Текст книги "Крошка из Шанхая"
Автор книги: Вэй Хой
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
20 Жизнь среди химер
За окном почерневшие небеса разрыдались дождем. Темную пелену прорезало нескончаемое мелькание Аарона Квока [80] [80]Аарон Квок (Aaron Kwok, p. 1965) – гонконгский певец и актер. Начал карьеру в конце 80-х как танцовщик. С 1989 года снялся почти в 30 кинофильмах.
[Закрыть], рекламирующего пепси. Наступила среда. Среда – это день, когда может произойти что угодно.
Проснувшись рано, Тиан-Тиан изменил свои намерения. Он уже не хотел ехать в центр для наркоманов этим утром.
– Почему? – спросила я, строго глядя на него.
– Мне хочется подольше побыть с тобой.
– Но ведь мы расстаемся не навеки. Ну, хорошо… пусть так. Я понимаю, что ты чувствуешь. Но как быть, если тебе станет плохо?
Он вынул маленький пакетик из ботинка и помахал им в воздухе.
– Тиан-Тиан! – укоризненно вскричала я. – Ну зачем ты привез это с собой?
Впервые за все время нашей совместной жизни Тиан-Тиан пошел на кухню, чтобы приготовить мне завтрак. Я лежала в ванне в полном изнеможении. Было слышно, как на сковороде скворчала яичница, потом на пол с грохотом упала крышка. Хотя и из лучших побуждений, но он, должно быть, учинил на кухне самый настоящий разгром. И одним завтраком меня было не подкупить. Я не могла так легко простить его малодушие.
Я не притронулась к завтраку. Тиан-Тиан молча сидел на софе и кормил Пушинку. Передо мной лежала рукопись, а на меня нашло оцепенение, которое сменилось отчаянием колдуньи, внезапно утратившей волшебные чары. Мне никак не удавалось вернуться в потусторонний мир слов. В реальной жизни все может бесповоротно измениться каждую секунду – ровную гладь воды в любой момент может покрыть рябь. Я всегда надеялась на скорый успех подобно Али Бабе, которому было достаточно произнести магические слова «Сезам, откройся», и перед ним распахивалась заветная дверь в сокровищницу; подобно Биллу Гейтсу, который стал миллиардером буквально за одну ночь; подобно Гун Ли, которая примерно в моем возрасте, не зная ни слова по-английски, сумела покорить сердца миллионов белых мужчин своей ослепительной и загадочной красотой.
Но теперь мне казалось, что у меня не хватит сил. Моим мечтам не суждено сбыться в этом городе. Мне ничего больше не оставалось, как схватить себя за волосы и сорваться с этой планеты (пока не сбылось предсказание Нострадамуса), либо удалиться от мира и вместе с Тиан-Тианом забиться в африканскую лесную глушь или на заброшенный остров где-нибудь в южной части Тихого океана и там до конца своих дней выращивать марихуану, разводить маленьких цыплят и исполнять первобытные танцы вокруг костра.
Тиан-Тиан запустил бумажный самолетик на мой письменный стол:
– Не хочешь прогуляться?
Все его самолетики, которые он так искусно складывал, были очаровательны – с рисунками, афоризмами и любопытными изречениями известных людей: «Ад – это люди вокруг нас», «Одиночество – вечно», «А где-то есть жизнь», «Живите поэзией» и прочее в том же духе.
Мы поехали в центр города по улице Яньань, где еще не закончилось строительство автострады, мимо длинной череды старых домов с крошечными садиками за глухими заборами. Шанхайцы гордятся тем, что в их городе настоящее мирно уживается с прошлым. То тут, то там ввысь взмывают современные сооружения, творения инженерной мысли, которые поддерживают мощное туловище города, как стальные ребра. А его лицо – разрозненные исторические руины, омытые легким дождем и заросшие мхом. Каждый раз, перебираясь на такси из новой части Шанхая в старую, я слышу неумолкающий, вечный голос моего города.
Возможно, я буду помнить этот голос до конца жизни, но так и не разберу, что он мне говорит. Марк считает, что у каждого города есть свое, неповторимое звучание. В гуле Парижа, Лондона, Венеции, Вены или Шанхая он слышит особые, едва различимые и необъяснимые нотки, вибрирующие в самом сердце этих городов и незримо связанные с характером их жителей.
