Текст книги "1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II"

Автор книги: Виктор Кельнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

IV

<…> К Рысакову, Желябову и Гельфман был 3 же марта присоединен Тимофей Михайлов. Об его аресте градоначальник доносил в департамент полиции:

«После производства в ночь с 2 на 3 текущего марта обыска и задержания лиц в квартире дома № 5 по Тележной улице учреждено за этою квартирою секретное наблюдение. Утром 3 марта сюда явился неизвестный человек, при задержании которого им произведены из револьвера шесть выстрелов, причем контужен помощник пристава 1-го участка Александро-Невской части, губ[ернский] секр[етарь] Слуцкий, в правую сторону груди с ушибом легких, и ранены: городовой полицейского резерва Ефим Денисов в правый пах и агент секретного отделения с легким повреждением наружных покровов носа и контузией правой стороны головы.

Несмотря, однако же, на вооруженное сопротивление, неизвестный человек, называющий себя Андреевым [Т. М. Михайлов. – Сост. ], был доставлен в секретное отделение и передан в распоряжение судебной власти.

Вчерашнего числа по делу о преступном злодеянии 1 сего марта были обнаружены указания на участие в преступлении крестьянина Смоленской губернии, Сычевского уезда, деревни Гавриловка Тимофея Михайлова, которого мещанин Рысаков признал за человека, бывавшего на сходках членов социалистического кружка, на коих было обсуждаемо задуманное ими террористическое предприятие. По удостоверению Рысакова, Михайлов, кроме того, утром в день катастрофы находился в квартире застрелившегося Фесенко-Навроцкого [Н. А. Саблин. – Сост. ], накануне же ездил за город пробовать пригодность приготовленных для преступления метательных снарядов и, по возвращении, передавал об удачном исходе опыта, так как один из снарядов, будучи брошен, разорвался при прикосновении к поверхности довольно рыхлого снега.

Михайлов, несмотря на оговор Рысакова, виновным себя не признал, заявив, что участие его в делах социально-революционного кружка заключалось только в принадлежности к составу боевой рабочей дружины.

В течение вчерашнего же дня доведено было до сведения производящих дознание, что крестьяне Кобозевы, мужчина и женщина, хозяева сырной лавки, помещающейся в доме № 13 по Малой Садовой улице, скрылись из занимаемой ими лавки, оставив следы производившихся у них в помещении земляных работ. Осмотр лавки привел к убеждению, что из жилья, смежного с ней, веден был под середину улицы подкоп, предназначенный для устройства в нем мины, взрывающейся при действии на нее гальванической батареи, которая осталась в лавке. Исследование подкопа, еще не оконченное по затруднительности и опасности производить работы ночью, к вечеру вчерашнего числа дало возможность пройти минеру на три сажени от начала галереи до водосточной трубы, где замечено вырезанное отверстие, давшее возможность усмотреть заложенные в трубу проволоки.

Необходимо заметить, что лавка Кобозева, как сообщил с. – петербургский градоначальник, обращала на себя и ранее внимание полиции, но возникшие по сему поводу сомнения устранены были проверкою паспорта, оказавшегося настоящим, и осмотром лавки при участии техника, каковой осмотр не дал никаких результатов. Дознано, что Кобозев в последний раз отлучился из лавки 3 марта, в 8 часов утра, жена же его скрылась в течение дня.

Сказанное открытие, подтверждая важное значение для дела плана, оказавшегося в квартире по Тележному переулку, вызвало необходимость розыскных действий по отношению к другим указанным на плане местностям, из числа коих особое внимание вызвала Манежная площадь, отмеченная тем же, что и подкоп на Малой Садовой, знаком.

