Текст книги "Тайга (СИ)"

Автор книги: Виктор Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Тьфу, зараза, напугал! Я ж его чуть не прибил! – Санжай махнул на зверя рукой. – Брысь, скотина! Вон пошел отсюда.

Кот заметался, скользнул вниз, проскочил между ног и вылетел наружу.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – Суеверно заплевал Юрка. – Черный сволочь. Теперь точно дороги не будет.

– А раньше была? – невесело усмехнулся Тоха. – Прям скатертью под ноги стелилась, можно подумать.

– Все, – во мне поднялось раздражение. – Хватит грызни. Надоело. Живо все вперед. Давайте уже выбирать, где будем спать.

– Ого! – Санжай глянул на меня с уважением. – Миха в себя пришел. Ты дорогу, случаем не вспомнил?

– Нет, – ответил я раздраженно.

– Ну, ничего, ничего. Всему свое время.

Он первым вышел на лестничную площадку. Обвел ее рукой, предложил:

– Выбирайте! Сегодня все хоромы к вашим услугам.

* * *

Мог бы не предлагать. На площадку выходило три двери. В свете фонарика было видно, что они одинаковые. Деревянные. Крашеные голубой краской. На полотнах сохранились даже жестяные номерки: 1, 2 и 3.

Первая и вторая двери оказались заперты. Зачем? Кто же теперь разберет. Поддалась только третья.

– Ну, вот, – обрадовался Тоха, – судьба сама за нас все решила. Пошли, ребята.

Мы гуськом просочились внутрь. Оказались в темном коридоре. Я поднял фонарик, обвел помещение. Удивился. Слишком непривычным было все вокруг. Стены выкрашены в зеленый цвет. На потолке виднелась облупившаяся побелка. Напротив входа, на стене висела самодельная вешалка. Слева и справа от нее две белые двери.

Тоха толкнул левую. Засунул голову внутрь. Сказал:

– Здесь кухня. Пустая.

Я подошел ко второй двери. Надавил на нее ладонью, не раздумывая шагнул внутрь и застыл.

На полу, в самом центре комнаты, ничком, раскинув руки лежало тело.

Глава 16

Интересно, сколько еще стрессов способен выдержать мой организм? Мой? Я почти не удивился, что считаю это тело своим. Чего уж там, моего прежнего тулова мне, похоже, больше не видать. Придется привыкать потихоньку к этому. Только сейчас вопрос обладания Михиным телом отошел на второй план.

В комнате лежало тело чужое. Совершенно точно мужское, одетое в армейские штаны и штормовку. Явно неживое. Проще говоря, натуральный труп. На трупе были самые обычные резиновые сапоги и странная панама с полями. У окна валялся практически пустой вещмешок.

Разглядывать находку мне не хотелось совершенно. Чего я там не видел? Труп, как труп. Я почему-то сразу решил, что обнаружил пропавшего Генку Белова. Поэтому просто посторонился, сказал:

– Вот, получите и распишитесь.

– Что получить? – спросил удивленно Антон.

– Генку вашего.

– Кого?

Меня бесцеремонно отпихнули в сторону. Ребята ворвались внутрь, замерли пораженно. Я ждал. Ждал чего скажут. Ждал, когда начнут проверять мешок, искать онгон. Дождался совсем иного.

– Это не Генка, – сказал Антон с облегчением. – Это чужой человек. Он здесь давно.

– Как чужой. Как давно? – Я пока еще не верил.

– Смотри. – Колька показал пальцем, не приближаясь к телу. – Он уже высох. Видишь, какие руки?

Я пригляделся. Черт. И правда. Труп давно превратился в мумию. Как я сразу не заметил. Его ладони были темными. Скрюченные пальцы напоминали ветки.

Тоха тяжко вздохнул, скинул мешок, протянул мне.

– Подержи.

– Зачем?

– Хочу документы посмотреть. Когда выберемся отсюда, нужно будет в милицию отнести. Человека небось родные ищут. Не по-людски его тут оставлять.

Я глянул на Тоху с уважением, забрал мешок. Никому, кроме него, не пришло ничего подобного в голову.

– А я в сумке посмотрю, – сказал Санжай. – Вдруг там…

– Давай.

