355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вернор (Вернон) Стефан Виндж » Пламя над бездной (другой перевод) » Текст книги (страница 4)
Пламя над бездной (другой перевод)
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 04:54

Текст книги "Пламя над бездной (другой перевод)"


Автор книги: Вернор (Вернон) Стефан Виндж



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Ой! Один из портовых работников оглянулся. Частью себя он продолжал вползать по склону, но частью порывался вернуться на пирс. Снова повелительно взревели трубы, и стая повиновалась. Но на ее тревожные вопли оборачивалось все больше голов.

Укрываться времени не было. Странник опрометью кинулся к выбранной лодке. Грамотей рубил тросы, сочленявшие катамаран с остальным кораблем.

– Ты ходил под парусом? – уточнил Странник.

Дурацкий вопрос, разумеется.

– Ну-у, я читал…

– Ладно! – Странник загнал его в лодку. – Следи, чтоб с чужаком все было в порядке. Сядь и нишкни.

Он и сам управился бы с катамараном, но для этого требовалась сосредоточенность. Чем меньше посторонних мыслезвуков, тем лучше.

Странник отчалил от многостайки. Корабль еще не затонул, но уже заметно погружался в воду. Развернувшись, он багром загнал ближнюю лодку туда, где стояла угнанная ими. Еще пять минут, и над водой останутся только верхушки мачт. Пять минут. Ни за что бы не сработало, кабы не Воззвание Шкуродера. Солдаты в форте вверх по берегу разворачивались, указывая на гавань, все еще скованные присутствием Шкуродера/Тиратект. Сколько пройдет времени, прежде чем какой-то важный чин не решит, что такой угрозе даже Воззвание не помеха?

Он поднял парус. Ветер надул полотнище, подхватил катамаран, и двухкорпусная лодка отчалила от пристани. Странник носился по катамарану, натягивая пастями снасти. Рама больше не было, но память о том, каков на вкус соленый такелаж, вернулась! Он интуитивно натягивал и давал слабину, выжимая всё, что позволял ветер. Узкая, тонкая, лодка летела вперед, мачта из железного дерева скрипела под напором наполнявшего парус ветра.

Шкуродерники ссыпались вниз по склону к гавани. Лучники встали на изготовку, и в воздух полетела туча стрел. Странник дернул снасти, креня катамаран влево по одному борту. Грамотей прыгнул к чужаку, прикрывая того. Со стороны штирборта вода вскипела от стрел, но лишь несколько поразили лодку. Странник снова натянул шкоты, лодка вильнула в другом направлении. Солдаты выбегали на пристань, оглашая берег страдальческими воплями: они увидели, что сталось с их кораблем. Носовые ряды ушли под воду, вся передняя часть корабля. А катапульты-то были именно на носу.

Странник развернул катамаран на прежний курс и устремился прямо на юг, прочь из гавани. Справа по борту теперь проплывала южная оконечность Тайного Острова, с высоким и зловещим Замком. Он знал, что там есть тяжелые катапульты, а в островной гавани – скороходные лодки. Он только начинал понимать, как проворна та, которую они угнали: ну да, стоило раньше сообразить. Самую быструю обычно ставят в угловую позицию на носу, а используют для разведки и погони.

Джакерамафан сгрудился на корме, глядя в сторону материковой гавани. Там сновали солдаты, рабочие и белокурточники, разметавшись по пристани от края до края. Гомон стоял такой, что думать было тяжело, и даже с такого расстояния стало ясно, что враги в ярости и отчаянии. По мордам Грамотея расползлась глуповатая усмешка: он так до конца и не верил, что затея выгорит. Взметнувшись через релинг, он исполнил одним элементом залихватский прыжок. Оскорбительный жест с берега был едва заметен, но враги поняли: далекий мыслерев гнева на миг усилился.

Они уже отплыли далеко на юг от Тайного Острова, и даже замковые катапульты не могли бы их достать. Стаи, клубившиеся на берегу, пропали из виду. Личное знамя Шкуродера, однако, продолжало весело реять на утреннем ветру, мелькая на фоне лесной зелени красной и желтой полосами.

Странник обратил все глаза к узкому проливу, где пасть Китового Острова почти смыкалась с материком. Шрам помнил, что это узкое место хорошо укреплено. Тут бы им и конец, но всех лучников оттуда отозвали для атаки на чужака, а катапульты крепости были на ремонте.

