Текст книги "Сердце лича (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

Дворец был сложен из белого пористого камня и местами напоминал крепость: перед фасадом возвышалась зубчатая стена высотой в три человеческих роста, а перед ней имелся глубокий и широкий ров, дно которого было утыкано металлическими кольями. В воде водились рыбы, которым, помимо обычного корма, раз в неделю скармливали тучного быка. Два широких подъёмных моста были опущены, и перед ними стояли чернокожие воины с широкими кривыми саблями наголо, в красных чалмах и лёгких туфлях на босу ногу. При приближении процессии они встали навытяжку и отсалютовали проходящим мимо гостям.

Самарказ старался не смотреть в их сторону. Он считал, что черная кожа не к добру. Охотник за головами, как и большинство жителей Архалы, исповедовал Хабрижмаз, в священной книге которого говорилось, что течение времени закончится с приходом в мир верховного демона, который будет чёрен лицом, «будто безлунная ночь», и пожрёт солнце, и не поднимется оно над горизонтом, доколе владыка тьмы не будет повержен Мард-Рибом, Несущим Свет. А последнее случится только через шестьсот лет, в течение которых земля будет стонать под властью чёрного демона.

За стеной охотников встретила внутренняя стража – десять воинов с алебардами. Их капитан спросил, указав на накрытую плотной тканью клетку, которую охотники несли на манер паланкина, что поймали господа ловчие. Самарказ ответил, что они доставили мурскула для Великого Паши. Капитан знаком приказал следовать за ним и направился к одной из восьми фронтонных дверей дворца, к которой вела выложенная смальтой дорожка. Самарказ внимательно осматривался, запоминая расположение всего, что видел, ибо не раз убеждался на собственном опыте, как полезно бывает заранее подготовить пути отступления. А поводы для этого могут возникнуть совершенно неожиданно, так что лучше быть готовым ко всему.

Чувствовал себя охотник за головами немного лучше. Раны перевязали, напоили целебным отваром, вправили и перетянули рёбра. Лодыжку, правда, пришлось обложить плоскими дощечками и зафиксировать, но перелома, кажется, не было. В общем, не так уж всё и страшно. Главное – жив остался.

Стражники доставили отряд прибывших охотников до порога и передали стражникам дворца. Те провели гостей по нескольким залам и ушли, оставив перед высокими дверями, украшенными позолоченной резьбой. Паша Зик-Армах был могущественным правителем, утопал в роскоши и не скрывал этого. Конечно, он не мог соперничать с сюзереном Самарказа и своим правителем, Великим Пашой Шалимах-Астареем Третьим, единолично владевшим Архатлой в течение последних восемнадцати лет, но стремился превзойти по крайней мере остальных наместников.

Откуда-то доносилась тихая музыка. Кажется, играли на лютне и флейте. Самарказ нетерпеливо прошёлся взад-вперёд и прислушался – не идёт ли кто открывать дверь, но кроме мелодии, никаких звуков не было. Выругав про себя пашу, охотник за головами бросил неприязненный взгляд на клетку с Усмирённым. После того как мурскул оказался каким-то странным, Самарказу хотелось как можно скорее избавиться от него и, желательно, оставить где-нибудь в подземельях дворца на то время, что им придётся провести во владениях Зик-Армаха.

Вскоре почти беззвучно распахнулись створки двери, и на пороге предстал невысокий смуглый человек с окладистой чёрной бородой, одетый в синий костюм, перехваченный широким поясом. С лёгким поклоном поприветствовав гостей, он назвался Инбар-Ишвеем, главным церемониймейстером паши. Приказав охотникам следовать за ним, он двинулся по ковровой дорожке через зал, оказавшийся гораздо длиннее, чем можно было предположить.

– Нам обязательно тащить с собой мурскула? – поинтересовался Самарказ, глядя в спину провожатого.

Тот обернулся с любезной улыбкой. Во всяком случае, он явно старался именно так представить свой оскал.

– Паша Зик-Армах желает взглянуть на пленника, – отозвался церемониймейстер.

– Это невозможно! – воскликнул Самарказ, вероятно, несколько громче, нежели следовало.

Брови церемониймейстера вначале взметнулись вверх, а затем нахмурились. Он помрачнел.

