Текст книги "Тайга (СИ)"

Автор книги: Виктор Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13

Драка удалась на славу! Правда, вышла недолгой. Юрка щеголял с разбитой губой, длинной царапиной на щеке, охал и держался за ребра. У Санжая наливался смачный фингал. Левый глаз затекал, закрываясь напрочь. А из носа тоненькой струйкой бежала кровь.

Он все норовил закинуть голову, как учили в детстве, не осознавая, что этого делать нельзя.

– Не смей, – шикнул я, – это не поможет, кровь не остановится, только в желудок потечет. Лучше наклони голову вперед, пусть на траву капает.

Он поразмыслил, пришел к выводу, что на траву, действительно, лучше, склонился над травой, чтоб не запачкать одежду, пожаловался:

– Лбом меня боднул, сволочь. Аж искры из глаз посыпались.

– Сам сволочь! – огрызнулся со своего места Юрка. – Я тебя не бил. Ты первый начал. Ребро мне что ли сломал? Не пойму…

Он задумчиво ощупал впалую грудь, зашипел, выдал совсем уже обижено:

– Давно что ли кулаками не махал? Так иди и тренируйся на других. Меня не трогай! Я тебе не груша боксерская!

Антон стоял рядом, следил, чтобы забияка опять не ринулся в бой.

– Ты сам виноват, – сказал он, – нечего было гадости говорить. А то болтаешь, что не попадя, язык без костей.

Неожиданно Юрка стушевался, признался:

– Я не хотел, это от испуга…

– Не хотел он, – Колька сплюнул кровью, – еще раз услышу – язык вырву.

Юрка вновь округлил глаза, раззявил пасть, но тут же получил под нос костистый Антонов кулак и примолк. Впрочем, окончательно не успокоился, принялся что-то тихо бубнить.

* * *

Когда все утихло, когда перегорели страсти, Антон всех начал подгонять, поднимать:

– Подъем, ребята, подъем! Итак задержались. Нам до ночевки еще часа четыре идти.

– Идем, – согласился Юрка и неожиданно поднялся первым.

Санжай, спокойный, как сфинкс, светя фонарем под глазом, собрал свой мешок, закинул за спину. Я тоже не отставал.

Тоха выставил перед собой компас, сверил направление, махнул рукой.

– Запад там.

Я едва не споткнулся о Санжая. Тот замер на месте, подняв лицо к небу. Потом прокричал:

– Стой, как это, там запад?

– А где? – Тоха удивился, подсунул ему компас. – Смотри сам.

Я придвинулся вплотную. Бросил взгляд на стрелки, потом проследил за Колькой и уставился на небо. Вот черт! До меня дошло.

– Солнце же садится на запад? – спросил я, словно сомневался.

– На запад, – согласился Тоха. – Ну-ка…

Он вновь схватил компас. Сравнил направление с солнцем на небосводе и едва не запулил прибор в овраг.

– Да вашу ж мать! Да что ж это такое?

Было от чего психануть. Если верить магнитной стрелке, то солнце садилось на северо-западе. Мы отклонились от курса градусов на сорок, если не больше.

У Юрки хватило ума не зубоскалить. Он тронул машинально разбитую губу, спросил серьезно:

– Как такое может быть?

Санжай вздохнул, тревожно огляделся.

– Водит. – Он понизил голос почти до шепота. – Я же говорил, что он не любит гостей.

– Слушай! – Тоха был на грани. Вот-вот сорвется. – Прекрати хоть сейчас доставать своим хозяином. Причем тут это? Может, здесь где железо подходит к поверхности. Или еще что. Мих, что думаешь? Ты же у нас геолог.

Я пожал плечами. Мы с ними сейчас были в одной лодке. Моих знаний хватало только на то, чтобы понять – дело дрянь. Поэтому ответил:

– Не знаю. Я ничего не помню, Тох.

– А делать-то что? Возвращаться будем? – В голосе Юрки появилась безнадежность.

– Нет, – сказал Антон. – Попробуем идти вперед. Вернуться всегда успеем. Пока есть солнце, пойдем на запад. Овраг как раз в ту сторону тянется. Потом, сколько сможем, пройдем вдоль ручья.

– Согласен, – кивнул Санжай.

Я тоже был согласен. Это предложение вообще устроило всех.

* * *

Метров через триста нашелся спуск. Не тропа, нет. Просто ручей в этом месте закладывал длинную дугу, а стенка оврага становилась пологой. Достаточной для того, чтобы спуститься вниз, не рискуя сломать шею.

