Текст книги "Дневник графомана"

Автор книги: Василий Ершов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

 Во. Еще оно из яйца не вылупилось, а уже оценки раздает.

 На Прозе сразу видно, как читатели набросились на мои новые произведения, буквально через час. Я же еще выложил туда «Таежного пилота», добавив в него три главы из начатых было и заброшенных мемуаров. А главу о Фридмановиче  выложил отдельным рассказом «Хитрый еврей».

Декабрь

3.12.

 Выложил у Мошкова в самиздате все свои опусы, пусть народ читает. Я успокоюсь только тогда, когда на форуме кто-то заикнется о второй части дневников.

 Письма-то мне уже идут, народ хвалит. Опять же: таких дневников об авиации никто не выкладывал, да и вряд ли кто такие дневники вообще вел. Им цены нет, в общем-то. Может, хоть в старости мой двадцатилетний труд окупится… морально, морально. С этого не разбогатеешь. Да мне и пенсии вполне хватит.

 4.12.

 Порылся в интернете, там есть какие-то дневники фронтового летчика, штурмовика, но написаны они фрагментарно, кратко, сухо, однообразно. И то – их называют «документом эпохи». Ну, мои дневники тоже документ эпохи, и хоть Надя чуть и ворчит,  я все-таки продолжаю работу над ними.

 С утра обычно я час просматриваю почту и новости на форуме. А сегодня сервер что-то никак не ухватит интернет. Реле там с ячейкой шалят. Что ли сесть да полетать в симе  на «Аэропракте». Я тут увлекся этим маленьким самолетиком, вчера вот вечер летал в Альпах. Эх, заиметь бы самому такой ультралайт.

 Хотя… ну и куда бы я летал? Только на дачу и с дачи. Скорость у него примерно 160, посадочная 75. Для меня управление таким аппаратом легче, чем автомобилем, для посадки хватит двухсотметровой поляны.

 Да что там мечтать. Романтики висения под крыльями у меня практически не осталось. Ну, висю. Транспорт. А головной боли много. Тем более, зная, что такое воздух, я бы к каждому полету готовился на все случаи жизни.

 Ушло. Все ушло, осталась только память, и то, на бумаге. Но все же иной раз сажусь за виртуальный штурвал, остался какой-то интерес.

 Успел дочитать книгу Механикова, рассмотрел со спутника места, описанные им, да еще и пролетел на «Боинге» над Курилами с Камчатки до Сахалина. И еще в Альпах на маленьком самолетике полетал.

 7.12.

 Смотрю я, у Мошкова меня читают единицы, а на Прозе за неполный день уже 170 человек. Ну, пусть просто просматривают, знакомятся, но разница в разы, раз в 20.

 Мне это важно потому, что я принципиально отказался работать в бумаге. Пусть в интернете меня читает как можно большее количество людей.

 8.12.

 Вечер провел за компьютером, поразился, как много у меня прочтений за один только день: более трехсот. Но утром оказалось, что это все туфта, и зафиксировано по нарастающей всего человек 20 или 30. Просто каждый читатель открывал мои опусы по несколько раз.

 На Либ ру тоже активность: за день количество читателей увеличилось на несколько десятков.

 Но, в любом случае, количество читателей в бумажном варианте и в интернете несопоставимо. Так что я правильно сделал ставку на интернет, а книги… книги, по отзывам читателей, расходятся по рукам… и не возвращаются

 Ты об этом мечтал, Вася, удовлетворись.

 На авиа ру подняли ветку, идет разговор; все желают мне здоровья.

 На проту-154 тоже идет разговор.

 Думаю, дневники мои внесут ясность в оценку человеческих качеств Ездового пса. А то очень многие  упрекали меня в гордыне, самомнении, яканье. Ну, читайте: здесь уже того пафоса и яканья нет, а все больше самобичевание. Надеюсь, немногочисленные злопыхатели и завистники уймутся.

 Один читатель прямо называет дневник лучшей моей книгой, «книгой №1», так мне и написал.

 Вот так, в гордыне, яканье, хвастовстве и самомнении, ездовой пес Ершов за четыре года стал определенным явлением в авиации. Уже никто не хает, принимают как должное, ссылаются, цитируют, упоминают мельком в разговоре.

 «Попал под лошадь!» Гордись, Вася. И не высовывайся никуда. Пиши себе молча. Отдавай, отдавай долги людям.

