Текст книги "Русь. Строительство империи 5 (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

И тут донесся шум. Сначала неясный гул, потом – конский топот, крики, лязг оружия. Стало ясно: Куря клюнул. Наша приманка сыграла свою роль. Печенеги и варяги атаковали тех, кого считали авангардом моего войска. С нашего берега были видны лишь всполохи битвы в утреннем тумане, окутавшем реку.

– Пора! – скомандовал я. – Веслава! Залп!

Сотни тетив щелкнули почти одновременно. Воздух наполнился хищным свистом. Мы видели, как туча болтов обрушилась на скученную у переправы массу врагов. Оттуда донеслись вопли боли и ужаса, ржание раненых лошадей. Печенежская конница, застигнутая врасплох сокрушительным ударом с неожиданного фланга, смешалась. Всадники падали, лошади шарахались, топча своих же.

– Второй залп! – крикнула Веслава.

И снова смертоносный дождь обрушился на врага. Варяги, пытавшиеся построиться для атаки на тех, кто переправлялся, тоже попали под обстрел. Болты легко пробивали кожаные доспехи степняков и даже кольчуги наемников. Паника начала охватывать отряд Кури.

– Пехота, вперед! За мной! – Я выхватил топор и первым бросился вниз по берегу, к месту боя. За мной, издав боевой клич, хлынула лавина дружинников.

Мы ударили во фланг растерянному и деморализованному врагу. Варяги, хоть и понесли потери от обстрела, попытались встретить нас, но их строй был уже нарушен. Завязалась яростная рубка. Мои воины, злые от тяжелого марша и холодной переправы, дрались с ожесточением.

Арбалетчики продолжали методично расстреливать конницу и задние ряды противника, не давая им перестроиться или прийти на помощь своим.

Печенеги, понесшие самые тяжелые потери от болтов и не привыкшие к такому отпору в ближнем бою, дрогнули. Они пытались контратаковать, но их редкие наскоки разбивались о стену щитов моей пехоты, а меткие болты снимали всадников одного за другим. Куря, я видел его в гуще боя на черном коне, отчаянно пытался собрать своих людей, рубил направо и налево, но было поздно. Его отряд рассыпался. Понимая, что битва проиграна и ему грозит окружение, хан с горсткой телохранителей и остатками конницы прорвался сквозь наши порядки и ускакал в сторону Ростова, бросив свою пехоту на растерзание.

Варяги дрались упорнее, но без поддержки конницы и под постоянным обстрелом их сопротивление слабело. Вскоре они начали сдаваться или пытаться спастись бегством через реку, где их добивали арбалетчики.

К утру все было кончено. Берег реки у брода был усеян трупами врагов. Несколько десятков варягов были взяты в плен. Наши потери были минимальны. Главное – мы разбили крупный отряд врага, сорвали их план и захватили стратегически важную переправу. Боевой дух моего войска взлетел до небес. Мы победили!

Одно омрачало победу – Куря ушел.

Пленных варягов, человек тридцать, согнали в одну кучу под охраной десятка арбалетчиков. Сидели они мрачные. Поражение и плен сделали свое дело. Я подошел к ним, оглядывая суровые, обветренные лица наемников. Мне нужен был кто-то из командиров, кто мог знать больше рядового бойца.

– Кто у вас старший был? – спросил я громко.

Варяги молчали, угрюмо глядя в землю.

– Я спрашиваю, кто командовал? Или мне у каждого по очереди узнавать? – Я похлопал топором по бедру.

Один из них, здоровенный детина с седыми висками и рассеченной щекой, поднял голову. На рукаве его потрепанной кольчуги виднелся какой-то знак – то ли руна, то ли просто узор.

– Я вел сотню, – прохрипел он, с сильным северным говором. – Ингвар сын Бьорна.

– Ингвар сын Бьорна, – повторил я. – Хорошо. Пойдешь со мной. Остальных – связать и держать здесь.

Два моих дружинника грубо подняли варяга и повели за мной к ближайшему большому камню, подальше от ушей остальных пленных. Ратибор и Алеша пошли следом.

– Садись, Ингвар, – я указал на землю перед камнем. Сам присел напротив, положив топор на колени. – Поговорим.