Потом еще около часа прошли вдоль воды. Тоха постоянно сравнивал компас и солнце, расстроенно вздыхал, прятал приборчик в карман.

– Как стемнеет, придется остановиться, – сказал он после очередной попытки, – иначе точно заблудимся.

– Остановимся, согласился Санжай. – Все равно нужно отдыхать, все устали.

Через час стрелка компаса совсем взбесилась. Указывала во все стороны подряд, никак не могла определиться с направлением.

– Да что с ним такое? – Антон нервно постучал пальцем по стеклу компаса, поймал Колькин взгляд и остановил очередную реплику движением ладони: – Вот только не надо про хозяина. Я этими байками сыт по горло! Хватит.

Тот хмыкнул:

– Как знаешь. Но факты – вещь упрямая.

– Какие факты? Сломанный компас? Тоже мне нашел доказательство. Да я тебе таких вагон и маленькую тележку придумаю.

– Ребят!

Этот оклик прозвучал так необычно, что все обернулись. Юрка присел на корточки у воды. Он что-то старательно полоскал в ручье обеими руками. Глаза его восхищенно блестели.

– Смотрите, что я нашел!

Парень резко встал, протянул вперед ладонь. Там лежал камешек размером с грецкий орех знакомого золотистого цвета. Слишком знакомого цвета. Слишком большой, чтобы оказаться правдой.

– Золото? – выдохнул Тоха. – Вот так дела. Ребят, это что? Мы золото нашли?

– А я о чем! – Юрка громко рассмеялся, ринулся к воде, принялся перебирать обломки породы.

– Водит, – упрямо сжал губы Санжай.

– Вот заладил!

Тоха сунул мне в руки самородок и присоединился к Юрке. Вскоре они в четыре руки плескались в ручье.

– Морок это…

Санжай был непреклонен, правда, его никто не слушал.

– Беда будет. Идти отсюда надо.

– Вот и иди, если хочешь! Тебя никто не держит. – Юрка прибывал в прекрасном настроении.

Колька покачал головой, отошел от воды, словно боялся замараться о золото, и уселся на травяную кочку, по обычаю прикрыл глаза.

Я же смотрел на кусок металла у себя в руке. В голове бродили какие-то смутные воспоминания, только я никак не мог их уловить. Что-то из прошлой жизни. Что-то неважное, но интересное. Что-то, о чем совсем не стоит помнить. И тут меня осенило. Точно! Как я только забыл?

– Золото дураков! – воскликнул я вслух.

Юрка аж взвился, сжал кулаки.

– Ты кого это дураками сейчас назвал?

Я поспешил его успокоить:

– Не я. Камень этот так называют. Золото дураков.

– Пирит, – подтвердил Санжай не открывая глаз. – Морок. Обманка. Потому и компас врал. Где пирит, там часто рядом железная руда.

– Черт, – Юрка посмотрел на очередной блестящий обломок в своей ладони. – Черт! Пирит – это тоже железо, – сказал он. – Сульфид железа если точнее.

Он уставился на меня с надеждой:

– Ты уверен, что это пирит?

– Можно проверить, – предложил я. – Сталь на золоте оставляет царапины, на пирите нет.

– Так…

Юрка нахмурил брови, ринулся к вещмешку. Подхватил свой нож, самым кончиком провел по камню. Сначала замер, потом попробовал еще раз, и еще. Мне показалось, что он сейчас разревется, таким обиженным стало его лицо. Но нет – парень поднял руки вверх и проорал с обреченностью:

– Ну, почему мне так не везет?

– Не тебе одному, – усмехнулся Тоха.

Он покрутил в пальцах свой кусок «золота» и запулил его в ручей. Слова его Юрку совсем не успокоили. Свой «самородок» тот выбрасываться не стал. Сунул в мешок, пояснил:

– Нате подарю. Пусть хоть что-то.

Я отдал ему и первую находку.

– Идти пора. – Санжай поднялся. – Стемнеет скоро.

Глаз его почти полностью заплыл. Вид из-за этого стал страшный. Он обернулся к Юрке, ткнул пальцем в грудь, сказал назидательно:

– Слушать надо хозяина. Он слов на ветер не бросает.

Парень даже не стал возмущаться.

– Как же его слушать, если он ничего не говорит.

– Он не словами говорит. Знаками. Знаков его слушаться надо. А вы, как дети малые – несмышленыши. Вечно лезете, куда не просят. Вот и выходит разное.

