Текст книги "Пламя над бездной (другой перевод)"

Автор книги: Вернор (Вернон) Стефан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава 9

Когда все кончилось, Равна крепко уснула. Лишь в разгаре утра что-то вытянуло ее обратно в явь: звонок телефона, монотонный, настойчивый, способный разбить даже самые сладкие грезы. Она открыла глаза, пребывая в смятенных чувствах, но счастливая. Она лежала, обвив руками… пустую подушку. «Вот досада, он уже ушел…» Секунду полежала на спине, вспоминая. Два года одиночества: до последней ночи она даже не осознавала меры этого одиночества. Счастье такое неожиданное, такое бурное, что… как странно…

Телефон звякал и звякал. Наконец она выбралась из кровати и нетвердой походкой направилась через комнату. Есть же пределы этой технически примитивной бессмыслице?

– Слушаю?

Кто-то из наездников. Зеленожка?

– Прости, что беспокою тебя, Равна, но… с тобой все в порядке?

Наездница внезапно осеклась. Равна сообразила, что видок у нее еще тот: дурацкая улыбка от уха до уха, волосы растрепаны, торчат во все стороны. Она прижала к губам ладонь, пряча смех.

– Да, со мной все в порядке. – (Слабо сказано!) – А у тебя как?

– Мы хотели бы поблагодарить тебя за помощь. Мы и не мечтали встретиться с таким высокопоставленным функционером. Мы сотни часов провели, умоляя Организацию прислушаться к беженцам. А меньше чем через час после разговора с тобой нам сообщили, что поиск проведут немедленно.

– М-м. – (Ну и что теперь?) – Отлично. Но я не уверена… Я… А за чей счет?

– Не знаю, но это дорого. Нам сказали, что для поиска выделен целый трансивер из опорной сети. Если оттуда кто-то сигналит, мы через считаные часы узнаем.

Они проболтали еще несколько минут. Равна постепенно осваивалась с новой ситуацией, укладывая в голове события последних десяти часов – фрагменты мозаики из дел и наслаждений. Она в принципе ожидала, что Орга будет шпионить за ними в «Бродячей компании». Возможно, Грондр там и подслушал эту историю – и решил принять за чистую монету. Однако лишь вчера он так ныл, что трансиверы перегружены… В любом случае вести добрые – может, даже замечательные. Если странный рассказ наездников окажется правдив, стоит предположить, что Страумлианское Искажение не проявляет Трансцендентной природы. А если на кораблях беженцев додумаются, как его обуздать, то – почем знать? – и Страумлианский Простор получится спасти.

Когда Зеленожка отключилась, Равна принялась бродить по квартире, приводя себя в порядок и взвешивая вероятности развития событий. Действия девушки обрели целеустремленность, соображаловка ускорилась почти до обычной. Многое требовалось проверить.

Затем телефон зазвонил снова. На этот раз она включила предпросмотр абонента. Ой! Сам Грондр Вринимикалир. Она торопливо зачесала волосы рукой: прическа все еще выглядела ужасно, а глушить визуалку этот телефон не умел. Внезапно она заметила, что и Грондр не в лучшей форме. Лицевой хитин словно испачкан, причем даже вокруг некоторых пятнышек. Она приняла вызов.

– А! – Голос подскочил до писка, потом вернулся к обычному тону. – Спасибо, что ответила. Я бы раньше позвонил, но у нас… хаотичная обстановка. – И куда делся привычный его холодок? – Я просто хочу сказать, что Орга тут ни при чем. Мы только часа два назад распутались. – Он пустился сбивчиво описывать массивный всплеск потребления ресурсов.

Пока Грондр болтал о своем, Равна вызвала сводку недавней активности Маршрутизатора.

О Силы Истинносущие, шестьдесят процентов на сторону? Выдержки из группы Затраты на связь. Она быстро пролистала их, дошла до сообщения от Песни Ветра. Газовые мешки, как всегда, фанфаронят, но предложение отказаться от услуг Маршрутизатора в их пользу выглядело реальной угрозой. Именно этого Грондр и опасался.

– …Старик требовал себе все больше ресурсов. Когда мы наконец сообразили, куда идет дело, и воспротивились… В общем, мы почитай что пригрозили ему насилием. У нас есть способы уничтожить присланный им корабль. Понятия не имею, чем бы он ответил, но мы дали понять, что требования Старика для нас уже губительны. Благодарение Силам, он просто удивился и отступил. Он сейчас ограничивается единственным трансивером и занят поиском сигналов – к нам это отношения не имеет.

