Текст книги "Два полюса (СИ)"
Автор книги: Вера Окишева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– С-с-салли, ты ус-с-стала. Как же ты ус-с-стала, маленькая ящерка.
Глава 8. Откровения лацерта.
Проснулась, когда поняла, что все, сил спать дольше не было. Открыла глаза, задумчиво прислушиваясь к тишине. Непривычная тишина: нет гула двигателей, никто не ругался за дверью, никто не звал.
Как в старые добрые времена, когда я жила у дяди. Только там еще пахло медикаментами, но это был не тот минус, на который я бы обращала внимание.
Теплое одеяло воздушным облаком согревало меня. Откинув его в сторону, села, оглядывая спальню. Интересно, кто меня перенес из палаты Кэс и зачем. Нам так было уютно спать вдвоем. Правда, меня преследовали кошмары, но я к ним привыкла. Уже привыкла и не всегда вскакивала, захлебываясь страхом и криком.
Все же я немного терялась: я в плену, но содержат меня как гостью. Они надеются, что я не сбегу? Наивность наказуема. Встала с кровати, выискивая дверь в уборную. Но то ли я плохо видела, то ли она отсутствовала. Открыла единственную дверь, вышла в мозаичный коридор. Я помню, что дверей там было много, так что, надеюсь, успею найти уборную до того момента, как опозорюсь. Но, как ни странно, двери не реагировали на мои прикосновения. И когда я уже дошла до конца коридора, появился Шейх.
– С-с-салли, – слишком уж радостной получилась у него улыбка. Я подозрительно прищурилась. Зачем так радоваться пленнице, если только не применить к ней то, что ее могло убить? Или я опять страдаю паранойей.
Лацерт, пренебрегая всеми моральными принципами, вынуждающими ненавидеть своего врага, заключил меня в объятия, блокируя любые мои удары.
И когда он тесно прижался, я замерла, ловя знакомый аромат. От удивления даже уткнулась нос в плечо, пораженная догадкой.
– С-с-с-алли, ты так долго с-с-спала, что я начал бес-с-споитьс-с-ся, – прошептал Шейх, поглаживая по спине.
Я же задергалась, вырываясь из его рук.
– Это был ты! Ты спал со мной!
– Да, я, – он даже не собирался отнекиваться.
– Ты! Как ты мог? Я же думала... Я что, разговаривала во сне? Я слышала твой голос!
– Я вс-с-се рас-с-скажу, но только пос-с-сле того, как ты поешь. Ты практичес-с-ски с-с-сорок вос-с-с-емь час-с-сов не ела! – пообещал лацерт, отпуская меня.
Я, сжимая руки в кулаки, не могла вымолвить ни слова. Что ему от меня надо? Я не понимаю! Что за странные поползновения в мою сторону? Я же землянка! Зачем он так со мной? Зачем эти объятия и участие? Не могу же я ему быть интересна в этом плане!
У меня нет чешуйчатой серой кожи и глаза у меня не как у него, а серые. И короткие волосы не стоят ирокезом. Я же непривлекательная для лацертов. Или он любитель экзотики? Но даже если и так, то я-то нет! Мне неприятно даже видеть, как его вечно подвижный язык выскальзывает между сухих губ и вновь исчезает. И сложно смотреть в эти ничего не выражающие гипнотические глаза. И вообще, он не привлекает меня как индивидуум, что уж говорить как о мужчине.
Паника поднялась очень быстро. Я отступила от него в изумлении, понимая, что мне нравится тепло его объятий, аромат его тела. Он слишком близко подобрался ко мне. Нельзя быть такой неосмотрительной. Доверять лацерту тем более.
– С-с-салли, – позвал меня Шейх, вновь пытаясь обнять.
– Не надо, – жалобно попросила.
Да, я испугалась, но не самого лацерта, а себя. Своего спокойствия, равнодушия. У меня должны быть угрызения совести, должна же я переживать свое предательство. А вместо этого волнуюсь из-за странного поведения Шейха, следя за его языком.
Я отступила назад. Не могу понять, что со мной не так. Мелкая дрожь начала бить все тело. Я чувствовала, как дрожат пальцы.
– Шейх, мне надо в уборную. Где она? Не могу найти, – сипло спросила у него, понимая, что нужно срочно уединиться.