Наверное, звучит несколько метафизично. Должно быть, у мужчин, встречавшихся на моем пути, была генетическая предрасположенность к такому образу мыслей. Секс и любовь обостряют восприимчивость, раздувая пламя творчества из искры вдохновения.
Пожалуй, было бы неплохо начать день, как следует подкрепившись в ресторане у Бенни. Чудаковатый бельгийский дизайнер оформил помещение под огромного омара. В ресторанном зале было длинное окно с серебристыми стеклами, а по всему периметру стен, под самым потолком, укреплены зеркала. Поэтому при желании любой клиент мог откинуться на спинку кресла и наблюдать за происходящим за соседними столиками. Но мужчин особенно занимала возможность совершенно безнаказанно заглядывать сидящим за столиками дамам в декольте всех форм и фасонов.
Мы с Тиан-Тианом ели обжигающий острый суп и печеных морских моллюсков и вели серьезный разговор, самый важный за всю нашу совместную жизнь.
– Что ты думаешь обо мне теперь? – спросил Тиан-Тиан. Отливающие голубизной белки глаз на фоне болезненно-бледного лица были похожи на точки под вопросительным знаком. Похоже, ему пришлось долго набираться мужества, чтобы приступить к этому разговору. – Тебе незачем лгать.
– Сколько времени мы уже знакомы? Почти год, но кажется, намного дольше. И у нас впереди столетие, десять тысяч лет, потому что я люблю тебя. Но если ты не поторопишься и не постараешься вылечиться, я даже не представляю…
– Когда однажды я умру – подожди, не перебивай меня, – так вот, когда я умру, когда мои глаза закроются навеки, чтобы никогда больше не увидеть белый свет, каким я останусь в твоей памяти, что ты будешь думать обо мне?
У меня пропал аппетит. Язык онемел, в животе была пустота. Мы долго и не мигая смотрели друг на друга, поверх всех этих тарелок, бокалов и вилок. У Тиан-Тиана белки глаз стали такими голубыми, что, по выражению драматурга Джоан Хоукс, «источали туманную влагу».
– Я воз-не-на-ви-жу тебя, – отчеканила я.
– Смерть – это проявление духовного опустошения, осознанное решение, которое принимаешь, испив чашу усталости до дна. Я очень долго размышлял об этом, наверное, всю жизнь. И всесторонне обдумал этот вопрос. Мне не стыдно умирать. Человек вроде меня не может вечно втаптывать себя в грязь, поганить собственную душу. – Он приложил палец к груди, там, где сердце. Пожалуй, это выглядело бы убедительней, если бы он держал кинжал.
– Это темный импульсивный порыв. Психологи утверждают, что импульсы опасны, и советуют избегать их. Однако душевные порывы посещают нас без приглашения. – Он произносил это ясно и спокойно, бесстрастно шевеля бледными, бесчувственными губами. И рассуждая отвлеченно, явно имел в виду себя.
– Чем слабее моя воля, тем острее зрение, потому что я видел, как в солнце зияла огромная черная дыра и как главные планеты Вселенной сошлись вместе и образовали крест.
Мое отчаяние сменилось злостью.
– Я не собираюсь слушать весь этот бред. Если быть краткой, ты просто придурок.
– Может, и так. Умирающим никогда не удается объясниться с живыми. Вообще-то, на свете множество людей, которые гораздо большие придурки, чем я.
Я схватила его за руку, холодную, как лед.
– Господи, ну о чем мы с тобой говорим? Пожалуйста, прекрати. Почему нам нужно говорить о таких ужасных вещах именно здесь и сейчас? Не нужно рассуждать о жизни и смерти, о любви и ненависти, об эгоцентризме и личности. Ведь мы-то с тобой живы? Если тебя что-то не устраивает в нашей жизни, говори определеннее. Допустим, я неряха, или разговариваю во сне, или мой роман недостаточно интересен, или вообще дерьмо – пусть так! Я могу измениться, я постараюсь стать лучше. Но ради всего святого, не говори таких ужасных вещей! Это полная безответственность. Я только и мечтаю обрести крылья, чтобы вместе с тобой взмыть ввысь, а ты стремишься лишь к тому, чтобы покинуть меня и одному низринуться в ад. Почему?
