Текст книги "Пламя над бездной (другой перевод)"

Автор книги: Вернор (Вернон) Стефан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава 16

Следующие несколько недель дело на удивление спорилось. Невзирая на крах планов, связанных с Фамом Нювеном, Зеленожка и Синепанцирь от спасательной миссии не отказывались. Орга Вриними даже изыскала дополнительные ресурсы. Каждый день Равна отправлялась на дистант-экскурсию по верфи. «Внеполосный-II» не получит трансцендентной аппаратуры, но, когда переоснастка завершится, все равно станет поистине уникальным судном. Корабль парил в золотой паутине строительных лесов: миллиарды крошечных роботов переделывали корпус, придавая ему характерные очертания придонного люггера. Иногда корабль напоминал Равне хрупкую мошку, а порой – глубоководную рыбину. Переделанный, он сможет выдержать самые разные условия. Вдоль оси тянулись шипы, как у корабля на ультрадвигателях, корпус же стал удлиненным и сузился в середине – классический формфактор для таранного прямоточника. Придонные люггеры должны быть приспособлены к полетам в опасной близости от Медленной Зоны. Поверхность ее трудно обнаружить на расстоянии, еще тяжелее закартировать, ибо она подвержена мимолетным изменениям. Люггер вполне мог угодить в ловушку на глубине пары световых лет под поверхностью Медленной Зоны. Вот тогда и пригодятся ионные прямоточные двигатели, а также гибернаторы. Разумеется, по возвращении в родную цивилизацию данные окажутся безнадежно устаревшими, но, по крайней мере, ты хоть вернешься.

Равна перемещала ракурс вдоль ультрашипов, торчащих в разные стороны от корпуса. Они были шире, чем у большинства кораблей на Маршрутизаторе. Не лучшая для Срединного или Высокого Запределья конструкция, но подходящие (то бишь пригодные для Придонного Запределья) компьютеры разгонят корабль почти до предельной в условиях Дна скорости.

Грондр позволил Равне выделить под новый проект половину рабочего времени. Спустя несколько дней девушка поняла, что это не просто его прихоть. Она лучше всех справилась бы с этим заданием. Она знала людей и разбиралась в тонкостях работы с архивами. Джефри Ольсндота каждодневно требовалось подбадривать, а то, что он ей сообщал, было крайне важно. Даже если бы все шло по плану, даже не вмешайся искажение, работенка предстояла трудная. Мальчик и его корабль угодили в кровавую бойню. Чтобы их оттуда вытащить, потребуется принять быстрые и точные решения, а затем не колеблясь осуществить их. Понадобится эффективная бортовая база данных со стратегической программой. От Равны зависело, какие библиотечные материалы погрузить на корабль, соизмеряя легкодоступность локальных данных с разнообразием информации, доступной на ультраволновом канале с Маршрутизатора.

Грондр часто появлялся в локалке, иногда в реальном времени. Он искренне желал им успеха.

– Не беспокойся, Равна. Мы выделим под эту миссию часть полосы М00. Если антенный рой будет работать как положено, наездники получат постоянный канал связи с Маршрутизатором, тридцать килобит в секунду. Ты станешь их основным связником здесь, и мы отрядим тебе в помощь лучших наших стратегов. Если ничто… не вмешается, миссия пройдет без особых проблем.

Еще четыре недели назад Равна не осмелилась бы просить о большем. Теперь же у нее вырвалось:

– У меня есть идея получше. Отправьте меня вместе с наездниками.

Все части рта Грондра клацнули синхронно. Такое проявление изумления она наблюдала у Эгравана и его коллег, но у Грондра – еще никогда. Он помолчал, потом ответил:

– Нет, ты нам нужна здесь. Ты лучший наш эксперт по всему, что связано с человечеством.

Новостные группы, посвященные Страумлианскому Искажению, генерировали больше ста тысяч постов в день, из них почти десять процентов касались человеческих дел. В тысячах сообщений повторялись старые идеи, другие авторы несли откровенную чушь или лгали. Автоматические системы рыночного анализа вполне справлялись, фильтруя посты не по теме и всякую чушь, но в том, что касалось человеческой природы, Равна не знала конкуренции. Половину времени она тратила на указания аналитикам и корректировку поисковых запросов о человечестве к архивам. Если ее отпустить с наездниками, замены долго не найдется.

