Текст книги "Верный шаг (СИ)"
Автор книги: Вида Вернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 09
Настоящее время (03 августа)
– Как дела? – спросил Дерек Коннорс. Он облокотился на стойку, за которой работал Бартоломью, и улыбнулся самой широкой улыбкой, на какую был способен. – Секретарша из тебя так себе.
Барт округлил глаза. Мало того, что шеф его сам сюда отправил, чтобы временно заменить заболевшую Синди, так над ним еще и прикалывался. Неделю назад Дикинсон возмущался из-за того, что Коннорс послал его в архив перебирать пыльные коробки с делами. Но теперь он бы с великой радостью туда вернулся.
– Какой сексистский комментарий, – с притворной обидой в голосе заметил Барт, пряча улыбку.
– Неужели? – Дерек засмеялся. – На чем же основаны твои выводы?
– На том, что ты считаешь, если я мужчина и не ношу юбок, значит, не могу делать секретарскую работу так же хорошо, как девушки, – ответил Бартоломью, откинувшись на спинку крутящегося стула и с удовлетворением взирая на своего шефа.
– Кофе мне сделаешь? – состроив невинное выражение лица, спросил Коннорс.
– Сам сделай, – проворчал Барт, подозревая, что вопрос-то был с подвохом.
– А Синди делала, – хохотнул начальник. – Говорил же, секретарша из тебя не очень.
– Очень смешно, – улыбнулся Дикинсон. То, что Коннорс перестал на него злиться и снова стал общаться свободно, как раньше, и даже шутить, было хорошим знаком, говорящим о том, что их хорошие отношения имеют все шансы восстановиться.
Но этого нельзя было сказать о Филе Брейди, который до сих пор не желал общаться, хотя Бартоломью перед ним и извинился. Все осложнялось еще и тем, что после случая с кражей карточки Брейди получил прозвище – «крутой коп, которого ограбили в полиции». Такого Фил Барту простить не мог. Поэтому обычно он сухо здоровался с ним и в дальнейшем игнорировал.
Сегодня Роби притащил целую коробку шоколадных маффинов. Фил не мог пропустить этот праздник живота, поэтому пришел, но демонстративно уселся к Барту спиной. С одной стороны, Бартоломью был сам виноват, но с другой – сколько же можно дуться? Обдумывая эту мысль, Дикинсон поднялся с места, намереваясь предпринять очередную попытку к примирению. Но зазвонивший телефон остановил его. Пришлось взять трубку. Барт услышал недовольный старческий мужской голос:
– Алло, это отдел переговорщиков?
– Отдел переговоров, – поправил звонящего Барт. – Я вас слушаю.
– Злая собака удерживает меня в заложниках. Я не могу выйти из дома. И она уже украла мою газету с крыльца!
– Сэр… – Барт тяжело вздохнул. За день он уже устал от странных звонков. И как только Синди это выдерживает? – Позвоните в службу отлова животных.
Кинув телефонную трубку, Барт бросил взгляд на стол Роби. Толпа голодных коллег как раз рассосалась. Корнер и Брейди сидели наклонившись друг к другу и о чем-то тихо разговаривали. Подойдя ближе, Барт запустил руку в коробку с выпечкой, выбирая между шоколадно-банановым и шоколадно-клубничным маффинами и одновременно прислушиваясь к их диалогу.
– Это чушь, Фил, – в голосе Роби слышалось недовольство. – Адвокат Кленси просто придумал эту сказочку, чтобы скостить ему срок. Но присяжные-то тоже не дураки…
– Скорее всего, – Брейди сдвинул брови к переносице. – Но вот чего я на самом деле не понимаю, так это зачем он убил жену. Мы опросили соседей, все как один говорят, что Кленси с супругой жили мирно, никогда не ссорились.
– Соседи вряд ли могут знать, что происходило за закрытыми дверями, – резонно возразил Роби.
Барт был с ним согласен. Насколько бы хорошо вы ни общались с соседями, вы никогда не можете быть уверены, что они на самом деле думают то, что говорят вам в лицо. И как бы на первый взгляд счастливо они ни выглядели, окружающим не дано узнать, какие у них на самом деле взаимоотношения внутри семьи.
