирительно объявил король. – Ну а завтра – на новеньких глядеть!

***

Наутро Ингви, сопровождаемый полудюжиной старшин, отправился на юг, туда, где обосновались пришельцы. Конвой углубился в горы. Здешние хребты были невысоки и пологи, широкие склоны густо поросли хвойным лесом. Дорога петляла по долинам, огибая скаты. Там, где тракт приближался к обрывам, громоздились груды камней, осыпавшихся с вершин. Через ручьи были переброшены мостики с аккуратными перилами. Местные поддерживали дорогу в хорошем состоянии, а почва здесь была каменистая, твердая – так что, несмотря на весеннюю распутицу, фургоны продвигались достаточно бодро. Тем не менее, странствие по владениям мокрогорцев заняло большую часть дня. По пути остановились пообедать в доме одного из старшин.

Наконец ближе к вечеру, когда распухшее красное солнце уже ползло по гребню невысоких гор, провожатые торжественно объявили, что уже скоро.

Пришлые расположились в широкой холмистой долине между отрогов, поросших лесом. Ингви оглядел стойбище чужаков с перевала. Несколько десятков конических палаток из шкур группировались неровным кругом, в центре – два шатра побольше. Неподалеку журчал ручей. Сейчас из-за талой воды поток поднялся, но летом он наверняка будет по колено в самом глубоком месте.

Кое-где громоздились кучи хвороста, в нескольких местах на кольях сушились шкуры. Между палатками и грудами хвороста расхаживали взрослые, носились детишки. Тут и там поднимались дымки. Караван заметили, дикари столпились между убогих жилищ и разглядывали гостей, указывая друг другу пальцами.

Когда конвой приблизился к кругу палаток, толпа выступила навстречу. Возглавляли шествие двое стариков. Один высокий, тощий, в грязных белых шкурах. На тощей жилистой шее – огромное количество ожерелий из зубов, когтей и тому подобного хлама. Седые волосы стянуты потертым шнурком. В руке – копье со здоровенным костяным наконечником.

Другой – напротив, с ног до головы укутанный в черные шкуры, опирался на посох, расщепленный сверху. В трещину был вставлен матово светящийся шарик размером немного побольше голубиного яйца. На голове у этого старца был колпак со свисающими краями, почти закрывший лицо, только смуглый нос торчит из тени. В отличие от долговязого спутника, этот был кривобокий, согбенный, приволакивал левую ногу и на посох опирался не для вида, а по-настоящему, из-за увечья. На шее этого деда также болтались бусы, но не когти и клыки, а камешки, кусочки кожи, а больше всего – раковин. Довольно необычно для жителей гор.

Соотечественники молча толпились позади, только дети перекликались и хихикали. Теперь стало видно, что все, без исключения, дикари выглядят изможденными и усталыми. Взрослых мужчины было очень мало, больше женщин. Да и детей, как показалось Ингви, среди дикарей маловато. Одежда варваров была из шкур, причем большей частью – сшита из небольших кусков. На крупного зверя, пожалуй, эти люди охотились редко. Во всяком случае, никто, за исключением вождя, не таскает ожерелье с клыками.

Ингви спешился и, сопровождаемый мокрогорскими старшинами, двинулся к предводителям странных людей.

Старик в белом с любопытством уставился на одежды Ингви, должно быть, прежде подобного не видал, а спутник его замер, тревожно поводя носом. Что-то в облике демона насторожило кривобокого старца.

Неожиданно для всех, в том числе и для того, что в белых шкурах, шаман повалился на колени, посох задребезжал по камням. Подвывая, то и дело тычась лицом в землю, старикашка пополз назад. Вождь с копьем покосился на него и тоже опустился на колени. Толпа дикарей попятилась, наряженные в шкуры варвары удивленно взирали на шамана...

Ингви прислушивался к причитаниям старикана и задумчиво гладил заросший подбородок. Ему показалось, что речь варвара отдаленно напоминает язык жителей Архипелага, а его самого старичок именует "защитником Великого Черного Угвана". Ну, защитник, так защитник – почему бы и нет?

***

Мокрогорцы и солдаты, сопровождавшие Ингви, с любопытством взирали на дикарей, их вовсе не удивляло, что с королем-демоном связаны всякие странные дела.

Ингви шагнул к чужакам, те попятились, даже белый старик с копьем. Ннаонна пристроилась рядом с демоном и поинтересовалась:

– Чего это они? Боятся тебя, что ли?

– Сейчас узнаем, – Ингви пожал плечами и, старательно припоминая речь островитян, обратился к вождю в белом. – Кто вы и откуда? И почему этот старик так странно себя ведет?

Рослый варвар с копьем поднялся с колен, покосился на спутника (тот успел отползти достаточно далеко) и заговорил. Его речь в самом деле напоминала язык островитян Архипелага, но звучала со странным акцентом, старик растягивал гласные и делал длинные паузы.

– Мое имя Ранвар, я глава народа аршванов, – объявил он. – Мой шаман признал в тебе защитника Великого Черного Угвана, того самого, что поразил Злого Несмышленыша и помог Великому победить в Главной Битве. Позволь пригласить тебя к моему костру, чтобы воздать почести и поблагодарить за спасение Мира!

– Если подумать, то я, пожалуй, и есть великий защитник, – согласился король, – и спаситель Мира.

Старик, опираясь на копье, снова тяжело опустился на колени. Следуя примеру вождя, варвары дружно повалились в грязь. Впрочем, одежки их были изрядно выпачканы, так что не особенно пострадали.

Ингви оглянулся на мокрогорцев, те мало что разобрали в речи вождя аршванов. Король вздохнул. Очень жаль, фермеры не поняли. Им бы не мешало поучиться у дикарей обхождению!

– В общем, они почитают в моем лице великого воина и знаменитого героя, – со вздохом пояснил демон, – и приглашают в гости. Ну, понятно, что гостить мне у них некогда... но поговорить любопытно. Посидим у костра, поболтаем. Ну и вы со мной тоже.

Вскоре страсти улеглись, дикари были людьми простецкими и явление героя не показалось им чересчур великим событием. Их крошечный мирок был переполнен богами и духами, да и Великий Черный Угван (одно из воплощений Гангмара, разумеется) являлся к их шаманам достаточно часто. Похоже, примитивные варвары не делали различий между духами, которые незримо сопровождали человека повсюду – и теми сверхъестественными существами, которые являлись во плоти. Пожалуй, те, что во плоти, даже могут считаться менее могущественными, ибо не брезгуют людьми – а значит, не столь высоко сами себя ставят. Только шаман ощущал истинное положение дела, он не мог не оценить ауру, окружающую фигуру короля, и особенно – Черную Молнию.

Словом, Ингви без особых церемоний пригласили к костру. Со стороны дикарей в пиршестве участвовали вождь с пугливым шаманом, да еще после того, как к огню подсела Ннаонна – к дикарям присоединилась массивная, широкая в кости, тетка. Видимо, старшая женщина рода. От угощения, предложенного Ранваром, король отказался, и велел притащить из фургонов припасы. Начался неспешный разговор. Аршваны сперва наблюдали за гостями, потом их наделили снедью из фургонов, варвары расселись в сторонке и стали меланхолично жевать. Щедрость гостей их не удивила – должно быть, подобное вполне к лицо славному герою, "защитнику Великого Черного Угвана".

Из рассказа стариков Ингви понял следующее: аршваны – довольно большой народ, живший к югу от Мокрых гор на берегах моря за большой рекой. Река – видимо, та самая, что обозначена карте. Значит, не слишком дальние края... Жили аршваны мирно, ловили рыбу в море, поклонялись духам-хранителям, да Великому Черному Угвану, который выбрал среди народа шаманов и научил их чудесам. Старый шаман, тот, что в черном, участвовал вместе с прочими колдунами племени в сражении Угвана и его подруги против Злого Несмышленыша и страшных подручных последнего, молодых и яростных. Там-то шаман и заметил короля-демона, который своим волшебным оружием сразил главного противника Великого Черного. Победу аршваны праздновали десять дней, съели все припасы, а некоторые так обожрались, что не могли подняться... С тех пор Угван ни разу не появлялся. Аршваны рассудили таким образом, что Великий Черный празднует и веселится так же, как и его верные последователи. У великого бога и праздники, должно быть, великие – так что вполне могло выйти так, что Угван теперь обожрался и не может встать... а может, он подъел с подругой припасы и теперь охотится в океане на китов и морских змеев, чтобы запасти впрок еды для себя и возлюбленной? Им ведь тоже зимовать...