Но следующие несколько дней Равна понемногу подталкивала начальника к согласию. Кто бы ни полетел в спасательную экспедицию, ему придется сразу же столкнуться с людьми – детьми. Скорее всего, Джефри Ольсндот и наездника-то ни разу в жизни не видел. Равна возлагала надежды на этот, доводивший ее до отчаяния аргумент, но его одного не хватило бы, чтоб переубедить старого Грондра. Сыграли роль иные события.

Шли недели, распространение Погибели замедлялось. Как и твердили здравый смысл, Старик и Фам Нювен, искажение приблизилось к естественным границам своих интересов. Признаки унизительной паники понемногу исчезали из коммуникационного трафика Вершины Запределья. Потоки слухов (и беженцев) из захваченных Погибелью областей иссякали. Разумных существ там не осталось, но места эти напоминали скорей кладбище, чем скотомогильник жертв моровой язвы. Новостные группы, посвященные проблеме Погибели, гомонили себе о катастрофе и дальше, скатываясь в бессмысленное пережевывание старых тем. А что нового им было обсуждать? Через десять лет в Погибельном Запределье воцарится физическая смерть. Затем начнется новая колонизация, с осторожным зондированием руин на предмет информационных ловушек и уцелевших обитателей. Но все это потом, в будущем, а сейчас вихрь сообщений о Погибели, проходящих через Маршрутизатор, постепенно рассеивался.

Зато отдел рыночного анализа еще сильнее заинтересовался страумлианскими беженцами и их кораблем. Ни одна стратегическая программа (Грондр того пуще) не принимала всерьез идею, что корабль чем-то опасен для Погибели. Оставалась, однако, возможность, что находка принесет значительное коммерческое преимущество на этапе, когда Погибель пресытится трансцендентной забавой. Аналитиков заинтриговал и стайный разум Когтей. В этих обстоятельствах казалось разумным приложить максимальные усилия, то есть отпустить Равну с работы на Причалах и послать на полевое задание.

И вот – подумать только! – детские мечты о квестах и спасательных походах вдруг стали явью. «Что еще интереснее, я не так уж и напугана!»

Абонент [56]: Прастите я долго ниатвечал. Я сибя неочень чуствую. Стальной Владыка говорит, я должен с вами поговорить. Он говорит, мне нужно больше друзей, чтоб я себя лучше чуствовал. Амди тоже так говорит а он мой лучший друг… он вроде стаи собак но прикольный и умный. Жаль я немогу картинку послать. Стальной Владыка все делает чтоб ответить на ваши вопросы. Он делает что может чтоб мне помочь, но злые стаи скоро вернуться. Мы с Амди попробовали то что вы сказали есть на корабле. Извените, но эта штука неработает… Ненавижу эту дурацкую клавитуру…

Орга [57]: Привет, Джефри. Амди и Стальной Владыка правы. Я тоже люблю болтать с друзьями, от этого легче… Есть изобретения, которые могут помочь Стальному Владыке. Мы придумали, как усовершенствовать его арбалеты и огнеметы. Я отправлю вам и некоторые сведения, как строить крепости. Пожалуйста, объясни Стальному Владыке, что мы не можем его научить летать на этом корабле. Даже для опытного пилота это будет опасным заданием.

Абонент [57]: Ну да, даже папа его с трудом посадил. икосклджикерсв89иоу43е5 Стальной Владыка просто не понимает вас и сильно огорчается… А тут нельзя сделать ничего такого, как в старые времена, ну, вроде бомб и аэропланов?

Орга [58]: Можно и другое сделать, но Стальному Владыке понадобится время, чтобы его реализовать. Наш звездолет скоро отбывает с Маршрутизатора, Джефри. Мы прилетим задолго до того, как вы успеете наладить у себя эти технологии…

Абонент [58]: Вы летите? Вы наконец летите!!! А когда вы отправляетесь? Когда будете здесь???