– Да. Но тем не менее, мотива у нас нет. А еще… – Фил понизил голос до шепота, – возле гаража, где нашли тело жены Кленси, мы обнаружили следы. Размер обуви не совпадает с размером ноги Гила Кленси.
– Может, у Кленси был сообщник? – отряхнув крошки маффина с рубашки, спросил Барт, бесцеремонно подсев ближе. – Никто ничего не видел?
– Было раннее утро, все соседи спали, – коротко ответил Фил Брейди, даже не глядя на Барта.
– Камеры на улице? – спросил Роби.
– Это тихий спальный район. К сожалению, камер нет, – Брейди допил кофе и поднялся. – Мне пора возвращаться к работе.
– Но даже если допустить эту бредовую версию о том, что Кленси сам был заложником… – спросил Барт, пользуясь тем, что Брейди снова с ним разговаривает. – Где гарнитура, через которую он общался с преступниками? Ее забрали при аресте?
Послышался голос Дерека из другого конца комнаты:
– Дикинсон, хватит прохлаждаться! Телефон звонит.
Проходящий мимо Эд усмехнулся, услышав это замечание. Бартоломью бросил на него презрительный взгляд.
– Кленси выбросил наушник на улице, как велели ему преступники, – сказал Брейди. – И невозможно доказать, что кто-то действительно с ним говорил…
Брейди ушел, а Барт вернулся на свое место и в задумчивости опустился на стул за стойкой. Телефон уже перестал звонить, что было очень кстати и не мешало думать. Следы за гаражом могли быть чьими угодно. Например, электрика, приходившего ремонтировать уличное освещение, или соседа, перемахнувшего через забор за мячиком, который его сын забросил на чужой участок. Адвокат Кленси мог бы заявить, что его клиент психически нездоров, так было бы гораздо проще для Кленси избежать тюрьмы. Но он придумал фантастическую версию, похожую на сюжет дебютного детективного романа.
Никогда раньше Дикинсон так не ждал окончания рабочего дня. Каждому человеку надо хоть один день провести в секретарском кресле, чтобы понять, насколько в действительности сильна его любовь к своей работе. Теплый августовский вечер обещал бесконечный выбор развлечений. В старые добрые времена Бартоломью с друзьями любили прогуляться по центру и хорошо провести время в каком-нибудь баре. Но все это осталось с прошлом. Теперь август напоминал лишь о скоротечности лета и о том, как коротка человеческая жизнь.
Барт не успел зайти в метро, прежде чем его мобильный зазвонил. К счастью, это был не очередной банк, предлагающий заем, и, к разочарованию Барта, не Дейзи Картер, голос которой так хотелось услышать. Это снова была его мать. В последнее время она стала звонить чаще.
– Ты пропустил три встречи группы поддержки, – констатировала она напряженным голосом.
Бартоломью насупился. Месяц назад она сунула ему листовку с рекламой психологической помощи для людей, потерявших близких. Аргументы, что Барт и так посещает психотерапевта, на маму не подействовали, и она взяла с него обещание сходить. И зачем только он пообещал? Должно быть, он был не в своем уме или просто хотел от нее отвязаться. И откуда она только узнала, что он не выполнил обещание?
– Некогда было.
Оправдание, конечно, было так себе. Тем более, что в последнее время у Барта было не особенно много дел, кроме как после работы вливать в себя алкоголь в количествах, несовместимых с жизнью. По правде говоря, сейчас он планировал заняться этим же.
– Они собираются сегодня. Ты должен сходить.
Это было уже слишком. Навязчивая материнская забота начинала действовать на нервы.
– Послушай, мам, – Бартоломью понизил голос до шепота, – я уже давно не ребенок, живу отдельно и сам зарабатываю на жизнь. Перестань говорить мне, что делать.
– Ты взрослый мужчина, – согласилась Лорейн Дикинсон.
«Вот именно», – Барт мысленно одобрил последнее утверждение.
– …достаточно взрослый, чтобы понимать, что я волнуюсь за тебя. Ты можешь сделать это ради меня? Это займет всего час.