– Иди за мной, – позвал лацерт и прошел мимо, туда, откуда я пришла. Он вел меня обратно в спальню. Там, где я не видела особенных панелей, он провел ладонью, и дверь отошла в сторону. Санузел был просторным и светлый, практически как у нас в капитанских каютах. Долго разглядывать убранство не стала. Как только дверь закрылась за моей спиной, отрезая меня от лацерта, я принялась справлять свои нужды. Руки по-прежнему дрожали.
Оперевшись руками о раковину, я всматривалась в свое лицо и не узнавала себя. Привычные темные круги под глазами исчезли. Бледная кожа выглядела лучше, чем в последний раз, когда я смотрелась в зеркало. В глазах появился блеск. Из-за отсутствия заколок короткие волосы опять вились, прикрывая уши, и загладить их как обычно, чтобы не мешались, было нечем.
Ополоснув лицо, пыталась справиться с непонятной дрожью, которая все больше охватывала меня. Словно озноб. Сердце в груди болезненно билось, частило, гоняя кровь по венам.
Странное состояние, когда понимаешь, что тебе плохо, но не понимаешь отчего. Не было душевных терзаний, не было рыданий. Просто с каждым вздохом, сердце заходилось все больше. Но мне нравилось это состояние. Пусть не та боль, но я чувствовала ее, а перед внутренним взором опять встала картина кабинета отца.
Кровь… тело… его руки, безвольно опущенные вниз…
– С-с-салли? – позвал Шейх, возвращая в реальный мир, где я стояла возле раковины, в нее текла прозрачная вода. С подбородка тоже капала она. Дрожь никуда не ушла, сердце все также билось в груди, но теперь дышать становилось все сложнее. Подняла лицо, встретившись в отражении зеркала с взглядом лацерта, который стоял за моей спиной.
– С-с-салли, что с-с-с тобой? – я слышала тревогу в его голосе.
Теплые руки развернули меня к нему лицом.
Говорить не хотелось. Перед глазами все плыло. И сердце… Очень больно билось сердце в груди.
– Пос-с-смотри на меня, С-с-салли, – приказал лацерт.
Но сил даже на это не осталось, веки стали такими тяжелыми, что я с трудом держала их открытыми.
Лацерт за подбородок приподнял к себе мое лицом, впиваясь взглядом черных глаз.
– С-с-салли, что с тобой? Отвечай.
Разлепив сухие губы, прошептала:
– Не знаю.
Да, я не знала, что со мной.
– Ты дрожишь, – поделился наблюдениями лацерт.
Я улыбнулась, закрывая глаза. Смотреть я была уже не способна.
– С-с-салли, – встревоженно позвал Шейх, легко поднимая меня на руки.
Я же словно провалилась во тьму. Она была липкая и вязкая. Не отпускала, неприятно оплетая все сильнее. Шейх осторожно опустил меня на кровать. Холодные простыни вызвали судорогу во всем тебе.
Я слышала, как звал меня лацерт, как он ходил по комнате, раздавая команды. Жаль, не видела. Ведь он был встревожен, хотелось бы на это посмотреть. А потом я услышала, как вошел еще кто-то и не один. Я чувствовала прикосновения горячих рук, от которых вздрагивала каждый раз. Прикосновения обжигали.
А потом среди гомона чужих голосов я услышала дядю. Он тоже был здесь и пытался понять, что со мной. Укол в руку заставил ослепнуть от боли.
Я цеплялась за нее, ту единственную, которая не давала скатиться в беспамятство.
– С-с-салли, – шептал Шейх, ласково гладя по волосам.
От звука его голоса становилось спокойно, а размеренные поглаживания убаюкивали.
– Истощение, – сказал дядя где-то совсем близко. – Как вы могли ее довести до такого состояния? Вы мне обещали, что с ней будет все хорошо. Что будете оберегать ее, а сами…
– Она недавно прос-с-снулас-с-сь, – остановил поток обвинений в свой адрес Шейх. – Я не ус-с-спел ее накормить.
– Какое кормить! – вспылил родственник. – Никакого мяса и тяжелой пищи, только каши.
Я не выдержала и скривилась:
– Фу, не хочу кашу.
– Жива! – с облегчением выдохнул дядя.
Он явно склонился надо мной, обдавая родным запахом и незабываемым ароматом медикаментов.
– Детка, только каши, хотя бы день. Ты хоть помнишь, когда последний раз ела.
– На корабле, – ответила и попыталась открыть глаза.
