Текст книги "Дрейк"

Автор книги: Вероника Мелан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

С этими мыслями я промаялась до самого вечера.

Пока стирала, мыла, готовила ужин, задавалась одним и тем же вопросом: почему за мной прислали того мужчину? Зачем вообще посылать за кем-то, кто в городе никогда не жил и не знал никого и ничего? В сомнительные аферы я не ввязывалась, в подозрительных делах замечена не была, внимания к себе по возможности старалась не привлекать.

Вывод напрашивался только один.

Потому и прислали, что каким-то образом распознали новенькую. А возможно, даже поняли, что «неместная». Хуже, если заметили, как я появилась прямо из воздуха. Если так, дела хуже некуда. Наверняка простым разговором не обойдется в таком случае…

Терзала одна и та же мысль: как это раньше нигде никто меня не замечал? Что на этот раз изменилось? Я ведь видела, как люди отводили глаза при моих появлениях, будто им помогало что-то, и шли по своим делам как ни в чем не бывало.

Засыпала я плохо. Долго ворочалась на простынях. В распахнутую форточку, открытую мной для проветривания, доносился шум ночной улицы. Нет-нет да и проедет машина, пробегут от ее фар блики по стенам и потолку, или пройдет кто-то, шлепая подошвами по мокрому асфальту.

Закрыв глаза, я долго представляла какой-то светящийся шар, именуя его про себя Вселенной, и просила его, чтобы нашелся наконец кто-то, кто сумел бы мне все происходящее объяснить. И не столько даже об объяснениях просила, сколько о друге. Так давно хотелось иметь рядом с собой кого-то, с кем можно поговорить по душам и о чем угодно. Поделиться сомнениями или радостью, поплакаться при необходимости, поддержать, если потребуется, да и просто знать, что кто-то рядом. Не один ты на целом свете.

Если шар меня и слышал, отвечать не отвечал.

Однако казалось, что запрос мой на рассмотрение приняли.

Почувствовав это, я удовлетворенно поворочалась и, Уже не обращая внимания на уличный шум, уснула.

* * *

А позже увидела странный сон.

Я точно знала, что это сон, без тени сомнения. Хотя вокруг простирался тот же самый парк в закатном свете, я присутствовала там всего лишь мысленно, может быть, в субтильном обличье, каким бывает тело, путешествующее ночью по другим мирам, не спрашивая на то разрешения хозяина.

Так или иначе, я или некая в тот момент субстанция сидела на скамейке, усыпанной листьями. Ее, наверное, давно не очищали от них. Или успело нападать за вчерашний день – всего-то и требовалось, что легчайший ветерок. Свет вокруг был золотистым, но тяжелым и странным, будто слишком плотным и густым для настоящего.

А у ног сидел Мишка. Все такой же грязный. Вот только хвост – не тот обрубок, который я привыкла созерцать, пока кормила кота, а почему-то был целый.

Я наклонилась погладить его:

– Миша! Ты как здесь?

Кот обернулся и посмотрел на меня зелеными глазами. Во сне он все слышал, несмотря на глухоту в реальности. Это почему-то очень обрадовало. Только погладить мне его не удалось. Кот, как только увидел протянутую руку, ринулся прочь, устремившись по ковру из листьев в направлении ворот.

Я тут же поднялась и побежала следом.

Как же так! Ведь там дорога. А если выскочит на проезжую часть, глупый! Нужно успеть догнать, пока не поздно.

Но кот семенил быстро, изредка останавливаясь и поглядывая на меня. В глазах его не было испуга, да и бежал он, казалось, вовсе не от меня, а больше для того, чтобы я шла за ним.

– Мишка! Стой! Ну куда же ты?

В этом месте исправился не только Мишкин пушистый хвост, исчезла и его хромота. Теперь он не поджимал к пузу покалеченную лапу, а решительно и привычно наступал на нее, как если бы та никогда не болела. Это и позволяло ему развить приличную скорость, я едва поспевала за котом.

– Миша, да стой же ты! Ведь вылетишь на дорогу!