Вследствие сего в течение минувшей ночи, под руководством прокурора окружного суда Сабурова и при участии одиннадцати товарищей прокурора, чинами корпуса жандармов и полиции были осмотрены подвальные помещения домов по Манежной площади, а также произведены обыски в двух квартирах, из коих одна, помещающаяся в третьем этаже в доме № 29, с окнами во двор, обратила внимание вследствие родственных отношений хозяина ее с лицами административно-ссыльными, другая же – потому, что одна из комнат ее оказалась запертой. Осмотр подвальных помещений не привел ни к каким результатам в смысле выяснения подозрительной отметки на плане. Обыски же рассеяли возникшие сомнения, так как в первой из указанных выше квартир ничего компрометирующего жильцов ее найдено не было, а во второй запертая комната оказалась временным помещением лица с известным общественным положением, предназначенным, по-видимому, для свидания с женщиной».

<…> Граф Лорис-Меликов докладывал царю: «В последние дни выяснена личность застрелившегося при обыске в Тележной улице и заарестовании еврейки Гессе Гельфман неизвестного (Навроцкий). Личность эта оказалась бывшим студентом Московского университета Николаем Алексеевым Саблиным, привлекавшимся в качестве обвиняемого к делу о 193 лицах. Тождественность этой личности установлена предъявлением фотографического снимка с трупа самоубийцы командиру батальона лейб-екатеринославского гренадерского полка подполковнику Саблину, который признал в нем родного брата».

Александр III на полях доклада против последних строк надписал: «Приятно иметь такого брата».

V

Граф Лорис-Меликов представил Александру III следующий доклад:

«Долгом считаю всеподданнейше доложить В. И. В-у, что 10-го числа, в 5 часов пополудни, на Невском проспекте, против памятника императрице Екатерине II, по указанию девицы Луизы Сундберг, задержана околоточным надзирателем 1-го участка Нарвской части Широковым женщина, проживавшая по 1-й роте Измайловского полка с Андреем Желябовым, в доме № 18, квартире № 23, под именем вдовы Лидии Антоновой Войновой [С. Л. Перовская. – Сост.]. Арестованная отказалась назвать свое имя, указать квартиру и вообще дать какие-либо показания. При осмотре у нее отобраны различные прокламации. По предъявлении задержанной обоим дворникам дома № 18 по 1-й роте Измайловского полка, а также торговцу табачного магазина, все они в ней признали именно ту женщину, которая жила с Андреем Желябовым. По доставлении ее в с. – петербургское губернское жандармское управление, арестованная в 11¼ часов ночи созналась, что она Софья Львовна Перовская. Как известно из показания Гольденберга, личность эта, живя в Москве, вместе с Гартманом, принимала деятельное участие во взрыве 19 ноября 1879 года». [51]51
  Имеется в виду попытка народовольцев взорвать поезд Александра II под Москвой 19 ноября 1879 г.


[Закрыть]

Генерал Комаров 13 марта донес графу Лорис-Меликову:

«Главною руководительницею злодеяния 1 марта была дочь действительного статского советника Софья Львовна Перовская. Совершение преступления окончательно решено было 28 февраля; всю ночь на 1 марта занимались несколько человек приготовлением на квартире разрывных снарядов, которых к утру изготовлено было два. Около 10 часов утра 1 марта Софья Перовская принесла два разрывных снаряда на конспиративную квартиру, в Тележную улицу, где уже находились Рысаков, Михайлов, Котик, Михайло, квартирная хозяйка Гельфман и застрелившийся, ныне признанный, Саблин.

Софья Перовская обратилась к собравшимся и сказала, что снарядов только два, более приготовить не успели, надо довольствоваться тем, что есть; затем последовало объяснение плана покушения и подробная инструкция каждому, какую роль играть и где находиться. Предполагалось, что в бозе почивший Государь Император, отправляясь к разводу в Михайловский манеж, последует из Зимнего дворца по Невскому проспекту, по Малой Садовой и Большой Итальянской улицам. В этом случае Рысаков, получив разрывной снаряд, должен был находиться у памятника императрице Екатерине, Котик и Михайлов, имевшие также разрывной снаряд, должны были стоять в публике, на углу Аналой Садовой и Итальянской, против дома министерства юстиции, сама Софья Перовская находилась на углу Невского проспекта и Малой Садовой.

