Текст книги "Крошка из Шанхая"
Автор книги: Вэй Хой
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
25 Любовь или страсть?
Заниматься любовью и спать с женщиной – две разные страсти. Они не только существуют отдельно, но и противоположны друг другу. Любовь воплощается не в плотском вожделении и жажде совокупления (это чисто телесное влечение может распространяться на огромное множество женщин), а в стремлении мирно спать рядом (обычно с одной-единственной).
Милан Кундера
С возвращением Тиан-Тиана вакуум в моей жизни заполнился. Каждую ночь мы засыпали, убаюканные дыханием друг друга, а рано утром, едва проснувшись и не успев поесть, целовались. И чем крепче были поцелуи, тем острее был голод. Должно быть, муки голода усиливала неутоленная любовная страсть.
Холодильник был набит фруктами, мороженым всевозможных сортов и овощами. Нам хотелось вести простую вегетарианскую жизнь, как первобытным, еще мало отличавшимся от обезьян людям в джунглях, правда, с холодильником, мороженым, мягкими перинами и сливным туалетом.
Наполовину одичавшая Пушинка упорно не хотела вести домашний образ жизни и обитала то у нас в квартире, то среди грязных помойных баков на углу. Она, как бродяжка, перебиралась с одного места на другое, мурлыкая в ногах нашей кровати и благоухая ароматным шампунем (регулярно купать и вычесывать ее взялся Тиан-Тиан) по пятницам и субботам, но как только наступал понедельник, она, будто электричка, отправляющаяся от станции точно по расписанию, срывалась с места и, задрав хвост трубой, удирала из дома. Однако в отличие от электрички она могла передвигаться совершенно свободно, гуляя, где захочется.
С наступлением ночи Пушинка собирала целые полчища котов своим страстным призывным мяуканьем. И хотя она возилась в грязи и вони и разгуливала по мусорным кучам, очевидно, все же находила в этом вольном житье неповторимую прелесть.
Иногда поздно ночью где-то внизу раздавались истошные вопли лазающих по деревьям или прыгающих в подвале котов и кошек, звуки беспощадных кошачьих драк. Местный домовый комитет предложил жителям сообща навести порядок везде, где могли прятаться бродячие коты, особенно на помойках. В результате беспризорных животных стало меньше, но Пушинка оставалась неуязвимой и по-прежнему благоденствовала. У нее было необычайно развитое, истинно звериное чутье на опасность, и ей всегда удавалось перехитрить судьбу. Конечно, боги были к ней благосклонны, но она и сама не плошала. Иногда даже умудрялась притащить домой какого-нибудь хвостатого уличного кавалера. Нам казалось, что, если бы существовала кошачья банда, она непременно была бы в ней предводительницей, что-то вроде королевы, и милостиво одаривала бы подданных самцов своей благосклонностью.
Что до меня, то я вошла в творческий штопор. За какой-нибудь десяток страниц до конца романа мозг полностью отказал: воображение, остроумие и живость языка бесследно испарились, как по мановению волшебной палочки. Из-под пера выходили лишь нелепые и мертвые фразы. Я писала. Рвала написанное. Швыряла ручку в мусорную корзину. Даже начала заикаться. Разговаривая по телефону или беседуя с Тиан-Тианом, старалась ограничиваться простыми предложениями и просьбами-приказами: «Нечего меня утешать!» или «Так мне и надо!»
Тиан-Тиан укрылся в соседней комнате и был поглощен работой над иллюстрациями для моего забуксовавшего романа. Большую часть времени дверь к нему была закрыта. Если меня вдруг охватывало неясное подозрение или беспокойство, я, словно ненароком, неожиданно, входила к нему. Однако мне ни разу не удалось снова почувствовать тот странный и опасный запах или застать его за необычным занятием.
После его возвращения из Центра реабилитации я дотошно обшарила каждый уголок комнаты, потратив целое утро на поиск припрятанной марихуаны или другого зелья. Уверившись в том, что нигде не осталось ничего из прошлого, я превратила наш дом в рай в четырех стенах. И Тиан-Тиан расположился здесь с ворохом своих рисунков, как Леонардо да Винчи, занятый поисками истины во вселенском хаосе. Подобно Адаму, он из своего ребра создавал творение истинной любви.
