Текст книги "Переселение, или По ту сторону дисплея"
Автор книги: Веселовская Надежда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Вот даже и к компьютеру Павел обратился сперва исключительно из-за Тимки, не предчувствуя, какое значение это будет иметь для него самого. Прежде он очень переживал за сына: хрупкое сложение, чрезмерная впечатлительность, установленная врачами высота нервных реакций… Полный несуразной родительской любви, перехлестывающей в жалость, Павел хотел поддержать своего словно бы обделенного судьбой птенца, хоть чем-то компенсировать ему недополученное от жизни. Вот тут и замаячил на горизонте компьютер, способный переместить сына на более высокую ступень дворовой и школьной иерархии. Ведь дети сейчас отлично осведомлены, у кого что есть, а кто живет без дорогих игрушек. К тому же, говорят, школьнику легче учиться, когда у него на службе домашняя электроника…
Но прежде всего требовалось научить Тимку пользоваться компьютером, а еще раньше – научиться самому. Удивительно, что до тех пор Павел не сталкивался с подобной проблемой, так как в своей конторе занимался иной областью работы. Пришлось уткнуться в инструкции, а тут как раз наступило время отпусков, и жена с сыном отбыли в деревню. Павел не привык быть дома один. Чтобы хоть чем-то заняться, он подсаживался вечерами к компьютеру и постигал премудрости управления. Вот приедут Тимка с Ириной – а он уже все изучил, до всего дошел, все умеет…
Простейшие операции усвоились скоро. Гордый собой, Павел набрал на клавиатуре письмо Ирине и Тимке, но посылать не стал: почта в деревню к теще (за неимением настоящей тещи он считал таковой Иринину бабулю) приползала со скоростью черепахи. Это письмо он оставил на память, чтобы показать жене и сыну по возвращении, но потом, когда для него открылись иные горизонты, просто забыл о нем. До того ли ему стало, чтобы сентиментально хранить какой-то клочок бумаги?
Если бы у Павла была склонность к литературному творчеству, наверное, он в первые дни увлечения компьютером стал бы писать роман. Но Павел никогда не интересовался сочинительством. Зато он увлекся технической стороной дела, к изучению которой все больше примешивалось восхищение: ну и машина, ну и разум, не хуже человеческого! Да что там не хуже – гораздо лучше. Никакой человек не соображает так, как это делает комплект из пары-тройки серебристо-серых ящиков. Конечно, в его устройство заложены человеческие мысли – но он и сам собой не дурак, думал Павел, если решает многочисленные задачи по раз навсегда полученным указаниям.
Вследствие таких размышлений пользователь стал уважать своего электронного соавтора. Теперь Павел относился к нему личностно, как к какому-нибудь сказочному мудрецу. Ждал от него чего-то чудесного, необычного. Серебристый цвет компьютера напоминал Павлу редкие чудеса, случавшиеся в его детстве: однажды под Новый год мать достала откуда-то золотой и серебряной бумаги, из которой он вырезал много переливающихся волшебным светом звезд. И вот сейчас, почти через тридцать лет, в пору городской жары снова вспомнились те новогодние звезды – как предчувствие грядущих чудес, новых увлекательных возможностей...