Вот теперь Бартоломью вспомнил обстоятельства, при которых он на это подписался. Известная ловушка «сделай это ради меня», в которую он постоянно попадается.
– Боже! – воскликнул Бартоломью, понимая, что и на этот раз не сможет отказать. – Не проси меня об этом.
– Мне так будет спокойнее…
«Черт возьми», – подумал Барт, разминая шею.
***
«Ох, уж эти группы поддержки, полные несчастных и угнетенных людей. Сидят, собравшись в кружок, расставив стулья в центре комнаты, делятся суицидальными мыслями», – Бартоломью представлял себе все именно так, как оказалось на самом деле. Мужчина лет пятидесяти потрепанного вида, две женщины зрелого возраста, одетые в черное, одна старушка, одна молодая брюнетка с длинными волосами в обтягивающих серых джинсах, и очень понимающий и одновременно позитивно настроенный куратор, назвавшийся Ричардом – вот и вся компания. Плюсом было то, что, попросив Барта представиться, они больше его не трогали. Минусом – что пришлось слушать откровения вдов, которые могли кого угодно вогнать в депрессивное состояние.
– Он не жаловался на здоровье, – плакала пожилая женщина, сжимая в руках сумочку. – Каждое утро я по привычке делаю лишнюю чашку кофе. Мы прожили долгую жизнь вместе и меня немного утешает то, что он умер своей смертью…
Барт никогда не понимал выражения «умереть своей смертью». Какой бы ни была смерть, она всегда «своя», а не чужая. Какая разница, умер ли человек от удара по голове, утонул или у него остановилось сердце. Его все равно не стало.
– Уже год, как моего Хэнка нет со мной, – сказала одна из женщин в черном. – Я думала, что станет легче, но я этого не чувствую.
– У скорби нет никаких сроков, – ответил ей Ричард. – Потеря необратима. Нельзя забыть ушедшего, перестать его любить. Но можно адаптироваться к ситуации, принять ее и жить дальше.
Бартоломью посмотрел на часы, висящие над входной дверью. Сидеть здесь и слушать фразы из учебника по психологии было невыносимо. Единственная приятная глазу картинка – декольте брюнетки. Но и этого развлечения вряд ли хватит на час.
– Траур можно сравнить с ношей на плечах, – продолжал куратор. – Сначала она кажется неподъемной, затем мы понемногу привыкаем к ее тяжести, и, наконец, наступает день, когда мы понимаем, что она стала легче. Конечно же, она никуда не пропадет, но даже неся ее, можно снова научиться радоваться жизни.
Все присутствующие согласно закивали. К разговору присоединилась девушка:
– Моей бабушке было девяносто три, когда она покинула нас. Я скучаю по ней. Но я верю, что она в лучшем мире…
– Пфф.
Барт не сразу понял, почему все уставились на него. Он и не думал, что настолько громко выразил свое неодобрение. Ну правда, какой еще «лучший мир»? Люди бессильны перед временем. И рано или поздно все заканчивается смертью мозга.
– Вы не верите в загробную жизнь? – спросила девчонка таким изумленным тоном, словно он только что сообщил, что Земля круглая, а никто и не подозревал.
– А вы верите? – все еще удивляясь, что втянут в этот диалог, парировал Барт.
– А как же не верить? Конечно, на сто процентов верю. Мы все встретимся там после смерти.
Бартоломью ничего не ответил. Как бы ни был он поражен слепой верой этой девушки, он посчитал, что споры о религии здесь будут неуместны. В любом случае, где кончается вера, начинается совесть. Барт искренне верил в свою совесть. Именно ею, а не страхом перед Богом или адом он всегда руководствовался, определяя, что значит «поступить правильно».
Но куратор не посчитал тему запретной:
– Я вижу, вы хотите еще что-то добавить, – поинтересовался он. И все участники снова воззрились на Барта. Ему ничего не оставалось делать, как изложить свое мнение. «Раз уж все этого хотят, сами напросились».
– Я не верю в то, чего сам не видел. Существование Рая не доказано, – сказал он.
Как они не понимали… Верить в то, что за гранью жизни и смерти что-то есть, и что Бог ничего просто так не делает – значит принимать, что ужасные события, катастрофы, смерть невинных – это все сделано руками Бога.