О существовании подкопа Рысакову ничего не было известно.

Ежели бы предположение их исполнилось, т. е. Государь Император поехал по Малой Садовой, то на этой улице должен был произойти шум, на который Рысаков должен был тотчас направиться; ежели бы каким-либо случаем Государь Император спасся от взрыва подкопа, веденного из дома графини Менгден, что в конце улицы, находившиеся Котик и Михайлов, должны были действовать разрывным снарядом. В том случае, когда путь следования в Михайловский манеж в бозе почивший Государь Император изберет другой, то всем поименованным лицам, тотчас по проезде Государя, собраться в Малую Михайловскую улицу, где, по ранее условленному с Перовской знаку, который заключался в том, что при встрече она вынет носовой платок и высморкается, Рысаков, Котик и Михайлов должны отправиться на Екатерининский канал и занять там указанные места: Рысаков – саженей 15 от Инженерной улицы, а Котик, по тому же направлению, в 20-ти или более саженях расстояния; сама же Перовская, вернувшись на Невский проспект, перейдя Казанский мост, отправилась по другой стороне Екатерининского и стояла у Конюшенного здания, против Инженерной улицы, наблюдая за выездом Государя Императора из дворца великой княгини Екатерины Михайловны, с целью дать знать платком своим единомышленникам и наблюдать за их исполнением.

Для большей точности распределений и указания мест назначенным лицам Софья Перовская, находясь на конспиративной квартире, начертила план, в копии при сем представляемый.

По предъявлении сего числа показания Рысакова Софье Перовской она подтвердила, что роли лицам розданы и план рисован ею». <…>

Прямым дополнением к донесению Комарова является доклад Плеве от 14 марта, на котором имеется надпись Александра III: «Читал»:

«Обвиняемый мещанин Рысаков, продолжая давать откровенные показания, объяснил, что метательные снаряды были принесены 1 марта утром в квартиру по Тележной улице техником и Перовской, которая, доставив два снаряда, объявила, что больше не успели изготовить и что над изготовлением принесенных ею работали всю мочь. Далее из объяснения Рысакова видно, что еще с осени прошлого года он, по поручению Перовской, следил за проездом в бозе почившего Государя Императора и отчет в своих наблюдениях каждый раз отдавал Перовской. По удостоверению Рысакова, чертеж, найденный в квартире по Тележной улице, был составлен 1 марта утром Перовской в упомянутой квартире, с целью точного определения места действия каждого из участников злодеяния; в числе же лиц, отправившихся для метания снарядов, Рысаков называет Тимофея Михайлова.

Независимо от изложенного, в последнем показании Рысакова имеется новое указание на молодого человека, по имени Аркадия, занимавшегося агитацией в среде рабочих; к обнаружению последнего и к выяснению его личности приняты надлежащие меры».

[Из доклада М. Т. Лорис-Меликова 20 марта]:

«Сегодня утром доставлен из секретного отделения градоначальства задержанный 17 марта на Лиговке известный преступник Кибальчич, сын священника, бывший студент Института инженеров путей сообщения, а затем императорской Медико-хирургической академии, приготовлявший взрыв царского поезда под Одессою в 1879 году. Допрошенный сегодня Кибальчич сознался, что он – техник, изготовлявший метательные снаряды, которые были брошены 1 марта и найдены, кроме того, в Тележной улице, и что ранее сего он принимал участие в изготовлении динамита для всех покушений, бывших в 1879 году, и продолжал заниматься тем же делом в 1880 году. Допрос продолжается. Прокурор судебной палаты признает необходимым привлечь его, как одного из главных преступников, к суду одновременно с Желябовым, Перовскою и другими, для чего приняты все меры к окончанию дознания не позже завтрашнего дня».