Обычно Равна отстукивала послания Джефри на клавиатуре: это позволяло вжиться в положение бедного ребенка. Он неплохо владел собой, хотя выпадали дни, когда ответов от него не было (как странно думать о депрессии применительно к восьмилетнему ребенку). В другие дни клавиатура совсем выводила его из себя, и через двадцать одну тысячу световых лет ей виделось, как мальчишеские кулачки в отчаянии молотят по клавишам.

Равна улыбнулась дисплею. Сегодня наконец можно обнадежить мальчика конкретным временем отлета вместо расплывчатых обещаний. Джефри наверняка понравится сообщение [59]. Она напечатала:

Мы вылетаем примерно через семь дней, Джефри. Путешествие отнимет около тридцати дней.

«А стоит ли?» Последние посты в новостных группах на тему зонных границ указывали, что Дно проявляет необычную активность. Мир Когтей так близок к Медленной Зоне… Если эта «буря» усилится, условия полета ухудшатся. Один процент, что полет займет больше шестидесяти дней. Она отстранилась от клавиатуры. Готова ли она ему это сообщить? Черт. Лучше быть честной: от графика зависят усилия местных союзников Джефри. Она пояснила все «если» и «но», потом перешла к описанию корабля и его удивительной аппаратуры. Мальчик не любил много писать (кроме тех случаев, когда ему диктовал Стальной), но длинные послания от Равны ему явно нравились.

«Внеполосный-II» проходил последние проверки. Ультрадвигатель переделали и протестировали, наездники отправились в испытательный полет за две тысячи световых лет, чтобы проверить работу антенного роя. Рой тоже в порядке. Они с Джефри большую часть полета будут на связи. Не далее как вчера на корабль загрузили припасы. (Слово из средневековой адвентюры. Но, отправляясь в такую даль, что даже реализуемой графике там не доверишься, лучше кое-что прихватить в готовом виде.) Завтра сотрудники Грондра упакуют в корабельную кладовую всякие гаджеты, которые по-настоящему пригодятся в спасательной миссии. «Стоит ли о них упоминать?» Некоторые устройства способны порядком напугать туземных друзей Джефри.

Тем вечером Равна с наездниками закатили пляжную вечеринку. Ну, так это называлось, хотя напоминало скорей человеческую версию, чем характерную для наездников. Синепанцирь с Зеленожкой отъехали от воды на порядочное расстояние, остановившись на теплом и сухом песке. Равна поставила напитки на грузошарф Синепанциря. Они сидели на песке и любовались закатом. В принципе, вечеринка была праздничная: Равна получила разрешение улететь на «Внеполосном-II», а сам корабль почти готов к отлету.

Но…

– Миледи, вы действительно довольны, что улетаете с нами? – поинтересовался Синепанцирь. – Мы двое очень неплохо заработаем, а вы…

Равна рассмеялась:

– У меня командировочные.

Она с большим трудом выбила себе командировку, и торговаться об оплате расходов не имело особого смысла.

– И да, я этого действительно хочу.

– Я рада, – сказала Зеленожка.

– Я смеюсь, – заявил Синепанцирь. – Моя партнерша особенно радуется, что нашей пассажирке не придется скучать. После того происшествия с поборниками чистоты сертификатов двуногие нам, признаться, разонравились. Но теперь-то нечего бояться. Вы читали сообщения из Группы угроз за последние пятнадцать часов? Погибель прекратила разрастаться, края ее очертились четче. Искажение вступает в средний период развития. Теперь можно лететь, так я скажу.

Синепанцирь строил обширные предположения о когтевых «стаях», о том, как выручить Джефри и остальных выживших. Зеленожка время от времени вставляла словечко. Она вела себя не так тихо, как обычно, однако продолжала казаться мягче и застенчивей партнера. Ее точка зрения была реалистичнее. Она радовалась, что отлет отложен до следующей недели: «Внеполосный-II» еще не прошел всех тестов, а Грондр к тому же взялся профинансировать за счет Орги небольшой флот кораблей-обманок. Пока что готовы пятьдесят, еще столько же подоспеют к концу недели.