Дрожь постепенно отпускала тело. Свет казался нестерпимо ярким, но глаза привыкали к нему, и я смогла различать мужчин.
– Убить себя решила? – недовольно ворчал дядя, всматриваясь мне в глаза.
Выглядел он намного лучше, чем я. Раскрасневшийся, чистые волосы, чуть завиваясь, обрамляли серьезное лицо, красиво серебрились на свету. Он словно помолодел или просто выспался. Я улыбнулась родственнику, сжимая его руку.
Лацерт сидел рядом на кровати и внимательно следил за мной, переводя взгляд с меня на дядю и опять на меня.
Мне не нравилось это пристальное внимание. Мне вообще не понравилось, что все самые близкие люди оказались в плену у лацертов. Нужно как-то выбираться отсюда втроем, а это сложно.
– Тебе легче, детка? – обеспокоенно спросил дядя, привлекая мое внимание.
Прислушиваясь к себе, удивилась абсолютному спокойствию. Странное опустошение, словно выкачали все эмоции. Даже удивиться толком не могла.
– Почему я ничего не чувствую? – решила уточнить, ведь такое состояние ненормально.
Поглаживания лацерта не вызывали во мне ничего, даже язык его уже не раздражал.
– Успокоительное, – сразу ответил дядя Майкл. – Часа два будет действовать, а потом придется думать. Может, снотворное дам.
– Зачем? – переспросила.
Что-то мне не договаривают и ведут себя все вокруг меня очень напряженно, словно я больная.
– Детка, у тебя стресс, – выждав несколько секунд, дядя дал мне осознать, в каком состоянии я нахожусь, и лишь потом продолжил. – Ты была на грани нервного срыва.
– Не помню, – засомневалась, подозрительно взглянув на Шейха.
Лацерт тепло улыбался, и мне было непонятно, что он при этом думал. Ведь без него тут точно не обошлось.
– Я опять что-то забыла? – попыталась вывести его на откровенный разговор.
– Ты не вс-с-сё вс-с-спомнила, – лаконично поправил меня Шейх.
То, что не стал отмалчиваться – это хорошо. Меня подкупала его честность, но до конца он никогда не договаривал, давая самой догадаться.
– И что я еще должна вспомнить? – я не надеялась, что Шейх все сразу мне выложит, преподнесет мои забытые воспоминания на подносе, но попробовать стоило.
– Что вы с ней сделали? – набросился на лацерта дядя Майкл, хватая врага за грудки. – Мразь, хватит ее гипнотизировать! Она не марионетка. Ты обещал мне!
Мне вдруг очень стала интересна суть их договора. Было ясно, что Шейх и его использовал, узнать бы как. Родственник сам не признается, можно было даже не пытаться его расколоть, а вот лацерт… С ним можно было бы пообщаться. Я думаю, он ответит на мои вопросы, только опять не всю правду. Но и той части, что он даст, будет достаточно, чтобы проанализировать ситуацию.
– Я не нарушил договор, – спокойно возразил Шейх, легко отцепляя дядины пальцы от своей туники. – Прос-с-сто организм ее с-с-сам отгораживаетс-с-ся от правды. Защитная реакция. Она вс-с-спомнит. Вс-с-сему с-с-свое время.
Повернувшись к родственнику лицом, обратилась к нему с вопросом:
– Дядя, что я еще сделала, кроме того что убила отца и сдала корабль?
Я не беспокоилась, нет. Во мне все чувства спали. Я просто по привычке понимала, что должна ощущать тревогу. Ответ на свой вопрос ждала, надеясь, что страшнее того что уже совершила, я сделать не могла.
– Это ты нас сдала? – дядя был в шоке.
Он даже отшатнулся от меня. Я хорошо знала дядю Майкла. Сейчас он боролся с собой. Он искал оправдания моим поступкам и, судя по отмирающему лицу и нахмуренным бровям, находил. Родственнику хватило нескольких минут, чтобы взять себя в руки. Его взгляд наполнился гневом и воззрился на безмятежно улыбающегося мне Шейха.
– С-с-салли, ты вс-с-спомнишь, – повторил лацерт, а я кивнула в ответ.
Конечно, вспомню. Лучше для него же, чтобы я никогда не выбралась из этой странной апатии. Я не хотела, но знала, просто так это ему не спущу с рук. Осмотрев комнату, приметила увесистый стул, странной продолговатой формы вазу. Если этого будет мало, то еще можно просто задушить подушкой.
