Текст книги "Русь. Строительство империи 5 (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Бери десяток дружинников, – сказал я. – Скачи туда. Найди след, узнай, куда идут.

– Сделаю, княже, – она ушла.

Я подошел к окну. Волхов темнел вдали, лес за ним чернел. Через час Ратибор принес весть: «Око казны» нашло склад в Новгороде. Пятьдесят фальшивок в сундуке, хозяин сбежал. Я велел обыскать все вокруг.

– Склад у реки был? – спросил я.

– Нет, княже. В городе, за лавками. Но след к Волхову идет.

– Веслава подтвердит, – сказал я. – Жду ее.

Олег вошел к вечеру, лицо хмурое.

– Княже, еще скупщики на торгу. Трое. Жетоны берут, серебро сыплют. Купцы рады.

Я отпустил его, сел за стол. Взял новый жетон, сжал в руке.

Как же все завертелось. А я всего лишь хотел наладить экономику, а тут такое противодействие. Причем столь ярое. Еще и не от тех, кого я ожидал, не от моего народа, а от внешних врагов.

Да, дела-а…

Скрипнула дверь, вошел Алеша. Лицо в саже, рубаха в крови.

– Сделал, княже, – начал он. – Склад нашли у реки. Сарай бревенчатый, сундуки с фальшивками и серебром. Пятеро печенегов охраняли. Порубили их, все сожгли. Одного живым взял.

– Где он? – спросил я.

– Во дворе, княже. Связанный.

– Веди, – сказал я.

Алеша вышел, скоро вернулся с пленником. Кочевник был худой, лицо в грязи, руки связаны. Я сел, посмотрел на него.

– Говори, чей склад, – начал я.

Он молчал, глаза в пол. Я встал, подошел ближе.

– Молчишь – сгниешь в темнице, – сказал я. – Кто хозяин?

Печенег молчал. Но по нему и так было ясно кто заказчик.

– Ратибор, в темницу его, – сказал я. – Потом проведем экспресс-допрос.

Дружинник уволок печенега, а Алеша остался.

Склад сожгли, фальшь у реки кончилась. Скупщики еще где-то шныряют, Веслава за ними следит. Вскоре и она вернулась. Вошла, шумно уселась на лавку.

– Загонял ты меня, княже. Вести есть. Купцы в лес ушли, повозку бросили. След к Ростову тянется.

– Сколько их? – спросил я.

– Четверо было. Двое печенегов с ними. Я до реки дошла, дальше ждала Алешу.

– Хорошо, ты умница. Отдыхай пока.

Она ушла и вернулась через пару минут вместе с Такшонем. Лицо у него было бледное. Он шел медленно, опираясь на посох. Раны его поджили, но слабость осталась. Я подошел к нему, указал на лавку.

– Садись, княже, – сказал я. – Что случилось?

Он сел, посох к груди прижал. Веслава стояла рядом хмуро разглядывая венгра.

– Вести с юга, Антон, – начал он. – Печенеги Переяславец грабят. Деревни жгут, людей режут. А на западе Мешко Галич хочет. С Оттоном договаривается.

– Откуда знаешь? – спросил я.

– Гонец мой пришел, – ответил он. – Мешко войско собирает, тысячу латников. Оттон ему серебро дает, чтоб Галич взять. Печенеги же сами лезут, пользуются смутой.

Я сел напротив, карту развернул.

– Сколько у нас людей? – спросил я Веславу.

– В Новгороде тысяча, – ответила девушка.

– В Киеве еще тысяча, в Галиче пятьсот, – добавил Такшонь, – Но надо больше. Собери три тысячи, княже. Иначе юг потеряем, а Галич Мешко заберет.

– Три тысячи, – повторил я. – Казна тощая, но вытянем.

– Набор начни. В Новгороде, Киеве, Галиче. Оружие купи, коней. Двести гривен хватит. Печенегов гнать надо, а Мешко пугнуть.

Да что ж такое? Все пошло по наклонной.

