Текст книги "Самодовольный мистер Костюм (ЛП)"

Автор книги: Ви Киланд

Соавторы: Пенелопа Уорд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Он высунул язык и лизнул мне нос.

– Приму это за «да».

Я зашла в гардеробную, и вот она больше всего походила на Грэхема Дж. Моргана. Костюмы, развешенные в линию на одной стороне, в основном, темных цветов. Непристойное количество рубашек на другой стороне. Все было опрятным и организованным.

Скучно.

Я вернулась в спальню, и мой взгляд моментально упал на прикроватную тумбочку. Эта чертова вещь меня преследовала.

– Может, одним глазком. – Я погладила Блэки, сидящего на моих руках. Он замурлыкал. Собаки умеют мурлыкать? Мурлыканье считается человеческим эквивалентом слову «да», не так ли?

Только одним глазком… Я даже ничего не буду трогать.

Я подошла к тумбочке и открыла ящик указательным пальцем. Внутри была черная бархатная сумка, прозрачная бутылка с чем-то, похожим на смазку, хотя она лежала этикеткой вниз, и нетронутая упаковка презервативов.

Ладно… Может, мне стоит потрогать одну или две вещицы.

– Как думаешь, дружок, в этой сумке что-то хорошее? – Я снова разговаривала с собакой.

Но ответил не Блэки.

– Я знаю, что в сумке что-то хорошее. – Глубокий голос Грэхема напугал меня до смерти. Я подпрыгнула, мои руки дернулись вверх, посылая Блэки в полет по воздуху. К счастью, он приземлился на кровать.

– Ты меня до чертиков напугал. – Я прижала руку к груди.

Грэхем стоял в дверном проеме, расслаблено прислонившись к косяку.

– Ты была так поглощена шпионажем, что не услышала, как я пришел.

– Я не шпионила.

Он выгнул бровь.

– Я не шпионила.

– Значит, я, наверное, оставил ящик широко открытым сегодня утром?

Я скрестила руки на груди.

– Скорее всего.

Грэхем усмехнулся, подошел к тумбочке и закрыл ящик.

– Ну, если я оставил его открытым утром, а ты не шпионила, значит, ты не хочешь узнать, что в сумке.

– Ни в коей мере.

– Жаль.

– Почему? Что в сумке?

– Поцелуй меня.

– Тогда ты скажешь мне, что в сумке?

Он обнял меня за талию.

– Я покажу, что в сумке. А теперь поприветствуй меня как положено.

Я закатила глаза, как будто не мечтала сделать это каждый раз, когда смотрела на его прекрасное лицо. Затем я целомудренно поцеловала его в губы. Но прежде чем смогла отодвинуться, он запустил руку мне в волосы и не отпускал, пока не поцеловал меня как надо.

– Я бы не подумал, что ты любишь пошпионить, – пробормотал он напротив моих губ.

Я отклонила голову и посмотрела на него.

– Обычно нет. Но я не могу тебя разгадать.

– А что во мне разгадывать?

– Дешевые комедии или фильмы о гражданской войне? Такие, как ты, обычно не любят такие жанры.

– Мне нравятся оба.

– А что насчет трех упаковок «Несквика». К тому же, клубничного.

– Мне он нравится.

– Очевидно.

– И Блэки.

– Ты кормишь свою собаку «Несквиком»?

– Да.

– Ясно… вот в чем дело. У мистера Большого Придурка не может быть маленькой милой собачки и, определенно, он не делится с ней клубничным молоком.

– Может быть, я не мистер Большой Придурок, как ты думаешь. – Он провел моей рукой вниз по своему телу от груди к паху. – Может, у меня просто есть большой член, но я не придурок, которого ты представляла.

– Как зовут твоего секретаря?

– Элейн.

– Элиза. Она сказала тебе сегодня утром. Я там была.

– Я занятой человек. Трудно найти хорошего секретаря, который задержится надолго.

– Только если ты большой придурок.

– Значит, наверное, я большой придурок. Но не с тобой, да?

Я вздохнула.

– Так что в сумке?

– А если я скажу тебе, что там веревка, потому что мне захотелось связать тебя?

Секунду я раздумывала над этим, затем пожала плечами.

