Текст книги "Доставка (ЛП)"
Автор книги: Вайт Мара
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
контрастом. Затем мы распечатываем его на толстую картонку, из которой резаком для бумаги
мы вырежем объемную часть, чтобы сделать трафарет. Рокко загружает огромные буквы в
готическом стиле, чтобы оставить их как сообщение. Как только мы вырезаем их, Рокко и
Томми начинают спорить о том, что должно говориться в сообщении. Рокко побеждает в битве
с фразой «Лана в Раю».
─ Звучит как-то драматично. Что, если он не поймет? ─ говорю я, почесывая голову.
─ Воссоединение будет эпическим и в данном случае это формулировка подходит, -
говорит Рокко.
─ И, кроме того, если он не сможет понять, то возможно он не заслуживает твоей
вагины, ─ говорит Томми с ухмылкой.
Я бросаю ему презрительный взгляд.
─ Что? Прости если я единственный, кто думает, что это чего-то стоит, ─ говорит
Томми, изображая обиду.
─ Мы могли бы приложить к этому номер моего мобильного и сразу перейти к
главному.
Тем временем Рокко уже начал готовить трафарет, воплощая свою идею у меня на
глазах.
─ Если мы приложим твой номер, ты будешь получать звонки от всех мудаков Тихуаны.
Томми прав. Мы хотим, чтобы это было эпически. Пусть мистер Круз немного поработает
мозгами. Он должен доказать, что стоит этого.
В итоге у нас получился трафарет, который очень похож на меня, как небольшой аванс
для получения лицензии художника, или также возможно благодаря стараниям Томми стиля
королевы-наркоманки.
─ Мои брови выглядят эпически.
На нем я выгляжу угрюмой и возможно слишком посредственной со словами
расположенными надо мной ─ «Лана в Раю». А под трафаретом написано: «Пожалуйста,
найди меня».
У меня немного слезятся глаза. Сама, я бы никогда не смогла сделать что-то похожее на
это. Мне так повезло, что я встретила этих ребят. Если что-то и может помочь найти его, то
именно это. Я знаю. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела.
─ Спасибо вам, ребята, за то, что вы рядом и помогаете мне. Я так рада, что встретила
вас. Я честно не знаю, чтобы я без вас делала, ─ говорю я, рыдая и улыбаясь.
─ Иди, побалуй нас сладким, ─ говорит Рокко, заманивая меня в свои объятия.
─ Не думаю, что у меня когда-либо были такие прекрасные друзья.
─ И уж точно не такие красивые, ─ говорит Томми, сквозь наши тройные объятия.
─ Лана, ты никогда не думала поискать в социальных сетях? Многие художники
пользуются Твиттером и Инстаграмом, чтобы задокументировать и объявить о своих
проектах, особенно если это незаконное уличное искусство, ─ говорит Рокко, отстраняясь от
объятий.
─ Ох, у меня и моего брата есть страничка в Инстаграме!
─ Возможно, Мози подписан на твоего брата. Разве ты не говорила, что они друзья?
─ Ну, я точно знаю, что его там нет, потому что я и Лекс единственные подписчики
друг у друга.
─ Что ты имеешь в виду?
Я беру телефон и открываю Инстаграм, чтобы показать им свою страничку с
единственным подписчиком и тем, кто подписан на меня. Я отчасти горжусь этим глупым
положением ─ словно это каким-то образом служит примером моей уникальной связи с
братом. Другим людям может показаться, что я нелюдимый, антисоциальный чудик ─ что, как
я предполагаю, в какой-то степени является правдой.
─ Ты прав. Я должна поискать его здесь. У него наверняка есть своя страничка. А что
насчет хештега? Должна ли я просто искать что-то касающееся уличного искусства?
─ Дай мне его полное имя, девочка-гений. Я сделаю это за тебя. Ты и Томми идите и
порисуйте и попытайтесь не оказаться в мексиканской тюрьме, ─ говорит Рокко, страстно
помигивая Томми.
─ Рокко, проверь также Dibujeros. Он однозначно один из них.
