Текст книги "Два полюса (СИ)"

Автор книги: Вера Окишева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Я ощущала ярость, которая исходила от любимого, прикрыв глаза, чувствовала, как покалывает кожу и непроизвольно поежилась.

– Господа, прошу за мной, – вежливый голос Шейха звенел от гнева, он был на грани.

Всеми силами пыталась успокоить заходившееся в бешеном ритме сердце, напоминая себе, что это Шейх. Я не должна его бояться. Пусть я никогда прежде не видела, как воздействует лацерт на людей, только на себе чувствовала, но это не так пугало, как то, что произошло сейчас у меня на глазах. Я с надеждой всматривалась в лицо Шейха, и страх стал отступать.

– Я люблю тебя, – выдавила из себя слова.

Я повторяла мысленно эту фразу вновь и вновь. Мне становилось легче, теплее и светлее. Да, я люблю. Я очень сильно люблю Шейха.

– Потерпи, моя маленькая.

Встревоженный голос рождал еще больше света в моем сердце, и тень боли и отчаяния ушла.

– Ты все для меня.

– Это мои с-с-слова, – укоризненно прошептал любимый, целуя меня в волосы.

– Ты моя жизнь.

– Да, Юшани, именно. Ты отдала, и я забираю твою жизнь и не разрешаю тебе меня покидать. С-с-слышишь? Не с-с-смей меня покидать.

– Как скажешь.

Все же Шейх непробиваемый романтик, даже в такие моменты.

***

Я, наверное, задремала, потому что не помню, как мы перешли с пиратского корабля на лацертский. И то, как Шейх поместил меня в реанимационную капсулу. Совсем ничего не помню. Проснулась и долго не могла понять, где я. Первая мысль была, что в гробу. Только через несколько панических секунд узнала капсулу и расслабленно выдохнула. Я жива. Опять Шейх вырвал меня из цепких пальцев смерти. Или мое время еще не пришло?

Крышка с шипением отъехала в сторону, и я узрела белый потолок палаты. Я с удивлением отметила, что находилась тут одна. Никто не встречал мое пробуждение, не караулил. Осторожно села, рассматривая больничный халат. Спину холодил прохладный воздух палаты.

Потрогала многострадальное колено. Оно сгибалось, не болело, опухоль спала, только синяки напоминали, что все это был не сон. Прислушалась к странной тишине, писк медицинской техники уходил на задний план. Осторожно опустила ноги на пол и попробовала встать. Головокружение и слабость была нормой для моего нынешнего состояния. Пережить такое избиение без последствий мало кто может.

Очень напрягало меня отсутствие медперсонала. Осторожно маленькими шажками я добралась до двери, которая тут же отъехала в сторону, пропуская в коридор. Там тоже было пустынно, но я, наконец, вздохнула с облегчением, услышал человеческую речь, доносившуюся справа из-за угла. Я направилась на звук, держась рукой за стенку. Гул усилился, люди были возбуждены и кого-то ругали, заверяя, что так им и надо. Кому и что надо, я поняла, как только завернула за угол.

В большом общем холле собрался весь медперсонал больницы, в которой я оказалась. Тут были и земляне и лацерты, а также пациенты в таких же больничных халатах, как и у меня, преимущественно тоже земляне.

А на большом экране шла передача земного канала о том, как средь бела дня вспыхнула яркая звезда. Как утверждали очевидцы, в районе, который раньше был прибежищем пиратов и контрабандистов, взорвалась сверхновая. Но ученые опровергают сей факт, уверяя, что этого просто не может быть. В этом районе не было нужных условий и соответствующей звезды, которая могла бы перевоплотиться. Подоспевшие специалисты и военные эвакуировали тех, кто успел спастись. Беженцев осматривали медики, а потом они попадали в руки полиции, где на каждого было составлено досье. Очень многие угодили в тюрьму, так как были беглыми преступниками. Я привалилась плечом к стене и медленно осела на стул.

Шейх сдержал слово, смерть пиратов была показательной и ужасной. Я испуганно оглядывала собравшихся в поисках знакомого лица, когда вдруг диктор, зажав ухо, замолчала, к чему-то прислушиваясь.