Причалы тонули во мраке. Разреженная атмосфера сокращала сумерки, но игра цвета была потрясающей. Пляж и деревья сверкали в горизонтальных лучах солнца, аромат вечерних цветов смешивался с соленым запахом моря. На дальней стороне его резко разграничивались темные и светлые контуры: то ли вринимийская иллюзия, то ли реальное оборудование Причалов – Равна так этого и не узнала. Солнце ускользало за море. По горизонту позади разливались оранжевые и красные тона, с ними контрастировала более широкая зеленая полоса, вероятно от ионизированного кислорода.

Наездники не стали разворачивать тележки, чтобы полюбоваться закатом, – Равна знала, что они видят во всех направлениях, – но разговор прервался. Солнце садилось, и волноломы разбивали его на тысячу меньших осколков, сиявших в пене зеленоватым и желтым светом. Она понимала, что этим двоим сейчас бы хотелось оказаться именно в прибое. Она часто видела наездников на пляже в закатную пору – те сознательно выбирали зону самого высокого прилива. Когда вода отступала, ветви и стебли их становились похожи на протянутые в мольбе руки. В такие моменты Равна, пожалуй, могла понять меньшетележечных наездников, которые всю жизнь проводили, запоминая такие вот повторяющиеся моменты. Она послала усмешку зеленеющим сумеркам. Для тревог и планов времени всегда хватит. Потом.

Они минут двадцать так просидели. Там, где линия пляжа мягко искривлялась, она увидела в сгущавшихся сумерках чьи-то фигуры. Офисные работники тоже выходили отдохнуть. Совсем рядом раздался хруст слежавшегося песка под чужими ногами. Она обернулась. Это был Фам Нювен.

– Мы тут, – сказала она.

Фам вразвалочку приблизился. Со времени последней их перепалки она его почти не встречала: надо полагать, некоторые уколы Равны задели Фама за живое. «Надеюсь, Старик заставил его забыть». Фам Нювен обладал отличными задатками настоящего человека; не стоило его оскорблять, целясь в недосягаемого повелителя.

– Садись. Галактика взойдет через полчаса.

Наездники пошелестели ветками: закат их так очаровал, что они только сейчас заметили посетителя.

Фам Нювен остановился в паре шагов впереди Равны и упер руки в боки, глядя на море. Когда он обернулся, чтобы взглянуть ей в лицо, зеленоватый сумеречный отсвет придал его лицу жутковатое, болезненное выражение. Сверкнула привычная кривая ухмылка.

– Думаю, я должен извиниться.

«Старик, что ли, все же собрался оставить тебя среди людей?» Но Равна была тронута и с трудом отвела взгляд.

– Думаю, я тоже должна извиниться. Не хочет Старик нам помогать – и не станет. Не надо было мне так злиться.

Фам Нювен тихо рассмеялся:

– Твоя ошибка куда меньше моей. Я все еще пытаюсь осмыслить, где и что пошло не так, но… Не уверен, что успею.

Он отвернулся и взглянул на море. Равна, поколебавшись, встала и подошла к нему. Вблизи взгляд его казался остекленевшим.

– Что не так?

«Чтоб ты провалился, Старик. Если собираешься его оставить, не режь хвост по частям!»

– Ты великий эксперт по Трансцендентным Силам, да?

Ага, снова сарказм.

– Ну…

– У этих больших ребят случаются войны?

Равна пожала плечами:

– Слухи всякое доносят. Считается, что конфликты бывают, но не столь серьезные, чтобы называть это войнами.

– В общем, так и есть. Противостояние ведется, но аспектов у него куда больше, чем у любого конфликта здесь, внизу. Преимущества сотрудничества обычно столь велики, что… Именно поэтому, отчасти, я и не принял искажение всерьез. Это существо достойно жалости: шелудивая псина, которая гадит в собственной конуре. Даже пожелай оно убить другие Силы, не сумело бы. За миллиард лет такого…

Синепанцирь подкатился ближе.

– Миледи, а кто это?