Я стоял у стола, сжимая в руках край столешницы, пока пальцы не побелели. Внутри все кипело, жар поднимался от груди к горлу. Хотелось заорать, выплеснуть этот гнев, что копился с каждым новым ударом судьбы. Я ведь стараюсь, впервые за все время пытаюсь не просто махать топором, а строить что-то стоящее – крепкое государство, где казна держится, где люди используют государственные деньги, где Русь не трещит по швам. А мне что? Фальшивки из Ростова, печенеги на юге, Мешко с Оттоном на западе. Да еще и Такшонь напоминает, что Галич вот-вот отберут. Взялся за дело, а мне палки в колеса суют со всех сторон.

На столе стоял кувшин с квасом – глиняный, пузатый, еще с утра принесли. Я схватил его за ручку, крутанул в руке и с размаху швырнул об стену. Глина разлетелась с хрустом, темные брызги кваса залили бревна, пол засыпало осколками. Веслава дернулась, Такшонь замер с посохом в руках, но я уже не смотрел на них. Гнев рвался наружу, я ударил кулаком по столу, аж дерево треснуло.

Полегчало? Да нет, только хуже стало!

– Да сколько можно⁈ – голос сорвался на рык. – Хочу Русь поднять, а мне в палки в колеса! Ростов, печенеги, Византия, Оттон – все как сговорились! Хоть бери дружину да жги все к лешему, пока пепел не ляжет от Киева до Новгорода!

Дверь скрипнула, вошел Добрыня, глаза чуть прищурены. Я резко повернулся к нему, пальцы сжались в кулаки.

– Ну что, Добрыня? И ты с дурными вестями? Если да, то впору бросать все это дело и собирать армию – выжигать огнем всех, кто против! Говори, что там?

Он остановился у порога, потер бороду ладонью и хмыкнул. Не громко, но так, что я замер, глядя на него. Улыбка у него была хитрая.

– Да нет, княже, – сказал он, шагнув ближе. – С хорошим пришел. Поймал я того, кого ты просил. Сидит теперь, ждет твоего слова.

Я моргнул, слова его долетели до меня не сразу. Поймал? Кого? А потом дошло – задание от Вежи, то самое, за пятьдесят тысяч очков. Время к полуночи, срок почти вышел, а я уж и думать забыл, погрязнув в этой кутерьме с жетонами и печенегами. Гнев еще бурлил в груди, но радость пробилась сквозь него. Я шагнул к Добрыне, хлопнул его по плечу, а потом обхватил руками, чуть не сшибая с ног.

– Не шутишь? – выдохнул я. – Правда поймал? Добрыня, ты ж меня спасаешь!

Еще бы! Пятьдесят тысяч очков на дороге не валяются!

Он засмеялся, отстранился, поправил рубаху.

– Не шучу, княже. Сам увидишь. Пойдем в темницу, там он. Или она, точнее.

Я двинулся за ним, ноги сами понесли к двери. Такшонь, стоявший у стены, вдруг зашевелился, стукнул посохом об пол и пошел следом. Любопытство его разобрало, видать, хоть и слаб еще после ран. Веслава тоже двинулась за нами.

Мы спустились по лестнице в подвал терема. Холод тянул снизу, факелы на стенах чадили, бросая тени на камни. Добрыня шел впереди, уверенно, будто каждый шаг заранее знал. Я за ним. Пятьдесят тысяч очков. И вот он, момент истины.

Темница встретила сыростью и запахом плесени. В дальнем углу, за решеткой, сидел кто-то. Свет факела туда едва доставал, но я разглядел фигуру – худую, в плаще, волосы длинные. Добрыня подошел к решетке, ткнул пальцем.

– Вот, княже. Бери свою беглянку.

Я шагнул ближе, пригляделся. Лицо в тени, но эта осанка, поворот головы. Я прищурился, шагнул еще ближе, свет факела наконец упал на ее лицо. Глаза ее блеснули.

– Искра, – прошептал я. – Вот и попалась.

Глава 15

Искра. Дочь Огнеяра.

В голове тут же вспыхнула яркая картинка. Несколько дней назад, терем, я мечусь в поисках решения проблемы с казной, с этими проклятыми жетонами, вызываю Вежу, у которой я потребовал задание, чтобы поднять очки влияния. И она дала его.

Задание на пятьдесят тысяч очков. Сумма запредельная. Я тогда еще подумал – что же такого нужно сделать, чтобы отвалили столько?

Формулировка была странной. Не прямой приказ, а скорее загадка.

'Задание: Враг, что ушел от тебя, вновь рядом. Не своей рукой, но рукой верных слуг твоих схвати его, пока не истекло время.