 Интересное наблюдение. Общаясь в интернете, не вижу убежденных людей. Каждый из-за угла выкидывает свое мнение; их миллион, этих самых разных мнений. Человек, воспитанный в свободной всеядности и не имеющих вбитых с детства нравственных ориентиров, теряется в море мнений. Направить все эти мнения в конструктивное русло невозможно. Люди замыкаются в своих внутренних метаниях. Вырабатывается боязнь открыто выражать глубокие мысли. Вырабатывается привычка поверхностно критиковать всё и вся. Идет деструкция масс.

 Потом будет какой-нибудь общественный повод – и подосланный тролль зажжет массу, и у каждого внутри сверкнет: «Вот оно! Вот – авторитет!» И стадо волов пойдет за этим козлом на заклание.

 9.12.

 Читаю  воспоминания старого морского капитана Виктора Федорова, очень хорошо написанные; я почерпнул много интересного и нового для себя.

 Кроме того, читаю в сети рассказы анонимного автора из жизни морских летчиков-ракетоносцев. Тоже хорошо пишет, но для меня там ничего нового нет: я примерно так и представлял армейскую жизнь, неважно, летчиков или пехоты. И мнение мое относительно декларируемого превосходства военных летчиков над гражданскими сильно поколебалось. Да вообще нам с ними незачем и нечем мериться.

 Мемуары Механикова мне тоже очень понравились.

 На Либ ру увеличивается число моих читателей, вот за вчерашний день сотня добавилась.

 Продолжаю набирать текст дневников.

 Кстати, сравнивая полеты тех времен с современным тесным европейским движением в воздухе, я, кажется, кое в чем, самую малость, начинаю понимать современных пилотов. Полеты их напоминают толкотню в толпе. О какой там мелодии полета, о каких нюансах взаимодействия в экипаже может идти речь в давке. Продрались, выскользнули, увернулись, приспособились к водовороту, – уже пора снижаться, опять толкаться, вертеться. А под локоть толкают, ноги оттаптывают… сбацали полет, грохнулись об полосу, зарулили… спина мокрая.

 Мы испытывали от полета наслаждение. Мы могли его осмыслить, мы видели нюансы, мы могли в следующем полете не спеша исправить предыдущую ошибку. Мы подпитывались оргазмом мягкой посадки. Мы готовили себя к наслаждению.

 А нынче не полеты, а фаст фуд. Открывай рот пошире и успевай пережевывать, а то и не жуя глотай. Икру эту, черную, ложками-половниками. Оргазмы эти, уже осточертевшие. Виртуальные посадки-автолэнды. Комплекс самых надежных, примитивных, оптимальных операций. Трах-бах.

 Тут мне  ближе военные летчики. Гораздо ближе. В них еще теплится летная романтика; у современных операторов машинного полета ее напрочь нет, она осталась за проходной.

 Хоть меня убейте, хоть кастрируйте, – никогда не станет мне близким такой подход к авиации. А значит, моя Авиация, мои Полеты остались в 20-м веке. А вы теперь как хотите.

  18.12.

 Наладилась переписка с лондонским издателем. Он вроде как активно берет быка за рога. Ну, пусть пока почитает мои опусы, чтобы внутри загорелось. Я надеюсь, что загорится: все-таки он сын пилота. Потом обсудим, с какого произведения начать.

 21.12.

  На авиа ру новая ветка: «Старички форума, отзовитесь». Человек ностальгирует по прежнему духу и просит нас (и меня персонально) восстановить его, дух этот, а то кругом один флуд.

 Я вылез и сказал, что форум наблюдаю, а вот выступать неохота.

 А тут на правой стороне, среди авторских форумов, появилась ветка, где молодые прагматики пинают чуть не ногами понятие «Родина». И такое это, деловое обсуждение: мол, мы родине ничего не должны – мы ей налоги платим. Ну не суки, а?

 Я не выдержал и вставил свое слово: там, где появляются такие темы, мне делать нечего. А на ветке про старичков я выложил ряд претензий к современному форуму и его администрации.

 На меня с одной стороны посыпались приветы от старичков, которые тоже повылезли на клич, а с другой – полился дождь желчи от прагматической молодежи. Ну, прямо было сказано: старички, приспосабливайтесь к нашим порядкам или уходите.

 Я ушел.

 Утром заглянул: авторскую ветку про Родину удалили. Ну, хоть какая-то  польза от меня.  А на ветке про старичков идет ленивый флуд.  МАХ там выступает, бьется с молодым хамством.

