Текст книги "Переселение, или По ту сторону дисплея"
Автор книги: Веселовская Надежда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Все книги автора
Эта же книга в других форматах
Приятного чтения!
Вы любите играть в компьютерные игры? Смотрите не заиграйтесь! Виртуальный мир имеет свойство втягивать в себя самую сущность человека, оставляя на земле лишь пустую оболочку. Так и случилось с героем этой книги, внутренне переселившимся в виртуальную действительность. Но его близкие не согласны его потерять. Десятилетний сын героя отправляется на поиск заблудившейся в заэкранных пространствах личности отца…
Надежда Владимировна Веселовская
ПЕРЕСЕЛЕНИЕ, ИЛИ ПО ТУ СТОРОНУ ДИСПЛЕЯ
роман
1
Наступало первое сентября – день крутых жизненных перемен и, как услышала вчера Ирина в толчее школьной ярмарки, великого переселения народов. Это что-то из истории, точнее она не помнила. Но народы действительно переселялись: вот уже вторую неделю в их опустевший за лето многоквартирный дом стремительно съезжались жильцы, возвращавшиеся из отпусков. Во дворе появилось много людей, которых прежде не было видно. Резвились подросшие за лето дети. В подъезде постоянно хлопала входная дверь, лифт без перерыва ходил вверх-вниз. С каждым днем поднимался градус человеческой активности, нарастал какой-то тревожно-упоительный ажиотаж, сопровождающий преддверие очередного этапа в жизни детей и взрослых – нового учебного года. Дети спешили погулять напоследок, родители тоже позволяли себе вздохнуть посвободнее перед тем, как осень вновь затянет их в ежегодную будничную колею. И все смаковали прошедший летний отдых, наперебой рассказывали друг другу, кто где побывал: на даче, в походе, на морском побережье… Показывали фотографии и сувениры, хвалились загаром и новыми впечатлениями.
Соседи Стайковы съездили аж в Египет. Их Славик, дружок и ровесник Ирининого Тимки, взахлеб расписывал во дворе свое путешествие в дальние края. Оказывается, мальчишку катали на настоящем верблюде. Тимка слушал упоенно, но, кажется, без зависти – ему самому выпало в этом году очень неплохое лето. Фирменная стоматология, где Ирина служила координатором («Достойное качество по доступным ценам» – смотря для кого, конечно, доступным) производила ремонт с установкой нового оборудования, и весь персонал отправили в долгосрочный отпуск. Так Ирина оказалась свободной на три летних месяца. Внешне она поддерживала охи-ахи своих коллег по поводу вынужденного отдыха без оплаты, но в глубине души не чувствовала себя несчастной. Надо же когда-то и отдохнуть как следует, уделить внимание сыну. Денег у них с Павлом было достаточно, так как сначала они собирались всей семьей на юг. Но потом выяснилось, что у Павла отпуска вообще не будет, его присутствие требуется на работе в течение всего лета. И тогда Ирина решила пожить с Тимкой в деревне, в деревянном домике, граничащем с лесом, так что даже малина у забора перепуталась: лесная, мелкая и душистая, с садовой – крупной, мясистой, но без аромата. И все три месяца рядом будет Иринина любимая бабуля, когда-то вырастившая ее в этом домике.
Ирина не помнила своих родителей: отца у нее вообще не было, а мать умерла вдали от дома, на молодежной стройке, куда поехала в поисках лучшей доли. Произошло это, когда Иринке еще не исполнилось года. В детстве она знала только свою бабулю, которая и вывела ее в жизнь: после школы отправила в районный техникум, потом в Москву – ищи, дитятко, свое счастье. И счастье действительно нашлось: в Москве Ирина встретила Павла, родила Тимку. Со временем они стали благополучной городской семьей: Павел работает в небедной фирме, Ирина секретарь-координатор в стоматологии. Простая работа, не требующая квалификации, только женского терпеливого внимания, – но Ирине она как раз подходит. Даже с жильем устроилось как нельзя лучше: Павел прежде обитал в трущобном рабочем бараке, который вскоре снесли, а им на троих дали двухкомнатную квартиру. Теперь они приезжают к бабуле, как дорогие и, увы, нечастые московские гости.