– Мне кажется, я бы попробовала.

Он расстроено выдохнул.

– Черт. Надо было купить веревку.

– Это повлечет за собой поход в строительный магазин. Не думаю, что ты относишься к любителям «Сделай Сам» или, хотя бы, знаешь, где найти такой магазин.

– А если это одна из тех сексуальных игрушек, шарик, который привязывается к лицу так, что ты не сможешь говорить. Что, если я скажу тебе, что это он в сумке, болтушка?

– Кляп-шарик?

– Ты быстро догадалась, о чем я говорил.

Я наклонилась к нему и прошептала:

– Мне тоже нравятся «Гольф-клуб», «Счастливчик Гилмор» и «Телеведущий». Но вместо фильмов о гражданской войне, я предпочту несколько фильмов другого жанра.

Грэхем застонал.

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть тайник с порнушкой?

– Возможно.

– Ты не могла быть более идеальной, если бы я сделал тебя сам.

– Мне казалось, тебе не нравится мой всезнающий рот?

– От твоего всезнающего рта я становлюсь твердым, и позже я собираюсь трахнуть этот ротик. Ты права, я не знаю, где находится этот чертов строительный магазин, но я находчивый, поэтому уверен, что смогу найти что-нибудь, чтобы связать твои руки и ноги, пока я занят делом.

Он только дразнил, но, услышав эти слова про связывание, я возбудилась. И Грэхем увидел это на моем лице.

– Хочу тебя, Сорайя.

– Да, пожалуйста.

Грэхем только этого и ждал. Лишь несколько часов спустя я, наконец, узнала, что было внутри сумки – нижнее белье, которое он купил в «Бергдорф», когда расплачивался за платье для торжества. Мне не удалось надеть его этой ночью, но я получила обещание Грэхема, что он заполнит ящик более интересными вещами для моей следующей шпионской вылазки.

Наутро я проснулась от того, как полностью одетый Грэхем гладил мою щеку. Я распахнула глаза.

– Эй, я что, проспала?

– Нет, это я рано. У меня загруженный день, и я хотел начать пораньше.

Я вытянула руки над головой, из-за чего простыня соскользнула, открыв мою обнаженную грудь. От утренней прохлады соски тут же затвердели.

– Не делай так. Я не смогу уйти. – Грэхем потер двумя пальцами одну из затвердевших вершин.

– М-м-м…

– Сорайя… – предупредил он.

– Что? Так приятно. Не трогай его, если не нравится моя реакция.

Он покачал головой.

– Ты сегодня снова останешься со мной на ночь? Я задержусь на работе, но я бы с удовольствием вернулся домой к этому прекрасному виду на моей кровати.

– Тебе придется работать допоздна? – Я посмотрела в окно спальни. – На улице даже не рассвело еще, а ты уже планируешь работать до темноты.

– Нет. Мне нужно прийти до рассвета. С семи до девяти вечера будут похороны, поэтому, вероятно, до этого времени я останусь в офисе.

– Ох.

– Ты будешь здесь, когда я вернусь?

– Почему бы мне не пойти с тобой? В похоронное бюро. Тебе не нужно проходить через это одному. Не могу представить, что это может быть приятным: твой бывший лучший друг, компанию которого ты пытаешься купить, и его горюющая жена, которая является твоей бывшей девушкой. Тебе не помешает компания.

– Ты сделаешь это для меня?

– Конечно. Хотя, кажется, это скоро станет моей фишкой. Похороны и свидания.

Грэхем усмехнулся и нежно меня поцеловал.

– Заеду за тобой в 18:30. И спасибо тебе.

После его ухода я немного полежала в кровати, прежде чем встать. Я не могла не думать о том, что сегодня будет интересно.

Глава 14

Грэхем

Я должен был работать, а не страдать херней. Мой стол был завален пачками документов, в почтовом ящике было не меньше сотни писем, требующих ответа, а я сидел и снова писал шестидесятилетней писательнице из колонки советов.

Дорогая Ида.