– Ничего у меня не получается, – пожаловалась я. – Наверное, и не выйдет. Ни энтузиазма, ни вдохновения. Думаю, я самая заурядная женщина – даже зауряднее многих, – которая, как безумная, возомнила, что сможет прославиться, написав книгу.
При виде целой горы прекрасных иллюстраций на его письменном столе горечь от моего творческого бессилия только усугубилась. Меня действительно удручало сознание, что я не оправдываю его взлелеянных любовью надежд и собственных мечтаний.
– Ничего подобного, – ответил он, не поднимая головы. – Тебе просто нужно немного отдохнуть и вволю пожаловаться и покапризничать, как избалованному ребенку.
– Ты думаешь? – я взглянула на него с удивлением. Это звучало необычно. И интересно.
– Немного похныкать и добиться большего внимания от своего любовника, – продолжил рассуждать он. – Это отличный способ выпустить психологический пар.
– Похоже на рацеи доктора У. Но я, правда, рада, что ты так думаешь.
– Как считаешь, твой издатель согласится использовать эти иллюстрации? – спросил Тиан-Тиан, опуская карандаш.
Я подошла к письменному столу и просмотрела рисунки. Там было много набросков, но встречались и законченные работы. Палитра – нежная и насыщенная, линии – чистые, но резковатые. У всех изображенных людей вытянуты шеи, как на картинах Модильяни, и только глаза по-азиатски узкие и мягкие, меланхоличные и одновременно смешливые и наивные.
Его художественное восприятие как нельзя лучше соответствовало моему стилю.
– Мне нравится. Даже если мне не удастся завершить роман, они – самостоятельное произведение искусства, их можно выставлять. Публика их оценит, – я наклонилась и поцеловала его в губы. – Обещай, что не бросишь живопись. Уверена, ты станешь большим художником.
– Я об этом как-то не думал, – спокойно произнес Тиан-Тиан. – И мне не обязательно становиться знаменитым художником.
Это было правдой. Он никогда не был тщеславным и никогда не будет.
Есть старая поговорка: «В глазах трехлетнего ребенка видна судьба восьмидесятилетнего старика». Она означает, что на протяжении всей жизни, с малолетства до глубокой старости, природа человека, его сущность остаются неизменными. Поэтому многие люди заранее знают, как сложится их дальнейшая жизнь.
– Дело совсем не в славе, – возразила я. – Речь идет о том, что надо за что-то зацепиться в этой жизни, чтобы она обрела смысл, чтобы стать счастливым.
И мысленно добавила то, что не решалась произнести вслух: «И чтобы навсегда отвлечь тебя от наркотиков и избавить от апатии». Стремление стать настоящим художником дало бы ему опору. Я где-то писала, что «жизнь подобна хронической болезни, а интересное занятие – эффективному лекарству».
– Решение всех проблем в том, чтобы никогда не впадать в самообман, – ответил он просто, окинув меня проницательным взглядом.
Словно хотел сказать, что я манипулирую вековой мудростью, чтобы запутать нас обоих, загнать его в ловушку. В его глазах редко появлялось такое выражение. Но со времени его возвращения из Центра реабилитации я подметила в Тиан-Тиане некоторые едва заметные перемены.
– Ну ладно, ты прав, – вздохнула я и вышла, бросив на ходу: – Поэтому я тебя и люблю.
– Коко! – крикнул он вслед, тряпкой вытирая гуашь с рук. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Каждое утро, когда я открываю глаза и вижу тебя рядом, я абсолютно, стопроцентно счастлив.
***
Перед встречей с Марком я лихорадочно пыталась найти предлог, чтобы уйти из дома. Но в конце концов ничего придумывать не пришлось: Тиан-Тиан задержался у Мадонны: они увлеклись игрой «Империя наносит ответный удар», и он решил остаться там на всю ночь. Я повесила трубку, надела длинный, облегающий прозрачный топ и брюки, едва прикрывающие живот, слегка нанесла на щеки румяна с блестками и вышла.