Гм. Одной загадкой меньше. Старик, вероятно, шнырял вокруг «Бродячей компании» и подслушал рассказ наездников.

– Возможно, все наладится, но важно действовать столь же решительно, если Старик снова создаст нам проблемы.

Слова сорвались с губ прежде, чем она вспомнила, кому советует.

Грондр будто не заметил. И залопотал, соглашаясь:

– Да-да. Я так скажу, будь Старик обычным пользователем, мы бы его навеки в черный список внесли за эту аферу… Впрочем, обычный пользователь не сумел бы нас одурачить.

Грондр протер лицо пухлыми белыми пальцами:

– Обычный заапределец не сумел бы изменить наши записи об экспедиции той драги. Даже существо с Вершины не смогло бы вломиться к нам в Кладовку и похозяйничать там с останками без нашего ведома.

Драга? Останки? До Равны постепенно доходило, что они с Грондром говорят о разных вещах.

– А что именно Старик проделал?

– Нужны детали? Мы теперь почти уверены. Со времени Падения Страума Старик проявляет сильный интерес к людям. К сожалению, волонтеров тут не нашлось. Он принялся нами манипулировать, переделал каталожные записи. Мы проверили по неискаженной резервной копии в филиале: драга действительно выудила потерпевший крушение человеческий корабль и на борту обнаружились части тел – но оживлять-то было некого. Старик, вероятно, там повозился, перемешал, сопоставил. Наверное, воспоминания сфабриковал путем экстраполяции по архивным сведениям о человеческой культуре. Теперь, восстанавливая ход событий, мы видим, что его ранние запросы связаны с вторжением в Кладовку.

Грондр продолжал бормотать, но Равна перестала его слушать, уставясь невидящим взглядом в экран телефона. «Мы – мелкая рыбешка на глубине, прикрытая толщей от рыбаков наверху. Но пускай сами они сюда спуститься не могут, наживки и смертоносные уловки у рыбаков в изобилии. А значит, Фам…»

– Так, значит, Фам Нювен – всего лишь робот, – сказала она тихо.

– Не совсем. Он человек. Располагая подложными воспоминаниями, он способен действовать автономно. Но когда Старик занимает всю полосу, существо это становится его эмиссаром, вспомогательным устройством.

Десницей и зеницей Силы.

Грондр в замешательстве пощелкал частями рта:

– Равна, мы не знаем, что происходило этой ночью; помещать тебя под пристальное наблюдение поводов не было. Но Старик утверждает, что нужды в прямом исследовании у него теперь нет. В любом случае, мы ему больше никогда не предоставим всю полосу.

Равна едва сумела кивнуть. Лицо ее вдруг похолодело. Ей прежде не доводилось одновременно испытывать и гнев, и ужас такой силы. Она встала, неловко покачнувшись, и отошла от телефона, игнорируя протестующие крики Грондра. Истории, слышанные в аспирантуре, вдруг всплыли в памяти, а следом – мифы доброй дюжины человеческих религий. Последствия. Последствия. От некоторых можно защититься; некоторые же приносят вред непоправимый.

Откуда-то с задворков сознания сквозь ярость и ужас пробилась удивительно идиотская мысль. Она восемь часов провела лицом к лицу с Силой. История, достойная раздела в учебнике; такие всегда случаются где-то за тридевять земель и доходят перевранными. Никто во всей Сьяндре Кей не мог похвастаться даже отдаленно схожим переживанием. Доселе не мог.

Глава 10

Йоханна долго плыла в лодке. Солнце ни разу не село: вот оно далеко позади, вот высоко впереди, вот небо закрыли облака и дождик застучал по просмоленному брезенту, которым ее накрыли поверх одеял. Она часы напролет дрейфовала в болезненном тумане. Все словно во сне. Какие-то существа тянут ее за одежду, пропитанную кровью, осторожные лапы и крысиные морды меняют повязки на ранах и силой вливают в горло холодную воду. Стоило ей разметаться, как мама поправила одеяла и убаюкала очень странными звуками. Часы напролет рядом лежал кто-то теплый. Иногда ей казалось, Джефри, обычно же – крупный урчащий пес.