Многие посетители ресторана начали оглядываться на нас. Я подняла голову и вдруг увидела свое отражение в зеркале – глаза полны слез, черты лица искажены гримасой отчаяния. Положение было глупее не придумаешь. Ведь мы же так любили друг друга.
– Коко, – Тиан-Тиан по-прежнему выглядел отрешенным и спокойным. – С нашей самой первой встречи было очевидно, что мы совершенно разные. Я тогда сразу сказал тебе об этом. Но это не помешало нам любить друг друга, хотя ты энергична и тщеславна, а я разуверился во всем и могу лишь плыть по течению. Философы говорят: «Все возникает из пустоты и существует лишь в противопоставлении с ней».
– Пропади они пропадом, эти философы! Никогда больше не читай таких книг. Тебе нужно быть среди живых людей, дышать полной грудью. Тебе нужен физический труд. Мой отец всегда говорит, что работа исцеляет тело и душу. Тебе нужны солнечный свет и трава, и мечты о счастье, и все те радости, которые сулит нам жизнь! – Я говорила торопливо, стрекотала, как швейная машинка, тихое жужжание которой в ночной тиши кажется оглушительнее грома.
– Для начала ты завтра же отправишься в этот треклятый центр для наркоманов, займешься там какой-нибудь легкой и полезной физической работой – будешь копать клумбы в саду и распевать песни вместе со всеми. И когда тебе полегчает, я лично позабочусь о том, чтобы ты больше общался с женщинами, но я решительно не позволю тебе влюбиться ни в одну из них. Я даже буду приводить к тебе проституток, если ты поправишься и станешь нормальным человеком. – Я почти ослепла от слез, зеркала на стенах ресторана заволокло туманом.
Тиан-Тиан обнял меня:
– Ты ненормальная.
Он достал носовой платок и протянул мне, чтобы я вытерла глаза. Я взглянула на него сквозь соленую пелену:
– Я такая же ненормальная, как и ты.
В зеркале на противоположной стене я заметила чей-то пристальный взгляд, обращенный на меня, и в краткий миг просветления поняла, что это Марк. Он сидел за одним из столиков с какой-то иностранкой средних лет, судя по всему, своей знакомой. Наверное, он уже довольно давно наблюдал за мной.
Я притворилась, что не замечаю его, и попросила официанта принести счет. Сегодня была среда, а среда – это день, когда может случиться всякое.
Марк все еще смотрел в мою сторону, он выглядел смущенным и взволнованным. Когда он встал из-за стола, я отвернулась. Официант вернулся со счетом. Я достала кошелек, но из-за волнения и спешки никак не могла отсчитать купюры.
Марк подошел к нам, всем своим видом изображая удивление.
– Ну и совпадение! Вот уж не ожидал встретить вас здесь! – Он протянул руку Тиан-Тиану.
Разыгранный им нелепый спектакль был просто омерзителен, я почувствовала презрение к этому лицемерному немцу. Он не имел никакого права прикасаться к Тиан-Тиану теми же руками, которыми когда-то ласкал мое тело. В этот пропитанный фальшью момент такое прикосновение выглядело бестактным и оскорбительным. И пусть не говорит, что не заметил беспомощности и слабости Тиан-Тиана. Господи, мы еще не успели опомниться от боли и горечи состоявшегося разговора. Тиан-Тиану предстояло решиться на лечение в реабилитационном центре, и мы оба были в отчаянии. А этот человек, бесстыдно обладавший мною во время тайных страстных свиданий, осмелился подойти и издевательски-вежливым тоном поинтересоваться у Тиан-Тиана, как тот себя чувствует.
Даже если бы его влекло ко мне неудержимой страстью, он должен был совладать с собой и не трогаться с места. Он должен был держаться в отдалении и дать нам уйти с миром.
Нервы были натянуты, как тетива. Я быстро направилась к двери, увлекая Тиан-Тиана за собой. Марк пошел следом, он подал мне книгу, которую я забыла на столе. Я тихо поблагодарила его и едва слышно добавила: – Исчезни.
***
Той ночью мы с Тиан-Тианом не сомкнули глаз. Мы целовались до боли в губах, и горечь безнадежности таяла на них, наполняя комнату. Потерпев крушение мы нашли прибежище на нашей кровати – единственном островке надежды в бескрайнем океане отчаяния. Нас могла спасти только любовь. Когда разбиваются сердца, раздается слабый и грустный звук. Так, тихо потрескивая, падает с дерева иссохшая ветка. Я обещала Тиан-Тиану, что буду часто навещать его в центре реабилитации, непременно буду заботиться о Пушинке и думать о своем здоровье. Что буду много и напряженно работать и обязательно допишу роман. Я не стану поддаваться страхам. Мне оставалось лишь верить, что я – самая счастливая и прекрасная женщина из всех живущих на земле, и уповать на чудо. Это было все, что я могла сделать. Я поклялась, что дождусь его возвращения.
Я люблю тебя. И любовь моя сильна и бесконечна.
***
На следующий день я, как во сне, первым делом отвезла Тиан-Тиана в центр реабилитации наркоманов. Я нашла этот центр заранее и сама записала его. Регистраторша быстро отыскала имя Тиан-Тиана в регистрационном журнале, и велела мне забрать несколько ненужных вещей. Стальные двери медленно сомкнулись за ним, и мы даже не успели взглянуть друг на друга на прощание.
21 Коктейли
На всякую разную даму
Отыщется разного сраму [83] [83] Перевод Игоря Минакова
[Закрыть].Салли Стэнфорд [84] [84]Салли Стэнфорд (Sally Stanford, настоящее имя Mabel Janice Busby, 1903 – 1982) – известная содержательница борделя в Сан-Франциско в середине XX века. После отхода от этой деятельности была мэром городка Сосалито, пригорода Сан-Франциско. В 1966 году издала автобиографию «The Lady of the Ноuse».
[Закрыть]
Целую неделю я носа не высовывала из комнаты и, даже не удосуживаясь причесаться, писала, как одержимая. Меня не отвлекали ни телефонные звонки, ни стук в дверь (лишь изредка заходил разносчик из «Крошки из Сычуаня», да однажды заглянула старушка из домового комитета, собирая взносы на уборку улиц). Я жила, словно в бреду, металась от одной двери к другой. Работа затягивала в омут: я выныривала из реальности и тут же погружалась в мир вымысла. Все происходило помимо моей воли, роман сам заставлял меня двигаться вперед.
Отбросив прекраснодушие и ложь, я решилась поведать читателям подлинную историю моей жизни. Это не требовало особого мужества, нужно было лишь повиноваться неведомой и властной силе. И пока она не сковывала меня, все было в порядке. Так я обрела себя и поборола страх одиночества, нищеты, смерти и любого другого возможного несчастья.
Я часто засыпала, уронив голову прямо на рукопись, просыпалась от онемения в затекшей щеке. Иногда, когда серебристые стрелки часов показывали далеко за полночь, до меня долетали звуки, нарушавшие безмятежную тишину: могучий храп электрика за стеной в соседней квартире, шум работающего крана в ночном безмолвии где-то на отдаленной строительной площадке и монотонное звериное урчание холодильника на кухне.
Несколько раз я не выдерживала, нетерпеливо откладывала ручку в сторону, украдкой пробиралась на кухню и открывала холодильник в тайной надежде, что спрятавшийся там тигр бросится на меня, навалившись всей своей мощью, я до удушья зароюсь лицом в его золотистую шерсть, и он безжалостно овладеет мной.
В этом отшельничестве я обрела дао [85] [85]Дао – одна из основных категорий китайской философии. В даосизме – закономерность сущего, его порождающее и организующее начало. Цель адептов даосизма – достичь единства с первоосновой мира – дао – и обрести бессмертие. – Е.К.
[Закрыть] и достигла состояния внутренней гармонии. С моей точки зрения, рай – это не более чем ощущение полной раскованности и беззаботности. Поблизости ни одного мужчины, для которого нужно прихорашиваться и наряжаться; переживать, достаточно ли пышная у меня грудь и красиво ли подведены глаза. Не нужно срываться и бежать на бесполезные вечеринки; удирать от полиции, не одобряющей буйное веселье; отчитываться о ходе своей работы; можно не отличать день от ночи, и не томиться в ожидании человека, который придет и выпьет твою любовь до дна, иссушив душу.
Я была околдована собственным романом. Чтобы как можно достовернее передать подлинную атмосферу страсти, я пробовала писать обнаженной. Многие полагают, что между умом и телом существует неразрывная связь. (По слухам, американский поэт Теодор Ретке [86] [86]Теодор Ретке (Theodore Roethke, 1908-63) – американский поэт, выходец из семьи немецких иммигрантов. За книгу «Пробуждение» (1933 – 1953) удостоен Пулитцеровской премии.
[Закрыть], чтобы правдиво описать ощущения обнаженного танцора, постоянно раздевался и одевался, стоя перед зеркалом.) Я твердо верю, что творчество и тело неразделимы. Стоит мне немного потолстеть, и каждая написанная фраза звучит выразительно и метко, а чуть похудею – из-под пера выходят многословные, пространные предложения, тягучие, как шелковистые морские водоросли.
Я вышла за грань пресной повседневности собственной жизни и попыталась рассуждать на более значимые темы вселенского масштаба. Возможно, это звучит самонадеянно, с претензией на божественное откровение, но именно к этой цели я и стремилась, когда писала.
Герои моего романа – молодая влюбленная пара – застигнуты врасплох в своей спальне, отрезаны от мира внезапно разгоревшимся пожаром. Они знают, что выхода нет. Все объято пламенем, и окна, и коридор. Единственное, что им остается, – предаться бешеной страсти посреди бушующего ада.
Этот реальный случай рассказал мне один из бывших приятелей.
Когда погибших влюбленных выносили с пожарища на носилках, их обгоревшие тела невозможно было вызволить из смертельных объятий, в которых они сплавились воедино. Юноше и девушке не было и двадцати. Они учились в одном из престижных шанхайских университетов. Был выходной. Вечером родители отправились в театр «Тянь Чань» на представление Китайской оперы. Юноша пришел в гости, они вместе смотрели телевизор, слушали музыку, болтали о пустяках, и, как любые молодые влюбленные, поддались нежному и трогательному чувству.
Пожар возник на кухне в коммунальной квартире этажом ниже и стремительно распространился по дому. Тем вечером было очень ветрено, свежий ветер уносил запах гари прочь. Влюбленные не подозревали о нависшей опасности, пока в комнату не ворвались языки пламени. Они мгновенно поняли, что спасения нет, и перед лицом неминуемой смерти сжали друг друга в страстных объятиях в самом сердце беспощадного пекла. Когда эти слова легли на бумагу, я ощутила в воздухе привкус дыма и жар безнадежности.
Я задумалась – что, если бы на их месте оказались мы с Тиан-Тианом? Несомненно, мы поступили бы точно так же. Лишь укрывшись в объятиях друг друга, можно выстоять перед надвигающимся ужасом неизбежного конца. Единственное, что мне кажется верным в теории Фрейда, – утверждение о неразрывной мистической связи между инстинктами самосохранения и саморазрушения.
Мне вспомнился пикник на траве, когда Мадонна спросила: «Если бы предсказание Нострадамуса о конце света сбылось в этом, 1999 году, как бы ты хотела встретить смерть?» И тут же сама ответила: «Конечно, занимаясь сексом!»
И хотя правой рукой я по-прежнему сжимала ручку, левая скользнула вниз, туда, откуда уже сочилась влажная истома, прикоснулась к набухшему клитору, скользкому, словно медуза. Я осторожно ввела внутрь один палец, потом второй. Если бы на кончиках пальцев были глаза или оптические приборы, взору открылась бы чудесная трепещущая розовая вселенная, по очертаниям напоминающая порочный цветок – переполненные кровью сосуды вокруг входа во влагалище с нежными, пульсирующими от возбуждения стенками. Тысячи и тысячи лет эти первобытные цветы распускаются, раскрывают лепестки и с вожделением ждут пришествия существа другого пола, чтобы насладиться недолгой, но сладостной борьбой, поглотить оброненное семя и в этой розовой, плодородной глубине зачать и взлелеять новую, крохотную и беззащитную жизнь. Это ли не совершенство?
Я довела себя до сексуального удовлетворения, испытывая легкое чувство брезгливого отвращения. Это занятие всегда пробуждает во мне подобное чувство. Некоторые художники, чтобы создать настоящий шедевр, обрекают себя на скитания, лишения и одиночество. А я прячусь в ароматное облако духов «Опиум», запираюсь в комнате на неделю. И семь дней, семь ночей слушаю пагубно-разрушительные песни Мэрлина Мэнсона [87] [87]Мэрлин Мэнсон (Marilyn Manson, настоящее имя Brian Warner, p. 1969) – американский рок-музыкант, гитарист, вокалист, один из основателей группы «Маrilyn Manson & The Spooky Kids», переименованной в 1993 году в «Маrilyn Manson».
[Закрыть].
Возможно, это моя последняя книга. Меня не покидает чувство, что, несмотря на все старания, я так и не создала ничего уникального. Я опозорила своих родителей и разочаровала моего эфемерного, как бабочка, возлюбленного.
***
Семь дней спустя из этого транса меня выдернул телефонный звонок. За занавесками сияло прекрасное в своей щедрости солнце, из расположенного неподалеку парка Чанфэн ветерок доносил освежающий запах фиалок и орхидей. Редактор Дэн сообщила неожиданную новость: они решили переиздать сборник моих коротких рассказов под новым названием «Ветры города», дополнив его другими произведениями.
– И каким тиражом вы собираетесь его выпустить? – спросила я, стараясь отчетливо и внятно произносить каждое слово, потому что неделя молчаливого одиночества сказалась на моем красноречии.
– Пока остановились на 10000. Прямо скажем, не густо, но ты сама понимаешь, на книжном рынке сейчас спад из-за финансового кризиса в Юго-Восточной Азии. Если честно, то десятитысячный тираж – это не так уж и плохо. Сначала директор издательства сомневался, но я напомнила ему, что первый тираж разошелся в считанные дни. – Она скромно хихикнула, предоставляя мне рассыпаться в благодарности.
– А как будете платить – процент с продаж или по числу авторских листов? – поинтересовалась я, понемногу подключая рассудок. Ощущения были те же, что испытываешь, внезапно распахнув окно: с улицы, словно вихрь, врываются зной, гул и шум, проникают микробы и бактерии, вызывающие туберкулез и понос. Этот поток безудержной, неуемной энергии взбодрил мозг, и я снова, как условно освобожденный, вышла на свободу из творческого заточения.
– Давай договоримся, когда ты сможешь подъехать. Кое-кто из моих друзей в издательском мире хотел бы поближе познакомиться с тобой, – произнесла Дэн благожелательным тоном. – Я сказала им, что сейчас ты работаешь над романом, и они действительно хотят побеседовать с тобой на предмет дальнейшего сотрудничества. По-моему, чем больше возможностей, тем лучше. Ты как считаешь?
Судя по всему, она все очень тщательно продумала, поскольку досконально знала все тонкости издательского бизнеса, и мне лишь оставалось с благодарностью принять оказанную услугу. Не уверена, что ее на самом деле интересовала моя писанина, однако момент для таких вопросов был неподходящий. Я поблагодарила ее, пообещала позвонить позже, чтобы договориться о месте и времени встречи.
Затем я связалась с Мадонной. Она ответила приглушенным и заспанным голосом. Судя по всему, еще не встала, и не сразу узнала, кто звонит. Было слышно, как она тихо попросила кого-то:
– Дорогой, ты не принесешь стакан воды?
Потом она поинтересовалась, как мои дела, чем я занимаюсь последнее время. Я рассказала ей все: о поездке на Хайкоу за Тиан-Тианом, о его согласии лечиться в Центре реабилитации наркоманов, о том, что я с головой ушла в работу.
Она была потрясена до глубины души.
– Господи, боже ты мой! Как же это могло случиться?
Было слышно, как она сделала глубокую затяжку и медленно, со вкусом выдохнула сигаретный дым.
– Сейчас все потихоньку налаживается. Я уверена, что он выкарабкается, – ответила я. – А как ты?
Она хмыкнула.
– А ты как думаешь? Я держусь только на выпивке и сексе. Живу, словно в лихорадке. В один прекрасный день я окончательно собьюсь с курса и улечу с первым порывом ветра. И когда этот благословенный момент настанет, я возблагодарю Бога. Слушай, если ты свободна сегодня вечером, давай куда-нибудь сходим вместе! Уверена, у тебя на душе кошки скребут. Да и не виделись мы уже сто лет. Может, поплаваем? Смотаемся в отель «Дунху», у меня есть их золотая членская карточка, и порезвимся там в открытом бассейне. Знаешь, самое приятное в плавании под открытым небом – возможность не только развлечься самой, но и доставить удовольствие окружающим. Безотказный и верный способ быстро и без труда заарканить мужика – кроме стриптиза – это покрасоваться в открытом бассейне. – И она громко рассмеялась, словно героиня в голливудском триллере. – Прости, дорогуша, но я сейчас совершенно измочалена, как течная сука после случки. Этот кобель меня просто доконал. На мне не осталось ни единого живого места. Ну ладно, хватит об этом. Я за тобой заеду. У меня для тебя сюрприз!
***
В бассейне мы с Мадонной томно разлеглись на топчанах у самой кромки водного голубого лоскута. Над головами раскинулось чистое небо, легкий ветерок овевал лица, солнце медовым липким соком растекалось по обнаженному телу. Бледная кожа, давно не видевшая живого дневного света, – малопривлекательное зрелище. Я закуталась в полотенце и наблюдала за плавающим в бассейне мужчиной. Его звали Ма Цзяньцзюнь, они с Мадонной познакомились при довольно необычных обстоятельствах.
Однажды ночью Мадонна по обыкновению гоняла по пустынным улицам на своем авто. Пожалуй, только в это время суток и можно дать себе волю, предаваясь безумию. На полном ходу она свернула на улицу с односторонним движением, с рядами зонтичных деревьев вдоль тротуара, и внезапно ей преградила дорогу выскочившая из тени полицейская машина.
Из нее вышли двое полицейских, один из них – высокий, широкоплечий и длинноногий мужчина. Ну, ни дать ни взять, вылитый «агент 007» в исполнении Пирса Броснана.
– Вы нарушили правила, мисс, – произнес он сурово. Этому суперагенту оставалось лишь вытащить пистолет и принять угрожающую позу, и сходство было бы полным.
В тусклом свете уличного фонаря Мадонна окинула взглядом его мощную фигуру, и не прошло и трех секунд, как она запала на него: безропотно заплатила штраф, а затем послушно сообщила ему номер своего мобильного телефона. О том, что именно побудило этого красивого полицейского связаться с одинокой женщиной, которая, как чумовая, носится по ночному городу, можно лишь гадать.
– Он сказал, ему понравились мои руки. Когда я протянула деньги из окна машины, он заметил, какая у меня холеная рука и тонкие пальцы, а мое великолепное бриллиантовое кольцо с его магически-таинственным блеском лишь усилили впечатление. Неправдоподобно красивые руки, какие бывают только у алебастровых манекенов, – шепотом исповедовалась Мадонна, радостно посмеиваясь. И действительно, у нее были на удивление красивые, не по возрасту нежные руки, совсем как у подростка.
– Да пусть говорит, что угодно! Ему нравится меня трахать. И делает он это замечательно. Каждый раз, когда он появляется на пороге моей квартиры в этой облегающей форме, я просто сгораю от желания поскорее переспать с ним.
Она взглянула на меня, но я думала о своем.
– Эй, очнись! Не вешай нос! Давай искупнемся, – воскликнула она, подошла к краю бассейна и плюхнулась в воду. Народу в бассейне поприбавилось. Два каких-то волосатых и коротконогих японца отмокали в воде и поглядывали на меня.
Я сняла солнечные очки, вылезла из полотенца и предстала перед окружающими в ярко-красном бикини. На солнце алый цвет купальника контрастировал с белизной кожи, что делало меня похожей на клубнику со сливками. Я нырнула, и добрая, прозрачная сила заботливо подхватила мое тело. В ярком солнечном свете негде было укрыться. Даже зажмурившись, я не смогла бы помешать остальным глазеть на эту клубнично-сливочную идиотку, плескающуюся в воде.
Понятия не имею, почему я так отреагировала. Обычно, когда незнакомые люди видели меня полуобнаженной, я испытывала тайное, инстинктивное чувство удовлетворения. Но как только я представила себя десертом, бесстыдно выставленным на всеобщее обозрение среди бела дня, я ужасно рассердилась. Во мне проснулась феминистка. Ну что у меня было общего с какой-нибудь барбиобразной пустышкой? Ведь эти мужчины не могли догадаться, что я – романистка и что я семь дней и семь ночей сидела взаперти и работала как проклятая. Да, собственно говоря, какое им было до этого дело? При виде незнакомой женщины все обычно оценивают только три главных параметра ее фигуры. Никому не интересно, что выше груди у нее есть еще и голова, причем не совсем пустая. Им это безразлично точно так же, как и то, сколько ступенек в лестнице на крыльце Белого дома.
Я вылезла из воды в том же отвратительном настроении. Оно ничуть не улучшилось и тогда, когда я заметила, что Мадонна беззастенчиво флиртует со своим красавчиком-полицейским. Мне было тоскливо. В раздевалке я несколько раз чихнула.
– Бедняжка! От переживаний у тебя совсем истощился запас эндорфинов [88] [88]Эндорфины – гормоны, снижающие болевые ощущения и улучшающие самочувствие и настроение.
[Закрыть]. Тебе нужно подумать о здоровье! – Мадонна заботливо укутала меня полотенцем и интимно прошептала на ухо: – Взгляни на меня. После того как я завела нового парня, меня даже простуда не берет. А знаешь, почему? Специалисты считают, что секс повышает сопротивляемость организма, поэтому я не чихаю, и у меня никогда не бывает насморка.
Она чмокнула меня в щеку, а потом вспомнила, что у нее есть для меня подарок:
– Погоди минутку! У меня для тебя сюрприз.
– Какой?
– Закрой глаза. – Она рассмеялась.
Я зажмурилась, предвкушая что-нибудь необычное. Она была горазда на всякие проказы.
– Ладно, можешь открывать!
Мадонна поднесла какой-то предмет прямо к моему носу. Я инстинктивно отступила, а потом вдруг поняла, что это был самый настоящий пластиковый вибратор – сувенир из секс-шопа. Но это еще было не все. Она даже развернула его, вытащила эту дьявольскую фаллическую штуковину и положила ее на ладонь, демонстрируя во всей красе.
– Нет уж, спасибо, не надо! – сказала я поспешно.
– Он абсолютно новый. После того, как меня бросил этот негодяй Ай Дик, я подумала, что мне понадобится что-то в этом роде и купила. Но так им и не воспользовалась. С помощью этой штуки все равно не залечишь сердечную рану. – На ее лице заиграла странная улыбка, по-детски обиженная, но порочная. – Я имею в виду психологическое утешение. А теперь у меня есть парень, а ты, похоже, в глубокой депрессии. Тебе, наверное, очень одиноко. Бедняжка! Тебе он может пригодиться!
– Спасибо, не надо! – Я стала пунцовой от смущения. Эта чудовищная штуковина бесстыдно вибрировала и казалась просто громадной! Я подумала, что на худой конец обойдусь и пальцами. По крайней мере, они мягкие и не такие свирепые.
– Да возьми же, ну, пожалуйста! – настаивала она, все еще смеясь.
– Нет, – отнекивалась я, но тоже начала улыбаться.
– Ну ладно. Уж больно ты правильная, маленькая леди. Но ведь в глубине-то мы все одинаковые, – она окинула меня пронзительным, всепонимающим взглядом, широко открыла рот и поморщилась. – Нам нужно договориться и навестить Тиан-Тиана. Сколько я его знаю, он всегда жил в кошмаре. Ему очень повезло, что он встретил тебя. Уж мне-то известно, как сильно такие люди нуждаются в привязанности.
– Но я всегда чувствую свою вину перед ним. Как будто я просто еще один его кошмар! – призналась я. – Мы льнем друг к другу, словно вместе пробираемся через страшную темную чащу.
– Дорогуша, не изводи себя понапрасну! Я знаю, что ты очень переживаешь из-за всего этого, но уверяю тебя, никто из женщин не в силах справиться с этой ситуацией лучше. Ты совершенно уникальный человек. Будет тоскливо, звони! Я одолжу тебе моего парня, или можем развлечься втроем.
Она снова зашлась смехом. В этом была вся Мадонна – ее типичный треп, эпатаж и пренебрежение к условностям. Я убеждена, что она и в самом деле способна на такое, хотя это уже не укладывается ни в какие рамки. От одних слов мне стало тошно, как будто я объелась сладкого.
