Текст книги "Самодовольный мистер Костюм (ЛП)"

Автор книги: Ви Киланд

Соавторы: Пенелопа Уорд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 23

Сорайя

Два часа дороги до Ист-Хэмптона субботним утром прошли на удивление гладко и почти без пробок. Учитывая, что в эти выходные был День Поминовения, мы ожидали гораздо худшего. (Примеч. День Поминовения (англ. Memorial Day) – национальный день памяти США, отмечающийся ежегодно в последний понедельник мая. Этот день посвящен памяти американских военнослужащих, погибших во всех войнах и вооруженных конфликтах, в которых США когда-либо принимали участие). Сезон еще только начался, и погода стояла довольно прохладная – может, поэтому большинство жителей Нью-Йорка еще не начали свои вылазки из города по выходным.

Грэхем дал Луису отгул на все выходные, предпочитая ехать в Хэмптон на своем «БМВ». Он опустил все окна, мои волосы развевались на ветру, и на нас были надеты солнцезащитные очки. Жизнь прекрасна. Я пообещала, что не дам своей задержке или приближающейся встрече с Женевьевой испортить отдых на выходных.

Грэхем забронировал нам номер в пансионе с завтраками неподалеку от загородного дома Женевьевы. Но мы поедем сразу на праздник, так как он не хотел опаздывать. Заднее сиденье было завалено упакованными в бумагу пастельных тонов подарками. Очевидно, Грэхем почувствовал необходимость компенсировать все дни рождения Хлои, которые он пропустил. Он поручил секретарю скупить практически всю секцию для девочек в магазине игрушек.

Во время поездки Грэхем был очень внимателен ко всем моим нуждам, спрашивая, все ли у меня хорошо, хочу ли я пить, не холодно ли мне. Я знала, что из головы у него не шла та небольшая вероятность, что я могу быть беременна. Я тоже постоянно об этом думала.

Меня, на самом деле, не удивило, что он воспринял новость о моей задержке так хорошо. Грэхем будет замечательным отцом, он уже это доказывал. Он достиг того периода в своей жизни, когда готов к отцовству. С другой стороны, я все еще не была уверена, хочу ли детей, поэтому перспектива беременности, особенно учитывая ситуацию с Хлоей, была ужасающей. Мы были на разных сторонах в этом вопросе, настолько, что это вызывало беспокойство.

В какой-то момент поездки Грэхем повернулся ко мне.

– Ты когда-нибудь была в Хэмптоне?

– Никогда. Только в Рокавей и на Кони-Айлэнд. Всегда хотела выбраться, но никогда не выпадало ни возможности, ни денег на бронь.

– Я думаю, тебе понравится. Там много небольших галерей и магазинов. Мы немного осмотримся завтра.

– Я рада просто выбраться из города. Неважно, что мы будем делать.

– Ну, я бы хотел отвезти тебя в настоящий отпуск в ближайшее время. На работе должно все устаканиться через пару месяцев. Подумай, куда бы ты хотела поехать. Сен-Бартелеми, Гавайи, Европа. Так много вариантов. Я закажу самолет.

– Хорошо, мистер Модные Штанишки. Но можешь выбрать сам, потому что я не была нигде. В любом случае, неважно, я просто хочу быть с тобой.

Он сжал мою руку.

– Ты первый человек, сказавший эти слова, которому я действительно верю.

Иногда можно было легко забыть, каким богатым был Грэхем, поскольку он так расслаблялся рядом со мной. Он настаивал, что предпочтет ужин на полу из бумажных коробок походу в высококлассные рестораны по вечерам. Я часто задавалась вопросом, было ли это на самом деле его предпочтением или он просто потакал мне, чтобы казаться гораздо более приземленным, нежели он есть на самом деле. Мне не нужен был частный самолет или дорогой отпуск. По правде говоря, я любила простые вещи.

Когда мы свернули с шоссе, меня начало немного мутить. Внутри машины был приятный маленький оазис, который вскоре предстояло разрушить.

Через двадцать минут петляния по проселочным дорогам, мы подъехали к расположенному на берегу поместью Женевьевы. Большой обшитый деревом дом был практически скрыт пышными зелеными изгородями.