VI

[Из доклада В. К. Плеве 21 марта]:

«Вслед за арестом Кибальчича с. – петербургскою полицией задержаны были еще два члена социально-революционной партии, из коих один, называвший себя Капустиным, был арестован в квартире Кибальчича, а другой, именовавшийся Золотницким, навлек подозрение тем, что, незадолго до арестования Кибальчича, был с ним в Публичной библиотеке.

Золотницкий на допросе признал себя бывшим студентом Института инженеров путей сообщения Арончиком, разыскиваемым вследствие предъявленного к нему, по указанию известного Гольденберга, обвинения в том, что участвовал в покушении на жизнь в бозе почившего Государя Императора, имевшем место 19 ноября 1879 г., в Москве.

Именующийся Капустиным признан равным образом содержащимся в с. – петербургской крепости ссыльнокаторжным Окладским за разыскиваемого Михаила Фоменко – одного из главных деятелей революционного движения. Заявлению Окладского, до проверки его другими данными, не представляется возможным дать безусловную веру, так как приметы арестованного не сходятся с имеющимися описаниями примет Фоменки.

Оба названных лица Арончик и предполагаемый Фоменко – привлечены к дознанию о террористах, начавшемуся в ноябре прошедшего года арестом Александра Михайлова».

VII

Генерал Комаров 2 апреля доносил:

«Допрошенный вчерашнего числа государственный преступник Николай Колодкевич показал, что квартира в доме графа Менгдена, из которой предполагалось сделать подкоп под Малую Садовую улицу, была нанята в начале января на имя Кобозева, но назвать лицо, проживавшее под этой фамилией, Колодкевич не пожелал.

В половине января, до дня его арестования, т. е. до 26 января, Колодкевич принимал участие в работе этого подкопа, и при нем была разобрана часть стены по направлению к улице. Кроме него участвовали в этой работе и другие лица, но назвать их он не желал. Время окончания подкопа определено не было, а зависело от успеха самой работы. Что же касается других каких-либо планов и цели подкопа, то точного ничего при нем определено не было.

Относительно факта покушения, имевшего место 1 марта, по словам Колодкевича, это есть продолжение фактов того же рода, имевших место ранее этого преступления.

По предъявлении фотографических карточек Колодкевич признал: 1) Капустина – за лицо, известное ему под именем Михаилы, настоящая фамилия которого должна быть Фроленко, но об участии его в одесском предприятии объяснить ничего не желает; 2) Перовскую, Кибальчича, Гесю Гельфман, Тригони и Оловенникову знал под настоящими их фамилиями; 3) Рысакова, Арончика и Тыркова встречал, но где, не помнит, последних двух – несколько раз, а первого, т. е. Рысакова, – один раз; 4) Тимофея Михайлова вовсе не знал, Андрея Желябова, Веру Николаевну Филиппову [В. Н. Фигнер. – Сост. ] и Саблина знал, последнего очень мало.

В предъявленной ему карточке известного под именем Котика признал личность, фамилия которого, если не ошибается, есть Гриневицкий».

Окончательно установлена личность Гриневицкого только в апреле, как видно из следующего донесения генерала Комарова от 23 апреля:

«При дальнейших розысках по обнаружению настоящего звания умершего 1 марта сего года в придворном конюшенном госпитале, проживавшего, как оказалось впоследствии, под именем Ельникова, возникшее предположение, основанное на поразительном сходстве Ельникова с бывшим студентом С.-Петербургского технологического института, механического отделения (католического вероисповедания), Игнатием Гриневицким, вполне подтвердилось как предъявлением его фотографической карточки старшему наблюдателю при учащихся в С.-Петербургском технологическом институте надв[орному] сов[етнику] Момбелю, так и студенту того же института Антону Гавронскому, которые в карточке, снятой с Ельникова, признали Игнатия Гриневицкого, уволенного из института 1 июня 1880 г.

Кроме того, фотографическая карточка именовавшегося Ельниковым была предъявлена на месте родины Гриневицкого, в Гродненской губ., Вельского уезда, в имении „Гриневичи большие“, как родным Гриневицкого, так и лицам, знавшим его, причем все эти лица, за исключением отца Гриневицкого, давшего уклончивый ответ, заявили, что предъявленная карточка изображает Игнатия Гриневицкого».