 Больше я вряд ли выступлю здесь под своим именем. Общая тенденция форума отталкивает и начисто лишает иллюзий. Пришли цепкие, жизнеспособные прагматики, как бурьян, затопили и задавили все человечное. Такова жизнь.

 Вот это – мои тяжелые времена, и надо их достойно пережить, не зацикливаясь.

 22.12.

 Потихоньку работаю над 3-й частью дневников. Всё пока идёт, идет и не кончается  тетрадка «Энтузиазм». Уже три авторских листа из неё набрал, наверно, еще столько же наберется. Фильтрую, как могу.

 На авиа ру тот же вялый срач. Общую тенденцию болтовни не преодолеть.

 На Прозе количество моих читателей  никак не перевалит за 3000. Да я уже читал в литературной критике, что этот литературный ресурс – для графоманов. И читают его графоманы же.

 Зато у Мошкова – только за декабрь – уже подходит к полутора тысячам. Но что меня поразило у Мошкова – это мой рейтинг. Из 274 авторов, достойных рейтинга, я на шестом  месте. По десятибалльной шкале, у меня  9,2.    Из 11 читателей пятеро поставили мне 10 баллов.

 А кто же впереди меня? Авторы, пишущие про разрозненную Русь; про воспитание гуманистического отношения к природе; про Веления Космоса.

 То есть: история, философия, эзотерика, общественные науки и мемуары, – вот чем интересуется аудитория у Мошкова.

 Однако… чего же они уж такого в моих дневниках нашли?

 Еще раз залез на страницу рейтингов – уже я укатился на 22-е, что ли, место. Но это не так важно: какое-то новое произведение выскочило вперед. Читатель нашел, что чей-то стишок – шедевр, поставил 10. И таких произведений  в списке рейтингов набралось два десятка. Подождем оценок других читателей, и все постепенно устаканится.  Во всяком случае, мои произведения явно не плетутся в хвосте.

 Лондонский издатель действует. Прислал мне фото вариантов оформления обложки, задает вопросы, короче, затягивает меня в издательские заботы и проблемы. Ну, пусть человек старается. Я еще ему по обложкам конкретно не ответил, посоветуюсь с Надей.

 23.12.

 Меглинский запросил меня об академике Пономаренко и его теории «образа полета». Я как мог, ответил, но посоветовал Владимиру порыться в интернете и самому поискать книги Пономаренко. В двух десятках строк ведь не обоснуешь, что человек в полете должен чувствовать себя не оператором, а птицей.

 Роман прислал макет обложки «Страха полета»: на фоне белого силуэта озера Байкал черный силуэтик Ту-154. Все это наложено на прекрасную фотографию авторства Летчика Лехи: закат солнца. Большой логотип (слоган, как еще сказать)  «Ездовой пес Неба» – вверху, красными буквами. Внизу автор и название: «Страх полета». Впечатлило. Сделал ряд мелких замечаний. С этой книги и начнем. И все мои книги пойдут под этим логотипом: «Ездовой пес Неба». Это будет моя персональная серия. Читатель должен раз и навсегда олицетворить этот логотип с именем Ершова: «Ездовой пес неба – Василий Ершов».

 25.12.

 Мои летные дневники чем-то зацепили читателей: от интеллигентов идут хорошие письма. На Либ ру каждый день добавляется сотня читателей, рейтинг растет.  Из 12 рецензентов шесть поставили дневникам оценку 10 («шедевр»). Да уж…

                                                                         *****

2010 год
Январь

9.01.2010.

 Звонил мне Валентин Ли, бывший командир Ли-2, потом Як-40. Я его припоминаю смутно; он меня и вообще не помнит, но его тут спрашивал обо мне питерский пенсионер, бывший пилот, Феликс Кондаков. Он тоже написал пару книг, хочет со мной связаться. Ну, пусть звонит, я разрешил дать мой  телефон.

 Дневники свои пока перечитываю, но потребуется большая работа, чтобы выбрать и скомпилировать удобочитаемый и со смыслом текст, без повторений и скучного нытья. Эти перестроечные тетрадки сохранили дух времени, а молодежь понятия не имеет о том, что это за перестройка была такая и как это происходило в авиации.

 На Либ ру количество моих читателей стремительно догоняет аудиторию Прозы ру. Каждый день 80-90 человек просматривают. И на здоровье. Оценки поставили 27 человек, средний балл скатился где-то к 8,6, но ниже 7 никто не ставил.

