Текст книги "Два полюса (СИ)"
Автор книги: Вера Окишева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
– Шейх, – возмутилась я, понимая, в каком унылом состоянии находится муж.
– Да, – не унимался любимый, – я видел с-с-себя твоими глазами, я для тебя с-с-страшен.
Терпение мое лопнуло. Мало того что выдает мне жестокую правду с таким равнодушным тоном, так еще и меня приплел. Мне на сегодня отца было достаточно. Шейха я хотела видеть веселым, пусть даже грустным, но не таким занудой.
Я хотела встать, но Шейх крепко схватил меня за руки, прижимая их к животу.
– Я не ос-с-суждаю, это ес-с-стес-с-ственно, – не понял моих телодвижений муж. – Я вс-с-се это знал, Юшани. Я видел, как мой с-с-старший брат, рас-с-ссматривая с-с-себя в зеркало, разбил его и ос-с-сколками изрезал с-с-свое лицо.
– Шейх, – тихо позвала его, жалость к любимому переполнила меня. Прижалась к его спине, поцеловала в шею.
– Я не хотел ту же участь с-с-себе. Я ис-с-спугалс-с-ся и решил обыграть Верховного.
Мне были прекрасно понятны его мотивы, я бы тоже захотела обыграть Верховного, который так явно пытался от него избавиться. Во мне все больше росла уверенность, что только Шейх мог быть Верховным. Он был мудрее, отзывчивее и сердобольнее прочих.
– Я приручил тебя.
Шейх замолчал, следя за моей реакцией. Мне уже было не больно. Да, приручил, сам признался в том, что и так было понятно, но как приручил!
Я прикрыла глаза, прижалась губами к ткани туники, которая закрывала плечо лацерта. Да, приручил, и меня все устраивало в моем нынешнем положении. Не просто приручил, но и изменил.
– Ты подарила мне с-с-счас-с-стье, и я безгранично рад этому. Даже с-с-сейчас-с-с, там, у с-с-себя дома, ты с-с-стремишьс-с-ся ко мне, с-с-серокожему ящеру, у которого язык противно выс-с-скальзывает наружу каждую минуту.
– Хватит, – недовольно остановила мужа, – а теперь послушай меня. Я не знаю, что произошло, но ты должен знать – я люблю тебя. Да, не за серую кожу и не за язык. Я всего тебя люблю, твою душу, твою нежность, то, с какой любовью ты произносишь мое имя. Я с ума схожу, купаясь в твоем тепле, когда ты обнимаешь меня, укрывая от тягот реальной жизни. Ты тот, что подарил мне самые лучшие сны.
– Нет, с-с-сны – это твои фантазии. Я невольный с-с-соучас-с-стник, – усмехнулся Шейх, и я с облегчением выдохнула.
Уныние ушло, и это не могло не радовать. Самоедство Шейха меня очень сильно напугало. Но неожиданная мысль все испортила.
– А кого твой брат ломал? – тихо поинтересовалась.
Шейх замолчал, долго вглядываясь в моим глаза. Он упрямо сжал губы. Но я все ждала, чувствуя, что это очень важно.
– У него не вышло, – все же решился ответить Шейх. – Он с-с-сумел зацепитьс-с-ся, но… Ничего не вышло. Юшани, ты не понимаешь, наверное, но я не с-с-сумею жить без тебя. Я не хотел повторять с-с-судьбу брата, а с-с-сам иду по его с-с-стопам.
– Ты так говоришь, словно прощаешься со мной, – обиженно буркнула и отняла свои руки, встала и тут же взвизгнула, когда Шейх обхватил меня за бедра и, ловко перехватив, положил себе на колени. Я тихо рассмеялась, удобнее устраивалась, кладя голову на плечо любимому.
– В браслетах яд, – тихо прошептал Шейх, осторожно рисуя на моем лице невидимые линии, – тебе он не причинит вреда. А кожу землянину разъест, проникнет в кровь и убьет. Запомнила?
Кивнула, прикрывая глаза под лаской Шейха. Так приятно: море, пляж, шум прибоя, ты и любимый. Рай.
– Завтра ваше с-с-соглашение подпишут. Отпрос-с-сись в туалет, не ходи на с-с-само подпис-с-сание, – продолжал давать указания Шейх, и я удивленно распахнула глаза. – Тебе там быть не обязательно. Надави на доктора Онура, не откажет тебе в помощи. На крыше тебя будет ждать аэроцикл. Он будет переведен в режим автопилота. Тебе надо прос-с-сто с-с-сес-с-сть на него и нажать большую зеленую кнопку.