Свершилось чудо! Они живы, на свободе, да еще и прихватили с собой величайшее сокровище всех его странствий. Он так громко завопил от радости, что Джакерамафан аж прижался к палубе. Эхо победных криков еще долго звенело в холмах, зеленых и запятнанных снегом.

Глава 5

Джефри Ольсндот мало помнил о нападении, а резни и вовсе не видел. Снаружи раздался шум, мама испуганно окликнула его и приказала не выходить. Потом дым, много дыма. Он задыхался, пытался выбраться на воздух, наконец потерял сознание. Когда пришел в себя, оказалось, что его привязали к чему-то наподобие носилок скорой помощи, а вокруг шныряют большие собакоподобные существа. В белых куртках, обшитых тесьмой, псы выглядели очень забавно. Он помнил, как его заинтересовало, где их хозяева. Псы издавали разные звуки: булькали, жужжали, шипели. Некоторые из этих звуков были так высоки по тону, что Джефри их почти не слышал.

Потом он очутился в лодке, а еще позже – в колесном фургончике. Прежде он видел замки только на картинках, однако место, куда его привезли, было настоящим замком: остроугольные каменные стены, хмурые нависающие башни. Они ехали в гору по затененным улицам, под колесами фургончика что-то цокало. Собаки-длинношейки не причиняли вреда, но путы ему сильно мешали. Он даже сесть не мог, по сторонам посмотреть. Он спрашивал, где мама, папа и Йоханна. Немного поплакал. Рядом с лицом возникла длинная морда и ткнула носом в щеку. Раздалось жужжание, пробиравшее до костей. Он не знал, утешали его или пытались напугать, но резко вдохнул и попробовал унять слезы. В конце концов, страумеру не пристало плакать.

Появилось еще больше собак в белых куртках, среди них были псы с дурацкими золотистыми и серебристыми нашивками на плечах.

Его снова куда-то поволокли на носилках, на сей раз – вниз по озаренному факелами туннелю. Остановились у двойных дверей, метра два в ширину, но едва ли метр в высоту. Пара металлических треугольников на светлом дереве. Впоследствии Джефри узнал, что треугольники обозначали число: пятнадцать или тридцать три, смотря как считать – по лапам или передним когтям. А гораздо, гораздо позже он узнал, что захватившая его стая считала по лапам, в то время как строитель замка – по передним когтям. И его принесли не в ту комнату. Эта ошибка изменила историю миров.

Собаки каким-то образом открыли двери и втащили Джефри внутрь. Сгрудились у носилок, тычась мордами в путы, ослабили их. Сверкнули ряды острых, как иголки, зубов. Бульканье и жужжание сделались очень громкими. Стоило Джефри сесть, и псы попятились. Двое остались у дверей, а четверо вышли. Двери закрылись, и цирковой дивертисмент окончился.

Джефри долго смотрел на двери. Он понял, что это не цирк: собакоподобные, надо полагать, разумны. Сумели перехитрить его родителей и сестру. Где они? Он чуть не расплакался по новой. После пожара на корабле он их не видел. Наверное, их тоже захватили в плен. Вероятно, держат в этом же замке, но в разных камерах. Надо как-нибудь найти друг друга!

Он поднялся, и его качнуло. Вокруг все еще смердело дымом. Не важно; пора разбираться, как далеко зашло дело. Он прошелся по комнате. Большая, не очень-то похожа на темницы, которые Джефри видел в кино. Потолок очень высокий, куполообразный, прорезанный двадцатью вертикальными щелями. Солнечный свет падал через одну такую щель, попадая на обшивку стены, и в луче мошками танцевали пылинки. Других источников света в помещении не было, но в такой солнечный день хватало и этого. В четырех углах потолка, где стены сходились, образуя арочный купол, нависали низкие балконы. Он видел, что там в стенах устроены двери. С каждого балкона ниспадали тяжелые свитки. На них что-то было написано крупными символами. Он подошел к стене и ощупал жесткую ткань. Буквы были нанесены краской. Единственный способ изменить отображенную информацию – соскоблить их. Ничего себе! Как в старые времена, на Нюйоре, еще до Страумлианского Простора. Поверхность под свитками была из черного камня со стекловидной поверхностью. Кто-то рисовал на ней мелками. Грубые изображения собак напомнили Джефри детсадовские рисунки.

