Текст книги "Искатель. 1989. Выпуск №5"

Автор книги: Веслав Анджеевский

Соавторы: Сергей Смирнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

ИСКАТЕЛЬ № 5 1989

На I, II, IV страницах обложки рисунки Геннадия НОВОЖИЛОВА к повести «ЗЛОВЕЩИЕ КРАСКИ ОКЕАНА».

На III странице обложки рисунок Константина КИСТАНОВА к повести «БЕЗ СИМПТОМОВ».

II страница обложки

III страница обложки

Веслав АНДЖЕЕВСКИЙ
ЗЛОВЕЩИЕ КРАСКИ ОКЕАНА[1]1
  ©Wiestaw Andrzejwski «Niebezpieczne barwy осеаnu», Wydawnlctwo Ministerstwa Obrony Narodowej, Warszawa, 1985. (© Перевод с польского: «Искатель».) Печатается с сокращениями.


[Закрыть]

Художник Геннадий НОВОЖИЛОВ

– Сожалею, но думаю, что не смогу заняться дрессировкой пинчера госпожи Трентон, – с легкой иронией произнес шкипер.

– Мими – такса, сэр.

– Дорогой Асато, я не разбираюсь в собаках, а эту, как ты говоришь, таксу просто на дух не переносил. По-моему, это была самая длинная собака в мире, точно кусок удава на проулке. Да к тому же и нахальная: везде совала свой противный нос и тащила из кухни все, что плохо лежало. Исключительно несимпатичная скотина, – Он скривился. – Да еще это претенциозное имя. Мими. Где это видано, чтобы нечто подобное называть Мими. Брр… – Шкипер, наконец, отдышался. Высказав вслух все, что думал, он почувствовал явное облегчение.

– Конечно, сэр. Но госпожа Трентон очень расстроена. Она настаивает, чтобы мы нашли ее пса.

– Госпожа Трентон… – Шкипер с чувством откинулся в кресле, изо всех сил стараясь воздержаться от высказываний по поводу этой дамы в присутствии подчиненного. Собрав все свое самообладание, он закончил подчеркнуто вежливым топом: – Ну что ж, ищи. Раз пассажир просит, надо найти собачку. А мне, будь так добр, не забивай этим голову.

– Прошу прощения, сэр, но мне казалось, что вы могли бы дать мне ценные указания.

Шкипер посмотрел на учтивого японца как на святотатца.

– Асато… Много себе позволяешь. Уж не думаешь ли ты, что я в своей жизни только тем и занимался, что отлавливал бездомных собак?

– Приношу свои извинения, сэр, – стюард поклонился в пояс. – Я только хотел узнать, что вы вчера вспомнили.

– Что я, черт возьми, мог говорить об этой псине? – Шкипер задумался.

– По-моему, ее поведение показалось вам несколько необычным.

– Это длинное создание всегда вело себя несколько странно. А вчера… Ну да! Вчера так просто скандально.

– Она была неспокойна?

– Неспокойна, это мягко сказано, дорогой Асато. Когда я вчера увидел, как пес катается по палубе, то в первую минуту подумал, уж не заболел ли он, что, честно говоря, меня мало расстроило бы. А когда я попытался его обойти, он вдруг сорвался с места и начал кружить вокруг моих ног, скуля и подскакивая. Потом вдруг встал на хвост, потом чуть ли не на нос. Это было похоже на цирковые трюки. Ну а затем, как сумасшедший, понесся к корме.

– Позволю себе заметить, сэр, что выглядело это не совсем нормально.

– Гм… Если б речь шла о человеке, сомнений бы не было – пьяный. Но такса? Да еще такая глупая? Ты помнишь, она начинала рычать, как только чувствовала запах алкоголя, даже самого отборного коньяка! Безнадежно недоразвитое создание.

– Может, она сожрала что-нибудь не то?

– Скорее всего просто свихнулась от жары.

– Как утверждает госпожа Трентон, Мими росла в тропиках.

– По-видимому, она слишком долго там пребывала. Такие вещи даром не проходят. Особенно если учесть, что сейчас на Индийском исключительно жаркие дни.

Стюард был совсем сбит с толку.

– Я, сэр, уже ничего не понимаю.

– Боюсь, Асато, что случай самый банальный. Представь: пес побежал к корме, да так быстро, что не заметил, как под ним кончилась палуба.