За черными коваными воротами можно было увидеть, каким огромным был дом с его белой отделкой, изогнутыми окнами и большой верандой вокруг. Если бы он мог говорить, он бы сказал: «Это определенно не твой уровень, сучка из Бруклина».

Грэхем оставил подарки в машине, решив достать их позже. Женщина в сером платье горничной встретила нас у крыльца и предложила «Мимозу». Я взяла и тут же поставила бокал обратно, вспомнив, что есть небольшая вероятность беременности. Черт. Мне действительно нужен алкоголь сегодня.

– Идите прямо через дом к стеклянным дверям, ведущим на задний двор, – сказала она.

Почувствовав мое беспокойство, Грэхем в защитном жесте положил руку мне на поясницу, пока мы заходили внутрь.

Фойе было буквально заполнено лавандой и гортензиями. Когда мы проходили через дом, в это время Женевьева находилась в большой белоснежной кухне, оформляя еще больше цветов.

– Грэхем, ты все-таки смог! – улыбнулась она.

Вытерев руки, она обошла гранитную столешницу, чтобы поприветствовать нас. Она, кажется, собиралась обнять его, но остановилась, возможно, потому, что почувствовала его недовольство. Не говоря уже о том, что он не ослабил хватки на моем теле.

Ее взгляд оставался прикован к Грэхему.

– Хлоя снаружи играет со своими друзьями. Взрослые тоже где-то во дворе. Ты помнишь Брэта Аллэндейла. Он здесь со своей женой Лаурой. И Джим с Лесли Стайнхаусы.

Так как она решила меня проигнорировать, я прочистила горло и сказала:

– У тебя прекрасный дом.

– Спасибо. Грэхем выбирал эту недвижимость, вообще-то.

В замешательстве я посмотрела на него в поисках подтверждения, но он молчал. Вместо этого лишь усилил хватку на мне.

Она продолжила:

– Это было нашим летним местом… прежде чем все изменилось.

Грэхем, наконец, заговорил:

– Дом был записан на нас обоих когда-то… пока я с удовольствием не продал свою долю Лиаму. – Он посмотрел на двери, ведущие во внутренний двор. – Мы пойдем и найдем Хлою. – Грэхем вывел меня наружу, не сказав больше ни слова Женевьеве.

В центре большого двора был крытый бассейн. Слева располагался яркий зеленый теннисный корт. Справа на большом газоне бегала, по крайней мере, дюжина девочек в пышных платьях. Большой надувной дом-батут в форме замка принцессы был установлен рядом с аппаратом для розовой сахарной ваты. Также рядом был импровизированный салон красоты, где девочки могли сделать прически, как у принцесс. Женевьева, определенно, все продумала.

Грэхем смотрел на детей, пытаясь найти Хлою.

– Так… это был твой дом, Грэхем?

– Да… недолгое время. Я записал его на нас двоих после помолвки. Потом, когда узнал о том, что происходит, я не хотел иметь с ними ничего общего. Повсюду были следы Женевьевы. Мне было легче продать его Лиаму и покончить со всем.

– Но ты выбирал дом. Тебе, наверное, тяжело было бросить его.

– Да. Мне нравилось, что он рядом с водой. Архитектура тоже очаровывает.

– Определенно. У тебя хороший вкус.

Он наклонился ко мне и уткнулся носом в ухо.

– Я бы сказал, что да.

Должна признать, из-за того факта, что это место когда-то было его с Женевьевой любовным гнездышком, я чувствовала себя здесь некомфортно.

Я огляделась, все были одеты достаточно консервативно. В своей белой приталенной футболке поло Грэхем прекрасно вписывался. Я выделялась в своем синем платье без бретелей и синими в тон платью кончиками волос. Мне очень хотелось перекрасить их, но я пообещала себе оставить их синими, чтобы Грэхем не подумал, что я слетаю с катушек.

Когда Хлоя увидела Грэхема, она прямиком побежала к нему.

– Крекер Грэхема!

Он присел на колени, раскинув руки, пока она бежала к нему, потом притворился, что падает, когда она бросилась к нему в руки.

– С днем рождения, милая.

Отстранившись от него, она посмотрела на меня.

– Привет, Сорайя.

– Привет, Хлоя. – Я наклонилась. – Могу я тебя тоже обнять? – Мы обнялись, и она легонько поцеловала меня в щеку. Ее губы были липкими от сладкой ваты.