Он замер, вспомнив про детей, оставленных на борту и снаружи, рядом со шлюпкой. Лишь несколько дней назад он играл с ними в школе при Высокой Лаборатории. Последний год выдался странным – скучным и в то же время захватывающим. Все жили вместе, в казармах, было прикольно, вот только у взрослых редко находилось время поиграть. По ночам небо выглядело совсем иначе, чем со Страума.

– Мы за краем Запределья, – любила говаривать мама, – и мы создаем Бога.

Сказав это впервые, она рассмеялась. Потом это повторяли многие, со все возрастающим ужасом. Последние часы были сплошным кошмаром – учебная тревога с погружением в гибернаторы оказалась настоящей. Все его друзья остались в тех капсулах… Джефри разрыдался в жуткой тишине. Никто его не слышал. Никто не явился ему помочь.

Через несколько минут самообладание вернулось. Если собаки не попытались открыть капсулы, с его друзьями все должно быть в порядке. Если же мама с папой сумеют найти с собаками общий язык…

По комнате расставлена странная мебель: низкие столы и комоды, стойки, напоминавшие детские тренажеры, из такого же светлого дерева, как и двери. Вокруг самого широкого стола лежали черные подушки. На самом столе – свитки, покрытые символами и неподвижными картинками. Джефри прошел вдоль стены – десять метров или около того. В этом месте каменный пол заканчивался, и там, где стены сходились, оставался участок неприкрытой земли два на два метра. Тут воняло даже сильнее, чем дымом. Воняло отхожим местом. Джефри рассмеялся: и вправду, совсем как собаки!

Обшитые стены поглотили его смех, не вернув эха. Что-то заставило Джефри посмотреть вверх, обвести взглядом комнату. Он-то думал, что один здесь, но на самом деле в «темнице» полно мест, где можно спрятаться. Он затаил дыхание и прислушался. Все тихо… почти: почти на пределе слышимости, там, где гудят некоторые машины, где не услышали бы ни мама, ни папа, ни даже Йоханна, что-то было.

– Я… я знаю, ты здесь! – резко, срываясь на визг, крикнул Джефри.

Он прошелся из стороны в сторону, заглядывая за предметы мебели, но стараясь не приближаться. Звук не стихал: теперь, когда Джефри вслушивался, это было понятно.

Из-за шкафчика выглянула маленькая голова с крупными темными глазами. Гораздо мельче, нежели у существ, которые притащили Джефри сюда, но форма морды такая же. Мгновение они глазели друг на друга. Джефри подался в ту сторону. Щенок? Головка исчезла, снова появилась. Джефри уловил краем глаза новое движение: еще одно черное созданьице смотрело на него из-под стола. На секунду его обуяла паника, он застыл как вкопанный. Но бежать было некуда. А что, если эти зверьки помогут найти маму? Джефри опустился на колено и медленно протянул руку.

– Ко мне… ко мне, песик!

Щенок выполз из-под стола, следя глазами за рукой Джефри. Восторженное изумление оказалось обоюдным: щенок был настоящий красавец. Наверное, породистый, если тут, как и во многих других мирах люди (или другие существа) долгие века разводили собак. Шерсть короткая, густая, как глубоко-черный бархат с белыми подпалинами. Два цвета резко контрастировали, следуя густыми полосами без серых полутонов. Вся голова существа была черной, а на ляжках перемежались черная и белая шерстка. Хвост короткий, не впечатляет, едва прикрывает задок. На плечах и голове Джефри заметил черную кожу – проплешины без шерсти. Но самой странной чертой в облике щенка была длинная гибкая шея. Больше подошла бы морскому зверю, чем собаке.

Джефри шевельнул пальцами, глаза щенка расширились, обнажив белок по краям радужки.

Что-то ткнулось ему под локоть, Джефри подскочил от неожиданности. Как их тут много! Еще двое выбрались рассмотреть его руку. А там, где раньше был один, появилось трое. Настороженно глядят в его сторону, выжидают. Теперь, когда они выбрались на открытое место, ничего враждебного или страшного он в них не увидел.

Один щенок тронул Джефри лапой за запястье и осторожно нажал. Одновременно второй вытянул морду и облизал пальцы мальчика. Язык оказался розовый, шершавый, длинный, закругленный. Высокий жалобно-ноющий звук усилился; три щенка сгрудились, прихватывая Джефри за руку.

– Эй, поосторожнее! – Мальчик отдернул руку. Он помнил, какие зубы у взрослых.