Женщина, с которой я встречаюсь, недавно выразила интерес к связыванию. Мне интересно, можешь ли ты дать какие-нибудь рекомендации новичку по бондажу. Стоит ли покупать веревку? Или ты предложишь что-нибудь вроде меховых наручников? Может быть, что-то наподобие шелковых галстуков, которые не оставят следов на запястьях? Должен отметить, что планирую вылизать в ее маленькую тугую киску, и было бы неплохо удерживать ее, пока она будет извиваться в кровати от множественных оргазмов.

Пятьдесят оттенков Моргана, Манхэттен.

И уже через двадцать минут пришло ответное письмо. Я ожидал длинного ответа, полного ее обычного сарказма. Мне следовало лучше знать, что не стоит делать поспешных выводов, когда дело касается Сорайи Венедетты.

Дорогой Пятьдесят оттенков.

Могу я предложить тебе проверить прикроватную тумбочку твоей партнерши? Может быть, раз женщина, с которой ты встречаешься, проявила интерес, она сходила по магазинам после ланча и прикупила кое-что.

Эта женщина станет моей погибелью. Я точно знал это.

Час спустя секретарь позвонила мне через интерком.

– Мистер Морган? У вас звонок на третьей линии.

– Разве я не просил меня не беспокоить?

– Да. Но они сказали, это срочно.

– Кто это и что они хотят?

– Эм-м… Я не спросила.

– Послушай… – Как там ее звали? Эллен? Да пофиг. – Основной частью твоей работы является проверка телефонных звонков, я прав?

– Да.

– Ты беспокоишь меня, даже не зная имени звонящего, когда я просил меня не беспокоить. Ты думаешь, что делаешь свою работу правильно?

– Я…

Мое терпение заканчивалось.

– Выясни имя звонящего и основание так называемого срочного дела.

Минуту спустя она снова позвонила по интеркому.

– Что?

– Это мисс Моро. Она просила передать, что основанием для срочности является смерть ее мужа.

Я поднял трубку.

– Женевьева.

– Грэхем. Мне нужна твоя помощь.

– Я работаю над этим. Я сказал тебе это еще вчера.

– Мне нужно больше.

Я снял очки и бросил их на стол. Потерев лицо ладонью, я сделал глубокий вдох. Прошло несколько лет с моего последнего цивилизованного разговора с ней, но вопреки всеобщему мнению, я не был полным придурком. Она только что потеряла мужа из-за сердечного приступа в тридцать один год.

Откинувшись в кресле, я выдохнул всю злобу и сделал свежий вдох сочувствия.

– Что я могу для тебя сделать, Женевьева?

– Я не хочу управлять компанией сама. Я не смогу.

– Конечно, сможешь. А если нет, наймешь кого-нибудь, кому сможешь доверять.

– Я доверяю тебе, Грэхем.

Я, черт возьми, доверял тебе тоже. Было физически больно прикусить свой язык.

– Ты не в том состоянии, чтобы обсуждать бизнес прямо сейчас.

– Я всегда готова обсуждать бизнес. Как и ты. Это у нас общее. Наши эмоции уходят на второй план, когда дело касается работы.

– Я думаю, ты не права, и ты не можешь все четко видеть сейчас. С чем ты хочешь, чтобы я тебе помог?

– Я хочу объединиться с Morgan Financial Holdings.

– Ты хочешь, чтобы я купил Gainesworth Investments? Полностью?

– Нет. Вместе Gainesworth Investments и Morgan Financial Holdings будут мощными. Я буду управлять компанией с тобой.

– Не понял?

– Ты правильно услышал. Я хочу объединиться. Снова стать командой.

– Женевьева, не хочу показаться бестактным, но… ты только что потеряла мужа. Не думаешь, что тебе стоит подождать некоторое время, прежде чем искать нового напарника? Погоревать немного, может быть? Ты неясно мыслишь.

Она вздохнула.

– Мы с Лиамом не были вместе.

– Я не знал.

– Я застала его за тем, что он трахал свою двадцатитрехлетнюю помощницу.

– Мне жаль это слышать.

– Нет, тебе не жаль. Ты считаешь, что как аукнется, так и откликнется. Как и я.

Неожиданно, но я так не думал.