На этот раз кот послушался. Остановился у чьих-то ног, обутых в темные кожаные туфли, а я, запыхавшись, по инерции сделала еще несколько шагов, но тут же встала, осознав, что на парковой дорожке передо мной теперь кто-то стоит. Раньше я почему-то его не заметила, а теперь кот вовсю кружил у ног незнакомца, трясь головой о серебристые брюки с белой полосой сбоку.

Я медленно подняла глаза, постепенно пройдясь по фигуре человека, поясу, серебристой куртке, свободно висящим вдоль тела рукам, широким плечам. Наконец добралась и до лица.

Оно было странным. Не старым и не молодым. Морщины придавали мужчине не пожилой вид, а скорее характеризовали человека опытного, пожившего достаточно, чтобы оставаться невозмутимым даже тогда, когда на него почти что с разбега натыкается девица, несущаяся за убегающим котом.

Кот, к слову сказать, теперь урчал у ног незнакомца, для Мишки весьма странное поведение, не типичное доселе. Но сейчас это меня интересовало мало.

Потому как взгляд мой приклеился к лицу человека в серой куртке.

Вроде бы обычные серо-голубые глаза. Если бы не одно но… Чем больше я в них смотрела, тем больше ощущала себя странно, успокаивалась на каком-то глубинном уровне, постепенно перестав волноваться, чувствуя, что тону не пойми где. Где-то очень далеко, сквозь пласты времени, в чем-то древнем, сильном, совершенно мне непонятном. Будто обладал этот человек какими-то скрытыми знаниями, так необходимыми мне, долго искомыми.

Складывалось странное ощущение, что стоящий напротив мне – друг. Хотя тот просто стоял и молчал. Больше хмуро, чем дружелюбно.

Сны вообще странная штука. Казалось бы, смотришь на кого-то, не важно, видел ты его раньше или нет, и точно знаешь, кто у тебя на пути. Так и сейчас.

Взгляд человека был почти равнодушным. И отчего-то очень тяжелым. Но тяжесть эта меня не касалась, а словно проходила мимо. Возможно, потому, что у меня не было тела? Но ведь стучали по асфальту каблучки ботинок и имелась рука, которой я пыталась погладить Мишку.

Было у меня тело или нет, а незнакомец точно знал о моем присутствии.

Только никак на него не реагировал.

Как-то очень неожиданно вдруг возникло непреодолимое желание протянуть к нему руку и попросить: «Расскажи. Ведь я знаю, ты можешь». Коснуться его, потеребить за рукав, сделать так, чтобы он захотел помочь мне.

Но чем помочь? Что сделать? Чего вообще я от него добивалась?

А губы против воли шептали: «Помоги. Ты ведь можешь. Расскажи мне все».

Зачем я мучаю незнакомца? Зачем прошу его о чем-то непонятном?

В реальности я бы задумалась над этим и клянчить, конечно, перестала бы. А сейчас просто знала, что искала я именно его для чего-то очень важного.

Красавцем его не назовешь. Русые волосы, достаточно короткие, больше холодного оттенка, чем теплого. Треугольный подбородок, несмотря на выраженные углы квадратной челюсти. Нос с горбинкой – хищный, тем не менее вполне гармонирующий с лицом. Складки у рта, будто от усталости. Или от прожитых лет. Хотя опять же возраст определить не представлялось возможным вообще. Морщинки между бровями. Часто хмурится, что ли?

Но более всего удивительно то, что меня с неимоверной силой притягивало к нему. Не так, как женщину к мужчине, иначе. Как к сияющему шару светлячка. Ясно, что он знает ответы на все мои вопросы. К слову сказать, знает столько, сколько мне в жизни не изучить и не постичь, и может ответить даже на то, о чем я никогда не догадаюсь спросить.

Только захочет ли? Самой-то мне хотелось сесть у его ног и зареветь. Как в детстве. От обиды. Потому что он молчал, не хотел мне помочь.

Собрав все силы, я разлепила губы для того, чтобы задать всего лишь один вопрос:

– Ты расскажешь мне?

Мужчина долго не отвечал. Потом медленно наклонился и взял на руки кота. Осторожно передал мне мурчащего целого и невредимого Мишку.

А потом просто развернулся и зашагал прочь, так и не ответив.