Внезапно комнату огласило бульканье и жужжание. Гм. Похоже скорей на щебет птиц-говорунов, чем на рычанье собак. Еще один щенок подобрался ближе, протянув к Джефри узкий нос.

– Эй, поосторожнее! – произнес щенок, точно копируя голос мальчика. При этом пасть его оставалась закрыта. Он изогнул шею назад… Хочет, чтоб его погладили? Джефри потрогал: какая мягкая шерстка! Жужжание стало очень громким. Джефри его даже сквозь шерсть ощущал. Жужжал не один звереныш: звук шел отовсюду. Щенок скользнул мордой к руке, и на этот раз Джефри позволил ему приблизить пасть к своим пальцам. Он внимательно следил за зубками, но щенок тоже аккуратничал, не касаясь ими кожи Джефри. Губы существа на ощупь казались парой пальчиков, которые смыкалась и размыкалась вокруг пальцев человека.

Трое щенят толкались под другую руку Джефри, словно им тоже захотелось, чтоб их приласкали. Он чувствовал, как они носами тычутся в спину, стараются вытащить рубашку из штанов. Действовали щенки на удивление скоординированно, словно это человек хватал его двумя руками за рубашку. Да сколько же их тут? На миг Джефри позабыл, где находится, и потерял осторожность. Перевернулся на бок и стал гладить малышей. Со всех сторон раздался удивленный писк. Двое песиков протиснулись под локти; еще как минимум трое запрыгнули на спину и растянулись на мальчике, тычась носами в уши и шею.

И Джефри постигло показавшееся великим озарение: взрослые чужаки распознали в нем ребенка, просто не поняли, какого возраста. Они его в детский сад отправили! Мама и папа, наверное, сейчас уже с ними общаются. Ну что ж, дела потихоньку идут на лад!

Стальной Владыка не случайно выбрал себе такое имя. Сталь – самый современный металл; сталь затачивается острее всего и почти не тупится; сталь накаляется докрасна, но не ломается; стальным лезвием орудует Шкуродер. Стальной был искусственной личностью, самым успешным творением Шкуродера.

В каком-то смысле искусство душепривоя – вещь не новая. Заводчики работали по тем же принципам, хотя и были ограничены простыми физическими показателями. Все заводчики сходились во мнении, что умственные способности той или иной стаи по-разному складываются из таковых ее элементов. За красноречие почти всегда отвечает определенная пара или тройка, другая – за пространственное восприятие. В основе достоинств и пороков лежали еще более сложные механизмы. Отвагу или проницательность нельзя было приписать какому-то элементу в отдельности.

Вклад Шкуродера в эту дисциплину, как и в большинство иных, состоял в беспощадной решимости отсечь все ненужное, оставляя лишь действительно важное. Он без конца экспериментировал, отбрасывая все результаты, кроме самых успешных. Он уповал на дисциплину, выбраковку, недосмерть не меньше, чем на тщательный подбор элементов. Перед тем как создать Стального, он уже потратил на опыты семьдесят лет.

Стальной провел годы в состоянии выбраковки, пока ему наконец не позволили обрести имя. Тогда определялось, какие его части в совокупности дают нужное существо. Без Шкуродерова принуждения это оказалось бы немыслимым. Вот пример: если отбраковать часть самого себя, отвечавшую за целеустремленность, как потом найти в себе силы сдирать шкуры дальше? Оформлявшемуся существу процесс этот казался умственным хаосом, лоскутным узором из ужаса и амнезии. За два года оно испытало больше изменений, чем многие – за два века, причем все перемены – целенаправленные. Поворотная точка была достигнута, когда они со Шкуродером идентифицировали тройку, у которой медленная соображалка сочеталась с излишне развитой совестью. Один из трех элементов служил мостиком для остальных. Когда его отправили в тишину, заменив точно подобранным, дело наладилось. Остальные манипуляции оказались проще, и так появился Стальной.

Когда Шкуродер отправился обращать в свою религию Длинноозерную Республику, вместо себя он оставил, что естественно, самое совершенное свое творение. Уже пять лет Стальной властвовал в сердце владений Шкуродера. Он не только сохранил достижения Шкуродера, но и приумножил их сверх осторожных первонаметок.

А сегодня, за один солнцеворот вокруг Тайного Острова, он мог все потерять.