С последим словом наступила тишина. Странная для леса. Нереальная. Юрка хотел было что-то возразить, но не успел. В лесу торжественно запела кукушка, отсчитывая нашу жизнь. В тиши ее песня пробирала до мурашек. Обдавала ознобом.

– Слушать надо, – повторил Санжай. – И слушаться.

Он убедился, что последние слова попали в цель и скомандовал:

– Все, пошли. Чего встали? Гиблое это место. Дрянное.

– Камни-то можно забрать? – Голос у Юрки дрожал.

Мне тоже стало не по себе. Колька вновь прислушался. Кивнул. Сказал:

– Бери. Золото дураков хозяину не нужно. Мусор это. Морок.

– Х-хорошо…

Юрка облегченно вздохнул и затянул шнурок на мешке. Потом пробурчал под нос:

– Знаки… Слушать надо… Хозяин… Напридумывают тоже…

Тоха прыснул. Я смотрел на Юрку и думал, что парень уговаривает сам себя. На него слова Санжая произвели огромное впечатление. Что греха таить, и на меня тоже.

* * *

Дальше мы уже шли не отвлекаясь. Золото дураков удивительным образом всех примирило, сплотило. Время неумолимо катилось к закату. Солнце едва виднелось над верхушками деревьев. Компас по-прежнему отчаянно врал.

Колька догнал Антона, тронул за плечо.

– Надо набирать воды и подниматься наверх, к лесу.

– Зачем? – не понял тот.

– Теплее там и суше. А здесь туман будет. Неуютно ночью в тумане.

С этим аргументом сложно было не согласиться. Тоха кивнул.

– Тогда ищем, где можно подняться.

Место, как по заказу нашлось очень быстро. Не такое удобное, как недавний спуск, но вполне преодолимое. Тут же из мешка Антона достали котелок, зачерпнули воды. Все обновили содержимое фляг. Гуськом выбрались наверх и замерли от неожиданной красоты. Весь берег был покрыт словно кусочками пламени яркими оранжевыми цветами.

– Саранки цветут, – улыбнулся Юрка. – Санжай, это плохой знак или хороший?

Тот хмыкнул довольно, ответил:

– Хороший.

Все дружно замерли, боясь услышать пугающее ку-ку. Но было тихо. Лишь комарье звенело вокруг.

– Вот и славно, – обрадовался Юрка. – Вот и чудно. А то все хозяин да хозяин, только и делаешь, что пугаешь.

Колька мне украдкой подмигнул, сделал зловещую мину и произнес замогильным голосом:

– Хозяин все слышит!

Тоха облегченно рассмеялся и скинул на землю мешок.

– Раз хозяин не против, – сказал он, значит, здесь и остановимся.

Глава 14

Боже, как же я, оказывается устал – и морально, и физически. Устал во всех смыслах этого слова. Правда, с отдыхом пришлось повременить. Тоха взялся кашеварить. Нас с Юркой отправили за дровами для костра. Колька вызвался собирать хворост на растопку.

Все работали слаженно, без споров. Драка странным образом излечила Юрку от болтливости, вредности и излишнего гонора. Обстановка в лагере установилась самая, что ни на есть, мирная.

Скоро над костром висел котелок. В нем примерно булькала вода, варилось пшено. Над поляной пахло рыбой. Я смотрел на это блюдо с плохо скрываемым удивлением – воблу мне довелось варить впервые в жизни. Впрочем, ничего против такого кощунства я не имел.

Колька прошелся по бережку, набрал целый пучок трав. Часть порубал и закинул в котелок. Остальное принялся подкидывать в огонь.

– Кровососов отпугивает, – пояснил он, хоть никто и не спрашивал.

Тоха помешал ложкой варево, зачерпнул, хлебнул отвара, довольно кивнул.

– Грибков бы сюда, – сказал он мечтательно. – Да где их теперь найдешь? Стемнело уже почти.

– Можем поискать, – предложил Юрка, чем всех несказанно удивил. – Мих, пойдем?

Я только присел, но такой порыв нельзя было не поощрить, поэтому пришлось подняться.

– Я с вами, – отозвался Санжай.

Глубоко в лес заходить не стали. Прошлись по самому краешку. Света здесь было вполне достаточно. Я рыскал в траве, приподнимал сухой палкой низкие лапы елей, заглядывал под кусты и думал: «Сколько этих грибов попалось мне сегодня на пути? Красивых, крепких, крупных, ровных, гладких… Сотни! Как странно, что ни разу не возникла мысль сорвать, взять с собой».