Когда за оградой исчезла его серебристая куртка, я почувствовала, что горло сдавили рыдания, как случается от глубокой досады. Кот сидел у меня на руках, вздрагивая от всхлипов в унисон, не пытаясь убежать, будто тоже грустящий от того, что незнакомец вот так просто взял и ушел.

Я бы, наверное, так и стояла там, глядя в спину давно уже растворившегося человека, посреди залитого странным светом парка, в компании белого кота, если бы в какой-то момент не проснулась в собственной постели.

Горло все еще сдавливали спазмы. Хотелось реветь в голос.

Кое-как осознав, что это был всего лишь сон, я перевернулась на бок и постаралась успокоиться. За окном в непроглядной тьме все еще лил дождь. А по щекам все еще текли, не желая униматься от сильного чувства, слезы.

Этим вечером ему пришлось сильно постараться. Но все получилось.

Дрейк остался доволен.

Конечно, это отняло какое-то время и силы, но на положительный результат вполне можно рассчитывать.

Несмотря на то что остатков энергии в тех местах, где появлялась девушка, было крайне мало, говоря по-честному, почти никаких, тем не менее их хватило для того, чтобы ухватиться за самые кончики.

После того как Дрейк нащупал следы, он смог сосредоточиться на следующем шаге – отправке вслед за пришелицей мысленного сгустка-послания, чего-то почти неосязаемого, впоследствии обернувшегося в ее голове картинкой.

О содержании картинки он даже не задумывался. Не имело значения. Главное, в ее голове рано или поздно появится нечто пробуждающее желание вернуться.

Если же девушка не отреагирует, Дрейк никогда не разгадает загадку ее таинственного появления. Чейзер, конечно, перестарался, напугав гостью. Зато сам он поработал на славу, и это все исправит.

Послание настигнет ее. И любопытство обязательно пересилит страх и логику.

Вот тогда он узнает все, что необходимо узнать.

Дрейк улыбнулся.

Если уж он за что-то брался, выигрывал обязательно.

Так будет и на этот раз.

Глава 5

 
Some days you feel like, a big confusion
There's nothing real and your life is an illusion
Some days you feel like, the situation
Is stronger than your wild imagination
 
 
Everybody needs a friend
Being able, find a com in the sand
So open your mind and you'll feel…
…The sun will shine on you.
 

DJ Bobo. The Sun Will Shine On You

Четыре утра. Темно.

Сидя на пристани, глядя, как колышется серовато-синяя озерная вода в Стокгольме, я куталась в куртку и усиленно думала. Гулял пронизывающий ветер, но это больше помогало размышлениям, нежели мешало.

Здесь теснилось много лодок и кораблей, пришвартованных в заливе вокруг старого города, и, насколько хватало взгляда, виднелись силуэты белоснежных круизных лайнеров, уходящих в Финляндию, Литву, Эстонию. Вокруг пахло сыростью вперемешку со свежестью, напротив, через водную гладь, возвышалось величавое здание Национального музея, щедро подсвеченное в ночи прожекторами.

Речь прохожих не отвлекала. В этот час их попросту не было на улицах.

Дома уже пробило десять утра.

«Еще только десять, – хмыкнула я, – а уже получилось подтвердить некоторые догадки».

Потому что уже три часа, как я занималась прыжками по всевозможным странам от Азии до Европы.

Вполне достаточное время для того, чтобы понять, что никто меня почему-то больше не приглашает на бесплатную прогулку в автомобиле в неизвестном направлении. Ни мужчины в черном, ни кто-либо еще, интересующиеся, что это я тут делаю и не желаю ли пообщаться с какой-то Комиссией.

И как это понять? Чем объяснить? Ерунда, да и только. Там меня приметили, здесь опять не замечают. Уж точно, ночное время зоркому глазу не помеха.

Проснулась я с утра совершенно разбитая, измученная и очень уставшая, несмотря на нормальный восьмичасовой отдых. Сомнений в причине плохого самочувствия не возникло – это все сон. Тот самый, про Мишку, парк и непонятного мужчину, не проронившего ни слова.