– Ох, сэр… – Щелки глаз японца заметно расширились, – Мне очень жаль, сэр.

– Мне тоже, Асато. Когда у пассажиров сходят с ума собаки, всегда виноват шкипер. Поэтому ты будешь искать собаку госпожи Трентон хоть до самого Кейптауна. Ты все понял, мой незаменимый Асато? – Шкипер выдержал паузу, – С болью в сердце я буду вынужден заменить тебя в Кейптауне из-за… ну, скажем, из-за симпатичной собачки по имени Мими. Это наверняка будет лучшей компенсацией для госпожи Трентон, чем извинения и возмещение убытков. Не говоря уж о том, что и для меня это будет оптимальный выход из деликатной ситуации, в которую ты меня впутал. Благодарю тебя, Асато и желаю отличной охоты. Кстати, ты говорил, что немного разбираешься в собаках?

– Совсем немного, сэр, – прошептал измученный стюард.

– Тогда допускаю, что в один прекрасный день госпожа Трентон сможет услышать безмятежное попискивание своей любимицы, ты же в Кейптауне первым получишь увольнительные и специальный задаток. А сейчас, Асато, приступай к работе.

Стюард еще раз поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь. Шкипер минуту сидел в кресле и, потирая руками лоб, бормотал:

– Бог мой, это же совершеннейший абсурд. Трагический гротеск. Собака… Из-за какой-то кривоногой таксы потерять деньги, положение. Мими… Собственными руками свернул бы шею этой суке… Боже, прости грешному слуге своему…

Шкипер Цезарь Дерьел производил впечатление солидного джентльмена в возрасте около пятидесяти, немного заплывшего жирком и роста скорей среднего. Его лицо было бы почти благородным, если б не нос – мясистый, бесформенный и багровый, с синими прожилками. Дерьел утверждал, что это результат обморожения, которое он перенес во время войны, плавая в североатлантических конвоях. Но никто это утверждение всерьез не принимал. Слишком хорошо были известны ею слабости – впрочем, он никогда не пытался их скрывать. Дерьел почитал двух богов: одного – в небе, другого – в бутылке, намереваясь таким образом обеспечить себе радость в жизни и покой в вечности.

Шкипер пригладил седеющие волосы, поправил отутюженную форму хаки и, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, вышел в коридор. Двери запер на замок, проверил, надежно ли: случайных гостей в своей каюте он не терпел.

Через некоторое время можно было увидеть Дерьела, приближающегося к камбузу; при этом лицо его уже источало благодушие галантного торговца с безупречно чистой совестью.

– Сегодняшнее мясо достаточно ароматно пахнет, Марко?

Обращаясь к Марко, шеф-повару торгового судна «Регулус», приходилось высоко задирать голову. Рост Марко превышал два метра. И это при необыкновенной худобе! Его вытянутое лицо выглядело как плохо выделанная доска, поперечно установленная на другой, только значительно длиннее первой. Ко всему прочему, взгляд его больших черных глаз был пронзительно грустным, а губы сжаты в трагической гримасе, достойной греческой маски. Так что всем своим обликом он больше ассоциировался с похоронами, нежели с накрытым столом. Дерьел, однако, открыл его кулинарный талант. И вместе им отлично работалось.

– Я его уже приправил.

Можно было подумать, что он сообщает о свершившейся смертной казни.

– А как овощи, Марко? Ты отобрал те, заплесневелые?

– Я их отварил.

Шкипер с пониманием кивнул.

– Обед получился вкусным. Шеф попробует?

– Благодарю тебя, Марко. Верю на слово. Дай-ка мне лучше тушенки, я ее сам себе подогрею.

Кок начал открывать консервы, но через минуту с грустью взглянул на шкипера.

– Шеф…

– Слушаю, Марко, – вежливо отозвался Дерьел, но, видя, что тот волнуется, добавил: – Смелее… Какие-то проблемы?

– Шеф, здесь плохо пахнет.

Дерьел воззрился на него в недоумении.

– Ну что ж… Тропики, сам понимаешь, да к тому же и холодильник, как знаешь, барахлит. Но стоит ли об этом, если ты прекрасно со всем справляешься. В Кейптауне я о тебе не забуду.

Кок махнул рукой. Шкиперу показалось, что в движение при шла ветряная мельница.