Мой долговязый Марк уже заждался на углу улиц Юнфу и Фусин. В свете уличного фонаря он выглядел безупречно элегантным и свежим, как заокеанский киногерой. У этого иностранца, как всегда, при себе была пара голубых порочных глаз, тугая задница и эта чудовищная штуковина в штанах. При встрече с Марком я каждый раз изнывала от непреодолимого желания умереть за него, умереть под ним, а при прощании была твердо убеждена, что из нас двоих именно он заслуживает смерти.
Вот он соскользнул с моего тела, поднял меня и, пошатываясь, понес в ванную; вот его рука, намыленная гелем для душа, заботливо и бережно прикасаясь к моим бедрам, вымывала оттуда извергнутую в порыве страсти жидкость; вот он снова распалился, схватил меня, вонзил свой член и мы занялись любовью прямо в душе, сплетаясь скользкими от пены телами; вот он задохнулся от вожделения, припав головой к моему лону и в забытьи повторяя мое имя; вот нас обоих подхватил и увлек в бездну смерч пота, похоти и исступления. В эти самые мгновения я подумала: вот кто должен умереть.
Если закрыть глаза, то окажется, что инстинкты взаимного влечения и смерти отделены друг от друга тончайшей, едва уловимой гранью. В одном из моих рассказов «Пистолет страсти» герой, отец молодой девушки, решает умереть как раз в тот момент, когда она со сладострастием в первый и в последний раз отдается своему возлюбленному – армейскому офицеру. За тот рассказ меня одарили восхищением многочисленные поклонники из числа читателей-мужчин и в пух и прах раскритиковали в средствах массовой информации.
***
Мы с Марком поцеловались и, рука об руку миновав железные кованые ворота, ведущие в знаменитый парк, где росла ароматная пурпурная гидрангея, вошли в небольшой уютный кинозал. Я стояла в углу, поодаль от рядов кресел, пока Марк здоровался и болтал по-немецки со своими светловолосыми германскими друзьями. Среди них была женщина с короткой стрижкой, время от времени неодобрительно поглядывавшая в мою сторону. Иностранки всегда смотрят на местных любовниц своих соотечественников как на незваных чужеземок. В Китае у приезжих женщин гораздо меньше возможностей найти себе пару, чем у мужчин. Их, как правило, не интересуют местные жители мужского пола, а среди китаянок у них множество соперниц, отбивающих, с их точки зрения, у них парней.
Иногда, появляясь на людях в обществе Марка, я испытывала невыразимый стыд и страшно боялась, что меня могут принять за одну из тех дешевок, которые охотятся за состоятельными иностранцами и готовы на все, лишь бы уехать из Китая. Поэтому я часто старалась держаться в сторонке, изо всех сил пытаясь казаться серьезной и сердито хмурилась, когда он бросал на меня влюбленные взгляды. Глупо до невозможности.
Марк вернулся и предложил после просмотра выпить вместе с режиссером фильма. Народу набилось много, поэтому нам пришлось стоять. Признаюсь, я не очень поняла все эти туманные образы, бесчисленные ледники и мчащиеся вдаль поезда. Но думаю, что режиссера в первую очередь интересовала интерпретация одного из самых сильных человеческих чувств – беспомощности. И она нашла прекрасные художественные средства для выражения своей мысли. Палитра красок просто завораживала зрителя, визуальный эффект усиливался за счет резкого контраста хорошо гармонирующих красного и синего цветов с черно-белыми кадрами. Даже в шанхайских бутиках вряд ли найдешь ткани такой своеобразной расцветки и с таким удивительно притягательным колоритом. Безусловно, столь оригинальный фильм способен снять только талантливый режиссер.
После просмотра я познакомилась с режиссером-постановщиком, длинноногой немкой по имени Шамир. На ней была короткая черная юбка, а на голове – мальчишеская стрижка. Зеленовато-голубые глаза излучали энергию. Марк представил меня. Она странно посмотрела на меня и сдержанно протянула руку. Я приветливо ее обняла. Она немного удивилась, но явно обрадовалась.
Марк заранее предупредил меня, что Шамир – лесбиянка, В ее взгляде, направленном на меня, в выражении глаз было что-то фривольное и кокетливое – обычно женщины не смотрят друг на друга так.