Дождь перестал. Солнце показалось по левому борту лодки, но его отсекала холодная резкая тень. Боль будто распалась на части. Один очаг ее находился в плече и груди; и когда лодку швыряло на волнах, эта боль пронизывала тело насквозь. Второй очаг пылал глубоко в кишках, очаг сосущей пустоты, порожденный не только качкой… ее так мучили голод и жажда…

Все чаще вместо видений приходили воспоминания. От этих кошмаров избавиться уже не суждено, потому что они случились в реальности. И еще не закончились.

Солнце выглядывало из-за облаков и снова пропадало. Медленно скользя по небу, оно очутилось почти точно за кормой лодки. Йоханна пыталась вспомнить, что говорил об этом папа как раз перед тем… как раз перед тем, как все испаскудилось. Они в арктическом поясе планеты, во время полярного лета. Значит, нижняя точка солнца указывает на север, а их двухкорпусная лодка направляется примерно на юг. Куда бы ни держали они путь, с каждой минутой звездолет, а с ним и надежда отыскать Джефри, все дальше.

Иногда вода вокруг разливалась, как в открытом море, а холмы отдалялись или исчезали в низких облаках. Иногда катамаран проносило через узкие проливы, совсем рядом с обнаженными скалами. Девочка и не представляла, что парусное суденышко может развивать такую скорость, а путешествие на нем – быть таким опасным. Четверым крысоподобным существам приходилось напряженно поработать, чтобы лодку не швырнуло на скалы. Они молча метались от мачты к релингу, временами залезая друг другу на плечи, чтобы дальше дотянуться. Катамаран стонал, скрипел, кренился, его подбрасывало на порогах, но потом опасные проливы оставались позади, а скалы медленно расступались.

Йоханна долго делала вид, что валяется в лихорадке. Стонала, дергалась, наблюдала. Гондолы катамарана были длинные и узкие, почти как у каноэ. Парус установлен посередине между ними. Он-то и отбрасывал тень в ее сны, дергаясь на чистом пронзительном ветру. По небу двигались лавины серых, белых и темных облаков. Там летали птицы. Кружили вокруг мачты снова и снова. Воздух был наполнен щебетом и шипением – но не птичьими.

Звуки исходили от монстров. Она следила за ними сквозь ресницы. Звери той же породы, как те, что убили маму с папой. Даже носят такие же нелепые одеяния, серовато-зеленые куртки, с множеством карманов и застежек. Раньше Йоханна считала их волками или собаками. Это описание было неточным. Да, у тварей четыре тонкие лапы и острые маленькие уши, но шеи длинные, а глазки нет-нет да и сверкнут розовым, как у очень больших крыс.

Чем дольше Йоханна за ними наблюдала, тем отвратительнее они ей казались. Снимок этого ужаса не передал бы, надо было видеть их в движении. Она следила за четверкой по ближнему борту, которая возилась с ее данником. Розовый Слоник лежал в сумке у заднего борта, и теперь тварям стало интересно, что это за штука. Поначалу было похоже на цирковое представление: головы животных крутились туда-сюда. Но как точны их движения, как четко скоординированы. Не обладая руками, они тем не менее развязали узелки, придерживая кончики губами и вытягивая шеи друг за другом. Один из них в это время придерживал перевязь, прижав ее лапой к борту. Они напоминали марионеток на нитях у кукловода.

За считаные секунды твари вытащили устройство из сумки. Собаки бы бросили его на дно лодки, а потом стали бы подталкивать лапами. У этих не так. Двое положили данник на поперечную скамью, а третий придержал добычу лапой. Они ощупали края устройства, уделив особое внимание плюшевым боковушкам и откидным ушам. Они давили и толкали, действуя с очевидной целью. Они пытались его открыть.

Две головы возникли над релингом по другому борту. Издали булькающее шипение – похоже одновременно на птичий щебет и словно кого-то рвет. Один зверь, находившийся рядом с Йоханной, оглянулся и ответил похожими звуками. Трое остальных продолжали возиться с защелками данника.

Наконец они додумались одновременно нажать на крупные откидные уши: крышка откинулась, и верхнее окошко перешло в запрограммированный Йоханной стартовый режим – анимированный образ хозяйки произнес:

– Как тебе не стыдно копаться в моих вещах, Джефри!

Четверо зверей застыли как вкопанные, глаза их внезапно расширились.