Мой взгляд блуждал по серому лицу лацерта, раз за разом возвращаясь к его губам. Улыбка у Шейха была очень теплой. Какое лицемерие. А ведь и не скажешь, что он способен порабощать сознания других.
– Какой сегодня день? – этот вопрос я адресовала родственнику.
– Десятое февраля, – с готовностью ответил дядя, поборов в себе неприязнь ко мне.
Лацерт кивнул головой, подтверждая слова родственника. Последний день, который я помнила, был шестое февраля.
– Вроде провалов во времени нет, – засомневалась я, но Шейх развеял надежду.
– Вс-с-спомнишь.
Иногда мне кажется, что лацерт играет. Я его кукла, как и все, кто его окружает. Он приказывает соотечественникам. На равных общается с дядей. А со мной слишком мягок. Ему нравится эта игра, он наслаждается своей ролью. Как отец любил играть в живых солдатиков.
– Шейх, война ведь еще идет, ты нас отпустишь домой? – поинтересовалась у лацерта, рука которого никак не желала останавливаться. Она играла с моими волосами, чертила легкую линию по щеке вниз до подбородка. Приятно. Меня так только дядя и гладил в детстве.
– Нет, – тихо прошептал Шейх. Но я его услышала.
Ответ не удивил, хотя я вздрогнула. Все же надеялась, что у нас есть возможность вернуться. Это мне на родине кроме расстрела ничего не светит, а у Кэс за линией фронта Брэд. Да и дядя очень важный человек. У него есть шанс вернуть прежнюю жизнь.
– Детка, просто нам туда дорога заказана. Сама знаешь, что будет с нами, если вернемся из плена, – возразил родственник.
Да, я знала, но после допроса все ведь выяснится, что они-то ни при чем. Что во всем виноват лацерт.
– Там нас расстреляют, Салли, – обрисовал перспективы нашего будущего дядя.
Возможно, он был прав, но я верила, что у него бы получилось доказать, что вины на нас нет. Очень удивилась, что дядя уже всё решил для себя. Он собирался оставаться у лацертов, у врагов.
– А что мы здесь будем делать? – поинтересовалась и вновь обратила свой взор на Шейха.
Ведь он уже все спланировал, все продумал. Мы играет в те роли, которые он нам выделил. Свою я боюсь узнать. Как и то, что он придумал для меня. Я чувствовала, что моя партия еще не до конца сыграна. Он что-то хочет от меня. Я нужна ему. Осталось узнать зачем.
– Жить, – прошелестел тихий голос Шейха.
Я усмехнулась. Какая издевка. Жить запертыми в клетке, когда вокруг столько врагов. Я помню взгляды встреченных лацертов, они были весьма недовольны, что видят меня. И может даже мечтали отыграться за своих. Шейх предлагал жить в постоянном страхе, что тебе могут подарить нож в спину.
– Этого мало, – мой безразличный голос раздражал, но по-другому я пока не могла говорить.
Апатия не отпускала. Наоборот, волнами накрывала, отчего хотелось свернуться калачиком и спрятаться под одеялом от жесткой реальности.
– Жить нормальной полноценной жизнью, – поправился Шейх, чуть наклоняясь надо мной.
Он сидел так близко, что я видела каждую чешуйку на его лице.
Жить! Шутником оказался мой кровный враг. Жить с таким грузом на душе никто не может. Я точно не смогу и прекрасно это осознавала.
– Не верю, – ответила лацерту.
Дядя был очень чутким человеком и отметил мое настроение.
– Салли, не заводись. Работа найдется каждому. Я уже помогаю в госпитале.
Он хотел меня успокоить, вот только эффект оказался обратным. Он работал, лечил лацертов, которые убивали наших ребят. Дядя предал нас, землян. Но не так как я, по принуждению, а сам, добровольно. Или нет. Взамен на… мою жизнь?
– Зачем? – всхлипнув, вопрошала я у дяди.
Зачем надо было идти на такие жертвы ради меня. Зачем? Я все равно потеряна. Я не смогу жить после того, как отомщу Шейху.
– Эй! – дядя потрогал пульс на руке, встревоженно вглядываясь в мое лицо.
Но Шейх махнул ему рукой, веля отодвинуться или совсем уйти.
– Вы с-с-свободны, – обратился он к моему родственнику. – Я позабочус-с-сь о ней.