Мы сидели, потягивая коктейли, на втором этаже в баре «Парк 97» у кованой балюстрады. Здесь царил полумрак, висящие на стенах картины были окутаны клубами табачного дыма, раздавались звуки музыки. Внизу, приветствуя входящих клиентов, суетился один из владельцев бара, Тони. Взглянув наверх и заметив нас, он мимоходом приветливо махнул рукой и побежал дальше.
Шамир откашлялась, взяла мою вышитую атласную красную сумочку, повертела в руках, затем улыбнулась и сказала:
– Очень миленькая.
Я улыбнулась в ответ.
– Признаюсь, я не совсем понял твой фильм, – произнес Марк.
– Честно говоря, я тоже, – призналась я. – Но краски просто потрясающие. Эта игра света и тени, резкие цветовые контрасты и одновременно удивительная гармония красок завораживают. Такую палитру нечасто увидишь в кино, да и в магазине одежды вряд ли найдется что-либо подобное.
– Как-то ни разу не приходила в голову мысль сравнить фильм с магазином одежды, – рассмеялась Шамир.
– Знаешь, после фильма остается ощущение уже однажды виденного сна или слышанного раньше рассказа, – заметил Марк. – Примерно то же самое я чувствовал, читая книгу Коко. В любом случае, это захватывающее чувство… будто удалось собрать и склеить осколки разбитого вдребезги.
– Правда? – спросила Шамир и взволнованно прижала руку к груди. Ее голос был удивительно похож на детский. И поведение было непредсказуемым: то она была спокойна, как безмятежная гладь озера, то вдруг выходила из себя. Соглашаясь с собеседником, она цепко хватала его за запястье и выразительно и горячо произносила: «Да-да, вы совершенно правы!»
К ней нельзя было относиться равнодушно. Она сделала так много замечательного, даже совершила путешествие на Северный полюс и забиралась на большую высоту, чтобы снять фильм о гигантском леднике, который называется «Стена плача». Он получил такое название, потому что напоминает застывший во льдах водопад из слез. В Германии она возглавляла секцию кинематографии в Центре изучения Германии и Европы, одной из крупнейших творческих организаций страны. В Пекине и Шанхае прекрасно знала всех представителей кинематографическое андеграунда и режиссеров-авангардистов. Ее организация устраивала в Германии ежегодный фестиваль, куда приглашали самых разных художников из многих стран, в том числе и деятелей искусств из Китая. Ее творчество многим нравились, но лично я получила самое сильное впечатление от только что состоявшегося просмотра фильма под названием «Полет странствий».
Шамир заинтересовала моя работа. Я объяснила, что во всех моих произведениях описаны реальные события, происходившие в Шанхае – этом цветнике постколониализма.
– Один из рассказов перевели на немецкий. Если вам любопытно, я могу дать экземпляр, – предложила я.
Это отчасти было правдой. Рассказ перевел студент, который изучал немецкий язык и германскую филологию в университете Фудань и которому я нравилась. Он был в числе первых на курсе и еще до окончания университета уехал в Берлин.
Шамир дружелюбно улыбнулась мне. В этот момент ее лицо напомнило мне цветок, распускающийся под ласковым дуновением весеннего ветра. Она дала мне свою визитную карточку и сказала:
– Смотри, не потеряй! Еще увидимся!
– Что, дорогуша, влюбилась в Коко? – сострил Марк.
– А если и так? – отшутилась Шамир. – Она очень необычная девушка. Не только смышленая, но еще и хорошенькая. Отчаянная баобеи… Бьюсь об заклад, она способна сказать и сделать, что угодно!
Ее слова задели меня за живое и подействовали как удар электрического тока. Для меня всегда было непостижимым, почему все без исключения женщины так проницательны, так хорошо, с первого взгляда, способны проникнуть в самые потаенные уголки другой женской души.
Слова Шамир невольно сблизили нас. Стоя в тени деревьев у входа в бар «Парк 97», мы обнялись и поцеловались на прощание. Ее влажные, зазывно открытые губы манили, и когда мы соприкоснулись кончиками языка в длительном и томном поцелуе, я внезапно испытала невыразимое порочное наслаждение. Сама не пойму, почему с этой малознакомой женщиной я отбросила обычную сдержанности перешла грань, отделявшую болтовню от близости и дружеский прощальный поцелуй от страстного.
