Текст книги "Доставка (ЛП)"

Автор книги: Вайт Мара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

будут раскручивать это и попытаются использовать, пытаясь сделать из этого историю, даже

если для этого нет никаких оснований.

─ Это не такая уж проблема, ─ говорю я, большим пальцем снова и снова прокручивая

одно из его серебряных колец. ─ Не то чтобы они могли уволить меня с моей не работы, которой у меня даже нет. ─ Хотя, по прибытию в Мексику, я употребила целую кучу

наркотиков. Мне придется заново строить новую карьеру. Они никогда не позволят мне быть

социальным работником.

Мози смотрит на меня глазами, полными сострадания. У меня такое чувство, что он

хочет сообщить мне что-то важное. Я чувствую любовь, исходящую от него и

просачивающуюся через трещины огражденных мною частей.

─ Я хочу, чтобы ты знала, я всегда буду помнить все, чем ты пожертвовала ради меня.

Никто и никогда так хорошо не заботился обо мне.

─ Мо, ты говоришь так, словно собираешься умереть. Перестань быть таким мрачным!

─ говорю я, макая последний кусочек блинчика в какой-то сироп и поднося его ко рту. ─ Мы

можем поговорить о чем-то другом? О чем угодно? ─ но я уже потеряла внимание Мози и он

переключился на свой телефон. Что-то привлекло его внимание и он показывает мне жест

рукой, когда нажимает кнопку и подносит аппарат к уху. Я в ужасе от того, что возможно я

полностью потеряю Мози. Он молниеносно стал знаменитостью, национальным героем. Его

сестра уже знаменита и он собирается спасти ее. А я просто бедная девчонка из Детройда, без

работы, без сбережений и без особых перспектив на горизонте. Я не артистична, я не

гениальна. Я даже не такая сексуальная, как он. Может, он просто хочет, чтобы кто-нибудь

помог ему пройти через операцию, а затем он сможет начать свою новую жизнь. Я вернусь в

Детройд, и в итоге буду мыть полы со своим братом.

Он заканчивает телефонный разговор и возвращается, его руки в карманах. Он смотрит

на меня, бьет по креслу и предлагает руку, чтобы помочь мне встать.

Я смотрю на Мози и вздыхаю.

─ Мы вылетаем утром. В Сьюдад-Хуарес (город в Мексике в северной части штата

Чиуауа), затем в Даллас на операцию. Они отправляют частный самолет. У этих людей есть

деньги.

─ Почему не сегодня вечером?

─ Им нужен день, чтобы предоставить мне документы. У них есть связи, чтобы сделать

это. По другому я никак не смогу вернуться на законных основаниях, после того, как уже был

депортирован. Они тесно связанны с мексиканскими властями, так что, видимо, они могут

решить это. Или возможно, они знают, что мне и тебе необходимо провести эту ночь вместе, чтобы все исправить.

Это мой первый раз в частном самолете. В Бенито Хуарес, международном аэропорту

Мехико кажется непропорционально большое количество частных самолетов в сравнении с

бедным населением города. Я думаю, когда вы богаты в Мехико, вы богаче богатых ─ вы

неприкасаемые. Мози идет с уверенностью, за руку ведя меня за собой. Может быть, он не

видит возможности закончить мертвым и истекающим кровью в гостиничной ванне. Именно

это вижу я, видения не перестают мучать меня. Если он откажется отдавать почку, они просто

бесплатно сделают все сами и заметут свои следы. Следы, в частности, это я. Кто доверяет

наркобаронам быть ответственным за операцию по трансплантации органов?

Наша линия регистрации ─ это отдельная линия. Крутые вещи для крутых людей. Мы

проходим к выходу и садимся в самолет, никаких очередей, никакого ожидания.

Бриза на больничной кровати в Сьюдад-Хуарес и она быстро увядает. В каком-то

смысле, она всю жизнь ждала Мози так же, как он ждал ее, но по совсем другим причинам. Я

уверенна это самый последний вид воссоединение, который он ожидал. На самом деле я не

думаю, что Мози ожидал воссоединения, он искал Бризу, полагая, что подтвердит ее смерть.

Как только подтвердили, что он подходит (сегодня в четыре часа утра) семья

Мирамонтес взяла на себя все наши расходы. Они проследили за тем, что мы избавились от

моей машины, но человек в костюме появился в гостинице спустя час, чтобы щедро заплатить

мне наличными стоимостью, значительно превышающую ее ценность. Этим утром нас забрал

лимузин, но не раньше чем нам предложили услуги стилиста и доставку новой одежды в

номер, на ряду со свежими хризантемами, замечательным завтраком, который включал в себя

шампанское. Мы оба отказались от всех услуг. Мози надел все черное, шапочку и свои

серебряные кольца. Я надела винтажное цветастое платье и кеды. Мои волосы высушены

естественным путем, за что Томми убил бы меня. Это наш способ доставить неприятности

отвратительно богатому наркобарону, СМИ и возможно всей Мексике. Это то, кто мы есть, вы

можете либо принять это, либо проваливать.

У нас два водителя и группа личной охраны, которая помогает нам пройти сквозь толпу

возле гостиницы. Мози спокоен. Но я в ужасе от этих людей потому что, эй, я видела новости.

Я также имела дело с эмоциональным потрясением и заманиванием в ловушку нарко-торговли

бедных детей, которые выросли в такой среде. В каком-то смысле, Мози и Бризе повезло.

Наркобарон изменил их судьбы, разделив их, но в обмен на это, они жили жизнью

относительно защищенной от террора и страха. Бриза, потому что была на стороне тех, кто

терроризировал, а Мози потому, что переехал в США, и ему никогда не приходилось

оглядываться на это.

Я поговорила с Алексеем по телефону и он поручил Мо держать нас обоих в

безопасности. Я передала Лексу всю информацию о своих сбережениях, чтобы мои родители

могли получить к ним доступ, потому что я не могу представить, что смогу выбраться из этого

живой и невредимой. Что насчет времени на восстановление? Как только они получат то, что

им нужно, они умоют руки, и Мо будет истекать кровью до самой смерти, пока я беспомощно

буду стоять рядом и смотреть.

Наша стюардесса выглядит, как кинозвезда с торчащей грудью, белоснежными зубами

и ослепительной улыбкой. Я переживаю о том, чтобы она не нагнулась, потому что ее

короткая юбка ничего особо не прикроет.

─ Algo de beber? (хотите что-нибудь выпить?), ─ спрашивает она, и я пытаюсь

улыбнуться. Я беспрецедентно терплю неудачу, потому что у меня дрожат даже мышцы рта и

я едва сдерживаю слезы. Я сжимаю руку Мози, словно это мой якорь, а взлет этого самолета

эквивалентен нашему побегу от нормальной и безопасной жизни.

─ Расслабься, ─ говорит он мне. ─ Мы будем окружены прессой. Нет никакой

возможности, что они нас обманут, когда мы уже привлекли такое внимание СМИ.

В какой-то степени он прав. Наш отъезд из Мехико сопровождался смерчем из

репортеров. Люди все еще собирались у стены, где он нарисовал картину. Мози был умен в

этом, он нарисовал этот шедевр на Пасео-де-ла-Реформа, самой легендарной улице в этой

чертовой стране. Ходят слухи, что они перенесут ее в нетронутом состоянии и разместят в

музее. Послание было простым: «Я брат Аны Марии. Ее не удочерили, ее похитили. Я отдам

ей свой орган».

Эта была история их семьи, выложенная, как графический роман. Мама Мози, Валерия,

аккуратно подвязавшая вокруг своей груди Бризу. Мучительная поездка на поезде монстре, отсутствие еды и крова, замерзание под дождем. Валерия кормит Бризу грудью. Перевозчики, удушающие грузовики. Наркоторговцы, разрывающие одежду Валерии, чтобы добраться до

ребенка. Мози в задней части грузовика, которого сдерживает незнакомец, его безумные глаза, огромные как блюдца. Паники изображенной на лицах этих троих достаточно, чтобы

разорвать ваше сердце.

Затем сообщение о том, что он подойдет для трансплантации, что он сделал бы все что

угодно для своей младшей сестры тогда и что он по-прежнему сделает все что угодно. Его

подпись, информация о его страницах социальных сетях, его первое полностью публичная и

открытая позиция. Он полностью раскрыл себя ради последнего шанса спасти ее.

В какой-то момент прошлой ночью, я стала очень публичной девушкой, «Русско-

американская novia (невеста), которая как оказалось старше», гласил один заголовок, прочитанный мной. Так что, в данный момент мы просто ждем, когда источник новостей

обнаружит, что я была социальным работником Мози, курировавший его реабилитацию. Меня

заклеймят, как изгоя и я попаду в черный список работников.

─ Выпей это, ─ говорит Мози, протягивая мне колу, сдобренную щедрым куском лайма

и двумя мини бутылочками алкоголя.

─ Думаю, что для этого слишком рано. Разве ты тоже не собираешься пропустить

стаканчик?

Он улыбается мне, словно слегка позабавлен.

─ Лана, детка. Это не я весь дрожу. Кроме того, я должен, ну ты знаешь, быть полегче с

этими органами.

Я слабо улыбаюсь ему и подавляю желание заползти к нему на колени. В самолете мы

окружены шестью сопровождающими ─ специальной группой безопасности,

предоставленной самой семьей Мирамонтес. Чтобы, мать вашу, это не означало. По мне, они

все похожи на головорезов в дешевых костюмах от JC Penny. Спрятав глаза за очками

RayBan, они ощупывают свое оружие и свои мобильные телефоны, словно новые игрушки в

рождественское утро.

Лаура, наша сексуальная стюардесса вернулась с блюдом загруженным икрой, инжиром

и сыром. Она притащила бутылку шампанского, словно мы отмечаем помолвку или

предложение на работу. Счастливого 16-летия! Как только мы заберем все ваши органы для

сестры, которую вы даже не знаете, мы сожжем ваши останки и похороним в неглубокой

могиле.

Добро пожаловать в Мексику! Улыбнитесь шире и подмигните, хотите еще льда в

напиток? Я решила, что она одна из них и отказалась смотреть ей в глаза.

Думаю, Мози добился успеха, когда наконец-то нашел Бризу, после поисков длинною в

жизнь. Воссоединение плюс мгновенная слава подняли уровень его серотонина (гормон

хорошего настроения или гормон счастья). Он больше не чувствует опасности и не ощущает

тяжелые шаги смерти, скрывающейся за углом. Я должна быть в здравом уме ─ присматривать

за нашими задницами и наличием признаков неприятностей.

Глава 31

Прошлой ночью в гостинице мы не занимались любовью. Мы просто обнимали друг

друга в темноте и шептались. Я рассказала ему о том, как я увидела фотографии тех девяти

тел, свисающих с моста в Лорэдо, и услышала истории о страшном обезглавливании,

пропавших девочках и наркоторговцев, оплачивающих твою свадьбу. Таким образом, после

церемонии, они могли взять твою новую жену, изнасиловать ее всей бандой, задушить фатой, а затем утопить в горячей ванне.

Мози обвинил меня в том, что я перевозбудилась и придумываю истории. Мне не

нужно придумывать всякое дерьмо. У нас в Pathways была девушка, которая описала все в

ужасающих подробностях смертельный свадебный прием ее тети и дяди в Сьюдад-Хуарес.

Именно во время этой беседы под одеялом, полной страха и волнения, Мози попросил

меня выйти за него замуж. Я подумала, что он шутит и что это была плохая шутка, которая

появилась сразу после моего рассказа.

─ Ха. Забавно, Мо. Мы сейчас претворяемся? Это будет фиктивной свадьбой для газет,

журналов и других документов? Те, которые нужны тебе чтобы вернуться обратно в Штаты, ─

я откатываюсь от него и скрещиваю руки на груди, обиженная как никогда раньше.

Мози тянет меня обратно и прижимает меня к себе, окружая меня своей грудью,

изгибая свое тело в защитном жесте вокруг меня.

─ Лана, ты, черт возьми, сводишь меня с ума. Я не могу представить нормальную

жизнь без тебя.

Он слишком воодушевленно скатывается с кровати и с глухим стуком падает на пол.

─ Ой!

─ Мы будем жить здесь в Марриоте или же ты просто зависнешь в камере с

депортируемыми, пока я буду тусить в северной части штата, отбывая срок за участие в

заговоре и растление малолетних?

─ Я думал, что мы могли бы перебраться в Детройт. Быть поближе к твоей семье.

Экономика пошла в рост. Кроме того, это место, куда я подал заявление в художественную

школу.

─ Ты, что? ─ визжу я, ползя через небрежно сброшенное покрывало, к краю кровати.

Все что я могла видеть это его ноги, его голову и тело исчезающее под ним.

─ Какого черта? Ох, вот оно! ─ говорит Мози, с гордостью доставая коробочку. Он уже

на коленях, а моя голова свисает с боковой части кровати над ним.

─ Но мы даже не занимались сексом, ─ шепчу я сквозь туман недоверия.

─ Иииииииии, мы и не должны были этого делать. Я имею в виду пока. Ты разве

никогда не ходила в церковь?

─ Ага. Точно.

Кольцо было из тех, что изготавливают в ручную мастера высшего класса. Простая

полоска матового золота, инкрустированная темным, красным гранатом. Я моментально

поняла, что он приложил руку к его дизайну.

─ Полагается, мы должны воссоединиться с твоей сестрой, которую ты не видел

пятнадцать лет. Вырезать твою почку с помощью какого-то наркобарона, с которым возможно

она по прежнему захочет жить, когда поправится. Ты центр медиа шторма и возможно наши

жизни в опасности. У нас никогда не было секса, потому что мы оба до смерти боимся

испоганить нашу дружбу. И ты появляешься с кольцом?

Мози тепло улыбается, кивая головой. И вот он снова веселится над тем, что я говорю

или делаю. Он берет мою руку и держит в своей руке.

─ Лана, я абсолютно искренен. Я хочу быть с тобой.

─ Я рада, что тебе кажется это забавным, потому что на самом деле я сбита с толку и

напугана. В любом случае, когда ты, черт возьми, успел достать его? ─ я уставилась на кольцо, словно в нем есть скрытый мотив.

─ На tianguis en el zócalo (передвижной рынок), ─ говорит он, продолжая улыбаться.

─ Что?

─ Просто шучу ─ оно у меня уже какое-то время. Прошлой ночью, когда я ушел

рисовать, я чувствовал что по-настоящему облажался. Я искал правильное место и затем начал

размышлять о том, что эти последние недели должны были быть худшими в моей жизни. Но

благодаря тому, что я был с тобой, все ощущалось как приключение.

─ Так ты хочешь надеть мне кольцо, потому что это оказалось приятным

времяпровождением? Экстренное сообщение. Я не всегда такая веселая.

─ Знаю, что не всегда. Ты боль в моей заднице. Но с этого момента я не хочу делать не

единой вещи без тебя рядом со мной. Потому что ты все вокруг делаешь лучше, Лана. Ты

заставляешь меня наслаждаться жизнью.

─ Это шутка или тактический ход? Ты действительно делаешь мне предложение? Есть

более легкий способ получить грин-карту, Мо.

Мози отклоняется назад, словно потрясен моей реакцией.

─ Я, блять, раскрываю перед тобой свое сердце, а ты ─ что ты хочешь, чтобы я сделал?

Перерезал свои вены, чтобы доказать что я не шучу. Я хочу быть с тобой. Я не хочу, чтобы ты

была моей девушкой. Я хочу тебя навсегда.

─ Он встает с пола, ставит меня на колени на кровати, а затем обнимает. Я вдыхаю

аромат, который так дорог мне и который заставляет мою кровь с такой скоростью нестись по

моим венам к сердцу, что оно скачет, как скаковая лошадь, вылетевшая из стартовых ворот.

─ Вот, ─ говорит Мози, дотягиваясь до кармана. Он достает свой телефон и

пробегается по нему, пока не находит то, что хочет. Переписка с моим папой, датированная

более неделей назад.

С нашим благословением, сынок. Конечно! Там никогда никого не было кроме тебя.

На самом деле в переводе это звучит ни так замечательно, папа. Спасибо, – думаю я.

Мои глаза снова влажные от слез, когда я представляю своего папу взволновано

печатающего, вероятно одним пальцем, как я видела, он делал это, одновременно

переводящий все на русский, пока моя мама цепляется за каждое слово. Мози, скорее всего, сделал их счастливее, чем они когда-либо были. Их особо не заботит что он безработный, малообразованный или находится вне закона. Он любит их дочь так же, как они и это все что

они когда-либо хотели. Как кто-то с добрым сердцем видит сквозь шипы, легко рискует

окровавленными пальцами, ради чистейшего наслаждения сладостью, скрытой внутри фрукта.

Это была наша помолвка. Я не сказала ни «да», ни «нет», но позволила надеть мне на

палец кольцо. Я подняла руку, посмотреть на него и Мози дотянувшись, схватил мою руку. Он

мило улыбается мне и подмигивает, затем наклоняется ко мне и шепчет в ухо.

─ Спасибо, что сказала да. Знаю, ты ненавидишь, когда я прав.

Я смотрю вниз на наши руки и киваю, сморгнув слезы.

─ Я пока не сказала «да».

─ Знаю, но скажешь.

Мой настоящий страх в том, что я боюсь, что они разрубят его на кусочки до того, как у

нас появится шанс заняться любовью, не говоря уже о том, чтобы связать друг друга узами

брака. Но я вижу его улыбку и знаю, что он счастлив. Он нашел свою сестру и теперь он

получил обещание новой семьи, и, конечно же, мои родители и брат не могли не быть более

счастливыми и не признать его своим. Словно Мози их давно потерянный и любимый

ребенок.

Моя уверенность кричит ─ будь тоже счастлива, это то, что ты хотела. Моя

неуверенность говорит мне, что он выскочил с предложением, идеально выбрав время, потому

что девушка-иностранка привлечет слишком много международного внимания к тем, кто

хочет, чтобы он полностью исчез.

Полет из Мехико в Даллас занимает чуть меньше трех часов. В середине полета нам

сообщили, что Бризу уже транспортировали, так что нет никаких причин лететь в Сьюдад-

Хуарес. Я чувствую облегчение, потому что не думала что мы смогли бы выбраться из того

города живыми.

Лаура предлагает нам горячие полотенца и мятные шоколадки перед посадкой, а все

люди в черном уже начали проверять свои телефоны и пистолеты. Они надевают наушники и

обмениваются знающими кивками, пока я цепляюсь за руку Мо, как за спасательный жилет и

мы совершаем посадку на открытой воде.

В аэропорту столпотворение. Нет никакого выхода к такси. Это приезд по-

президентски, с отдельной лестницей и ревом толпы, когда Мози высовывает голову из двери.

Он бедный ребенок, превратившейся в знаменитость, красивый, говорящий на английском

языке ─ с американской девушкой. Мози ─ любимец СМИ, новый сердцеед века. Художник-

бунтарь, давно пропавший брат печально известной королевы красоты, находящейся на пороге

смерти, которая, несомненно, умрет если не его героическое отзывчивость. Как можно это не

любить? Просто дождитесь, пока они не получат обо мне все грязные детали и история станет

очень популярной.

Мы идем вниз по лестнице прямо к безумной толпе зевак. Мози тащит меня за собой,

пока репортеры изо всех сил пробиваются на раскатанный ковер, пытаясь бороться за его

внимание. Они выкрикивают вопросы, пока головорезы в костюмах ведут нас к ожидающей

нас машине с тонированными окнами. Я чувствую, как его тело напрягается и он замедляется, когда видит седан. Знаю, что он думает именно о том, о чем думаю я. За этими темными

стеклами, которые возвращают его воспоминания в тот день, когда изменилась его жизнь, возможно, находятся те самые люди вырвавшие Бризу из рук его матери и разрушившие их

семью. И ради того, чтобы спасти свою сестру, Мози должен спрятать все эти болезненные

чувства.

Я сжимаю его руку, чтобы дать ему понять, что я шаг за шагом, я на его стороне. Я

слышу его крик, даже когда он не позволяет ему вырваться. Я разделяю его боль, даже когда

ему приходиться держать ее в секрете.

─ Помни, Мо, что связь с Бризой намного важнее любой мести. Мы приехали сюда,

чтобы спасти ее, ─ тихо говорю ему я, когда мы подходим к машине. ─ А не наказать их.

─ Я знаю, но меня убивает то, что они ведут себя как герои, ─ говорит он, наклоняясь и

проводя губами по моей щеке.

Затем Мози останавливается и поворачивается к толпе. Он поднимает наши руки и

показывает мою кисть в сторону камер.

─ Она сказала ДА, ─ говорит он, одаривая их всех лукавой улыбкой. Он позирует перед

камерами, как профессионал, словно он делал это и раньше.

Нас практически затолкнули на заднее сидение седана. Мы скользим к середине

длинного, кожаного сидения, только чтобы двое головорезов окружили нас с обеих сторон.

Они едва протискиваются в машину рядом с нами.

─ Ну, по крайней мере, имеются фотографические доказательства того, что мы

приземлились, ─ бормочу я себе под нос.

─ Ага, они не убьют нас, пока не покажут нашу свадьбу на телевидение, ─ говорит

Мози и на его лице появляется улыбка.

В машине нет никого из семьи Мирамонтес, только водитель.

─ Думаешь, они понимают нас, ─ говорю я Мо одними губами, едва подовая голос.

─ Нет, ─ говорит он, тряся головой, улыбка касается уголков его губ.

Машина дергается вперед с достаточной силой, чтобы отбросить нас назад на подушки

сиденья.

─ Прекрати веселиться, Мо. Это серьезное дерьмо. Даже если они не собираются

убивать нас, операция это опасно.

─ Все будет хорошо, ─ говорит Мози и смотрит глубоко в мои глаза. ─ Мы отдадим

мою почку и увидим, что Бриза в порядке. Затем мы сможем убраться отсюда. У меня нет

никаких намерений оставаться.

Костюм на пассажирском сидении говорит в рацию, передает координаты и вероятно

уже отдает команду избавиться от меня. Я отпускаю волнение и прижимаюсь к телу Мо.

─ Мирамонтес хотят знать, желаете ли вы встретиться с ними в больнице или сначала

предпочитаете пообедать? ─ говорит один из головорезов, скручиваясь и напрягая швы на его

одежде. На очень хорошем английском. Мо и я ошеломленные, смотрим друг на друга.

─ Шутите? В больницу, ─ говорит Мози, его недовольство отражается в его голосе. ─

Не думаю, что нам нужно терять еще больше времени.

Мы подъезжаем к больнице, которая уже кишит прессой. Я знала, что это была важная

новость в Мексике, но видимо, она актуальна и в Техасе. Троя охранников вылезают из

машины, используя свои тела, как щиты. Мы проходим два шага и нас встречает еще больше

сотрудников службы безопасности. Мирамонтес не жалеют денег. Они не хотят желтой

прессы. Или же они действительно переживают за свою похищенную дочь. Никакие репортеры

не допускаются в больницу, пока мы не добираемся до ее этажа, где у ее палаты проходит

контролируемое интервью. Здесь профессиональное освещение и стационарная камера,

прикрепленная к тележке на рельсах. Какого хрена они делают? Снимают документальное

кино?

Ее отец хорошо выглядит, моложе, чем я ожидала. Немного седины на висках, умные,

темные глаза и безупречный костюм с красным галстуком. Миссис Мирамонтес я уже видела

по телевизору, но на близком расстоянии она еще красивее. Ее волосы с прожилками

карамельного цвета уложены в пучок, на ней скромная юбка, а ее манеры искусны и

изысканны. Мози стоит, как вкопанный, уже ненавидя их. Мне удалось сделать подобие

дружелюбного лица ─ слабый намек для них о том, что мы приехали. Он первый прерывает

интервью и представляет себя на испанском с крепким рукопожатием. Сначала он жмет руку

Мо, а затем и мою. Я чувствую, как с моей стороны плечо Мо твердеет.

Нет никакой возможности понять, эти двое, на самом деле, являются теми, кто забрал

ее, или же они даже не знали о похищение. Они могут быть просто счастливой парой,

получившей ее. Предложили высокую цену, оказались в нужном месте и в нужное время ─ и

так далее, и тому подобное. В этом столько всего неизвестного. Однако это не меняет факт

того, что Мози ненавидит их обоих и получит удовольствие, заставив их чувствовать себя

некомфортно.

Мистер Мирамонтес подзывает кинооператора после нашего краткого знакомства. Я

отпускаю руку Мо и крадусь в сторону коридора, пытаясь спрятать себя от всеобщего

внимания.

─ Лана, ─ говорит Мози, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть меня. ─ Пожалуйста, я не

могу сделать это без тебя.

Он искренен и я чувствую себя идиоткой. Настолько сильно, что даже принимаю

нелепые объятия миссис Мирамонтес, которая прижимает меня к своей огромной груди. Она

не намного старше меня. Мне хочется пригнуться и спрятаться, но вместо этого, я вынуждена

подарить ослепительную улыбку, вероятно для следующей обложки журнала «Hola». Что за

гребанное шоу ужасов. Мы развлекаемся с заклятыми врагами и притворяемся, что

наслаждаемся этим.

Затем Мози отходит от меня, чтобы переодеться в хирургический костюм.

Воссоединение, которого он ждал половину своей жизни в нескольких секундах от него. Я

думаю о своем брате и о том, как много он для меня значит. Как, то что мы были вместе ─

даже когда было дерьмово ─ облегчало нашу жизнь. Мози все эти годы было отказано в этом.

Даже хуже, он винил себя в том, что забрал ее молоко и выжил. Словно у него в шестилетнем

возрасте был какой-то выбор.

Она в сознании? ─ спрашиваю я ни с того ни с его. Я знаю, Мози узнает ее, он провел

так, много лет ища ее лицо. И нет никакой возможности, что она узнает его, но она однозначно

увидит в нем свое отражение.

─ Она спала, но сейчас они разбудят ее, ─ говорит миссис Мирамонтес со слезами на

глазах.

─ Я буду здесь, Мо. Прямо за дверью, ─ я сжимаю его руку и в ответ он сжимает мою,

достаточно сильно, потирая кость об кость. Он боится. Я никогда не видела в нем что-то

меньшее, чем уверенность.

Через что то, вы можете пройти рука об руку со своим партнером, но есть вещи, к

которым вы не можете прикоснуться, неважно, как сильно вам хочется этого. Я близко знакома

с этим чувством беспомощности благодаря работе в социальной сфере. Разочарование,

которое я чувствовала, когда не могла вмешаться и исправить что-то ради подростков,

попавших в неприятности. Но намного больнее, когда вы не можете облегчить страдания

человека, которого любите.

Я сажусь на диван, который рядом с комнатой ожидания. Достаю телефон, чтобы

написать Лексу и позвонить моим родителям. Бриза жива и она прекрасно может увидеть

сходство, но это не изменит того, кто она. Бриза другой человек и она уже не тот ребенок, которого забрали в тот день.

Глава 32

Мози

Я вежливо сказал им обоим оставаться снаружи палаты, что я хочу пойти туда один.

Они протестовали и пытались помешать мне, но я крепко стоял на своем. Я не позволю этим

ворам нарушить наше воссоединение. Я хочу увидеть Бризу без их присутствия. Я хочу

избавить ее от напряжения. Я хочу избавить ее от всего уродства, которое окружает наши

отношения.

Они, в конце концов, согласились, когда я поклялся, что не сдвинусь с места. Мистер

Мирамонтес, Альберто, зови меня Бето, сказал мне резко не говорить с ней о том, как нас

разделили или каким образом она нас покинула. Я уже знал, что они и есть та проклятая

парочка. Кровь Бризы текла по моим венам, кровь нашей матери, а также кровь нашего отца.

Ярость медленно закипала под моей кожей. Единственное, что спасало его от моей

перекипевшей ярости, это понимание того, как все сложилось бы у Бризы, если бы ее не

отняли у нас. Мне ненавистно признавать, что ей было лучше без нас. Ей было лучше с ними.

Это частная больничная палата. В ней больше цветочных композиций, чем в цветочном

магазине и достаточно воздушных шаров и открыток, чтобы заполнит все пространство. Я

стягиваю вниз хирургическую маску и медленно двигаюсь к ней.

Ее глаза открыты и она застенчиво улыбается мне. Она бледная и слишком худенькая, и

я чувствую свирепое желание защитить ее.

─ Мойзес, ─ говорит она губами. Но звук едва ли громче шепота.

Я сажусь на стул рядом с ней и беру ее хрупкую руку в свою. Я наклоняюсь вперед до

тех пор, пока мой лоб не прикасается к тыльной стороне ее ладони.