– Вы обещали мне… – начал качать права дядя, но опять был остановлен недовольным взмахом руки лацерта.
– Я вс-с-сегда держу с-с-слово, – повторился Шейх.
Лацерт ждал, когда дядя Майкл уйдет. И только после этого склонился еще ниже ко мне.
Я внимательно следила за лацертом, даже не пытаясь его остановить, или отодвинуться. Мне было интереснее разглядывать серые чешуйки на коже лацерта. Я осмелилась осторожно потрогать их пальцами. Шейх замер, прикрывая глаза.
Кожа оказалась у него гладкой. Не настолько как у нас, но и не жесткой, какой казалась. Удовлетворив свое любопытство, опустила руку, продолжая рассматривать лицо Шейха.
Лацерт открыл глаза. Какие они у него затягивающие. Смотришь и словно проваливаешься куда-то во тьму.
– С-с-салли, – прошептал Шейх, обхватывая ладонями мое лицо.
Я не возражала, терпеливо сносила все его прикосновения. Мне было интересно, чего он хочет от меня. Почему он продолжал строить из себя заботливого гостеприимного хозяина, к которому якобы я в гости прилетела.
Раздвоенный кончик языка беспокойно то появлялся, то исчезал. Шейх провоцировал, склоняясь все ниже. Я видела, что он ждал реакции от меня. Только вот какой? Я должна его оттолкнуть? Поэтому убрал от моего лица руки и опирался о подушку с двух сторон от моей головы, для надежной опоры? Или я должна смиренно позволить делать все, что ему заблагорассудится, потеряв остатки силы воли.
Кончик языка легко коснулся моих крепко сжатых губ, щекоча. Не вздрогнуть не получилось. Липкий страх пробрался в сердце. Я просто застыла, превратившись в соляной столб. А Шейх продолжал издеваться, еще раз пробежался языком по чувствительной коже губ, рождая во мне бурю противоречивых чувств. Хотелось завизжать от омерзения и приструнить жаркую волну, рождающуюся в груди. К щекам прилила кровь. Губы зудели от прикосновений, и страшно хотелось их почесать или облизнуть.
– С-с-салли, – прошептал извращенец и прижался своими губами к моим.
Тело среагировало быстрее, чем мозг. Ударила коленом, угодив ему в район паха, отвернулась от мерзкого языка, оттолкнула Шейха в сторону от себя и практически упала на пол. Но лацерт успел схватить за талию и прижать своим немалым телом к матрасу.
– С-с-салли, ус-с-спокойс-с-ся, – шипел на меня Шейх, а я брыкалась, царапалась, так как хотела сбежать куда подальше.
– С-с-салли, я больше не буду, клянус-с-сь.
– Что? – запыхавшись, уточнила я. – Что не будешь?
– Не буду пытатьс-с-ся поцеловать тебя.
– А! – не оставляла попыток отцепить от себя пальцы лацерта, сыронизировала. – То есть это была попытка, а теперь будешь просто целовать.
– Вообще не буду целовать, клянус-с-сь, – заверил Шейх, ловко, словно я пушинка, вернул меня на подушки. – Прос-с-сто хотел узнать, каково это.
Я не верила ни единому его слову. Опасливо поглядывая на его язык, я вжалась в подушки. Спеленал меня лацерт крепко, не давая даже сдвинуться с места, отползти. Переплел наши ноги. Руками обнимал, лежал на мне, вдавливая в кровать. Сам при этом насмешливо кривил губы.
– Иди к своим женщинам и пробуй, – вежливо послала его. – Зачем тебе я?
– С-с-салли, у нас-с-с нет поцелуев, – как же нежно у него получается произносить мое имя! – А вы этим час-с-сто занимаетес-с-сь.
– Вовсе нет! – возразила, дернувшись в его руках.
Я не целуюсь практически, так только, для прелюдии. Но чтобы постоянно и при всех, увольте.
– Да, я вижу, что ты очень отличаешьс-с-ся от ос-с-стальных землян, – прошептал Шейх, потерся о щеку носом и уткнулся мне в шею, обдавая теплым дыханием. Я испуганно поежилась. Паника захлестнула, так как наша поза была слишком интимной и располагала думать о сексуальной подоплеке всех действий Шейха. Если раньше я еще заталкивала эти мысли назад, откуда они брались, то теперь все отчетливее понимала, что лацерт решительно настроен в отношении меня.