– Только что поступили новые данные от правительства системы Рендел. Они взяли на себя всю ответственность за взрыв в секторе триста тринадцать. По словам пресс-секретаря Литошина, этот сектор давно был черной дырой на теле нашей галактики. Туда стекались самые отъявленные бандиты, для которых добродетели, принятые в обществе, были пустым звуком. Им не раз был предъявлен ультиматум и предложения сдаться, сменить образ жизни. Но все попытки мирным путем урегулировать проблему оказались безуспешными. Пираты лишь с еще большей злобой нападали на мирные звездолеты, забирая жизни тысяч жителей галактики. И настал тот момент, когда больше ждать не было сил. Терпение лопнуло, и было принято решение искоренить гнилое племя. Оставшихся бандитов будут преследовать полицейские всех свободных рас. И если они найдут пристанище в другом секторе, то последствия будут те же, что и сегодня. Пресс-секретарь обратился к бандитам с предложением сдаться властям.

В голове зашумело от тягостного чувства вины. Терпение лопнуло, когда они меня захватили. Это была месть Шейха, не более того. Я видела, что он на грани, видела и понимала, что произошло. Мой любимый был нежным и ласковым, но при этом отличался суровостью. Вот только где та грань, когда суровость переходит в жестокость. Пусть и оправданную, но… Как он мог уничтожить столько людей?

– Госпожа Венс, вам плохо? – раздалось совсем рядом.

Повернувшись на голос, удивленно осмотрела совершенно незнакомую женщину в медицинской форме.

– Вы кто? – обратилась к даме в возрасте. Темных волос не коснулась седина, но морщины на лице выдавали возраст женщины. Теплые карие глаза смотрели на меня обеспокоенно и с искренней заботой.

– Я? – в первые секунды удивилась дама, но потом рассмеялась легко и заразительно. – Я доктор Сальваторе, я ваш лечащий врач, пока не прилетел ваш дядя.

– Дядя? – тревога кольнула сердце. – Он прилетит сюда?

– Да. Госпожа Венс, вам плохо? – всполошилась дама, когда я рассеянно отвела взгляд. Я подвела дядю. Он бросил все и опять мчится ко мне, к своей безрассудной племяннице. – Вы очень рано проснулись, я не ожидала, что вы так рано придете в себя.

– Где кесш Шейхник? – требовательно спросила, неосознанно хватая даму за руку.

Она накрыла мои пальцы ладонью, поддерживающе улыбнулась.

– Он велел вам передать, чтобы не беспокоились. Как только он уладит дела, так сразу и вернется. Его в столицу забрали.

– Забрали? – плохое предчувствие засело в душе и било тревогу.

– Увезли, – поправилась дама, но было поздно. Я поняла, что она просто пыталась меня успокоить. – Слышали, какие дела-то творятся? Лацерты уничтожили пиратов. Вот счастье-то какое. Они же сколько народу погубили, а наше правительство ничего не предпринимает. Вот лацерты – молодцы, извели извергов. Давно пора было, а наши все что-то мешкали. Столько бы хороших людей спасли бы.

Я не слушала доктора. Чувство тревоги не отпускало. Не так просто за ним опять прилетели. Неужели опять разлука? Опять его отобрали у меня?

– Постойте, а как давно кесш улетел? – нужно было узнать подробности.

– Вы не переживайте, прилетит, – заметив мое состояние, доктор стала разговаривать со мной как с душевнобольной. – Он же жить без вас не может. Как вас сюда доставили, так он от вас не отходил, пока за ним другие лацерты не прилетели. Он вам подарок оставил, видели?

– Подарок? – переспросила и покачала головой. – Нет.

– Так, пойдёмте обратно в палату. Я показатели сниму, а вы подарок откроете.

– Хорошо, – тяжело поднялась и с помощью очень сильной женщины направилась обратно по коридору.

Как я не заметила бордовую коробку, ума не приложу. Она стояла на столике у окна. Не заметить было невозможно, на белом фоне цветное пятно. Но я это сделала. Я уникальна во многом.

Доктор Сальваторе услужливо подвела меня к столику и выдвинула стул, на который я осторожно опустилась.

– А сколько я пролежала в капсуле? Очень сильная слабость.

– Два дня. Но вы не переживайте, поедите, отоспитесь здоровым сном и придете в норму, – отозвалась женщина, что-то выглядывая на электронном индикаторе капсулы.

Я протянула руку и бережно развязала бант, он красной змейкой лег на белую поверхность стола.

Уже двумя руками я открыла крышку и чуть не выронила ее, когда увидела парные богато украшенные серебристые браслеты, усыпанные голубыми камнями разной величины. Они были превосходны. Маленький прямоугольник послания, витиевато исписанный лацертскими буквами, лежал поверх украшения.

«Надеюсь, ты примешь мой дар. Твой Шейх».

Даже в этом я сама должна была сделать свой выбор. Это не как у землян обмениваться кольцами и надевать их на палец супруга. Я сама должна сделать выбор. Пальцы дрожали от переживаний.

Я не сомневалась в своем решении, но ужасно волновалась. Надев браслеты, я стану женой лацерта. Женой, а сама даже не знаю, какие отношения у лацертов между супругами. Ведь их раса так отличается от нашей. Браслет был увесистый и удивительно теплый. Металл не холодил, как я предполагала, а именно согревал. Моя кисть свободно протиснулась в браслет, и я испуганно вздрогнула, когда металл плотно обхватил запястье. Пошевелив его вдоль руки, поняла, что теперь точно не слетит, но и не пережмет. Браслет не мешал и красиво искрился на свету голубыми гранями камней.

– О боже, какая прелесть! – восторженно выдохнула доктор Сальваторе за спиной.

Я обернулась к ней лицом, скромно улыбаясь.

Прелесть не то слово, чтобы описать это сокровище.

– Можно мне примерить? – попросила женщина, протягивая руку ко второму браслету.

– Нет! – выкрикнула я, останавливая доктора.

Я сама забрала сокровище из коробочки и тут же надела на вторую руку.

– Это брачные браслеты и они застегиваются автоматически. А как снять их, я не знаю, – объяснила я женщине, видя ее недовольство.

Она явно посчитала меня скрягой. Но это сокровище я из рук никогда не выпущу, как и его хозяина – Шейха.

– Простите, – стушевалась под моим взглядом доктор, пряча руки в карманы. – Я не знаю, что на меня нашло. Просто они так прекрасны. Я и не знала, что они брачные. Ой, – замерла на миг женщина, а затем ее лицо осветилось радостной улыбкой, – то есть теперь вы обручены? А с кем? С кесшем?

– Да, с ним, – гордо расправила плечи и встала из-за стола. Мне было неудобно смотреть на доктора снизу вверх. – Я теперь его жена.

– Я так за вас рада! – в искренность слов Сальваторе хотелось верить. – Я как увидела его, стоящего у капсулы, как он тревожно следил за вами, так и поняла, что между вами любовь, а не то, что говорят сплетники.

Я насторожилась и осторожно спросила:

– А что говорят?

– Ну что показное это все. Да вот теперь-то вижу, что любовь настоящая.

С этими словами доктор взяла меня под локоток и повела в сторону кровати.

– Понятно, – я расстроилась. Я не хотела слушать о том, что про нас придумывают, но все равно не получается. Сплетни находят пути как больнее ранить.

Я тяжело опустилась на матрац и решила для себя, что пора выбираться из больницы, иначе сердобольных прибавится. Возле монитора меня уже видели и теперь вопрос времени, когда осмелятся подойти.

– Вы когда меня выпишите и когда сообщите Шейху, что я пришла в себя? – настойчиво спросила у доктора, в душе надеясь, что к вечеру или, на крайний случай, завтра утром.

Это время я еще переживу, а потом сама сбегу.

– Сейчас отправлю сообщение кесшу. А вы пока можете на кровати полежать. Я распорядилась, обед вам сюда принесут, – добрый доктор не представляла, какую «подлянку» мне устроила. Она сама лично разрешила жаждущим правды пробраться ко мне в палату. И они этим непременно воспользуются. Не смогут упустить такой шанс.

Устало откинулась на подушки, тоскливо взглянула на компьютер, в котором доктор набирала сообщение.

Так хотелось самой вызвонить Шейха и потребовать отчета, куда он опять пропал. Сам требовал, чтобы я его никогда не покидала… Неожиданное озарение заставило сесть.

Он требовал не покидать. Он не обещал, что не покинет, а именно требовал от меня не покидать его. Получается, он знал, что его заберут, и я должна следовать за ним, чтобы сдержать слово.

– Вот, сообщение отправила. Еду скоро принесут, а я отлучусь к себе в кабинет, чтобы сделать отчет о вашем лечении. Ваш дядя очень требовательный, поэтому нужно грамотно все составить, иначе нагоняй получу.

Я понимающе улыбнулась. Да, дядя Майкл такой. Он может быть мягким, но с нерадивыми подчиненными всегда суров. Требования его выполнялись все без исключения. Даже доктора Сальваторе застращал.

Стоило доктору покинуть меня, не прошло и десяти минут, как дверь открылась после короткого стука, и в палату вошла, судя по форме, младший медицинский сотрудник, толкая впереди себя небольшой столик, сервированный на одну персону. Тарелка была прикрыта крышкой, как в лучших ресторанах, кувшин с прозрачной жидкостью манил к себе. В горле все пересохло, и первое что я сделала, это наполнила стакан и залпом выпила воду. Выдохнув, поставила стакан на столик. Теперь я готова была поесть.

– Госпожа Венс, сегодня у вас на обед каша, – я непроизвольно скривилась. – Господин кесш велел лацертским поварам постараться. Это их каша, не земная. Я, если честно, даже не могу вам сказать, из чего она сделана.

– Отлично, – вновь повеселела я.

– Нас предупредили, что вы не любите кашу. Но доктор Онура...

– Да, дядя постоянно меня ею пичкает. А каша лацертов не чета нашим, она вкуснее.

После моих слов дама решительно открыла крышку, и я узнала кашу из сна, надеюсь, на вкус она меня не обманет.

Вооружившись ложкой, сняла пробу, смакуя блюдо.

– Да, она самая, – подтвердила я самой себе и уже смелее принялась за еду.

Санитарка стояла подле меня, наблюдала, но мне она аппетит не могла испортить. Я поставила себе установку, что должна в кратчайшие сроки вернуться в нормальное состояние, ради Шейха.

– Госпожа Венс, а можно спросить вас, вы и…

– Нет, нельзя. Палата прослушивается спецслужбами. Сами понимаете, ничего личного и секретного я не могу вам рассказать. Так что лучше не спрашивайте.

Дама испуганно прижала руки к груди и стала подозрительно озираться на потолок.

Я понизила голос и подалась вперед, тихо проговорила так, чтобы женщина услышала:

– Жучки могут быть где угодно, даже у вас на форме.

Выразительно кивнув на бейдж на груди у дамы, многозначительно покивала головой. Санитарка еще больше испугалась, а я осталась собой довольна: еще несколько часов спокойной жизни я себе обеспечила.

Кофе мне не полагался, только чай, который я выпила, даже не заметив, так как все ждала ответа от Шейха и косилась на молчаливый компьютер.

Вернув чашку на столик, я с большим нетерпением проводила санитарку взглядом, вежливо попрощалась, когда та открыла дверь и удостоверилась, что в коридоре никто ее не поджидает. Как только я осталась одна, пробралась к столу, включила монитор и с удивлением для себя отметила адрес, куда отправила сообщение доктор Сальваторе. А она отправила три сообщения. Одно было адресовано Эдмунду, второе дяде Майклу и только третье последнее было отправлено на почту кесша. Отчет о доставке уверял, что письмо не только доставлено, но и прочитано, что было тревожным знаком, ведь с ответом любимый не спешил.

Не выдержав ожидания и не желая трепать себе нервы, я вызвала Шейха по галаскайпу, благо номер его помнила назубок.

Вызов принимать не спешили, но через несколько томительных и нудных завываний гудка, лацерт сжалился надо мной.

– Юш… С-с-салли, – с запинкой резко поправился любимый и настороженно замолчал.

Мне стало все понятно: сюжет повторяется. Проверку мы не прошли.

– Ты где? – требовательно спросила, не здороваясь, и, как бы невзначай, поправила волосы.

Глаза Шейха потемнели, стоило ему заметить свои браслеты на моих запястьях.

– Любимая, – сипло выдохнул лацерт, прижимая ладонь к монитору, – я в с-с-следственном комитете. Меня арес-с-стовали, моя маленькая. Прос-с-сти, но я...

– За что? – резко выкрикнула, хватаясь руками за край стола.

Такого я не могла ожидать. Арестовали. Мир перед глазами поплыл, но я держалась, не позволяя себе упасть постыдно в обморок. Я должна сначала была выяснить правду.

– С-с-салли, ты должна меня внимательно выс-с-слушать… – начал Шейх с такой тоской и раскаянием в голосе, что сердце мое дрогнуло.

– Я спросила, за что? – я перешла на крик, просто уже не могла спокойно разговаривать, понимая, что у меня опять пытаются отобрать счастье, мое личное счастье.

– За то, что вос-с-спользовалс-с-ся даром там, на корабле пиратов. Я тебе ведь не раз уже говорил, что мы не имеем права пользоватьс-с-ся им для личных целей, только при крайней необходимости.

– Но ведь это и была крайняя необходимость! – попыталась оправдать его в глазах невидимых мне слушателей. Я была уверена, что они меня прекрасно слышали, презренные кесши, беспардонно вмешивающиеся в мою жизнь. – Тебя могли убить!

– Это не оправдание, – остановил меня любимый и ровным голосом продолжил. Я видела по его лицу, он смирился с решением других собратьев. – Я пос-с-ступил неблагоразумно, вновь не предупредив никого, брос-с-сился за тобой.

– Шейх, ты же мужчина! – выкрикнула я, не в силах слушать глупость из уст любимого. Злые слезы выступили на глазах. – А мужчина обязан защищать свою жену. Неужели у вас не так?

– Так, – кивнул любимый, пальцами погладил монитор, – вс-с-се так. Но я кес-с-сш, маленькая, я не принадлежу с-с-себе. Я должен думать о народе. Меня, с-с-скорее вс-с-сего, с-с-сошлют в колонию, на с-с-самую далекую планету с-с-системы Рендел, Южрим.

– Я с тобой, – нетерпеливо перебила его. – Я сейчас же вылетаю в столицу. Слышишь?

– С-с-салли, ты не обязана, – попытался остановить меня Шейх, но я его уже не слушала.

Я готова была прямо сейчас вылететь, надо только одеться и я буду готова.

– Это мой выбор! – жестко ответила Шейху, но не ему, а тем, кто стоял за его спиной, прячась от моего гнева. – Я дала тебе слово, ты забыл?

Это была не насмешка, это был знак Шейху, почему я так поступаю. Губы любимого тронула улыбка, чуть грустная, но с толикой радости. Да, глаза его ничего не выражают, но мне было достаточно взглянуть на губы любимого, чтобы понять его настроение.

– Нет, – ласково ответил Шейх, вновь погладил пальцами мое отражение, я словно почувствовала эту ласку на своей щеке. – Я помню вс-с-се.

– Я тоже, – смелее улыбнулась и прижалась губами к монитору, чтобы те, что подсматривали, не догадались, что я знала об их присутствии при нашем разговоре. – Без меня не улетай.

Отключив связь, несколько секунд пыталась успокоить свое сердце и привести мысли в порядок.

– Ненавижу, – прошипела, тяжело опираясь на руки, закрыла глаза, переживая вспышку гнева.

За все надо платить. За все и за любовь тоже. Цена порой слишком высока, но я ничто без любимого и все рядом с ним. Я могу свернуть горы ради него, как и он для меня.

Поругавшись доктором Сальваторе, я настояла на своем решении, и женщина сдалась, выписывая мне лекарство и требуя внимательно соблюдать режим.

Это лучше, чем ждать, когда пройду весь курс лечения. Вещи мне отдали с большой неохотой. И когда я открыла дверь, собираясь покинуть палату, то столкнулась с дядей.

– Ты куда? – строго спросил родственник, заталкивая обратно в палату.

– Мне надо срочно в столицу, там Шейха осудили, – стала объяснять, показывая рукой в сторону дверей.

– Да, слышал, а ты-то куда собралась? – дядя усадил меня на кровать и внимательно проверил зрачки. – Рот открой, язык высуни.

Деловой тон и профессиональные выверенные движения подсказали, что от дяди не отделаюсь, пока он не закончит с медицинским осмотром.

– А-а-а, – послушно высунула язык.

– Ну что ж, так я и думал, – тяжело вздохнул дядя, тревожно рассматривая меня.

– Что? – испугалась не на шутку.

– Салли, я должен был тебе это сказать раньше, но ты была в депрессии. Не хотел тебе делать еще хуже, – начало дяди меня еще больше испугало. – Вот скажи мне, детка, что ты чувствуешь к Шейху, только не спеши, подумай.

– Люблю, – тихо ответила.

– Уверена? А если подумать? Любовь – это прекрасно, Салли, не надо на меня так смотреть, но странно, что ни разу не встречавшись с лацертом, ты полюбила его. Так не бывает.

– Я люблю его, дядя, можешь поверить, – мягко ответила, понимая, что он просто за меня волнуется.

– Хорошо, верю, но ты должна знать, что тот яд, который был на мече, теперь меняет тебя. Ты не чувствуешь, а я вижу. Твои клетки медленно перестраиваются. Я пытаюсь держать это в секрете, поэтому и примчался сюда. Сама понимаешь. Мне предстоит тяжелый разговор с доктором Сальваторе, но не в этом суть, а в том, что твоя регенерация ускорилась. Я потребовал положить тебя в капсулу, чтобы никто ничего не заподозрил. Салли, детка моя, я не знаю, что он с тобой делает, но я боюсь за тебя. Ты даже не видишь, как ты к нему привязалась. Он мучает тебя, а ты словно собачка бежишь за ним.

– Дядя! – возмутилась я.

Это был шок и страх. Да, я испугалась слов дяди Майкла. Сомнения во мне всегда были, но разве не так должна поступать женщина? Разве она не должна следовать за своим мужчиной. Но пугало больше то, что я не человек больше. Я – не человек. Я непонятно что теперь.

Родственник прижал меня к себе, тихо прошептал:

– Прости, я просто боюсь, Салли. Я не доверяю Шейху. Все его действия планомерны и четко продуманы. Его увозят тогда, когда ты счастлива, он вынуждает тебя подчиниться его желаниям и у него это получается. Он ломает тебя под себя и меняет. Тебя чистокровным человеком уже нельзя назвать. Одумайся, прошу. Отпусти его и посмотри, что он сделает. Я не верю, что его так сильно накажут, это очередной шаг. Остановись хоть на миг и проанализируй. Прошу, милая.

– Я подумаю, пока буду лететь в столицу, – растерянно ответила ему.

– Детка, я с тобой, – уверенно ответил дядя, – я не оставлю тебя.

– Почему ты так уверен, что я не сама принимаю решения.

– Сама, милая, вот именно сама и это еще хуже. Ты изменилась, ты стала сильной – это хорошо, но ты уверена, что на твои решения не влияет Шейх?

Оглядываясь назад, я уже не была ни в чем уверена. Ведь Шейх – это все для меня.

– Дядя, а в кого я превращаюсь? – тихо спросила, когда сердце успокоилось, и голова снова заработала.

– Ну в кого. Ничего у тебя не вырастет, не бойся, просто клетки становятся универсальными. Скажи, пожалуйста, Шейх давал тебе пить или есть что-то особенное?

– Не понимаю? Мы часто ели их национальные блюда.

– У тебя в крови с того ранения увеличилось содержание яда лацертов. Это тот что входил в состав яда на мече. Что-то он дал новое тогда тебе? Салли, это важно.

Яд. Я покраснела до самых кончиков ушей. Яд. Я же сама просила его укусить меня, как во сне, хотела почувствовать эту легкость и веселье. И часто Шейх срывался во время соития и кусал в порыве страсти. Это было очень интимно и незабываемо.

– Салли, – я вздрогнула и испуганно перевела взгляд на дядю. – Что?

– Он меня кусал, – призналась дяде, пытаясь не вспоминать куда, и как мне было хорошо после этого.

– Я не видел следов от укуса, детка. Я осматривал тебя, – возразил дядя, пытливо заглядывая мне в глаза.

– Он зализывал, они проходили, – смутилась я не на шутку, более интимных разговоров еще ни разу с дядей не вела. Никогда в жизни, даже когда подростком была. Все о половом созревании я узнала от сверстников, а от родственника только как не залететь.

– О, детка, – устало выдохнул родственник, зарываясь руками в волосы.

– Что? – не выдержала я ожидания.

– Как давно он тебя кусал?

– Не знаю, – рассеяно отозвалась, пытаясь вспомнить, – когда мы на Земле были.

– Подожди тут, я только у доктора Сальваторе заберу данные и проверю. Что-то подсказывает, что он это делал не так давно.

Дядя как-то обреченно смотрел на меня, словно я смертельно больна, и он не может меня спасти. Я не раз видела этот взгляд. Дядя не знал что делать, он был бессилен.

– Почему? – выдохнула, уже начиная догадываться.

– Я изучал яд ланцеров, который у них на зубах. Ты не чувствуешь, что готова горы свернуть, летаешь, как на крыльях и подъем душевный?

Все симптомы были мне знакомы, так как именно так я себя и чувствовала. А несколько минут назад, если бы дядя не остановил, то уже летела бы в столицу.

– Да, – прикрыла я ладонями рот, – да.

Как же больно разочаровываться. Это так ужасно.

Но все симптомы налицо. Шейх меня укусил, и я опять пьяна. Не так сильно как раньше. Но чувствовала, что просто обязана сейчас совершить подвиг ради любимого и могла это сделать.

– Понятно, посиди, я скоро.

Глава 18. Союзник.

Он оставил меня с тяжелыми мыслями, и мне вдруг вспомнился самый первый сон, когда дядя позвонил мне и так же встревожено просил встретиться, пока рядом нет Шейха. Дядя Майкл уже тогда пытался что-то мне рассказать, а Шейх не дал, завершив сон. Получается, я видела не просто сон. В нем было что-то еще, что выходило за рамки, и лацерт не мог это контролировать, только прервать.

Где искать правду? Устало положив голову на подушку, я пыталась здраво мыслить, но не получалось, постоянно скатывалась в панику. Во что превращает меня Шейх? Что я теперь такое?

– Президент, к ней пока нельзя, – крик дяди я услышала даже из-за закрытой двери, но среагировать не успела.

Эдмунд вошел в палату, дядю оттесняли двое телохранителей. А за его спиной было столько любопытных. Но стоило зайти дяде Майклу, как дверь отрезала нас от тех, кто не имел права находиться в палате. Вот только это правило не касалось президента.

– Я не успел, – первое, что произнес Эдмунд, садясь ко мне на кровать. Он бережно взял мою руку, недовольно поглядывая на брачные браслеты. – Что же ты, Салли, такая глупая?

– Эдмунд, я попросил бы тебя быть более сдержанным в выражениях, – строго одернул его дядя Майкл, коршуном следя на президентом и его молодчиками.

– Оставьте правила, мистер Онура, и вам и мне понятно, что Салли им нужна не просто так.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила я, переглядываясь с родственником.

Дядя тоже, как и я, не понимал, о чем говорил Эдмунд.

– А то, дурочка, что в твоей голове слишком много тайн, которые нельзя передавать лацертам, если, конечно, они уже все оттуда не достали, – насмешливо произнес президент и больно постучал по моему лбу пальцем.

– Что? – не поняла я вроде как еще друга и потерла ноющий лоб.

– А то, – передразнил меня Эдмунд и, обернувшись к остальным, жестко потребовал: – Выйдите все.

– Но, мистер президент! – возмутились агенты безопасности.

Вот только по лицу друга было понятно, что еще одно слово и кто-то лишится работы. Да, именно так. Парни прониклись тяжелым взглядом Эдмунда и вышли, уводя с собой сопротивляющегося дядю.

– Салли, – как-то устало произнес Эдмунд и, беспардонно пододвинув меня, разлегся рядом на кровати, все еще не выпуская мою кисть, разглядывая камни на браслете. – Почему ты сопротивляешься мне так бурно, словно я тебе что-то непристойное предлагал? Я же просто хотел тебя обезопасить вот от этих вот оков.

– Эдмунд, ты мой друг, пока еще, – предупреждающе напомнила ему и отобрала свою руку.

– Нет, Салли, я навсегда останусь твоим другом. Ты же единственная знаешь, что я перенес в плену.

Я недоуменно воззрилась на Эдмунда. Наши лица были так близко, что можно было разглядеть каждую мелкую морщинку, залегшую в уголках глаз и губ. Только сейчас я поняла, как он устал. Вот только он никому этого не показывал и никогда не делился воспоминаниями о времени, что он провел в плену.

– Я не знаю.

– То же, что и ты, – тихо произнес Эдмунд, разглядывая потолок. – Они пытаются выведать коды, пароли, прочие тайны, которые тебе известны, а потом заставляют делать то, что им надо. Убить отца, или отдать его в плен.

Я непроизвольно вздрогнула, и мужчина перевел на меня взгляд, сочувственно кивая головой.

– Салли, ты не видела своего отца после плена, а я с ним имел очень познавательный разговор. Он изменился. Он больше не патриот землян, теперь он пропагандирует мир во всем мире. Не представляю, как надо промыть мозги человеку, чтобы он забыл все свои принципы.

– Его пытали? – в страхе спросила я, чувствуя, как замирает сердце.

– Нет, что ты. Все проходило в дружеской беседе. Твои требования были выполнены. Адмирал ни в чем не нуждался, он был гостем, причем очень желанным. Вот только что они делали в его голове, я не знаю, но твой отец не помнит и претензий не имеет к ним никаких.

Я прикрыла глаза, пытаясь утихомирить совесть. Она грызла меня, выла. Но это лучше, чем предложение Шейха его убить. Я просто знаю, что чувствовал сейчас Эдмунд, на руках которого этот грех, и мне его было жалко. Пусть никто этого не видит, но президент очень раскаивался и мучился, но время не вернуть вспять. Я не осуждала его, и он это знал, может, поэтому мы и сдружились. Слишком много общих тайн. Вот только его маниакальное желание сделать меня своей женой все испортило.

– А еще, – тихо продолжил Эдмунд, внимательно заглядывая в мои глаза, – я знаю, что пытается скрыть твой дядя. Анализы моей крови тоже изменились, как и твоего отца.

Я напряженно ждала его следующих слов, ведь чувствовала, это еще не все. Президент сегодня решил выговориться и вылить на меня всю грязь, которая скрывалась от меня.

Эдмунд помолчал несколько секунд, давая мне собраться с мыслями и очень вкрадчиво продолжил:

– А теперь скажи, Салли, они делают из нас своих марионеток? На последнем собрании, я самолично подписал документы, которые ущемляют права землян. Они невыгодны для земного правительства, это подорвет нашу экономику, а я, зная все это, их подписал, просто потому, что лацерты сказали это сделать. Теперь ты замужем за одним из них. Какой их следующий шаг, Салли?

Эдмунд требовал ответа, а у меня его не было. Я была в растерянности. Я не политик, я ничего не понимала в экономике. Я военный и чувствовала что это война, но не открытая. Нас теснят, пытаются поставить на место, демонстрируя силу. Поэтому стало понятно отчаяние, которое тяготило Дэна и прочих бывших военных, которых просто теперь нет. Нет тех, кто сопротивлялся новому устою, помня о величии землян. Что будет следующим, я просто не представляла. Лацерты – не земляне, и непонятно, о чем они думают.

– Не знаю, – тихо прошептала, в надежде глядя на президента.

Эдмунд тяжело вздохнул, разочарованно. Погладил меня по голове, целуя в висок. Но следующие слова были наполнены таким ехидством, что я возмущенно отодвинулась от него:

– Я так и знал. Может, они хотят, чтобы твой наследник занял мое место? Тот, кто родится от союза двух рас?

Президент цепко схватил меня за руку так, что синяки непременно останутся.

– Эдмунд, перестань. Мне больно!

– Мне, Салли, еще больнее, – с отчаянием зашипел на меня президент. – Всю ночь просидеть над проектом соглашения, столько дней не спать и другим специалистам не давать, а когда прийти на встречу, то подписать то, что от тебя требуют, наплевав на свой труд. Салли, страшно, прозрев через час, смотреть людям в глаза. Я не понимаю, что от нас хотят лацерты. Но то, что происходит сейчас – это работа над ослаблением нашей расы. Чтобы мы потеряли свои позиции. И я, зная все это, не могу сопротивляться. Я – президент, я обязан защищать свой народ, а сам…