– Эх, – вздохнул рядом Санжай, – нет чтобы раньше об этом подумать? Вот ведь…

Юрка хохотнул:

– Хотел бы я быть таким умным, – процитировал он еврейскую мудрость, – как моя жена Сара после!

– Все бы хотели, – согласился с ним Колька.

Я заметил шоколадную шляпку, шагнул вперед, раздвинул пальцами травинки и, почти не веря своим глазам, воскликнул:

– Ребята, боровик!

– Где? – откликнулся Юрка и тут же оказался рядом. Притопнул с досадой. – Черт, точно, белый!

– Далеко не уходите, здесь должны быть еще. Они по одному не растут! – Колька пошел по кругу и быстро наткнулся на целую семейку.

Скоро мы разбрелись по опушке. Грибы – дело чрезвычайно азартное. То тут, то там раздавались возгласы.

– Нашел! – кричал Санжай откуда-то слева.

– Тоже нашел! – отвечал я, надрезая плотную ножку.

Юрка молчал и возмущенно сопел. Когда счет наших находок перевалил за два десятка, он не выдержал, возмутился:

– Нет, так нечестно! Это я вызвался искать грибы, а вы все в два рыла собрали. Мне ничего не оставили.

– Мы не нарочно, – сказал примирительно Санжай. – Хочешь, я и для тебя беленький найду?

– Да пошел ты… Я сам.

Юрка нырнул чуть глубже в тайгу. Я удивился, чем это ему поможет? В лесу стало почти темно. Мы с Колей, не сговариваясь, вынесли свою добычу к костру.

– Ого! – Глаза Тохи зажглись вожделением. – Сейчас мы это дело быстренько почистим…

Он потер руки, вооружился ножом, сунул мне второй котелок.

– Миш, сходи, еще воды принеси.

Мне стало немного не по себе. Кругом тайга, зверье всякое. Здесь, когда рядом люди, страха я не испытывал. А там, в овраге… Колька мои сомнения уловил, предложил:

– Давай, я с тобой?

– Спасибо. – Моя благодарность была совершенно искренней.

Он забрал себе котелок. Я вынул из мешка фонарь. Прислушался к чертыханию из леса и закричал:

– Юр, вылезай, хватит уже. Завтра найдешь! Твои грибы никуда от тебя не денутся.

– Хрен вам! – ответил упрямец. – Пока не найду, не выйду.

– Вот что с ним делать? – спросил я.

– Отстань, – махнул рукой Колька. – Не видишь, вожжа под хвост попала. Он всегда такой.

И пошел к оврагу. Больше мы характер Юрки не обсуждали.

* * *

Ручей не устроил нам никаких сюрпризов. Все прошло мирно, гладко. Мы осторожно спустились вниз, напились сами, набрали воды. Потом не спеша полезли обратно. Юрки еще не было.

Тоха любовно очищал ножки грибов, стараясь срезать, как можно меньше. Складывал готовый продукт аккуратной кучкой. Отложил в сторону нож, сказал любуясь:

– Красота. У нас с вами, ребята, не ужин сегодня будет, а загляденье!

В этот момент на поляну выплыл Юрка. Довольный без меры. Сверху на белые он торжественно водрузил зеленую сыроежку, изрек:

– Вот, нашел. Чтоб не думали, что я ни на что не гожусь!

Санжай почему-то побледнел, прошипел возмущенно:

– Совсем сдурел?

Юрка отмахнулся от его восклика, как от мухи, процедил:

– Завидуй молча!

– Чему завидовать, идиот? Ты что всех потравить решил?

– Чем потравить? – Юрка задумался, наморщил лоб.

Я тоже понимал. Сыроежка, как сыроежка. Чем тут можно отравиться?

– Коль, ты чего? – я попытался спросить осторожно.

Тот махнул рукой, подхватил Юркину добычу, сунул мне под нос.

– Как думаешь, что это?

– Сыроежка, – ответил я убежденно.

– Какая нахрен сыроежка? Кто вас только пускает грибы собирать? Отравители хреновы…

Он отшвырнул несчастный гриб в сторону. Юрка оскорбленно взревел:

– Не трожь!

Он бросился к своей добыче, поднял, любовно сдул прилипший мусор. Выкрикнул:

– Я докажу! Сыроежки можно есть сырыми…

И тут же открыл рот.

– Не ешь! – Этот крик получился хоровым.

Тоха с Колькой бросились к горе грибнику. Он хмыкнул, поднес гриб ко рту, но в последний момент дрогнул и не откусил, а только лизнул срез.

Эффект от этого действа получился непередаваемый – над лесом прокатился обиженный рев. Я замер. Юрка отшвырнул гриб в кусты, замахал руками, высунул язык, принялся плеваться.

В свете костра было видно, что из глаз его текут слезы.

– Воды! – Закричал Санжай. – Срочно дайте ему воды!

Я не стал вникать, почему он не дал котелок Юрке сам. Просто, метнулся к огню, подхватил воду, которую мы только что принесли из ручья и впихнул котелок страдальцу в руки.

Тот набрал полный рот.

– Не глотай! – Проорал ему Тоха. – Только не глотай!

Юрка выпучил глаза. Замер от испуга. Осознал, что ему пытаются сказать и с силой выдул воду сквозь губы. Эффект получился, как от поливальной машины. Меня обдало с ног до головы. Перепало и Кольке с Тохой.

– Придурок! – снова взвыл Санжай. – Вашу ж мать, за что мне это?

Тоха просто отошел подальше. Я отнял у Юрки котелок, налил себе полную пригоршню воды, плеснул на лицо, умылся. Ситуация была такой дурацкой, что ее не хотелось даже обсуждать. Бред! Полный абсурд!

Юрка вновь отнял у меня котелок. Первая паника сошла на нет, теперь он действовал куда спокойнее – набирал в род воду, старательно полоскал и сплевывал в сторону.

Я между тем спросил:

– Коль, что это, если не сыроежка?

– Бледная поганка, – ответил тот.

– Как ты узнал?

– Просто, – сказал он, – знаю и все.

Если честно, меня это объяснение не убедило. Поэтому достал фонарик и отправился посмотреть. Юрка засеменил следом. Он беспрестанно булькал, таращился вокруг жалобными глазами.

От падения шляпка «сыроежки» раскололась надвое. Половинки лежали рядышком. Белые. Аппетитные. Сыроежка, как сыроежка. Ничем поганку не напоминает. Юрка сплюнул очередную порцию воды и озвучил мои мысли:

– Ну, не знаю… Она так похожа на сыроежку. – Потом пожаловался тихонько: – Горит.

– Что горит? – не понял я.

– Язык. Горит и щиплет. И еще горло.

Он вновь отхлебнул из котелка.

– Мих, – позвал Санжай, – пошли, еще воды наберем. Ту, что принесли, наш грибник всю перепортил. Заплевал.

Я глянул на Юрку. Тот сделал вид, что сказанное его не касается, старательно забулькал.

– Пошли, – ответил я.

А что тут еще было сказать.

* * *

Через полчаса у Юрки разболелся живот. Даже на расстоянии было слышно громкое бурление. Парень охал, вздыхал, бледнел от спазмов, покрывался потом. Повторял, как заведенный:

– В моем пузе революция – кишка кишке бьет по башке.

Шутка получалась так себе. Смотреть на него было страшно. Колька вытащил меня на край оврага, заставил светить фонарем, приговаривая:

– Вроде, где-то здесь видел. Вот точно здесь!

Скоро нашел, что искал, нарвал целый пучок каких-то цветов, отнес к костру. Потом нам снова пришлось спускаться в овраг.

Юрке заварили лечебный чай. Выдали полную кружку, снабдили запасом сухарей. Тоха постучал парня по плечу, сказал без намека на иронию:

– Кулеш тебе не предлагаю. Не обижайся. Тебе его сейчас нельзя. Пей Колькин чай, грызи сухари. Будем надеяться, что все обойдется.

От этих слов Юрка побледнел, отхлебнул сразу полчашки, едва не подавился, дрожащим голосом спросил:

– А что, может не обойтись? Я что, тогда умру?

Санжай неожиданно заржал.

– Умереть не умрешь, но продрищешься знатно. Ты ж ее не ел, поганку эту, а только лизал.

Юрка вздохнул, глотнул еще, тут же охнул, шмякнул кружку о землю и понесся в кусты.

– Ну вот, – Тоха долил в кружку отвара, – не пронесло.

– Чего это не пронесло? – Санжай потер заплывший глаз, глянул в ту сторону, откуда раздавались страдальческие стоны, добавил: – Очень даже пронесло.

Юрка бегал в кусты всю ночь. Угомонился только с рассветом.

* * *

Часы показывали девять. Тоха уже второй раз кипятил воду для чая. За это время мы успели умыться, развести костер, сварить манную кашу на сухом молоке, позавтракать, собрать почти все вещи.

Юрка спал. Он лежал на боку, подтянув к животу колени. За ночь парень стал бледным, осунувшимся. Тоха его будить не велел.

– Пусть поспит до десяти. Что толку его не выспавшегося в тайгу тащить. Все равно, что с гирей на ноге идти.

Все с ним были согласны.

Мы с Колькой перемыли вчерашнюю посуду, нашли два новых куска пирита. Принесли все наверх, положили у Юркиного мешка. Пусть он и сам во всем виноват, все равно его было жаль.

Парень проснулся полдесятого без нашей помощи. Открыл глаза, встрепенулся, уселся, спросил:

– Вы чего меня не разбудили-то?

Тоха пожал плечами, ответил вопросом на вопрос:

– Выспался? Тогда вставай, собирайся быстренько перекуси, и пойдем. Время не ждет.

На слове «перекуси», Юрка сморщился, словно в рот ему попал лимон. Попросил:

– Можно, я есть не буду?

Санжай глянул на него сочувственно, протянул флягу.

– Можно. Здесь вчерашний отвар. Пей, лишним не будет.

Юрка жадно присосался. Выдул махом не меньше половины. Отер губы, завернул пробку. Произнес:

– Спасибо.

Я даже удивился. Слова благодарности от этого парня я слышал впервые. Колька расплылся в довольной улыбке.

– Тогда, собирайся, – сказал он. – Как только сможешь идти, так и пойдем. И да, я тебе там в мешок оставшиеся сухари положил. Будешь грызть по пути.

Глава 15

Солнце светило в спину. В этот раз нашу экспедицию вел Санжай. Он ориентировался не по компасу, сверяя свой путь исключительно с небесным светилом. Мы шли по берегу ручья. Понизу. Овраг постепенно сходил на нет, терял свое величие, пока совсем не превратился в едва заметную ложбину.

Здесь, метров через двести ручей образовывал вилку, разделялся на два русла. Ни с одним из них нам не было по пути.

Тоха вынул компас, покрутил, глянул на солнце и довольно заулыбался:

– Работает! Ура! Ребята, он работает! Живем!

– Тем проще, – сказал Санжай, доставая нож. Опять пришло время его зарубок.

Мы дружно наполнили фляги и углубились в чащу.

Здесь тайга стала почти непролазной. Она словно специально выставляла на нашем пути завалы, строила баррикады, рыла овраги. Моего энтузиазма хватило часа на три. Юрка сдался еще раньше. Он стенал, жаловался на все четыре стороны, что вот-вот упадет и умрет прямо здесь, сейчас, практически немедленно.

Санжай тихонько посмеивался. Тоха молча скрипел зубами. Я в какой-то момент осознал, что перестал обращать внимание на бесконечное нытье, как перестают слышать работающее радио – журчит и журчит, лишь бы не трогал. Это было и к лучшему.

Ближе к вечеру Колька начал собирать грибы. Складывал их прямо в котелок. Юрка к грибной забаве присоединяться отказался наотрез.

– Хватит, – сказал он, водя ладонью по пупку, – у меня еще со вчерашнего дня живот болит.

Ближе к закату стали задумываться о месте для ночлега. Надо было найти хотя бы ручей или ключ. Поблизости не было видно ни того, ни другого. Зато между деревьями неожиданно появился просвет. Сами деревца стали тоньше, моложе. Юрка забыл про свою «присмерть», рванул вперед, обогнал всю компанию, выскочил на свободное пространство и звонко присвистнул.

– Ребята, – крикнул он, – быстрее сюда. Тут такое – вы не поверите.

Я выбрался из чащобы вторым. И, правда, не поверил. Не мог я себе представить в тайге ничего подобного. Зрелище было настолько не реальным, что не вызвало даже удивления. Почти как полотна сюрреалистов – смотришь, видишь, но не можешь принять.

Сразу за деревьями начинались дома. И не какие-нибудь кривые деревянные домишки, заброшенной деревни. Нет. Полноценные бетонные коробки в два этажа. Целый городок. Он смотрел на лес разбитыми стеклами. Сверкал облупленными боками. Красовался разрушенными ступенями.

Вид имел жалкий, унылый и одинокий. Вокруг царили разруха и запустение. На самой опушке, как памятник прошлой жизни, возвышалась покосившаяся голубятня.

Мне стало жалко это место. Столько в нем было когда-то тепла, столько жизни. И вот…

– Апокалипсис, – машинально вырвалось у меня, – натуральный апокалипсис. Что же здесь случилось?

– Что? – Юрка дернулся в мою сторону. – Что ты сказал?

– Ничего…

* * *

– Тох, неужели вышли к руднику?

Санжай тоже не мог поверить в увиденное.

– Значит, не так сильно и отклонились?

Антон кивнул. Сказал одно слово:

– Повезло.

И зашагал вперед.

Юрка трещал, не переставая:

– Вышли? Да? Неужели вышли? Нет, правда?

На его вопросы никто не отвечал. Впрочем, он и не нуждался в ответах. Парня захлестывали эмоции и выплеснуть иначе он их пока не мог.

Голубятня была совсем ржавая. Это стало видно вблизи. Меж опорами густо пророс осинник. Пока еще совсем молоденький, нежный. Деревца трепетали от движения ветра, шевелили листочками. Я провел кончиками пальцев по металлу и сразу об этом пожалел. К коже прилипла ржа. Влажная. Яркая. Пришлось отереть ладонь о штаны. Благо, жалеть их уже не имело смысла. За двое суток в тайге они и так были заляпаны сверх меры.

Мы обогнули голубятню, сразу оказались на узенькой улочке. И зрелище стало еще печальнее. Асфальта здесь не было никогда. Но сейчас от укатанной щебнем дороги не осталось почти ничего: травы, вымоины, две молоденьких ели, кустарник.

Почти по центру ржавела брошенная кровать с никелированными шарами на спинках. Сетку в центре остова давно съело время. Сейчас там дружно росла крапива. Высокая, почти в человеческий рост. Рядом валялся большой гуттаперчевый пупс. Голый, без одежды. С расстояния он был до жути похож на младенца. Казалось вот-вот и заплачет.

Видно, так подумалось не мне одному. Юрка тихо матюкнулся. Антон передернул плечами.

– Идем? – спросил он, обращаясь почему-то исключительно к Кольке. – Что там твой хозяин думает на этот счет?

Санжай качнул головой, шепотом произнес:

– Не знаю.

За спинами истошно заорала кукушка.

– Черт! – Юрка крутанулся на месте, выставил перед собой нож. – Черт! Черт! Ну сколько можно уже меня пугать?

Я шарахнулся в сторону. Не сдержался:

– Заберите уже кто-нибудь у этого психа оружие! Он же от испуга всех нас перережет!

Кукушка заткнулась. Юрка отчаянно смутился, спрятал нож в мешок. Сказал:

– Простите, ребят. Страшно очень. Все эти Колькины сказки. Хозяин. Кукушка. Кукла эта мерзкая…

Он помолчал, замялся и признался:

– А еще мне все время кажется, что за нами кто-то следит. Я прям чувствую взгляд, вот здесь.

Он ткнул пальцем назад, указывая себе на загривок.

Я прикрыл глаза. Постарался сделать глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Не помогло. Самым страшным казалось то, что Юрка был не одинок. Я тоже ощущал посторонний взгляд. Спиной. Затылком. Всем своим существом. И мне от этого было жутко.

* * *

– Чушь, – Тоха нервно сглотнул. – Откуда здесь взгляды? Здесь кроме зверья никого нет.

Он первым сделал шаг. Прошел мимо кровати. Вздрогнул. Едва не перекрестился. Следом шагнул Санжай. Глянул на что-то с мрачным любопытством.

– Мих, можно я тебя за руку возьму? – попросил Юрка. – Мне рядом с тобой спокойнее.

Я протянул ему ладонь. Мне тоже было лучше от ощущения живого тепла. Так мы и пошли по улице. Рука об руку, как в детском саду. Испуганные и решительные.

Как я не заорал, не знаю. Сердце в груди гулко бахнуло и пропустило удар, едва не свалилось в пятки. У пупса не было глаз. Оплавленные глазницы зияли наружу. Оттуда смотрела пустота. Из центра живота, там, где у нормальных людей находится пупок, торчала вязальная спица.

Юрка шарахнулся в сторону, споткнулся, завалился сам, в полете подбил меня под колени сапогом. От неожиданности я приземлился на четвереньки. Рукой пихнул куклу. Замер, ожидая игрушечного плача. Не дождался.

Вокруг было тихо. Из зарослей крапивы выскочила крыса. Тощая. Облезлая. Глянула злыми бусинами глаз. Поспешила вдоль по улице и скрылась меж домами.

– Чего вы там застряли? – раздался голос Санжая.