 Из  Лондона  вести:  Роман  уже слепил виртуальную книгу, под обложку размером

 6 х 9 дюймов. Я все шлю ему свои мелкие придирки; он терпеливо все устраняет. Ну, поглядим, как оно пойдет.

 11.01.

 На Либ ру вчера меня читало 400 человек. Завтра уж точно обгонят Прозу.  Из 28 оценок Дневников общий балл 8,6, причем, 20 поставили «замечательно» или «шедевр». Ни одной ниже «хорошо» нет.

 Я не тешу себя иллюзиями: все это усредненно-виртуально. Сам факт, что читают, и только за январь почти 2000 человек, – радует. Механизм работает, реклама идет.

 Лондонский издатель относится ко мне с пиететом, исполняет любую прихоть и полностью отдает процесс создания книги на откуп моему опыту. Я отношу это только на счет того, что он сам сын летчика и мой почитатель. Причем, он меня мало читал, больше слышал.

 Тем временем я зачитался Федоровым.  «Возвращение к себе» проглотил, теперь гложу и обсасываю «Матросский вальс». И хоть писатель он тоже явно не художественный, но струя свежая, сюжеты заворачивает захватывающие. Изо всех сил гоню от себя первые восторги и пытаюсь оценить его талант объективно. Пишет он очень просто. Этим ста-алишным критиканам из офисного планктона его вещи покажутся примитивными, а я вижу саму жизнь, настоящую, не натужную, с плотью и кровью.

 Чем писатели-производственники сильны – так это знанием жизни. И тут против не попрешь. Это не всякая там эзотерика и прочая, высосанная из пальца и наковырянная из носа глубокомысленно-бесполезная чертовщина, о которой так же глубокомысленно и бесполезно толкуют в своих сраных блогах молодые недужные интеллектуалы. Тут Федоров в чем-то сближается с Астафьевым.

 14.01.

 На Либ ру читатели обогнали Прозу еще позавчера.  Пошли оценки «Хитрого еврея», пока немного, средняя не выше 8, да я и не претендую. На первую часть дневников уже 37 оценок, большая часть – 9 и 10.

 В блогах молодые и не очень оценивают мои дневники как документ эпохи, то же – в письмах отдельных читателей. Так что можно, не боясь, вставлять и политику, чего в перестроечных тетрадках хватает. Хвалят меня за объективную оценку действительности, несмотря на тогдашнее мое относительное материальное благополучие, которое должно было бы заткнуть мне рот.

             18.01.

 Сегодня закончил на Прозе правку, выстроил абзацы вручную. Это полезно: еще разок вычитал, нашел еще несколько ошибочек. Я вычитываю каждое произведение минимум раз десять.

 На Либ ру  идет обсуждение первой части дневников, уже 40 оценок, все – от 7 и выше, но нашелся один сноб, поставивший 5: «терпимо». В рейтинге «Топ 40» я на втором месте.

 Оно тебе так важно – рейтинг, сформированный по мнениям  случайных читателей?   Это же все туфта.

 На авиа ру молчание, как и на проту-154; на последнем идет вялый срач между лидерами форума, скука. Нет, поистине, нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Форумы как-то отошли на задний план, и основное чувство после пребывания на них – разочарование. Офисный планктон рулит, приказчики конторские. Им скучно, они развлекаются стебом.

 19. 01.

 На авсиме ру идет довольно активное обсуждение «Летных дневников». Вообще, этот форум, авсимовский,  меня всегда активно и не очень лицеприятно обсуждал. Там есть такой Горыныч, так уж он моих «Псов» в свое время критиковал. Ну, правда, человек агрессивный по натуре.

 А тут он  случайно  начал листать дневники – и зацепило, и прочитал все три части, и теперь Горыныч изменил ко мне отношение на противоположное. Это радует.

 На авиа ру полнейшее равнодушие и тишина.    Авиация наша погибла, говорить на авиационном форуме стало не о чем, вот и болтают там в обеденный перерыв ни о чем московские клерки, да ностальгируют на бесчисленных ветках бывшие красноармейские авиаторы. Как за бутылкой в гараже.

 На Либ ру начал набираться рейтинг второй части дневников. Первая-то набрала уже 57 оценок, абсолютное большинство их – 8, 9 и 10. И вошло это произведение в «Сорок лучших».  И заняло там второе место.

