Текст книги "Леший и Кикимора"
Автор книги: Вера Копейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
10
Чем скорее поезд устремлялся к Суходольску, тем быстрее стучало сердце Витечки. Как он объяснится с Анной?
Все началось с того, что в Суходольск приехал его институтский приятель Никита Рогов, который жил теперь в Екатеринбурге.
Никита позвонил, Витечка приехал в гостиницу, сначала они говорили ни о чем, как бывает у тех, кто давно не виделся, а потом Никита сделал такое предложение, что Витечка ошарашенно умолк. Причем надолго. Только через несколько минут он сумел задать вопрос:
– Ты говоришь это серьезно? – Витечка недоверчиво смотрел на спокойное крупное лицо институтского приятеля. С тех пор, как они не виделись, в знакомом лице прибавилось значительности. Такими становятся лица тех, кого не обошла удача. Кто не отрицает, возносясь над житейскими обстоятельствами, что им помогли не только личные достоинства, но и случай. Обычно эти люди не боятся приманить удачу для кого-то еще, имея в виду, что им самим это зачтется.
– Абсолютно серьезно, – подтвердил Никита.
– Но почему я? – спросил Витечка. Его давно не посещала удача. Пожалуй, с тех пор, как он женился на Анне. Но вкус удачи, она же – победа, он помнил. Она была нежная, теплая, горячая, она словно обволакивала его и запрещала думать о том, что когда-то отвернется от него. В нее хотелось зарыться поглубже, укрыться от холодного мира. Как поступали еноты, столь любимые Анной, прячась в нору на лютую северную зиму.
Витечка с сожалением вздохнул.
– Ты, Воронов, все знаешь об упаковке, – сказал Никита. – Так или нет?
– Допустим, – бросил Витечка. – Тебе рассказать о чем-то конкретном?
– Нет. Оставь знания при себе. Я не собираюсь отягощать себя. Я хочу узнать только одно: согласен ли ты в доле со мной купить линию упаковки вина в пакеты?
Витечка расхохотался.
– Купить? Ты всегда был человеком с юмором. – Он покрутил головой.
– Иначе не состоял бы столько лет в КВН, – усмехнулся Никита. – Итак, считай, это предложение от Клуба веселых и находчивых, пятьдесят на пятьдесят. Смотри. – Никита достал блокнот, ручку и принялся писать цифры. – Объем… Количество… Цена партии…
– Между прочим, – заметил Витечка, – я предлагал здешним людям разливать в такие пакеты ключевую воду. Но… – Он скривился. – Все медведи передохнут в тайге, прежде чем наши Суходольские на это решатся.
Никита кивал.
– Наши люди другие. Они возят вино даже из Лат-америки. А один оригинал собрался привезти на Урал… что? Писко!
– А что это? – Витечка усмехнулся. – Приличное или нет?
Никита хмыкнул.
– Более чем может показаться по названию, – заметил он. – Это бренди из мускатного винограда. Его выдерживают полгода в дубовых бочках, пьют в Чили и Перу, уже века четыре подряд. До сих пор никак не надоест.
– Крепкая штука? – захотел уточнить Витечка, морщась, словно ему предлагали выпить.
– Конечно. Но чаще всего его пьют в коктейлях.
– Наши будут пить чистое или чистый – не знаю, как правильно. – Витечка пожал плечами.
– Я пробовал, в Москве порция чистого писко с долькой апельсина, посыпанного мускатным орехом, стоит полторы сотни рублей.
Витечка поднял бровь.
– Знаешь, – продолжал Никита, – предложение, которое я тебе высказал, делают раз в жизни. Мне самому оно перепало, как ты понимаешь, из-за жены.
– Потому что она…
– Потому что у ее родственников свой виноградник. Он не в самом виноградном месте, а близ города Сент-Этьен. Это пятьсот километров на юго-восток от Парижа.
– Повезло тебе, – хмыкнул Витечка. – Кто бы мог подумать, что настоящая француженка приедет стажироваться на Урал? В страшном сне не приснится.