Неожиданно уличный фонарь мигнул и погас. Тело налилось свинцовой тяжестью, сознание уплывало. Она прикоснулась к моей груди и сквозь бюстгальтер нежно тронула тугой, как бутон, сосок – а другой рукой ласково провела вдоль бедра.
Фонарь снова зажегся, и я очнулась от опьяняющего сна, стряхнув с себя наваждение, искушающее неизведанным соблазном. Все это время Марк стоял рядом и не без любопытства молча наблюдал за нами.
– Ты – прелесть. Жаль, что я завтра уезжаю в Германию, – тихо сказала Шамир. Затем она обняла Марка. – До свидания.
Сидя в «БМВ», я все еще не пришла в себя.
– Совершенно не понимаю… что же это было, – пролепетала я, нервно поправляя волосы.
– Ну, во-первых, ты была под впечатлением от ее фильма, – успокоил Марк, поднес мою руку к губам и поцеловал. – А вообще-то поцелуй двух чувственных женщин – захватывающее зрелище. И вполне объяснимое: ведь вдохновение в своей основе всегда чувственно.
В его словах не было и намека на мужской шовинизм, скорее, наоборот, в них звучало понимание.
Невольно тронутая его словами, сомлевшая и до крайности возбужденная, я словно парила в облаках до самого приезда в его огромную, вкрадчиво-порочную квартиру. Ее необъятность сводила с ума. Я включила стерео, поставила пластинку с сучжоуской балладой в исполнении Сюй Лисянь [102] [102]Сюй Лисянь (Xu Lixian) – одна из наиболее известных исполнительниц сучжоуского пинтаня.
[Закрыть], сбросила с себя одежду и прошла в спальню.
Марк вспомнил, что у него в холодильнике есть мое любимое желе из голубики, и жестом попросил меня подождать. Он сходил на кухню, оттуда донесся звон посуды, и появился на пороге спальни обнаженный с тарелкой фруктового желе и серебряной ложечкой в руках.
– Попробуй кусочек, детка, – сказал он, поднося ложку к моим губам.
Желе было восхитительно вкусным, мы по очереди с наслаждением глотали его с одной ложки, а потом рассмеялись. Он опрокинул меня на кровать и, как пещерный человек, зарылся лицом в мои бедра, изводя сладкими, томительными поцелуями.
– У тебя потрясающая пипка. Не встречал ничего лучше ни в Берлине, ни в Шанхае.
Безвольно раскинувшись на кровати и невидящим взором уставившись в потолок, я целиком растворилась в этом сладостном оцепенении, забыв обо всем. Для женщины «потрясающая пипка» звучит даже более трогательно и лестно, чем «роман года».
Он глотал желе, а потом заедал его моей плотью, как пирующий каннибал. Когда его член напружинился и вошел внутрь, я утратила остатки самообладания и зашлась в судороге оргазма.
– Хочешь от меня ребенка? – пробормотал он исступленно, как в бреду, неудержимо продвигаясь все глубже и глубже.
В это мгновение я испытала блаженное сексуальное наслаждение, горы и моря погрузились в пучину восторга, и мне показалось, что я занимаюсь любовью со всеми мужчинами мира.
26 Тревожное лето
Мы ждем, хоть какого-то знамения, но тщетно.
Сюзанна Вега [103] [103]Сюзанна Вега (Suzanne Vega, p. 1959) – американская фолк-певица. Стихи начала писать в девять лет, научилась играть на гитаре в одиннадцать, а первую песню написала в четырнадцать. Самая заметная фигура среди женщин-исполнительниц, на которых были богаты 80-е и 90-е годы.
[Закрыть]
Счастье, счастье. Что такое юность?
«Суэде» [104] [104]«Суэде» («Suede») – «Черные» – английская группа, основана в 1989 году, родоначальница брит-попа. С 1993 по 2003 гг. группа выпустила семь альбомов. В США известны под названием «London Suede» из-за одноименной американской кантри группы, судебный процесс которой они проиграли.