Она снова обхватила руками шею Грэхема.

– Ты побегаешь с нами?

– Конечно. Ты сегодня именинница. Все, что захочешь. Почему бы тебе не вернуться к друзьям на минутку? Я сейчас подойду, хорошо?

Хлоя энергично кивнула и побежала обратно к другим девочкам.

Он встал.

– Ты не возражаешь, если я оставлю тебя среди волков ненадолго?

– Конечно. Мы здесь ради Хлои. С остальными я справлюсь.

– Я все тебе компенсирую позже. Обещаю, – прошептал он мне на ухо, вызывая дрожь по всему телу.

Грэхем побежал к Хлое, а я восторженно смотрела, как он направлялся к ней. Выполняя ее просьбу, он бегал кругами, гоняясь за девочками. Он возвышался над ними. Играл роль какого-то монстра. Я усмехнулась, когда он упал на землю и позволил им побить себя. Казалось, на него напало облако розового шифона.

Я не могла перестать думать о том, что могу быть беременна его ребенком, и это не было худшим в жизни. Чем больше я за ним наблюдала, тем больше понимала, что хочу разделить с ним жизнь. Но это будет не просто. Женевьева всегда будет ее частью.

Разговор стоящих неподалеку женщин отвлек мое внимание от Грэхема и девочек.

– Это Грэхем Морган там.

– Да. Ты знаешь эту историю, да? Что Грэхем на самом деле биологический отец Хлои?

– Самый ужасный из всех секретов, если ты меня спросишь.

– Очевидно, знали все, кроме него.

– Кошмар.

– Представь себе. Одна женщина и два красавчика.

– Похоже на одну из твоих книг, Элиз.

– Я знаю, очень похоже.

– Мне кажется, Грэхем потерял голову на какое-то время, после того как Женевьева ушла к Лиаму. Оборвал связи со многими людьми. Он очень ее любил. Очевидно, после того, как узнал об их интрижке, он был так разбит, что приехал сюда и выбил половину окон в доме.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Ого. Я бы завела интрижку, только чтобы посмотреть, если Стенли хотя бы на половину так же помешан на мне.

– Она расплатилась за свои ошибки, бедняжка. Овдоветь такой молодой. Мы все поступали безрассудно, когда были молоды. Она не заслужила таких трудностей.

– Ну, приятно видеть его здесь с девочкой.

– Мне интересно, вдруг они воссоединятся ради дочки. У них получатся красивые дети.

– Это будет счастливым концом трагичной истории, не так ли?

Единственный хеппи-энд он получит со мной, сучка.

Прошло несколько минут, я была так поглощена мыслями о разговоре тех женщин, что не заметила, как Грэхем подкрался ко мне сзади и поцеловал в щеку. Когда сплетницы это увидели, их глаза практически выпадали из глазниц. Их маленькая фантазия о счастливом воссоединении быстро столкнулась с публичным выражением чувств Грэхема к кому-то, кого, скорее всего, посчитали обслуживающим персоналом вечеринки.

Я не удержалась и повернулась к ним с улыбкой.

– Сюжет меняется.

Грэхем в замешательстве посмотрел на меня, но не задавал вопросов.

Он осмотрел мое лицо.

– Как ты справляешься?

Я нацепила свою счастливейшую улыбку.

– Хорошо.

– Хлоя хочет открыть подарки, поэтому я пойду к машине за ними.

– Я помогу.

Нам пришлось сделать три ходки туда-сюда, чтобы принести все подарки. Когда мы вернулись, Женевьева ставила на стол большой торт в форме платья с оборками. Все девочки порхали вокруг него, как мушки.

Женевьева наняла профессионального фотографа. Когда пришло время Хлое задувать свечи, она махнула Грэхему рукой, чтобы тот встал рядом для снимка.

Фотограф несколько раз сфотографировал Женевьеву с Грэхемом вместе с Хлоей. От этой картины у меня внутри все переворачивалось, так как я продолжала вспоминать, что говорили те женщины. Я не была против, чтобы Грэхем фотографировался с дочкой, но видеть его рядом с Женевьевой – это нервировало. Фотограф, скорее всего, предположил, что они женаты. Увидев их троих вместе, я задумалась: что было бы, если бы меня не было в его жизни? Эта сцена была как проблеск в стеклянном шаре, показывающем возможное будущее. Если бы меня не было, подумал бы Грэхем о воссоединении с ней? Он сказал мне, что нет, но изменилось бы его решение, если бы меня не было в его жизни? Я могу быть причиной, почему родители этой девочки не вместе. Мое собственное детство всплыло в памяти.