И чудо вправду произошло. Недавно Павел понял простую и в то же время великую истину – надо, чтобы человек обрел в жизни счастье. Не такое куцее, каким до сих пор обладал он сам: семья, относительный достаток, воспоминания пусть убогого, но все-таки прикипевшего к сердцу детства… Нет, человек должен быть счастлив иначе – чтобы все задуманное им в тот же час свершалось наяву. А достичь этого можно не в обычной действительности, где радости отмеряются крупицами, а внутри компьютера, готового исполнить твое любое желание. Не важно обладать, важно чувствовать себя обладающим. Какая разница, зиждется ли твое удовольствие на реальной основе или существует в ином пространстве? Ты его ощущаешь, и точка. Нажать клавишу компьютера все равно что взмахнуть волшебной палочкой, которая превращает тыкву в карету, крысу в кучера, а твои подлинные лохмотья в ослепительные наряды. И ты едешь на бал, на свой собственный праздник жизни, где все твое и все для тебя – как, собственно, и должно быть в настоящем мире. Однако увы… Бог редко дает человеку счастье, и никогда – полной чашей, ибо жизненный путь, как известно, тернист. И вот уже кто-то другой прокладывает параллельно этому неподъемному пути свою удобную, крытую асфальтом улочку. Где пойдет человек? Конечно, там, где легче идти, – хотя бы в его путевой карте было отмечено совсем другое…
К тому, чтобы вот так запросто отправляться на праздник жизни, Павел пришел не сразу. Сперва он добросовестно штудировал устройство компьютера и лишь в конце вечера разрешал себе поиграть в какую-нибудь игру. Диски были куплены еще раньше, для Тимки. Не все они оказались в равной степени интересными, но все поражали общим удивительным свойством: сочетанием вымышленного и настоящего. С одной стороны, происходит полная смена декораций, с другой – игрок остается самим собой и действует по собственной воле. Для того, чтобы сполна ощутить иное бытие, не требовалось перевоплощаться; это вокруг тебя возникали разные ситуации.
В долгие летние вечера Павел побывал ковбоем, принцем, детективом, русским воином, рабочим при взятии Зимнего дворца, исследователем джунглей… И все это не изменяя собственной личности, без необходимости втискивать ее в рамки заранее уготованных образов. Он был сам по себе, и обстановка игры – сама по себе: Павел мог выйти из нее, как только захочет. Но он, как правило, не хотел, и просиживал у дисплея до тех пор, когда глаза уже начинали слипаться. Пустая квартира, где никто тебя не окликнет, никто не собьет с мысли, давала возможность продлить ощущение игры даже после того, как она заканчивалась. Павел додумывал ее, умываясь на ночь, стеля постель, переодеваясь в пижаму – а утром ему вспоминались сны, настоянные на тех компьютерных реальностях, в которые он погружался вчера. Других снов не было, или Павел их просто не помнил.
Между тем обычная жизнь шла своим чередом. Все меньше дней оставалось до приезда Ирины с Тимкой, и все с меньшим нетерпением это событие ожидалось. Если поначалу Павел тяжело переносил свое вынужденное одиночество, то теперь мог бы сформулировать свое ощущение так: «Если им хорошо в деревне, пусть отдохнут подольше». Само собой, он не думал вовсе отказываться от жены с сыном или задеть каким-то образом их интересы. Просто если им там хорошо… А ему пока было хорошо здесь. Вряд ли когда-нибудь повторится такое волшебное лето: день в конторе, вечер – у дисплея, то есть в каких угодно компьютерных странствиях... Что ж, ведь и Павлу надо немного отдохнуть и развлечься. Тем более, это не стоит никаких дополнительных денег: все равно диски уже куплены! А он должен как-то компенсировать себе отсутствие отпуска: днем работает, зато вечером отдыхает…
Однако хорошего всегда бывает мало: еще через месяц Павел стал ловить себя на том, что и в конторе продолжает думать о незаконченной накануне игре. Нет, он по-прежнему выслушивал своего начальника, делал положенную работу, – но теперь все это выполнялось им механически, что называется, без души. Казалось, он поменялся местами со своим электронным другом: если компьютер стал для него живым мудрецом, то сам он в конторе опускался до уровня запрограммированной на необходимые действия машины.
Эта программа включала в себя и человеческое общение. Павел по-прежнему разговаривал, даже шутил с коллегами – только эти шутки уже не звучали искренне, а потому от них не было смешно.
Зато домашние вечера становились еще более захватывающими, более фантастичными. Постепенно все опробованные им игры и программы слились для него в одну, вмещающую в себя весь мир. Павел был уверен, что по ту сторону дисплея найдется все, чего он только ни пожелает. И это будет тем самым счастьем, которое положено иметь человеку.