– С-с-салли, ты даже не предс-с-ставляешь, какая ты уникальная, – шептал лацерт.
От досады чуть не взвыла. Сильнее стала дергаться, пытаясь высвободится.
– Не наговаривай, – огрызнулась, вздрагивая каждый раз, когда чувствовала его противный кончик языка на своей коже, – я обычная.
– С-с-со с-с-стороны виднее, поверь, – настаивал на своем лацерт.
Он опять переместился, нависая надо мной. Я не могла не смотреть на его язык, морщась. И вдруг с удивлением поняла, что лекарство, которое ввел мне дядя Майкл, перестало действовать, я, наконец, стала ощущать себя. Замерла, прислушиваясь к себе и радуясь, что все пришла в норму.
– Ус-с-спокоилас-с-сь? – поинтересовался Шейх, которому, казалось, было все интересно, что со мной происходит. Он словно ловил любое изменение в моем настроении.
– Готова поес-с-сть? А то твой дядя мне будет с-с-страшно мс-с-стить из-за твоей кончины.
Замечание о родственнике напомнило, что хотела расспросить лацерта о предмете их договора.
– Шейх, о чем вы договорились с дядей?
Лацерт расцепил наши ноги и сел, притягивая меня к себе, усаживая рядом.
– Он отличный врач, – начал он объяснять. – Помогает лечить землян вашими обычными с-с-средствами.
– Землян? – перепросила, очень сильно удивившись услышанному.
– Конечно, на нашей стороне очень много землян, С-с-салли.
Я не могла поверить, что нашлись те, кто перешел на сторону врага. Конечно, во все времена были предатели. И о них отец постоянно предупреждал меня. Но узнав, я не могла поверить. Предать свое правительство ради другой расы. Они же даже не люди!
– Не верю, – потрясенно прошептала, воззрившись на лацерта.
Уму непостижимо, что кто-то на это решился. Ведь наше правительство не остановится ни перед чем и будет продолжать войну. Оно и так бросает все силы, чтобы сломить оборону лацертов. И когда это произойдет, то предатели позавидуют мертвым.
– С-с-сначала поедим, и ты с-с-сама убедишьс-с-ся, – пообещал Шейх.
Его рука взметнулась к моему лицу, и я рефлекторно выставила блок. Удар получился глухой. Лацерт тяжело вздохнул, но упорно протянул руку и убрал непослушные локоны за ухо.
– С-с-салли, ты с-с-словно дикий зверек, который не знает, что такое лас-с-ска, – сравнил меня лацерт. – Не позволяешь с-с-себе рас-с-слабитьс-с-ся, хотя именно в этом и нуждаетшьс-с-ся.
– Шейх, ты сам-то слышишь, что мне говоришь? – горько усмехнулась в ответ. – Ты – враг. Я убью тебя при первой возможности.
– Нет, С-с-салли, не убьешь, – улыбнулся лацерт, демонстрируя свои клыки. – О таком не говорят, а делают. А раз говоришь, значит уже не с-с-сделаешь.
– Не искушай, – пригрозила, отстраняясь.
Лацерт не препятствовал. Он сидел на кровати и смотрел, как я встала и нервно одернула тунику.
– Пойдем, кашей тебя кормить буду, – позвал Шейх, очень плавно встал с кровати и легко ступил на пол, направляясь к выходу. – Кэс-с-с с-с-составит нам компанию. Она с-с-сильно с-с-скучает.
Я скрипнула зубами от злости. Ведь знает чем бить. Словно мысли прочитал! Я ведь хотела отказаться от ужина, хотела поупрямиться, объявить голодовку.
– Шейх, скажи прямо, что с нами будет? – потребовала я ответа на мучавший меня вопрос. Неизвестность угнетала.
– Мне не открыто будущее, С-с-салли. Мне открыты другие тайны.
– Зачем ты сдался в плен? Ты ведь рисковал. Я ведь могла тебя убить там, на астроиде, – продолжала допытываться, идя за лацертом по мозаичному коридору. Только в этот раз его красота меня не волновала, я пыталась вывести на чистую воду Шейха.
Лацерт остановился, ожидая, когда я подойду и только после этого ответил:
– Рис-с-сковал. Поэтому я долго готовилс-с-ся, прис-с-сматривалс-с-ся. А затем я нашел тебя. Ты бы не убила. Ты не с-с-стреляешь в безоружных.