Шейх опять умолк, я же сгорала от любопытства.
– А дальше? – тихо шепнула.
Муж нагнулся к моему лицу и поцеловал меня в лоб. Отстранился и подарил одну их своих ласковых улыбок, спокойно произнес:
– А дальше ты умрешь…
– Что? – в шоке выкрикнула я и резко села на кровати в моей спальне.
Тяжело дыша, озиралась по сторонам. Свет вспыхнул, отгоняя темные тени в углах комнаты. Я приложила руку ко лбу, чувствуя, что вся взмокла от холодного пота. Откинув одеяло, направилась в душ. Странные слова Шейха не давали покоя, и даже горячие струи воды не могли вернуть душевное спокойствие. Да и о каком спокойствии может идти речь, когда тебе прямо говорят, что завтра, а точнее уже сегодня ты умрешь.
Сидя на кровати в банном халате, я вновь и вновь вспоминала слова мужа. Во первых, было непонятно на какой крыше меня будет ждать аэроцикл. Во-вторых, надо уже сейчас звонить дяде и жаловаться на боли в животе. В-третьих, нервно теребя браслеты, вспоминала о предупреждении, что в них яд. В-четвертых, умирать мне не хотелось очень сильно.
Я хотела жить и вернуться к мужу. И это еще маленькая толика тех мыслей, которые роились у меня в голове. Одна из которых молила трусливо сбежать, пока не поздно. Мучаясь в сомнении, решила разделить свою тревогу с дядей, раз Шейх разрешил ему довериться. Хотя я и так дяде Майклу доверяла как себе.
Добралась на личном каре под неусыпным присмотром службы безопасности. Вариант сбежать по-тихому второй раз не прокатит. В этот раз Эдмунд перегнул палку с моей охраной, так как дядя очень долго возмущался, когда в его квартиру без звонка вошла бригада их четверых бравых парней, осмотрели все комнаты, просканировали и только после этого мне было позволено войти в гости к очень рассерженному родственнику.
– Прости, – покаянно опустила голову, пряча улыбку.
Дядя стоял в одних трусах, волосы взъерошены, руки сжаты в кулаки.
– Детка, надеюсь, у тебя что-то очень срочное, и ты умираешь от боли, иначе я сам тебя стукну, и ты тогда точно заболеешь. Я только два часа назад уснул!
– Да, у меня живот болит и тошнит.
Обманывать дядю я так и не научилась. Меня не тошнило, мне было тошно и стыдно. Дядя Майкл скептически вскинул бровь, сложил руки на груди. Его нисколько не смущал его обнаженный вид, и то, что я вижу округлый живот и чуть волосатые ноги.
– Салли, что случилось? – уже спокойнее спросил родственник.
– Сначала надень хотя бы халат, – пробормотала, рассматривая валяющиеся на полу летние ботинки родственника.
– Вот еще, у меня тело дышит, отдыхает. Устал я от халата, – насмешливо возразил дядя Майкл, но все же сжалился и надел домашние брюки. Вернувшись ко мне, провел на кухню, где я опустилась на стул и повторила:
– У меня болит живот и тошнит.
– Беременности нет, я проверял, – безапелляционно вынес мне приговор родственник.
Он легко передвигался по кухне, открывая шкафчики. Я вздохнула, не знала, что еще добавить, чтобы он понял, да и можно ли что-то добавить. Служба не дремлет, ведь наверняка и квартира дяди прослушивается. Прикинула, где могут быть жучки, оглядывая кухню. Задумавшись, не сразу заметила появившуюся передо мной чашку с ароматным кофе.
Дядя сел напротив и выжидательно смотрел на меня. Я вновь тяжело вздохнула и в третий раз сказала:
– У меня болит живот, ты не мог бы меня осмотреть? Завтра очень важный день, я не могу подвести Эдмунда.
– Ах, Эдмунд, – развеселился родственник. – Вы стали с ним удивительно близки.
– Это плохо? – насторожилась странным ироничным ноткам в голосе дяди Майкла.
– Знаешь, еще недавно я бы радовался за вас обоих, а теперь нет.
Я была благодарна родственнику за честность и за беспокойство. Вновь стало не по себе из-за его волнения. Я ему не дочь, но именно так он меня воспринимал, как родную.
– То есть ни Шейху я не должна верить, ни Эдмунду? Дядя, это ревность, отцовский комплекс, – пожурила его, пытаясь разрядить обстановку.
Родственник слишком задумался, ушел в себя, рассматривая дно чашки.
– Если бы, – тихо произнес дядя Майкл и допил кофе.
Поднялся, позвал за собой:
– Пойдем на диван, посмотрю, что там у тебя болит. Язва, наверное, от нервов развилась. Постоянный стресс пагубен именно для желудка, – менторским тоном завел нудную песню о том, что желудок, а именно вся пищеварительная система – самое ценное в организме человека, а все так безалаберно относятся к своему здоровью.
– Спать надо, Салли. По-хорошему, тебе надо поспать двое суток и тогда все болячки пройдут. А ты бегаешь по городу к своему старому дяде по любому пустяку.
Я легла на кушетку и приподняла свитер. Дядя стал прощупывать живот, а я тихо постанывала, да подвывала.
– Так и знал, довела себя, – сокрушался дядя и давил, и давил живот все сильнее.
Я стала чувствовать дискомфорт и стонала уже по-настоящему.
– Так, сейчас дам лекарства, тошнить перестанет. Ляжешь в гостевой и поспи. Если будет все так же мутить, поедем в лабораторию, сделаю УЗИ. Ты опять бледная, детка. Ты хоть спала?
– Да, – призналась я, прикрывая глаза. Руки родственник отнял, а живот продолжал ныть. Я морщилась, не понимая, что случилось, до дяди было все прекрасно, а сейчас...
– Сильнее стало болеть, – жалобно прошептала, страдальчески глядя на родственника.
– Говорю, язва. Подожди, дам таблетки.
Дядя вышел на кухню, оттуда вернулся, неся стакан с водой и лекарство. Я с трудом села, чувствуя, как живот словно режут.
Таблетки были маленькими и сладкими, запив их водой, отдала стакан дяде.
– Пойдем, провожу в спальню. Завтра с утра на УЗИ.
– У меня завтра важная встреча, – слабо возразила, напоминая родственнику о важном деле.
– Да, очень важная. УЗИ ведь не каждый день делают. Так что не возникай и иди спать. Станет хуже кричи, я услышу.
Втолкнув в спальню, дядя запер за мной дверь. Я с трудом забралась под теплое одеяло и очень быстро уснула, это несмотря на боль в животе, которая не отступала.
Глава 20. Полет.
Утром меня разбудил дядя, встревоженно глядя, как я со стоном выпрямляюсь. Боль не прошла, чуть успокоилась, но все еще тянуло низ живота. И тут я запоздало поняла, какой осиный улей растревожил дядя. Первый день – самый тяжелый.
– Детка, ты бледнее, чем наволочка подушки, – обеспокоенно прошептал родственник и приложил ладонь ко лбу. – И холодная.
– Я сегодня не боец, – тихо прошептала, понимая, что даже если напьюсь обезболивающего, то просто просплю весь день.
– Так, детка, – бодро начал дядя, пытаясь срыть тревогу, – давай бригаду вызову и в больницу.
– Нет, – остановила я его и, густо покраснев, стала подбирать слова, чтобы объяснить что со мной. – Это не язва. У меня как обычно… эти дни...
Выпалив последние слова, отвела взгляд, чтобы не видеть насмешку родственника.
– Салли, ты пошутила? – неожиданно строго спросил дядя.
Подняла на него взгляд и отметила, что дядя серьезен и напряженно смотрит на меня.
– Нет, – тихо произнесла, вжимаясь в подушку.
– Салли, – угрожающе произнес дядя и стремительно вышел из спальни.
А я с трудом села на кровати. Родственник пришел, неся в руках пакет с женскими гигиеническими принадлежностями. Истинный врач, у него есть всё на все случаи жизни.
– А таблеточку? – жалобно попросила, слезливо глядя на дядю.
Из родственника словно воздух выкачали, от раздражения и следа не осталось. Он обеспокоенно сел рядом на кровать и взял меня за руку, интересуясь:
– Все так плохо?
– Очень, – призналась ему, – сильнее обычного.
– Сейчас давление померяю. Это наверное из-за му… перестройки организма, – вовремя исправился родственник, отводя взгляд.
Но поздно, я услышала и поняла. Да, именно так: я мутант, даже для дяди. Опустошенно посмотрела в окно. Солнце только подарило миру первые лучи. Но ему было не изгнать грусть, засевшую в душе. Вспоминая сон, я очень хорошо понимала состояние мужа. Вот только рядом со мной его нет, чтобы взбодрить, как это делала я для него.
Дядя протяжно вздохнул. Я чувствовала, что ему неудобно за оговорку.
– Эдмунду я позвоню, обезболивающее дам, – пытался замять неловкую паузу, – а ты отдыхай и без тебя твой рыцарь справится.
– Спасибо, – прошептала и потянулась к пакету, который родственник положил мне на колени.
– Салли, прости, – стушевался дядя Майкл, – вырвалось.
Накрыв своей ладонью мужскую руку, я грустно улыбнулась.
– Я прекрасно понимаю, что с точки зрения медицины я мутант.
– Ты не мутант, ты человек! – возмутился мой любимый и единственный дядя. – Просто...
– Мои клетки мутировали. Дядя, все хорошо. Расслабься. Ядом плеваться не буду.
– Каким ядом? – не понял дядя, а потом сообразил и выругал: – Глупостями голову не забивай. Не будет у тебя яда, зубы под это не заточены. Поняла? Ты человек и престань нести чушь.
Вскочив, дядя рассерженно вышел из спальни, а я сквозь слезы улыбнулась. Чушь нес родственник, а никак не я. Я уже не человек, а нечто среднее.
Лекарство начало действовать, затуманивая сознание. Боль не проходила и не пройдет так скоро. В лучшем случае завтра к утру. Заставила себя взять в руки и сходить в ванную комнату. Вернувшись в спальню, забралась под одеяло. Я, наверное, задремала, так как с удивлением отметила, что оказалась в большой незнакомой зале.
В ней царил полумрак. В центра же зал освещался и я с радостью увидела Шейха. Он стоял ко мне спиной, глядя куда вверх. Я проследила за его взглядом и скривилась. Опять верховный кесш, что-то хочет от моего мужа.
– Ты справишься, – на лацерском вещал старый кесш.
– Нет, – замотал головой Шейх.
Я сделала несколько шагов к нему поближе, понимая что это очередное путешествие, очередной сон. Я так стремлюсь быть рядом с любимым, что моя душа постоянно ищет его. Выйдя в круг света, поняла, что все мои предположения оправдались – меня никто не видел, даже Шейх. Я встала за его спиной, прислушиваясь к тому, что говорил совет в лице верховного.
– Ты сможешь, настроишься на соотечественника, выберем чтобы психотип подходил. Очень жаль, что у тебя нет родственников, с которыми привязка была бы крепче.
Я замерла, чувствую как страх сковал тело. Я помнила про привязку. Шейх говорил, что я для него якорь. Получается Верховный предлагал ему сменить якорь. Заменить меня на другого? Недовольства всколыхнуло всю мою сущность. Я обняла мужа за талию, не желая его отдавать кому бы то ни было. Он мой и только мой. Я его якорь и больше никто Шейху не требуется.
Муж подобрался, я почувствовала, как напряглись его спина. Как он задержал дыхание, накрывая ладонями мои руки у себя на талии.
– Нет, – коротко ответил Шейх, чуть поворачивая голову.
Я знала, что он меня не видел, но уткнувшись ему в тунику, подула, обжигая своих дыханием.
Улыбка растянула губы Шейха.
– Шейхник, – позвал его верховный, – твои способности кесша все так же высоки. И даже то, что твой якорь землянка не ослабило тебя. Вот только ты должен перестроиться. Это тяжелый процесс, но ты справишься.
Я скоро возненавижу этого старого кесша всеми фибрами своей души. Я не понимала зачем он так стремиться нас разлучить. Зачем?
– Я услышал ваше решение и дал ответ. Нет, я не откажусь от якоря, так как она моя жена и я должен понимать ее.
Я мстительно сощурилась, глядя как недоволен совет. Как они шепчутся, осуждающе смотрят на Шейха, не понимая почему он артачиться. Любой бы сломал, когда на тебя давят со всех сторон. Я чувствовала как они пытались влиять на шейха, но выстроит защиту, которую они не могли пробить. Муж сильнее сжал мои пальцы, и я повернулась к нему лицом. Язык тревожно выскальзывал наружу, зеленый глаза не моргая смотрели на меня, а я поцеловала плечо любимого, потом еще и еще. Шейх прикрыл глаза, усмехнувшись. Да, я давала понять ему, что я люблю его. Я с ним, даже в такой трудный момент его жизни. Я не позволю нас разлучить, мы обязательным будем вместе.
– Ты понимаешь, что она землянка, – вновь начал убеждать Верховный. Шейх повернулся к нему лицом. – Она всегда будет нужна своему народу, а ты своему.
– Мы семья, – тихо прошептала я, а Шейх повторил мои слова старику.
– Да какая вы семья. Семья без детей не может существовать! – выкрикнул кто-то из молодых.
Шейх вздрогнул, когда я его укусила. Вот теперь мне стало понятно, что он задумал с мутированием. Мы семья. Он мечтает о настоящей полноценной семье.
– У нас могут быть дети, – робко ответил муж, крепче сжимая мои руки, чтобы я не могла их расцепить, словно боялся моей реакции на свои откровения.
Совет по вскакивал со своих мест, всполошившись. Шейх медленно развернулся в кольце моих рук и протянул руку, чтобы погладить меня. Он все еще не видел меня. Поймала его ладонь и прижалась к ней целуя.
– Ник, что происходит? – обеспокоенно выкрикнул Верховный.
– Моя жена здесь, – произнес Шейх, улыбаясь. Я видела как он счастлив. Как пытается угадать где мое лицо. Слепо гладит по волосам, прижимает к себе.
– Я люблю тебя, – прошептала ему, чувствуя, что время на исходе.
Меня потянуло назад.
Открыв глаза, долго лежала, разглядывая потолок. Квартира была погружена в тишину. Осмотрела комнату, на полу возле двери обнаружила пропажу летних ботинок родственника. Дядя оставил меня и даже не сказал об этом. Почистив зубы, стала рассматривать себя в зеркало. Дядя прав, краше только в гроб кладут. Кожа белая, даже синевой отдавала. Расчесала волосы, приводя себя в божеский вид. Дядя меня так и не раздел, а сама я это сделать была не в состоянии. В итоге брюки все измялись, как и футболка.
Сменного белья здесь не было, правда, я все же порылась в шкафу. Но это не у Луи в гостях, тут поживиться мне было нечем. Острая боль заставила зашипеть и опуститься на кровать. Переживая спазм, принюхалась к аромату, исходившему от дядиной подушки. Мускат чуть приправленный миндалём. Да, дядя всегда пользовался шампунем против перхоти. Мужская спальня была выполнена в бордовых тонах, но постельное белье у дяди было исключительно белое. Было бы интересно посмотреть, как изменился бы облик квартиры заядлого холостяка, если бы дядя привел сюда женщину.
От задорных мыслей отвлек дверной звонок. Через силу поднявшись, подошла к домофону. Экран показывал обеспокоенное лицо отца.
– Салли! – выкрикнул он, а я медленно стала отступать назад.
Я одна в квартире. Он знает, что я здесь и решил проявить заботу? В свете последних событий ему могло прийти это в голову. Вот только хочу ли я его присутствия здесь? Нет.
Неожиданно уличная дверь запищала, оповещая, что электронный замок отключен. Я напряженно смотрела, как отец вошел в подъезд. Ничего глупее я не придумала, но отчего-то я трусила перед отцом. Вернулась в гостевую спальню, где забралась под одеяло и стала настороженно ждать. В дверь сначала позвонили, очень требовательно, и я подумала, что будет глупо, если я не открою. Хотя надежда, что отец сам уйдет, теплилась в душе.
Но отругав себя за детское поведение, заставила посмотреть своему страху в лицо, так , как того требовал Шейх. Решительно встала и направилась к двери. Отперев замок, толкнула саму дверь и замерла, рассматривая отца и еще двоих ребят, тех, что были у меня в охране.
– Ты проснулась, наконец, – радостно воскликнул родитель, входя в квартиру, отодвигая при этом мужчин в костюмах, которые стояли у него на пути.
Обняв меня, отец с облегчением возвестил, что очень испугался за мое здоровье.
Я заверила, что все не так плачевно, как расписывал дядя.
– Отлично, тогда давай я отвезу тебя другому специалисту. Видимо Майкл слишком беспокоится о тебе, раз так сгущает краски.
– Нет, не стоит.
Что-то подсказывало мне, что специалистом окажется не кто иной, как доктор Изи.
– Стоит, я, как отец, обязан позаботиться о тебе.
– Я не поеду, – упрямо возразила.
Боль, как всегда, вовремя кольнула. Я оперлась о стену спиной, выжидательно глядя на отца.
– Дочь, я же о тебе пекусь. Я же вижу, что тебе больно.
– Отец, давай ты в другой раз зайдёшь. Мне надо лечь.
– Парни, вы видите, ей плохо. Быстро помогите мне ее доставить в больницу.
– Я не поеду никуда! У меня просто женские дни. И хватит меня позорить! – выкрикнула в сердцах, когда поняла, что бравые ребята поддались на уговоры отца, собрались меня из квартиры выпроводить.
Отец опешил, как и молодчики.
– Уходите все, – строго приказала мужчинам.
Они замерли на месте, смущенно пряча взгляды.
– Прости, дочь, – попытался обнять меня родитель, – я не догадался.
Демонстративно отодвинулась от него. Если сейчас уступить, то он точно и не уйдет. А так узнал что хотел и успокоится. Но, наверное, я была слишком нерешительна, так как мужчины не прониклись моей просьбой и не собирались оставлять меня одну.
– Вышли все вон! – уже прикрикнула на отца. – Я буду спать, – это сказала охране, чтобы не думали вваливаться в квартиру. – И больше никого не пускать. Даже моего отца.
– Салли, как ты можешь! – воскликнул обиженно мой родитель.
Мне было стыдно, что я так с ним поступаю, но упорство его меня только раздражало.
– Отец, я не в настроении. Ты мешаешь, – попыталась достучаться до него.
Ведь и так было видно, что меня била дрожь.
– Вот как, – расстроенно пробормотал отец. Он так уязвлено посмотрел на меня, что я готова была провалиться сквозь землю со стыда.
– Прошу, приходи завтра, когда мне станет легче, – попыталась смягчить свои слова.
– Да, хорошо, – рассеянно кивнул отец и развернулся к выходу. – Как скажешь.
Дождавшись, когда дверь за мужчинами закроется, подошла и закрыла ее на замок. На кухне выпила еще две таблетки обезболивающего и, вернувшись в спальню, забралась под одеяло. Больше я никому не была намерена открывать дверь.
***
В этот раз сон был странным. Я видела нас с Шейхом со стороны. Мы целовались, лежа в кровати на президентском корабле. Никогда не видела себя с этого ракурса, и это было некрасиво: раскрасневшееся лицо, слишком белая кожа на фоне серой Шейха.
Я как-то неуклюже целовала любимого, гладила неумело его по спине. Он дернул бедрами, и я застонала. Звук собственного голоса пробрал до костей. Я отвернулась, чтобы не смущать себя еще больше.
– Юшани, пос-с-смотри на меня, – неожиданно раздался голос любимого совсем близко.
Обернулась и удивленно замерла. Шейх шептал это не мне, то есть мне, но той, что лежала на кровати под ним и не шевелилась.
– Юшани, разве можно гулять в такие моменты, – сокрушенно выдохнул муж.
Он осторожно лег на бок, подставив под голову руку. Шейх очень аккуратно очерчивал линию бровей у меня на лице. Подобралась ближе, встала на колени перед кроватью, с любовью рассматривая Шейха, а он меня не видел. Его указательный палец скатился со лба по моему носу. Я улыбнулась, муж тоже усмехнулся.
– Ты прекрас-с-сная, моя маленькая ящерка. Иди ко мне, – тихий шепот ласкал слух.
Мои веки затрепетали и, наконец, я раскрыла их, подарив радостную улыбку мужу.
– Что видела? – тихо спросил у той меня любимый.
– С тобой виделась в прошлом, – услышал он в ответ слаженный хор.
Я просто не могла удержаться и повторила знакомые слова. Та я весело толкнула Шейха, а он удивленно смотрел на меня теперешнюю. Он услышал меня. Я даже рот открыла от удивления.
– Юшани, вернис-с-сь, пока не поздно, – попросил Шейх именно меня, – понимаю, что не имею права прос-с-сить, но я видел будущее. Вернис-с-сь.
Тьма меня погладила, но я сумела открыть глаза уже в гостевой спальне дяди. Последние слова мужа очень сильно беспокоили. Я сама не заметила, как оказалась у входной двери, надела обувь и вышла в коридор, закрывая за собой дверь. Стала подниматься по лестнице на крышу. Внизу хлопнула входная дверь.
Я ускорилась. До самого верха оставалось пять этажей. Перескакивая через ступеньки, я бежала что было сил, пока не столкнулась с хмурым мужчиной. Я, наверное, прошла бы мимо, если бы не нож в его руках. Во внешности мужчины улавливалась военная выправка. Он заметил, как я гляжу на нож, и усмехнулся. Резкий выпад в мою сторону встретил уклоняющийся блок. Но завершить движения мужчина мне не дал, стал еще яростнее нападать, оттесняя вниз по лестнице. Мне пришлось вспомнить все навыки рукопашного ближнего боя. Я уступала в силе. Противник порезал мне предплечье, отчего я промедлила и упустила очередной выпад. С трудом успела зажать лезвие между ладонями, когда он развернул меня к себе спиной. Мужчина сжал одной рукой мне горло, а второй пытался вонзить нож. Я сопротивлялась из последних сил, в глазах темнело от удушья. Лезвие медленно приближалось к лицу. Силы покидали меня. Наверное, из-за этого не сразу заметила, что хватка ослабла, а мужчина чуть слышно охнул. Открыла глаза и с трудом поверила в то, что увидела. Брачные браслеты ощетинились сотнями тонких длинных игл, которые пронзили руки нападающего и мои. Боли не было, только странный холод там, где иглы входили в плоть. Мужчина за спиной стал оседать, утягивая меня за собой вниз. С трудом вывернулась после того, как иглы втянулись в браслет. Перегнувшись через перила, прислушалась к мерному ходу лифта.
Время еще было. Я побежала наверх. Но схватившись за ручку двери на крышу неожиданно пошатнулась. Перед глазами все поплыло. Я словно раздвоилась. Все еще стояла на последней ступеньке, держась за ручку двери, но и я же лежала на кровати в квартире дяди. Я услышала звук звонка. Встала с кровати и подошла к двери, спросила кто.
– Госпожа Венс, мы от вашего отца. Ему плохо, он с сердечным приступом попал в больницу, просит вас приехать к нему.
Дверь открылась, выпуская меня на крышу, где стоял аэроцикл, и впуская незнакомых мне мужчин в квартиру дяди.
– Госпожа Венс, прошу пройти с нами.
– Конечно, только оденусь, – покорно ответила и развернулась в сторону спальни, но меня остановили, положив тяжелую ладонь на плечо.
– Но вы же одеты.
Я оглядела себя, да на мне были брюки и футболка, в которых я вышла из своего дома.
– Мне нужно в туалет. Можно? – тихо спросила у мужчин, приближаясь к аэроциклу. Взяла шлем с сидения и надела на голову. Перекинула ногу, усаживаясь на железного коня Шейха.
– Только недолго, – позволили агенты неизвестно кого.
Кивнула, защитное стекло опустилось, оберегая от ветра.
Закрыла за собой дверь, села на крышку унитаза и стала ждать.
Зеленая кнопка мигала, призывая ее нажать, но я не решалась, оглядываясь. Город жил своей жизнь. Транспорт летал по трассам, оживляя городской пейзаж и наполняя его пронзительными звуками. Высокие небоскребы играли бликами солнца. Небо было сегодня голубое с белыми воздушными облаками – словно сладкая вата.
В дверь постучали, я молчала, решаясь. Страшно было лететь в неизвестность. Но там ждал муж, а тут… А тут меня ждала смерть, на что недвусмысленно намекнул уже мертвый мужчина, лежащий сейчас на лестнице возле распахнутой двери на крышу. Почему их пропустила охрана? Сговор? Вернее всего.
Глубоко вдохнула и нажала кнопку, как требовал Шейх. Аэроцикл легко поднялся и, развернувшись на сто восемьдесят градусов вправо, стал набирать скорость, унося меня прочь от дома, где находила та, другая я.
В дверь стали барабанить, требуя выйти немедленно.
Город подо мной мелькал, я летела словно птица. Ветер холодными руками обнимал меня, оглаживал.
– Госпожа Венс! Немедленно откройте дверь! – кричали за дверью.