Награда: 50 000 «ов»'.

Я помню, как прочитал это и нахмурился. Враг, что ушел от меня? Кто? Первым на ум пришел, конечно, Сфендослав. Он сбежал из-под Переяславца, потом из Киева, а после из Новгорода, укрепился в Ростове с ханом Курей. Он был главным врагом, главной занозой. Но «вновь рядом»? Сфендослав сидел в Ростове, за сотни верст отсюда. Как он мог быть рядом?

И «не своей рукой, но рукой верных слуг»? Что это значит? Я должен послать Добрыню с дружиной на Ростов? За три дня, что ли? Невозможно. Вежа издевается. Ставит заведомо невыполнимую задачу. Я тогда разозлился. Решил, что система просто играет со мной, дает надежду на очки, зная, что я их не получу. Но потом я догадался о ком речь. Ведь я видел Искру здесь, а она должна была находится под стражей, в Киеве. Но в суматохе всех этих событий я махнул рукой на это, думал померещилось.

Она выглядела жалко. Грязный плащ, спутанные волосы, ссадина на щеке. Сидела, обхватив колени руками, съежившись от холода, пробирающего даже меня сквозь плотную рубаху и кафтан. Но что-то в этой позе, в этом опущенном взгляде казалось нарочитым, рассчитанным на сочувствие. Я видел ее разной – испуганной, суровой, даже дерзкой. Но такой сломленной – никогда. И именно это вызывало подозрения.

– Добрыня, оставь нас, – сказал я, не сводя глаз с Искры. – Постой наверху. Позовешь, если понадоблюсь.

Воевода помедлил секунду, потом молча развернулся и ушел. Он увел за собой и Ратибора с недовольной от этого Веславой. Их шаги затихли на лестнице, снова щелкнула щеколда. Мы остались одни – я по эту сторону решетки, она – по ту. Тишину нарушало только шипение факела.

Я подождал немного. Искра не шевелилась.

– Ну, здравствуй, Искра, – хмыкнул я. Голос в замкнутом пространстве подвала прозвучал гулко. – Не ожидал тебя здесь увидеть. Особенно так. Рассказывай, какими судьбами в Новгороде? И как так вышло, что тебя поймали?

Она подняла голову. Большие, темные глаза, в которых сейчас стояли слезы. Или мне так показалось в неровном свете факела.

– Княже… Антон… Я искала тебя, – дрожащим голосом прошептала девушка. – После того боя у озера… когда византийцы напали… все смешалось. Я потерялась в толпе, меня оттеснили к лесу. Я боялась, что меня схватят люди Скилицы или твои решат, что я предала. Я пряталась несколько дней, хотела найти способ вернуться, помочь тебе. А потом меня схватили твои воины. Я не сопротивлялась, знала, что ты разберешься.

Она говорила сбивчиво, торопливо, заглядывая мне в глаза с отчаянной надеждой. Красивая история. Трогательная. И совершенно лживая.

– Помочь? Интересно, как? – переспросил я, уперев руки в бока. – Прячась по лесам?

И почему именно сегодня решила выйти к старому погосту, где тебя и взяли? Удобно получилось. Как раз под конец срока задания от «Вежи», за которое мне отвалили пятьдесят тысяч очков влияния. Простое совпадение?

Она вздрогнула.

– Я просто хотела… – воскликнула она, и в голосе прозвучали искренние нотки обиды. – Я думала, там безопаснее, там люди ходят редко… Я не знала…

– Не знала. Ты многого «не знала», Искра. Ты «не знала», что твой отец Огнеяр заодно с византийцами, когда привела меня к нему. А я уверен, что это так. Не мог он не якшаться с ними. Ты «не знала», что Сфендослав готовит ловушку, когда «помогала» мне бежать из его терема – помощь твоя, кстати, тогда дорого обошлась, и без Алеши я бы так и сгнил там. Слишком много незнания для одной девушки, тебе не кажется?

Я остановился прямо перед ней, глядя сверху вниз. Она съежилась еще больше, но взгляд исподлобья бросила упрямый.