 То есть: люди читают меня и высоко оценивают. Это обнадеживает: все-таки я не выживший из ума графоман, и мои несовершенные, но искренние дневники понятны современному читателю. Это придает сил.

 20.01.

 На авсиме ветка уже ушла в сторону обсуждения старой и новой летной школы: штурвальщиков и кнопочников. Не, ну, пелоды, блин. Вы  ведь все равно геймеры-кнопочники. И только тот из вас, кто переломил всю свою жизнь, сложил ее обломки на алтарь авиации и таки стал реальным пилотом, – вот тот получит моральное  право обсуждать этот вопрос… когда налетает тысяч пять-шесть часов.

 На авиа ру тоже всплыла веточка о третьей части моих дневников и тут же увяла. Ну, теперь-то уж пошло по инету.

 Надя вроде как заинтересовалась. Может, сработал тот аргумент, что я вошел вторым в список Тор-40. Просмотрела оценки. Их уже 61, средний балл 8.51. Но и среди 60 дураков нашелся один умный, который шагает в ногу: поставил 5 – «терпимо». Ну и почитала комментарии на авсиме.

 Ну что: засесть за четвертую часть? Если взяться всерьез, то нужен месяц. Обязаловка, конечно, я от нее устал. Но и безделье тяготит. И смутно в мозгу крутится нечто художественно-летное: типа судьба летчика, прошедшего перестройку в середнячках, на Ан-24. Не знаю, еще не родилось, может, и увянет. Идеи не вижу.

 Гюго написал «Труженики моря» в 64 года. Я, конечно, явно не Гюго, и не профессиональный писатель, но есть хоть надежда, что годы мои еще не ушли.

 На Прозе тут читатель-симмер написал рецензию на «Страх полета». Он смоделировал полет на Байкал на симуляторе – и у него все получилось!

 Вот – то, о чем я писал в дневнике год назад: пусть любой попробует смоделировать. Теперь никто не скажет, что это фантазия.

 На проту-154 обсуждается телефильм о том, как выводят из эксплуатации Ту-154. Естественно, с комментариями Толбоева, кстати, весьма патриотичными. Дениса аж трясет от них. Там еще есть сюжет про Диму Колесника, но я еще не все скачал.

 В общем, грустный фильм. Ничего нового там я не узнал, лишь подтвердились реалии: экономика задавила неконкурентоспособную продукцию отечественного авиапрома.

 Настоящее, современное, экономически окупаемое изделие по определению очень дорого. Окупается оно только в руках того, кто не пожалел денег на его покупку, на эксплуатацию, на строгое соблюдение технологии работы, на дорогое обслуживание. И не скоро оно окупится. И окупится только в богатой, сильной  компании.

 Такие понятия чужды нашему образу мышления. Нам бы как-нибудь извернуться, скумекать, на порыве, на озарении, на авось, на коленке – и чтоб сразу сто, нет, двести процентов прибыли!

 Если для обслуживания парка Ту-154 в авиакомпании требуется 600 человек, а на такой же по производительности парк  Боингов – всего 200, то говорить не о чем. Если экипаж на Ту-154 вдвое больше экипажа Боинга, а расход топлива – тоже почти вдвое больше, то устаревший самолет должен уйти. Вот и все.

 Толбоев не хочет понять, что труды отечественных летчиков-испытателей становятся напрасными, потому что испытывать им придется те же не востребованные жизнью крылатые ведра с гайками. Он видит, что авиакомпаниям невыгодны недоученные совковые пилоты, что дело идет к покупке пилотов западных. Ему обидно, и он облекает личную боль в форму обиды на проклятых менеджеров всех уровней, от авиакомпании и выше, до обиды за державу.

 Ну, так такая вот держава у нас. Акробатические полеты на истребителе Анатолия Квочура, как бы глубоко я его ни уважал как личность и как профессионала, – это лишь вольтижировка мускулистого индейца в перьях на диком мустанге перед стволом пулемета. Хоть ты как скачи и кувыркайся,  но сила не на твоей стороне. Ты получишь овации своего племени; цивилизованный же мир  вежливо похлопает и пойдет дальше.

 Ан-148 хоть и вроде современный отечественный самолет, но создан он, скорее всего, по технологиям совкового Ан-72, ну, Ан-74, а значит, в его конструкции несколько тонн лишнего железа. Никогда он не сможет конкурировать с современным Суперджетом по экономичност эксплуатации: не те технологии. Но пока, на наших долбаных ВПП, он еще поконкурирует – за счет высоко поднятых двигателей. А за рубеж не пойдет. Разве что в бизнес-авиацию, где загрузка – не главный экономический показатель.