Стальной Владыка прошествовал в приемную и огляделся. Освежающие яства уже поданы. Свет солнца попадал через щель в потолке как раз в нужное место. Часть Шрека, его порученца, стояла в дальнем конце зала. Он обратился к ней:

– Я намерен побеседовать с гостем наедине.

Он избегал упоминать Шкуродера. Белокурточники подались назад, и незримые элементы стаи открыли дальние двери.

Пятерка – трое самцов, две самки – прошла через них, оказавшись в пятне солнечного света. Стая имела непримечательный вид, но Шкуродер никогда и не стремился блистать внешностью.

Две головы вздернулись, затеняя остальным глаза. Стая обозрела зал, заметила Стального Владыку в двадцати ярдах от себя.

– Ах… Стальной.

Голос был нежен, как скальпель, которым тебя гладят по короткой шерсти на горле.

Когда стая вошла в зал, Стальной из вежливости поклонился. Но, заслышав голос, он ощутил, как сжались кишки, и непроизвольно припал брюхами к земле. Это его голос! В стае наличествовал по меньшей мере фрагмент исходного Шкуродера. Золотые и серебряные эполеты, личный стяг – все это можно подделать при самоубийственном нахальстве… Но манеру речи Стальной узнал безошибочно. Не приходится удивляться, что с появлением этой стаи дисциплина на материке утром полетела в тартарары.

Головы стаи, оставшиеся на солнце, ничего не выражали. А эти, в тени: не играет ли на них слабая усмешка?

– А где остальные, Стальной? Ныне выпала величайшая возможность за всю нашу историю.

Стальной оторвал животы от пола и выстроился вдоль перегородки:

– Господин, сперва нам необходимо кое-что обсудить. Только между нами двумя. Несомненно, вы частичный Шкуродер, но как много в вас…

Теперь ухмылка стала явственной, головы в тени насмешливо покачались.

– О да, мое лучшее творение обязано было задать такой вопрос. Ну что ж, этим утром я объявил себя подлинным Шкуродером, подлатанным парой замен. Истина… сложнее. Ты знаешь, что случилось на землях Республики.

Величайшая ставка Шкуродера – сотворить национальное государство. Миллионы падут, но даже при этом слияний будет больше, чем убийств. Кончится дело возникновением первого Коллектива за пределами тропиков. А государство Шкуродера станет не просто безмысленной агломерацией вроде той оравы, что слоняется по джунглям, но оружием с великолепным и безжалостным, как ни одна стая в истории, наконечником. Никто в мире не устоит против такой силы.

– Я пошел на великий риск ради еще более великой цели. Но принял меры предосторожности. Нам удалось обратить тысячи, многих – без понимания подлинных наших целей, зато верных и готовых к самопожертвованию, как и должно. Я всегда держал при себе особую группу таких. Политическая полиция оказалась умна: они науськали на меня свору. Последнее, чего я ожидал бы, – я, создатель свор. Но мои телохранители были превосходно натасканы… Когда нас загнали в ловушку на дне Парламентской Чаши, они убили по элементу или двум в каждой из особых стай. Я перестал существовать. Растворился меж трех обычных стай, охваченных паникой, в попытке вырваться из кровавой топи.

– Но ведь все окружавшие вас пали. Свора никого не пощадила…

Существо, похожее на Шкуродера, передернуло плечами:

– Отчасти это пропаганда республиканцев, отчасти же моя работа. Я велел телохранителям вырезать друг друга вместе со всеми, кто мною не был.

Стальной едва удержался, чтобы не восхититься вслух. План типичный для гения Шкуродера, для души столь могучей. Всегда остается возможность, что при покушении некоторые фрагменты удерут. Ходили легенды о пересобравших себя героях. В реальности такое случалось редко, и обычно для этого требовалось, чтобы жертву в ходе реинтеграции поддерживали сторонники. Но Шкуродер с самого начала планировал отложить пересборку до момента, когда отдалится более чем на тысячу миль от Длинноозерья.

И все же, и все же… Стальной Владыка оглядывал другую стаю в расчетливой задумчивости. Если отбросить голос и манеру вести себя… «Думай о власти, а не о чужих желаниях, пускай и Шкуродеровых». Стальной узнал только два элемента. Самки и самец с белыми кончиками ушей наверняка почерпнуты из стаи сторонника, принесшего себя в жертву. Скорее всего, перед ним только двое элементов настоящего Шкуродера. Едва ли они явят собой угрозу… разве что своей способностью подделываться под оригинал.