Казалось бы, ну сколько в жизни случается странных сновидений, которые тают как сигаретный дым, стоит только открыть глаза? Встречаются сны гораздо страшнее или противнее – ан нет, все равно ведь забываются. Бытие и дневной свет берут свое, вычищая любые кошмары из памяти, какими бы реалистичными в ночные часы они ни казались. И сколько их таких было! Да сотни! И не один теперь не помнился.

Но этот сон, на первый взгляд ничем не примечательный, врезался в память до мелочей. Ощущения от него тянулись за мной сегодня по всем странам, как шлейф от духов, которыми я побрызгала собственный шарф.

И противность внутри, как я ни пыталась отвлечься, оставалась. И пустота, и обида от того, что со мной не поговорили. Хуже всего мучило ощущение, что мне нужно, просто необходимо вернуться в Нордейл. Будто осталось в том городе что-то важное и его не найти ни в одном уголке планеты.

Откуда взялось это чувство – неведомо, но оно раздражало, ибо постоянно утягивало мысли в свою сторону и не давало покоя. Тягучее, почти ноющее, взывающее не столько к сознанию, сколько к сердцу. Мол, пойдем, Динка! Чего сидишь? Ведь знаешь, тебе туда надо!

Однако логика моя не ладила с призывами души и уверенно считала, что мне там делать нечего. Да и я в целом была с ней согласна. С какой бы стати мне туда надо, если там поджидает непонятно кто и что?

И ведь специально с самого утра сегодня я устраивала «проверки» – придет за мной снова кто или нет? Просидела полчаса в Токио – у меня было семь, а там восемь утра.

Никто не появился. Спешили куда-то в воскресное утро узкоглазые люди, гудели клаксонами такси, кофейни только и успевали отпускать сонным покупателям пластиковые стаканчики с бодрящим напитком и еще какой-то местной жидкостью, название которой даже выяснять не хотелось, а уж нюхать и подавно. Я, глупо оглядываясь по сторонам, прислонившись к ограждению вдоль дороги, все ждала, кто за мной придет на этот раз.

Никто!

Когда «мурлыканье» на азиатском диалекте надоело, отправилась в Прагу. Потратив минут сорок на блуждание по утопающей в тьме-тьмущей площади (что еще ожидать от города, в котором едва пробило полвторого ночи?), перенеслась в Стамбул. Снова темно. Потом на Крит…

Выругавшись про себя, что думалка после пробуждения забыла включиться, стала усиленно размышлять, в каких юродах уже рассвело. Пекин, центр которого я могла припомнить, почему-то не привлекал. Назад в Россию не хотелось, там за мной точно никто не приходил. Требовалось что-то другое. Устав размышлять, я кое-как припомнила желто-красные домики центра Стокгольма – туда и сиганула. И черт с ним, что темно. Уже почти привыкла.

Отыскала впотьмах путь к заливу, благо уже бывала здесь однажды и идти недалеко, уселась на одну из лавок, стоявших здесь во множестве. Прямо на пристани, перед кораблями.

Спали даже птицы. Редко когда сзади по дороге проезжали машины. Мою же спину, укутанную темной курткой, фары не высвечивали, дорога шла прямо. Словом, покой просто идиллический.

Подмораживал только через тонкую куртку ветер, но я не сетовала. Всегда можно вернуться домой, как замерзну. Только что делать с этим чертовым сном? Как избавиться от ощущения, что я очень многое потеряю, если в скором времени не вернусь в тот парк?

Страх тем не менее не покидал. Окажись я без сознания, не смогу сбежать в привычную комнату. А долго ли «унять» девушку, которая постоять за себя не умеет?

В подобных сомнениях, когда сердце говорит: «Иди», а голова орет: «Стой!», я промучилась еще с добрых полчаса.

В конце концов кое-что решила.

Хорошо. Пойду. И попробую поговорить с местными, если они снова захотят со мной говорить. Так хотя бы уйму это настойчивое ощущение, что я что-то там забыла, которое теперь, похоже, не отвяжется до гробовой доски.

Вот только нужно постараться хоть как-то себя обезопасить от возможной угрозы со стороны неизвестных парламентеров. Придется изрядно поскрипеть мозгами.