– Могу я узнать, почему? – в голосе царедворца послышались неприязненные нотки.

Самарказ сообразил, что ступил на скользкую дорожку. Не стоило ссориться с этим человеком. Он явно обладал немалым влиянием.

– Этот экземпляр слишком опасен. Мы едва справились с ним, – объяснил Самарказ. – Он может сбежать или устроить что-нибудь похуже, если открыть клетку. Его нужно поместить в подвал и запереть.

Инбар-Ишвей недовольно поджал губы.

– Паша хотел посмотреть…

– Не думаю, чтобы вы захотели рисковать здоровьем паши, – не выдержав, перебил церемониймейстера охотник за головами. – Во всяком случае, я вас предупредил!

Очень уж не хотелось Самарказу открывать клетку. В его сердце поселился необъяснимый липкий страх. Мурскул своими словами заронил в него зерно, и теперь оно дало всходы.

Царедворец снова поджал губы, но ничего не ответил. Самарказ понимал, что тот не захочет подставляться и постарается убедить своего властелина в том, что не стоит настаивать на разглядывании сомнительного мурскула.

– Подождите здесь, – сказал Инбар-Ишвей недовольным голосом и ушёл.

– Урод! – буркнул Марбул, когда дверь за церемониймейстером захлопнулась. – Опять ждать!

– Ничего, – пробомотал Самарказ. – Всё утрясётся. Вот увидите.

Ему вдруг ужасно захотелось убраться отсюда, и побыстрее. Бросить клетку и бежать без оглядки. Но, конечно, это ерунда! Добычу нужно доставить по назначению – не зря же столько усилий приложено ради её поимки.

Инбар-Ишвей вернулся минут через двадцать – вероятно, нарочно задержался, желая отомстить охотникам.

– Я покажу, где можно оставить вашу добычу, – сказал он с кислой миной. – Идёмте.

Самарказ мысленно выдохнул с облегчением.

Церемониймейстер провёл охотников в подвал, где располагались темницы, и показал пустую камеру с железной дверью.

– Это подойдёт? – спросил он.

– Вполне, – отозвался Самарказ. – Ребята, заносите. Ставьте аккуратней, тряпку не снимайте. Захочет – сам уберёт. У кого будут ключи? – спросил он Инбар-Ишвея.

– Я отдам их тюремщику, когда пойдём назад, – ответил церемониймейстер. – Надеюсь, вы сами будете кормить своего урода?

– Разумеется.

– Ключи будете брать у Хлика – так зовут тюремщика, – Инбар-Ишвей протянул руку к незаметному сразу шнурку и позвонил в колокольчик.

Через минуту в коридоре появился толстяк в грязном голубом халате и серой от пыли чалме. Низко поклонившись Инбар-Ишвею, он уставился на церемониймейстера маленькими маслянистыми глазками.

– Что угодно достопочтенному господину? – проговорил он заискивающим голосом.

– Эти люди – наши гости, – Инбар-Ишвей небрежно указал на охотников. – Они везут Великому Паше в подарок мурскула. Пока они находятся во дворце нашего хозяина, паши Зик-Армаха, добыча побудет здесь, в этой камере. Ключи от неё останутся у тебя, – с этими словами Инбар-Ишвей запер дверь, отстегнул ключи и передал их тюремщику, который ловко навесил их на своё кольцо. – Ты будешь открывать камеру только для этих господ, когда они будут приходить, чтобы покормить мурскула. Тебе всё ясно?

– Да, мой господин. А позволено ли мне спросить, что ест мурскул?

– Паша Зик-Армах великодушно решил оплатить расходы на содержание подарка для Великого Паши, – ответил Инбар-Ишвей. Эта фраза, очевидно, предназначалась, в первую очередь, заносчивым охотникам. – Ты будешь поставлять мясо и фрукты. Из питья – простую воду.

Самарказ отметил про себя, что то ли церемониймейстер, то ли паша Зик-Армах неплохо знаком с диетой мурскулов: Инбар-Ишвей даже не поинтересовался у охотников, правильно ли назвал нужную пленнику пищу.

– Мурскул плохо себя чувствует, – заметил Самарказ, когда они с Инбар-Ишвеем поднимались по лестнице. – Нужно, чтобы его осмотрел врач.