1 апреля генерал Комаров донес:

«Государственный преступник Николай Рысаков в последних показаниях своих сделал указание на какого-то студента, известного ему под именем Аркадия, на обязанности коего лежало слежение за Государем Императором по улицам и отдание затем отчета о действиях своих Софье Перовской.

Последствием розысков был задержан студент С.-Петербургского университета Аркадий Владимиров Тырков. По предъявлении его Рысакову последний признал в нем именно того студента Аркадия, который следил за Государем Императором.

Спрошенный вслед за тем Тырков отрицал всякое свое знакомство и участие в преступном сообществе, а на допросе вчерашнего числа заявил, что принадлежит к социально-революционной партии фракции „Народной воли“, познакомившись с учениями ее года два тому назад. Осенью 1879 года сошелся с личностями, известными ему под именами Ефима Андреевича и Надежды Степановой, – членами партии „Народной воли“ [А. И. Желябов и С. Л. Перовская. – Сост.].

В ноябре или начале декабря месяца 1880 года Ефим Андреев предложил Тыркову следить за выездом Государя Императора, для чего ему были назначены час и место слежения, а спустя неделю он должен был являться с отчетом в квартиру, указанную ему Ефимом Андреевичем (где эта квартира находится, Тырков сказать не желает), и передавать о результатах Надежде Степановне, в лице которой он в настоящее время признает Софью Перовскую. Местом обычного слежения для Тыркова была набережная Невы от Дворцового моста до Летнего сада, причем раза два он был также во время развода и у Михайловского манежа.

Из лиц, следивших за Государем Императором, Тырков кроме себя называет Николая Рысакова, Софью Перовскую и лицо, именовавшее себя Иваном Михайловичем или Михаилом Ивановичем. Места же, времени, лиц и способа, которым должно было совершиться злодеяние 1 марта, он не знает. Об участии в наблюдении Елизаветы Оловенниковой также не знает, и на вопрос, не была ли квартира Оловенниковой той квартирой, где он отдавал отчет Перовской, Тырков, не давая прямого ответа на этот вопрос, заявил, что Перовскую там не встречал».

Об аресте Исаева градоначальник представил графу Лорис-Меликову доклад… 1 апреля:

«При продолжении розысков по делу Желябова и Кибальчича выяснено было знакомство с последним Золотницкого, уже задержанного, а равно и других подозрительных лиц, появлявшихся в частной библиотеке отставного генерал-майора Комарова. [52]52
  Библиотека генерала Комарова располагалась на Невском проспекте. Ее хозяин, видимо, был связан с полицией.


[Закрыть]

Сего числа, при прослеживании за одним из подозрительных лиц, называвшимся, как говорят, Ляминым, он застигнут был в районе 4-го участка Московской части, при встрече и таинственных переговорах на улице с темными личностями. При этом захвачены только что уволенный из Лесного института сын чиновника Николай Гомалицкий, не имеющий определенного места жительства, и другая личность, не объявившая при задержании своего имени, при дознании же в секретном отделении оказавшаяся бывшим студентом Медико-хирургической академии Григорием Исаевым, тем самым, который, по показанию Рысакова, свел его с Желябовым и состоит главным участником в тайной типографии и в тайной же фабрикации динамита.

Квартиры своей Исаев не объясняет, и потому к разысканию ее приняты меры.

После отправления записки 1 сего апреля о задержании бывшего студента Медико-хирургической академии Григория Исаева в обнаруженной квартире мещанина Лямина произведен обыск, при котором найдены различные прокламации, очевидно предназначавшиеся для распространения. Паспорт Лямина оказался фальшивым, и личность, по этому документу проживавшая, оказалась бывшим студентом С.-Петербургского университета Папием Подбельским, тем самым, который нанес оскорбление действием бывшему министру народного просвещения и в квартире которого, как выяснилось из следствия по делу Желябова и Рысакова, устраивались с преступною целью сходки.