Томми и я направляемся в магазин купить черной аэрозольной краски и расспросить о
Мози. Кассир ни рыба, ни мясо и не дает нам прямого ответа. У него удивительная стрижка из
80-х и самые длинные и желтые ногти, которые я когда-либо видела у мужчины. Он бросает
грязный взгляд на Томми, изображая недовольство его женственностью, но я чувствую, что
это маска, за которой кроется глубокий интерес. Он, безусловно, проверяет Томми, пока
притворяется, что испытывает к нему отвращение.
Он объясняет, что не работает каждый день, но возможно кто-то похожий на Мози
приходил и что-то покупал, потому что его коллега, возможно, видел покупателя с похожим
описанием. Конечно же он расплатился наличными и не оставил никакой информации о том, куда направляется и где остановился.
Я передаю ему быстро нацарапанную записку, чтобы он передал ее Мози, если он снова
появится. Он практически выхватывает ее у меня из рук своими уродливыми пальцами. Либо
у него нервный тремор, либо он с похмелья. Записка дрожит в его руке, пока он кивает нам, прикрыв глаза. Я вижу, как он бросает ее в мусор еще до того, как мы выходим из магазина.
─ В Тихуане каждый либо на наркотиках, либо одержим демонами, – говорю я, пока мы
спускаемся по лестнице строительного магазина.
─ Нет. Они просто боятся наркош и да, многие люди употребляют наркотики. Ради
Христа, это же пограничный городок. Для многих он является последним курортом и
смертельным концом для большинства. Здесь ты сталкиваешься с отчаянными людьми,
идущими на отчаянные меры, чтобы выжить.
─ А еще здесь огромное количество гедонистов, которые приезжают сюда ради секса и
рецептурных лекарственных препаратов. ─ добавляю я, намекая на него и Рокко и их
склонность приезжать на юг за удовольствием.
─ Говори за себя, неудачница из трущоб. Я приезжаю сюда ради еды. Хочешь
перехватить тако до того, как мы вернемся к картинам?
Томми и я провели день, переводя трафаретный рисунок на обе картины Мози, прямо
рядом с его собственной подписью. Мы также нашли несколько мест, которые казалось
сложно пропустить, если ты увлекаешься уличными граффити. Весь день я надеялась и
молилась, что мы наткнемся на него. Я чувствовала связь с ним, держа в руках баллончик с
краской, и мне нравилось что кончики моих пальцев были покрыты черной краской, как
иногда было у него. Томми был прав на счет еды. Тако аль пастро были у нас во время
запоздавшего обеда и еще удивительный, по сумасшедшему выглядевший суп на красном
бульоне, в котором якобы были кусочки коровьего желудка. У меня не было страха по
отношению к еде и за это я должна поблагодарить маму своего отца. С семилетнего возраста
она заставляла меня ощипывать куриц на ее заднем дворе. Она научила меня варить ножки и
голову, чтобы получить насыщенный бульон. С ранних лет я знала, что еда не обязательно
должна выглядеть красиво, чтобы при этом быть потрясающей на вкус.
Я рассказала Томми о том, как здесь пятнадцать лет назад Мози потерял свою
сестренку и что он не считает, что она умерла. Он верит в то, что ее похитили ─ и это
причина, по которой он здесь ─ он пытается найти ее.
─ И с чего бы он начал? Сколько бы ей было лет? – спросил Томми, беря ложкой
огромный кусок авокадо и бросая его в суп.
─ Она и в правду была совсем малышкой. Думаю, где то восемнадцать месяцев или
около того. Сейчас ей должно быть лет шестнадцать или семнадцать. Он знает имя
бесчестного койота, который сопровождал их и, по словам моего брата, он знает ее имя.
─ Как ее звали? ─ спрашивает Томми, выжимая лайм. Я в точности копирую его
действия, потому что он знает от и до о том, как нужно питаться в Мексике.
─ Бриза, ─ говорю я, делая глоток сладкого рисового молока с добавлением корицы.
─ О, как ветер, ─ задумчиво говорит Томми и машет официанту, чтобы попросить счет.
У Томми великолепный испанский и даже не смотря на то, что я подшучиваю над ним,
я на самом деле под впечатлением от его огромной любви и знания этого места.
Перед тем как темнеет, мы гуляем пешком и делаем несколько телефонных опросов.