Тоха подошел в телу, поворачивать не стал. Лишь приподнял самую малость, вытянул из-под живота полы штормовки. От движения с мертвеца слетала шляпа. Стало видно совершенно сухое лицо, гротескный оскал.

– Ох, ё! – выпалил за спиной Юрка и рванул из комнаты прочь.

Я судорожно сглотнул. Зрелище было страшным. Тоха схватил упавшую шляпу, опять накрыл лицо. Я отвернулся. Перед глазами все равно стояли запавшие глазницы, светлые клочья волос на черепе. Мелькнула мысль, что это зрелище теперь непременно будет преследовать меня во сне. Такое попросту никогда не забудется.

Санжай вернулся к дверям с мешком, вывалил на пол содержимое. Засохший зеленый хлеб, томик Беляева, карамель, какое-то удостоверение с синей корочкой.

– Все? – Юрка безмерно изумился.

Колька даже потряс мешком, словно надеялся, что оттуда выпадет что-то еще. Ответил не менее изумленно:

– Все. Странный набор.

– Странный… – Юрка хмыкнул, скривил рот, указал на пол, – с этим в тайгу? Да как он тут выжил вообще?

Я посмотрел на мумию. Он и не выжил. Ни спичек. Ни кружки. Ни котелка. Никаких личных вещей. Так в тайгу точно никто не ходит. Это было понятно даже мне. А значит…

– Обчистил его кто-то, – сказал за меня Антон. – Вероятно, мы не первые его нашли.

– Сволочи…

Юрка присел, поднял корочки. Раскрыл.

– Пропуск. – пригляделся, вздохнул, – срок действия пять лет назад истек.

– Давненько он тут лежит.

Антон поднялся, держа в руках паспорт. Протянул ладонь.

– Юр, дай пропуск.

Парень без споров послушался. Даже он наконец-то признал Тохино старшинство.

Имя и в пропуске, и в паспорте было одинаковое. Парень совсем молодой, вчерашний мальчишка. Как его сюда занесло? Из-за чего он умер? На эти вопросы ответов мы не смогли найти. На первый взгляд на теле не было повреждений. А рассматривать детально ни у кого желания не возникло.

Антон прихватил с собой паспорт, пропуск оставил на месте. Показал всем жестом выходить. Никто и не противился. Оставаться в одном помещении с усопшим – то еще удовольствие. А любителей пощекотать себе нервы в нашей компании не наблюдалось.

На улице Тоха долго мыл руки под колонкой. Тщательно. С мылом. Колька давил на рычаг. Я смотрел на них и тоже ощущал нестерпимое желание отмыться, хоть умом и понимал, что мумии не касался вовсе. Все равно внутри поднималось мерзкое чувство брезгливости.

Юрка ходил вокруг, потирал руки, нервно облизывал губы.

– Я теперь есть не смогу, – сказал он не совсем последовательно.

Санжай усмехнулся:

– А тебя никто и не заставляет его есть.

– Кого? – Юрка даже остановился.

– Покойника!

– Тьфу на тебя!

Юрка посмотрел на меня жалобными глазами.

– Мих, ну скажи ты ему наконец. Чего он со своими страшилками?

Я промолчал. Приложил руку к животу. Оттуда раздалось голодное урчание. Мой организм, не смотря на соседство с трупом и желание вымыться отказаться от ужина был не готов.

– Ты тоже есть не будешь? – спросил Антон.

– Еще чего. Я даже две порции осилю!

– Деловые…

Юрка совсем обиделся, задумался и проворчал:

– Хрен вам, а не лишняя порция. Я вторые сутки на одних сухарях!

– Можно подумать, – Санжай сузил свои и без того монгольские глаза, – кто-то кроме тебя в этом виноват.

Юрка тут же встрепенулся. Воткнул руки в боки. Опять назревал скандал.

– Брейк! – Я повысил голос. – Будете собачиться я вас сам отметелю, лично. А Тоха мне поможет.

Антон молча кивнул, плеснул в лицо полные пригоршни воды, стряхнул руки и распрямился.

Я положил свой мешок подальше от сырости, шагнул к колонке, попросил:

– Мне тоже полей.

Колька кивнул и принялся качать с новой силой.