Была ли я Терезой для Хлои?

Мои мысли вернулись к Грэхему, который шел ко мне с двумя керамическими тарелками с тортом. Очевидно, праздник был слишком высокого класса для бумажных тарелок.

– Шоколадный. – Он подмигнул. – Твой любимый.

Мне не хватило смелости сказать, почему у меня пропал аппетит. Даже шоколад не сможет прогнать тревогу, появившуюся от осознания, что я была потенциальной разлучницей. Поэтому я глотала куски торта, пока мы стояли вместе и смотрели, как Хлоя открывает подарки.

Один час и кучи оберточной бумаги спустя мне нужно было отойти в туалет. Я не пила ничего, кроме воды и кофе без кофеина, так как алкоголь был под вопросом. Грэхем собирал какую-то игрушку для Хлои и не заметил, как я отошла.

Окно из ванной наверху открывало мне прекрасный вид на Грэхема, показывающего Хлое как ездить на «кузнечике». (Примеч.: имеется в виду прыгалка-пружинка). Во мне было столько противоречий, что мое сердце сжалось, когда я увидела личико Хлои – точную копию лица Грэхема. Мешала ли я идеальной сказке этой девочки о жизни под одной крышей с обоими родителями?

Потом я посмотрела на него. Мужчина, которого я люблю, даже не был уверен, люблю ли я его. Я хотела его для себя. И от этого чувствовала себя виноватой. Я была уверена, если бы захотела детей, он был бы единственным, кого я бы хотела видеть в роли отца.

Я отвела взгляд от них и села на унитаз. Посмотрев на трусики, я тут же увидела его. Ярко-красный. У меня начались месячные. Грудь болезненно сдавило.

Я ждала, что почувствую облегчение, но все было наоборот – полное разочарование. Это открыло мне правду, которую я не осознавала до этого момента: я хотела ребенка от него, даже если была не готова. Потому что я любила его. Вместо облегчения, кровь символизировала потерю чего-то, чего я хотела, но даже не осознавала.

К счастью, мое платье было темного цвета, и я взяла с собой в сумочке пару сменных трусиков и тампон, просто на всякий случай. Я вышла из ванной с меньшей надеждой, чем входила туда, зная, что сегодня мне придется рассказать об этом Грэхему.

Я ненадолго остановилась возле свадебной фотографии Лиама и Женевьевы. Взглянув в глаза Лиама на фото, я прошептала ему: «Парень, после тебя остался такой бардак. Надеюсь, ты в лучшем месте».

Если до этого я думала, что у меня плохой день, стало совершенно ясно, что худшее еще впереди, когда увидела, кто ждет меня у лестницы.

– Женевьева.

– На пару слов, Сорайя, отойдем? – Не дав мне ответить, она показала мне следовать за ней и направилась к стеклянным дверям. Я чувствовала себя эмоционально вымотанной от того, что выяснилось в ванной, а она была последним человеком, с которым мне хотелось говорить в этот момент. Но я последовала за ней, как послушный щенок. Она закрыла двери за нами.

– Присядь. – Она указала на коричневый кожаный диван. В отличие от яркого и просторного дома, эта часть была темной и мужской. Встроенные шкафы вдоль стен и массивный стол из вишневого дерева с другой стороны комнаты. Женевьева прошла за стол и открыла шкаф. Она достала красивую бутылку с напитком и два стакана, наполнила их янтарной жидкостью и один предложила мне.

– Нет, спасибо.

– Возьми. Тебе понадобится. – Ее натянутая улыбка сочилась больше злобой, чем добротой.

К черту. Нет больше причин воздерживаться. Я взяла стакан и выпила половину одним глотком. Жидкость прожгла путь по моему горлу до самого желудка.

– Я подумала, настало время поговорить нам как женщина с женщиной.

– И так как ты завела меня в эту комнату, предполагаю, ты хочешь поговорить о чем-то, что Грэхем не должен услышать.

– Правильно. Некоторые вещи лучше держать между женщинами.