– У нас нет лекаря, разбирающегося в болезнях мурскулов, – холодно ответил церемониймейстер. – Насколько мне известно, только досточтимый Анкар-Забар однажды вскрывал подобных существ с милостивого разрешения Великого Паши и преуспел в изучении строения их тел. Да и то он сам признаётся в труде «Исследование мурскулов, их анатомии и поведения», что добился самых посредственных результатов из-за изменчивости этих созданий и их непохожести на нас, – блеснув эрудицией, Инбар-Ишвей самодовольно взглянул на Самарказа.

– Значит, обычный лекарь бессилен?

– Боюсь, что так. Сколько вы планируете пробыть во дворце паши Зик-Армаха?

– Наше присутствие нежелательно?

– Ни в коем случае, – возразил церемониймейстер без особого воодушевления, – Мы рады слугам Великого Паши, тем более, выполняющим его волю. Но я должен знать, чтобы сделать нужные распоряжения.

– Мы пробудем здесь два дня, пока не прибудут наши товарищи, тоже охотники.

Самарказ отправил голубя с письмом, как только мурскул был помещён в клетку.

– Зачем они вам понадобились? – удивился Инбар-Ишвей.

– Подкрепление. Экземпляр слишком силён, и я опасаюсь, что без поддержки нам не справиться.

– Какой-то необычный мурскул? – спросил Инбар-Ишвей настороженно.

– Может быть, просто слишком сильный, – Самарказ пожал плечами.

Он не собирался вдаваться в детали. Несмотря на то, что Зик-Армах был вассалом Великого Паши, он вполне мог прельститься необычным экземпляром мурскула и приказать своим воинам умертвить охотников и забрать добычу себе. Поэтому мурскула прикрыли тканью – чтобы никто не видел, что у него на груди знак Усмирённого. Но это было даже не самым главным, что хотел скрыть Самарказ. Если с мурскулом творились какие-то изменения, вызванные проклятием, о котором тот говорил, то они могли стать заметными, а этого охотник допустить не мог.

Было уже около семи вечера, когда они прибыли в замок паши. Церемониймейстер показал им комнаты, а потом отвёл в столовую, где для них накрывали скромный ужин. Там Инбар-Ишвей познакомил их с одним из своих помощников по имени Алет, которому с этого момента передавал гостей на попечение, и, попрощавшись, ушёл.

За ужином охотники оживились и болтали о том, как трудно было поймать мурскула и как будет доволен Великий Паша. Самарказ следил за тем, чтобы никто из них не сказал лишнего, но всё прошло неплохо. Даже если Инбару-Ишвею придёт в голову расспрашивать слуг, о чём говорили охотники, ничего подозрительного он не узнает.

После ужина, когда на улице уже совсем стемнело, охотники разошлись по своим комнатам.

Самарказ отпер дверь и вошёл в комнату, выставив подсвечник перед собой.

Инстинкт охотника уловил чьё-то присутствие прежде, чем глаза увидели тень, стремительно метнувшуюся к окну. Взметнулись занавески, и на мгновение в проёме чётко обрисовался человеческий силуэт.

Глава 8

– Эй! – Самарказ бросился через комнату, выхватывая саблю, но таинственный посетитель уже растворился в темноте.

Когда охотник высунулся из окна, снаружи нельзя уже было никого увидеть. С руганью захлопнув ставни, Самарказ поставил светильник на стол, зажёг ещё несколько свечей и принялся осматривать комнату, поскольку стало ясно, что незнакомец что-то искал, ведь если бы он хотел убить Самарказа, то не сбежал бы.

Однако брать из комнаты было нечего. Все вещи охотника умещались в мешке, который он оставил на столе перед тем, как идти ужинать, и узел, которым всегда завязывал его Самарказ, не был тронут.

Самарказ разделся и, помолившись Мард-Рибу, лёг в постель. Меч, вынув из ножен, положил рядом с собой, а кинжал сунул под подушку. Спал охотник чутко, пробуждаясь от любого подозрительного шороха. Так что застать его врасплох было нелегко. Лишь обладатель совершенно бесшумной походки сумел бы подкрасться к нему.