И еще, если идти, то непременно сегодня. Пока матери нет дома и выходной. Если задержусь, не критично. С утра-то на работу, а на обедах не сильно побегаешь, да и по вечерам тоже, значит, придется ждать следующих выходных.

Иначе, если этот тип в куртке еще хоть раз появится в моем сне и снова не заговорит, я точно свихнусь.

Конечно, силенок побороться еще неделю с этим наваждением хватит, но куда девать проснувшееся любопытство?

* * *

А вот и он.

Сминаются под черными ботинками листья, вжимаются в асфальт, разве что не попискивают под его весом. Ноги-то вон какие, а сверху еще и пудовые плечи, да и голова не маленькая. Правда, походка нынче не агрессивная и уверенная, а больше прогулочная, даже осторожная.

Мужчина действительно не торопился. Словно боялся, что исчезну прямо перед носом, и придется ему снова привычное мировоззрение восстанавливать.

Я его понимала и даже немного сочувствовала.

Сидела на парковой скамеечке и просто ждала. Недобро всматривалась в его фигуру подкрашенными глазами. Водолазку даже по такому случаю сменила на аккуратную белую, джинсы достала из шкафа новые – хоть и трещат по швам на заду, а все же фигуру стройнее делают.

Сомнений в том, что мужчина появится, не было.

Кстати, ждать пришлось совсем не долго. Не успела даже как следует рисунок на чаше с фонтаном рассмотреть. Вода с нее сегодня сливалась брызгами и в бок – частью попадала в бассейн, частью на траву. Ветрено. Даже с деревьев жадный ветер снял лишнюю зелень, поредела листва, полысели верхушки крон.

Ага, мужчина тот же.

Разве что «кобровых» очков сегодня не надел и машину за воротами оставил. Правильно, не в парк же на ней заезжать! На то и надеялась. Значит, это все-таки единственное место, где гость появляется. Нигде больше не приходил, хотя попрыгала я по земному шару почти до обеда, до пустого, жалобно урчащего живота и гудящих ног. Только к часу дня удалось вернуться домой, поесть да переодеться, чтобы сразу на новую встречу отправиться.

Между нами осталось метров двадцать.

Гость, увидев мой недобрый взгляд, остановился, согнул в локтях и поднял вверх руки, показывая широкие ладони, пытаясь донести сообщение: «Безоружен я. Угрозы не несу. Пришел с миром».

Я кивнула.

Он сделал шаг вперед, руки опустил и вскоре очутился у лавки. Садиться без приглашения не стал, все еще настороженно поглядывал в мое лицо. Правильно, мало ли чего я еще умею, если уж средь бела дня раствориться могу! А не тупой парень, подготовленный, внимательный. Не зря опасается, пусть и не знает, что на этом мои умения заканчиваются.

Здороваться смысла не было. Излишняя вежливость. Все равно имени не знаю. Как был для меня незнакомцем, так и остался. Поэтому приступила сразу к делу:

– Ты пришел за тем же, так ведь? Кто-то там поговорить со мной желает?

Мужчина стоял теперь достаточно близко, можно было хорошо разглядеть темные, шевелящиеся от ветра короткие волоски на висках. Он кивнул. Темная щетина ему шла. Тем более на таком квадратном мужественном подбородке – мечте любой девчонки.

Я отвела взгляд, задумавшись. Прохладный ветер гнал по дорожкам листву. Ту, что не успела отсыреть и намертво приклеиться к асфальту. Несмотря на прохладу, вокруг было хорошо. Город этот очарования не терял даже в плохую погоду. Как такое место не любить?

Но нужно говорить о деле – и он, и я сюда пришли не для тихого чтения стихов на парковой скамейке.

– Скажи, со мной ведь кто-то конкретный поговорить хочет?

Еще один кивок.

– А слову этого человека можно доверять?

Черные брови на секунду взлетели вверх, и наконец разжались губы.

– Да, можно.

Ответ прозвучал уверенно. Значит, незнакомец доверился бы, случись ему положиться на слово неизвестного товарища, настаивающего на свидании со мной.