Нам так весело заниматься этим проектом и мы продолжаем шутить о том, чтобы стать
полноценными уличными художниками. Томми уже придумал свой знак, который он
попрактиковал в сотне мест. В нем просто слово «Томми», но он умудрился сделать так, чтобы
все это выглядело, как огромный абстрактный пенис. Это в каком-то смысле забавно, тайком
появляться то тут, то там, пытаясь, чтобы тебя не увидели и не поймали. С заходом солнца, я
начинаю волноваться относительно моего супер контрастного трафарета, который печально
глядит с огромного количества бетонных стен Тихуаны. Мне страшно остаться здесь одной без
Рокко и Томми. Я боюсь что мое обеспокоенное лицо останется здесь, на десятилетия
прикрепленное к стенам, без знания будущего и того как и когда я покину это место. С или без
Мози? Что если у меня ничего не получится? Мой печальный образ останется здесь, хмурясь
на вечность, когда мое тело станет пылью.
Мы возвращаемся обратно в отель, когда у нас заканчивается краска. Звук шарика
бьющегося о стенки алюминиевого баллончика вгоняет меня в меланхолию и опустошает
меня. Томми настаивает на том, чтобы отовариться в супермаркете, где он покупает мне
пиньяту (piñata ─ емкость в виде животных и геометрических форм, которая наполняется
конфетами и сладостями и в дальнейшем разбивается палкой) и хренову тонну острых
мексиканских конфет, чтобы заполнить ее.
Он такой яркий и обращает на себя множество взглядов. Он одет в легкую, канареечно-
желтую шелковую рубашку, на которой теперь пятна от черной краски. У него сумасшедший
загар, а его волосы драматично торчат в разные стороны. Он как гей из корабля мечты
Техниколор, который должны показывать на большом экране. Я улыбаюсь ему, как маньячка, пока он наполняет мои руки пакетами с конфетами.
─ Лана, ─ говорит он улыбаясь. ─ У тебя поменялось настроение, тебе больше идет
угрюмый вид. Каким то образом твоя улыбка лишает меня бдительности.
─ Что мы празднуем? ─ спрашиваю я его. В моих руках так много конфет и я не могу
представить, как они все поместятся в нашу маленькую шестиконечную пиньяту.
─ Знакомство друг с другом, наше прощание и твое воссоединение с твоим
любовником, ─ говорит Томми, пока кладет минеральную воду и какой-то апельсиновый
напиток в нашу тележку.
─ Но что, если этого не произойдет? Если мы сглазим заранее отпраздновав?
─ Позитивное мышление, моя дорогая, поможет тебе достичь чего угодно в этой жизни.
Если ты чего-то очень сильно хочешь, подумай об этом и вселенная поможет тебе.
Мы толкаем тележку к кассе и Томми покупает мятную жевательную резинку для
Рокко. Он прихватывает пару журналов на испанском и шоколадные зефирчики в виде
приведений.
─ Ты можешь читать такое? ─ спрашиваю я, посасывая покрытый перцем чили
леденец, который обжигает мне горло и заставляет слезиться мои глаза.
─ Не совсем. Мне просто нравятся картинки.
─ Томми, ты назвал Мози моим любовников, но просто, чтобы ты знал. Я никогда не
занималась с ним любовью.
─ Что? ─ говорит Томми, выпучив глаза от моего признания. Я кашляю на свой
леденец. Мне даже нравиться мысль, что я могу громко сказать об этом у кассы и, возможно, никто кроме Томми не поймет то, что я сказала.
─ Исправь это, девочка! Как только мы найдем его. Нет никакой пользы в том, чтобы
искать его, если ты даже не пробовала его леденец. Это было бы пустой тратой времени! А что
если тебе это даже не понравится?
─ О, мне это понравится!
Но внимание Томми уже где-то в другом месте, он потерял интерес. Кажется на входе в
магазин какая-то суматоха.
Мы толкаем тележку с вещами, которые на самом деле не нужны нам, мимо менеджера
магазина в дешевом костюме, громко орущего на испанском на работника, работающего на
нижнем этаже парковки. Когда мы выходим на улицу в ночь, земля перед нами освещена
большими галогенными лампами парковки, которые обнимают своим светом самую красивую
картину в белых красках. Кажется, это надгробия, сильно контрастирующие на фоне черного
асфальта. На верхушках некоторых из них черепа с неразборчивыми словами. Другие камни
имеют плавные и размытые контуры, обрамляющие их, несущиеся прочь в небытие ─ духи,
выполненные аэрозольной краской, с сожалением растворяются в воздухе.