– Ты все равно пережила потерю. Сейчас ты нужна своей дочери. Дай мне закончить мой проект по удерживанию акционеров от покупки слишком многих пакетов акций и сохранению твоего влияния. Мы обсудим дела позже, когда ты сможешь мыслить ясно.

– Это фраза означает: «мы поговорим после того, как я решу, что хочу этого».

– Женевьева, будь со своей семьей. Бизнес может подождать.

– Отлично. Но проверь календарь. У тебя встреча в эту пятницу с мисс Мор в 10:00 – там сказано, что это по рекомендации Боба Бакстера. Это не так. Это я. Мор – Моро. Я назначила эту встречу две недели назад. Я все равно хотела прийти с этим к тебе.

– Увидимся сегодня на службе, Женевьева.

Повесив трубку, я открыл календарь. Конечно, там было упоминание о консультации с новым клиентом мисс Мор в пятницу. Также была отмечена отсылка к Бобу Бакстеру. Я должен был отдать ей должное. В обычной ситуации, я бы позвонил тому, кто рекомендовал меня новому клиенту, чтобы выяснить кое-какую информацию. Но Женевьева была умна. Она знала, что я ни в коем случае не стану звонить Бобу Бакстеру. Когда дело касалось его, такого понятия как «десятиминутный разговор» не существовало. Он бы удерживал меня на линии три часа и заставил бы принять предложение на ужин.

Неспособный сконцентрироваться на работе, я решил пойти в тренажерный зал. Бег и поднятие тяжестей всегда помогали мне ясно мыслить. Где-то на втором километре на беговой дорожке голова все еще шла кругом. Перед глазами, как вспышки, в разном порядке появлялись воспоминания из моей жизни.

Сорайя открывает глаза этим утром, пока она прижимается ко мне в кровати. Она улыбается, обнаружив, что я смотрю на нее.

Мы с Женевьевой открываем бутылку шампанского в нашем офисе в ту ночь, когда портфель по управлению активами впервые достиг миллиарда долларов.

Сорайя стоит на коленях и смотрит на меня снизу вверх, пока скользит языком с металлическим шариком вокруг головки моего члена.

Я вхожу в кабинет Женевьевы, приехав раньше из деловой поездки, чтобы отпраздновать еще одну совершенную сделку. И нахожу ее на коленях с членом Лиама глубоко в горле.

Я бежал все быстрее и быстрее. И вместе с этим все быстрее мелькали воспоминания у меня перед глазами.

Я смотрю, как игла Тига втыкается в мою кожу и чернила покрывают имя Женевьевы.

Мы с Лиамом стоим рядом и смотрим, как через три недели после открытия над нашим офисом вешают первую табличку.

Моя мать. Моя мать. Такая хрупкая, лежит на больничной койке и притворяется, что все в порядке.

Какого черта?

Я побежал быстрее.

Татуировка Сорайи с пером.

Женевьева, сидящая на углу моего стола.

Лиам, бегущий на соседней беговой дорожке.

Я посмотрел налево. Чертов Лиам бежал рядом. Видение было таким четким, и на мгновение я действительно подумал, что это он.

Когда я, наконец, остановился, оказалось, я бежал так быстро, что пришлось целых пять минут восстанавливать дыхание. Наклонившись вперед, я уперся руками в колени и тяжело дышал, пот стекал с меня ручьем, и я крепко зажмурил глаза. Черт. Черт. Черт. Когда все, наконец, начало налаживаться и казалось простым, почему снова стало казаться таким сложным?

Я не имел понятия, но чувствовал: что-то грядет.

* * *

Я никогда много не пил, не принимал наркотики. Секс был моей единственной слабостью. А когда у меня был стресс, мне он нужен был еще больше. Как одержимому.

Я знал, что не должен думать о том, как трахнуть Сорайю по пути на поминки, но не мог устоять. Она выглядела просто потрясающе в этом маленьком черном платье. Она собрала волосы, даже несмотря на то, что, как я знал, ей это не нравилось. Возможно, ей снова казалось, что она должна спрятать свои окрашенные концы. Она тоже выглядела взволнованной. Будь я проклят, но, увидев эту редкую уязвимость, которую она показывала, мне захотелось затрахать ее до бесчувствия. Перегородка, отделяющая нас от водителя, была закрыта, а это не помогало. Все сильнее мне хотелось посадить ее к себе на колени.