В это лето Ирина с Тимкой жили у бабули целое лето. Павел не навещал их в далеком уединении, но Ирина не огорчалась: должен же кто-то в семье работать, пока остальные на отдыхе! Тревожные мысли о мужской верности не смущали ее. Это был уже пройденный этап жизни: в первые годы после замужества Ирине случалось заполошно ревновать, но не потому, что на то были причины, а просто от пылкости чувств. Теперь же они с Павлом и вовсе как две ласточки над гнездом, из которого выглядывает птенец, – истинный координатор их жизни.
Перед отъездом в деревню случилось еще одно радостное событие: Павел купил сыну компьютер. Подарок приурочили к тому, что Тимка окончил начальную школу, осенью ему предстояло идти в пятый класс. А это вам не что-нибудь, с напускной серьезностью сказал Павел, в пятом классе надо шевелить мозгами на все сто процентов. Так вот тебе, сын, электронный друг и помощник, эдакий экскаватор-камнедробилка, чтобы не сломать зубы о гранит науки.
Ирина тогда рассмеялась этой шутке. Почему бы не посмеяться, если все у тебя хорошо, и от новой вещи, внесенной в дом, ждешь только лучшего? Тем более такой значительной вещи, поднимающей семью на новую ступень социальной и культурной жизни?
Павел учил сына включать «экскаватор-камнедробилку», и сам заглядывал при этом в инструкцию. Так получилось, что до сих пор он не общался с электронным разумом напрямую. Вот Ирина – другое дело, она постоянно заглядывала в базу компьютерных данных, чтобы определить, какой клиент когда должен прийти, кто платит со скидкой, у кого какой врач и так далее. Она-то и научила своих мужиков самым простым операциям: как включить компьютер, как выключить, как вставлять в него игровую кассету.
Однако Тимка не успел насладиться «электронным другом»: на следующий день они с Ириной должны были уезжать. Родители утешали сыночка: вот подожди, вернешься осенью, а компьютер тебя ждет! Тогда и играй сколько хочешь – разве это не здорово?
И вот обещанное время действительно наступило. Уже третий день Ирина с Тимкой жили в Москве. Календарь показывал тридцать первое августа – завтра с утра предстояло проводить Тимку в школу, а самой выйти на работу. Не то чтобы это огорчало Ирину: после долгого отдыха ей самой хотелось возвращения спокойных, стабильных трудовых буден. Но что-то в их едва начавшейся московской жизни было не так, какой-то неопознанный червячок подсасывал внутри... Или это только казалось?
Ирина достала из шкатулки бусы, приложила к переливающемуся платью. Завтра парадная линейка в школьном дворе, и Светка Стайкова, мать Славика, наверняка явится в чем-нибудь сногсшибательном. Так что нельзя ударить перед ней в грязь лицом. День Знаний – праздник ностальгический, он будит в родителях давнюю жажду самоутверждения, зародившуюся еще тогда, когда они сами впервые пришли на школьный двор...