– Ну, дерзай, Женевьева. – Я расположилась на диване. – Высказывай любые сучьи мысли, чтобы все мы могли двигаться дальше.

– Ладно, не буду ходить вокруг да около. – Она сделала глоток из своего стакана. – Я хочу, чтобы ты перестала трахаться с отцом моей дочери.

– Извини?

– Какую часть ты не поняла?

– У тебя нет никаких прав говорить мне, что делать.

– А вот тут ты ошибаешься. Твои действия имеют прямое влияние на мою дочь. Она заслуживает семью.

– То, что Грэхем со мной, никак не влияет на Хлою.

– Конечно, влияет. Ты ведешь себя эгоистично.

– Я веду себя эгоистично? Ты спала с лучшим другом Грэхема и не говорила ему, что он отец Хлои, целых четыре года, чтобы твой муж не бросил тебя. И я тут эгоистка.

– Мы говорим не обо мне.

– Черта с два, не о тебе. Ты только хочешь увести от меня Грэхема, чтобы снова вцепиться в него своими когтями. Это не имеет ничего общего с благополучием твоей дочери.

Она преувеличенно вздохнула.

– Ты не поймешь, Сорайя. Ты не мать.

В тот момент я почувствовала это. Бурление эмоций, прорывающихся наружу. Сначала случившееся в ванной, а теперь ее не очень тонкое напоминание.

– Нет. Я не мать.

– Это шанс для Хлои иметь семью. У нас с Грэхемом много общего. У нас похожий бизнес, мы вертимся в одинаковых социальных кругах и у нас общий ребенок.

– Он тебя не любит.

Женевьева рассмеялась.

– Ты же не можешь быть такой наивной, правда? Верить какой-то нелепой фигне про то, что любовь все победит.

– Нет, но…

– Мы очень совместимы, и я мать его ребенка. Если ты исчезнешь, через несколько недель я уже снова буду отсасывать ему под его столом, а он напрочь забудет о твоем существовании.

Я вздрогнула. Так как я была в чрезвычайно эмоциональном состоянии, перед глазами возник образ Женевьевы под столом Грэхема, и это ощущалось так, будто меня физически ударили. Она улыбалась как волчица, только что увидевшая глупую овечку. А потом добила:

– Мы трахались прямо на этом диване, на котором ты сидишь. Это был его кабинет как-никак. Единственная комната, которую я оставила в том же виде, после того как все закончилось. Она напоминала мне о нем. – Она пожала плечами и допила напиток.

– Если ты думаешь, что Грэхем вернется к тебе после того, что ты с ним сделала, ты никогда его на самом деле не знала.

– Скажи мне, Сорайя. Кто единственная женщина в жизни Грэхема, которую он ценит больше, чем кого-либо?

– Его бабушка.

– И он все еще оплакивает смерть своей матери спустя более десяти лет. Ты можешь честно сказать мне, что семья не значит для него всё? – Она встала. – Он забудет тебя. Но он не сможет не просыпаться в том же доме, что и его дочь, каждый день.

Глава 24

Грэхем

– Как ты себя чувствуешь?

Я застрял на сорок пять минут, разговаривая с Брэтом Аллэндейлом о работе, и теперь нашел Сорайю во дворе, наблюдающую за закатом над водой. Обернул руки вокруг ее талии и встал позади нее.

– Все хорошо.

Не задумываясь, я погладил пальцами ее плоский живот. По двору все еще бродили люди, поэтому я понизил голос:

– Мысль о том, что мой ребенок, возможно, растет внутри тебя, внутри этого прекрасного тела, это что-то невероятное.

– Грэхем…

– Я знаю. Ты думаешь, что не готова. Но я думаю, ты будешь прекрасной мамой. Насколько это тебя напугает, если я признаюсь, что часть меня надеется, что ты беременна? Таким образом, у тебя не останется выбора, кроме как быть со мной. – Я убрал ее волосы в сторону и поцеловал в шею.

– Могу я кое-что спросить?

– Что угодно.

– Если бы я была беременна, ты бы захотел растить ребенка вместе?

– Конечно, почему ты вообще спрашиваешь?

– Не знаю. Просто устала и на эмоциях, наверное. Это был длинный день.

– Ну, тогда давай увезем тебя отсюда поскорее. В любом случае, ты скоро не сможешь держаться на ногах.