Это не счастливая картина. Она полна страха и отчаяния. Она небольшая со скромным
набором линей, но благодаря таланту этого мужчины простота становится чем-то
возвышенным. В нижнем углу его подпись, а рядом подобие моего лица с трафаретного
рисунка, но оно выглядит еще лучше чем то, что сделали мы. Это лицо действительно похоже
на меня.
Томми шагает вперед с продуктовой тележкой и хлопком открывает багажник. Я
напрягаю глаза в темноте, пытаясь увидеть его ─ может он неподалеку наблюдает за моей
реакцией.
─ Не парься. Он уже далеко отсюда. На самом деле этим он дразнит тебя. Он играет в
кошки мышки. Он появится, когда будет готов.
Я падаю на пассажирское сидение и неохотно пристегиваю ремень безопасности.
─ Я так долго ждала. Это сводит меня с ума. Я ждала три года, Томми, а не только эти
три дня в Тихуане.
─ Не могу поверить, что ты до сих пор не переспала с ним. У меня было совсем другое
видение происходящего.
─ Я не планирую спать с ним. Я собираюсь найти его, а затем доставить его в Мехико.
─ Почему ты так говоришь об этом? Он человек, а не пицца. Что если он не хочет ехать
туда?
─ Он сказал мне, что хочет. У него там есть семья. Я виделась с ним, когда он был в
заключении, до того как его депортировали. Я обещала что-нибудь сделать для него.
─ Так ты не любишь его?
─ Люблю. Думаю, что люблю. Я не знаю что такое любовь. Я его социальный
работник. Я бы никогда не смогла переспать с ним.
Я смотрю через окно автомобиля на белое граффити мягко светящееся на фоне черного
асфальта парковки и сине-черной ночи.
Глава 22
─ Эй-йей, девочка, просыпайся! ─ визжит Томми, заезжая в Рай. Должно быть я
задремала. Мы выбираемся из машины, чтобы выгрузить огромное количество пакетов с
продуктами, которых слишком много для одной ночи оставшейся у нас.
Рокко и Клаудия в саду, слушают оперу с громкостью на полную катушку. На плече у
Клаудии вопит огромный зеленый попугай и перемещает свои ноги в бесконечном танце из
стороны в сторону.
─ Ну, ребятки, ─ говорит Томми, ставя продукты на белые, железные, садовые стулья.
─ Лана собирается доставить его в Мехико, потому что она его социальный работник. Она не
собирается заниматься с ним сексом. Таковы новости дня. Мы запостили ее лицо по всему
периметру Тихуаны. Если хоть кто-нибудь захочет ее ─ они знают, где ее найти.
Рокко лежит на спине с закрытыми глазами и между его губами крепко зажата трубка,
полная тлеющего табака. Попугай издает еще один вопль и клюет парик Коко, сегодня у нее
стиль резкой блондинки с боб карэ. Рокко щурится, приоткрывает левый глаз и вынимает
трубку.
─ Ну, кто-нибудь да найдет тебя здесь. Но боюсь, завтра мы должны будем уехать.
─¿Qué es eso? (что это?) ─ воркует Коко, пока возвращает попугая в большую,
кованную, железную клетку. ─¿Es para mí? (это мне?) ─ спрашивает она, подходя ближе и
забирая у меня пиньяту.
─ Ага, ─ я пожимаю плечами и улыбаюсь Томми.
─ Вы кушали, любовь моя? Вы голодны? В отеле никого нет. Вечер воскресенья, так
что я приготовила espaguetti (спагетти).
─ Повезло с социальными сетями? ─ Томми спрашивает у Рокко, который снова лег на
спину. Рокко выдыхает белое облачка дыма с запахом вишни, открывает глаза и кивает. ─ Я
нашел его. У него есть своя собственная страничка. Я подписался на него через твой профиль.
Он просматривал кладбища. Думаю, пытался найти свою сестру. Должно быть, он узнал, что
она умерла.