– А она довольна. – Никита засмеялся. – Я знаю точно.
– Понятно, она довольна тобой. Рад за тебя.
– Я помню, как ты гонялся за своей Анной. – Никита подмигнул. – Значит, поймешь, что такое получать удовольствие от брака.
Витечка вздохнул. Он не собирался рассказывать о том, каково ему живется сейчас.
– Хорошо, – сказал он и выпрямился. – Ты считаешь, что и в Суходольске будут покупать вино в пакетах? Но в городе мало денег. Это не Екатеринбург.
– Оно будет стоить дешево, из-за упаковки. Кроме того, в пакеты никто не собирается наливать дорогое вино. Обычное столовое, его можно взять на дачу, на пикник. Почти домашнее вино.
– Сорт под называнием «Бурдэ»? – насмешливо спросил Витечка.
– Не понял? – Никита свел густые темные брови.
– Бурдец, если говорить по-русски. Я произнес название с французским акцентом.
Никита покачал головой.
– Нет, я пробовал сам. Пакеты, если задуматься, продолжение древней традиции – хранить вино в бурдюках. Ты сам понимаешь, что в такой упаковке невозможен контакт вина с воздухом. Поэтому оно остается свежим с первого бокала до последнего.
– Но для разлива нужна линия с современным оборудованием, – теперь уже совершенно серьезно говорил Витечка.
– Его мы и должны купить. Сперва будем заливать в трехлитровые пакеты. А потом, если хорошо пойдет дело, возьмемся за литровые и пятилитровые.
– Я знаю такие пакеты, – сказал Витечка. – В них есть внутренний мешок из фольги и полиэтилена. Для лучшей сохранности продукта. Только в литровых их нет. А какие это все-таки будут вина?
– Столовые крепленые и сухие вина. Марочные и коллекционные вина разливают только в бутылки, – объяснил Никита. – Качество вина в пакетах ничем не отличается от бутылочного. Но что еще приятно и что вдохновляет на коммерческие подвиги, – Никита улыбнулся, – вино в пакетах не подделывают, как в бутылках.
– Думаешь, на пакетное вино все-таки будет спрос? – спросил Витечка, хотя его сейчас заботило другое – деньги.
– Уверен. Пакеты легче и удобнее. Посчитай сам, чтобы разлить три литра вина, надо четыре пустые бутылки. Они весят три килограмма. Каково такую тяжесть тащить на дачу или в лес? Лето, жара…
– Комары… – Витечка почесал щеку. – Правильно, – кивнул он.
– Люди уже научились покупать вино, – продолжал Никита. – Они хотят получить напиток хорошего качества по вполне приемлемой цене. – Он указал на бокал, в котором краснело вино с Кипра, упакованное в литровый пакет. – Сейчас самое время войти на этот рынок. Ты заметил, как у нас изменилось отношение к вину? Оно будет меняться и дальше, люди начнут заботиться о сочетании вина и еды, как в Европе. Никто ведь больше не спорит, что вино полезно для здоровья. От него человек не становится агрессивным. А нежным и милым, разве не так?
– Да, ты прав, – насмешливо бросил Витечка. – Винный хмель подталкивает к свершениям. В затуманенный мозг являются такие мысли, которые голова не впустила бы вместе с пивом, водкой или даже коньяком.
– Говори скорей, ты согласен на то, что я хочу от тебя? – торопил Никита. – Ты согласен?
– Согласен-то согласен, но…
– Ладно. Послушай. Екатеринбург и Суходольск не Москва, где рынок вина стал таким плотным, что на него уже не пробиться. Его захватили компании с большим бюджетом. Наш тоже станет таким, причем очень скоро. Ты понимаешь?
– Я понимаю, – кивнул Витечка. – Сейчас – или никогда. – Он тотчас вспомнил – такие слова он уже говорил себе. Когда пришел к Анне с шампанским и конфетами. – А в каком виде привозят вино от производителя?