К этой манере наездников выпадать из разговора она приноровилась лишь недавно. Если Синепанцирь потрудится синхронизироваться с кратковременной памятью тележки, то вспомнит. Но вопрос кольнул ее. «А и вправду, кто это?» Она глянула на данник, отслеживавший состояние трансивера все время с момента появления Фама Нювена. И… о Силы, три трансивера заняты одним пользователем!

Она отшатнулась:

– Ты!

– Ага, я. Еще раз лицом к лицу, Равна. – Злобная плотоядная усмешка, пародия на самоуверенную улыбочку Фама. – Извини, я сегодня немного не в форме. – Он неуклюже постучал себя по груди. – Я использую глубинные инстинкты этого вот… короче, я слишком занят, сражаюсь за жизнь.

С подбородка у него стекала слюна. Взгляд Фама то фокусировался, то уплывал.

– Что ты делаешь с Фамом?!

Эмиссар сделал шаг ей навстречу и споткнулся.

– Расчищаю место, – произнес голос Фама Нювена.

Равна продиктовала код телефона Грондра, ответа не последовало.

Эмиссар покачал головой:

– Орга Вриними сейчас очень-очень занята, просит меня оставить в покое их аппаратуру. Набираются храбрости выкурить меня силой. Они не верят тому, что я им говорю. – Он издал подобие смеха – сухой кашляющий звук. – Неважно. Теперь ясно, что атака здесь пройдет в форме смертоносной диверсии. Как тебе это, малышка Равна? Видишь ли, эта Погибель никакое не искажение второго класса, как я полагал. За оставшееся время могу только строить догадки… Это что-то очень старое и могучее. И что бы это ни было, оно меня поедом ест.

Синепанцирь с Зеленожкой подкатились к Равне поближе. Ветви их издавали тихое царапанье. В тысячах световых лет оттуда, высоко в Трансценденции, Сила сражалась за жизнь. А они видели всего-навсего конвульсии слюнявого безумца.

– Так что вынужден перед тобой извиниться, малышка Равна. Мог бы тебе и помочь, меня это все равно не спасло бы. – Голос его сорвался, он резко втянул воздух. – Но, помогая тебе, я в каком-то смысле… назову это местью, так тебе будет понятней. Я вызвал сюда твой корабль. Шевелите ластами и не пользуйтесь антигравом, тогда, может, и переживете следующий час.

Голос Синепанциря казался одновременно перепуганным и насмешливым.

– Переживем? Так глубоко внизу возможна только обычная атака, а ее следов что-то не видать.

Перед ними в тихой, спокойной ночи стоял маньяк. Данник Равны не показывал ничего подозрительного, кроме вторжения Старика на широкополосный канал.

Фам Нювен снова разразился кашляющим смехом.

– А она вполне обычная, просто очень хитрая. Несколько граммов дестабилизирующего репликанта были рассеяны на протяжении недель. Теперь они оживают, синхронизируясь с атакой, которую вы увидите… Через пару часов эта пакость издохнет, но перед тем пожрет всю драгоценную вершинную автоматику Маршрутизатора… Равна, беги на корабль, или умрешь в следующую тысячу секунд. Лети. Если выживешь, иди ко Дну. И прими… – Эмиссар с трудом выпрямился и в последний раз улыбнулся. – И прими мой дар тебе, лучшее, что я могу преподнести.

Улыбочка стерлась, остекленевший взгляд сменился удивленным… а затем отразил предельный ужас. Фам Нювен вдохнул полной грудью и успел издать короткий лающий вопль, прежде чем упал. Упал ничком, задергался и закашлял, задохнувшись песком.

Равна снова выкрикнула код Грондра и подбежала к Фаму Нювену. Перевернула на спину, попыталась прочистить ему горло. Припадок длился несколько секунд, Фам сучил руками и ногами, и Равна получила от него пару увесистых оплеух, пытаясь удержать. Потом Фам обмяк, и дыхание его стало почти неслышным.

– Он похитил «Внеполосный-II», – возвестил Синепанцирь. – Корабль в четырех тысячах километров, летит прямо на Причалы. Я стону. Мы разорены.

Несанкционированный пролет в такой близости от Причалов карался конфискацией судна. Но Равна почему-то была уверена, что это уже не важно.