* * *

Новое жилье отыскали через четыре дома. Тоже на первом этаже. В этой квартире не было никаких сюрпризов: ни трупов, ни крыс, ни котов. Пустая заброшенная коробка. И нас это обрадовало больше всего. Чем меньше неожиданностей, тем лучше. Хватит. Надоели хуже горькой редьки.

Костер разожгли во дворе у подъезда, пустив на дрова сухие деревца. С сушеной рыбой сварили вермишель. Приправили сверху Колькиными травами и горстью яичного порошка. На выходе получили натуральную бурду – не слишком изысканную, но сытную и полезную.

Жаловаться на вкус никто и не подумал. Даже вредный Юрка уплетал странное блюдо за обе щеки, прикидывая, как бы получить добавки.

После ужина я наконец задал вопрос, ответ на который никак не мог найти:

– Коль, как так вышло, что тело не разложилось, а усохло? Здесь же не пустыня.

Удивительно, но ответил Юрка. И голос у него был совершенно серьезный, без обычной подковырки:

– Здесь куда круче пустыни – климат резко континентальный. Если лето было сухим и жарким, а по одежде видно, что попал он сюда не зимой, то вполне мог и усохнуть. Комната закрыта, окна целые, дом крепкий, зверья нет… В тайге, конечно, такие сюрпризы невозможны. Там слишком много желающих отобедать. А мяса в здоровом мужике, сам понимаешь…

Он достал из мешка завалявшийся сухарь и с удовольствием захрустел… Меня же откровенно перекосило.

Потом был травяной чай. Дальше сон вповалку на голом полу. Крепкий, мертвый, без снов. Нас не беспокоили ни тайга, ни зверье, ни Колькин хозяин, ни труп по соседству. Ничего. Человек вообще – скотина универсальная. Способен привыкнуть ко многому.

Утро началось с дождя за окном и грохота грома. Природа бесновалась. Пугала. Грозила карами небесными. По стеклу вода стекала потоком. Я стоял, опершись о подоконник, и думал, что за последние дни вовсе не вспоминал о прошлой жизни.

Рядом встал Санжай, положил руку мне на плечо. Покачал головой. Сказал:

– Это ненадолго.

– Откуда ты знаешь?

– Вижу.

Мне вдруг пришла в голову забавная мысль.

– А тогда в лесу, тоже видел?

Я обернулся к парню. По его восточному лицу не было понятно смутился он или нет. Полная невозмутимость. Лишь глаза прищурились насмешливо.

– Нет, – сказал он совершенно серьезно, – там сработал онгон!

Врешь ты все Санжай, ох врешь! Все твои страшилки и предсказания чистой воды мистификация. Хотя, черт тебя знает.

– Жрать так хочется…

Юрка погладил ладонью впалый живот. Пожаловался:

– Мне нельзя голодать. Меня и так мало.

– Не помрешь.

Колька отошел от окна, уселся у стены.

– У меня сухарь остался, – предложил Тоха, – хочешь?

Юрка дернулся, но стушевался и передумал.

– Нет, спасибо. Я лучше подожду. Лучше со всеми.

– Как знаешь.

Дождь закончился через час. Через два мы продолжили путь.

* * *

Из поселка вела одна единственная грунтовая дорога. Сейчас, по прошествии долгих лет, она пришла в полнейшую негодность – оплыла, разрушилась, покрылась кустарником и травой. Очертания ее еще легко угадывались под зеленой порослью, но все говорило о том, что это ненадолго.

Юрка озирался вокруг, восхищался как ребенок:

– А все-таки удачно мы вышли, правда Миш?

Я кивал и думал, что никак не могу разуметь, какой же он на самом деле, этот друг детства. Положительный он герой или совсем наоборот. Настроение у парня менялось словно флюгер, не оставляя мне шансов определиться окончательно.

С Колькой была та же история. Шутит он, нарочно наводит страху или действительно верит во всю свою шаманскую белиберду? Какая цель всей этой байки с хозяином? Вопросы, одни вопросы.

Я незаметно для себя вздохнул. Из всей троицы один только Антон казался мне сугубо положительным персонажем. Умным. Сильным. Рассудительным. Все это делало его и самым подозрительным.