– Я не об этом. Чопорная дама рыдает. Асато в полуобморочном состоянии: перевернул поднос. Раньше ничего подобного не случалось. Господин Малерт ходит в испачканной рубахе. Чтобы раньше!.. Из кают-компании вернули яичницу по-эскимосски, видите ли, воняет… – Он не добавил «чтобы раньше!», поскольку это подразумевалось: даже столетние яйца он умудрялся приготовить так, что яичница воспринималась как самое изысканное блюдо.

Шкипер понимающе улыбнулся.

– Не надо быть таким впечатлительным. Почему бы яйцам и не изменить своего запаха?

– Я не об этом. Мне не нравится все это вместе. – Он поднял указательный палец размером с кормовой флагшток. – Я предчувствую несчастье…

– О! Господин Дерьел! Наконец-то я вас нашла!

Шкипер стремительно обернулся. В дверях кухни стояла мисс Миранда.

В глазах самого галантного джентльмена из всех джентльменов корабля заиграли искры. Мисс Миранда в ажурной блузке и узких шортах, с ниспадающими на плечи светлыми волосами была воплощением всех женских достоинств. А если не всех, то одного – самого главного – наверняка: она была единственной молодой женщиной в этой части Индийского океана, Миранда прошла на камбуз и приблизилась к стоящим на плите кастрюлям. Довольно бесцеремонно она начала просматривать их содержимое, а своим чуть вздернутым носиком вдыхать самые разнообразные запахи. Шкипер и кок в панике переглянулись.

Она же безмятежно болтала.

– Я потрясена! Столько вкусноты одновременно! Я обожаю вкусно поесть, но что касается готовки – для меня это черная магия. Ах, какие аппетитные котлетки. Можно попробовать?

Шкипер вопросительно посмотрел на кока: тот поднял глаз а к потолку с выражением величайшего отчаяния. Дерьел юношеским прыжком настиг Миранду в последний момент – она уже бралась за вилку.

– Мисс Миранда! Нет! То есть, конечно, да, но не стоит, поскольку они… Гм… – Он посмотрел на кока, который начал испуганно махать руками, и докончил: – Недостаточно хорошо приправлены. А наш маэстро никогда не демонстрирует своих блюд, не придав им окончательного блеска, – закончил он гораздо увереннее. Потом деликатно взял девушку под руку и вывел с камбуза. – Не думаю, что вам подходят кухонные запахи. Такая женщина должна быть окружена только ароматом благородных роз, – и изящным жестом он пригласил ее на палубу.

Они остановились у борта, любуясь гладким, до горизонта пустынным океаном.

– Море сегодня прекрасное и ласковое. Вот бы так до конца путешествия.

– Ваши глаза цвета тропических морей. Жаль, что не всегда ласковых, – подхватил Дерьел, уставясь на ее ноги. Она разразилась хохотом.

– Это интересно… Вчера кто-то сказал мне, что мои глаза больше похожи на северные моря. Серо-зеленые и холодные. И кому только верить?

– Не знаю, кто был этим негодяем, но, по-моему, вам достаточно посмотреть в зеркало, чтобы убедиться в моей правоте. – Теперь он смотрел на ее бедра, прикидывая, как бы избежать разговора о собаке. Хоть и с сожалением, но ради дела следовало от нее поскорее избавиться. – Но прежде, чем вы последуете моему совету, вам стоит использовать прекрасную погоду и отдохнуть на палубе, Я сейчас распоряжусь, чтобы принесли шезлонг…

– Ах, нет… – Она повернулась. – Я ведь специально вас искала, чтобы поговорить о собачке моей тети. С тех пор как пропала Мими, бедняжка не находит себе места.

– Да, да, конечно, я знаю о ее беспокойстве, – старательно поддакнул шкипер. – Поиски продолжаются, и прошу заверить госпожу Трентон, что мы сделаем все, чтобы этот замечательный зверь вновь оказался у ее ног, мисс Мими, ох, прошу прощения, мисс Трен… о, боже, вы совсем свели меня с ума, мисс Миранда… – Он заглянул ей в глаза, силясь скрыть раздражение и загладить досадные оговорки. Одновременно подумал: достаточно одного упоминания об этой чертовой псине, чтобы получить бзик. Не кончилось бы хуже…

Миранда захохотала.