– В одноразовых герметичных флексотанках, – сказал Никита. – Такая упаковка сохраняет микробиологическую формулу вина. – Витечка кивал. – Должен сказать, что и в этом году редкостный урожай винограда в Северной Европе. Очень сухое лето, что хорошо для него. Даже англичане начали делать шампанское. И всех удивили – оно победило на дегустации вин в Лондоне. Все меняется, – он вздохнул, – даже климат. Так неужели мы можем прожить, не изменившись? Давай-ка выпьем за перемены вот этого. Попробуем?
– А что это за вино? – вдохнул Витечка, когда Никита открыл бутылку красного. – Пахнет… апельсинами? Его делает семья твоей жены?
– Его. Не удивляйся аромату. Вокруг их виноградника растут апельсиновые деревья. Аромат, скажу я тебе…
– Там даже ночи пахнут апельсинами? – Витечка подмигнул приятелю.
Никита втянул носом воздух.
– Ими, – коротко ответил он. – И женщины тоже.
Витечка кивнул.
– А если серьезно, то виноград сушат на воздухе дней десять, поэтому аромат апельсинов сохраняется.
– Мне нравится, – похвалил Витечка. – Если такое вино по нормальной цене – я думаю, мы не прогорим.
Никита улыбнулся. И с новой энергией продолжил:
– Нам везет не только с погодой, но и с законами. – Он подмигнул.
– С какими? – Витечка насторожился.
– В Америке приняли новый документ – акт о здоровье наций и о предупреждении биотерроризма. Это значит, что все продукты, которые ввозят в страну, должны иметь сертификат безопасности, упаковку, которая не допускает нежелательного вскрытия. Значит, продукты должны быть произведены на крупных предприятиях. Чувствуешь?
– А это значит, что вино из небольших винодельческих хозяйств не попадет к американцам. Их можно развернуть в нашу сторону и покупать дешевле, – закончил Витечка.
– Схватываешь на лету, – похвалил Никита. – Моя жена предлагает сосредоточиться еще на одном винном направлении.
– На производстве?
– Нет, потреблении, – сказал Никита. – Доктора установили, что женщинам, которые выпивают в день один-два бокала вина, легче забеременеть, чем тем, кто не пьет или любит крепкие напитки. В одном исследовании участвовали тридцать датчанок. Дамам, которые пили пиво или крепкие спиртные напитки, зачать не удалось. Как и непьющим. Понял?
– Любопытно, – заметил Витечка. – Хорошая реклама.
– Имей в виду. У тебя пока нет детей, а когда надо будет – бокал-другой и… Но главное – умеренность.
– Во всем? – насмешливо спросил Витечка.
– Это уж как получится, – подмигнул Никита. – Апельсиновый запах, знаешь ли, кружит голову… Особенно если рядом женщина.
Приятели засмеялись.
Они сидели допоздна в номере гостиницы «Сухой дол», в которой остановился Никита. Витечка неотступно думал, где ему взять деньги. У родителей таких денег нет. У родителей Анны он спрашивать не станет.
Он отчетливо представлял, что потеряет Анну, если не воспользуется случаем. И если есть хотя бы малая вероятность, что он удержит Анну при себе, раздобыв деньги, он ею воспользуется.
Витечка вернулся домой Анны, как всегда, не было. Он не спал до утра. В голове крутились обрывки фраз. Он снова мысленно разговаривал с Никитой. Слышал голос тещи, молчание Анны.
Он знал, о чем она молчит. Еноты, шиншиллы заняли все место в ее жизни, почти вытеснив его. Он отчаянно сопротивлялся, пытаясь удержать хотя бы не большой кусочек для себя.
Утром он вошел в ванную и, сам не зная почему, остановился перед шкафом. Вот здесь тоже живут шиншиллы, переведенные в слова. Если их вынуть отсюда, они освободят место. В жизни Анны? И он надеется его занять?
Дурацкая мысль, одернул он себя. Такая может прийти разве что спьяну.
Но что-то в ней есть трезвое, думал он, умываясь ледяной водой, потом растирая шею жестким полотенцем. Когда он разогнал кровь, а черная махровая ткань, пропитанная влагой, обвисла, уцепившись за деревянный крючок, до него наконец дошло.