– Я не предавала тебя тогда, у Сфендослава! Я правда хотела помочь! Он обещал отпустить, если я…

– Если ты что? Поможешь ему заманить меня обратно? Или просто сделаешь вид, что помогаешь мне, чтобы усыпить бдительность? Хватит, Искра. Хватит этих игр. Я поверил тебе тогда, когда ты пришла ко мне после побега, просила прощения. Думал, может, и правда совесть заела. Но сейчас я вижу игру. Только вот не пойму пока – чью. Сфендослава? Византийцев? Или ты сама по себе играешь?

Я замолчал, внимательно наблюдая за ней. Она поджала губы. Слезы высохли, взгляд стал жестче. Маска невинной жертвы давала трещину. Что ж, посмотрим, что под ней скрывается. Терять мне нечего, а вот узнать правду – необходимо.

Тишина в камере стала почти осязаемой. Капли воды методично шлепались в невидимую лужу, отсчитывая секунды. Искра сидела неподвижно, но ее спина была напряжена, она крепко сжала пальцами колени. Мои слова повисли в затхлом воздухе подвала, и я ждал, что она скажет. Или сделает. Очередная порция слез? Новые клятвы в невиновности?

Она медленно подняла голову. Взгляд был уже не испуганный, а какой-то тяжелый. Усталый. И злой. Тонкие ноздри чуть раздувались.

– Игру? – переспросила она тихо, но в голосе не было прежней дрожи. Звенела сталь. – Ты называешь это игрой, княже? Ты хоть представляешь, каково это – когда вся твоя жизнь – не твоя? Когда за тебя решают, где тебе быть, что говорить, кому улыбаться, а кого предавать?

Она оттолкнулась от стены, выпрямилась немного, насколько позволяло сидячее положение на соломе. Спутавшиеся волосы упали на лицо, она резким движением откинула их назад. Жест был не девичий, плавный, а какой-то рваный, злой.

– Ты сидишь тут, Великий князь, – она выплюнула титул, – судишь меня. Легко судить, когда у тебя сила, дружина за спиной. Тем более, когда ты – из этих, «избранных». Ты думаешь, у меня был выбор? Когда отец решил, что ему выгоднее с византийцами дружбу водить? Он спросил меня? Нет! Он просто приказал. Улыбайся, дочка, гостю заморскому, помоги ему. А что у меня на душе – кого это волновало?

Ее голос крепчал с каждым словом, наполнялся горечью. Она смотрела уже не в пол, а прямо на меня.

– А Сфендослав? Думаешь, я по доброй воле к нему попала? И снова – делай, что велят. Говори, что скажут. И снова – ни слова о том, чего хочу я сама. Ты хоть можешь себе представить это, князь Антон? Жить под чужим кулаком, под чужим взглядом, зная, что ты – всего лишь инструмент.

Она горько усмехнулась, провела рукой по щеке, где алела ссадина.

– Да, я помогла тебе бежать тогда. По-своему. Может, не так, как ты хотел. Но я сделала это! Потому что видеть тебя, такого же… Это дало мне надежду. Глупо, да? Надеяться, что хоть кто-то поймет. А ты что? Снова обвинения. Снова подозрения. Снова я – предательница, интриганка, игрушка в чьих-то руках.

Она вдруг резко подалась вперед, упершись ладонями в грязную солому.

– А если я просто устала от того, что все решают за меня! Устала быть вещью, которую передают из рук в руки! Устала от чужой воли! Я… – она запнулась, голос сорвался от клокочущей внутри ярости. – Я тоже человек, Антон! У меня тоже есть свои желания, свои мысли! Я не хочу больше плясать под чужую дудку! Ни под дудку Сфендослава, ни под дудку византийцев, ни… ни под чью!

Она тяжело дышала, грудь вздымалась под тонкой тканью рубахи. Маска слетела окончательно. Передо мной сидела не сломленная жертва, а женщина, доведенная до предела, полная обиды и непонятной, темной решимости. Это было уже не притворство. Это было похоже на горькую, злую, но правду.

Я переваривал услышанное. Часть меня хотела отмахнуться – мало ли что она говорит в отчаянии. Но другая часть видела в ее глазах что-то настоящее. Огонь загнанного зверя, который больше не хочет бежать, а готов огрызнуться. Она устала от чужой воли. Эти слова отозвались во мне странным эхом. Я сам попал сюда против своей воли, и только Вежа дала мне шанс не просто выжить, а что-то изменить. А что было у нее?