Когда солнце полностью село, я решил, что пора уходить. Я видел, как Хлоя дважды зевала, и казалось, она больше не протянет. Она сидела за детским столиком с другой девочкой, делая что-то из розового пластилина «Плей До». Я притянул маленький стульчик для Сорайи, подмигнув ей, и мы оба сели.

– Что ты строишь?

– Снеговика.

– Розового снеговика?

Хлоя перестала замешивать пластилин и посмотрела на меня, будто я сказал что-то глупое.

– Это снеговик девочка.

– Тебе понравился праздник, Хлоя? – спросила Сорайя.

– Да. Но он еще не закончился. Мой день рождения продлится все выходные.

Сорайя усмехнулась.

– Да неужели?

Хлоя быстро кивнула.

– Завтра утром, когда проснемся, мы съедим шоколадные блинчики с клубничным молоком.

– Жаль, что мы это пропустим. Звучит вкусно, – сказал я.

– Почему ты пропустишь? Ты ляжешь спать поздно?

– Вообще-то, нет. Но мы не останемся здесь на ночь, солнышко.

– Ты не хочешь со мной завтракать?

– Конечно, хочу.

– А кто соберет мои оставшиеся игрушки утром? Мамочка сказала, ты соберешь машинку и кукольный домик.

– Сказала, правда?

– Пожа-а-а-а-а-а-а-а-а-луйста.

Я посмотрел на Сорайю, не зная, как отказать своей дочери. Я мало провел времени с Хлоей, и совсем не хотел расстраивать ее, когда мы только встретились. Сорайя накрыла мою руку своей и сжала.

– А может так, Хлоя? Мы с Грэхемом вернемся завтра рано утром и позавтракаем. А затем он соберет твои подарки.

– Правда?

Сорайя кивнула мне, подбадривая, а затем, улыбаясь, повернулась обратно к Хлое.

– Конечно, дорогая.

Мы быстро со всеми попрощались, и Женевьева проводила нас до двери.

– Хлоя очень рада, что ты вернешься утром. Жаль, что не останешься на ночь. Здесь много комнат. – Она бросила взгляд на Сорайю. – Я знаю, ей понравится просыпаться под одной крышей со своим отцом, даже если она еще не знает, кто ты ей.

– Во сколько завтрак?

– Эйвери приедет из города утром, чтобы присоединиться к нам. Она будет здесь к девяти. Может, скажем, в 9:30?

– Хорошо. Увидимся утром.

– С нетерпением буду ждать, Грэхем. – Женевьева положила ладонь мне на плечо и понизила голос: – Хлое очень повезло, что у нее есть ты. Я знаю, что сделала несколько больших ошибок, но я надеюсь, ради ее блага, мы сможем пережить их. Я бы очень хотела, чтобы Хлоя узнала своего отца… чтобы у нее была настоящая семья.

* * *

Сорайя была необычно молчалива во время короткой поездки в гостиницу, даже после заселения. Когда мы залезли в кровать, я притянул ее к себе и попытался вывести на разговор о том, что происходило в ее прекрасной головке.

– Поговори со мной. Ты сегодня сама не своя. – Ее голова лежала на моей груди, прямо на сердце, а я гладил ее шелковые волосы в темноте.

За последние дни список того, что могло ее беспокоить, стал бесконечным. Мы провели выходной, посещая дом, которым я когда-то владел, и дочь, которую я только встретил… в то время как моя возможно беременная девушка чувствовала себя ущемленной из-за моей бывшей при каждой возможности. Почему я, черт возьми, вообще спрашиваю, что не так? Проще спросить, что было правильным. Хотя этот ответ был достаточно прост. Она была правильной. Даже несмотря на весь хаос вокруг, я не мог вспомнить такое время в своей жизни, когда все чувствовалось правильным. Мы были правильными.

– Я просто устала.

– Значит, это не из-за проведенного времени с моей гребаной сукой бывшей, или внезапно появившейся у меня четырехлетней дочки, или вероятности, что ты беременна? Я ничего не упускаю?

Она тихо усмехнулась и затем вздохнула.

– Ты пропускаешь завтрак с Эйвери. Это будет просто бомба.

– А. Да. Всего лишь праздник двух сучек за завтраком.