– Не расстраивайтесь! Мими тоже красивое имя… А ваше имя – Цезарь, не так ли? Можно называть вас Цезарем? Как это мило с вашей стороны, что, несмотря на такую разницу в возрасте, вы согласны. – Она сделала вид, что не заметила его внезапно скисшей мины, и продолжила: – Так как, господин Цезарь, вы действительно считаете, что еще есть шансы найти Мими?

– Уверяю вас, мисс Миранда, – Дерьел наконец обрел дар речи и намеревался им воспользоваться, – да я просто уверен, что собачка найдется. Она скорей всего просто забралась в какой-нибудь закоулочек, а может, и в трюм и наслаждается там свободой. Собаки этой породы часто воспитываются на море. – Дерьел с ходу придумывал собственную теорию. – И если такса оказывается на борту, удержать ее в каюте просто невозможно. Инстинктивно она тянется на палубу и исследует все возможные помещения.

– Правда? Я никогда об этом не слышала.

– Неудивительно, это морская ветвь кинологии, – он усмехнулся с чувством превосходства, – а сейчас, к сожалению, я должен вас покинуть – служба зовет. Не забудьте о шезлонге. Через час приглашаю вас на обед, которым вы так живо заинтересовались.

Миранда взглядом проводила шкипера, поспешно спускающегося на нижнюю палубу. Сейчас ее глаза были действительно холодны.

Дерьел нашел капитана на пеленгаторной палубе, самой высокой точке судна, не считая, конечно, мачт. Раскинувшись на лежаке в чем мать родила, капитан смотрел на шкипера одним глазом.

– Прошу прощения, капитан, что беспокою вас в эту минуту, но я должен доложить вам об одном деликатном, очень хлопотном деле, которое на первый взгляд и может показаться незначительным, но тем не менее…

– Вы тоже по поводу пса? – довольно холодно поинтересовался капитан и открыл второй глаз.

– Неужели госпожа Трентон вас тоже здесь навестила? – спросил шкипер провокационно равнодушным тоном.

Капитан машинально прикрылся газетой и уселся на лежаке.

– Не говорите глупостей. Она нашла меня на нижней палубе, я еле-еле от нее вырвался и сбежал сюда. Что вы сделали с этим псом?

– Я?.. – Шкипер насупился. – Уж не думаете ли вы, что я украл у этой отвратительной бабы ее карликовую скотину?

– Тише, черт возьми, Как вы выражаетесь о пассажирах? Не дай бог услышат… И не стройте из себя наивного. Никто не утверждает, что вы его украли, вы его потеряли.

– Бог мой! Может, я несу ответственность и за всех тараканов на этом судне? – Дерьел впервые обнаружил перед капитаном свое волнение.

– А как же… – спокойно подтвердил капитан, – за тараканов особенно, поскольку их становится все больше, а вместе с ними и грязи. Но об этом поговорим позже. Вы отвечаете за его исчезновение, так как он является частью багажа пассажиров, а багажом занимаетесь именно вы. И уж коль скоро он пропал, значит, вы не выполнили своих обязанностей.

Железная логика рассуждений подействовала на шкипера угнетающе.

– Капитан, я, конечно, понимаю, что формально все так и выглядит. Но ведь я же не могу нянчиться с этой Мими. А сейчас…

– А сейчас я должен из-за вас выслушивать всякий бред вместо того, чтобы как следует выспаться. Я устроился на это судно с единственной целью – спокойно поспать. Если бы у меня была безудержная тяга к подобного рода проблемам, я бы работал на пассажирском, а не на этом паршивом сухогрузе. Так что, будьте любезны, сделайте милость: восстановите порядок в пассажирском отсеке и не морочьте мне голову.

«Так бы тебе и дали пассажирский, – злорадно подумал Дерьел, – в лучшем случае индонезийскую джонку или паром в Гонконге…» – а вслух сказал:

– До того, как сюда прийти, я предпринял ряд мер для быстрейшего выяснения местонахождения собаки, я приказал своим людям добросовестно осмотреть все места, куда она могла бы залезть. Не исключено, что она проникла в трюм и сейчас охотится там на крыс. Эта порода, то есть таксы, проявляет на море некоторые особые инстинкты, которые вынуждают ее…

– Вы хорошо разбираетесь в собаках? – прервал его удивленный капитан.