Она все еще смотрела на меня вызывающе, почти дерзко. Ждала моей реакции.

Передо мной открывалась совсем другая Искра, и это все меняло. Кто она теперь? Союзник? Враг? Или просто еще одна сложная фигура в этой безумной игре, в которой надо сохранить Русь? Вопросов стало только больше.

Она выпрямилась, насколько позволяли прутья решетки, ее силуэт в неверном свете факела обрел неожиданную четкость, даже какую-то хищную грацию. Усталость и обида никуда не делись, но теперь поверх них проступили амбиции. Да, именно это слово вертелось у меня в голове. Амбиции, которые она так долго прятала под маской покорности.

Она провела рукой по волосам, но на этот раз жест был медленным, обдуманным. Словно она приводила себя в порядок не для меня, а для себя самой, собираясь с мыслями, готовясь к следующему шагу. Кривая усмешка тронула ее губы.

– Удивлен, князь? – спросила она уже совсем другим тоном – ровным, чуть насмешливым, с едва уловимой ноткой превосходства. – Думал, перед тобой просто испуганная девчонка, которую можно жалеть или подозревать по настроению? Ошибаешься. Я долго наблюдала. За отцом, за Сфендославом, за всеми, что мнят себя вершителями судеб. Я училась их играм и правилам. И знаешь, что я поняла?

Она чуть наклонила голову, глядя на меня исподлобья.

– Поняла, что сила – это не только мечи и дружина. Сила – это знание. Умение дергать за ниточки. Умение заставить других делать то, что нужно тебе, даже если они этого не осознают. Сила – это когда ты решаешь, а не за тебя решают. И я устала быть той, за кого решают. Я хочу решать сама.

Искра поднялась на ноги. Движение было плавным, уверенным. Она подошла к решетке, так близко, что я мог разглядеть темные крапинки в ее глазах, ощутить тонкий, едва уловимый запах полевых цветов. Грязный плащ не мог скрыть стройности ее фигуры, а спутанные волосы лишь подчеркивали дикую, необузданную красоту. Она намеренно сократила дистанцию. Уверен в этом. Прощупывая мою реакцию?

– Ты ведь тоже хочешь решать сам, Антон, – прошептала она. – Ты пришел сюда и начал строить свою империю? Свою Русь? Думаешь, я не вижу? Ты ломаешь старые устои, вводишь свои деньги, собираешь земли. Ты борешься за власть. Так чем я хуже? Почему мне нельзя хотеть того же? Просто потому, что я родилась женщиной? Потому что мой отец проиграл, а Сфендослав оказался сильнее?

Она протянула руку и осторожно коснулась холодного металлического прута решетки. Пальцы у нее были тонкие и изящные.

– Я тоже хочу свой кусок этого мира. Свое место под солнцем. И я готова за него бороться любыми способами. Я могу быть полезной, Антон. Я знаю Сфендослава, его слабости. Знаю византийцев – отец многому меня научил. Я умею слушать, умею видеть, умею ждать. И умею действовать, когда приходит время.

Ее голос снова изменился – стал вкрадчивым, почти соблазнительным. Она смотрела на меня прямо, без тени страха или заискивания. Это был уже не крик отчаяния, а деловое предложение. Или ловушка.

Внутри все напряглось. Эта новая Искра – хитрая, расчетливая, амбициозная – была куда опаснее той, которую я знал раньше. Она не жаловалась на судьбу, она заявляла свои права. Она пыталась втереться в доверие, чтобы ударить в спину в удобный момент?

Я смотрел на эту женщину за решеткой, которая только что сбросила все маски и предстала передо мной во всей своей сложной, опасной натуре. И простой ответ здесь не подойдет. Она заставила задуматься. Что делать с ней теперь? Держать в темнице? Так она уже сбежала с одной. Кстати, надо будет разобраться как. А еще она слишком много знает, слишком умна, чтобы просто сидеть здесь. Отпустить? Куда? К Сфендославу? Или дать ей шанс? Поверить ей – хотя бы отчасти?

Мысли путались. Эта откровенность, жажда власти, исходящая от нее, одновременно и отталкивала, и интриговала.

– И чего же ты хочешь взамен? – спросил я максимально нейтрально. – За свою полезность…

Она улыбнулась. Медленно, зная, что поймала мое внимание.