[Закрыть]
Восьмого мая американские самолеты разбомбили китайское посольство в Югославии. Три бомбы протаранили пятиэтажное здание до самого основания, убив репортеров «Референс-Ньюз» и «Гуанмин Дейли» и ранив еще двадцать человек. В тот день в половине шестого вечера студенты из всех шанхайских университетов собрались возле американского посольства на улице Урумчи с плакатами и транспарантами, крича: «Долой насилие сверхдержав! Мы – за мир и суверенитет!» Из толпы в здание, словно крылатые ракеты, полетели яйца и бутылки с минералкой. Народ все прибывал, и манифестация продолжалась до утра. Мадонна привела туда своих знакомых из Европы, а потом показала нам фотографии с места событий. Самое большое впечатление на меня произвел снимок с изображением юноши и девушки из Шанхайской академии драматического искусства. Каждый из них держал плакат, на одном было написано «суверенитет», а на другом – «мир». Эти молодые люди оделись в стиле пятидесятых или шестидесятых годов, у девушки были густые темные брови и огромные выразительные глаза. По словам Мадонны, эти двое целый час стояли совершенно неподвижно, как каменные изваяния.
Один из друзей Мадонны по фамилии Джонсон даже дал ребятам пачку американских долларов, чтобы те их сожгли.
– Будем надеяться, что войны не будет, – встревоженно сказал Тиан-Тиан. Его мать Конни приняла испанское гражданство, мой Марк был родом из Германии, а оба эти государства входили в НАТО, не говоря уже о той стране, откуда прибыли жизнелюбивые и общительные янки – приятели Мадонны.
А девятого мая произошло резкое падение котировок на Шэньчженьском и Шанхайском фондовых рынках. Кафе быстрого обслуживания «Кентукки фрайд чикен», расположенное на площади Уцзяо в восточной части Шанхая, вынуждено было закрыться. Буквально за одну ночь незримая армия хакеров атаковала сотни веб-сайтов государственных учреждений США. Были выведены из строя компьютерные сети министерства энергетики и министерства внутренних дел. На веб-странице министерства энергетики красовалось фото с изображением жертв бомбардировки и государственный флаг Китая. Сайт НАТО был блокирован.
Десятого мая я неожиданно увидела Марка на экране телевизора: он выступал в специальном вечернем выпуске новостей «Ай-Би-Эс», английского канала шанхайского телевидения. От лица своей фирмы он принес всем китайцам искренние соболезнования в связи с бомбардировкой и глубочайшие извинения семьям погибших и раненых. Кроме него, по телевидению выступали представители других крупнейших западных компаний, работающих в Шанхае, в том числе такие, как «Моторола», «Фольксваген» и «Ай-Би-Эм».
После выпуска новостей, пока Тиан-Тиан принимал ванну, я позвонила Марку. Он сказал, что любит и целует меня, и пожелал спокойной ночи.
***
Мои попытки писать по-прежнему были не более чем эфемерны. Творческое бессилие было подобно деловому разговору в шумном кафе, где невозможно сосредоточиться. Вы по инерции еще продолжаете что-то говорить, но мысли уже далеко, а сознание невольно переключается на происходящее вокруг и на окружающих. Нет, конечно, литературная работа не идет ни в какое сравнение с деловым совещанием в кафе. Что между ними общего? Если когда-нибудь сочинительство, которое составляет смысл моей жизни, превратится для меня в профессию, я, скорее всего, брошу писать.
Мне звонили и Дэн, и Крестный отец. Вот-вот должно было выйти второе издание «Вскрика бабочки», и рекламная кампания была на подходе. Было запланировано несколько рекламных мероприятий – предстояло вести семинары, встречаться с читателями, подписывать книги в университете Фудань, Восточно-китайском политехническом университете и в Шанхайском политехническом университете. Кроме того, планировалось рекламировать мою книгу в журналах и газетах. Дэн дала мне список редакторов, возглавлявших популярные журналы. По ее словам, они все обращались к ней в надеже, что я напишу для них что-нибудь небольшое, но стильное. Деньги хорошие, да и для поддержания имиджа лишний раз засветиться в солидных изданиях тоже не помешает.