Мысль моя незаметно улетела к тем, кто остался в лагере, кто ждет от нас вестей. Как они там: девчонки, Эдик? Куда подевался неизвестный мне Генка Белов? Жив он или совсем наоборот? Разум твердил, что вряд ли жив. Зиночкины слезы требовали иного развития событий.

Я снова вздохнул. Как же все сложно на этом свете. Как тяжко не понимать, что происходит, не знать ничего. Сколько я тут? Неделю? Я нахмурил лоб, посчитал прошедшие ночи и понял, что всего четыре дня. Четыре! Сегодня с утра пошел пятый. Вздох опять вырвался из моей груди.

– Ты чего это распыхтелся? – Юрка дружески пихнул меня в бок.

Настроение у него было прекрасным. Близость цивилизации сделала парня счастливым. Мое же настроение стремилось к нулю.

– Отстань, – огрызнулся я.

– Чего это сразу отстань? – Его невозможно было сбить с мажорного состояния. – Смотри. Небо голубое! Солнце светит! Птички поют…

На этом месте он запнулся, быстро глянул на тайгу. Кукушка молчала. Юрка вновь воспрянул духом и продолжил перечисление:

– Комаров почти нет. Лето. День. Не жизнь, а песня!

На этом месте Санжай залихватски кхекнул, подмигнул мне и заорал совсем немелодично:

Ой, мороз, мороз,

Не морозь меня,

Не морозь меня, моего коня.

– Да ну тебя.

Юрка обиделся и замолк. Правда, ненадолго. Скоро они выводили на два голоса:

Я вернусь домой на закате дня.

Обниму жену, напою коня.

Обниму жену, напою коня.

– Совсем уже, – я постучал пальцем по лбу.

– Пусть бесятся, – сказал Тоха. – Им надо сбросить напряжение.

Глава 17

Добесились. Может быть, мы действительно прогневали высшие силы? Не знаю. Я уже ничего не понимал. Только вот забрезжил луч надежды, только появился шанс выбраться из этой проклятущей тайги, и вновь…

Дорога привела нас в никуда. В болото. В трясину. Уперлась в топь и приказала долго жить. Перед нами расстилалась зеленая жижа. Кое-где рваными оконцами блестела вода. В ней отражалось синее небо с белыми кляксами облаков. Метрах в двадцати островком торчали чахлые елки с черными лишайными верхушками. Остро пахло ряской и тухлецой.

Утренний дождь щедро плеснул сюда воды, разбавил, довел до абсолюта, утопил последние кочки.

– Не понял? – голос Юрки стал до жути обиженным. – А идти-то куда?

Все почему-то уставились на Тоху, как на самого взрослого, как на самого умного, как на самого опытного.

– Не знаю, – сказал тот. – Я уже ничего не знаю. Здесь должна быть дорога.

– Но ее нет.

Колька подковырнул мыском камешек, запульнул его в грязь. Нечаянный снаряд канул без следа. Исчез.

У меня мелькнула мысль, которая мне совсем не понравилась. И я спросил:

– А в тайге только один заброшенный рудник?

Санжай покачал головой:

– Нет, конечно, – потом вдруг сообразил, – ты думаешь, мы не туда вышли?

Думал. Именно об этом я и думал. А какое еще может быть объяснение? И мысль мою было совсем нетрудно проверить.

– Мы недавно прошли указатель, – сказал я.

Это было не совсем точно. На пути нам попались ржавые столбы, на которых когда-то висел указатель. Было это на выходе из поселка.

– И что с того? – не понял Юрка.

– Там могло быть название поселка. Кто-нибудь из вас помнит, как он назывался?

– Я помню, – Коля оглянулся назад, – «Октябрьский».

Тоха все ловил на лету.

– Надо вернуться и посмотреть, – сказал он.

Идея понравилась почти всем. Лишь Юрка неожиданно заупрямился.

– Вот вы идите и смотрите, а я вас здесь подожду.

– Чего так? – Колька приподнял одну бровь.

Юрка сделал непроницаемое лицо, уселся прямо на дорогу, подобрав под себя ноги.

– Вот еще, – сказал он важно, – какой смысл сапоги топтать? Все равно сюда возвращаться придется.