─ Ух! ─ говорю я непроизвольно и бегу за своим телефоном. У меня трясутся руки,
пока я просматриваю его фотографии. Большинство из них его картины и очень мало его
собственных. В основном это часть руки или фото в баре с друзьями, где он не смотрит в
камеру. Несколько фотографий его сына, которые, по эгоистичном причинам, мне больно
смотреть.
─ Лана влюблена, ─ объявляет Коко, протягивая мне пиво и шот с текилой.
─ Только не снова. Не думаю, что моя печень может это выдержать, ─ говорю я,
забирая и то и другое только для того, чтобы поставить их вниз и снова пройтись по
фотографиям. Самое лучшее, что я сделала за всю свою жизнь, это вернулась к самому началу
истории его профиля. Мози запостил фото со мной, ним и Лексом в морозное, серое утро в
Детройте. Я помню, как мой папа сделал это фото на мобильник Лекса. Не помню, чтобы я
когда-нибудь видела его ─ уверенна, я бы запомнила.
Мы так молодо выглядим, трудно поверить, что фото было снято только три года назад.
Мои щеки розовые из за холода и на мне бабушкино плохо подогнанное и устаревшее пальто.
Волосы Лекса в беспорядке, словно он только что проснулся, но думаю. фотография была
сделана в тот день, когда мы отправились в суд. Мози одет во все черное и слегка ухмыляется, словно он счастлив и тепло относится к нам. Мы могли бы быть тремя сиротами или тремя
эмигрантами из восточной Европы, прибывшие в конце прошлого века на остров Эллис. Вам
бы просто пришлось сменить наши наряды, а выражения лиц оставить так, как есть.
Я улыбаюсь и немного плачу, показывая фотография друзьям. Когда они возвращают
мне мой телефон, я оставляю комментарий под фото. Помечаю Лекса, чтобы он смог увидеть
его и просто чтобы дать ему знать насколько я близка к тому, чтобы найти Мо. Ставлю хэштэг
на фотографию : #каксемья #лучшиедрузья. Я улыбаюсь и чувствую себя хорошо. Пять минут
спустя я по прежнему рассматриваю фото, расположившись на кресле рядом с Рокко.
─ Что ты делаешь? Пытаешься оживить фотку? ─ спрашивает Рокко, пробегая своими
пальцами по моим волосам. ─ Оставь комментарий на его страничке, попытайся привлечь
внимание!
─ Я уже сделала это, ─ говорю я, снова концентрируясь на изображении. У меня
начинают дрожать руки, когда Мози отвечает на мой комментарий.
─ #лучшиедрузья? В самом деле, Лана?
─ Все, кем ты захочешь быть, ─ отвечаю я без раздумий.
─ Ты сама сделала тот трафарет? Это было ужасно! Я попытался переделать его.
─ Мне помогли. Позволь мне найти тебя. Я хочу встретиться с тобой ─ помочь
добраться до Мехико.
─ Я так сильно перешел черту, не хочу соблазнять тебя. Чтобы ты не потеряла работу, которой у тебя нет.
Ух. Это больно. Он недооценивает важность моей работы. Он считает, что я
использовала ее, как пустую отговорку. У него есть свои причины злиться на меня ─
возможно, я заслужила это.
─ Мне нужно увидеть тебя, ─ пишу в ответ, указывая простую истину. В моем мозгу
мелькает мысль, что я создаю здесь публичную запись ─ доказательство, которое послужит
тому, что меня не примут на мою следующую работу за недопустимые отношения с клиентом.
─ Я снаружи у бассейна, ─ пишет мне Мози и я поднимаю взгляд, смотря на Рокко.
─ Ты знал, что он здесь? Как давно он в Раю? Почему ты мне не позвонил?
─ Просто иди, ─ говорит Рокко, махая мне рукой.
─ Ты так права, Лана, mi vida, es divino!(жизнь моя, это божественно!). Тааак
сексуально и сильно! Чмок! ─ выкрикивает Коко, целуя свои пальцы, пока я бегу через ее
жуткий сад со статуями голых мужчин, бледные конечности которых покрыты мхом и
плющом, словно прикрывающих их. Я с силой открываю дверь и делаю шаг в ночь. Воздух
по-прежнему горячий и тяжелый, а огоньки на дне бассейна отражают водянистые тени,
которые подпрыгивают и играют на стене.