– Есть признаки атаки? – бросила она через плечо. Приподняла голову Фама, чтобы дать ему продышаться.

Наездники бессвязно пошелестели, потом ответила Зеленожка:

– Там что-то странное. Все главные трансиверы прекратили обслуживать пользователей. – «Неужели Старик все еще ведет передачу?» – Локалка замусорена. Автоматика в чрезвычайном режиме, и многих сотрудников вызвали.

Равна откинулась назад, поглядела в небеса. Ночная тьма, пронзенная дюжиной ярких точек света: к Причалам направляются корабли. Все вроде бы в порядке. Но теперь и ее данник показывал то, о чем говорила Зеленожка.

– Равна, я занят, – защелкал из воздуха голос Грондра. Вернее, его автоответчика. – Старик захватил большую часть каналов Маршрутизатора. Берегись эмиссара. – («Поздновато!») – Мы потеряли контакт с внетрансиверными системами слежения. Отказы программ и аппаратуры. Старик заявляет, что мы атакованы. – Пятисекундная пауза. – На границе внутренней охраняемой зоны замечен флот. Всего в половине светового года.

– Бррап! – изумился Синепанцирь. – На границе внутренней охраняемой зоны?! Да как они туда пролезли? – Он в панике поездил взад-вперед.

Автоответчик Грондра вопрос проигнорировал.

– Там не меньше трех тысяч кораблей. Разрушение трансиверов немину… Равна, наездники с тобой? – Все еще голос Грондра, но живее и срывается в стаккато. Это он сам.

– Д-да.

– Локалка подыхает. Системы жизнеобеспечения отказывают. Причалы падут. Мы бы отразили атаку флота вторжения, но гниль у нас внутри… Маршрутизатор гибнет. – Его голос стал резче, звонче. – Но Вриними выживет, и контракт есть контракт! Скажи наездникам, мы им заплатим… как-нибудь, когда-нибудь… Мы требуем… умоляем… выполнить намеченную миссию. Равна?

– Да. Они слышат.

– Беги!

И он замолчал.

– «Внеполосный-II» будет здесь через двести секунд, – сообщил Синепанцирь.

Фам Нювен перестал дергаться, дыхание его выровнялось. Пока наездники оживленно переговаривались, Равна осмотрелась и вдруг сообразила, что смерть и разрушение очень далеки. Пляж и небо над ним выглядели почти так же мирно, как всегда. Последние лучи солнца сбежали с волн. Пена казалась тусклой полосой темно-зеленого света. То там, то сям на деревьях и дальних башенках зданий загорались желтые светильники.

Но тревога явственно ширилась. Равна слышала чириканье данников; там и сям на берегу отдыхающие спешно гасили разведенные костры, а потом взмывали на антигравах либо к деревьям, либо прямо в небо, к дальним офисным центрам. С парковок у моря поднимались звездолеты, взлетая все выше и посверкивая в свете закатившегося солнца.

Последнее мгновение спокойствия на Маршрутизаторе, и по небу расползлось сверкающее темное пятно. То был свет столь необычный, что Равне и не положено бы его видеть: вспыхнул он скорее в затылке, чем перед глазами. Она не смогла бы потом объяснить, чем он отличался от тьмы.

– А вот еще! – воскликнул Синепанцирь. На этот раз у самого горизонта Причалов: комок мрака диаметром около градуса. Края его полыхали черным на черном.

– Это что такое?

Равна не увлекалась боевкой, но приключенческих романов прочла достаточно. Она знала про бомбы из антиматерии и релятивистские кинетические снаряды. При срабатывании такого оружия видны яркие пятна света, иногда мигающего. С более близкого расстояния бомба – разрушительница миров показалась бы облекающей планету – только медленно, очень медленно, – радужной каплей. Она готовилась увидеть нечто в этом роде, что-то похожее на образы из книг. А это зрелище наводило скорей на мысли о дефекте зрения, чем о войне.

Одним Силам ведомо, что увидели наездники, но Синепанцирь объяснил:

– Ваши главные трансиверы… э-э, испаряются. Я так думаю.