От бешеного желания попасть в пространство за дисплеем у Павла что-то сместилось внутри, и – вот оно, чудо! – вслед за тем изменился по отношению к нему и сам компьютер. Как избушка на курьих ножках могла поворачиваться «ко мне передом, к лесу задом», так и этот современнейший электронный разум откликнулся на просьбу человека. Павел не знал никакой особой программы, чтобы очутиться в компьютерном зазеркалье. Ему не приходилось нажимать разные кнопки и щелкать мышью, – достаточно было пожелать, и он проходил за дисплей, словно в гостеприимно распахнутые двери. А по ту сторону его стали встречать – как же не встретить гостя?.. Изнутри к Павлу спешили здешние обитатели, с виду похожие на людей, в черных костюмах с ослепительно белыми рубашками – ну прямо служащие престижной фирмы! Представившись, они назвали себя кураторами. Их целью было доставить Павлу максимум удовольствия, выявить его подсознательные желания, до которых он сам зачастую просто не мог доискаться. При этом кураторы из кожи вон лезли, чтобы ему угодить.
После знакомства с кураторами началась переоценка ценностей: Павел по-другому увидел и минувшее детство, и личность матери, и свою нынешнюю жизнь. В сравнении с зазеркальем (точнее, заэкраньем, если считать дисплей экраном) все это смотрелось ужасающе неприглядно. Как он только мог выносить гнет обычного мира на протяжении десятков лет!
Но зато теперь у него появилась отдушина – в заэкранье он отдыхал и восстанавливал истраченные в действительной жизни силы. Немудрено, что Павла стало тянуть туда как магнитом. В связи с этим ему вспоминался эпизод из собственной юности, когда он, пополняя свой студенческий бюджет, работал вечерами на химзаводе. Приходилось натягивать на себя до невозможности заляпанную робу, прикрывать лицо маской и в таком виде таскать мешки с порошком, парящим сквозь упаковку мельчайшими удушливыми частицами. Павел покрывался изнутри липким потом, а снаружи – ядовитой пылью. Между тем душ на заводе не работал, начальство не горело желанием его чинить, считая, что немногочисленные пользователи вроде Павла могут помыться дома (он жил тогда с матерью в барачной постройке, где для мытья посреди кухни ставилась табуретка, а на нее – таз со специально подогретой водой). Поэтому хотелось решить вопрос как-то иначе. При институтском спорткомплексе был бассейн, и вот Павел приловчился подгадывать свой сеанс плавания к концу рабочей смены (плюс время, затраченное на дорогу). Из проходной химзавода он, не заезжая домой, отправлялся прямо в бассейн, где прежде всего шел в душ. Единственным недостатком этой системы была необходимость тащиться по городу в потной запачканной робе… Ох эти до сих пор не забывшиеся тяжесть на плечах, неприятный запах, стыд перед сторонившимися его попутчиками! Но ведь не мог же он натянуть единственную приличную одежду на немытое тело? Зато уж в светлый вестибюль спорткомплекса Павел вступал с победным предвкушением того, как он сейчас преобразится, каким буквально скрипящим от чистоты выйдет через пять минут из душевой кабины. Словно в сказке про Сивку-Бурку: в одно лошадиное ухо влез дурачок-недотепа, из другого вылез супермен.
И вот такое же превращение ожидало теперь Павла каждый раз при входе в параллельную действительность. Прежде всего он стремился смыть с себя все нахватанное по эту сторону дисплея: свои заботы, комплексы, неувязки. Он входил в заэкранье заплетающимися от усталости ногами, шатаясь под бременем проблем, возложенным на него действительностью, И сейчас же к нему, как спасатели к выползшему из-под обломков, устремлялись кураторы. Носилки, обтиранье душистой губкой, расслабляющий массаж… Потом, когда Павел уже приходил в себя, ему прелагали выбрать, как бы он хотел провести сегодняшний вечер. И в этом кураторы (а еще они подчас называли себя инструкторами, менеджерами, агентами) оказывали деятельную помощь: выискивали в его собственных желаниях такие глубокие оттенки, о которых сам он даже не подозревал. Получалось, Павел только указывал направление, а они его разрабатывали. «Все для полного удовольствия клиента», – так звучал девиз кураторов.