Дерьел опомнился. Поняв, что его занесло, он пошел на попятную:

– Откуда, капитан, всего лишь небольшой опыт по перевозке багажа на пассажирских судах.

– Ну уж, наверное, не на военных…

Дерьел проникновенно заглянул капитану в глаза и только приготовился заверить его в своей компетентности, как от носового трюма донесся не поддающийся описанию вой.

– Что это может быть, черт… – Капитан, прислушиваясь, поднялся с лежака.

В этот момент откуда-то снизу, скорее всего с прогулочной палубы, раздался тягучий истеричный вопль:

– Ми-и-и-м-ми-и-и!

Кандер в ожидании, пока закипит вода, бездумно наблюдал за несколькими тараканами, прогуливающимися по полкам с чисто вымытой посудой. Одного из них он скинул вниз и еще минуту смотрел, как тот барахтается в остатках воды.

– Добрый вечер, господин радист, – послышалось за спиной.

Радист вздрогнул и резко обернулся. В дверях стоял чернокожий бой. Мальчик приветливо улыбался, хотя Кандер несколько секунд смотрел на него почти враждебно. Чуть позже он все-таки ответил улыбкой.

– Хорошая будет погода, господин радист?

– Спи спокойно, Боб. В любом случае дня два сможешь побездельничать с удовольствием, – ответил Кандер и принялся варить кофе.

– Побездельничать? – Боб недовольно скривился, сверкнув белками глаз. – Неужели вы слышали, что на этом судне бой может бездельничать?

– Шкипер закручивает гайки. – Голос Кандера прозвучал брезгливо.

– Ох, господин Дерьел слишком любит порядок. Всюду порядок… – Он не докончил, потому что Кандер вдруг одним прыжком очутился у двери, выглянул в коридор и минуту стоял неподвижно, во что-то вслушиваясь. Потом вернулся и стал наливать кофе в чашку. Мальчик с удивлением за ним наблюдал. Ему показалось, что у радиста дрожат руки.

– Что-то случилось, господин радист?

Маркони смерил мальчика взглядом.

– Нет… Что могло случиться?

– Вы вдруг так сорвались..

– Я? Тебе показалось. – Кандер заговорил деловым тоном: – Ты, Боб, чересчур флегматичен, и, когда кто-то просто быстро двигается, ты истолковываешь это как чрезвычайное происшествие. Тебе в работе никогда не приходилось побегать?

– А зачем? Ведь всегда можно сделать то же самое не суетясь. В нашей деревне старые мудрые люди говаривали: «Торопятся только блохи да шакал за падалью. Человек должен действовать медленно и рассудительно, потому что поспешность ослепляет, подобно ненависти».

– Счастливые люди, – произнес Кандер, – А я сегодня должен торопиться: бумажной работы хватит на целую ночь.

Кандер взял чашку и двинулся к выходу.

– Спокойной ночи, дитя природы, – В дверях он остановился, сунул руку в задний карман брюк и протянул мальчику два фунта.

– Ох, господин радист, столько денег…

Кандер махнул рукой.

– Для кого как.

С минуту Боб вертел банкноты, потом свернул их в тугой квадрат и засунул в правое ухо.

– Что за мерзкая ночь! – Третий офицер, опираясь на открытое окно штурманской рубки, всматривался в лунную полоску, разлитую на гладкой поверхности океана.

– Почему? – простодушно удивился рулевой. – Прекрасная ночь, господин Болл.

Отвратительная, спокойная ночь. Она дарит человеку иллюзию безопасности, разоружает его, а потом неожиданно бьет палкой по лбу. Спокойные ночи хороши на суше. Знаешь, Орланд, – он вдруг замолчал, обернулся и начал быстрыми шагами мерить рубку, – я познакомился в Сайгоне с девушкой. И бросил. Как всегда.

– Хоть попользовались? – Орланд был реалистом.

Болл неожиданно взорвался потоком банальных проклятий:

– Дурак! Кобель чертов.

Обиженный рулевой замолк и уткнулся в компас. Офицер вышел на крыло мостика и стал прогуливаться. Остановила его вырвавшаяся из спикера мелодия популярной песенки.