– Хорошо. – Решение все равно было принято уже этим утром, чего уж тянуть. – Звони ему. И дай мне трубку. Пока не поговорю, никуда не поеду.

На этот раз посланник даже спорить не стал. Он вообще вел себя крайне прилично, не угрожал, холодным взглядом не сверкал, в рог скрутить не грозился. Не иначе приказали ему сменить тактику, ведь, по всему видно, дипломатия не его метод.

Я тихо усмехнулась. Значит, не дурак его начальник. Действительно поговорить хочет.

Густой низкий голос зазвучал через несколько секунд, слова предназначались трубке:

– Дрейк. Она сказала, что хочет с тобой поговорить. Иначе не поедет.

На том конце согласие дали быстро, и невидимый и неосязаемый Дрейк теперь прижимался к моему уху в виде чужого мобильника. Тяжелого, к слову сказать.

– Здравствуйте. – Здесь лучше проявить вежливость.

Голос в трубке поздоровался. Тоже низкий, тоже мужской.

Пауза на том конце явно свидетельствовала о том, что собеседник ожидает выслушать все, что я хочу сказать, без пререканий.

Что ж, почему нет? Я продолжила без обиняков и долгих вступлений:

– Парень, который уже второй раз за мной приезжает, сказал, что вашему слову можно верить. Это так?

– Да, так. – Простой, уверенный, незамысловатый ответ.

– Тогда, прежде чем ехать к вам, мне хотелось бы получить некоторые заверения.

– Какие?

– Я хочу, чтобы вы пообещали не применять ко мне никаких физических, силовых или психологических методов воздействия. Не пытались меня задержать, если я решу, что настало время уходить, не давили и не угрожали чем бы то ни было. Если наша встреча будет не дружественной, полной взаимного уважения, я заранее на нее не согласна. – Потом не удержалась и добавила, положившись больше на интуицию, чем на логику: – Если произойдет что-то, что мне не понравится, я больше сюда не вернусь.

Что именно подразумевала под словом «сюда», я и сама не знала. Город? Парк? Страну эта загадочную? Ай, ладно! Хотелось, как ребенку, показать язык и постращать в стиле «А у меня папа выше и сильнее!». Вот и постращала.

Как оказалось, не ошиблась.

Собеседник размышлял. Видимо, на какие-то мои условия ему соглашаться не хотелось, но деваться некуда.

А еще этот, который за мной приехал, теперь отчего-то скрыто давился смехом. И что я такого сказала? Заметив мой грозный взгляд, весельчак тут же отвернулся в сторону, пряча усмешку за неожиданно понадобившимся почесыванием щетины.

Наконец раздался ответ. Раздражение мужчина либо подавил, либо даже не почувствовал. Голос звучал спокойно, видно, словами он разбрасываться не привык.

– Хорошо. Будь по-твоему.

Короткие гудки на том конце сложились для меня в мелодию победного марша.

Ну вот! Теперь и ехать не так страшно. Конечно, слово – это еще не действие, но все лучше полного отсутствия гарантий.

Я посмотрела на проводника, уже успевшего к концу разговора вновь натянуть на лицо непроницаемую маску. Только в зеленовато-карих глазах сохранилась тень улыбки.

– Куда идти? – спросила я.

Он кивнул в сторону ворот. Звякнули в пальцах автомобильные ключи.

Ехали быстро. На той же самой машине, что и в прошлый раз.

Водитель на разговор не напрашивался, а я, коль скоро представился шанс поспрашивать, решила его не упускать.

Повернувшись к темноволосому, внимание которого всецело было сосредоточено на дороге, я спросила:

– Расскажи мне, что такое Комиссия?

На меня хмуро взглянули зеленоватые глаза, но водитель, видимо, потому, что был такой приказ, ответил:

– Комиссия – это правящая власть. Люди, которые управляют городами.

Городами? Это, типа, как страной? Несколько странная манера выражаться. За окном как раз проплыл один из этих самых городов. Немного ветреный, шелестящий кленами, но ухоженный и приятный на вид. Дома хорошей архитектуры, магазины открыты даже в воскресенье. Я по привычке посмотрела на часы.