Павел был их единственным клиентом: во всяком случае, они ждали его в любой момент, и ему никогда не приходилось встречать здесь кого-либо еще. Но по логике вещей должны были быть и другие пользователи этой удивительной системы. Очевидно, для них существовал свой круг кураторов, либо эта проблема решалась как-то иначе… Например, по принципу параллельности: наряду с ним кураторы могли обслуживать кого-то еще, и еще, и еще – бесчисленное количество «еще»! Однако Павел чувствовал на себе всю полноту кураторского внимания, и это было для него главным. Сделав с помощью кураторов выбор, он наслаждался вплоть до утра, когда уже надо было идти на работу.
9
В салоне красоты собралось сразу несколько женщин, жаждущих доверить свои прически рукам одной и той же искусной парикмахерши. Запись записью, а такие накладки случаются и в нашу раннекапиталистическую эпоху: очередь. В теплом, пропитанном парфюмерными запахами зале томились ожиданием охотницы за красотой.
Две рядом сидящих женщины от нечего делать разговорились. С виду они были не одного поля ягоды: ухоженная, в модном костюме, слушала худенькую, обветренную и возбужденную, часто встряхивавшую лохматой нестриженой головой. Одета она была в скромный свитер и спортивные, с полосками, брюки.
– Правда, я всегда считала, что такое только в книжках придумывают, – блестя глазами, говорила лохматая. – А в жизни не бывает. Ну вот вы посмотрите на меня – что я такое? – Она обвела вокруг себя растопыренные ладошки, приглашая оценить степень собственной женской привлекательности. Точнее, отсутствия этой привлекательности.
– Ну вы… вполне нормально выглядите! Вот еще прическу вам сделают…
– Бросьте! – махнула рукой лохматая. – Если по-честному, у меня ни кожи ни рожи. Да вы не думайте спорить: что я, в зеркало никогда не смотрелась?!
– Каждая хороша по-своему, – чуть жеманно возразила ухоженная в модном костюме. – Знаете, как говорят: нет некрасивых женщин – есть женщины, которые не знают себя… Это еще Екатерина II…
– Она так говорила, да? – перебила лохматая. – Интересный пассаж! Вот как вы все знаете, а я и не слыхала об этом никогда…
– Давай на «ты», – неожиданно предложила ухоженная собеседница, которой явно понравилась такая простота и откровенность.
– Давайте, если хотите, – чуть смущенно отозвалась лохматая. – Мы ведь с вами, наверно, ровесницы, в одном классе могли учиться.
– С тобой, – поправила ухоженная в модном костюме. – Ну да, я тоже подумала: мы одних лет…
Однако они не уточнили, каких именно. Обе женщины были уже не первой молодости, да и вторая началась для них не вчера. Но они, несомненно, были женщинами, ибо главное место в их мыслях и мечтах по-прежнему занимал его величество Мужчина.
– Ну так нам надо познакомиться, – улыбаясь, сказала лохматая. – Я Валя, а тебя как зовут?
– Светлана. Очень приятно.
– Мне тоже приятно, правда… Ну так вот, Света, я прямо как в тумане каком хожу, – продолжала она. – Это ж надо такому случиться – счастье само в руки упало! Главное, я давно уже не ждала…
– Погоди, рассказывай по порядку. Значит, ты не ждала – и вдруг?
– Вдруг у меня зуб заболел! И ноет, ноет, сил нет терпеть…
– Только-то, – усмехнулась Света, – нечего сказать, хорошо счастье!
Валя, не соглашаясь, помотала растрепанной головой.
– С этого все началось – с того, что зуб заболел. Начальница отпустила меня в аптеку за анальгином. Я вышла на улицу, иду, знаешь, воздухом дышу… на работе у меня душно, резиной пахнет… Ну вот, иду себе и вдруг слышу за спиной – девушка! Оборачиваюсь – он.