Варяг опустился на землю, глядя на меня исподлобья. Лицо его было непроницаемым.

– О чем говорить? Мы проиграли. Жизнь наша теперь в твоих руках.

– Это верно, – согласился я. – Жизнь твоя и твоих людей зависит от того, насколько полезным ты окажешься. Меня интересует Сфендослав. И Куря. Что они затевают в Ростове?

Ингвар криво усмехнулся.

– То же, что и все, кто ждет осады. Готовятся биться. Сфендослав платит хорошо. Мы пришли за серебром, а не за разговорами.

– Серебро тебе уже не понадобится, если будешь упрямиться, – заметил я спокойно. – Я знаю, что Ростов укрепляют. Мне интересно другое. Откуда у Сфендослава столько сил? Откуда люди, припасы? Он сидит в одном городе, отрезанный от Киева, от моря. На одних варягах и печенегах далеко не уедешь. Кто ему помогает?

Варяг молчал, упрямо глядя на свои сапоги.

– Думаешь, молчание тебя спасет? – Я наклонился к нему. – Ты – наемник, Ингвар. Ты служишь тому, кто платит. Сегодня платит Сфендослав, завтра могу заплатить я. Может, даже больше. Если твои сведения окажутся ценными. Жизнь, свобода, серебро – все это можно получить. А можно получить топор в голову прямо сейчас. Выбирай.

Ингвар поднял на меня тяжелый взгляд. В глазах мелькнуло сомнение. Наемник есть наемник. Верность у них измеряется звоном монет.

– Зачем тебе Сфендослав? – спросил он вдруг. – Он тоже князь. Из ваших же.

– Он – мятежник и убийца, – отрезал я. – И он стоит на моем пути. Так кто ему помогает? Говори, Ингвар!

Варяг помолчал еще немного, взвешивая свои шансы. Потом тяжело вздохнул.

– Не один он, княже. Не один. Помогают ему. С востока помогают.

– Кто именно?

– Князья ваши местные, – неохотно проговорил Ингвар. – Вятичский князь… Муромский… Еще ростовский. Все те, что тебя не жалуют. Они Сфендославу и людей посылают потихоньку, и припасы – зерно, железо.

– Зачем им это? – спросил Алеша, не выдержав. – Сфендослав им кто? Чужак!

– А вы им кто? – криво усмехнулся варяг. – Вы – сила, что идет с запада, порядки свои ставит. А они хотят жить по-старому, как привыкли. Никому не кланяться. Ни Киеву, ни Новгороду. Они Сфендославом как щитом прикрываются. Думают, пока вы с ним возиться будете, они свою волю отстоят. А может, и сами потом ослабевшего Сфендослава приберут. Хитро задумали.

Вот оно что. Значит, все подтверждается. Это не просто Сфендослав и Куря. Целая коалиция. Тайная, но от этого не менее опасная. Вятичи, муромцы, ростовские сепаратисты… Они бьют мне в спину, пока я пытаюсь разобраться с главным врагом. Снабжают его, дают ему дышать, надеясь, что мы со Сфендославом перегрызем друг другу глотки, а они останутся в стороне, независимые и сильные. Как же все это знакомо. Вечная борьба за власть, вечные интриги, вечное предательство.

– Что еще знаешь? – спросил я. – Какие у Сфендослава планы, кроме обороны? Может, вылазки готовит? Или еще какие-то союзы ищет?

Ингвар пожал плечами.

– Про вылазки не слыхал. Сидеть велел крепко. А про союзы… Сфендослав хитер. Крутит всеми. Говорят, и с Византией через купцов каких-то шепчется, и с булгарами волжскими… Но точно не знаю. Я – сотник, мое дело – драться, а не в княжьи игры лезть.

Я посмотрел на Ратибора, потом на Алешу. Они поняли меня без слов. Информация была крайне важной.

Осада Ростова теперь представлялась борьбой с целым враждебным анклавом на востоке, который мог в любой момент ударить нам в тыл или подкинуть Сфендославу свежие силы. Быстрой победы не будет. Предстоит долгая и тяжелая работа.

– Хорошо, Ингвар, – сказал я, поднимаясь. – Ты выбрал правильно. Жизнь себе ты сохранил. И твоим людям тоже. Отведите его к остальным пленным. Кормить наравне со всеми. Пригодятся еще. Может, на стены полезут вместо наших.