Стрелки на них снова застыли, показывая немногим более часа дня. Стучать по циферблату бесполезно, это я уже поняла. И что за глупая привычка останавливаться именно в этом месте? Магнитные поля здесь кружат? Какой-то Бермудский треугольник, ей-богу.

– А у тебя тоже часы стоят?

Вопрос мужчину удивил. Держа руки на руле, он развернул левое запястье, демонстрируя экран своих дорогих темных часов, и отрицательно покачал головой:

– Нет. Мои идут.

Снова пришла мысль о языке. Почему-то в этом незнакомом месте я его понимала, как дома.

– Мы не в Новой Зеландии, так ведь?

– Где? – На этот раз он даже повернулся, посмотрел на меня в упор.

Я потерла щеку под глазом, надеясь, что тушь не осыпалась.

– Новая Зеландия – это континент такой. Не континент даже, нет, – поправилась я, – это остров.

– Нет, мы не на острове.

– Значит, все-таки на континенте?

Видно, мои вопросы ставили собеседника в тупик. Он хмурился, пытаясь понять, как лучше ответить.

– Мы на Уровнях. А ты что именно имеешь в виду под континентом?

Настал мой черед растеряться. Ну да, как же я забыла. Те карты в магазине. Там ведь тоже было что-то про эти самые Уровни. Голова начинала плавиться от информации, которая никак не укладывалась в ней.

– А Комиссия – это форма правления? Какой государственный режим? Демократия? Социализм? Тоталитаризм? Монархия? Я никогда раньше не слышала об этом месте, не смотри на меня так.

– Не уверен, что понимаю тебя.

– Есть у вас король или монарх?

Водитель сдвинул к переносице темные брови, хотя, казалось бы, куда уж еще-то.

– Нет такого.

– А другой глава государства, который всем правит?

– Нет. Есть группа людей.

– Ага. Значит, это больше авторитаризм.

Очевидно, собеседник мой, будь его право, вообще бы рта не открывал. Более того, задаваемые вопросы были ему совершенно непривычны. Я на какое-то время оставила его в покое, задумавшись.

Да что же это такое? Неужели о политике здесь тоже не слышали? И не остров тебе, и не континент. А что тогда? Почему уже несколько раз они бросали слово «Уровни», будто это все объясняло?

– А на каком языке вы говорите? – не удержалась я, тут же заслужив еще один неодобрительный взгляд.

– На том же самом, что и ты, – прозвучал ответ. Ничего не скажешь, саркастично. Но с непробиваемой логикой.

Последний вопрос прозвучал глупо даже для меня.

– А…

– Ты очень много говоришь.

Мой рот захлопнулся так же быстро, как и открылся.

– Это Дрейк тебе обещал, что будет паинькой, я такого не делал.

Сказано беззлобно, но с некоторым раздражением. Однако радовало, что кляп мне в рот совать не собираются, правда, бесконечные вопросы тоже напрягают.

Я набрала в грудь больше воздуха.

Ладно, дотерплю до места назначения. А там уж попробую все узнать.

Из развлечений, когда разговоры кончились, осталось только смотреть на улицу.

Я вздохнула, сложила руки на груди, развернулась вполоборота к окну и принялась созерцать пейзаж. Прикидываться обиженной не имело смысла. Уже понятно, водителя глупыми уловками не пробьешь, так стоит ли терять время?

Страшно все равно было.

Сколько бы я ни старалась хорохориться, а коленки тряслись.

Что за здание? Куда идем через огромное количество ветвящихся коридоров? Почему так тихо и будто пусто? Может, стоило встретиться в людном месте, так спокойнее?

Осознание собственной глупости давило. Была ли необходимость возвращаться в этот город? Почему так быстро возникло доверие к невидимому собеседнику?

Укоры не помогали исправить ситуацию. Из основных – поддерживающих – остались две мысли: если что-то пойдет не так, попробую исчезнуть при первой же возможности и узнаю, был ли мой странный сон, не покидающий меня с самого утра, как-то связан с желанием посетить это место. Остальную массу серого вещества одолевало самобичевание.

Но вскоре отошло и оно. Мы наконец подошли к какой-то двери. Мой провожатый остановился и постучал. Раздалось короткое и властное: «Войдите».