 Еще продержатся вертолетные заводы. Вертолетная специфика такова, что там изначально вес конструкции должен быть как можно меньше, это главнейший показатель. Ми-8 и его модификации еще просуществуют. Потом с Запада придут новые технологии, будет прорыв, а мы останемся со своим железом невостребованными. В нише же малых вертолетов нам и не воскресать.

 Такие вот невеселые, но отчетливые мысли.

 Нынче не та страна сильна, где потенциал, образование, ученые мозги и прорывы, – нет. Нынче сильна та страна, где рядовая, обыденная жизнь способна тянуть на горбу высокие технологии. И создавать, и эксплуатировать. Если это Эмираты – пусть Эмираты. Люксембург – да ради бога. Есть деньги, есть привычка платить много, – будет держава передовой, люди в ней будут богаты.

 А мы нищие. Мы только чуть богаче того несчастного Гаити. А в понятиях своих о цивилизованной жизни – мы такие же зверьки. И наши авиакомпании пока не так сильны, чтобы повсеместно и тянуть на горбу современную авиатехнику, и самостоятельно учить высококвалифицированных пилотов.

 А время не ждет. Поэтому я и считаю, что в массе своей наша российская авиация – и матчасть ее, и кадры, и инфраструктура, – погибла. Это только один из многих показателей тупика, в который завели Россию неверные идеи. И выхода из него нет. Менталитет наш не готов к капиталистическому образу жизни, мы будем ждать прихода новых поколений… корчась в своих перьях под колесами цивилизации. И отстанем уже навсегда.

 Я не верю в способность России догнать цивилизованный мир. Дай бог нам удержаться в роли всемирного поставщика сырья (как это всегда и было), а нашим правителям – извлечь для страны максимальную пользу из этого, да  поубавить амбиций.

 Нефть пока – двигатель цивилизации; грядет время, когда тот, кто наложит лапу на остатки нефти, будет править миром. Значит, надо нашу нефть защитить, создать для этого  современную мощную армию.

 Пока же мы продаем за рубеж современные отечественные истребители, а  пассажирские самолеты по нашему небу  летают импортные.

 На Либ ру какой-то завистник поставил «Дневникам» единицу – «не читать». Ну, не читай. Один из 67 рецензентов.

 21.01.

 Нахожу в сети отзывы на свои труды. Большей частью уважительные; но есть и критика, исходящая, в основном, от троечников, не приемлющих местоимения «Я» и не понимающих сути слова «мастер». Ну и бывают просто недалекие люди, их мало, они цепляются за какое-нибудь слово или фразу. На всех не угодишь.

 Все ищу отклики на «Страх полета». Их немного, в основном, типа  «держит в напряжении до конца» и т.п.   Лезу в текст, еще и еще раз перечитываю: ну, лучше ведь об этом написать я не смогу. С технической и даже литературной стороны сам к себе не придерусь. Хотя понимаю, что это взгляд с одной, авторской кочки.

 Федоров мне тут написал, что нынешнего читателя, а тем более, критика, интересует больше всякая муть западного пошиба. Им реальная жизнь неинтересна. Ну, такое время. Поэтому, думается мне, массового читателя у меня не будет. А когда массовый читатель заинтересуется реальной жизнью, мои опусы устареют. Такова моя судьба как писателя, в такие времена выпало жить, и надо принимать это спокойно.

 Таково все нынешнее, сиюминутное, модное искусство. Мазня – я бы лучше нарисовал – выдается за новое слово в живописи; безумно-глубокомысленная вязь слов без знаков препинания – за утонченную глубину интеллектуального излияния; обсуждение черных квадратов оценивается как мерило продвинутости и утонченности.

 Ладно, я старик и знаю цену этому наряду короля. Мне выпало писать в эпоху разочарования, гламура и поисков воспаленными мозгами убежища в псевдоинтеллектуальных дебрях. Но не совсем же рехнулось человечество. Те ценности, которые я пытаюсь осветить узеньким лучиком своих немощных способностей, все равно вечны. А если нет, то туда человечеству и дорога.