Четверка рядом с Йоханной повернула данник так, чтобы и остальным было видно. Один придерживал устройство, пока второй смотрел на верхний экран, а третий возился с клавиатурным окошком. Их сородичи в другой половине лодки изнывали от любопытства, но приближаться не осмеливались. Первая четверка, без разбору нажимая все подряд, прервала стартовое приветствие. Один из них воззрился на вторую четверку, еще двое наблюдали за Йоханной. Она продолжала лежать, чуть разомкнув веки.

– Как тебе не стыдно копаться в моих вещах, Джефри! – снова раздался голос Йоханны, но произнес эти слова один из зверей. Имитация была идеальной. Потом прозвучал вопль перепуганной девчонки:

– Мам! Пап!

Снова ее собственный голос, но более перепуганный и детский, чем ей бы хотелось слышать.

Звери, казалось, ожидали реакции данника. Когда ее не последовало, один снова сунул нос между окошек. Все сколько-нибудь ценное и все важные программы, конечно, запаролены. Из коробочки посыпались издевки и оскорбления, перемежаемые маленькими сюрпризами, которые Йоханна припасла для своего братца, любителя совать нос куда не следует. Ах, Джефри, Джефри, увижу ли я тебя снова?..

Вопли и видеоролики занимали внимание монстров несколько минут. В конце концов тыкание наобум привело данник к умозаключению, что с ним играется кто-то совсем маленький, и он переключил себя в детский режим.

Твари поняли, что Йоханна за ними наблюдает. Из той четверки, что возилась со Слоником, одно существо – не одно и то же – всегда смотрело в ее сторону. Они с ней забавлялись, делая вид, будто не подозревают о ее притворстве.

Йоханна открыла глаза и уставилась на тварь:

– Будь ты проклят!

Глянула в другую сторону и завизжала. Свора в другой гондоле катамарана собралась вместе. Головы их на гибких шеях высовывались из кучи, глаза отливали красным в свете низкого солнца. Стая крыс или змей молча глядела на девочку – и неведомо с каких пор.

При ее крике головы вытянулись вперед, и вопль повторился. За ее спиной ее собственный голос закричал:

– Будь ты проклят!

Еще откуда-то раздавалось «Мам! Пап!». Йоханна снова вскрикнула, и они снова вернули вопль эхом. Подавив ужас, она застыла в молчании. Чудовища полминуты дразнили ее, повторяя слова, которые, верно, подслушали в ее бреду. Увидев, что она перестала пугаться, они бросили имитировать человека и снова забулькали, зашипели, словно две стайки о чем-то переговаривались. Наконец ближняя четверка закрыла данник и упрятала его в сумку.

Шестерка зверей рассыпалась. Трое перескочили в другую гондолу, крепко схватились когтями за борт и высунулись наружу, вперед. В этот миг они были очень похожи на собак – крупных собак, которые высовываются из окна машины и принюхиваются ко встречному потоку воздуха. Длинные шеи вертелись туда-сюда. Каждые несколько минут кто-то опускал голову к воде, исчезая из виду. Пьют? Рыбачат?

Рыбачат. Голова взметнулась, швырнув на дно лодки что-то маленькое, зеленое. Остальные три зверя свели носы вместе и схватили эту штуку. Она успела углядеть тонкие ножки и блестящий панцирь. Одна из крыс придержала добычу пастью, а две другие разорвали на части, действуя с непостижимой точностью. Стая казалась единым существом, каждая шея была как щупальце с парой челюстей. Ее затошнило от этой мысли, но вырвать оказалось нечем.

Рыбалка продлилась еще четверть часа. Звери поймали по крайней мере семь зеленых созданий. Но не стали есть; во всяком случае, не всех. Расчлененный улов побросали в небольшую деревянную миску.

Две стаи снова побулькали между собой. Один из шестерки взял миску в пасть и прокрался по релингу. Четверо рядом с Йоханной сбились в кучу, словно приближение незваного гостя их напугало. Только после того, как миска была поставлена на скамейку гондолы и другой зверь вернулся на свою половину катамарана, четверка разомкнула морды.

Одна из крыс четверки заглянула в миску, взяла ее за край и направилась к девочке в сопровождении сородича. Йоханна сглотнула слюну. Что за пытку ей готовят? Желудок свело, и не от ярости. Она уставилась на миску: никак они ее кормить собрались?!

Солнце как раз вынырнуло из туч на севере. Низкие полосы света напомнили ей осенний вечер после недавнего дождя: темное небо высоко над головой, но все блестит и сверкает. Шерсть у зверей оказалась роскошная, густая. Один зверь подсунул Йоханне миску, другой опустил морду внутрь и вытащил… что-то зеленое, скользкое. Осторожно придерживая «лакомый кусочек» самым краем длинной пасти, существо обернулось и поднесло девочке зеленую гадость.