Сорайя снова замолчала после этого. Я ненавидел засыпать, не выяснив все до конца, но это был долгий день, а ей был необходим отдых. Минут через десять ее дыхание стало медленным и ровным, и я догадался, что она уснула. Я смотрел в темноту, крепко держа ее в объятиях, и понял, что нам не нужно вновь обсуждать этот день. Иногда невысказанные слова – единственные, что нужно сказать.

– Я люблю тебя, Сорайя, – прошептал я своей спящей красавице. – Я чертовски сильно тебя люблю.

* * *

– Который час? – Она потянулась так, что простынь, укрывавшая ее тело, соскользнула и открыла соски, выступавшие сквозь ткань белой маечки. Я тихо сидел за столом на другой стороне комнаты, работая с пяти утра, но перебрался в кровать, так как не мог удержаться и не накрыть губами этот открытый участок кожи.

Я опустил простынь пониже и задрал майку Сорайи, оставляя дорожку поцелуев на ее животе.

– Уже почти половина девятого. Ты действительно сильно устала. – Продвигаясь выше, я лизнул ее под грудью.

– М-м-м… – Звук, который она издала, я ощутил прямо в члене. – Напомни, во сколько завтрак?

– Я собираюсь позавтракать прямо сейчас, – Подняв ее майку над грудью, я сильно всосал твердую вершинку. Сорайя запуталась пальцами в моих волосах.

– Грэхем…

– Хм-м-м… – Я перешел к другому соску и покружил по нему языком, глядя на нее. – Что я могу сделать для тебя, красавица? Хочешь, чтобы я полакомился тобой или мы поиграем в прятки с моим членом?

Она закрыла глаза, когда я укусил ее сосок. А когда громкий стон слетел с ее губ, я подумал, что кончу прямо в штаны, как мальчишка. Держи себя в руках, Грэхем.

Поднявшись вверх по ее телу, я проговорил у ее губ:

– Как это будет? Мне необходимо оказаться внутри тебя прямо сейчас, Сорайя. Решай, мой язык или мой член. – Я прошелся поцелуями от ее рта до ушка и обратно, прежде чем решить, что если она не ответит, я просто начну с груди и буду опускаться ниже, пока не закончу. Приняв решение, я отстранился, чтобы сказать ей, и то, что я увидел, ударило меня под дых. По ее лицу катились слезы.

– Сорайя? Что…

– У меня месячные.

– Ох, милая… – Закрыв глаза, я прислонился к ее лбу своим.

– Все в порядке. Я… Я… на самом деле, я не хотела быть беременной. – Она вытерла щеки. – Это просто произошло в неподходящий момент. Видеть тебя с дочкой, понимать, каким замечательным отцом ты будешь – мне кажется, я хотела быть частью этого.

– Я хотел этого больше всего на свете. Это может случиться не сегодня и не завтра, но когда-нибудь у нас это будет.

– Как ты можешь быть уверен?

– Когда дело касается тебя, у меня нет сомнений.

– Боже, Грэхем. Почему так больно? У меня чувство, будто я что-то потеряла, хотя у меня этого и не было. – Она долго плакала, пока я держал ее. Боль от того, как она расстроена, была практически невыносима. Несколько раз мне пришлось проглотить свои собственные слезы. Когда Сорайя, наконец, успокоилась, я так хотел сказать ей о своей любви, но боялся, что она подумает, будто я говорю это только из-за того, что она расстроена.

– Почему бы тебе не остаться тут, а я отлучусь, чтобы позавтракать с Хлоей, и вернусь обратно. Встречаться с Женевьевой тебе сейчас совсем не стоит.

– Но я хочу попрощаться с Хлоей.

– Ну, может, тогда так? До дома всего несколько километров. Я возьму такси и поеду на завтрак, а ты проведешь несколько часов в постели. Потом, когда почувствуешь себя нормально, чтобы пойти, ты можешь приехать за мной и попрощаться с Хлоей.

Она кивнула.

– Хорошо. Не думаю, что смогу выносить Эйвери и Женевьеву очень долго.

– Значит, так мы и поступим. – Я приподнял ее подбородок, заставив посмотреть мне в глаза. – Мы со всем этим справимся. Я обещаю. Хорошо?

В тот момент я и не представлял, что некоторые обещания непросто сдержать.