– Но до них же световые годы! Мы никак не могли бы… – Еще комок тьмы, даже вне поля зрения. Цвет менялся – разные оттенки пустоты. Фам Нювен снова слабо дернулся. Удерживать его пока было несложно, но… изо рта у него потекла кровь. Рубашка на спине промокла и воняла гнилью.

– «Внеполосный-II» подлетит через сто секунд. Полно времени, у нас полно времени. – Синепанцирь не переставая ездил вокруг них, и это выдавало, насколько он встревожен. – Да, миледи, до них световые годы. Спустя много лет свет их гибели озарит небо для тех, кто останется здесь. Но лишь часть испаренного вещества трансиверов порождает свет. Остальная энергия переходит в ультраволновой импульс такой силы, что даже обычное вещество на него реагирует… Оптические нервы возбуждены перегрузкой… Фактически поток такой мощный, что сама ваша нервная система становится ультраприемником. – Он покрутился на месте. – Но не волнуйтесь. Нас так просто не взять. Мы быстры. Мы и не в таких передрягах бывали.

Странно было слышать, как существо без собственной кратковременной памяти хвастается молниеносными рефлексами. Оставалось надеяться, что тележка компенсирует недостатки.

Зеленожка прогудела до боли громко:

– Вон там!

Линия прибоя отступила дальше, чем когда бы то ни было.

– Море падает! – кричала Зеленожка. Край воды откатился на сто метров, двести. Зеленая кромка горизонта проваливалась.

– Корабль в пятидесяти секундах. Летим ему навстречу. Равна, ну же!

Тут Равна совсем струхнула. Грондр сам сказал, что Причалы падут! В ближнем небе стало тесно: десятки судов спасались бегством. А в ста метрах зашевелился песок, проваливаясь в бездну. Она вспомнила, что говорил Старик, и внезапно поняла, какую ошибку допускают улетающие. Мысль эта рассекла путы страха.

– Нет! Просто поднимемся на возвышенность.

Ночь перестала быть тихой. От моря донесся рев, подобный растянутому стонущему удару колокола. Звук разносился быстро. Вечерний бриз перерос в ураган. Он пригибал деревья к воде, ломал ветки, швырялся в беглецов песком.

Равна стояла на коленях, прижимая руки Фама к телу. Дыхания и пульса не было. Глаза смотрят в никуда. Прощальный дар Старика. «Будь прокляты все Силы!» Она подхватила Фама Нювена под плечи.

И вскрикнула, чуть не выпустив его. Под рубашкой чувствовались пустоты там, где полагалось находиться плоти. По бокам стекало что-то мокрое, вонючее. Равна с трудом поднялась, волоча бесчувственное тело.

– …Мы его еще часы так будем тащить! – заорал Синепанцирь. Поднялся в воздух, подстроил антиграв по ветру. Тележка и наездник неуверенно покачались и рухнули обратно. Их поволокло туда, куда дул ветер: в стонущую дыру на месте моря. Зеленожка преградила партнеру путь, укрыв его с обращенной к морю стороны, и не дала погибнуть. Синепанцирь выпрямил ствол, и двое покатились обратно, к Равне. Голос наездника уносило ветром: – …Антиграв… отказ! – А с ним и вся структура Причалов.

Они тащились и катились прочь от воронки, в которую превратилось море.

– Надо найти место, где посадить «Внеполосный-II»!

Линия деревьев превратилась в неровную гряду холмов. Пейзаж менялся и перед глазами, и под ногами. Отовсюду слышался рокот, кое-где такой громкий, что Равна его подошвами чувствовала. Они избегали зыбучих участков и открывшихся повсюду ям. Ночь осветилась – то ли аварийная подсветка, то ли побочный эффект отказа антиправов, но меж дыр воссиял синий свет. Через отверстия можно было видеть облачную ночь Земсторонья тысячью километров ниже. Промежуточное пространство не пустовало: туда низвергались мелькающими призраками миллиарды тонн воды и почвы… и сотни гибнущих флаеров. Орга Вриними расплачивалась за постройку Причалов на антигравах вместо инерциальной орбиты.