Мы вошли.

Первым в глаза бросилось странное убранство кабинета. Точнее, почти полное его отсутствие: окно, у которого кто-то стоял, два стула и стол, за которым кто-то сидел. Мельтешащая впереди спина в черной куртке мешала рассмотреть детали. А уж способность мыслить связно и вовсе пропала – сказывалось нешуточное волнение, незаметно переросшее почти в панику.

– Здравствуй, Джон.

Водитель поприветствовал сидящего в кресле за столом человека. Тот кивнул в ответ. Я же, не успев толком рассмотреть сидящего, вдруг резко покрылась холодной испариной.

Он одет в такую же куртку, как незнакомец из сна! Серебристая, с белой полосой на рукавах.

Сердце ударилось о ребра, воздух резко вышел из легких. Моментально переведя взгляд на лицо – он или нет? – я перестала дышать, вглядываясь в его серо-зеленые глаза и чуть вьющиеся волосы. Прямой нос и резко очерченный подбородок. Не треугольный. Нет, не совпадает, все не то! Не он.

Не успев ни обрадоваться, ни разочароваться – слишком сильным было потрясение от увиденной и опознанной куртки, – я едва только начала дышать, когда глаза, наконец-то привыкшие к неяркому освещению, наткнулись на вторую фигуру, стоящую у окна, в точно такой же одежде, как и на мужчине в кресле.

Сердце снова стукнуло.

Черт, да это у них здесь такая униформа! И именно ее я видела в том запавшем намертво в память сне, где со мной не захотели даже пообщаться. Следовательно, где-то среди этих служащих есть и мой ночной визитер.

– Дрейк!

Мужчина у окна повернулся.

Через секунду мои глаза встретились со знакомым тяжелым взглядом – прямым и равнодушным. Таким же теплым, как у змеи.

Мир ухнул куда-то под ноги, к лицу резко прилила кровь, почти ударила под кожей и вскипела. Пока одеревеневшее тело пыталось справиться с шоком, сознание автоматически отметило остальные совпадающие детали: нос с горбинкой, русые волосы, хорошо очерченные губы, челюсть. Вроде бы квадратную, с совсем чуть-чуть выступающим вниз подбородком, придающим ей немного треугольный вид.

«Значит, ты существуешь на самом деле…»

Мужчина у окна тоже рассматривал меня внимательным взглядом прищуренных серо-голубых глаз. Умным и цепким.

И признаков узнавания не обнаруживал.

Я судорожно сглотнула и едва удержалась, чтобы не пошатнуться.

У меня же в голове перевернулся целый мир. С новой силой ударило притихшее с ночи чувство: «Друг. Я знаю, это друг». А следом – обида. От того, что ушел. Не стал говорить. Вообще рта не раскрыл, лишь повернулся и ушел прочь, хотя мог бы многое объяснить.

Накрыло мрачное ночное дежавю, полное слез, закрутило в вихре иррациональных эмоций, накренилось ощущение опоры под ногами. Хотелось схватиться за виски и сжать их, чтобы явь вернулась на место, перестав путаться с отрывками ночных видений.

Одновременно хотелось кричать, топать ногами или же упасть куда-нибудь и накрыться подушкой! Много чего хотелось.

Но я стояла не шелохнувшись. Даже не подняла рук, чтобы дотронуться до висков, несмотря на то что их нещадно сдавило.

Человек напротив тоже не двигался. Стоял и смотрел на меня как на довольно скучный, но по-своему интересный инопланетный экземпляр. И ни тени эмоций.

В голове взвился сноп из мысленных искр.

«Динка, это просто совпадение… Он тебя не знает и не видел никогда. Пусть даже похож, нет, точно незнакомец из сна, все равно какая-то мистика. Подобный человек не может быть другом. Он вообще тебя не видел».

– Садись, – прозвучало единственное слово тем же голосом, как и по телефону. Понятно, мужчина (по совместительству мой ночной гость) и есть Дрейк.

Попробовав сделать шаг неверными ногами – впервые за последние две минуты, – я со слабой радостью отметила, что они еще подчиняются.