– А какой смысл в этих доказательствах? – улыбнувшись, возразила девчонка. – Понимаете, существует только два варианта: загробная жизнь или есть, или ее нет. Если она есть, то после смерти вы увидите всех, кого потеряли. А если ее нет, то вас просто не станет и вам будет все равно. Так какой смысл не верить в нее сейчас, пока вам это нужно?
– Зависит от того, что и кому нужно, – ответил Барт.
Он убедился лишь в одном – правы те, кто все берет от жизни, ведь мы можем лишиться всего в любой момент. И еще – когда ты впервые сталкиваешься с потерей, кажется, словно с этого момента твоя жизнь начинает движение к концу.
– Пожалуйста, приходите, – говорил Ричард, подводя итоги сегодняшней встречи. – Здесь вы сможете быть услышанными. Помните, не только разделенная радость увеличивается, но и горе, разделенное с другими людьми, уменьшается…
Барт же лишь убедился, что это место не для него. Он не был готов слушать о чужих бедах. И уж тем более, рассказывать о своих. Попрощавшись, он был рад наконец уйти.
Глава 10
Настоящее время (04 августа)
Бартоломью услышал звонкий смех Дейзи Картер еще в коридоре и ускорил шаг. Стало очень интересно, кто смог ее так рассмешить. Завернув за угол, он увидел своего закадычного товарища Роя Брайта. Остановившись напротив Дейзи, Рой выпятил грудь «колесом», заложив пальцы обеих рук за ремень, и рассказывал, судя по всему, что-то ужасно уморительное.
– Не может быть! – чему-то сокрушался Рой. Увидев приближающегося Дикинсона, он повернулся к нему: – Представляешь, твой психотерапевт говорит, что до сих пор ничего обо мне не слышала. А я ведь… твой лучший друг.
«Теперь единственный лучший друг», – подумал Барт.
– Мы говорим не о тебе, – холодно заметил он.
– Все было не так, – возразила Дейзи, продолжая улыбаться, как будто ей рассказали смешной анекдот. – Я лишь сообщила Рою, что это конфиденциальная информация.
– Вижу, вы уже познакомились, – процедил Бартоломью, проследив за движением руки Роя, которую тот положил Дейзи на плечо.
– Да. И, кстати, с моим телефоном что-то не так… – пожаловался Брайт. – Не работают входящие вызовы. Дейзи, можете сейчас позвонить на него, чтобы проверить? – Рой подмигнул девушке, улыбнувшись сальной улыбочкой.
«Уроки толстого флирта от гуру Роя». Бартоломью поспешил прервать это представление:
– Рой, отойдем на пару слов?
– Барт, я сейчас немного занят, – рыкнул на него друг, всячески пытаясь взглядом дать понять, что сейчас совсем не время.
– Это срочно, – сквозь зубы повторил Бартоломью.
– Хорошо, – сказал Рой, бросив на Барта злобный взгляд.
– Подошло время нашего сеанса, – взглянув на часы, отметила Картер. – Мистер Дикинсон, я жду вас в кабинете, – с этими словами она скрылась за дверью.
– Какого черта? – тут же выпалил друг.
– Отвали от нее, – прорычал Барт, с вызовом глядя товарищу в глаза.
– Да в чем дело-то? – изумился Рой. – Что на тебя нашло? Погоди-ка. Ты что… – на его лице отразилось понимание, – ты с ней спишь?
– Нет, конечно! – воскликнул Барт и подошел ближе. – Лучше держи свой рот закрытым. Понял?
– Ну ты и придурок, – Рой усмехнулся. – Вот почему ты скрывал от меня эту малышку. Роби Корнер мне о ней рассказал. Но предупредил, что ты будешь против, если я к ней подкачу. Так вот что он имел в виду!
– Она же мой психотерапевт, конченный ты кретин! – прошептал Бартоломью. – Я не собираюсь с ней спать.
– Тогда почему мне нельзя? – резонно поинтересовался друг.
Барту нечего было возразить. По лицу от злости заходили желваки.