– А что с остальной вашей четверкой, господин? Когда следует ожидать вашего воссоединения?

Существо, похожее на Шкуродера, фыркнуло. Даже столь ущербное, оно отдавало себе отчет в балансе сил. Почти как в старые деньки: если двое явственно понимают, что есть власть, а что – измена, то измена эта становится почти невозможной. Порядок вещей неизменен: прирожденный правитель все обращает себе на пользу.

– Остальные располагают столь же превосходными… носителями. Я разработал детальные планы: пустил их по трем разным дорогам навстречу трем разным агентам. Я прибыл в срок. Не сомневаюсь, что и они появятся, максимум через несколько десятидневок. До той поры, – все головы стаи обернулись к Стальному, – до той поры, милый мой Стальной, я не стану принимать на себя полную роль Шкуродера. Я поступил так раньше, дабы расставить приоритеты и сберечь свой фрагмент до полной сборки. Но стая эта нарочно оглуплена, и я понимаю, что она не годится для правления моими прежними созданиями.

Стальной был поражен. Располагая лишь половиной разума, создание это строило великолепные планы. Почти совершенные.

– Так что же, вы отойдете в тень на несколько десятидневок? Отлично. Однако вы уже возвестили о себе как о Шкуродере. Как же мне вас представить?

Другая стая не колебалась.

– Тиратект, Шкуродер в Ожидании.


Шифрование: 0

Получено: Трансивер Маршрутизатора 03, Маршрутизатор

Путь перевода: Самношк[5]5
  Самношк (samnorsk) – на Земле: искусственная версия норвежского языка. Создан в рамках проекта конвергенции стандартизованной литературной речи, восходящей ко временам датско-норвежской унии, а потому близкой датскому языку (букмол), и пуристического конгломерата чисто норвежских провинциальных диалектов (нюношк). Никогда не был популярен; в 2002 г. преподавание самношка прекращено.


[Закрыть]
→ трисквелин (диалект СК), устройства Маршрутизатора

От: Основной Страумли

Тема: В Нижней Трансценденции открыт архив!

Краткое содержание: Наши выходы на Известную Сеть будут временно отключены

Ключевые фразы: Трансценденция, хорошие новости, деловые возможности, новый архив, проблемы коммуникации

Рассылка в/на: группу по интересам Где они сейчас?, группу по интересам Homo Sapiens, группу администраторов Разношерстный выводок; трансивер Маршрутизатора 03, Маршрутизатор; трансивер Песня ветра на Нижнем Деблее; трансивер Недолгая остановка на Краткой Задержке

Дата: 11:45:20 по времени Причалов, 1 день 9 месяца 52089 оргода

Текст сообщения: Мы счастливы возвестить, что изыскательская компания людей со Страумлианского Простора обнаружила в Нижней Трансценденции доступный архив. Не стоит расценивать это как информацию о Трансценденции или создании новой Силы. На самом деле мы даже отложили настоящее сообщение, пока не уверились в наших правах собственности и безопасности архива. Мы установили интерфейсы, призванные обеспечить взаимодействие архива со стандартными поисковыми запросами из Сети. Через несколько дней будет открыт коммерческий доступ к архиву (см. ниже обсуждение проблем с расписанием).

Архив примечателен высокой сохранностью, легкостью толкования и возрастом. Мы полагаем, что в нем содержится утраченная в остальных копиях информация о разрешении противоречий и координации межрасовых взаимоотношений. Подробности мы разошлем в соответствующие новостные группы. Мы весьма довольны этим. Следует подчеркнуть, что взаимодействия с Силами не потребовалось и никакая часть Страумлианского Простора не претерпела Трансценденции.

Теперь о плохом: схемы разрешения противоречий и перевода, к сожалению, подверглись кленирации [?] на разделительном армифлаге [?]. Подробности должны впечатлить подписчиков новостной группы Проблемы коммуникации, которых мы впоследствии снабдим отчетом. Но по крайней мере на сто следующих часов все наши выходы (основные и побочные) на Известную Сеть будут отключены. Входящие сообщения могут буферизоваться, но без гарантий доставки. Перенаправление сообщений не производится. Мы приносим извинения за эти неудобства и обещаем как можно скорее их устранить.

Физического делооборота эти проблемы никак не коснутся. Страумлианский Простор, как и прежде, рад туристам и торговле.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю