Текст книги "Мэджик юзеры"

Автор книги: Вениамин Шехтман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

– Ну и научил бы. – буркнул Яша.

– Не. Я и сам не умею. Я тебе вот что скажу: скоро сильно все пожалеем, что не научились. Станем друг с другом горе делить и в итоге все им захлебнемся.

– Не надо пророчеств, ладно?

– Ладно. – легко согласился Валерий.

Оба надолго замолчали. Яша лег на спину и качал ногой, не замечая, что делает это в ритме траурного марша Шопена. А в это время Игорев дед сидел с Лерой и что-то ей говорил. Что – она и сама вскоре забыла. Но когда он окончил, Лера высморкалась и ненадолго уснула. А проснувшись, встала с кровати, одернула платье и вышла к друзьям.

– Поедим и поедем. – объявила она.

– Куда это? – поинтересовался Дима.

– К железной дороге.

Возражать никто не стал.

***

К присевшему перекурить Диме, подошел Игорь и махнул рукой Арсену, мол, иди к нам.

– Чекисты звонили. Извинялись за этого… Андрея свет Андреича. Просили разобраться с теми, кто поезда… того.

– И что ты сказал?

– Ну-уу, послал без особой ажитации и грубости.

– А чего?

– Понимаешь, они ж раньше сами этих пациентов находили, а теперь и это решили на нас повесить. А мы все равно найти не сумеем, так чем выдавать пределы наших возможностей, лучше покапризничать.

– Не факт. Че это мы не найдем? Может, найдем? Мы ж не пробовали.

Как раз на этом месте до друзей дошел Арсен. Он сразу понял о чем речь.

– Не надо с ними ссориться. Немножко покапризничать можно, а ссориться не надо – вдруг пригодятся.

– Ну вот так и порешим. – кивнул Игорь, – Ссориться не будем, но и искать никого не будем. Пусть, стало быть, лошадь думает – у нее голова большая.

– Какая? – не узнал цитату Дима.

– Говорю ж – большая.

– Может, немножко с Яшей посоветуемся прежде чем так вот, наотрез решать? – предложил Арсен.

Игорь покрутил головой и углядел Яшу, который вместе с Лерой влезал в заднюю дверь единственной остававшейся возле легшего на бок состава автомобиля "скорой".

– Да не, не надо его дергать.

Игорь щелчком отбросил сигарету и, ознаменовав этим окончание перекура двинулся к искореженному, сплющенному на две трети вагону. Внутри еще были люди, даже живые, но добраться до них ни немногочисленным МЧС-никам, ни добровольным спасателям, ни, тем более одинокому миллиционеру, никак не удавалось. Единственное окно, которое не свернулось бабочкой и через которое можно было нырнуть внутрь, удивительным образом оказалось накрыто вывороченной колесной парой. Как ее туда зашвырнуло – решительно непонятно.

– Приподнять бы чуть-чуть, хоть на палец! – пропыхтел попытавшийся сдвинуть колесную пару Дима, – я б флоазинг диск под него подвел тогда и в сторону отаез.

– А толку? – Игорь пнул металлическое колесо ногой и сплюнул, – Диск твой, он же не больше твоего веса держит, а тут полтонны или больше.

– Скорее, около 1400 кг. Но, благодарение старым ксероксам, все не так плохо.

– В смысле?

– А мы когда в D&D играли, помнишь, какие у нас плейбуки были? Ксерокс с ксерокса, буквы серые, фиг что прочтешь. Ну вот я про ограничение веса и не читал. И данджион-мастер наш тоже. Так что диск мой, сколько хочешь вытянет.

– Ой ли? А откуда ж я тогда про "не больше своего веса" знаю?

– Я знаю, откуда ты знаешь? Наверное из игрушки какой-то. Но с нами-то ты никогда меджик юзером не ходил точно. Всегда вором или файтером. Ну и клириком однажды, но там спеллы другие.

– От у тебя память! – завистливо присвистнул Игорь, – А я только и помню, что какие-то сочные моменты с отыгрышей. Ну и как сосиски резаные всегда ели. Полную кастрюлю варили и сжирали с кетчупом.

– Придумай, лучше, как железку поднять, а то расвспоминался.

– Как… схожу к МЧС-овцам, у них поди домкрат есть.

– Только сюда их не приводи.

– А чего?

– Не надо им магию видеть.

– Да ладно!

Гидравлический домкрат Игорю не дали, но он выпросил у водителя "скорой" обычный. Вскарабкавшись на вагон где его ждал Дима, Игорь ухитрился подвести домкрат под край колесной пары.

– Быстро колдуй, соскользнет сразу! – предупредил он и начал крутить ворот домкрата. Дима сосредоточенно следил.

– Флоазинг диск! – успел выкрикнуть он прежде, чем приподнявшееся на ладонь колесо соскользнуло с домкрата. Слабо светящийся круг, диаметром с большую тарелку, но тонкий до почти полной невидимости "в профиль" повис в воздухе безо всякого усилия удерживая без малого полуторатонный груз (Игорь плоховато умел определять массу на глаз, Дима же неплохо помнил институтскую программу).

– Второй конец приподними, я диск в середину подвину, а то навернется.

– Пускай наворачивается, нам только и надо, что от окна его убрать.

Поманив диск за собой, Дима сделал шаг в сторону. Колесная пара развернулась, не удержавшись на диске съехала вниз и, громыхнув на прощание, ободрала краску с крыши вагона и скатилась вниз на насыпь.

На грохот уже спешили несколько спасателей, один в синем комбинезоне, остальные гражданские (люди с совестью из ближайшего поселка). Игорь, подав руку, помог двоим из них залезть на вагон. Синий комбинезон полез в окно, Дима за ним и скоро они уже подавали наверх раненых. Когда с этим вагоном было покончено и пострадавшие лежали рядком, а Лера переходила от одного к другому ("Я проверю, нет ли переломов. Да, вижу. Нет, я медсестра, я знаю, что делать."), друзья поспешили туда, где снова возникла проблема с проникновением в вагон.

– Отойдите, я жахну. – уверенно заявил Игорь, разводя руки в стороны и приседая.

– Нет! – только и успел крикнуть Арсен, прежде чем Игорь сделал пируэт, плавно свел руки перед собой и между его ладонями родился сверкающий золотистый луч, ударивший прямо в стену вагона.

– Колдун! – ахнул кто-то из спасателей.

Люди подались назад и тут кто-то произнес:

– Это ведь колдуны поезда сломали!

Миллицонер вытащил из кобуры пистолет и нацелился в спину Игорю. который не обращая внимания на происходящее за спиной, рвал магией вагонное железо.

– Слип! – крикнул Дима, указывая на милиционера. Тот упустил пистолет и стек на землю. Во сне милиционер открыл рот и захрапел. Так же быстро уснули те, кто стоял поблизости. Но на тех, кто находился чуть поодаль, заклинание, естественно не подействовало. И не очень-то напугало, скорее разозлило. Нервы и так у всех были натянуты, а трусов среди спасателей не нашлось.

– Колдуны! – снова крикнул кто-то.

– Два колдуна! – подхватил Арсен, – Гоните их!

И первым побежал к друзьям. Он толкнул Игоря в плечо и шепнул: – Побегай немножко!

А Дима и сам понял, как следует поступить, поэтому пробежал между вагонами и скрылся в лесополосе раньше, чем Игорь прервал свое занятие и вняв Арсену устремился за другом. Гнаться за ними не стали, но щебнем вслед кидали.

– Не любят нас. – сообщил Игорь.

Дима был вынужден согласиться.

***

К темноте спасатели и легко пострадавшие в аварии пассажиры, хотя и лишенные Игоревой и Диминой помощи, успели вытащить из вагонов и отправить в больницу всех тяжело пострадавших. Погибших сложили, укрыв брезентом, в тени под деревьями. Совсем неподалеку от того места, где прятались Дима с Игорем. Они весь день просидели так, чтобы не выпускать из виду друзей продолжавших участвовать в спасательных работах.

Когда живые уехали, а мертвых увезли, единственный оставшийся возле раскуроченного состава – Арсен, дал друзьям знак вылезать.

– Поехали домой, наши уже кто в пути, а кто, вроде Леры, до больницы скатается и вернется. Немножко поспим-поедим. Кстати, Яше и мне звонили.

– Кто?

– Немножко комитет, немножко менты. Предъяв к нам у них нет, типа спасибо за былое сотрудничество, до свидания.

– И что?

– Немножко обиделись, значит. Помогать нам не станут, не знают нас больше.

– А, – наморщил лоб Дима, – в практическом плане? Помощи мы от них и раньше не видали.

– Немножко было… – туманно выразился Арсен и утвердительно кивнул, – Они же думают – мы только их попустительсвом и живы, под их опекой процветали. Но они про всех так думают. Но все же они нам помогали, чуть-чуть так. А теперь совсем не будут.

Пожав плечами друзья пошли к машине и вскоре уже думать забыли об обидчивых блюстителях государственного порядка. И правильно. Больше им ни враждовать, ни сотрудничать не довелось.

***

Лера вернулась за полночь, Яша к этому времени весь извелся. Категорически, наотрез и окончательно запретила ему Лера сопровождать ее и он трижды тридцать раз проклял себя за то, что послушался. Однако, Лера вернулась целая и невредимая и одного этого Яше было для счастья вполне достаточно, по крайней мере, на эту ночь. Не то Лера…

Она абсолютно не хотела сейчас осчастливливать кого бы то ни было. И себе счастья тоже не искала. Пока она работала, пока вливала здоровье в тех, кто в этом нуждался, боль от потери Катушки словно ныряла за серую ширму из многослойной мешковины: рядом, даже почти на виду, но запах ее перебивается запахом крови и лекарств, а голоса раненых и врачей заглушают ее вой. Лера держала боль за ширмой сколько могла, но когда она села в машину к согласившемуся довести ее до дома шоферу "скорой", боль откинула ветхую ткань и на Леру накатило.

Шофер подумал, что с ней припадок от нервного истощения, тормознул так, что чуть не боднул лобовое и бросился на помощь с теплой водкой в одной руке и настойкой пустырника в другой. Водки Лера через силу глотнула, заела горсткой персена с финлепсином и истерика сменилась апатией. Как зомби, поддерживаемая шофером, она по приезде доплелась до крыльца, села на ступеньку, медленно пошарила по карманам и молча протянула несколько купюр. Денег шофер не взял, вместо этого без стука вошел в дом и призвал его насельщиков забрать Леру внутрь и, черт возьми, поберечь девочку.

Уже без чужой помощи, но все еще в сомнамбулическом состоянии дойдя до кровати, Лера боком повалилась на нее и сжала зубами угол подушки. Обуреваемый смесью радости и вины Яша, суетился как спаниель, трогал Лерины руки, заглядывал в глаза, что-то говорил. Леру все это невыносимо раздражало. Она думала о том, вызван ли тремор у нее в руках побочным действием финлепсина или это реакция на резкое понижение артериально давления и о том, какого цвета скрытые наволочкой перья скрипят у нее между зубами. О чем угодно, лишь бы не пускать в голову мысли о Катушке. Это была одна из тех вещей, которым ее научил Игорев дед. "Три дня не давай горю воли. Занимай руки новым делом, занимай мозги сложным делом, избегай привычного – расслабишься и начнешь горевать. Избегай приятного – расслабишься сразу после и загорюешь. Три дня продержишься – сможешь потом перемочься. А нет – сожжешь себя." – ничего такого он впрямую не говорил. Но именно это было той выжимкой из его рассказов, которые Лера усвоила. Беда была в том что усвоила она неправильно. Это был дедов способ, а Лере предстояло найти свой. Каков он, дед не знал, но намекал, что Яша может помочь, вот только надо его направлять. Яша из тех, кто чужую боль взять может и хочет, только пока не умеет. А он, дед, умеет, да не всегда рядом будет. А Яша, если позволить – всегда. Но Лера неправильно его поняла и поэтому отвернулась к стене и провела эту ночь одна. Яша сидел у ее постели, сидел до самого утра. А утром принес Лере воды и ушел на чердак. Не стоило этого делать, но он привык иметь дело с людьми вроде Игоря и Риты, которые по утрам хоть и обостренно чувствительны, но при этом совершенно невыносимы и чувства свои выражают в форме агрессивной мизантропии. Лера была из другой породы, но Яша этого не понял. Три дня Лера глушила в себе горе в одиночку, а в итоге заноза, которую можно было вырвать зубами пока еще кончик торчит наружу, ушла под кожу и стала нарывом, взрывающимся болью при малейшем прикосновении, открывающимся, по времени, но никогда не заживающим насовсем.

А на следующий день пропала связь. Сперва перестали работать сотовые, а через несколько часов, спутниковые телефоны. Покрутив рацию в Хаммере, Дима выяснил, что на всех каналах – только помехи. Проводной связи в доме не было, но по словам Димы с Арсеном, съездивших в город, она хоть и работала, но тоже, как-то не в полную силу. К ночи связь появилась.

– Слушай, позвони нашему менту, узнай что за фигня? – попросил Яшу Игорь.

– Так мы ж, вроде как, ментов вместе с чекистами послами. – засомневался Яша.

– Разве? Ну и ладно, послали, значит послали. Пусть утрется, все простит и расскажет, кто с телефоном балуется. – нахально потребовал Игорь.

– Скажи: мы немножко заплатим за информацию. – подсказал Арсен и извиняющимся тоном добавил: – Ну, мне тоже любопытно.

Полученные Яшей сведения никого не удивили. Власти считали, что устройства обеспечивающие беспроводное вещание понадобились магам и те их без зазрения совести использовали в своих целях. В каких – никого, похоже, всерьез не интересовало.

– Зря, говорит, потратились. Это, мол, открытые сведения, уже официальное объявление сделано, а ночью его повторят по всем каналам телевидения и радио. Ехидно причем говорит. Чего он злорадствует-то?

– А чего б нет? – почесав голову, заметил Игорь, – Ему нас любить не за что, есть повод позлорадствовать – злорадствует. Не доброрадствовать же ему!

– Я и интересуюсь, – терпеливо объяснил Яша, – по какому поводу он злорадствует, а не почему ему нравится это делать.

– Так он же сказал почему! "Зря потратились" – вот поэтому.

– Немножко не уверен, что поэтому. – протянул Арсен, но никто больше не заинтересовался и он оставил свои подозрения при себе. Подозрения, кстати, абсолютно верные, в чем всем пришлось убедиться этой же ночью.

Горевестником выступила Рита.

– Телевизор не смотрите! – попеняла она севшим поздним вечером за преферанс друзьям.

– Неа, – мотнул головой Яша, – смотрим как Игорь Борисович будет мизер играть с тремя дырками.

– А что ты так возбудилась? Каркуша с Хрюшей опять мультфильм не до конца показали? – подъелдыкнул супругу Игорь.

– Дупла! – уперев руки в бока объявила Рита. – особое обращение президента показывают! И знаете, что он там говорит?

– Ну? – без всякого интереса спросил Игорь.

– Что доподлинно установлено – в массовых авариях на железной дороге, в порче трансляционного оборудования и еще в чем попало виноваты безответственные граждане обладающие необъясненными возможностями, в просторечии именуемые колдунами. Как-то вроде так, но за верность цитирования не ручаюсь. Призывает колдунов к сознательности, а прочих к спокойствию и без паники.

– О как! – сделав печальное лицо, отреагировал Дима, – Козлами отпущения нас объявил избранник, всех собак на нас повесил и, как это…

– Стреляный воробей? – наугад предложил Игорь, уловивший только фаунистический уклон Диминой речи.

– Не! И не кобыле легче, и не волка не корми, и не рыбку из пруда. Неважно! Доигрывать быстрее давайте, а то сейчас эксцессы начнутся.

– Не начнутся. – не поверил Игорь, – К нам же уже ходила вроде толпа с дрекольем и ничего, обошлось.

– Спорнем? – предложил Дима.

Рита махнула на не впечатлившихся принесенным ею известием друзей рукой и ушла смотреть, как после речи президента, приглашенные эксперты, на каждом канале свои, начали нагнетать.

– Ща народец накрутят, он пар выпустит, маленько вашего брату замучив, а потом скажут "Вы что это, творите? Мы вам разве велели паниковать и самосуд учинять? Мы только хотели информировать!". – пояснил очевидное Игорев дед, который составил Рите компанию в просмотре.

Друзья не успели еще дописать пулю, как за забором заметались огни фар и дом окружило множество автомобилей, среди которых толпилось столько народу, что было понятно – мало кто ехал в машине один, все больше набивались по пятеро-шестеро.

– Яша, сделай рупор. – попросил Игорь.

Яша передал другу возникший из ниоткуда мегафон и попросил: – В кой-веки, не эскалируй, а успокой людей, ок?

Не отвечая, Игорь подошел к воротам, легко вскарабкался на них и сел, свесив ноги наружу.

– Люди! – заорал он в мегафон, – Вы зачем пришли!? Расходитесь! Вы ж все сплетники! Вы ж знаете давно, как мы с целой ротой спецназа разобрались! Всех перебили! А нас потом с самолета бомбили, да хрен-то там! Идите домой, пока мы добрые!

Яша болезненно поморщился.

– Ну, не сволочь, а?

– Комплексует, немножко. – сделал сложный и красивый жест рукой Арсен.

– Не жалеет людей. – вздохнул дед, – Оно их и не с чего жалеть, а надо! – он повернулся и грустно посмотрел на молодежь, – иной бы раз сам всех убил, а надо жалеть.

С тростью под мышкой он подошел к воротам, примерился, зацепил Игоря за пояс конской головой набалдашника, вцепился в трость обеими руками и поджал ноги. Игорь кувыркнулся назад, но не грохнулся на землю, а извернулся в воздухе и приземлился, как гимнаст соскочивший с перекладины.

– Ты чего свирепствуешь, старый партизан?

– Дай, Гошка, матюгальник и кончай народ задирать. Совесть имей уже.