Никакие другие впечатления не заслонили в памяти Ирины солнечный осенний денек, когда первоклассники с трех окрестных деревень выстроились у крыльца деревянного двухэтажного дома с высоким крыльцом. Позади них умиленно вздыхали матери и бабки: отцов, у кого они были, не отпустила уборочная страда. А вокруг пестрело много цветов: от клумб во дворе до букетов в школьной линейке. Георгины, астры и попроще – ноготки, бархотки… Особенно много было золотых шаров, неприхотливо растущих во всех садах, – казалось, от них повсюду прыгают солнечные зайчики…
Таким было первое школьное утро Ирины, с которого и началось все, что продолжается по сей день. Школа – это не десять, теперь уже одиннадцать лет обучения, заканчивающиеся выдачей аттестата. Школа – это на всю жизнь: меняются лишь учебные предметы, а суть остается прежней. С тем же трудом, с теми же успехами, или отсутствием таковых, поколение Ирины штурмует сейчас вместо Литературы и Математики Доход, Карьеру, Семейные отношения. Вместо физкультуры – Здоровье, предмет, включающий в себя водные процедуры, диеты, прогулки, полноценный сон… если, конечно, все это получается делать. А вот Домоводство так и осталось Домоводством, только теперь уже не навскидку, а по-настоящему. И есть еще один трудно определимый предмет, который не преподавался в школе отдельно, но присутствовал и продолжает присутствовать в любой области жизни. У него даже нет конкретного названия, то есть его еще предстоит назвать… Он постоянно ощущается рядом – вот как порою трепещет перед глазами Иринин локон, выбившийся из прически… Самый главный предмет: попытка все, познаваемое со временем, все страданья, все достиженья, весь опыт свой уложить в одну общую мозаику. И тогда, может быть, с этого узора на тебя глянет Смысл жизни…
В квартире стояла глубокая тишина, что само по себе, при нахождении дома Тимки и Павла, казалось странным. Обычно эта пара устраивала тарарам, превращаясь то в лошадь и всадника, то в двух борцов, то еще в какой-нибудь достойный альянс. А сегодня? Принимая во внимание, что отец с сыном давно не виделись, тишина за стеной не имела объяснения. Пойти, что ли, посмотреть?
Когда Ирина выглянула из спальни, ей открылась весьма выразительная картина: в одном углу комнаты сидел за компьютером Павел, в другом забился на диван явно обиженный Тимка. Казалось, даже его затылок имеет горестное выражение: дескать, никому я не нужен, променяли сына на электронику. Действительно, у Павла был такой вид, словно ему нет дела до Тимки – как и вообще ни до чего на свете, кроме его занятия. В лице мужа отражалось то напряженное, зачарованное внимание, какое бывает у хирурга, подцепившего на крючок аппендикс, или у рыбака, осторожно выводящего из воды большую сопротивляющуюся рыбину.
Усмехнувшись, Ирина вернулась в спальню. Сейчас она закончит приготовления к завтрашнему дню, а потом поменяет своих мужиков местами: сына посадит за компьютер, благо он для него и куплен, а мужа водворит на диван… И сама сядет рядом; надо же им, в конце концов, поговорить после долгой разлуки. До сих пор они только обменялись поверхностными «здравствуй» и «как доехали?» и т.п. Ирина вдруг поняла, чего ей не хватало последние три дня, – общения с мужем, не стесненного временем и всякими побочными обстоятельствами.
Сейчас время как раз было, и обстоятельств, могущих отвлечь их внимание друг от друга, не предвиделось. Тимку займет компьютер, а его родители побеседуют рядышком на диване, смогут хоть в глаза друг другу взглянуть. Вот и получится мирный семейный вечер, подумала Ирина, торопясь закончить сборы на завтрашний день. Такие вечера и есть самые счастливые, несмотря на то, что протекают без помпы. Зато в них присутствует единение близких людей. Сейчас Ирина уберет платье в шкаф, и в ее семье начнется тихий вечерний праздник единения с близкими людьми…
Но человек предполагает, а Бог располагает. «Тили-бом, тили-бом», – прокатился в тишине квартиры дверной звонок.
Было слышно, как Тимка спрашивает, кто там, и в ответ ему зазвучал еще один мальчишеский голос – Славки Стайкова. А потом самоуверенный женский – это, конечно, Светка, мать Славика. Значит, соседи пожаловали в гости. Пришлось оставить платье неубранным и поспешить в столовую.
Конечно, это были Стайковы: худенький, но крепкий светловолосый Славик, на полголовы выше Тимки, и жизнерадостная Светлана, никогда не сомневавшаяся в том, что пришла вовремя и ее рады видеть.
– Здравствуй, Ириша, а мы к вам. Скажи моему сыну, куда положить эту громадину, не то он сам сейчас упадет! – (Славик еле удерживал половину огромного арбуза). – Вот купили сегодня на базаре, а чтобы съесть, нужна ваша помощь.
– Ну что ты, Света, зачем, – слабо протестовала Ирина, принимая из рук Славика плоскую зеленую чашу, снизу твердую и холодную, а сверху красную в черных крапинках. От нее мимолетно пахнуло в лицо ароматом нежной пьянящей зрелости.
– Как жизнь, Ириша? Давно из деревни приехали?
– Позавчера. А вы, я знаю, были в Египте…
– Ну да. Я решила зайти с тобой поболтать. Заодно и про пирамиды расскажу, и о всяких там природных явлениях... про луну в пустыне!
– Как интересно...
Эти слова не отражали истинных мыслей Ирины. На самом деле ей хотелось сейчас побыть наедине со своей семьей – но ведь не скажешь гостям, чтобы, не успев прийти, убирались восвояси? Да и Тимке, наверное, приятно видеть Славика…
– Мальчишки, а вы что встали столбом? – весело прикрикнула Светка. – Взрослые разговоры охота слушать? Нет уж, лапушки, подождите, пока у вас усы вырастут… Павел, привет! – крикнула она в глубину комнаты.
– Привет, – не поворачивая головы, отозвался Павел.
Это вскользь брошенное словцо прозвучало на редкость небрежно, в нем даже слышалось явное неудовольствие. Похоже, муж испытывал то же, что и Ирина, только не давал себе труда держаться в рамках приличия. Не очень любезно с его стороны. Конечно, Светка была особой болтливой и подчас утомительной, но все же она их соседка, к тому же Тимка дружит со Славиком. Ирине пришлось замазывать несветское поведение мужа:
– Что же вы встали у дверей? Проходите в комнату, сейчас я принесу чай…
– Можно. Будем чаевничать, пацаны? – обратилась Светка к мальчишкам. – Ириша, не хлопочи, дорогая. Раз уж мы с тобой дорастили сыновей до пятого класса, теперь имеем право расслабиться!
– А неизвестно, кто у них будет классным руководителем? – спросила Ирина, ставя на стол чашки и вазочку с печеньем.
– Слухом земля полнится, но полной ясности нет. Кто говорит – такая страшная по литературе, кто – старуха по математике… Ну, помнишь, она в вестибюле дежурила? Еще бросалась на всех, как цепной пес…
Тимка и Славик с интересом внимали Светкиному красноречию. Ирина повела на них глазами, напоминая соседке ее недавнюю озабоченность тем, чтобы мальчики не слушали разговоры взрослых. Светка засмеялась:
– Разве от них убережешься! Пошли бы пока на компике поиграли, а то вон отец совсем уже забалдел, – кивнула Светка в сторону компьютера, – Нет, серьезно, Ирина, родитель просто обязан быть в школе значимой фигурой. Сейчас об этом везде говорят и пишут. Мы должны действовать по принципу «Доверяй, да проверяй». А то мало ли чего они там напридумают…
– Например? – спросила Ирина.
– Ой, да полный набор! Новые предметы какие-нибудь, типа сексуального воспитания. Говорят, жуть что такое! Или будут учить какой-нибудь мути, типа там парапсихологии… Или вот в соседней школе был случай: училка собрала с родителей кучу денег на кабинет – и шторы ей новые, и коврик перед доской, и специальные такие настилочки на подоконниках… теперь, говорят, уволилась, а кабинет весь ободранный стоит!
Светкина болтовня одновременно и развлекала и утомляла – Ирина словно покачивалась на приятных, но исподволь, в самой своей глубине, раздражающих волнах. Что-то было не совсем так – может быть, вовсе и не Светка… Но в таком случае вопрос заходил в тупик. Вообще вечер выдался пестрый, с застольем и разговорами, с легкой усталостью, подчеркивающей насыщенность жизни. Пришлось достать из духовки приготовленный на завтра пирог, так как мальчишки прикончили все поданное к столу печенье. Краснел нарезанный широкими дольками арбуз, вздрагивали в кувшине пышные игольчатые астры, белые и лиловые, купленные для того, чтобы Тимка отнес их завтра в школу. Надо сказать, сын не комплексовал по поводу окончания каникул и с радостным, чуть тревожным любопытством ждал завтрашнего дня…
Ребенок в порядке, муж дома, соседи набиваются с дружбой – что еще нужно женщине, чтобы чувствовать себя счастливой?
Поздно вечером, когда, перемыв посуду и выбросив в мусоропровод арбузные корки, Ирина скользнула под бок к уже уснувшему Павлу, в ней опять шевельнулось чувство какого-то тайного неблагополучия. С чем оно связывалось: с чьим-то словом, жестом, выражением лица? Прокручивая в уме минувший вечер, Ирина не могла понять, что же в нем было такого неприятного или, точнее, настораживающего. Светкина болтовня о школе, где подчас допускается лишнее и опасное? Но ведь Светка не такой человек, чтобы все ее слова принимать за чистую монету. Да и вообще – как гласит современная мудрость, проблемы надо решать по мере их поступления. Не станет же Ирина, как «глупая Эльза» из одноименной сказки братьев Гримм, плакать о том, что когда-нибудь на сыночка упадет колода! И все-таки теперь она понимала эту Эльзу лучше, чем прежде: бывают в жизни минуты, когда действительно хочется плакать без всякой причины… вот как Ирине сейчас… кажется, уголок подушки уже стал влажным?..
В конце концов ей оставалось лишь усмехнуться над собой – дескать, закрутилась ты, девушка, со всякими дурацкими мыслями и предчувствиями! Вон даже к мужу вовремя не поспела, пока еще не заснул. И то сказать – эта Светка Стайкова кого хочешь вымотает, ум за разум зайдет с ее болтовней. Наверное, Павел был прав, выказывая ей нежелание общаться – так и сидел весь вечер, уткнувшись в свой стакан с чаем, а при первой возможности сбежал опять за компьютер.
Вот оно! Ирина наконец вычленила момент, который ей не понравился в сегодняшнем вечере: поведение Павла. Тут было «горячо», как кричали сегодня друг другу Тимка и Славик, отыскивая нарочно спрятанный в комнате кубик-рубик. Хорошо хоть им было весело… А вот Ирина вдруг ощутила себя обворованной, словно у ней украли счастливый семейный вечер и чуть ли не семейное счастье вообще. Хотя на самом деле это было смешно: Светка украла ее семейное счастье! Да она раздражала Павла еще больше, чем Ирину, – не зря он вел себя с нею, прямо сказать, невежливо. И сама уже не зная, успокаивает ее это или огорчает, Ирина закончила вечер по принципу «глупой Эльзы» – уткнулась в подушку и расплакалась. Она старалась не разбудить при этом мужа, хотя в глубине души ей хотелось, чтобы он проснулся и успокоил ее. Но Павел не проснулся.
2
Школьный двор, заполненный пестрой толпой, гудел приглушенным говором, шуршал целлофановыми обертками дорогих букетов. Линейки учеников уже выстроились: впереди полукругом стояли малыши, такие трогательные со своей сквозящей в лицах готовностью как на страшное горе, так и на великую радость. Позади них поместились средние классы, среди которых растворились Тимка со Славиком. А дальше шли старшеклассники – высокие, выше взрослых, юноши в новых костюмах; девочки, сверкающие новенькой глянцевой красотой только-только раскрывшегося бутона. Небось думают, их ждет сплошной праздник жизни – с сочувствием, а также не без легкой зависти усмехнулась Ирина… И всю заполненную учениками сердцевину школьной площадки обнимало колышущееся родительское море, нарядное и растроганное.
К своему облегчению, Ирина потеряла в нем обоих Стайковых, вместе с которыми шла позади мальчишек на школьный двор. Собственно, она ничего не имела против родителей Славика, но ей еще предстояло найти Павла, задержавшегося при выходе из дома… Пока она его что-то не видела.
– Буквы разные писать
Тонким перышком в тетрадь
Учат в школе, учат в школе, учат в школе, –
вдруг грянуло из динамика, и многие мамы полезли за платочками, вытирать заслезившиеся от умиленья глаза. Эта песня будит у людей чувства. Кто-то очень талантливый создал ее такой – радостной и в то же время ностальгически грустной. Словно испек сладкую плюшку на лимонной цедре, где неотъемлемой частью вкуса является пощипывающая язык кислота. Потому что вкус самой жизни замешан, увы, на кислоте, на горечи, от которой в сто раз острее ощущается мимолетная сладость, когда ее выпадет вкусить...
Ни первоклашки, ни средние, ни юные дурочки, со всех ног спешащие на праздник жизни, еще не знали этой скрытой подоплеки бытия. А знали ее как раз мамы, со времени стояния в школьных линейках перекачавшие в себе немерено всякой кислоты и горечи. И сейчас, умиляясь на детей, они заодно всплакнули о собственных пропавших надеждах – обо всем, что не сбылось в жизни…
– Вычитать и умножать,
Малышей не обижать,
Учат в школе, учат в школе, учат в школе! –
гремело на школьном дворе с поверхностным весельем, со слезами в подоплеке…
Но по-настоящему горьких слез пролито не было. Самые горькие слезы могли бы пролить те, кому вообще не требовалось приходить сегодня на школьный двор. А всех присутствующих так или иначе осенил своими крылами веющий здесь праздник…
– Книжки добрые любить
И воспитанными быть
Учат в школе, учат в школе, учат в школе…
Когда классные линейки одна за другой исчезли в школьных дверях, градус праздничного накала резко понизился. Родители вздыхали с облегчением, словно сбросив с плеч дорогую, но все же отягощающую ношу. Расходились, перебрасываясь шутками, заводя напоследок легкие, ничего не значащие разговоры. Двор стал лучше просматриваться – Ирина увидела невдалеке Стайковых и отступила за дерево, чтобы не делить с ними обратную дорогу. Она все еще не могла найти Павла, с которым из года в год – с тех пор, как Тимка пошел в первый класс – стояла на этом празднике рядом. Видно, муж в свою очередь не сумел найти ее в толпе и наблюдал школьное шествие с другой точки, а после отправился домой, решив, что там они с Ириной и встретятся. В контору он уходил позднее, а она сегодня и вовсе поменялась дежурством со сменщицей, сын которой шел в десятый класс и категорически запретил кому-либо из родных появляться на школьном дворе.
3
Ирина спешила домой сквозь осенний солнечный денек, наперерез слетающим с веток желтым листьям. Ей вдруг загорелось скорее, как можно скорее увидеть мужа. Несмотря на то, что они провели вместе уже трое суток, она еще не успела его почувствовать, не насладилась тем душевным вкусом, который был закодирован для нее в слове ПАВЕЛ. До сих пор ей не удалось ощутить аромат его личности – вот как вчера от половинки арбуза пахнуло нежной созревшей сладостью. без этого дуновения красно-зеленый срез должен был остаться холодным безжизненным муляжом. Так скорее домой – ощутить присущий Павлу импульс, его живое тепло, его человеческую близость! Какое счастье, что дорога до дому коротка и через десять, максимум пятнадцать минут они встретятся!
Это ненормальное, обостренное желание увидеть мужа заставило Ирину почти бежать по улице. Интересно, кто из них раньше вернется домой? У нее уже нет сил ждать, ей нужно открыть дверь – и чтобы он был там!
Он был там, но их встреча оказалось совсем иной, чем представляла себе Ирина. Бледный и какой-то отстраненный Павел едва взглянул на нее, сидя у компьютера. В его лице застыло то же самое, что и вчера, выражение хирурга, подцепившего аппендикс, или рыбака, выводящего из воды большую рыбину…
Казалось, Павел вообще не выходил сегодня из дому: его куртка в передней висела точно так же, как в тот момент, когда Ирина, торопясь вслед за нетерпеливым Тимкой, крикнула мужу, чтобы он их догонял. И кроссовки стояли в точности таким образом, как она их поставила, отодвинув подальше от прохода.
– Ты что, не был на школьном дворе?
– Не был, – эхом откликнулся он.
– Тебе не хотелось в такой день проводить сына?
Павел ответил не сразу, и Ирина вдруг испугалась, что он не ответит ей уже никогда. И вообще не будет с ней разговаривать, а останется для нее как фотография – застывшее лицо с неподвижным, устремленным на дисплей взглядом.
– Если бы хотелось, я бы пошел, – наконец холодно обронил он. – Давай обойдемся без лишних объяснений.
Это говорил совсем не тот Павел, которого Ирина знала больше десяти лет. Тот, настоящий, готов был горы свернуть, лишь бы первого сентября самолично отправить Тимку в школу. Однажды он, еще в прежней конторе, крупно повздорил с начальством, которому заблагорассудилось послать его первого сентября в командировку. Павел никуда не поехал – отправился с Тимкой на школьный двор. Вследствие чего и стал необходим переход на новую работу.
– Павел, я не понимаю, Павел, подожди, Павел, – говорила Ирина, проходя вслед за ним на кухню, где он включил газ и поставил чайник. – Да что же это такое…
– Что такое? Что особенного произошло?
– Почему ты так со мной разговариваешь?
– Нормально разговариваю.
Спокойствие Павла не вписывалось в ситуацию. Во всяком случае, у них с Ириной обычно был другой стиль общения.
– Ты отвык от нас с Тимкой, – уже чуть не плакала она. – Не разговариваешь, вообще не обращаешь на нас внимания. Вчера весь вечер просидел за компьютером. И ночью – я думала, ты так сразу не уснешь, подождешь меня… ведь сколько не виделись! – И дальше само собой вырвалось скороспело поднявшееся откуда-то со дна души:
– У тебя что, другая женщина?!
– Вот сразу и женщина,– усмехнулся он.
– Нет, ты ответь! Пожалуйста, ответь мне – да или нет?
– Глупости, – сказал Павел.
Дальше он ходил по квартире, собираясь в свою контору, пил на кухне чай, запирался в ванной, откуда вышел выбритый и пахнущий туалетной водой, переодевался… А Ирина все это время ходила за ним как собачка и лезла из кожи вон, пытаясь выжать из него хоть какой-нибудь признак прежнего любящего мужа:
– Павел, я тебя очень прошу… ну я тебя умоляю – давай поговорим по-человечески!
– Я говорю по-человечески.
– Разве так мы разговаривали прежде?!
Она барахталась в унижении, понимая сама, что делает все неправильно. Если действительно появилась любовница, надо не выявлять, а, наоборот, затушевывать этот факт, чтобы вернее сохранить мужа. Стать спокойной и отстраненной, даже слегка рассеянной, будто ничего на сей счет не замечаешь… И ждать, чтобы все кончилось само собой. Ей нельзя рисковать, хотя бы из-за Тимки, который, в случае чего, не перенесет разлуки с отцом. Ведь они были так близки…(ох, неужели в прошедшем времени?!)
Но она столь жаждала услышать от Павла какое-нибудь утешение, что продолжала выспрашивать, следуя за ним по пятам:
– Павлик, ну скажи мне… ведь я же переживаю… скажи, прошу тебя, я должна знать!
– Что ты хочешь знать? – наконец остановился Павел, уже шествовавший с дипломатом в переднюю.
– Есть у тебя другая женщина?
– Я же сказал, что нет.
И он хлопнул дверью, а Ирина так и осталась стоять в прихожей, прижавшись лбом к холодному дверной обивке. Он сказал «нет», и что-то внутри нее отозвалось внутренним согласием. Ирина чувствовала, что это правда. Но странное дело – вместо огромного облегчения, которое должно было охватить ее всю вплоть до кончиков ногтей, вместо острой радости после страха потерять мужа Ирина испытывала сейчас то самое гнетущее чувство, в первый раз возвестившее о себе вчера вечером. Только теперь оно многократно увеличилось в размере. Сомнений не было – на всех них наползало нечто гадкое и опасное, коренящееся не во внешних обстоятельствах, а изнутри, точнее, в самом Павле. Несмотря на то, что он сказал правду: любовницы у него действительно нет.
4
Если первоклашки – новички в школе, то пятиклассники – новички в школе средней ступени, на третьем, взрослом, этаже. Раньше он был для них запретным, а теперь новая учительница, «страшная по литературе», как говорила Славкина мама, сама привела их туда и впустила в класс. Здесь чудесно пахло новизной: недавно высохшей краской, свежим линолеумом и нетронутым пластиком, которым обивают боковые бортики столов. Это был запах новой жизни, на ступень ближе к жизни взрослых. Начинать учебу в таком классе – все равно что мчаться на большом папином велосипеде, которым еще не умеешь как следует управлять, но от силы и стремительности которого захватывает дух. Страшно, но все равно здорово – ни в жизнь не захочешь пересесть на свой низенький привычный «Аист».
Славка тоже оглядывался в новом классе, вертел головой во все стороны, с удовольствием втягивал в себя не до конца выветрившиеся запахи летнего ремонта. И другие ребята озирались, присматривались, принюхивались. Учительница рассадила всех по местам, собрала букеты и поставила их в ведро с водой – ни в какую вазу они бы, конечно, не поместились.
Начался первый урок, состоящий в основном из разных объявлений и объяснений: ведь никто из ребят еще не знал, какие правила в средней школе…
«Страшная по литературе» оказалась совсем не страшной: она смотрела на всех по-доброму, говорила негромко и очень понятно все объясняла. Тимка сразу же перестал ее бояться. Он догадался, что Славкина мама имела в виду под словом «страшная»: нос у учительницы был приплюснутый, глаза выпуклые, а все лицо как будто вдавлено внутрь. Но разве это имеет какое-нибудь значение? Тимка вообще считал, что красивыми бывают только девочки, а взрослым тетенькам достаточно быть добрыми и умными. Особенно если ты учительница...
– Раскройте свои дневники. Сейчас мы заполним самую первую страницу…
Новая учительница записала на доске названия всех предметов, которые проходят в пятом классе, и как какого учителя зовут. Саму ее звали Людмилой Викторовной. Вдруг дверь задергалась, как бывает, когда в класс заглядывает кто-то из коридора, но войти боится, или просто ждет, когда его пригласят. Людмила Викторовна посмотрела в сторону двери:
– Входите, пожалуйста, вы как раз кстати. Ребята, в этом году с вами будут работать не только учителя, но еще и психолог. Вот познакомьтесь – Артур Федорович Неведомский.
Тимка не знал, что значит психолог, и посмотрел на Славку. Славка со своего места развел руками – он тоже не знал. В класс вошел полный дяденька с серыми, зачесанными за уши волосами, в расстегнутом пиджаке (может, ему тесно было застегиваться, потому что у него над брюками выпирал большой живот). Дяденька как будто смеялся и подмигивал – дурак догадался бы, что он не учитель. А психологу, значит, так положено… Взгляд у него был веселый и острый, как щекотка. Тимка стал смотреть в стол, чтобы не встретиться с ним глазами: от такого взгляда обязательно вздрогнешь, а ему вздрагивать нельзя. Врач-невропатолог, к которому они ходили с мамой, велел «избегать острых ощущений». После этого папа перестал щекотать его во время возни на диване и не подкидывал больше под потолок. А вчера он вообще не обращал на Тимку внимания – хотя они столько времени не виделись…
– Расскажите, как вы будете заниматься с ребятами, – попросила психолога Людмила Викторовна.
– Заниматься? – удивленно переспросил дяденька. – Ребята, вы что, хотите, чтобы я с вами занимался?! Разве у вас и так всяких занятий не под завязку? – Он чиркнул себя ладонью по горлу. – А мы с вами будем… знаете, что мы с вами будем делать?
Класс заинтересованно ждал.
– Мы с вами будем просто общаться и получать от этого удовольствие. Я хочу, чтобы вы приходили ко мне, как к другу. А что делают друзья, когда встретятся?