Трое с трудом продвигались вперед. Фам Нювен весил прилично, его было тяжело тащить, не говоря уже о том, чтобы нести, и Равну мотало в стороны при каждом шаге. Впрочем, он оказался все же легче, чем она предполагала. Это тоже пугало: ужели и вышние планы провалились?

Бо́льшая часть антигравов отказала, некоторые же съехали с катушек: с вершин холмов срывало и уносило вверх целые пласты земли с деревьями. Порывы ветра налетали со всех сторон, сверху и снизу… но шум стал отдаленнее, а ярость немного спала. Искусственная атмосфера Причалов долго не протянет. Складной скафандр Равны проработал несколько минут и тоже стал выдыхаться. Через несколько минут совсем откажет, как и антиграв… и ей суждена та же участь. Она отвлеченно подумала: «И как только Погибель все это провернула?» Подобно Старику, Равна, вероятно, умрет, так и не узнав это.

Стали видны факельные вспышки кораблей. В основном они направлялись на инерциальную орбиту или сразу уходили в ультрапрыжок; несколько зависли над распадающимся ландшафтом. Синепанцирь и Зеленожка ехали впереди. Эти двое использовали третью ось своих тележек, как Равна никогда бы не придумала: упирались в землю, отталкивались, ползли вверх по склонам, которые она, с Фамом на закорках, едва преодолевала.

Они оказались на вершине, впрочем не очень обширной: то была часть офисного леса. Деревья торчали в разные стороны, будто шерсть взлохмаченного бродячего пса. Земля уходила из-под ног. Дальше-то куда? Наездники катались по вершине. Их могли спасти здесь или нигде. Равна опустилась на колени, сгрузив свою ношу на землю. Отсюда открывалась широкая панорама. Причалы стали похожи на исполинское, слабо колышущееся знамя, от которого с каждым взмахом отлетали обрывки. Но покуда фрагменты антиграв-основы кое-как держались, земля оставалась плоской, и это сбивало с толку. Вокруг их лесочка повсюду зияли дыры. На горизонте оторвался и улетел дальний край Причалов, длиной в сотню километров и шириной в десять; медленно поворачиваясь, он дрейфовал навстречу кораблям, которые могли бы их спасти.

Синепанцирь прижался к Равне слева, Зеленожка – справа. Она извернулась, перенеся часть веса Фама на корпуса тележек. Если все четверо соединят скафандры, можно выиграть еще несколько ясных мгновений.

– «Внеполосный-II»! – сказал наездник. – Я его опускаю!

Что-то снижалось над ними. Факел корабля озарил землю сияющим бело-синим светом. По правде говоря, не рекомендуется стоять рядом с местом, куда намерен причалиться корабль на ракетном движке, да еще при почти нормальной силе тяжести. Часом раньше такой маневр был бы невозможен, и даже если бы кому и взбрело в голову совершить такое, его бы преследовали как злостного правонарушителя. Но сейчас никому нет дела до того, что ракетный факел прожжет поверхность Причалов или испепелит груз, доставленный за пол-Галактики.

Но все же… куда именно Синепанцирь посадит эту штуку? Их окружали дыры и летающие обломки. Яростный свет полыхал прямо перед ними… Равна зажмурилась… Свет потускнел. В общей на четверых атмосфере крик Синепанциря прозвучал писком:

– Давайте вместе!

Равна прижалась к наездникам, и так они поползли/поехали вниз с холмика. «Внеполосный-II» парил посереди зыбучей ямы. Факел его пропал из виду, но сияние, окаймлявшее края дыры, резко очерчивало силуэт корабля, придавая шипам ультрадвигателя сходство с оперенными белыми арками. Огромный мотылек на сияющих крыльях… вне досягаемости.

Если скафандры не откажут, можно будет добраться до края дыры. Но дальше что? Шипы не позволят кораблю подлететь ближе чем на сто метров. Хорошо тренированный (и совершенно чокнутый) человек мог бы прыгнуть, зацепиться за шип и спуститься по нему.

Но наездники оказались чокнутыми на свой манер. Отраженный свет стал непереносимо ярок… и факел, мигнув, исчез. «Внеполосный-II» миновал дыру. Наездников это не смутило.