– О боже, – проворчал он, – опять радист за старое… Сколько раз говорил ему, чтобы во время моей вахты не запускал эти вопли…

Он подошел к динамику и попытался его выключить, но выключатель не работал. Выругавшись, Болл закурил и прошел в самый дальний конец крыла. Но музыка была слышна и здесь. Раздражение офицера росло. Наконец он не выдержал, подбежал к внешней стороне рубки, постучал в нее и рявкнул:

– Выключи, дьявол, этих идиотов, а то убью.

– Пойдите да дайте ему в ухо, – доброжелательно посоветовал рулевой, головой показывая на дверь, ведущую к внутренней лестнице.

– Не хочу видеть его поганую морду, – зарычал Болл и изо всей силы несколько раз ударил кулаком в стену. Музыка смолкла.

– Ну вот… – Болл вздохнул посвободнее, затянулся сигаретой и посмотрел на часы, – пятнадцать минут двенадцатого. Иди буди следующую вахту.

Только Орланд собрался встать, как офицер попросил:

– Минутку. Я заскочу к себе. Надо принять лекарство, а то этот идиот совсем расшатал мне нервы. Смотри в оба.

– О'кей, приятель.

Третий офицер сбежал с мостика на прогулочную палубу по внешней лестнице, крадучись прошел по коридору. Из-за поворота, оттуда, где находилась каюта капитана, доносились заглушаемые шумом машины голоса. Наконец он добрался до своей каюты, зашел внутрь и повернул в замке ключ. Светя себе карманным фонариком, открыл шкафчик над койкой. Вытащил стакан и бутылку, налил и одним махом выпил. Глубоко вздохнул и прошептал:

– Ну теперь легче… Чтобы стало еще лучше, – налил следующую порцию и так же быстро выпил. – Ну а теперь, чтобы было на море веселее. И чтобы маркони паралич хватил. Нет, за это выпью после вахты. – Отставил бутылку, осторожно выглянул в коридор. – Вот если бы меня сейчас старик застукал… – Настроение явно улучшалось.

Штурман обратил внимание, что Болл вернулся на мостик по внутренней лестнице.

– Господин капитан! – Первый офицер не очень деликатно тряс спящего капитана за плечо. От него несло алкоголем, и офицер, не выносивший этого запаха, все время отворачивался. Капитан спал крепко. Когда же наконец он открыл глаза, то, недружелюбно взглянув на офицера, прохрипел:

– Чего?

– Докладываю, исчез Кандер.

Капитан приподнялся на локтях. Он окончательно пришел в себя…

– Выражайтесь яснее. Что значит «исчез»? Радист не похож на духа.

– Я приказал прочесать все помещения. Его нигде нет. Незаметно пролезть в трюм он не мог, как бы ни старался. Да и что ему делать ночью в трюме…

Капитан вскочил и начал быстро одеваться. Недовольно проговорил:

– Итак, я попрошу не говорить «исчез», только: «упал за борт». Думать надо логично. Сейчас же поворот на контркурс. Созвать всех для наблюдения за морем. Я иду на мостик.

Во взгляде первого офицера проскользнула злость.

– Я думаю, капитан, что стоило бы подробно опросить команду, чтобы выяснить обстоятельства.

– Господин Малерт, ваши советы превосходны, но будет лучше, если вы станете тщательнее относиться к своим непосредственным обязанностям. Кстати… А что вы делали этой ночью?

– Ничего особенного. Около девяти вернулся в каюту, часа два просидел за документами и пошел спать. Проснулся без пятнадцати четыре, чтобы идти на вахту. Вы думаете, что это я утопил Кандера? – добавил он с едкой усмешкой.

Капитан подошел к делу скрупулезно. Вместе с первым офицером и старшим механиком он засел в кают-компании и, по очереди вызывая всех членов команды, старался установить, чем каждый из них занимался минувшей ночью и когда в последний раз видел Кандера. Шестичасовое следование контркурсом не дало никаких результатов. «Регулус» вернулся на прежний курс.

Капитан старательно записывал все ответы, несмотря на то, что механик упрямо твердил, что считает всю эту писанину пустой тратой времени, а Малерт отнесся к ней со спокойным сарказмом. Результаты действительно были малоутешительны. Большая часть команды не могла представить бесспорное алиби на прошедшую ночь. В конце концов выяснилось, что последним, кто видел Кандера на судне, был Боб. Он заявил, что около девяти вечера Кандер варил кофе в служебном помещении, потом взял чашку и отправился к себе наверх, сокрушаясь, что в эту ночь у него полно работы и придется сидеть до утра. О странном поведении радиста и о подаренных фунтах Боб, разумеется, не вспомнил.