Снисходительный тон, которым все это поведал мне лацерт, выводил из себя. Сжав кулаки, я сдерживалась, чтобы не наброситься на него. Его теплая улыбка действовала на меня как красная тряпка на быка.
– У тебя был меч! – возразила ему, неосознанно наступая.
Шейх обхватил меня за предплечья и, подавшись вперед, прошептал:
– Но не бластер и не направленный на тебя. Тебя больше интерес-с-совала умирающая подруга. Я рис-с-сковал, да. Ты могла в прис-с-ступе гнева и выс-с-стрелить не в ногу, а в голову. Но этого не произошло. Значит, я с-с-сделал правильный выбор.
Смерив его взглядом, я поняла, что сама виновница всех своих бед. Сил злиться на Шейха не было. Он просто выполнял свой долг, отлавливал слабое звено. Он не виноват, что им оказалась я.
– Пойдем, Кэс-с-с ждет, – позвал лацерт, обнял за плечи и повел к двери, которая выходила в общий холл.
Взял за руку, как тогда и уверенно повел за собой. Вновь все повторилось. Стоило дверям раскрыться, как на нас обрушился разноголосый гомон. Лацертов было еще больше чем в мой первый выход. Слаженное «кесш» летело со всех сторон. Все склонялись перед Шейхом, который, не останавливаясь, шел сквозь образовавшийся коридор и тянул меня за собой.
Я заметила, что среди них много раненых. Окровавленные повязки, белые корсеты и бандажи на серых телах бросались в глаза. Это могло означать лишь одно, лацерты терпят поражение.
– Нет, С-с-салли, это твой дядя пос-с-старалс-с-ся, – ответил на мои мысли Шейх.
Я встала, как вкопанная, во все глаза воззрилась на него. Лацерт вздохнул и обернулся.
– Да, я читаю твои мыс-с-сли, пошли. Не с-с-стоит тут задерживатьс-с-ся, – недовольство сочилось в каждом слове Шейха.
Резко дернув меня, он заставил больше не останавливаться. Но я пребывала в смятении. Догадаться было несложно, что он меня читал, просто все это так нереально. Обернувшись назад, не могла не отметить, что лацерты, которые замирали при нашем появлении, прожигали меня взглядом. И в их глазах все больше было недовольства и даже ненависти. Ухмылка растянула мои губы. Ну что ж, никто не предполагал, что между нами возможна хотя бы дружба. И ненависть – вполне ожидаемая реакция на меня. Я ведь враг.
– С-с-салли, они тебя не ненавидят, поверь, – заверил меня Шейх, вот только правду я сама видела. Я кожей чувствовала их ко мне отношение.
– С-с-салли, – позвал лацерт и остановился перед дверью в палату Кэс.
Он опять схватил меня за предплечья, прошептал:
– Прос-с-сто они думают, что из-за тебя мой народ лишился одного из кес-с-сшов.
– А я тут при чем? – не совсем уловила связь.
– Чтобы поймать тебя и других землян, мне пришлос-с-сь изменитьс-с-ся. Вы не лацерты и думаете по-другому, – у меня все внутри заледенело от плохого предчувствия.
– Я тут при чем? – визгливо переспросила, пытаясь справиться с поднимающейся паникой.
– С-с-салли, ты мой якорь. Я уже говорил тебе, что ты моя большая необходимос-с-сть, – нежно говорил со мной лацерт, словно делился сокровенной тайной. – Ты – моя заблудшая душа.
– Я не понимаю, – попыталась отстраниться, но лацерт сильнее сжал пальцы.
– У вас-с-с ес-с-сть поговорка, чтобы поймать прес-с-ступника, нужно мыс-с-слить как прес-с-ступник. Я нас-с-страивался на тебя. И теперь я потерян для лацертов. Мы знали, на что шли и решились на это с-с-самопожертвование ради с-с-спасения нашей рас-с-сы. Ради мира, С-с-салли.
– Почему я? – отчаянно выкрикнула ему в лицо.
Почему опять я? Почему виновата во всем только я и никто иной?
– Ты мятежная заблудшая душа, которая пытаетс-с-ся выбратьс-с-ся из тьмы. Я проведу тебя к с-с-свету, С-с-салли, – ласковый голос что-то затронул в моей душе. Сердце опять зачастило. – Я покажу тебе путь к с-с-спас-с-сению.