Дружинники увели варяга. Я остался стоять над рекой, глядя на воду, уносящую кровь. Победа в этой схватке казалась теперь не такой уж и значительной на фоне открывшихся перспектив.

– Вот так, княже, – проговорил Ратибор, подходя ко мне. – Не успели с одним разобраться, как еще трое из-за угла выглядывают. Вятичи, муромцы… Давно они особняком держатся. Не любят ни Киев, ни Новгород. Теперь вот случай подвернулся воду мутить.

– Значит, будем бить всех, – вздохнул я. – Сначала – Сфендослава в Ростове. Выбьем его оттуда, лишим этих хитрецов их «щита». А потом и за них примемся. По одному. Русь должна быть единой. Никаких удельных князьков, плетущих заговоры за спиной.

– Путь будет долгим, княже, – вздохнул Алеша. – И крови прольется немало.

– Я знаю. Но другого пути у нас нет. Вперед. На Ростов. Чем быстрее мы туда доберемся, тем меньше времени будет у Сфендослава и его новых союзничков. Передышка окончена.

Глава 18

Ростов вырос перед нами неожиданно. После изматывающего марша, вид вражеской твердыни должен был бы воодушевить, но как-то не пошло. Стены. Высокие, куда выше тех, что мы оставили в Новгороде, подновленные, укрепленные свежим лесом и камнем там, где раньше зияли прорехи. Перед ними – глубокий ров, еще пахнущий свежевырытой землей, и двойной частокол из заостренных бревен. Сфендослав времени не терял. Готовился основательно.

Мои воеводы угрюмо смотрели на дело рук врага. На лицах привычная сосредоточенность воинов перед боем. Веслава, осматривала стены цепким взглядом разведчицы, ища слабости. Даже Искра, державшаяся чуть поодаль со своими помощницами, посматривала на крепость недовольно. Ее взгляд на стены был каким-то особенно напряженным. Я вспомнил глобальное оповещение «Вежи» о вакантном титуле Великого князя, о сроках и наказании за провал. Девяносто дней, контроль над тремя городами. Я успел. А что стало с остальными носителями, кто не смог или не захотел тягаться за главный приз? Ратибор и Ярополк вроде живы, но я не задавался этим вопросом, не до того было.

Я подъехал чуть ближе к Искре.

– Искра, – негромко спросил я, чтобы слышали только те, кто рядом, – когда я взял титул Великого князя… Что система сделала с остальными носителями, кто не выполнил условия? Было ведь оповещение, наказание обещали.

Она перевела на меня взгляд.

– Нас понизили, княже, – ответила она так же тихо. – Всех, кто был на Руси и не смог. На один ранг вниз.

Ратибор, стоявший неподалеку и услышавший наш разговор, коротко хмыкнул.

– Верно говорит. Духи слов на ветер не бросают. На ранг ниже теперь.

– И какой у тебя ранг, Искра? – уточнил я.

– Эдил, – она чуть поморщилась, произнося это слово.

– А ты, Ратибор?

– Рив, – буркнул он, явно недовольный понижением.

Значит, Искра была «Претором», а Ратибор «Эдилом». Те, кто имел хоть какой-то ранг, потеряли ступень. А те, у кого и ранга-то не было? Нули? Скорее всего, просто сгинули. Система не любит неудачников. И это касалось всех носителей на территории Руси. Интересно, сколько их было и сколько осталось после этой чистки?

Перед глазами высветилось:

«Внимание! Обнаружен активный носитель системы.»

Сфендослав. Ну, здравствуй. Значит, ты здесь. Не сбежал как Куря после переправы, сидишь за каменными стенами. Это хорошо. И плохо одновременно. Хорошо – потому что цель на месте. Плохо – потому что выковыривать тебя отсюда будет непросто. Особенно если ты тоже не лаптем щи хлебаешь и используешь Вежу для обороны.

– Штурмом такое не взять, – глухо произнес Ратибор, словно прочитав мои мысли. – Положим половину войска под стенами.

– Знаю, – отозвался я. – Штурма не будет. Пока. Разворачивай стрелков. И катапульты подтягивай. Будем размягчать.

Я кивнул Такшоню, он понял.