Исаев, Подбельский и Гомалицкий передаются в распоряжение с. – петербургского губернского жандармского управления, а дальнейший розыск продолжается».

[Из донесения генерала Комарова 3 апреля]:

«2 сего апреля казненному ныне государственному преступнику Николаю Рысакову был предъявлен задержанный полицией бывший студент Медико-хирургической академии Григорий Исаев, в котором Рысаков признал своего знакомого, известного ему Григория. Познакомился с ним, насколько припоминает, через Кибальчича, а в декабре прошлого года Рысаков, по предложению названного выше Григория (Исаева), перевозил полученные с Николаевского вокзала два ящика, как значилось в накладной, с зеркалами; в действительности же в них, по словам Григория, находился типографский станок. За отвозом этой клади следили: Кот Мурлыка (Колодкевич), Порфирий – Александр Баранников и Григорий Исаев. У Никольского рынка, на Большой Садовой, Рысакова встретил Исаев, который предложил ему передать станок какой-то барышне, а сам с Рысаковым вернулся назад, так что Рысаков не знает, куда поехал извозчик с этой кладью.

Григорий Исаев всегда казался Рысакову каким-то утомленным, и руки его, как и руки казненного Желябова, были испачканы в чем-то черном, что дало возможность предполагать Рысакову, что оба они занимались набором шрифта для „Народной воли“.

Утром 1 марта Григорий Исаев должен был быть в конспиративной квартире по Тележной улице, и Рысаков видел его вместе с каким-то маленьким рыжеватым господином на Невском пр., в числе других лиц, ожидавших проезда Государя Императора.

В Григории Исаеве Рысаков предполагает помогавшего технику Кибальчичу устраивать снаряды.

Из квартир, в которых отдавался отчет о наблюдении за проездом Государя Императора, Рысаков указал квартиру студента Медико-хирургической академии Тычинского, по Большой Дворянской улице, дом № 8, кв. 10. Перовская и Желябов были знакомы с этим Тычинским, и последний был раза два на очереди для наблюдения».

[Из доклада М. Т. Лорис-Меликова 5 апреля]:

«Сведения, полученные при исследовании злодеяния 1 марта, вызвали ряд мер к раскрытию как ближайших участников этого преступления, так равно и тех лиц, которые находились в преступных отношениях к главным виновникам злодеяния. Кроме того, появление в обращении значительного количества прокламаций от так называемого „исполнительного комитета“ послужило основанием ко многим обыскам с целью обнаружения составителей и распространителей прокламаций.

Производящиеся ныне при с. – петербургском жандармском управлении дознания представили в последние дни обильные результаты, между которыми особенное значение получают нижеследующие разоблачения:

1 сего апреля задержан в С.-Петербурге бывший студент Медико-хирургической академии Григорий Исаев, в котором государственный преступник Рысаков признал ближайшего участника злодеяния 1 марта. На допросе Исаев, сознавшись как в этом злодеянии, так и в участии в покушении 19 ноября 1879 года в Москве, объяснил, что вместе с Кибальчичем он изготовлял метательные снаряды и вообще принимал деятельное участие в преступлении 1 марта. Кроме того, дознанием вполне установлено участие Исаева в покушении 19 ноября 1879 года, а также и то, что в 1880 году он был хозяином квартиры по Большой Подьяческой улице, дом № 37, где изготовлялся динамит для террористических предприятий революционной партии.

2 апреля получено указание, что преступница Перовская принимала отчеты от лиц, следивших за выездами в бозе почившего Государя Императора, в квартире студента Медико-хирургической академии Тычинина. Вследствие этого Тычинин арестован и на допросе признал, что в декабре прошлого года в квартире его собирались неизвестные ему лица для каких-то переговоров; лицам же этим он уступил свою квартиру по просьбе одного своего знакомого. К обнаружению последнего, не названного до сего времени Тычининым, принимаются надлежащие меры».