– Ну и как он тебе на первый взгляд показался?
– Хорош, как и на второй. Нет, – перебила себя Валя. – Если честно, я на него сразу в таком плане не посмотрела. Это уж потом… это уж теперь…
– Теперь-то я вижу – по уши втюрилась, – добродушно усмехнулась Света. – А сразу отчего не смотрела?
– Стереотип сработал, подружка. Думаю, черномазый – значит террорист, либо наркобарон какой-нибудь, – в общем, опасный человек! Такая вот цепь в мозгу, чисто автоматически.
– А он, значит, черномазый? – все более втягивалась в интригу Света.
– Ну да: узбек или там азербайджанец. Я плохо их различаю…
– Ну и что дальше? – поторопила заинтригованная слушательница.
– Сперва я хотела просто от него убежать – но, видишь, не судьба…
– Догнал и лапши на уши навешал!
– Не то чтоб догнал… Кстати, меня так просто не догонишь, – Валя с достоинством встряхнула своими лохмами. – Я спортсменка, занимаюсь профессиональным туризмом. Разряд имею!
– Вот как! Значит, он решил за тобой не гнаться…
– Не знаю, что он про себя решил. Тут троллейбус подошел, я сразу и заскочила! А он за мной не поспел…
– Значит, ты уехала от него на троллейбусе? И что дальше?
– Вот слушай. Вернулась я на работу, зуб у меня сам собой, кстати сказать, прошел, от эмоционального потрясения. Ну, стала заниматься делами, а вечером выхожу – он возле двери ждет, с розами.
– Ничего розы? – полюбопытствовала Света.
– Высший класс! До сих пор у меня дома стоят, не завяли. А было неделю назад. Так вот, протягивает он мне розы и говорит, быстро так, чтобы я снова не убежала – девушка, говорит, это вам, мне от вас ничего не надо, если хотите, больше меня не увидите.
– Да они все так говорят! А ты что?
– А я спрашиваю – раз вам ничего не надо, зачем цветы, и вообще, говорю, что все это значит? А он – я бы мог вам объяснить, только ведь вы, наверное, никуда со мной не пойдете, где можно было бы посидеть-поговорить?..
– Штамповка, – откомментировала Света. – Обычный трюк. Все они так подводят – надеюсь, ты не клюнула?
– Нет, конечно, в смысле я не пошла с ним в ресторан. Давайте, говорю, сядем на скамеечку в сквере, и мы мне все объясните.
– А постоять вы не могли?
– Не могли, – вздохнула Валя.
– У него что, ноги отваливаются?
– Понимаешь, моя начальница должна была выйти следом за мной… А это такая старушенция, во все нос сует! – Валя объясняла истово, с горячим желанием точно обрисовать ситуацию. – Она как из окна его увидела, сразу начала кудахтать: ах террорист, ах взорвет сейчас весь наш инвентарь! Все наши справочки – документы – сводки… ну и нас самих заодно!
Женщины засмеялись.
– А что у вас за инвентарь, Валя, может, в нем бриллианты спрятаны? А в документах, случайно, не содержится информации о местонахождении Усаны бен Ладана? Говорят, его не убили, а только так говорят…
– В том-то и дело, – вытирая заслезившиеся от смеха глаза, подтвердила Валя. – Именно про эту самую личность. А вообще я в бюджетной организации работаю, – уже серьезно продолжала она. – В детском спортивном клубе. Инвентарь последний раз обновляли в девяностом году. Так что насчет бриллиантов проехали!
– Проходите, дамы, – пригласила освободившаяся парикмахерша, к которой они стояли в очереди.
Но дамы, вопреки логике, медлили. Вале и Свете жаль было прерывать спонтанно развернувшееся общение. Обе они чувствовали зарождающуюся симпатию друг к другу. Кроме того, одна из них хотела высказаться, а другая – дослушать. Рассказ еще только приближался к своей кульминации, самое интересное обещало быть впереди…
Промедленьем воспользовалась невесть откуда взявшаяся тетка строгого облика, объявившая, что она, заняв очередь, отходила пока в магазин. А та, за кем она занимала, тоже куда-то отошла, кажется, в отделение массажа. Таким образом, сейчас законный черед ее самой, отходившей и вернувшейся. В ином случае ни Света ни Валя не сочли бы это объяснение убедительным, но на этот раз спорить не стали.