– Нет! – отшатнулась Йоханна.

Существо замерло. Мгновение девочка ожидала, что сейчас ответит эхо, но затем зверь уронил взятый кусок назад в миску. Первая тварь перенесла посудину на скамью рядом с девочкой. Метнула на Йоханну взгляд и выпустила из челюстей край миски. Девочка успела заметить острые блестящие зубы.

Йоханна смотрела на миску, а голод в ней боролся с отвращением. Наконец она высунула руку из-под одеял и опустила в миску. Головы вздернулись, стайки обменялись булькающими замечаниями.

Пальцы ее сомкнулись на чем-то мягком и холодном. Она вытащила его на солнце. Тельце – серовато-зеленое, бока блестят на свету. Звери с другой половины катамарана уже оторвали ножки и отгрызли голову. Ошметок в длину едва достигал двух-трех сантиметров, похожий на филе моллюска. Ей когда-то нравилась такая еда, но в приготовленном виде. Тут моллюск слабо дернулся, и Йоханна чуть не уронила его.

Поднесла к губам, облизала. Соленый. На Страуме, если съесть сырого моллюска, наверняка заболеешь. Ну почем ей знать, без родителей, без доступа к локальной комм-сети? Она почувствовала, как слезы текут по щекам. Выругалась, засунула это зеленое чудо в рот и попыталась прожевать. Мягкое, по консистенции – как сало и хрящики. Йоханна поперхнулась, выплюнула то, что не смогла проглотить, и заставила себя взять еще один. В конце концов она смогла съесть «моллюска». Теперь надо подождать и посмотреть, не вырвет ли. Она снова забилась под одеяла и ощутила на себе взгляды нескольких пар глаз. Булькающий гомон на той стороне катамарана возобновился. Один из зверей скользнул к девочке, неся в пасти кожаный мешочек с затычкой. Питьевую флягу.

Этот был крупнее остальных. Вожак? Тварь наклонила голову совсем близко, поднося к губам девочки горлышко фляги. Кажется, хитер; подходил к ней осторожнее всех. Взгляд Йоханны пробежал по его бокам. Шерсть на огузке ниже куртки в основном белая… глубоко рассеченная Y-образным шрамом. Это он убил папу!

Йоханна атаковала его без всякой подготовки; может, поэтому и сработало. Отпихнув флягу, она обхватила зверя за шею свободной рукой, перекатилась на него сверху, прижала к борту. Он был меньше ее и не настолько силен, чтобы сбросить с себя. Она чувствовала, что когти его рвут одеяла, но Йоханну почему-то не трогают. Она перенесла всю тяжесть тела на хребет твари, вцепилась ей в горло там, где сходились глотка и челюсть, и принялась колотить мордой о доски.

Тут подоспели остальные, навалились на нее, стали пихать мордами и тянуть челюстями за рукав. Она чувствовала, как дырявят ткань игольчатые зубы. Существа издавали жужжащий звук, пробиравший, казалось, до мозга костей, звук из ее видений.

Они вырвали сородича из ее хватки, оттащили; наконечник стрелы в груди вошел глубже, раздирая ее болью. Но кое-что она еще могла сделать – и сделала: Йоханна оттолкнулась ногами и боднула тварь под челюсть головой, так что зверь как следует хряснулся макушкой о борт. Существа вокруг девочки задергались в конвульсиях, и ее опрокинуло на спину. Все ощущения смыла боль. Ни ярость, ни страх не сдвинули бы ее с места.

Но уголком сознания она продолжала следить за четверкой. Она сделала им больно. Она им всем сделала больно. Трое пьяно шатались, издавая свистящие звуки, – на сей раз казалось, что звук шел из пастей. Шрамозадый зверь валялся на боку и сучил лапами. Она увидела, что на макушке у него рваная рана. Глаза твари заливала кровь, будто животное плакало красными слезами.

Тянулись минуты. Постепенно свист утих. Четверо кое-как собрались в кучу и снова зашипели. Возобновилось и кровотечение из ее груди.

Они глядели друг на друга. Йоханна усмехнулась врагам. Им можно сделать больно. Она сделала им больно. Ей стало так хорошо, как ни разу с момента высадки на планету.