Дед распахнул ворота и вышел к окружившим дом людям. Он повертел мегафон в руках, бросил его на землю и оглядел собравшихся, щурясь от света фар.

Люди вокруг были злы, напуганы и, явно не очень знали, что делать дальше. Даже те, кто полагал себя ко всему готовыми – этих было легко опознать по малоуместному камуфляжу, бутылкам с бензином, ножам на поясах и ружьям кое у кого.

– Слушайте меня. – попросил дед негромко, – Я не колдун, внук у меня из них. Я их знаю. И правительство знаю. Всякое повидал. Столько жить не положено, сколько мне довелось. И вот какого я правительства не видел, так это такого, чтобы умное было. Кто про себя думает: я-то дурак, а там поди все головастые, тот только и прав, что насчет себя. Правят нами дураки. Испокон веку так было и будет. А дуракам когда непонятно, они вместо чтоб подумать, начинают языком молоть. Вам охота на дурацкие разводки вестись? Чего вы пришли? Колдунов пугать? Не боятся они, слишком дерзкие, потому что молодые, не проигрывали еще ни разу. А всерьез на них переть – и вправду себе дороже выйдет.

– Может, выкатить им бочку пенного, как в старину делалось? – шепотом предложил, слушавший деда вместе со всеми Яша, – все и замирятся.

– Забей. – также шепотом ответил Дима.

Дед между тем продолжал:

– Я вам так скажу: колдуны ли поезда разбили или нет, но уж точно – не те колдуны что здесь живут. Они наоборот, спасали всех. – дед снова обвел глазами лица и почувствовал, что аудиторию он не держит. Скучно говорит, предсказуемо. Не оратор, видать, не умеет с толпой разговаривать. А возомнил-то! Дед разозлился на себя и сказал:

– Слушайте, короче, старика. А телевизор не слушайте. Езжайте по домам или оставайтесь здесь, но воевать нельзя. А то беда будет!

Дед пошел назад. В это время в заскучавшей толпе нашелся застрельщик, который кинул в створ ворот бутылку с бензином. Поджечь ее он не удосужился. Полутора литровый пластиковый баллон, крутясь полетел вслед деду и попал ему в шею. Старик, охнув пригнулся, лицо его исказилось от ярости. Он обернулся и, сделав что-то с тростью, откинул в сторону большую ее часть.

– Паскудина! – гаркнул дед, обращаясь к кидавшему.

Оставшаяся у него в руке лошадиная голова бахнула, выплюнула длинный сноп пламени и револьверную пулю.

Игорь, отошедший на время дедовой речи к друзьям, несся обратно к воротам. Следом за ним несся дима, уже набирающий воздуха, чтобы выкрикнуть заклинание. А над ними бил кожистыми крыльями, набирая высоту, обросший рогами и когтями Арсен.

Дед снова выпалил, а из заметавшейся толпы раздались ответные выстрелы.

– Сли-и-ип! – проорал Дима и ближайшая к воротам дюжина людей с храпом повалилась на землю.

– Вэ-э-б! – липкие нити опутали человека с охотничьим карабином и его соседей.

Арсен с высоты пикировал на толпу, распугивая людей и стараясь не опускаться слишком низко. Каждую секунду он ждал, что вот-вот ночь прорежут разноцветные молнии, изрыгаемые Игорем.

Игорь же, ухватил деда в охапку и, чувствуя животом, как между ним и дедом течет густое горячее и мокрое, кричал срывая голос: – Ле-е-ера-аа!

Лера не вышла из дома, чтобы посмотреть на осаждавших. И теперь она, хоть и торопилась, но не успела прибежать достаточно быстро. Опоздала.

Лера попыталась. Но заряд картечи, который, как он сам выразился бы, словил дед, убил его мгновенно. Он умер едва ли не раньше, чем Игорь подхватил его на руки.

Деда похоронили рядом с Катушкой. Годы жизни Игорь выбил на камне сам и теперь, глядя на кривую неглубокую надпись, сказал:

– Цельная личность мой пращур. В него я пошел. Может и проживу не меньше. Яша и Лера, – Игорь повернулся к друзьям, – Дед поминки любил, чтобы с песнями и жратвы побольше. И не уважал всякие "три дня", "девять дней". Говорил: "Если друга поминать, то неделю без передыху. А врагу – на гроб плюнуть и вся кутья!".

Неделю не осилили, но четыре дня поминали. А потом Игорь позвонил родителям и сообщил им о смерти деда. Игорев папа, выслушав, как было дело, почти повторил слова сына.

– Цельный он человек…. сделал паузу, после которой Игорь ожидал услышать "был", но услышал только сдерживаемый плач.