– Как хочешь, – мне показалось, что Тоха вот-вот психанет, – Можешь никуда не ходить. А я пойду с Мишей.

– Я с вами, – принял решение Санжай.

– Идите-идите… – Юрка откинулся назад, оперся на руки, задрал лицо к солнцу, – а я вас здесь подожду.

Мне показалось, что в его словах есть какая-то фальшь. Правда, всерьез об этом я задумался куда позже. А пока… Пока мы пошли обратно, к поселку, чтобы точно выяснить, куда нас занесла судьба.

* * *

Поселок назывался «Мирный». Выяснить это удалось далеко не сразу. В поисках упавшего указателя пришлось облазать все вокруг. Он обнаружился в кустах. Ржавая насквозь железная полоса, когда-то белая, теперь коричнево-рыжая. На ней с трудом различались черные буквы: «М…ый». Все, что в середине, время уничтожило напрочь.

Колька вытащил бывший указатель на дорогу, придавил сапогом.

– Как хотите, – сказал он, – но «Октябрьский» точно начинается не на «М».

– Все-таки мы пришли не туда.

Тоха аж сплюнул с досады.

– И что теперь делать? – Я решил выяснить ситуацию до конца. – Кто-нибудь знает, где этот «Мирный» находится и как от него идти.

– Никак. Я слышал про него раньше, но где конкретно он находится…

Санжай развел руками.

– Говорили только, что тут была своя гидроэлектростанция и плотина. А потом случилось наводнение. Плотину прорвало. Рудники затопило. Все затопило. Совершенно безнадежно. Поэтому и дороги нет. Но это лет двадцать назад. Не меньше. Я совсем мелким от деда слышал.

– Возвращаться придется. Черт! А я так обрадовался…

От обиды Тоха едва не плакал.

– Куда возвращаться? – я пока надеялся, что неправильно их понял.

– В лагерь. К девчонкам и Эдику.

Я не сдержался:

– Ребята, а почему бы нам не поискать обход?

Тоха обернулся, вздохнул, сказал почти без эмоций:

– Миш, я, конечно, понимаю, что тебе память отшибло. Но…

Санжай остановил его жестом. Ответил сам:

– Миша, отсюда до ближайшего жилья может быть и сто, и сто пятьдесят километров. Мы не знаем. Мы вообще не понимаем куда вышли, куда дальше двигаться. Это тайга. Тут наугад до осени можно идти. Проще вернуться в лагерь, отдохнуть пару дней, а потом от излучины попытаться еще раз. По солнцу, а не по компасу. Понимаешь?

Я пытался, но получалось с трудом. Мне не хотелось верить, что другого выхода нет. Мне до чертиков, до зубовного скрежета надоела эта тайга: комарье, подножный корм, крик кукушки, Колькин пугающий хозяин. Надоела эта бесполезная романтика. Я наелся ее за последние пять дней от души.

Потому и попытался возразить:

– Но, может…

– Не может.

– Помогите! – вопль был знакомым до боли. – Пом…

– Юрка?

Колька развернулся и, не раздумывая, рванул обратно. Мы бросились следом. По дороге раздавался лишь топот сапог. В голове металась одна мысль: «Что еще этот идиот опять умудрился натворить?»

* * *

От того места, где заканчивалась дорога, Юрка маячил метрах в пяти. Над поверхностью болота виднелись только плечи, шея и голова. Хотя, зачем человеку голова, если он к двадцати годам не научился ею думать? Совершенно незачем.

Ряска вокруг была взбаламучена, кляксами темнела грязь.

Нам парень обрадовался, как родным, выпалил счастливо:

– Ребят, вытащите меня отсюда!

Чтобы никто не ринулся на помощь, Антон раскинул в стороны руки, почти прошипел:

– Ты там стоишь?

Юрка вздохнул:

– Стою. – И поспешил добавить. – Но мне очень холодно.

Тохе на жалобы его было плевать. Я внезапно понял, что мною обуревают такие же чувства. Колька сложил руки на груди, показывая, что пальцем не пошевелит для спасения.

– Не тонешь? – продолжил Антон.

Юрка совсем растерялся.

– Вы что, меня спасать не будете?