– Просто не делай этого. Я не шучу, Рой, – предупредил он, сжимая кулаки до боли в костяшках пальцев.
– Чего ты боишься? Подумаешь, отжарю ее как следует. Глядишь, и не будет сильно тебя доставать психотерапией. Бабы без недотраха не такие стервы…
Рой не успел договорить, потому что Барт со всего размаху вмазал ему в челюсть. В первую секунду друг отпрянул, сделав шаг назад. Но, опомнившись, ринулся вперед. Его кулак влетел в скулу Барта аккурат рядом с глазом. Распалившись еще больше, Барт толкнул Роя в грудь, но тот поймал его руку и скрутил у него за спиной.
– Остынь, недоумок. Не стану я ее клеить.
– Сам остынь! – Барт дернулся, пытаясь высвободиться из захвата Роя, но заживающее ребро сразу же дало о себе знать. Пожалуй, он и правда часто дерется.
– Я, в отличие от тебя, не лезу к девчонкам, которые нравятся друзьям, – выплюнул Рой. Разжав руку, он отпустил Барта.
***
Шесть лет назад (21 июня)
– Представьте себе. Я в смотровой со скейтбордистом, зашиваю ему рану на лбу. И тут мы слышим ужасный шум, грохот, как будто кто-то перевернул тележку с инструментами. Крики «держи его», «он убегает» и просто сумасшедший рев, как будто из клетки выбрался гепард… – Марк так увлекся, размахивая вилкой, что чуть не выронил ее.
– Так это был гепард? – спросила Мэй, засмеявшись. Ее ярко-красная помада притягивала взгляд к губам. Барт заметил, что, слушая историю Марка, она соблазнительно прикусила нижнюю губу. Она делала так довольно часто, наверняка зная о том, какой эффект это производит. Барт вспомнил вчерашний вечер, плавно перетекший в ночь, когда он встретил ее с работы. Она делала точно так же, когда прыгала на нем в его постели. И эта прекрасная картина до сих пор постоянно всплывала у него в памяти.
– Если бы! Все гораздо хуже. Это наш буйный пациент Брайс каким-то образом развязался и принялся громить приемное отделение. Шесть футов роста и ярость во взгляде. Весь персонал прижался к стенам, не зная, что делать.
– Ужас! – воскликнула Зои, разливая вино по бокалам. – Надеюсь, никто не пострадал?
– К счастью, нет, – продолжал Марк, накинув на плечи Зои плед. На веранде Томпсонов, где они ужинали, стало прохладно. – Наша маленькая Линдси Бобкет, интерн-первогодка, она мне примерно по плечо, схватила шприц с седативным, со всего разбегу запрыгнула на спину этому громиле и вонзила шприц ему прямо в шею.
– Не может быть! – засомневался Рой, искоса поглядывая на Мэй.
– А ты думал, такое шоу можно только у тебя на службе увидеть? – поддел Роя Барт.
– Клянусь тебе, – ответил Марк. – Это засняла больничная видеокамера! Главный врач пообещал ей премию за такую самоотверженность на рабочем месте.
– Об этом нужно написать статью! – обрадованно предложила Зои. – Я возьму интервью у нее, у тебя и у главного врача. Это потрясающий сюжет для первой страницы.
– Давай, – Марк нежно погладил Зои по щеке.
– Кстати, – Рой подсел ближе к Мэй. – Говоря о потрясающих сюжетах. Может, сходим завтра в кино? Есть несколько разных фильмов на выбор…
– Э-э-э… – на лице Мэй отразилась растерянность. Затем она перевела взгляд на Бартоломью, который, к несчастью, набил полный рот картошки. Наверное, Рой понял все по ее сочувственному выражению, еще до того как она сказала:
– Извини, Рой. Я уже вроде как с Бартом…
Бартоломью почувствовал себя не меньше чем артистом на сцене, потому что все присутствующие в этот момент уставились на него. Словно ожидали, что он сейчас исполнит для них какой-нибудь номер. Однако все номера он уже исполнил прошлой ночью и изрядно выдохся. Но, наверное, им требовалось подтверждение.
– Да, это так, – прожевав картошку, сказал он.