– Для начала – выбраться отсюда, княже. А потом посмотрим. Мир велик, а власти на всех не хватит. Но я свое возьму. Можешь не сомневаться. Вопрос лишь в том, будешь ты мне в этом помогать или мешать.

Ее глаза блеснули в полумраке. Вызов был брошен.

«Будешь ты мне помогать или мешать».

Простой выбор, казалось бы.

В голове сумбур. Еще час назад я видел в ней лишь возможную предательницу, пешку в чужой игре, максимум – источник информации о Сфендославе. А теперь передо мной стояла самостоятельная сила. Хищница, сбросившая овечью шкуру. Ее предложение – союз, основанный на взаимной выгоде и общем стремлении к власти – было соблазнительным. Она действительно могла быть полезна. Знание врагов, умение плести интриги, острый ум – все это ценные качества в моей нынешней войне на несколько фронтов. Да и в принципе, мне не хватало рук. Но у нее был огромный минус – отсутствие доверия к ней.

Она могла стать моими глазами и ушами там, куда моим людям не добраться. Могла помочь распутать клубок заговоров, который все туже стягивался вокруг Руси.

Но цена была высока. Доверие. Я должен был ей довериться, хотя бы отчасти. А как можно доверять той, кто так легко меняет маски? Кто признается в манипуляциях и готовности использовать любые средства? Сегодня она предлагает союз против Сфендослава, а завтра что? Завтра, когда она получит свое, не решит ли она, что я – следующая помеха на ее пути? Эта женщина была опасна своей непредсказуемостью, жаждой власти. Отпустить ее – все равно что выпустить на волю лисицу в курятник. Неизвестно, кого она первого загрызет.

Я прошелся вдоль решетки, обдумывая ее слова. Мозг лихорадочно просчитывал варианты. Держать ее здесь бессмысленно и даже опасно. Она найдет способ передать весточку, начнет плести интриги даже из-за решетки. Убить? Рука не поднималась. Не из жалости – жалости к этой новой Искре я не испытывал. Просто это казалось неправильным. Глупым. Уничтожить потенциально ценный ресурс, каким бы опасным он ни был.

Использовать ее? Да, это был самый логичный вариант.

Но смогу ли я?

Она наблюдала за мной с легкой, едва заметной улыбкой на губах. Она знала, о чем я думаю. Знала, какой выбор передо мной стоит. И эта ее уверенность с которой она ждала моего решения, вдруг показалась мне странной. Слишком уж она была уверена в себе для человека, сидящего в темнице, полностью зависящего от моей воли. Откуда эта твердость? Откуда это знание, что она «возьмет свое»? Ее слова о силе, о желании самой решать свою судьбу, о праве на власть. Что-то в них было до боли знакомое. Что-то, что я уже слышал.

«Сила – это знание». «Умение заставить других делать то, что нужно тебе». «Я хочу решать сама».

Эти фразы эхом отдавались у меня в голове. Они звучали почти как принципы, которыми руководствовалась Вежа. Как путь, по которому система вела меня самого. Может ли быть? Нет, бред какой-то. Но мысль уже зародилась, крошечное семя сомнения упало в благодатную почву.

Я остановился напротив нее, вглядываясь в ее лицо. Откуда у дочери простого, хоть и влиятельного волхва такая осведомленность? Такая выживаемость? Такая почти сверхъестественная амбиция и понимание механики власти в этом жестоком мире? Она пережила смерть отца, полуплен у Сфендослава, плен уже в моем тереме, хаос битвы с византийцами, несколько дней скрывалась в лесах и вот теперь стоит передо мной, не сломленная, а переродившаяся, готовая диктовать свои условия. Это не укладывалось в рамки обычной логики.

Как она выжила после всего? Откуда столько знаний и такой стальной стержень?

Я остановился напротив нее, пытаясь уловить хотя бы намек на слабость, на блеф. Но его не было. Была лишь спокойная, почти гипнотическая уверенность.

Меня посетила очень странная и глупая мысль. Но это невероятно.

Система всегда оповещала меня о носителях поблизости. Святослав, Ратибор, Илья, Скилица – все они «засвечивались» на моем внутреннем радаре, как только оказывались достаточно близко. А Искра? Я ведь общался с ней не раз! В тереме, когда она просила прощения. В той злополучной темнице Сфендослава. Она была рядом, в пределах досягаемости Вежи. Но система молчала! Я был уверен, что она – обычный человек, пусть и очень хитрый и изворотливый.