– Итак, Валюша…
– Значит, отошли мы с ним на скамеечку, тут и началось. Я, говорит, могу полюбить только настоящую женщину, в смысле хорошую, умную и трудовую. Не пустышку какую-нибудь, не бездельницу – и к тому же еще красавицу. Я спрашиваю, а при чем тут я? И вот представляешь, Света, оказывается, ты видишь перед собой ту самую женщину, которую только и можно полюбить! Единственную из всех…
– И ты поверила такой пошлости? – поморщилась собеседница.
– Это когда я рассказываю, получается пошлость, а когда он говорил, совсем другое дело, – обиженным тоном отозвалась «единственная». – Потому что если человек искренен…
– Ладно, с этим все ясно! Что дальше было?
– Дальше я думаю – это ведь все слова… надо, думаю, на дела его посмотреть!
– А какие у тебя с ним могут быть дела? – вновь перебила Света. – Разве можно заводить дела с первым встречным?
– Ничего я не завела… Адрес, телефон свой давать не стала и провожать себя запретила. Так что ты думаешь – на следующий день он встречает меня возле работы с корзинкой винограда! Возьмите, говорит, мне ничего от вас не нужно, просто я вам хочу подарить!
– Ты взяла? – В голосе Светы звучало неодобрение.
– А что, надо было человека обидеть? Ведь он от чистого сердца!.. Да и виноград просто чудо – мускатный, все пальчики оближешь!
Света хмыкнула, но ничего конкретного не сказала. Какое-то время длилась пауза.
– А еще что-нибудь он тебе дарил? Я имею в виду потом?
Валя зачарованно кивала – подарков у нее за одну только неделю набралось достаточно. Да и почти каждое его слово было само по себе подарком. Как он говорил: «Ты очень красива, Валия, только еще сама этого не знаешь. Потому и другие не замечают. Надо всем показать, какая ты красивая», – и дал ей денег на то, чтобы показать, в том числе на эту самую парикмахерскую.
– Понимаешь, Света, я никогда не занималась собой, как вот ты и другие женщины, – вновь заговорила она. – У меня не было на это средств, времени… да, честно сказать, и стимула тоже! Но теперь-то я наверстаю… – Валя бросила взгляд в сторону кресла, где обрабатывали голову той самой тетки, втершейся не в свою очередь. – Я теперь и кожу и рожу себе сотворю! Ты не смотри, что у меня штаны спортивные, я просто еще не успела…
– Слушай, а ведь это может быть неспроста, – вдруг с беспокойством сказала Света. – Что, если ему от тебя что-то нужно?
Валя вскинулась, словно ее шилом кольнули. Похоже, она уже сама задавала себе этот вопрос, и сейчас надеялась, что он не всплывет в разговоре. А он вот все-таки всплыл, взбаламутив в душе осадок собственных сомнений, о которых она хотела забыть:
– Что ему может быть нужно? Моя квартира? Так я в коммуналке живу, где потолок скоро на голову упадет! Или, может, деньги, которых у меня сроду не было? – Валя так возбудилась, что почти кричала, привлекая взгляды со стороны. – Или я великий ученый, чтобы выкрасть у меня какое открытие, формулу какую ядерную?!
– Вы в сушку, – прозвучал утомленный голос парикмахерши. – А следующая в кресло.
– Знаешь что, Валя, напиши мне свой телефон, – вставая со стула, попросила Света. – Я тебе потом позвоню. Мне не хочется, чтобы мы с тобой потерялись...
Валя уже опять радостно улыбалась:
– Если везет, так уж во всем… Не думала я, что здесь в очереди подругу найду. Просто потрясающее везенье!