Мози стоит в дальнем конце, одетый во все черное. Он просто добавляет свою подпись
к картине, которая покрывает единственную стену, отделяющую этот оазис от промышленного
размера стоянки. На его картине пышный сад заполненный птицами. Это своего рода
карикатура, потому что во всем этом видно стиль Коко, от дешевой, золотистой и плетеной
веревки, которая обрамляет картину, до переплетенных любовников, застывших в голых
объятиях.
─ Оказалось совсем неплохо. Не совсем мой стиль, но я покопался в ее энтузиазме.
─ Как давно ты здесь? Когда ты узнал?
─ Я увидел твой рисунок сегодня утром. На самом деле, я наблюдал за тем, как ты его
наносила. Затем я пришел сюда и начал работать над этим.
Он трясет баллончик, который держит в руках, чтобы посмотреть осталась ли там
краска, открывает свой рюкзак, бросает его туда и подходит ко мне.
Мне хочется побежать к нему. Мне по-прежнему хочется исполнить грязный танец. Я
хочу, чтобы он поцеловал меня так, как меня никогда не целовали. Но вместо этого я
смущенно замираю на месте, думая о том, считает ли он, что я переусердствовала, преследуя
его. Мози вероятно получает женского внимания больше, чем может осилить. Что если я
просто человек из прошлого, которого он предпочитает забыть?
─ И так, ты нашла меня, ─ он пожимает плечами, просовывая пальцы в карманы.
─ Ты голоден? Хочешь что-нибудь поесть?
─ Я предпочел бы поговорить.
А я бы предпочла просто трахнуться. Потянуть тебя за волосы, заставить тебя
быть во мне. Выкрикивать твое имя, хватать тебя за задницу, отсосать тебе, пока ты не
кончишь мне на лицо. Что со мной не так? Я ругаю свое либидо за то, что оно ведет себя таким
образом. Что такого в Мози, что превращает меня в животное? Он вероятно горюет по своей
сестре и ему плохо от отсутствия выбора относительно его жизни, которого у него нет. Могу я
охладить в себе пещерную женщину и возможно постараться успокоить его?
─ У меня здесь есть комната. Или мы могли бы пойти в сад?
─ А что плохого в этом месте? ─ говорит Мози, наступая на пятки своих туфель и
снимая их. Затем он встает на другую пятку и начинает стягивать носки. Он погружает свои
ноги в голубую, пахнущую хлором воду, после того как закатывает джинсы. Я робко подхожу
к нему и когда оказываюсь рядом с ним, я присаживаюсь, чтобы снять собственные кроссовки.
Я достаточно близко, чтобы почувствовать его запах. Мне хочется обнять его и держать в
своих объятиях.
Наши ноги в воде и я замечаю, что мои почти что такие же большие, как его, а он
намного выше меня. Наши ноги такие обнаженные и я замираю, задумываясь, считается ли
мое поведение уже неподобающим, просто из-за того, что я так близко к нему. Но если что-то
и есть неподобающее, это я покинувшая свою страну, чтобы выследить и разыскать бывшего
клиента из Pathways. Я нервничаю достаточно сильно, чтобы начать паниковать, и когда Мози
перемещает свою ногу под водой и задевает пальцами мою стопу, я дрожу и чувствую, как
нервные сигналы бегут вверх по моему позвоночнику.
─ И так, Лана, какого черта ты делаешь в Мексике?
Он широко улыбается, так что могу сказать, он дразнит меня, но вдруг становится так
очевидно, что я одержима им, что я не чувствую ничего кроме смущения. Я что, провела
последние четыре года своей жизни нездорово тоскуя о том, что так невозможно? Неужели я
разорвала приличные отношения, потому что схожу с ума по человеку, который даже не
интересуется мной? Я старше его, у нас разное гражданство и у него есть судимость. У него
есть ребенок и бывшая жена. Список бесконечен. Что мы будем делать? Поженимся? Ему
только двадцать один, а мне почти тридцать. Возможно, он даже не нуждается в моей помощи, чтобы добраться до Мехико.
─ Что случилось, Док? Поговори со мной. Есть желание поплавать?
Он толкает меня сзади и это не толчок подразумевающий поддержку. Это полная
неожиданность, я падаю в воду и от удивления проглатываю галлон хлорированной воды.
Когда я всплываю на поверхность, он смеется и я хватаю его за ноги. Его черные джинсы
закручены до колен и он быстро поднимает ноги и отбегает обратно на плитку.
─ Бррр! ─ выкрикиваю я, разозлившись и бью кулаками по воде.
─ Держись, я сейчас нырну, ─ говорит Мози, стягивая футболку через голову. Его по
настоящему вылепленная грудная клетка и великолепные мышцы живота переплюнут любую
гомосексуальную статую в райском саду Коко. Он расстегивает брюки, и мое дыхание
замирает у меня в горле. Он остается в боксерах и мой пульс бьется как ненормальный, мне
приходится шевелить ногами, чтобы остаться на плаву. Он ныряет ко мне в идеальном
прыжке, легко рассекая воду и погружаясь до самого дна. Затем он поднимается наверх также
быстро, как нырнул, но на этот раз стараясь сделать это подо мной. Я передвигаю
конечностями и пытаюсь доплыть до края. Он выплывает прямо позади меня, светится и
улыбается. Одним движением, он прижимает меня внутри бассейна, захватывая меня в клетку
его рук по обе стороны от меня.
─ Лана? ─ говорит он, смахивая воду с ресниц. ─ Здесь все по-другому. Правила здесь
не действуют. Никто не может увидеть нас. Единственный судья здесь ─ это ты. ─ сладко
говорит он не обвиняя меня и он находится всего лишь в нескольких дюймах от моего лица. Я
нервничаю больше, чем ожидала. Возможно, мне стоило поэкспериментировать с наркотиками
в подростковом возрасте, а не в эти последние четыре дня.
Он выскальзывает из бассейна, его бицепсы выпирают под тяжестью его веса. Он
садиться обратно туда, где сидел до этого и смахивает воду со своих волос. Он хватает меня за
руку и тянет, так что я достаточно близко, чтобы схватить его за ноги.
─ Мне сложно говорить с тобой. Я никогда не знаю, хочешь ли ты меня и просто не
признаешь этого или считаешь это плохой идеей и хочешь быть только друзьями. Я чувствую
как тебя бросает то в жар, то в холод и не могу прочесть твои мысли.
От удивления у меня открывается рот. Я огромная боль в заднице, замкнутое,
нечитаемое существо. И дело в том, что я знаю об этом. Знаю, что я такая. Думаю у меня
проблемы с контролем.
─ Я позволю тебе отвезти меня в Мехико, Лана, если это то, чего ты хочешь. Но думаю, ты должна согласиться быть моей девушкой на этот период времени.
─ Что?
─ Нет, не говори ничего, ─ говорит он, прижимая подушечки своих пальцев к моим
губам. ─ Ты должна согласиться вести себя так, словно это на самом деле, правда. Это значит, что мы будем целоваться, обниматься и трахаться, пока не доберемся до туда. Сколько это? ─
два дня езды отсюда. Мы будем останавливаться в гостинице каждую ночь, и спать в одной
постели. Ты расскажешь мне все свои секреты, а я расскажу тебе свои. Мы будем самой
лучшей парой парень-девушка, которая когда-либо жила на этом белом свете. Но нам не
придется стать настоящей парой.
─ Мо, ты сумасшедший, ─ говорю я, мое сердце колотит своими кроличьими лапками в
моей груди. Я погружаюсь в воду и уплываю от него, чтобы сбежать. Почему, услышав от
него все, что я когда-либо хотела услышать ужасает и расстраивает, и я не могу этого вынести?
Может потому что он говорит это все в шутку?
Мози встает и натягивает свою футболку обратно на тело, к которому я до боли хочу
прикоснуться. Я хочу узнать каждый дюйм его плоти лучше, чем я знаю собственную.
─ Ну, что скажешь, Свэт Лана? Хочешь поиграть? ─ он натягивает джинсы и мое
сердце тонет в неопределенности. В каком-то смысле его слова звучат грубо. Я хочу, чтобы мы
были настоящими любовниками. Хочу, чтобы он искренне хотел меня. ─ Когда мы доберемся
до Мехико Сити, тебе придется сделать выбор. Либо мы продолжим играть в эту игру, либо
закончим ее. Но я был бы тебе благодарен, если ты притворишься моей девушкой, когда я
поеду на встречу со своей семьей. Я не видел их в течении десяти лет и думаю они будут
горды, если я появлюсь с красивой американо-русской девушкой, вместо того, чтобы прийти
ни с чем, что именно сейчас и имею.