─ Бриза, ─ говорю я. Но это похоже на сдавленное рыдание. Ее брови приподнимаются

от удивления, но затем ее лицо озаряется улыбкой. Конечно. Она не знает это имя. ─ Ана

Мария, ─ говорю я. ─ Мы звали тебя Бризой. ─ Мне хочется плакать и выплеснуть все это. Но

я не позволю себе сломаться перед ней. Она заслуживает моего контроля. Речь идет о ее

выживании, а не о моем горе из-за ее потери в первый раз.

─ Зови меня, как тебе нравится. Спасибо, что пришел, – говорит она, ее лицо снова

светится. Улыбнувшись еще раз, она расцветает не смотря на ее болезнь. Она берет мою руку

и держит в своей руке.

Я помню запах ее кожи. Помню, как я держал ее крохотное тельце в своих руках, когда

оно тряслось от голода, часами держал ее, пока она не становилась красной и не покрывалась

пятнами от сильного плача. Помню, как целовал ее темя, шепча, что мама уже идет, что скоро

нас обоих накормят. Помню, как меня накрывало облегчение, когда она изматывала себя и

засыпала, а ее крохотная головка утыкалась в изгиб моей руки. Помню, как защищал ее от

дурного нрава, защищал даже от нашей матери, когда это было необходимо.

Больше всего остального, я помню, насколько было ужасно больно, когда они забрали

ее, как мои руки когда то болевшие от того что я долго держал ее, болели от того, что ее не

было. Как невыносимо нести эту боль в сердце шестилетнему ребенку. Как мне пришлось

пить ее молоко, когда ее заставили оказаться в руках другой матери. Вероятно рыдая из за того

молока, которое я потреблял. Молока моей матери, токсичное и с чувством вины, но в тот

момент оно было необходимым эликсиром.

─ Я каждый день скучал по тебе, – говорю я, со слезами, скатывающимися по моему

лицу. Я так сильно не плакал с того дня, как ее забрали.

Она вытирает мои слезы кончиками пальцев. Ее указательный палец опускается и

задевает мою переносицу. Она пробегается по ней кончиком пальца сверху вниз, улыбаясь

сквозь собственные слезы.

─ Смотри, Мойзес, у нас одинаковые носы.

─ И одинаковые почки, ─ говорю я, пытаясь пошутить. Но она серьезно смотрит на

меня и делает глубокий вдох.

─ Ты не обязан делать это.

─ Конечно, обязан. Ты моя сестра.

Это влечет за собой объятия. Она садится и быстро двигается ко мне, несмотря на то,

что я вижу насколько она слаба. Руками, обхватив мою шею, она крепко сжимает меня.

─ Я люблю тебя Мойзес. Спасибо, что спасаешь меня.

Я ошеломлен моментом. Это Бриза, живая и дышащая, которая выросла и стала

реальным человеком. Ребенок, которого я поддерживал всем, что имел, пытаясь защитить ее.

Если сейчас я смогу спасти ее, я снова смогу любить ее. Мне не хватало этой части последние

пятнадцать лет. Возможно, взяв часть себя и отдав ее ей, я наконец-то смогу почувствовать

себя полноценным человеком.

Я наблюдаю, как она засыпает, как делал это раньше, когда мы были помладше. Как

только сон овладевает ей, она отпускает мою руку. Я смотрю на ее руки, молча вспоминая, насколько сильной была ее хватка, когда она была крошкой. Заходит медсестра и говорит мне, что меня ждут. Мне уже тяжело снова покинуть ее.

Доктора проводят меня через череду тестов, чтобы проверить готов ли я к операции.

Когда наконец-то все заканчивается и процедура назначается на завтрашнее утро, я

направляюсь в комнату ожидания, чтобы найти Лану. Она свернулась калачиком, прижав

колени к груди. Рядом с ней лежит книга и кажется она спит. Моя любовь становиться еще

сильнее, делая мои ноги ватными. Моя любовь к Лане ─ это бурлящий океан, разрывное

течение, и чем больше я сопротивляюсь ей, тем глубже она поглощает меня. Я кладу руки на

ее плечи и ее голова дергается, ее глаза, моргая, открываются и ищут мое лицо. На ее щечках

два красных пятна в том месте, где они соприкасались с ее коленями. Она все еще носит мое