Глаза Роя налились кровью, костяшки пальцев, сжимающие стакан, побелели. Во взгляде Марка читалось разочарование. «Божечки», – такой реакции Бартоломью никак не ожидал.
– Мэй, давай уберем посуду, – Зои поднялась и принялась собирать тарелки. Мэй присоединилась к ней.
Как только девушки ушли на кухню, и парни остались втроем, Марк обрушил свое негодование на Бартоломью:
– Барт, какого хрена?
– А что я такого сделал-то? – он перевел взгляд с Марка на Роя, ставшего мрачнее тучи.
– Ты же знал, что Мэй нравится Рою, – не унимался Марк.
– Ну и? – искренне не понимая, спросил Барт. Допустим, он знал об этом. Но, если Рой хотел получить Мэй, ему надо было действовать расторопнее. Кто виноват? Прошла уже неделя с тех пор, как они впервые встретились.
– Ты мог бы не переходить ему дорогу, – Марк развел руками, словно не понимая, как можно быть настолько толстокожим.
– Ой, ну подумаешь, отжарил разок, – шепотом произнес Барт, чтобы его слова не покинули пределов веранды. – Нравится она ему? Пусть забирает.
– Пошел ты, – бросил Рой.
– Ну, хватит. Разве мы будем ругаться из-за девчонки? – изумился Барт.
– Ты трахаешь все, что движется. А мне она действительно нравится, – с обидой в голосе сказал Рой. – Козел ты.
***
Настоящее время (04 августа)
Войдя в кабинет Дейзи Картер, Бартоломью обнаружил ее стоящей у мини-холодильника. Она с интересом смотрела на его лицо, на котором, должно быть, уже расплылся здоровенный синяк. Не стоило задирать Роя, удар у него тяжелый. Странно было бы ожидать другого от человека, который после окончания полицейской академии три года патрулировал улицы, прежде чем стать детективом.
– У меня есть замороженный йогурт, – сказала Дейзи. Наклонившись к холодильнику, она вынула оттуда упаковку и протянула Барту. – Приложи к лицу.
Барт молча взял йогурт, прижал его к скуле и сел на диван.
– Что случилось? – спросила она.
– Да так. Случайно ударился… об угол, – ответил Барт, прекрасно понимая, что эта версия не прокатит. Но и говорить об окончательной ссоре со своим единственным лучшим другом ему не хотелось. Да, похоже, Рой был прав, когда назвал его эгоистом. Он всегда был паршивым другом. И теперь Марк мертв, а Рой, похоже, ненавидит его.
– Я все слышала.
К удивлению Барта, Дейзи Картер села не на стул, как обычно, а осторожно опустилась на диван рядом с ним. Взяв из его рук йогурт, она перевернула его более холодной стороной и вернула на прежнее место, придерживая своей рукой.
– В самом деле? – Дикинсон потер замерзшие от ледяной упаковки руки, рассматривая сидящую напротив девушку. «Подслушивать нехорошо. Неужели ей совсем не стыдно?».
– Позволь узнать, чего ты добиваешься? – пальчики Дейзи погладили его щеку, стряхивая мокрые капли тающего льда.
«Тебя», – подумал Барт. Хотя, если бы он действительно ее добивался, то давно бы получил. Но он и в самом деле боялся погубить ее карьеру.
– Понятия не имею, – честно признался Барт. Вот уже четвертый месяц он просто топтался на месте, не строя никаких планов на завтрашний день.
– Бартоломью… – завернув одну ногу под себя, Дейзи придвинулась ближе, перехватывая холодную пачку йогурта другой рукой. – Ты ведь понимаешь, что у меня нет «противоядия» от твоих душевных ран, я не могу указать выход из твоего жизненного тупика. Я могу лишь направить тебя на путь, пройдя который, ты должен сам найти решение… Но для этого ты должен говорить со мной.
– Конечно, понимаю, – согласился он, останавливая взгляд на ее груди, которая почему-то вдруг оказалась прямо напротив его глаз. – Но я не хочу говорить, потому что боюсь, что тогда все станет по-настоящему реальным.