Если нечего продать из вещей, почему не попытаться продать слова? Их купят, если в них кроется смысл, которого добиваются другие. А он слышал от Анны, кое-кто добивается. Она говорила, что к ее матери подкатывались в Москве, спрашивали – нашла ли профессор Удальцова формулу, по которой можно вывести голубых шиншилл.
Витечка снял тетради с полок и засел за них. Ему казалось, что он узнает, вернее, почует самое ценное И чем дальше он читал записи Анниной бабушки, тем больше удивлялся самому себе Да он почти специалист! Оказывается, нахватался знаний от жены, не стремясь к тому. Теперь с легкостью понимал то, что написала ее бабушка.
Теща явилась в Суходольск без звонка, энергичная, свежая, неутомимая. Взглянув на бледного, озабоченного Витечку, Светлана Петровна поморщилась и предложила без вступления:
– Излагай, чем занят.
– Читаю. – Он пожал плечами. Рассказал, что читает. – Еще бы немного, – закончил он возбужденно, – голубые шиншиллы родились бы у вашей матери.
– А ты увлекся, – заметила она. – Пожалуй, Анна взяла бы тебя в напарники, – сказала Светлана Петровна.
Витечка усмехнулся.
– Вы знаете, мне показалось, что смерть вашей матери была какая-то… странная. Как и всех ее животных.
Светлана Петровна вздохнула:
– Так казалось многим.
– Понятно, – кивнул он. – Этим никто не занимался.
– А кто мог? Да и как? – Она пожала плечами. – Скажи мне лучше, как дела у вас с Анной?
Витечка рассказал.
– Она, конечно, девочка упрямая, – вздохнула теща, – если ей не дать того, чего она хочет, я тебе не завидую. Она, знаешь ли, из тех, кто позволяет себя любить. Но не грусти, такие женщины обучаемы. Для этого нужно время, усилия и поощрения. Готов ли ты? Помнишь, я тебе уже намекала на это, когда ты женился на моей дочери. Почему-то, Витечка, я любила тебя всегда. С шестого класса. – Светлана Петровна засмеялась.
– Но я влюбился в Анну в четвертом.
– Но мы-то тогда учились в шесто-ом, – настаивала она. – Может быть, я хотела, чтобы Аннина жизнь строилась по моей модели. Мы с ее отцом сидели за одной партой с первого класса. Это так здорово – знать человека всю жизнь. Ты как будто живешь сразу двумя жизнями. Мужской и женской.
– А что в том хорошего?
– Лучше понимаешь партнера, заимствуешь кое-что из характера, тебе с ним легче. Поэтому должна сказать вот что. Если ты хочешь остаться с ней…
– Конечно. – Витечка перебил тещу. – Я однолюб. Мне нельзя без Анны, – затараторил он.
– Желаю удачи. Но повторяю, она такая же крепкая, как ее широкая кость. Если она хочет заниматься шиншиллами, она будет добиваться этого всю жизнь. Лучше дать ей желаемое раньше, Витечка, чем будет слишком поздно.
Он кивнул. Он знал характер Анны. Но не поэтому ли его всегда тянуло к ней? Прислониться.
Витечка рассказал Светлане Петровне о предложении Никиты.
– Я помню твоего друга, – сказала она. – Никита всегда был парень с головой. И видимо, еще с кое-какими качествами, – она засмеялась, – если сумел жениться на виноградной девушке.
– Она наполовину русская.
– Но на другую-то половину нет. – Она снова засмеялась. – А в России парней, я думаю, миллионов тридцать, не меньше. Если иметь в виду свободных. – Он хмыкнул. – А если учесть, что разводятся каждый день и тысячами, то Никита мог бы затеряться среди них.
– Но он не из тех, кто затеряется или растеряется, – засмеялся Витечка.
– Вот и я о том. Знаешь, это хорошее предложение. Если вложить деньги в такое дело, прибыль можно пустить на шиншилл. – Она помолчала. – Мне нравится идея разливать вино в пакеты. Тем более что ты изучал в политехническом институте упаковочные материалы.