Сон долго не шёл, но, наконец, усталость охоты и долгого пути взяла своё, и Самарказа одолела дремота.

Он увидел себя двадцати двухлетним юношей, солдатом элитного отряда карателей Великого Паши. Их послали усмирить и примерно наказать одну из деревенек, жители которой не пожелали платить налог на воду. Самарказ тогда служил карателем уже три года и имел звание улумбая, то есть фактически командовал четвертью отряда. Его людям было поручено отравить источники, а затем сжечь несколько домов и вырезать треть жителей.

Самарказ видел себя на подступах к поселению, обитатели которого ещё не знали, что по виадукам в их дома и питьевые бассейны течёт ядовитая вода, ни видом, ни запахом не отличавшаяся от чистой. Деревня жила обычной жизнью и готовился принять посланников Великого Паши, чтобы объяснить, почему налог сочли несправедливым. Наивные люди! Шалимаха-Астарея Третьего никогда не интересовали причины, его занимали только деньги. А их ему дать отказались. И вместо послов Великий паша прислал карателей.

Самарказ построил свою часть отряда и дал чёткий приказ: выйти из джунглей и запалить деревню с четырёх сторон. Потом ворваться через главные и запасные ворота, перебить стражников и начать «зачистку».

– Убивать каждого третьего, – сказал он. – Да пребудет с нами воля Великого Паши!

Его солдаты исполнили всё в точности. Не меньше трети жителей была перебита, а трупы сожжены в кострах пылающих домов. Самарказ заставил самих жителей бросать в огонь тела своих матерей, братьев, сестёр, отцов и детей. Наблюдая за их слезами, он чувствовал, что сполна исполнил долг перед Великим Пашой, но при этом понимал, что число его грехов перед Мард-Рибом неимоверно возросло.

В тот день он лично убил в бою пятерых стражников и казнил двенадцать жителей, среди которых были и дети. Самарказ должен был подавать пример жестокости своим солдатам, но каждый раз, когда сабля карателя опускалась на голову ребёнка, его сердце стискивала боль. Но он знал, что ему нет оправдания и прощения в глазах Несущего Свет. И потому каждый день и вечер молился в отдельности за каждого убитого.

Но время шло, и число мертвецов стало столь велико, что Самарказ уже не успевал молиться за всех, да и многих забывал. Поэтому он стал вначале молиться за всех своих жертв, а потом и вовсе уже говорил просто «грехи», объединяя этим словом и убийства, и брань и блуд и всё остальное, чего не одобрял или запрещал Мард-Риб.

Потом Самарказ уволился из отряда и перешёл на ловчую службу. Великий Паша этому не противился. Самарказ слыл отменным и смелым охотником и обещал в кратчайшие сроки пополнить зверинец Шилимах-Астарея, что и выполнил, даже превзойдя ожидания Великого Паши. Свободное время Самарказ посвящал молитвам, медитациям и чтению священной «Бруттхи». С годами прошлое отодвинулось и покрылось туманом, тем более что Самарказ старался о нём не вспоминать. Его в шутку прозвали монахом, хотя охотник за головами только посмеивался над этим. Святым человеком он не был и не стремился стать.

Хотя прошлое изрядно стёрлось из памяти, этой ночью Самарказу снились сцены из той жизни, в которой он был карателем. Лица убитых представали перед ним бесконечной чередой, он чувствовал запах горелой плоти и крови, слышал крики отчаяния и боли, о которых успел забыть. Все ужасы прошлого воскресли перед ним за одну единственную ночь.

А на следующий день он узнал за завтраком от Алета, что перед рассветом во дворец Зик-Армаха пришёл странник. Это был старый Махраджан, пророк Несущего Свет. Его приняли с почётом, отведя отдельные три комнаты в южном крыле замка, где жил сам паша. Махраджана звали Йамирриб, и он пришёл из соседнего княжества, где правил паша Цурак-Иших.

Всё утро святой человек молился, а потом говорил с Зик-Армахом в его покоях. О чём – никто, кажется, не знал. После этого паша спешно собрался и уехал с личной охраной и ближайшими советниками неизвестно куда, а дворец опустел. Виднелись только силуэты стражников на крепостной стене, да расхаживали слуги, занимавшиеся своими обычными делами. Не слишком ретиво, ведь следить за ними и занимать поручениями было особо некому.

Когда к Самарказу пришёл озадаченный Алет и сказал, что Махраджан Йамирриб желает говорить с ним с глазу на глаз, охотник был удивлён ещё больше, чем помощник церемониймейстера, но от встречи с пророком Несущего Свет, естественно, уклоняться не посмел, тем более что это была великая честь.

Глава 9

Алет проводил его в южное крыло замка и, попросив подождать, постучал в дверь Махраджана.

– Входите, – донеслось негромко до Самарказа.

Голос был старческий и тихий, но чистый. Так порой скрипят ворота, которые тревожит лёгкий южный ветер.

Едва приоткрыв дверь, Алет проскользнул в комнату и появился вновь через несколько секунд.

– Махраджан Йамирриб просит вас зайти, – сказал он Самарказу.

Охотник робко отворил дверь пошире и вошёл в просторную комнату, стены который были увешаны дорогими коврами. На полу тоже лежали настоящие произведения искусства. Однажды Самарказу довелось видеть своими глазами, как изготавливаются подобные ковры. Женщины нарезали крашеную шерсть и заталкивали её специальными раздвоенными иглами между нитями частой, жёсткой сети, затем с одной стороны заливали клеем, а с другой – постригали. Ещё более дорогие ковры не заклеивались. На них шерсть с изнанки завязывалась множеством узелков. Самое же сложное было сделать из ворса цветной рисунок. Ковры, которые красились после изготовления, считались не такими хорошими и стоили намного дешевле.

Всё это пролетело в голове Самарказа, как пущенная из арбалета стрела – в мгновение, пока он искал глазами хозяина комнаты. Тот расположился у восточной стены лицом к охотнику. Старик в золотых одеждах сидел на горе полосатых подушек. Золотая чалма лежала на полу справа от него. Лицо у святого человека было смуглое, как морёное дерево. Его покрывала сеть глубоких и мелких морщин, так что трудно было даже предположить, сколько ему лет.

– Входи, – сказал Махраджан. – Садись, – загорелая ладонь указала на ковёр, лежавший перед пророком.

На нём был изображён небесный бой многорукого существа с каким-то странным, похожим на гигантского червя драконом.

Самарказ поклонился так низко, как только смог, и сел, подвернув под себя ноги.

– Молился ли ты сегодня? – спросил Махраджан, глядя Самарказу в глаза.

У него самого глаза были светлыми, как олово, а взгляд – открытым.

– Я молюсь каждое утро и каждый вечер, Махраджан, – отвечал Самарказ с поклоном.

– Значит, за тобой нет грехов?

– Есть, Махраджан.

– Тяжёлые?

– Тяжёлые, Махраджан.

– Как же ты хочешь замолить их? – святой человек спрашивал спокойно, словно вовсе и не о спасении души шла речь.

Самарказа это удивило, но он прежде не разговаривал с пророками Несущего Свет, так откуда ж ему было знать, как они говорят с обычными людьми.

Обругав себя, Самарказ лишний раз поклонился и сказал:

– Я молюсь, Махраджан, и надеюсь, что Мард-Риб в своей бесконечной милости простит меня.

– Милость сына Яфры неиссякаема, но он не раздаёт её направо и налево. Только искренне раскаявшийся, ежесекундно мучающийся из-за содеянного, удостоится прощения, – проговорил Махраджан. – Таков ли ты?

– Нет, Махраджан, – Самарказ был вынужден признать, что молится скорее по привычке, не очень-то надеясь на прощение.

– Тогда не будет тебе награды за молитву, – печально, но строго сказал Махраджан.

Самарказ молчал, не зная, что сказать, и думая, для чего позвал его Махраджан. Неужели чтобы поговорить о его грехах? Тема, конечно, важная, но почему он не выбрал кого-нибудь другого? Статусом повыше. Что святому человеку за дело до какого-то ловчего и его души?

– Знаешь, сегодня я должен предстать перед лицом Мард-Риба, – сказал вдруг Махраджан, прервав мысли собеседника. – И мне страшно. Потому что меня будет судить сын Яфры, а я не уверен, что безгрешен.

– Вы сегодня умрёте?! – не удержался Самарказ.

Спохватившись, он прикусил губу. Надо же было перебить такого человека! Да ещё во время столь исключительного признания.

– Думаю, да, – спокойно ответил Махраджан.

– Вам было видение? – осмелел Самарказ.

– Да, Мард-Риб послал мне этой ночью весть, что призывает меня и что я должен исполнить его волю.

Самарказ молчал. Он понимал, что сидевший перед ним человек удостоился редкого счастья: Мард-Риб выбрал его в свои Эскафалы, посланники. Такое случалось столь редко, что имена избранных мог назвать даже малый ребёнок. И вот перед Самарказом сидел последний из пророков Несущего Свет, снискавший высшего для Махраджана счастья. Безо всякого сомнения, этот человек был святым и зря беспокоился о своих грехах. Их у него просто не могло быть, ведь каждому известно, что только человек с чистой душой становится Эскафалом.

– Меня зовут Йамирриб, – сказал Махраджан. – И моя миссия заключается в том, что я должен предостеречь тебя.

Сердце у Самарказа бухнуло и на секунду замерло. Он никак не ожидал, что Мард-Риб обратит на него внимание! Как это вообще возможно?! Он ведь просто букашка пред лицом Несущего Свет!

– О чём, Махраджан?! – дрожащим голосом спросил Самарказ, видя, что Йамирриб замолчал.

– Скоро сюда прибудут мурскулы. Они посланы убить того, кого ты пленил. Они очень опасны. Это не те мурскулы, ловить которых ты привык. Это Тайные, наёмники, которым ничего не стоит перебить всех в замке. Их будет четверо или шестеро, это мне точно не известно. Ты должен спасти Искушённого, во что бы то ни стало. Такова воля Мард-Риба.

– Но что… конкретно я должен делать? – проговорил Самарказ, чувствуя себя совершенно растерянным.

Надо же было вписаться в такое! Лучше б он никогда не встречал проклятого мурскула!

– Ты и твои люди должны немедленно освободить Искушённого, вывести его из замка и отправиться на север, по дороге соединившись с отрядом, который ты вызвал на подмогу. Все вы должны охранять того, кого ты пленил, от любой опасности. Но помните: главное условие вашего выживания – опережать посланных Тайных. Бегите от них! Ни в коем случае не допустите, чтобы они настигли вас. Если это случится, никто не уцелеет.

– Но он не станет слушать нас! – возразил Самарказ, имея в виду пойманного мурскула.

– Передай ему вот это, – Йамирриб достал из-за пазухи браслет, покрытый незнакомыми охотнику письменами, и протянул Самарказу. – Возьми.

Украшение оказалось тяжёлым и холодным. Металл потемнел от времени, но нисколько не потёрся, и знаки были видны чётко – словно их нанесли только что.

– Я… Это великая честь для меня! – проговорил Самарказ, чувствуя, как мысли путаются.

Всё пошло кувырком! Выгодная сделка срывалась, и вместо неё намечалось нечто крайне опасное и хлопотное.

– Знаю, – кивнул Махраджан. – Но ты сам избрал себя, пленив Искушённого. А человек должен отвечать за свои поступки.

– Но какое отношение мурскул имеет к Несущему Свет? – осмелился спросить Самарказ. – Я не понимаю. Он ведь даже не человек!

– Все твари на земле подвластны Мард-Рибу вне зависимости от своей веры, – наставительно произнёс Йамирриб. – Раз мессия хочет сохранить ему жизнь, значит, он ему нужен. Наше дело – свято выполнить волю Несущего Свет!

– Да, Махраджан, безусловно! – Самарказ поспешно склонил голову.

– Ступай, не теряй времени. Его осталось совсем мало. Тайные уже на подходе!

– Слушаюсь, Махраджан! – Самарказ поспешно встал, сжимая в руке холодный, как труп, браслет. – Я клянусь, что…

Стрела, звонко разбив стекло, вошла в шею Йамирриба так, что чёрный наконечник высунулся с другой стороны. Оперение задрожало, словно листок под внезапным порывом ветра. Старик, тихо вскрикнув, завалился на бок. Пальцы скрючились в предсмертной судороге, став похожими на когти хищной птицы. По золотым одеждам потекла кровь.