Как бы то ни было, сомнений не оставалось. Тем более, когда перед глазами вспыхнула короткая, рубленая надпись красным:

«Внимание! Обнаружен „носитель“ системы. Идентификация…»

Глава 16

Надпись повисела секунду и растаяла, оставив после себя гул в ушах.

Носитель. Здесь. Сейчас. И идентификация указывает на нее. На Искру. Я уставился на девушку за решеткой, не в силах поверить. Мозг отказывался принимать эту информацию.

Бред. Ошибка системы. Глюк какой-то. Не может быть.

Я столько раз был рядом с ней! Тогда, после побега от Сфендослава, в моем тереме, когда она, такая раскаявшаяся, просила прощения. Я чувствовал фальшь, чувствовал игру, но система молчала! Ни единого сигнала, ни малейшего намека. А бой у озера? Хаос, визги, звон мечей, ранение Такшоня… Искра была там, в гуще событий, совсем рядом! И снова тишина от Вежи. Почему? Почему система не оповестила меня? Она же всегда это делала! Святослав, Огнеяр, Ратибор, Илья Муромец, даже этот византиец Скилица – каждый раз система четко давала понять, что рядом «свой», ну или не совсем свой, но с такой же дрянью в голове. А тут – молчок. До самого последнего момента. Пока я сам, своими мозгами, не начал складывать два и два, пока не усомнился в ее «человечности». И только тогда – бац! – «обнаружен носитель».

Что это значит? Система ждала, пока я сам догадаюсь? Или Искра как-то скрывалась? А так можно было что ли? Спрятаться от всевидящего ока Вежи? Мысли метались в голове, одна нелепее другой.

Я перевел взгляд с неподвижной Искры на пустое пространство перед собой. Хватит гадать. Нужно спросить напрямую. У источника, так сказать.

«Вежа», – позвал я мысленно, вкладывая в это слово все свое недоумение и злость. – «Явись».

Воздух перед решеткой слегка подернулся рябью, словно от жара, и из этого марева шагнула девушка. Опять рыжеволосая девчонка в странной, нездешней одежде, с чуть насмешливым огоньком в зеленых глазах. Выглядела она спокойной и немного отстраненной.

– Чем могу служить Великому князю? – произнесла она своим мелодичным голосом. – Новое задание? Или просто решил полюбоваться?

Ее взгляд скользнул по мне, затем задержался на Искре за решеткой. В глазах Вежи не было удивления. Вообще ничего. Пустота.

Я проигнорировал ее шпильку. Не до того сейчас.

– Ты! – прорычал я, ткнув пальцем в сторону Искры, которая замерла, глядя на Вежу широко раскрытыми глазами. Ее лицо выражало чистое изумление, смешанное со страхом. Кажется, она тоже видела ее. – Почему ты молчала⁈ Почему не предупредила, что она – носитель⁈ Я был рядом с ней сотни раз!

Вежа чуть склонила голову набок, рассматривая меня с легким любопытством.

– А почему я должна была? – спросила она с обезоруживающей простотой. – Правила взаимодействия систем не предусматривают автоматического оповещения при каждом контакте носителей. Идентификация происходит при определенных условиях. Например, при прямой угрозе или… когда один носитель начинает подозревать другого. Твои сомнения достигли нужного порога, процесс запустился. Все логично.

Логично⁈ Мне хотелось заорать. Эта логика чуть не стоила мне всего! Сколько раз Искра могла ударить в спину, зная мои планы, читая мои мысли через системные отчеты, если у нее был доступ?

Но тут произошло нечто странное. Искра, до этого сидевшая тихо, вдруг резко втянула воздух и подалась вперед, ухватившись за прутья решетки. Ее взгляд метался от меня к Веже и обратно.

– Ты ее видишь? – прошептала она, обращаясь ко мне, но не сводя глаз с Вежи. Голос дрожал. – Ты тоже?

И тут до меня дошло. Она не просто видела Вежу. Она ее слышала. Она понимала, что происходит. Осознавала, что я – такой же, как она. Или она – такая же, как я.

Я посмотрел на Вежу. Та слегка улыбнулась.