В ответ лишь рассмеялась. Аэроцикл уходил ввысь, до самых облаков. Меня им уже не достать! Да и неужели они думали, что я им открою?
– Салли, – неожиданно раздался голос отца.
Я удивленно моргнула. Проигнорировать зов отца я не сумела. Встала и открыла дверь. Очень хотелось верить, что он не причастен к моему неудачному похищению. В душе все еще теплилась надежда, что он беспокоится обо мне и прибыл с охраной. Отец вошел внутрь ванной, проходя меня насквозь.
– Где она? Ее здесь нет! – оглядев ванную, он резко развернулся и командным хорошо поставленным голосом вскричал, как в старые времена. Да он лицемер, но только маска доброжелательности, наконец, слетела с него. Лицо бывшего адмирала было таким же как прежде, жесткий и суровым.
– Как нет? – удивился самый разговорчивый из двух мужчин.
Но меня и по правде там не было, я летела навстречу ветру, пронзала облака.
Отец кричал на них, указывая на пустую ванную комнату:
– Я же приказал вам, брать сразу!
Слезы текли из моих глаз, но я не обращала на них внимания, сильнее сжимала руль аэроцикла.
– Надо было еще в детстве ее убить! Предательница! – в сердцах выкрикнул мой биологический отец и пнул дверь ногой. В квартиру ворвался спецназ, держа автоматическое оружие на изготовку. Что-то с опозданием среагировала охрана. Суматоха поднялась в квартире дяди. Теперь точно ему придется делать ремонт. Отец и его парни не желали сдаваться, и завязалась потасовка.
Но мне уже было неинтересно, так как я подлетела к космическому кораблю лацертов. Аэроцикл влетел в отрытый люк, который тут же за мной закрылся, и я оказалась легко снята с железного коня, хотя он еще не встал на парковку. Шейх прижал меня к себе, тихо шепча:
– Юшани, ты это с-с-сделала. Ты с-с-сделала это!
Сняла шлем и подмигнула мужу.
– Любимый, ты сомневался во мне? – ехидно спросила у него.
Привстала на носочки и обвила его шею руками.
– Прос-с-сти, боялс-с-ся, – без капли раскаяния в голосе прошептал Шейх, -что ты не с-с-сможешь, не решишьс-с-ся. Не поверишь. Я ведь не могу давить на тебя.
– Не давит он, – усмехнулась и поцеловала мужа.
***
Миловаться с Шейхом я могла вечность. Он тоже не мог расцепить руки, прижимая меня к себе. Но вечность в нашем понятии с любимым – это лишь краткий миг.
Шейх отстранился и поднял взор куда-то мне за спину, резко меняясь в лице. Я развернулась. Кесши, все восемь, стояли у входа и молча следили за нами. Мне тоже хотелось страдальчески застонать в голос. Опять они!
– С-с-салли, – позвал тот, что самый старый, – Я, Верховный кес-с-сш, призываю тебя в с-с-свои ученицы. Ты должна полететь с-с-с нами. В тебе пробудилс-с-ся дар, я научу тебя им пользоватьс-с-ся, управлять им.
– Нет, – решительно отказалась и прижалась спиной к Шейху, руки любимого, обнимавшего меня до сих пор, напряглись от предложения Верховного, значит, он не хотел меня отпускать.
Лацерты опять ждали моего решения. Я сама должна решить.
– Подумай, дитя, ты с-с-стоишь перед великими открытиями и возможнос-с-стями.
– Я понимаю, у меня уже есть учитель, Шейхник и другого мне не надо.
– Он ос-с-сужден и отправитс-с-ся в с-с-сылку…
– Ну и отлично, я с ним, – нагло прервала речь Верховного, обхватывая руки любимого.
Чувствуя за своей спиной, его молчаливую поддержку, я была уверена в себе. В нас.
– Ты не предс-с-ставляешь с-с-с чем тебе там придетс-с-ся с-с-столкнутьс-с-ся. Это неразвитая планета, там нет тех ус-с-словий, к которым ты привыкла.
– Спасибо за заботу, – постаралась я быть вежливой, хотя в душе хотела послать Верховного в жесткой форме. – Я ценю ваше предложение, но нет. Я не расстанусь с Шейхником. Он мой муж, в конце концов.
Тихая усмешка любимого чуть шевельнула мои волосы на макушке.