Ден уже развернула бурную деятельность в качестве моего, пока неофициального, агента. Но до сих пор она не затрагивала финансовую сторону своей работы, а я ей еще ничего не платила. Я представления не имела, чего ради она так надрывается. Могла лишь предположить, что она была по натуре добрым человеком и считала мою работу перспективной. Любой романист – все равно что ценные бумаги, курс которых повышается или падает – смотря по обстоятельствам.
И хотя я была в простое, Тиан-Тиан продолжал прилежно рисовать иллюстрации к моему еще не состоявшемуся роману. Если так пойдет и дальше, то мне придется его догонять. Или ему ждать, пока я снова возьмусь за перо.
Паучок продал мне недорогой компьютер на базе Пентиум II и бесплатно установил модем и кучу компьютерных игр. Когда было нечем заняться, мы с Тиан-Тианом (который уже успел пристраститься к игре «Империя наносит ответный удар») проводили время за компьютерными играми, сочиняли стихи и отправляли друзьям, в том числе Шамир и Марку, письма по электронной почте.
***
– Давайте-ка устроим междусобойчик. Я так соскучилась по моему милому Тиан-Тиану, – вполне серьезно предложила Мадонна как-то во время телефонного разговора. – Дни тянутся тоскливой чередой, / горячее сердце изнывает от счастья, / полные жалости глаза любовника считают каждую новую морщинку, отраженную бездушным зеркалом / проснувшись, я уже не могу мчаться к морю на скорости 180 км в час / я еще жива, но по сути уже мертва.
Закончив декламировать, она рассмеялась, весьма довольная собой.
– Я сочинила это сегодня утром, сразу, как только проснулась. Недурно, а? Настоящие поэты не подвизаются на литературном поприще, а безумствуют в постели.
– Это точно. Испытала на себе. За последнее время не смогла выжать из себя ни строчки, – согласилась я.
– Ну, тогда самое время устроить вечеринку, чтобы стряхнуть эту невезуху, немного развлечься. Что может быть лучше хорошей выпивки и музыки в компании веселых друзей?
Я обзвонила несколько человек. Все равно в августе никогда не происходит ничего интересного. Всем и каждому я, как заведенная, повторяла одно и то же:
– В честь завершения Тиан-Тианом работы над новой серией иллюстраций и в связи с моим творческим кризисом, а также ради всеобщего процветания и укрепления дружбы и здоровья приглашаем вас на вечеринку «1+1+1».
***
Как раз накануне намеченной вечеринки раздался телефонный звонок из Пекина. Звонил тот забавный бисексуал, постоянно находившийся в романтических переживаниях по поводу своих подружек и дружков, красавчик-стилист Летун. Он сказал, что прилетает в Шанхай гримировать манекенщиц для рекламного показа причесок Видаля Сассуна.
– Заезжай к нам, – весело предложила я. – От этого моя вечеринка только выиграет!
***
В половине девятого вечера у нас в квартире началась потрясающая вечеринка, которую я назвала «1+1+1».
Это мудреное название означало «1 гость + 1 роза + 1 стихотворение». Я скрупулезно продумала каждую мелочь. Как каторжная трудилась над составлением списка приглашенных: во-первых, нужно было добиться, чтобы присутствовало примерно одинаковое число мужчин и женщин; во-вторых, категорически отметались кандидатуры людей, напрочь лишенных чувства юмора – они бы за секунду свели на нет все веселье. К счастью, мои друзья были неугомонными гедонистами и неисправимыми романтиками. Ради такого случая я немного прибралась. Главное было не переборщить. Все равно на следующее утро после вечеринки в квартире все будет вверх тормашками.
Тиан-Тиан выглядел просто прелестно в традиционной китайской рубашке и блестящих брюках из тафты. В этом наряде он был похож на очаровательного древнегреческого юношу с утопающего в лунном свете острова. Дверь в квартиру была широко распахнута, и все входящие радостно обнимались с ним. А я дотошно проверяла, принесли ли они подарки, о которых мы договаривались.