Бартоломью не думал, что будет так просто наконец произнести эти слова вслух. В детстве ему всегда почему-то казалось, что все эмоции, которые он испытывает, можно будет повторить еще раз, пережить снова. Это было странное ощущение, и даже сейчас оно тлело где-то в глубине души. Но болезненное осознание реальности заглушало и уничтожало его. Ведь теперь он уже не был ребенком и знал, что ничто не повторится. Все в этой жизни происходит лишь раз. И нельзя вернуть умершего человека, нельзя попросить у него прощения, нельзя увидеть его, услышать его голос – больше никогда.
– Невозможно смириться с потерей, Барт. Но ты должен принять ее. Жизнь продолжается, хочешь ты того или нет.
Принять потерю – что это вообще значит? Смириться с тем, что голос и черты твоего друга будут с каждым днем стираться из памяти, пока совсем ничего не останется? Дальнейшие успокаивающие слова Дейзи тонули в сознании погрузившегося в свои мысли Барта. Странный парадокс: неприятные воспоминания убеждают человека в том, что сейчас ему гораздо лучше, а счастливые, напротив, приносят боль по этой же причине.
Взяв порядком согревшуюся пачку замороженного йогурта из рук Дейзи, Барт отбросил ее на столик рядом с диваном.
– Думаю, достаточно.
– Выглядит ужасно, – сморщив лоб, сказала Дейзи.
– Спасибо, – усмехнулся Барт. – У тебя руки замерзли, – взяв ее пальцы, он спрятал их в своих ладонях, пытаясь согреть.
– У тебя правда есть чувства ко мне, или ты просто хочешь, чтобы кто-то был рядом? – спросила она, пристально глядя в его глаза, словно пыталась прочесть там правду.
Вопрос Дейзи застал Бартоломью врасплох. Как можно было на него ответить? Они ведь знакомы всего месяц. Рановато было для таких громких заявлений. Но он точно знал, что время, которое он проводил с ней, было лучшим за неделю.
– Это не имеет значения, – ответил он, опустив взгляд. – Я не стану усложнять тебе жизнь.
Раздавшийся стук в дверь заставил Барта и Дейзи отпрыгнуть друг от друга. В приоткрывшейся двери показалось добродушное лицо следующего клиента.
– Мисс Картер, можно?
– Ах, да… – Дейзи поднялась на ноги и взглянула на часы. Похоже, они и не заметили, как время сегодняшнего сеанса терапии подошло к концу. – Конечно, проходите. А с вами, мистер Дикинсон, мы увидимся в пятницу. До свидания.
– До свидания.
Добравшись домой на автомате, Бартоломью захлопнул дверь, скинул обувь и сразу прошел на кухню. В холодильнике, кроме нескольких бутылок крепкого алкоголя, нечем было поживиться, но на этот случай у него всегда имелись запасы лапши быстрого приготовления. Хотя есть не хотелось. Открыв бутылку бренди, Барт приложился к горлышку и потащился в спальню.
Облокотившись на подоконник, он посмотрел в окно. С двадцать девятого этажа открывался потрясающий вид, именно поэтому он и выбрал эту квартиру. Еще не стемнело, но сумерки постепенно сгущались, медленно, но верно забирая по крупице света, до тех пор, пока не воцарится кромешный мрак. И лишь городские огни способны ему противостоять. «И так каждые сутки от заката и до рассвета – вечная борьба дня с ночью, жизни со смертью, которая ежедневно побеждает», – подумал Барт, сделав еще несколько глотков бренди. Отойдя от окна, он подошел к напольному зеркалу, рассматривая свое отражение – помятое лицо, расплывшийся под глазом фингал. Барт горько засмеялся. Подняв стул, он уселся напротив зеркала и снова отпил из бутылки, смерив свое отражение презрительным взглядом. Каждый человек помнит, что ни от чего не застрахован. В любой момент жизнь может сделать очень крутой поворот. Один неверный шаг может заставить жизнь покатиться по наклонной плоскости. «Слушай, что я говорю!», «Ты не слушаешь!», «Я должен буду кого-нибудь пристрелить». «Должен»…
– Что ты упустил? – спросил он себя. Но ответа у него не было.