Юрка икнул, нащупал мою руку, вцепился намертво. До синяков. Я вырвал ладонь, прижал к себе. Выпалил в сердцах:

– Иди ты в жопу, со своими страхами.

Он молча кивнул. Не стал спорить. Не попытался возражать. Во всем его облике сквозила такая щенячья преданность, что мне стало тошно.

– Так, – сказал я, стараясь успокоить и себя, и его. – Не бойся. Ничего страшного тут нет.

Юрка быстро глянул за спину, в сторону тайги. Замер. Кукушка молчала.

– Да где вы? – На этот раз встревожился Антон.

И тут я сообразил, что из-за крапивы нас попросту не видно.

– Здесь!

Я встал на колени и сразу поднялся в рост. Следом выбрался и Юрка. Санжай стоял по другую сторону кровати, смотрел изумленно.

– Чего вы там нашли?

Я лишь пожал плечами.

– Ничего, – ответил быстро Юрка. Ему было неловко.

– Идемте, – позвал Тоха, – надо на ночлег устраиваться. А было бы неплохо еще и воды отыскать. У нас совсем мало осталось.

* * *

И питье, и подходящее жилье отыскались без труда. У следующего дома нашлась колонка. Санжай из чистого любопытства качнул пару раз рычаг – зажурчала, полилась вода. Струя была не сильная, но колонка работала. Что уже прекрасно.

Тоха проворно подставил котелок, второй. Я отвинтил с фляжки пробку.

Когда наполнили все сосуды, зачерпнул воды горстью, умылся. Сразу стало легче. Страх отступил. Стал незаметно казаться несусветной глупостью, дурью, игрой воображения.

Юрка удивленно хмыкнул, вылил целую флягу себе на затылок. Размазал пятерней по волосам, по шее, по щекам. Подставил пустую тару под носик колонки, попросил:

– Качни еще.

Я качнул. Что мне, жалко, что ли?

Дом для ночлега выбрали в самой середке. Крепкий. Одноэтажный. С уцелевшими стеклами. Здесь даже подъездная дверь осталась висеть на месте. Ржа не успела доесть петли. Внизу у самого порожка древесина разрушилась, раскрошилась. У двери не хватало угла размером с ладонь. Над крыльцом красовался двускатный козырек. Когда-то зеленый, теперь основательно облезлый.

Антон взобрался по ступеням, толкнул дверь от себя, открыл, поморщившись от скрипа, заглянул внутрь. Сказал глухо:

– Темно.

– А ты что хотел? – Санжай встал у него за спиной. – Электричество давно сдохло.

– А вдруг? – Тоха протянул руку, щелкнул выключателем.

Чуда не случилось.

– Какое вам вдруг? – Юрка опять обрел свою фирменную наглость. – Лампочка за столько лет попортилась. Сколько этот поселок стоит пустой? А?

Тоха задумался.

– Лет пятнадцать, наверное. Как рудник исчерпался, так и забросили его потихоньку. Что тут делать?

Он зашел внутрь, придерживая дверь. Следом просочился Санжай. Я достал фонарик, правда, включить не успел. В спину меня пихнул нетерпеливый Юрка. Надавил, протолкнул ладонями глубже.

За спиной звонко бахнула дверь. Вокруг опустилась кромешная тьма. Густая, не привычная со света.

И впереди из этой тьмы выплыли два желтых светящихся глаза. Высоко. Куда выше человеческого роста. Послышалось раздраженное шипение.

– Чур, чур меня, – неожиданно тоненько выпалил Тоха.

От звука его голоса я шарахнулся назад. Наступил за спиной на что-то мягкое. Потерял равновесие, взмахнул рукой, попал во что-то еще и выпустил из ладони фонарик.

Сзади заорал ушибленный Юрка. Что-то прокричал на своем языке Санжай. Потом загремело, зазвенело. Раздался душераздирающий вопль и все стихло.

Только Юрка визжал на одной ноте, от испуга ничего не соображая:

– Не открывается! Не открывается! Почему не открывается?

Суматошно толкал дверь.

– На себя! На себя тяни! – Зло заорал Санжай.

Его голос нас отрезвил. Раздался скрип, и сразу стало светло. Я быстро оглядел подъезд. Сверху, с площадки, от двери, из угла таращился перепуганный кот. Мелкий. Черный, как уголек. Уши его были прижаты. Усы топорщились. Шерсть на загривке стояла дыбом. Хвост нервно подметал пол. Рядам лежал Колькин нож.