Она снова начала сиять, имея в виду, конечно, не только и не столько подругу. Но характер у нее, сразу видно, был простой и отходчивый. Свете действительно захотелось с ней дружить: она любила людей без комплексов, у которых душа нараспашку. А то вон взять соседку Ирину: и квартиры-то у них рядом, и сыновья одноклассники, а настоящей дружбы нет и не предвидится. Ты ей обо всем расскажешь, всю себя наизнанку вывернешь, а она молчит, словно ей язык защемили. Света таких молчунов не уважала – все-таки человек, как говорится, существо общественное…
Она проследовала в кресло, а Валя начала рыться в сумочке, ища карандаш и бумагу, чтобы записать телефон. Тут к ней со стороны сушки подошла давешняя тетка с головой, замотанной в полотенце. Из-под мохнатого тюрбана смотрели острые напряженные глаза – такие бывают у людей, постоянно вынужденных отбиваться от разных напастей, неприятностей, нападений. Меж глаз залегла косая морщинка.
– Женщина, хочу вам сказать. Вы тут так громко обсуждали свои дела…В общем, от человека сейчас можно получить не только квартиру или еще какие-нибудь материальные блага.
– Что? – растерялась от неожиданности Валя. – А что ж еще, если не квартиру и не блага?..
– Можно получить его самого, – жестко продолжала незнакомка. – На органы, например…
Валя открыла рот, чтобы поставить ее на место, но от потрясенья не могла найти подходящих слов. А вот эта мрачная прорицательница за словом в карман не лезла:
– Не на органы, так что-нибудь еще – разные бывают случаи… Через определенного человека можно получить доступ к другим людям либо к каким-то особым сведениям. Извините, но я должна была вас предупредить. Я не раз сталкивалась с этим по службе...
После своей прокурорской речи дурная тетка повернулась и пошла назад в сушилку, Валя даже не успела ничего ей ответить. Да и стоило ли отвечать? Есть такие люди, во всем готовы видеть плохое. Сама небось уже никому не интересна – вот и не нравится, когда другие устраивают свою судьбу! Везде ей подвох мерещится. А Валя, может, такого случая всю жизнь ждала и в другой раз уже не дождется…
Все-таки ей сегодня испортили настроение!
10
В понедельник у 5 «А» последним уроком была литература. Тимка любил бы этот урок, если бы мог думать последнее время о чем-нибудь, кроме своей беды. Она заполняла его без остатка. Нельзя жить по-прежнему, в то время как у тебя украли папу – несмотря на то, что кто-то очень похожий на него каждый вечер сидит в большой комнате за компьютером.
А по литературе проходили сказки Андерсена. Тимка их очень любил, еще с тех пор, как сам не умел читать и просил, чтобы ему читали вслух. Особенно нравилась ему «Снежная королева», которую как раз разбирали сегодня на уроке. В прошлый раз было задано дочитать дома последнюю главу, а теперь Людмила Викторовна задавала вопросы:
– Как вы думаете – из-за чего у Кая испортился характер?
– Потому что ему в глаз попал кусочек кривого зеркала!.. И в сердце тоже!.. – закричали в классе. – Если бы не они, Кай оставался бы таким же добрым и умным, как раньше!
– Что же это за зеркало было, от которого разлетелись такие вредные осколки?
– Это было колдовское зеркало! Его сделал злой тролль…
Тимка подумал, что тут, пожалуй, есть нечто похожее на ситуацию с папой: какие-то новые выдумки злого тролля позволили заменить папу прежнего на того, которым он стал теперь… То есть украсть его настоящего и заменить неживым, ничего не чувствующим.