Она, должно быть, читала мои мысли, так как сказала:

– Ты выглядишь так, будто готов напасть на меня, Морган.

– Ты перестанешь меня уважать, если я скажу тебе, что, несмотря на то, куда мы сейчас направляемся, я могу думать только о том, как стянуть твои трусики и заставить тебя кончить мне на лицо?

– Я и так знаю, что ты похотливый козел. Так что это не удивительно. Но ты упадешь еще ниже, – пошутила она.

– Кое-что обо мне, что ты скоро узнаешь… Когда нервничаю, я становлюсь дико озабоченным. Секс прочищает мозги. Это, на самом деле, единственное, что помогает.

– Ясно. Вы хотите моей помощи, мистер Морган?

– Не называй меня «мистером Морганом», если не хочешь запустить режим подчинения, иначе я буду более чем счастлив перегнуть тебя через колени прямо сейчас. Мы могли бы сыграть в такую игру, если хочешь. – Мои мысли унеслись далеко, пока я был заворожен ее слегка приоткрытыми губами. – Боже, я хочу трахнуть твой рот прямо сейчас.

Она незаметно поерзала на сиденье.

– Прямо сейчас?

– Да. Спускайся вниз. Назовем это заеданием стресса.

Сорайя расхохоталась.

– Рад, что тебе это кажется забавным, потому что я в десяти секундах от того, чтобы поднять это платье и прижаться лицом между твоих бедер.

– Мы не можем. Мы подъедем к похоронному бюро в любую минуту.

Мой голос был низким и нуждающимся, когда я скользнул рукой ей под платье, поглаживая бедро.

– Нет, если мы не против опоздать.

– Ты серьезно?

Вместо ответа я поднял телефон и позвонил водителю.

– Луис, мы еще не готовы направляться в похоронное бюро. Мы бы хотели, чтобы ты покатался неподалеку некоторое время. Вернись обратно сюда через тридцать минут.

– Без проблем, мистер Морган.

Сорайя прикусила губу и недоверчиво покачала головой, а это сделало мой член еще тверже. Я не мог идти на поминки со стояком. Так что это была веская причина.

Прижав Сорайю к кожаному сиденью и подняв ткань ее платья вверх по бедрам, я встал на колени между ее ног и раздвинул их шире. Медленно снимая ее стринги зубами, я чувствовал влажность материала на языке.

Чтоб меня. Она вся промокла.

Она всем телом извивалась подо мной, пока я, не теряя времени даром, медленно двигал языком вверх и вниз по ее киске. Я использовал не только кончик, но всю длину языка, чтобы поглощать ее, останавливаясь только чтобы пососать клитор. Она никогда не была настолько мокрой для меня. Никогда.

Сорайя провела своими длинными пальцами по моим волосам и потянула. Мои губы были покрыты ее возбуждением, и я понял, что больше не выдержу. Погрузив в нее пальцы, я начал двигать ими внутрь и наружу, пока смотрел в ее остекленевшие глаза.

– Мне очень нужно трахнуть тебя.

– Да. Пожалуйста… – пробормотала она.

Ох, я действительно мог привыкнуть к мольбам Сорайи Венедетты.

Расстегнув штаны, я позволил им вместе с трусами сползти до колен, затем сел на сиденье и разместил ее над собой. Кожа подо мной была холодной. Через секунду Сорайя опустилась на мой член, и я закатил глаза.

Ее платье собралось на талии, выставив на обозрение голую задницу, пока она объезжала меня, а я смотрел в ее глаза. Чувство, будто я растворяюсь в ней, было настолько невероятным, насколько я представлял себе. Я не удержался и вытащил шпильки из ее волос, испортив тем самым прическу, и наблюдал, как тяжелые пряди ниспадают на плечи, пока она трахает меня. Как и в ночь торжества, она не возражала. Я знал, что ей не нравится их закалывать.

Предыдущие разы, когда мы занимались сексом, казались нежными по сравнению с этим опытом в лимузине. Грубый, первобытный… чистый неподдельный трах во всей своей красе.