Сморгнув набежавшие слезы, выдохнула и взяла себя в руки. Мне нет спасения. Нет его, лацерт сам не понимает, чего хочет. Сам вогнал меня во тьму, из которой мне не выбраться. Из-за него мне прямая дорога в Ад. И он мой проводник в самое его пекло.
Успокоившись, отстранилась от Шейха. Лацерт стоял так близко, словно опять хотел поцеловать, и со стороны это могло выглядеть двусмысленно, порождая глупые слухи.
– Ну и шутки у тебя, – пряча свою боль под маску надменности, смерила его взглядом и повернулась лицом к двери.
– Я не шучу, – прошептал Шейх над самым ухом и протянул руку к замку.
Дверь отъехала в сторону, пропуская меня внутрь. Кэс, завидев меня, соскочила с кровати, но не дошла, замерла, удивленно глядя мне за спину.
– Привет, – я как можно более весело поздоровалась с ней. – Познакомься, Кэс, это...
– Я знаю, мы знакомы, – остановила меня подруга. – Просто не верила, что он говорит правду.
– Какую правду? – насторожилась я.
– Я не с-с-солгал ни с-с-словом, – прошелестел голос Шейха над головой, и Кэс расслабилась и заулыбалась. Перевела на меня свой взор, пожурила:
– Долго что-то ты ко мне идешь, Салли. Тут так скучно, сил нет. Твой дядя все какие-то анализы у меня берет и не может поверить, что я здорова.
Подруга взяла меня под руку и потянула к заправленной кровати.
– Ну, его понять можно, – кивнула Кэс, а сама украдкой поглядывала на лацерта, который по-деловому принялся раскладывать небольшой столик. Поставил два стула и сел на один из них. Жестом указал мне на соседний.
Я усмехнулась и демонстративно села рядом с Кэс на кровать.
– А что со мной такого произошло, Салли? Я чувствую, что вы что-то скрываете от меня.
Мне вдруг стало стыдно. Я прекрасно понимала Кэс. От меня тоже постоянно что-то скрывают, и я, как никто другой, понимала чувства подруги.
– Ты очень сильно болела. И была при смерти, – выдала я ей правду, не желая от нее ничего скрывать. От недомолвок я сама устала.
– Да ты что? – всполошилась Кэс. – Я что, заразу подцепила?
– Да, – кивнул Шейх, не дав мне рассказать, кто истинный виновник ее болезни.
– Ну теперь понятно, чего ко мне все так относятся, словно я заразная, – слишком спокойно восприняла известие подруга.
Я бы, наверное, потребовала подробный рассказ, как все произошло и почему ничего не помню.
– Ты здорова, – заверил ее лацерт.
В этот момент дверь открылась, и две девушки в халатах медсестер принесли два подноса. Они осторожно разложили перед нами тарелки с кашеобразной субстанцией. Я скривилась, Кэс тяжело вздохнула. В желтых стаканах была красноватая жидкость. Травить меня вроде не собирались, но все равно с опаской отпила.
– Вкусно, – поделилась впечатлениями, уже смелее делая следующий глоток.
Лацерт тихо посмеивался, следя за нашими осторожными действиями. Кэс тоже кривилась, отправляя ложку с кашей в рот.
– Да, мне надоела эта каша. Каждое утро одно и то же, – пожаловалась девушка, смущаясь.
Как ни странно, но каша оказалась сладкой и вкусной. Голод проснулся, стоило только положить первую ложку в рот. Я даже не заметила, как съела все без остатка. Жидкость, больше похожая на морс, приятно наполняла желудок, оттягивая его.
– Да, вкусно. Удивительно даже, – повторилась я, кладя ложку на стол.
– Да, это не та отрава, которой нас кормили на корабле, – посмеиваясь, ответила подруга. – А ты чем тут занимаешься, Салли? Тут так скучно.
– Она спала, – ответил за меня Шейх.
Я недовольно бросила на него взгляд. Мне не нравилось, что он не давал мне слово сказать. Что за опека? Что он опять скрывает?
– Я так выспалась за все года, что провела на флоте, – усмехнулась Кэс. – Кстати, плохо выглядишь, подруга. Замученная какая-то.
Я удивленно замерла. Как плохо, я же заметила улучшения, когда рассматривала себя в ванной комнате. Осмотрев палату, заметила зеркало, к нему и направилась. Зеркало было большим и позволяло осмотреть себя с головы до ног. Оценивающе воззрившись в свое отражение, отметила про себя, что определенно я выглядела лучше.