– А зачем? Вот скажи, какого хрена ты туда полез? Я бы понял, если бы что-то подобное сделал Мишка. Он не помнит ничего. А ты? Что тебе понадобилось в болоте?

Юрка поставил брови домиком, всхлипнул, шмыгнул носом.

– Я хотел помочь.

– Помочь? – Тоха буквально взбеленился. – Да ты нам все время помогаешь!

– Я дорогу хотел найти…

Голос у Юрки стал совсем жалобным.

– Нашел? – ехидно спросил Санжай.

– Почти.

– Вот и сиди там…

– Как? – Юрка не мог поверить, что мы его бросим.

Я тоже понимал, что этого не будет. Не по-людски это. Не по-дружески.

Тоха отвел нас в сторонку.

– Что будем делать?

Колька протянул руку.

– Топорик дай. Пойду жердин нарублю. Это чучело надо доставать.

– Надо! – завопил из болота Юрка. – Я хороший!

Тоха в бешенстве скрипнул зубами.

– Слушайте, – сказал он, – заткните кто-нибудь этого хорошего. Иначе я его сам притоплю и скажу, что так и было.

– Я молчу.

Юрка, правда, замолк. Только жалобно постанывал из зеленой жижи.

Тянули недоумка почти два часа. Близко подобраться никак не удавалось. Колька стоял почти по пояс в зловонной жиже, зло изумлялся:

– Как ты туда попал, придурок?

Юрка на придурка совсем не обижался. Слишком сильно ему хотелось на волю.

– Не знаю, – отвечал он, совершенно искренне, – шел-шел, было твердо. Потом вдруг раз и поскользнулся.

– Поскользнулся он, – Тоха шипел сквозь зубы, – лучше бы сразу утоп. Нам меньше проблем.

Колька подкинул жердину страдальцу как можно дальше.

– Хватайся, попробуем вытянуть.

Юрка честно схватился. Потом еще раз и еще. Палка выскальзывала из мокрых пальцев. Парень плюхался обратно. В итоге, по уши увозились все. Когда дело стронулось с мертвой точки, я испытал неимоверное облегчение. Мне казалось, что всем нам придется сидеть тут до скончания века.

* * *

Часы показывали четверть первого. Солнце стояло прямо над головой.

Я был в грязи от пяток до подбородка. В сапогах хлюпала вонючая вода. Трусы прилипли к телу. Меня не покидало ощущение, что под одеждой кто-то бегает, змеится. Рядом отчаянно чесался Колька. Тоха, сидя на дороге, вытряхивал жижу из сапог. Вид у всех был страшенный.

Юрка топтался чуть поодаль. Я даже не сразу понял, что с ним не так. Наконец, он кивнул на болото, сделал жалобные глаза, пошевелил в грязнющих носках пальцами. Пожаловался:

– А сапоги-то того… – Он сделал рукой неопределенный жест и добавил: – Тю-тю!

Я понял, что мне его совсем не жалко. Скорее наоборот. Этот инфантильный придурок вечно создавал кучу проблем. Постоянно мешал, тормозил. Висел, как гиря на ноге.

– Может, его прибить? – предложил я. – Босиком он до лагеря все равно не дойдет. А нырять за его сапогами я лично не собираюсь.

– А что? – Тоха оживился. – Хорошая идея. Мне нравится. И прямо здесь в болотце того…

– Чего того? – Юрка попятился назад.

– Притопим дурака.

Руки мои сами сжались в кулаки.

– Есть у меня на примете одни сапоги. – Глаза Санжая стали хитрыми. – Только Юрке, боюсь они не понравятся.

Юрка встрепенулся, ломанулся к Кольке, встал за ним, как за стеной.

– Мне понравятся, – горячо заверил он. – Я уже согласен. А где?

Тоха понял первым. Он удивленно вскинул брови. Спросил:

– Ты уверен?

– А у тебя есть другие варианты? – голос Кольки стал совсем ехидным. – И этому недорослю будет хорошая наука.

Юрка почувствовал подвох. Насторожился.

– Вы о чем это? – спросил он осторожно.

Колька подтолкнул горе-путешественника одним пальцем.

– Идем, герой, идем. Пора обзаводиться имуществом. Сам сейчас все увидишь