– Готовь катапульты, Такшонь. Места им найди получше, чтобы стены доставали, но и чтобы ответный огонь не сильно донимал.

Работа закипела. Пока основные силы войска располагались лагерем на безопасном расстоянии, охватывая город полукольцом, вперед выдвинулись арбалетчики и расчеты катапульт. Семь сотен моих стрелков – сила серьезная. Они рассредоточились цепью, используя складки местности, отдельные деревья и быстро сколоченные легкие щиты как укрытие. Нашли удобные позиции, откуда хорошо просматривались стены и башни Ростова.

Шесть катапульт – тяжелые осадные машины, медленно выкатили на выбранные точки. Здоровенные деревянные конструкции, скрипучие, неуклюжие, но способные метать тяжести на приличное расстояние. Расчеты из самых крепких дружинников под руководством опытных десятников начали готовить их к бою: проверяли канаты, рычаги, устанавливали противовесы. Рядом высились кучи боеприпасов: крупные камни и специально подготовленные глиняные горшки, наполненные густой, горючей смесью.

Я наблюдал за приготовлениями, объезжая позиции. Воины работали слаженно, без суеты. Победа на переправе здорово подняла боевой дух, теперь они верили в свои силы. А на стенах Ростова тоже не спали. Было видно, как мелькают шлемы, как лучники и пращники занимают свои места. Наверняка Сфендослав тоже наблюдал за нами, оценивал наши силы.

– Стрелки готовы, княже! – доложил один из сотников.

– Катапульты на позициях! – отчитался Такшонь.

Я поднял руку.

– Начинайте! Арбалетчики – огонь по стенам! Подавляйте защитников! Катапульты – пристрелочный огонь камнями, а потом – огонь горшками! Цельтесь в деревянные постройки, в скопления людей!

И началось. Сотни тетив щелкнули почти одновременно. Воздух наполнился хищным, рваным свистом – это полетели тяжелые арбалетные болты. Они с силой ударяли в деревянные щиты, в бревна стен, находили щели в забралах, опрокидывали неосторожных защитников. Со стен ответили стрелами и камнями из пращей, но их огонь был не таким плотным и точным. Мои арбалетчики, укрытые за щитами и складками местности, несли куда меньшие потери.

Почти сразу за первыми залпами арбалетов тяжело ухнули катапульты. Громадные рычаги со скрипом метнули в небо темные точки. Пристрелявшись, почти сразу полетели глиняные горшки. Снаряды описали высокую дугу и обрушились на город. Один разбился о каменную кладку башни, оставив черное маслянистое пятно. Другой угодил прямо на деревянный настил стены – вспыхнуло яркое пламя. Еще несколько упали чуть дальше, за стены, вызвав всполохи огня среди построек.

На стенах началась суета. Защитники забегали, пытаясь сбить пламя. И тут стало ясно, что Сфендослав действительно готовился. Вдоль всего периметра стен стояли ведра, кадки, бочки с водой. Солдаты быстро черпали воду и заливали огонь. Большинство пожаров удавалось потушить почти сразу. Видимо, слухи о моем «греческом огне» дошли сюда раньше меня.

– Готовились, гады, – пробормотал Ратибор, наблюдая за этим.

– Вода не бесконечная, а горшки у нас еще есть. Главное – не давать им покоя. Пусть тушат, пусть прячутся от болтов. Пусть не спят ночами. Осада – это не только стены ломать, но и нервы трепать.

Катапульты перезаряжались медленно, но методично. Снова и снова они метали огненные снаряды. Арбалетчики вели почти непрерывный огонь, заставляя защитников жаться к укрытиям, не давая им вести прицельную стрельбу в ответ. Свист болтов, грохот катапульт, крики на стенах, треск разгорающегося тут и там пламени – все это слилось в единый гул начавшейся осады.

Я отправил нескольких толковых мужиков, понимающих в строительстве, под прикрытием стрелков осмотреть стены поближе. Пусть ищут слабые места, трещины, непрочные участки, куда можно будет направить основной удар или попытаться сделать подкоп. Осада обещала быть долгой.