Первыми появились Чжуша и Ай Дик. У Чжуши было приподнятое настроение. В элегантном красном платье с тонкими, как макаронины, бретельками она напоминала Гвинет Пэлтроу [105] [105] Гвинет Пэлтроу (Gwyneth Paltrow, p. 1973) – американская киноактриса, дебютировала в 1991 году в фильме «Крик». Успех в актрисе пришел после фильма «Влюбленный Шекспир».
[Закрыть]. Со времени нашей последней встречи она заметно помолодела. Ремонт в ее квартире, наконец, закончился, и Ай Дик переехал к ней.
– Картины Ай Дика просто нарасхват в Художественной галерее Цинъи. А в следующем месяце он отправляется в Венецию и Лиссабон на международную выставку.
– И надолго? – спросила я у Ай Дика.
– Месяца на три, – ответил он.
От его конского хвоста не осталось и следа, и, если не принимать во внимание перстень в виде черепа, он выглядел как добропорядочный служащий. В этом была несомненная заслуга Чжуши. Раньше я была убежден, что их отношения вряд ли продлятся больше трех месяцев, но теперь мне показалось, что они созданы друг для друга.
– Мне хотелось бы взглянуть на твои картины, – сказал Тиан-Тиан.
– Лучше свои сначала покажи, – ответил Ай Дик, указывая на ряд висевших на стене картин, написанных гуашью. – Жаль, что ты не выставляешь их в какой-нибудь галерее.
– Придет время, обязательно выставим, – пообещала я, с улыбкой глядя на Тиан-Тиана.
Приехала Мадонна с каким-то молодым американцем. Судя по всему, бурный роман с полицейским по имени Ма Цзяньцзюнь стал очередной прочитанной и перевернутой страницей в нескончаемой любовной повести. Вся ее личная жизнь – это длинная череда разрывов и расставаний.
Лицо Мадонны было по-прежнему нежным, в руке – неизменная сигарета. На облегающем черном топе, на брюках глубокого синего цвета и даже на ботинках на толстой подошве, – красовались ярлыки фирмы «Гуччи». И хотя темные солнечные очки поздним вечером выглядели несколько претенциозно (а разве это не выпендреж, напялить очки от солнца посреди ночи?), они придавали ей импозантность. Она представила своего молодого светловолосого спутника – двойника Леонардо Ди Каприо – как Джонсона. Он был из той компании американцев, которых она возила к месту студенческой манифестации. Нас она кратко представила:
– Коко и Тиан-Тиан.
Выяснилось, что Джонсон пришел без стихотворения.
– Я сейчас же заставлю его сочинить что-нибудь! – сказала Мадонна. Она шаловливо улыбнулась мне и продолжила: – А знаешь, как мы с ним познакомились? На шанхайском канале «Ориентал ТВ» на передаче «Субботние свидания». Он возглавлял группу поддержки участника под номером шесть, а я руководила болельщиками участницы под номером три. Конечно, это всего лишь глупая телеигра для бездельников, но флирт на глазах у миллионов телезрителей здорово возбуждает! Эта участница, номер три, моя знакомая, хотела, чтобы я непременно руководила ее группой поддержки. Так что пришлось весь день убить на съемки, даже носа из студии не высовывать. Там я и познакомилась с Джонсоном. Он отлично говорит по-китайски. Дайте ему пару минут, и он вмиг сочинит вам трогательное, типично китайское, стихотворение в духе Ли Бо [106] [106]Ли Бо, или Ли Тайбо (Li Bai, 701 – 762) – китайский поэт-лирик.
[Закрыть].
Джонсон внешне был очень похож на Ди Каприо той поры, когда актер еще не был кинозвездой мировой величины – чуть застенчивый, миловидный и не по летам сообразительный.
– Имей в виду, никому не позволено влюбляться в моего мальчика, – пошутила Мадонна. – Я страшно ревнивая.
Встреча с Чжушой и Ай Диком ничуть не смутила Мадонну и Джонсона. Мадонна мирно поприветствовала Чжушу, обняла ее и перекинулась парой приветливых слов с Ай Диком. Что ж, похоже, появление в жизни женщины молодого и привлекательного любовника делает ее более терпимой и снисходительной. (Если говорить о непоследовательности в поведении, то мужчины и женщины здесь на равных.) Для повышения самооценки нет ничего благотворнее, чем новая любовь.