– Вспомним, что подумала об этом Герда…
Сзади на стол шлепнулась записка – от Славки, наверное. Друг был выше ростом, поэтому их никогда не сажали вместе. Раньше оба они всерьез об этом переживали, но последнее время Тимка понял, что, оказывается, все к лучшему. Сейчас бы у него просто не хватило сил на такого заводного соседа, как Славка. Раньше, когда он сам был счастливым и беззаботным, у них нашлось бы много интересных дел, которыми можно заниматься во время урока, так, чтобы не заметила учительница. А сейчас все изменилось: Славка остался самим собой, в то время как Тимка уже не годился для прежней, озорной и веселой, жизни. И хотя они продолжали оставаться друзьями, им теперь было не по дороге: один стремился к радости, другого покрыла тьма. Тимка остро нуждался в поддержке, но чувствовал: нельзя просить друга войти вместе с ним в его горе. Этот путь, как он уже понял, делят с человеком только самые близкие… да и то большую его часть каждый проходит в одиночку.
На клочке бумаги было написано: «Тимыч, будь человеком, пойдем со мной сегодня к психологу. Мать меня посылает, а на хрен я один пойду! Бауньки?» Тимка вздохнул – друг все еще не понял того, о чем сам он только что думал. Счастливые не все понимают. Их проблемы кажутся им серьезными, в то время как на самом деле гроша ломаного не стоят. К примеру, раньше Тимка тоже готов был бояться этого странного психолога, а теперь ему все равно. Чего еще можно бояться, если самое плохое уже случилось?
Но для Славки-то все оставалось по-прежнему – ему и в самом деле страшно пойти в уединенную комнатку на четвертый этаж, все равно что подняться в замок людоеда. Не зря друг просит составить ему компанию. И Тимка приписал внизу бумажного лоскута: «Ладно, старик, если буду жив». Мало ли что может случиться: говорят, с горя иногда разрывается сердце…
– А сейчас Маша Малышева расскажет нам, какое решение приняла Герда, когда исчез Кай, – прозвучал ровный голос Людмилы Викторовны.
Отличница Малышева встала с места:
– Она пошла за ним, чтобы вернуть его домой.
– А она знала, где искать?
– Нет, не знала. Но она решила обойти весь свет, чтобы найти Кая.
– А ведь это нелегко, ребята, обойти весь свет, – сказала Людмила Викторовна. – Как вы думаете, почему Герда сумела преодолеть все трудности? В чем заключалась ее сила?
– В том, что она «милый невинный ребенок»! – подскочила на стуле Карлова. – Это сказала старушка финка!
– А как ты понимаешь ее слова?
Карлова не нашлась что ответить. Вообще-то в прежние времена она нравилась Тимке, несмотря на недостатки характера. Он даже начал было влюбляться в нее, то тут произошла история с папой, и все эти глупости сами собой отпали.
– Повторяю вопрос: почему Герде удалось найти Кая? Думаем все!
– Она очень хотела его найти, а когда человек чего-нибудь хочет, у него это получается, – сказала Маша.
– Она нашла Кая потому, что правильно искала! – Толстощекий Денис говорил, чуть выпячивая от важности нижнюю губу. – Когда проводишь поиски, надо обходить заранее намеченные участки… ну, места, где он может быть, и всех о нем спрашивать. Герда так и делала, поэтому она его и нашла!
– Ей помогали разные животные, – добавил Аркашка Меньшибратов – тот самый, который хотел взять в поход свою собаку. – Ворон с вороной, олень и лесные голуби, которые указали дорогу!
– А еще маленькая разбойница! – подскочила на месте Карлова. – И две старушки-волшебницы, лапландка и финка!
– Не перебивай, Лиза, – остановила ее Людмила Викторовна. – Иначе мы просто перестанем слышать друг друга.
– Да я уже все сказал, Людмила Викторовна, про животных.
– И я уже все сказала про людей!
– Послушаем Тимофея, – вдруг вызвала Людмила Викторовна.
– Меня? – растерялся Тимка.
Ведь он не поднимал руку, как делает ученик, когда хочет что-то сказать! А просто так вызывают только в начале урока, когда проверяют домашнее задание и ставят за него отметку в журнал. Во время общего разговора Людмила Викторовна спрашивала обычно тех, кто сам хотел ответить.
– Не волнуйся, Тимофей, просто скажи свое мнение: почему Герде удалось спасти Кая?