Я погружаю себя в воду, пока мои легкие не начинают гореть и я больше не могу
сдерживать дыхание. Я гребу руками к поверхности и глотаю воздух, затем наклоняю голову
назад и разглаживаю волосы. Моя рубашка промокла и тянет меня вниз, мои шорты стали
тяжелыми и мокрая ткань липнет к телу.
─ Может, ты могла бы пойти со мной в консульство и также убедить в этом их. Таким
образом, они, возможно, ускорят рассмотрение моих документов, потому что как я уже сказал
тебе, у меня нет никаких намерений оставаться в Мексике. Я даже не разговариваю на этом
гребанном языке, ─ говорит он, пробегая пальцами по своим мокрым волосам. Он зол и
саркастичен, и я не чувствую что реагирую на него. ─ Может, если мы притворимся, ты
сможешь немного расслабиться. Мы больше не в Pathways ─ этого места больше нет. Ты
больше не мой социальный работник ─ мы просто таким образом познакомились. И я не
несовершеннолетний. Никогда им не был. Это не будет считаться статутным изнасилованием
(нарушение статутного права при вступлении в половую связь с человеком, не достигшим
совершеннолетия).
Я зажимаю нос и затем выдыхаю лишнюю воду. От злости я разрываю футболку,
потому что она тянет меня под воду. На мне полностью прикрывающий спортивный лифчик, но это не останавливает глаза Мози от похотливого рассматривания моего тела. Я полностью
выскальзываю из своих громоздких шорт, не прерывая с ним зрительный контакт. Они
скользят в замедленном движении ко дну бассейна, когда я позволяю им упасть, как
своенравному парусу тонущего корабля. Я смотрю ему в лицо и облизываю губы.
─ Перестань быть такой напуганной. Единственное неприемлемое в наших
отношениях ─ твое торможение, ─ говорит Мози, шагая в сторону двери. Я шагаю в ярко-
голубой воде, которая подсвечивает серебряные следы, когда я шевелю ногами. Затем
медленно я прокладываю свой путь к краю бассейна. Я смотрю наверх, где звезды
размываются от грязи этого звериного города. Я цепляюсь за край, словно цепляюсь за свою
старую жизнь. За ту, которая была у меня до того, как в ней снова появился Мози и вывернул
меня наизнанку.
Глава 23
Когда я наконец-то дохожу до своей комнаты то вижу, что Мози лежит на моей кровати,
подставив руки под голову и скинув обувь. У меня тяжелеют ноги и я не решаюсь что-либо
сказать, преследуемая страхом, что все что я скажу, может все испортить. Я отправлюсь
домой. И мне придется вернуться к Дейлу. Не помогает и то, что все ждут, что я буду делать
дальше. Рокко, Томми и Коко вероятно зависли в своей комнате со стеклянными стаканами у
стены, молчат в унисон, принимая друг у друга ставки на то, кто первым облажается. А может
у них появилось чувство, что на этом их работа выполнена. Они помогли мне получить то, что
я хотела и теперь я застряла, обхаживая этот трофей, вне зависимости от того какой он
большой и громоздкий.
─ Тебе удалось познакомиться с моими друзьями?
─ Да. Они были очень гостеприимными. Похоже, ты им очень нравишься, ─ говорит
он, поворачивая ко мне голову и рассматривая мою мокрую одежду. ─ Ты злишься на меня, Лана? Кажется, ты расстроена тем, что нашла меня.
─ Это не так. Думаю, на самом деле, я никогда не представляла, каково это будет, когда
я найду тебя.
─ Ты хочешь со мной отношений? Хочешь, чтобы я попросил тебя быть моей
любовницей или девушкой?
Я дрожу из-за мокрой одежды, прилипающей к моей коже. Теперь мои зубы стучат от
его прямолинейности и его способности говорить откровенно. Да! Да, пожалуйста! Это то, что я так долго хотела. Вместо этого, я ничего не говорю и играю с подолом моей футболки.
─ Не думаю, что ты можешь. Либо скажи, либо сделай. Если ты не можешь признать