– Потому он и предложил мне, – заметил Витечка.
– Я помню, ты собирался даже получить патент на что-то. – Она нахмурилась.
– Вам Анна говорила? – Витечка порозовел.
– Конечно, она так гордилась тобой.
– Не вышло, – бросил он. – Тогда все разваливалось.
– Не твоя вина. Но все, что было у тебя в голове, там и осталось. – Она махнула рукой. – Я думаю, шанс нельзя упускать.
– Но деньги, Светлана Петровна. Кредит мне никто не даст. И потом, платить проценты…
– Пошли, – сказала она, быстро поднявшись с дивана и поманив его за собой. – Ты невольно подсказал мне кое-что…
Она направилась в ванную. Он удивился, но шел следом.
– Вот. – Она открыла шкаф и кивнула на верхнюю полку. – Там есть кое-что…
Витечка недоуменно смотрел на нее.
– Я уже думал об этом. Я ведь говорил вам, я даже читал…
– Вот именно. Ты ведь не просто так, я думаю, читал эти тетради. Не для того, чтобы крепче спать, – она по-кошачьи фыркнула, – когда жены нет дома. Если эта мысль пришла нам обоим, – сказала она, – значит, она правильная. Покупателя найду я.
Он еще не убрал лестницу, поэтому теща быстро подвинула ее к шкафу. Витечка не успел помочь, как она уже поднялась на самую верхнюю ступеньку.
– Держи! – крикнула Светлана Петровна, протягивая ему папки. – Это стоит кое-чего. Я знаю.
Витечка нерешительно смотрел на тещу.
– Она меня убьет.
– Может. Но если все сделать тихо, выживешь. – Она засмеялась. – Витечка, у тебя нет вариантов. Ты это понимаешь сам.
Он испытал облегчение, будто кто-то разрешил ему взять себе кошелек с деньгами, который он нашел на дороге, но не рискнул поднять из опасения, что кто-то его подкинул намеренно, чтобы спровоцировать.
– Сейчас хорошо продается… умное слово, – говорила Светлана Петровна, а глаза ее блестели в свете лампы, висевшей на потолке в прозрачном плафоне. – Муж называет меня виртуальной авантюристкой. – Она засмеялась. – Это мне нравится. Я могу придумать все. Но труды и эмоции – извините. Они ваши.
Он стоял, закинув голову, смотрел на лицо, в котором нет и капли сходства с Анниным. Оно сейчас такое молодое и… шкодливое, как говорила о своей новоявленной родственнице Витечкина мать, женщина совершенно другого склада. Витечке казалось, что мать никогда не была молодой, а всегда зрелой, все на свете и обо всем знающей женщиной, которая ничему не удивлялась, но осуждала охотно.
Витечка смотрел на свою тещу и улыбался, хотя ему совсем недавно было не до веселья. Но от ее глаз, от лица, от губ шло столько энергии, что он чувствовал, как его спину колет, словно еловыми иголками, на которых они занимались любовью с Анной в медовый месяц в Разбойном Бору. Эта женщина вышла замуж в восемнадцать лет за своего ровесника и родила Анну в девятнадцать.
Наконец она слезла с лестницы. Витечка понес в комнату тетради. До самого вечера они ворошили записи профессора Удальцовой. Когда старинные часы пробили девять, Светлана Петровна объявила:
– Вот. Это то, что уйдет со свистом.
Часы замерли, маятник повис, они молча посмотрели друг на друга. Тишина в доме была оглушающая. Но странно, никто из них никогда не замечал, как громко тикают часы. В соседней квартире прозвучали позывные программы «Время».
– Итак, – торжественно сказала Светлана Петровна, – это нам знак. Начинается новый этап. Я думаю, мы правильно решили. Я ее забираю. – Она кивнула на толстую амбарную книгу.
– Это будут наличные? – спросил он.
– Конечно. – Она кивнула. – Когда ты должен внести деньги?
– Никита ждет в Екатеринбурге. Уже.
– Хорошо, – сказала теща. – Мне пора.