Дни потекли медленно, тягучей чередой обстрелов и ответного огня. Катапульты били методично, отправляя за стены то камни, то горшки с огненной смесью. Арбалетчики не давали защитникам Ростова поднять головы, гоняя их по стенам, заставляя прятаться за зубцами и в башнях. Мы несли потери, конечно. Шальной камень из пращи, меткая стрела – война есть война. Но урон на той стороне был несравнимо больше. Наши лазутчики, которые осматривали стены, докладывали, что защитники измотаны, много раненых, недовольство растет. Пожары делали свое дело – уничтожали запасы, постройки, а главное – сеяли страх. Но стены крепко стояли. Каменная кладка нижних ярусов и толстые дубовые бревна верхних держали удар.

Мастера чинили поврежденные арбалеты, плели новые тетивы. Лагерь жил своей напряженной жизнью осады. Искра со своими помощниками не сидела без дела – раненых хватало.

Так можно сидеть неделями, если не месяцами. А времени у нас не было.

Вечером третьего дня осады я подозвал к себе Веславу.

– Стены крепкие, Веслава. Нужно ударить изнутри.

Она не спросила, что я имею в виду. Поняла сразу.

– Куда бить?

– Склады. Ищи главные склады с зерном, с сеном для коней, с припасами. Оружейные мастерские, если найдешь. Где больше всего горючего материала. Нужно устроить такой пожар, чтобы им не до стен стало. Чтобы суматоха и голод начались. Сможешь пройти?

Она чуть заметно улыбнулась уголком губ.

– Ночь темная будет. И шум от стрелков поможет. Пройду.

– Действуй осторожно. Тебя там ждут не меньше, чем меня здесь. Если заметят – не геройствуй, уходи. Твоя жизнь дороже любого склада. Возьми с собой огниво, трут, несколько факелов просмоленных, чтобы быстро разгорались. Или снаряд от катапульты прихвати.

– Все будет, княже. Сделаю.

Той же ночью, когда луна скрылась за плотными тучами, и только всполохи от наших огненных горшков изредка озаряли небо, Веслава ушла. Небольшая тень, растворившаяся в темноте у подножия стены, там, где ров был не так глубок и где наши лазутчики приметили возможный лаз под частоколом, прикрытый кустарником. Я проводил ее взглядом, чувствуя привычную уже тревогу за своих людей.

Ожидание тянулось мучительно. Арбалетчики продолжали свою работу, катапульты отправляли очередной «привет» Сфендославу. Расчеты работали на пределе, подгоняемые десятниками. Нужно было поддерживать шум, отвлекать внимание от того участка стены, где могла пройти Веслава.

Прошел час, другой. На стенах было относительно спокойно – защитники привыкли к обстрелу, прятались, огрызались редкими стрелами. И через час в глубине города, далеко от стен, сначала робко, а потом все увереннее, взметнулся к черному небу красноватый отсвет. Один, потом второй, почти рядом. А затем – третий, уже в другой части Ростова.

По лагерю пронесся возбужденный гул. Все смотрели на разгорающееся зарево.

– Началось! – выдохнул Ратибор, стоявший рядом со мной. – Добралась девка! Ай, молодца!

Пожары разрастались быстро. Сухие деревянные постройки, склады, полные сена и зерна – идеальная пища для огня. Ветер, как назло для осажденных, раздувал пламя, перекидывая искры на соседние крыши. В городе поднялся шум – крики, удары в набат, суета. Стало видно, как люди бегут к местам пожаров, как некоторые защитники покидают стены, чтобы тушить огонь. Оборона явно ослабела.

– Катапульты! Перенести огонь! Бейте по воротам! По башням у ворот! – скомандовал я. – Арбалетчики! Усилить огонь по стенам! Не давайте им опомниться!

Теперь наши снаряды падали не только на головы защитников, но и на те участки, где оборона ослабла. Камни крошили зубцы, огненные горшки поджигали деревянные галереи на стенах. Казалось, еще немного – и они дрогнут, побегут.

Но Сфендослав оказался не из тех, кто сдается. Он понял, что единственный шанс переломить ситуацию – дерзкая, отчаянная атака. Отвлечь нас от стен, дать своим людям время потушить пожары, возможно, даже прорвать кольцо осады.

К моему удивлению, главные ворота Ростова распахнулись. Из них, с диким ревом, хлынул поток воинов. Впереди, на вороном коне, в блестящем шлеме с рогами – сам Сфендослав. За ним – его лучшие варяги, закованные в сталь, и остатки печенежской конницы, видимо, не успевшие удрать с Курей или примкнувшие к Сфендославу позже. Они ринулись прямо на наши осадные порядки, на арбалетчиков и расчеты катапульт, которые были ближе всего к воротам.

– Вылазка! К оружию! – загремели крики по нашему лагерю.

Все смешалось. Арбалетчики, застигнутые врасплох атакой в лоб, отстреливались почти в упор, отступая к основным силам. Расчеты катапульт бросили свои машины и схватились за мечи и топоры. Алеша, командовавший этим участком обороны, со своими людьми бросился навстречу врагу, пытаясь сдержать первый, самый яростный натиск.

Завязалась жестокая сеча прямо у подножия стен. Лязг стали, хриплые крики, стоны раненых. Варяги Сфендослава дрались как берсерки, прорубая себе дорогу сквозь наши ряды. Печенеги налетали с флангов, пытаясь обойти и ударить в тыл. Алеша со своими дружинниками стоял насмерть. Я видел, как он рубился в самой гуще, его меч мелькал, раскидывая врагов. Он пытался добраться до Сфендослава.

И в этот момент один из здоровенных варягов, телохранителей Сфендослава, прорвался к нему сбоку. Алеша отбил удар другого противника и не успел среагировать. Короткий удар топора пришелся ему по плечу, разрубая кольчугу и глубоко входя в тело. Алеша покачнулся, выронил меч и сел на землю. Несколько его дружинников тут же закрыли его щитами, отбиваясь от наседающих варягов.

– Алеша ранен! – донесся до меня крик.

Я видел, как Сфендослав, оглядев поле боя, удовлетворенно кивнул и, перестроив своих людей, повел их дальше, пытаясь вглубь лагеря. Враг, опьяненный первым успехом, рвался вперед.

Мои люди отчаянно отбиваются, пытаясь вытащить раненого командира. Сфендослав гонит своих варягов вперед к катапультам и арбалетчикам, еще не успевшим перестроиться для ближнего боя.

– Ратибор! Такшонь! За мной! Дружина, к бою! – Голос мой перекрыл шум битвы.

Не дожидаясь, пока все построятся, я рванул наперерез новгородцу. За мной, набирая скорость, понеслась тысяча моих старых воинов – те, кто прошел Переяславец, Киев, Новгород. Лавина ярости покатилась навстречу варягам Сфендослава.

Мы врезались в их ряды с ходу. Первые варяги, не ожидавшие такого стремительного ответа, полетели с коней, сбитые ударами топоров. Я спрыгнул в самую гущу, чувствуя знакомый жар битвы. Топоры в руках превратились в продолжение воли. Удар слева – отбит щитом, разворот, удар справа – короткий, рубящий, по ногам закованного в броню варяга. Тот взвыл, оседая. Еще один несется прямо на меня, замахнувшись секирой. Уклониться, пропустить мимо, и тут же всадить лезвие топора под мышку, в незащищенное сочленение доспеха.

Вокруг кипел ад. Мои дружинники дрались с невероятным ожесточением. Они сбивали спесь с хваленых варягов, тесня их шаг за шагом обратно к воротам. Ратибор рядом со мной швырял ножи, прорубая просеки во вражеском строю. Такшонь, собрав часть конницы, атаковал печенегов на фланге, не давая им ударить нам в спину.

Арбалетчики, оправившись от первого шока, снова вступили в дело. Теперь они стреляли не по стенам, а по участникам вылазки, выбирая цели пожирнее – варяжских командиров, конников, тех, кто пытался перестроиться. Все как я учил.

Такшонь быстро сообразил – несколько огненных горшков полетели не в город, а за спины атакующих варягов, на площадь перед воротами, отрезая им путь к легкому отступлению и создавая огненный барьер.

Сфендослав бился в первых рядах. Он был хорошим воином, сильным и умелым. Его длинный меч мелькал, оставляя кровавые росчерки. Он пытался удержать строй, криками подбадривал своих людей, сам бросался на самых опасных противников. Я рвался к нему, но нас разделяла стена тел – своих и чужих. Несколько раз мы оказывались совсем рядом, встречались взглядами поверх голов. Но схлестнуться нам так и не дали – водоворот боя растаскивал нас в разные стороны.

Натиск моей дружины был слишком силен. Варяги Сфендослава дрались отчаянно, несли тяжелые потери. Их первый порыв иссяк, строй нарушился. Они начали пятиться, огрызаясь, уже без прежней уверенности. Слишком много их полегло под топорами моих дружинников и болтами арбалетчиков. Слишком неотвратимо надвигалась на них стена щитов моих воинов.

Сфендослав понял, что вылазка провалилась. Он видел, как тают его лучшие бойцы, его главная опора. Продолжать бой здесь означало потерять их всех и остаться в горящем городе ни с чем. Он прокричал команду, и варяги, образовав плотный клин, прикрывая отход раненых, начали медленно отступать.

На плечах отступающих, мы ворвались в город. Мы преследовали варягов по пятам, рубя отстающих, не давая им передышки. Бой переместился с поля перед стенами на улицы Ростова, среди горящих домов и мечущихся в панике горожан. Но пробиться сквозь арьергард Сфендослава и помешать ему укрыться в тереме мы не смогли. Слишком уж отчаянно дрались его последние защитники, прикрывая отход своего князя.

Ворота терема-крепости захлопнулись перед самым нашим носом. Тяжелые, окованные железом дубовые створки. С узких бойниц на стенах терема тут же ударили стрелы. Сфендослав засел в своей последней цитадели.

Битва затихла так же внезапно, как и началась. Воздух был тяжелым от дыма пожаров. Перед городскими стенами и на улицах, ведущих к терему, лежали десятки тел – варяги, печенеги, мои дружинники. Стонали раненые.

– Отставить преследование! – приказал я. – Собрать раненых! Наших и чужих! Быстро!

Дружинники начали приводить себя в порядок, помогать товарищам, подсчитывать потери. Бой был выигран, вылазка отбита.

Дым ел глаза, смешиваясь с запахом пролитой крови и горелого мяса. Вокруг меня двигались мои люди – кто помогал раненым, кто добивал недобитых варягов, кто просто стоял, тяжело дыша, опираясь на оружие, глядя на закрытые ворота княжеского терема.

Алешу принесли наскоро сколоченных носилках. Лицо серое, губы сжаты в тонкую линию, на плече – страшная рана, наспех перетянутая тряпьем, которое уже насквозь пропиталось кровью. Я опустился рядом.

– Живой? – спросил я тихо у одного из дружинников, державших носилки.

– Дышит, княже. Но крови много ушло. И кость, кажись, задета…

Искра уже была тут. Отстранила воинов, принялась осматривать рану. Она что-то шептала себе под нос, доставая из своей походной сумы склянки, чистые лоскуты. Веслава подошла, молча встала рядом, наблюдая за работой Искры с мрачным лицом. Недоверие к новой «лекарке» никуда не делось, но сейчас было не до того. Жизнь Алеши висела на волоске.

– Выживет? – спросил я у Искры, когда она закончила промывать рану и начала накладывать швы.

Она подняла на меня глаза.

– Рана глубокая, княже. Много крови потерял. Но сердце бьется ровно. Жить будет. Если горячка не пойдет. Я сделаю все, что смогу. Нужны покой и уход.

– Обеспечьте, – приказал я дружинникам. – Поставьте охрану. И пусть Искра будет рядом.

Они осторожно подняли носилки и понесли прочь от шума и дыма. Я проводил их взглядом. Еще одна зарубка. За каждого из них я нес ответственность.

– Город почти наш, – проговорил Такшонь, подходя и вытирая топор о штаны. – Стены пусты. Кто не сбежал, тот засел по домам или сдается. Остался только этот… курятник. – Он кивнул на терем. – Будем штурмовать?

Я посмотрел на высокие бревенчатые стены терема, на узкие бойницы, откуда все еще изредка постреливали лучники Сфендослава. Мои люди устали, понесли потери. Лезть на эти стены под стрелами оставшихся варягов – значит положить еще не один десяток.

– Нужна передышка. Сил подкопить, раненых обиходить. Окружить терем плотным кольцом. Ни одна мышь не должна прошмыгнуть. Катапульты подтащить поближе. Будем долбить их нору.

Только я это сказал, как с одной из уцелевших смотровых вышек на городской стене, той, что смотрела на восток, раздался крик дозорного:

– Княже! У восточных ворот! Конные! Пытаются прорваться! Печенеги!

Я резко обернулся. Куря! Значит, этот лис решил не разделять участь Сфендослава в мышеловке терема и пытается удрать, пока мы тут разбираемся с последствиями вылазки!

– Такшонь! – рявкнул я. – Конницу! Быстро! Перехватить!

Сам я тоже вскочил на подведенного коня. Несколько десятков моих дружинников, кто был посвежее и имел коней под рукой, последовали за мной. Мы понеслись по кривым, заваленным обломками и телами улицам Ростова к восточным воротам.

Мы выскочили на площадь перед воротами как раз вовремя. Куря и около сотни его печенегов уже вырывались из города, раскидав немногочисленную стражу, которую мы успели там поставить. Они неслись во весь опор, надеясь уйти в поля и раствориться в лесах.

– За мной! – крикнул я, пуская коня в галоп.

Погоня была недолгой. Наши кони были крепче низкорослых степных лошадок. Мы настигли их арьергард, началась рубка на скаку. Печенеги отчаянно отстреливались из луков, пытались отбиваться кривыми саблями, но мои дружинники сминали их, опрокидывали с седел.

Я искал глазами Курю. Вот он! На своем знакомом черном коне, в богатом халате поверх доспеха, с кривой саблей в руке. Он увидел меня. Развернул коня, что-то яростно крикнул своим оставшимся телохранителям, и они бросились прямо на нас, пытаясь прорваться.

Сколько раз он ускользал? Сколько раз я видел лишь пыль из-под копыт его коня? Но не сегодня. Вот он! На своем иссиня-черном аргамаке, в развевающемся на ветру богатом халате поверх сверкающих пластин доспеха. Кривая сабля хищно блеснула в руке. Тот самый хан, который сделал кубок из черепа Святослава. Глаза наши встретились на мгновение через хаос боя.

Яростный, гортанный крик сорвался с его губ, и остатки его личной гвардии, десятка два отчаянных рубак, развернулись и бросились на нас стеной – последняя попытка дать своему хану шанс уйти.

Но мои дружинники были готовы. Короткая, яростная свалка – и стена печенежских телохранителей рассыпалась под ударами топоров и мечей. Путь был чист. И вот остались мы – хан Куря и Великий князь Руси.

Он не стал ждать. С боевым кличем, припав к шее коня, он рванул ко мне. Сабля взметнулась, целясь мне в горло – быстрый, жалящий выпад степняка. Я встретил удар левым топором, подставив толстое древко и стальное лезвие. Визг металла о металл резанул по ушам, сноп искр осыпал нас обоих. Наши кони вздыбились, захрапели, едва не столкнувшись. Куря был невероятно ловок, истинный сын степей. Не давая мне опомниться, он завертелся вокруг меня на своем быстром коне, замельтешил, осыпая ударами со всех сторон. Его сабля мелькала серебряной молнией, финты и обманные движения следовали одно за другим, лезвие то свистело у самого уха, то чиркало по щиту. Он искал брешь, слабое место, единственный миг невнимательности.

Мое тело двигалось само, обостренные рефлексы парировали удары, глаза следили за каждым движением хана, за каждым поворотом его запястья.

Вот он! Классический обман – всем телом качнулся влево, показывая атаку с этой стороны, а сам, в то же мгновение, резко переложил саблю и ударил справа, метя под незащищенную руку. Но я запомнил этот финт, реакция сработала раньше, чем мозг успел отдать приказ. Резкий наклон корпуса назад, свист клинка у самой груди – и пока он еще не выправил коня после удара, мой правый топор обрушился вниз, на передние ноги его аргамака.

Я сделал подлы удар по меркам степняков. Ранил коня.

Страшный хруст, дикий визг боли – и великолепный черный конь свалился, увлекая за собой седока. Куря кубарем вылетел из седла, вздымая клубы пыли и сухой травы. Но даже в падении он не потерял присутствия духа. Мгновенно вскочил на ноги, лицо искажено звериным оскалом, рука метнулась к поясу – кинжал блеснул в его руке.