Последним, кто слышал Кандера, был третий офицер. Он рассказал капитану, как пятнадцать минут двенадцатого Кандер действовал ему на нервы музыкальными выходками. О своем путешествии в каюту он, естественно, не сказал ни слова.

Круг замкнул первый офицер.

– Итак, в шесть часов сорок минут я заглянул в радиорубку. Дверь была открыта, и это меня удивило. Насколько известно, Кандер всегда тщательно ее закрывал, даже если выходил только передать телеграммы. Он был очень пунктуален, почти как вы, капитан. – Капитан смолчал. – Следующее, что я сделал, – приказал вахтенным отыскать Кандера. Еще через некоторое время разбудил боцмана и подключил его к поиску. Когда же прочесывание помещений не дало никаких результатов, в семь часов двадцать пять минут я доложил о случившемся вам, капитан. Это все.

– Это абсолютно ничто, – проговорил старший механик.

– Вероятно. Я рассказал только то, что знаю, а вот вы не сказали нам еще ни слова.

Старший механик был известен на «Регулусе» как человек толстокожий и не считающийся с мнением окружающих. Сейчас, глядя на Малерта, он проворчал:

– Лично я не собираюсь исповедоваться. Впрочем, если бы я даже признался, что всю ночь лапал госпожу Трентон, вы бы все равно не поверили.

Малерт поднял брови и скроил вежливую мину:

– Почему же? При ваших-то эстетических наклонностях…

– Теряем время на чепуху, капитан. – Механик демонстративно перестал обращать внимание на первого офицера. – Думаю, что уж если мы трепались со всей командой, можно бы потормошить и пассажиров.

Капитан в знак протеста поднял руку.

– Нет. Пассажиров трогать не будем.

– Почему? – напирал механик. – Ведь эти бездельники по ночам шатаются по палубе. Могли же они что-нибудь заприметить, а вот осмыслить своими скудными умишками не в состоянии.

– Я прошу тебя, Барт, не выражайся так о пассажирах. Клиенты нашей компании – наши гости. Это во-первых. А во-вторых, с них хватит истории с этим несчастным псом. Мне бы не хотелось снова их беспокоить. Надеюсь, ты понимаешь, что это в наших общих интересах.

– Хе-хе… – неожиданно захихикал старший механик. – Вот уж действительно странное стечение обстоятельств. В одну ночь пропадает собака, в следующую – радист. А что, если между этими двумя исчезновениями прямая связь? Может быть, Кандер вывел собачку на прогулку? Или наоборот?

Малерт взглянул на механика почти с заинтересованностью и немедленно ответил за капитана:

– Мне кажется, что ваш утонченный разум заведет нас далеко. Откровенно говоря, – обернулся он к капитану, – думаю, что это несчастный случай. Иного объяснения я не вижу. К сожалению, нам известны прецеденты Люди выпадали за борт при совершенно обычных обстоятельствах и даже без свидетелей. Просто глупый случай. Исключительное невезение.

– Так-гак… – Капитан внимательно изучал стоящую на столе пепельницу. – Здесь я вынужден с вами согласиться. Если отбросить ничем не мотивированные фантастические предположения, то другого логического вывода нет.

– Это неправдоподобно. Сам за борт выскочить не мог. Кандер – и прыжок за борт. С его-то педантизмом и полным отсутствием воображения. Нет… – Грей, второй офицер, решительным жестом погасил сигарету. Они сидели вдвоем с первым офицером в его каюте и потягивали пиво.

– Значит, ты предполагаешь, что кто-то ему помог? Кто?

– Ничего я не предполагаю. Просто все это нелепо. И если бы не тот факт, что радиста действительно нет на судне, я бы никогда в это не поверил.

– А может, есть.

Второй офицер еще раз отпил из бутылки.

– Ну и духота. Жара даже ночью не спадает. Что ты сказал?

– Я, дорогой Грей, сказал глупость.

– Слушай, а может, не такую уж и глупость. Я бы удивился гораздо меньше, узнав, что Кандер все-таки на судне, а не в море, даже если бы пару часов назад мы его оттуда выловили.