Когда Сорайя сдавленно застонала, я кончил так сильно, как никогда. Мне было так хорошо, когда напряжение, копившееся целый день, ушло. Ничего – даже активные физические нагрузки – не способно расслабить меня так, как то, что я находился внутри нее. Не только это, но также смерть Лиама служила суровым и болезненным напоминанием о том, что я не бессмертен и что на самом деле важно. Жизнь слишком коротка, чтобы не трахаться так каждый раз, когда захочется.

– Мы оба сейчас такие растрепанные, – сказала она, слезая с меня.

– Клянусь Богом. Ты никогда не выглядела более красивой для меня, Сорайя.

Это была правда. Ее лицо покраснело, волосы были в беспорядке. Чистое наслаждение перед лицом смерти. Я был так благодарен, что мне не придется быть сегодня одному. Так рад, что я жив.

Она достала пудреницу и посмотрела в зеркало.

– Сначала я выглядела как Принцесса Грейс, а сейчас как Розанна Розаннаданна. (Примеч.: персонаж Гилды Рэднер из телешоу «Субботним вечером в прямом эфире» («Saturday Night Live»)).

Я усмехнулся.

– И, черт возьми, мне это нравится.

Затем я сказал Луису остановиться у «Мэйси», чтобы Сорайя могла воспользоваться уборной, привести в порядок прическу и купить новые трусики. Мы официально опаздывали на поминки.

Когда мы приехали к похоронному бюро, уровень моего волнения снова зашкаливал. Сорайя на этот раз убрала волосы в низкий хвост. Она погладила меня по спине и сказала:

– Все будет хорошо.

Спасибо, Боже, что она сейчас со мной.

Трудно было не только видеть мертвое тело Лиама, но также это был первый раз за долгое время, когда мне нужно было встретиться с Женевьевой лицом к лицу. Но, может быть, самой болезненной частью был тот факт, что все это напоминало мне о том дне, когда я предыдущий раз заходил в похоронное бюро. Когда умерла моя мать.

За дверью была очередь. Выглядело это как море из черного старомодного полиэстера. Богатые старые представители элиты Манхэттена обсуждали свои инвестиции, в то время, когда они должны были заткнуться, черт возьми. Я не мог видеть дальше людей перед собой – так много было присутствующих. Не то чтобы я вообще хотел что-то там увидеть. Я хотел поехать домой, очутиться в своем безопасном месте внутри Сорайи.

Мне захотелось отлить, поэтому я прошептал Сорайе на ухо:

– Оставайся в очереди и держи место. Я пойду, найду уборную.

– Хорошо, – сказала она, немного нервничая из-за того, что я оставляю ее одну.

Я покинул очередь и пошел по дорожке персидского ковра в уборную. Быстро сделав свои дела, я направлялся обратно к Сорайе, когда заметил мать Лиама, Филлис, успокаивающую маленькую девочку в коридоре. Ребенок плакал, и это разбивало мне сердце.

Стоя спиной ко мне, девочка выглядела где-то на четыре года. Должно быть, это дочь Лиама и Женевьевы. Я никогда раньше ее не видел. Знал только, что Лиам обрюхатил Женевьеву достаточно быстро после того, как я узнал об их интрижке. В то время эта новость только все усугубила. Но сейчас я не чувствовал ничего, кроме симпатии к ребенку, потерявшему одного из родителей. Мне была хорошо знакома эта боль.

Филлис выглядела испуганной, увидев меня, но я не мог просто пройти мимо и не принести соболезнования.

Меня слегка подташнивало, когда я сказал:

– Здравствуй, Филлис. Прими мои соболезнования по поводу смерти Лиама.

В смятении она просто кивнула и, крепче прижав маленькую девочку к себе, направилась в противоположную сторону. Я проследил за ними взглядом и увидел, как черный помпон упал с волос девочки прямо на ковер.

Прочистив горло, я пошел быстрым шагом, чтобы догнать их.

– Извини. Она обронила кое-что.

Когда девочка повернулась, я впервые увидел ее лицо. Опустившись на колени с помпоном в руках, я совсем забыл, что хотел сказать. Из меня как будто вышибли весь воздух. Слов не было… только состояние полного неверия и непонимания. Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что смотрю в лицо своей матери.