Витечка достал ее пальто из шкафа и помог надеть. Светлана Петровна застегивала на все пуговицы черное узкое длинное пальто, в котором походила на иностранку, какими они представлялись обитателям Суходольска.
– Если бы я раньше переезжала в Москву, я имею в виду, в прежней жизни, я бы сказала, что отправляюсь в эмиграцию. Москва, Витечка, другая страна. – Она надвинула на лоб темно-зеленую шляпку с небольшими полями. – Там другие законы. Знай, что мы с тобой не делаем ничего особенного, продавая тетрадь.
– Так вы считаете, что сейчас нет эмиграции? – спросил Витечка, не желая обсуждать то, что они делают. Он смотрел на свою эффектную тещу, наблюдая, как она вертится перед зеркалом. Она не похожа на Анну, жена никогда не любуется собой.
Он почувствовал, как сердце сжалось. Ей некогда. Но, он расправил плечи, она будет вот так же вертеться перед зеркалом. Он сделает все, чтобы их жизнь стала другой.
– Да. Сейчас ее нет. Сейчас есть Интернет, мобильник, любой, кто мне нужен, – вот он, на расстоянии вытянутой руки. Пускай этот человек будет в Нью-Йорке или в Питере.
– А у вас уже есть кто-то в Нью-Йорке?
– Пока нет, – ответила Светлана Петровна. – Но скоро будет. Меха снова в моде. Я думаю, мы станем торговать шкурками шиншилл, пусть только Анна откроет ферму.
– Она хочет разводить их как домашних…
– Анна – трезвая девочка. Она поймет, что нужно на самом деле.
Светлана Петровна повернулась к своему зятю.
– Жаль, я не увижу ее на этот раз. – Она поморщилась. – Послушай, Витечка, – Светлана Петровна пристально посмотрела на зятя, – мне некогда разговаривать… гм… детально. Но ответь: у вас на самом деле теперь… гостевой брак?
– К-какой? – Он вскинул брови.
– Ты не слышал такого названия? Впрочем, до Суходольска оно могло еще не дойти. Гостевой – когда муж и жена живут в разных местах, а встречаются, когда хотят навестить друг друга.
– Я никогда про такой не слышал, – признался он.
– В Москве о нем знают все. Как, впрочем, мало кто сомневается, что гостевой брак по своей сути – это гражданский развод.
– Мне не нравится такой брак, – бросил Витечка.
– Надеюсь, все скоро изменится. – Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
Витечка ощутил запах очень свежих, холодноватых духов. Так пахло на рассвете в Разбойном Бору. Он поморщился.
Светлана Петровна попросила не провожать ее. Такси стояло перед подъездом, она села в него и унеслась на вокзал…
Этот разговор произошел год назад, все вышло так, как они рассчитали. Тетрадь – деньги – взнос в дело. Теперь он везет то, что эти деньги заработали, трудясь над упаковкой вина в бумажные пакеты.
Дело пошло сразу и хорошо. Было точно рассчитано, когда выбросить на рынок Суходольска и Екатеринбурга французское вино в пакетах. Летом. Люди уезжали за город, на пикники. Помогла им погода, солнце жарило так, будто перепутало север с югом…
Витечка почувствовал, как сильно вспотел под шерстяным одеялом, несмотря на то что поезд мчался сквозь ночную метель. Он отбросил одеяло и закинул руки за голову. У него есть кое-что. И это может послужить индульгенцией, когда он признается Анне, что сделал с тетрадью профессора Удальцовой.
Он шумно вздохнул и закашлялся от большого глотка воздуха, который не смог проскользнуть в гортань.
На его стороне мать Анны. Он продал то, что принадлежит не только ей, но и Светлане Петровне. Поэтому Витечка надеялся, что может отвести от себя прямой удар и перевести стрелку на тещу.
А сейчас должно случиться то, чего он так долго и тайно ждал с волнением и страхом. Полная победа. Он запрещал себе думать о поражении, потому что оно стало бы крахом всей его жизни. Он не мог без Анны. Не мог, и все.