– Ага… Ты думаешь, что Кандер вздумал пошутить и спрятался в ящик из-под картошки? Ничего подобного. Мы заглянули в каждую дыру.

– Послушай, а ведь… – Он не договорил и снова внимательно всмотрелся в коллегу. – У тебя есть ключи. Давай еще раз заглянем в радиорубку.

– Думаешь, он залез в передатчик?

В тесной радиорубке на диване были разбросаны скоросшиватели с финансовой документацией корабля, ведение которой входило в обязанности радиста. На столе около рации стояла пишущая машинка и лежали листы бумаги, Второй офицер начал манипулировать ручками передатчика.

– Передатчик не работает.

– Знаю. Мы обнаружили это еще утром. Именно поэтому и не смогли подать ближайшим кораблям сигнал «Человек за бортом».

– Не нравится мне что-то эта история с передатчиком. Вчера во время моей вахты Кандер на нем работал.

– Ну и что? Передатчик мог и подвести. Случайность.

– Гм… Ну и душно здесь. – Грей расстегнул ворот и вернулся к аппаратуре. Первый офицер занервничал.

– Пойдем отсюда. Старик прицепится.

– Приемник тоже не работает, – спокойно произнес Грей и обернулся к Малерту. – Ох уж эти случайности.

Малерт подскочил к приемнику и попытался его наладить.

Грей стоял за его спиной и осматривался.

– Странно… – прошептал первый офицер, – утром прекрасно работал, сам проверял.

– Когда вы закрыли рубку?

– Около часа назад. Черт возьми… Теоретически проникнуть сюда мог кто угодно.

– Теоретически. А практически на судне с трудом наберется несколько человек, кто мог бы привести в полную негодность рацию, не пользуясь при этом кувалдой.

– Ты…

– И ты.

– Болл. Старший механик. Электрик. Тот матрос, который служил и войсках связи. Пожалуй, еще третий механик.

– Список можно считать закрытым, если по легкомыслию мы не впишем сюда капитана.

– Ты что? Бред!

– И я так думаю. Но на всякий случай из симпатичного коллектива подозреваемых я исключаю только себя.

Второй офицер начал просматривать бумаги, лежащие на диване.

– Эта макулатура прежде хранилась в… о боже… дышать нечем… Хранилась в этом шкафу… – Он посмотрел на узкий жестяной шкаф, стоящий рядом с аппаратурой. Потянул за дверцу. Шкаф был закрыт. – Где ключи?

– Радист всегда носил их с собой. Действительно, что здесь за воздух…

Грей внезапно побледнел. Стремительным рывком он сорвал ее стены противопожарный ломик и изо всей силы ударил по замку. Дверцы открылись после второго удара. И оба офицера невольно отпрянули.

Втиснутый между боковыми стенками шкафа стоял сгорбленный Кандер. Точнее, его труп.

Похороны состоялись на следующий день.

Перед похоронами комиссия, из капитана, первого и второго офицера, шкипера и боцмана, бегло осмотрела труп и одежду Кандера. Комиссия была не очень компетентна. Правда, второй офицер официально исполнял обязанности фельдшера, но все его познания ограничивались недельным изучением медицины пару лет назад.

Капитан и первый офицер свои медицинские знания давно растеряли. Шкипер разбирался только в анатомии свиней. Во время осмотра трупа он держался в сторонке, а выражение его лица напоминало физиономию пассажира, который, в первый раз ступив на палубу, вскоре оказался в центре тайфуна.

В конце концов комиссия установила, что смерть наступила в результате удара в затылок тупым предметом. Удар настиг Кандера, склоненного над рацией. Об этом свидетельствовали капельки крови на спинке его стула. И еще один факт поразил всех: в карманах Кандера была найдена большая сумма денег, более пятисот английских фунтов.

Хоронили Кандера по морскому обычаю. Вся церемония длилась не более трех минут.

Вечером капитан пригласил к себе всех офицеров, свободных от вахт. Голос его звучал решительно, но сам он был бледен и подавлен.

– Сегодня мы проводили в последний путь нашего товарища. Теперь пришла пора выяснить причины его смерти. Дело крайне неприятное. Убийство. Это не подлежит сомнению. И убийцу мы должны найти сами. Тысяча миль до ближайшего берега, на полицию рассчитывать не приходится.