– Разумеется, она меня видит и слышит, носитель Антон, – подтвердила система мои мысли. – Мы ведь с ней старые знакомые. Не так ли, носитель Искра?

Искра отшатнулась от решетки. Ее лицо побелело. Она смотрела на меня теперь совсем другими глазами – не с дерзостью или обидой, а с каким-то суеверным ужасом. Она наконец-то осознала, кто я такой на самом деле. Не просто выскочка, удачливый вождь, а один из «избранных». Человек с системой в голове.

А я смотрел на нее. Все мои предыдущие расчеты, все предположения о ней – полная чушь. Передо мной была не просто умная и хитрая интриганка, не жертва обстоятельств, не амбициозная женщина, рвущаяся к власти. Передо мной был игрок с теми же картами на руках, что и у меня. Она все это время водила меня за нос, скрывая свою истинную природу.

Как? Почему? Зачем ей это было нужно? Главный вывод все же сделан: Искра была не просто опасна. Она была опасна вдвойне, втройне. Она знала правила игры. Она знала, как работает система. И она использовала это знание против меня. Или, как минимум, не в мою пользу.

Воздух в подвале стал густым. Вежа стояла между нами, наблюдая за этой немой сценой. Я смотрел на Искру. Маски были сброшены окончательно. И то, что я увидел под ними, мне совсем не нравилось. Это открытие переворачивало все с ног на голову. Теперь нужно было понять, как жить с этим знанием. И что делать с этой опасной фигурой, которая внезапно оказалась не пешкой, а полноценным ферзем на моей шахматной доске.

Тишина давила, становилась почти физически ощутимой. Шипение факела казалось оглушительным в этом внезапно сгустившемся молчании.

Значит, «старые знакомые»? Сколько же времени эта девчонка водила меня за нос?

– Так вот оно что, – проговорил я медленно. – Вот почему ты была так уверена в себе. Вот откуда эти речи о власти, о праве решать самой. Ты не просто наблюдала за играми сильных мира сего, ты сама – игрок. С самого начала?

Искра вздрогнула, отвела взгляд от меня и уставилась на Вежу. В ее глазах плескался страх, обида, гнев.

– Я не выбирала этого, – шепотом заявила она. – Он не спросил меня! Никто никогда меня не спрашивал!

– Он? – переспросил я, цепляясь за слово. – Кто «он»? Сфендослав? Или отец?

Она резко подняла голову, и во взгляде полыхнула ненависть.

– Отец, – выплюнула она. – Великий волхв Огнеяр! Мудрейший и сильнейший! Тот, кто решил, что имеет право распоряжаться моей жизнью, моим телом, моей душой! Тот, кто провел надо мной свой проклятый обряд!

Я вспомнил рассказ единственного выжившего сына Святослава – Ярополка. Огнеяр провернул нечто подобное с ним. Наделил его силой, сделал «избранным».

– Он сделал это со мной, – продолжала Искра, ее голос звенел от сдерживаемых слез и ярости. – Давно. Я была еще совсем девчонкой. Он сказал, это дар богов, великая честь. Что я стану особенной, помогу ему служить! Я была его первым… – она запнулась, подбирая слово, – первым на ком он опробовал свое колдовство! Он испытывал на мне свои ритуалы, свою силу! А потом… потом появилась она! – Искра мотнула головой в сторону Вежи. – Эта… тварь. В моей голове. Шептала, учила, давала задания. Отца это только радовало. Эксперимент удался! А что чувствовала я, его не волновало. Я стала еще одним инструментом в его руках. Самым послушным.

Она замолчала, тяжело дыша. Ее плечи сотрясались. Картина складывалась жуткая. Огнеяр, одержимый жаждой знаний и власти, не остановился даже перед собственной дочерью. Использовал ее, сломал ее волю, вживил в нее систему, как какую-то заразу. Неудивительно, что она так жаждет решать сама, так ненавидит чужую волю над собой. Ее жизнь с самого детства была подчинена чужой воле – сначала отца, потом системы, потом Сфендослава.

Я посмотрел на Вежу. Та стояла невозмутимо, с легкой полуулыбкой наблюдая за исповедью Искры.

– А ты что же? – спросил я систему. – Ты ведь знала об этом. Знала, что она – носитель, созданный искусственно, через ритуал?