 Конечно, новый век сложен. Сложны компьютерные технологии. Сложен бизнес. Утончены интриги червей в выгребных ямах городов. Извращается четвертая власть, замыливая вечное сиюминутным. Нет  отчетливого видения будущего. В моде политика, мистика, знахарство, прогнозы и гороскопы, НЛО и призраки, пародии, шоу, хохот за кадром. Не хватает в нашей жизни простоты: не хватает рабочих специальностей, толковых мыслителей, учителей, врачей, синоптиков, нет властителей дум; все отвергается и обгаживается с ходу.

 Вот и поищи своего читателя среди миллионов мятущейся массы. Найди путь к сердцу того, кому так же, как и тебе, нужна простота, цельность, спокойствие и ясность вечного.

 Кто герой нашего времени? Супермен и приказчик. Полицейский и вор. То есть, городской хищный червь, борец за место в помойной яме. Без города героя как бы и нет. Без города и жизни как бы нет. Город – наше всё.

 Какое счастье, что я летал над этими городами. Я видел небо в звездах каждую ночь и через ночь. Город забыл, как выглядят звезды, а ведь именно они вечны!

 22.01.

 На Либ ру читатели за неделю опередили Прозу на две тысячи. Каждый день дневники читают 200-300 человек. По посещаемости я в первой двадцатке авторов, по оценкам занимаю третье место в топ-40. Казалось бы, пора драть нос. Но… я отдаю себе отчет в эфемерности этих оценок и рейтингов. Ну, возник читательский интерес; он так же и увянет. Да и мне-то с этого что. Я и так знаю, что становлюсь известным российским авиационным писателем, правда, отдаю себе отчет, что – в узких кругах.

 Идут от читателей интересные письма. Я как-то втянулся, это стало привычным. Ощущаю свою нужность, хоть кому-то. Пишут пацаны, те, для кого я писал «Раздумья» кровью сердца. Только через десять лет началась отдача. Думаю, ручеек этих писем не иссякнет.

 По сравнению с этим болтовня на форуме раздражает. Там все такие умные, такие независимые, такие недружелюбно-зазнавшиеся, такие целеустремленные… за бугор.   Ну, тоску вышвырнутых из армии военных летчиков я не читаю – а ведь там плач сотен тысяч никому не нужных людей в сапогах, ностальгия по тем временам, когда все было просто, водка лилась рекой, а фюрер думал за рядового Шульца  – солдата, в деятельности которого нуждалась Родина. И, главное, плач по этой несчастной нашей Родине, которой они таки были защитниками.

 А мальчики что. Мальчики пусть себе учатся, пусть стремятся в авиацию, – за то время, пока они выучатся,  она станет уже другой; может, им и найдется достойное место. Ради этих писем, а главное, ради открывшихся мне сердец, ей-богу, стоило жить на свете.

 24.01.

 В Иране совершил грубую посадку Ту-154. Такую грубую, что оторвало киль и крыло с ногой шасси, самолет загорелся, но жертв нет. Есть пострадавшие. Росавиация сообщает, что  был туман и что КВС принял решение садиться на вынужденную для спасения жизни больного пассажира.

 Если так, то это наглядный мой пример из «Аэрофобии» – глава «Риски и страх летчика».   И… в непростой ситуации экипаж не справился.  Российской школы, кстати, экипаж.  Масло в огонь давних споров.

 Но это пока только мои предположения, да слухи из интернета.

 25.01.

 Я вот подумал: сколько мне еще отпущено судьбой? Лет семь? Десять? Как прожить эти оставшиеся годы? Искать активное применение своему, уже жалкому потенциалу или поплыть по течению?

 Характер и самолюбие мои не позволяют плыть. Как – вот это я, такой живой, такой интересующийся жизнью,  «я, которого все так любят», я, бившийся за свое имя в авиации и добившийся в ней чего-то, – и вдруг превращусь в равнодушного старика с подслеповатым бессмысленным взором? И за моей спиной возникнет шепоток? Ну уж, нет.

 Для меня сейчас образцом служит Владимир Зельдин. Вот – старик, но какой старик! Да он моложе молодых. А ведь ему через две недели стукнет 95 лет.

 У меня, конечно, нет такой энергии. В общении я тушуюсь, смущаюсь, не могу найти нужных слов и пр. Я не фотогеничен. И бог с ним. Но я еще что-то могу написать, оставить после себя.

 Актеры оставляют после себя только воспоминания зрителей об эмоциональном всплеске. Редко кто из актеров напишет мемуары, такие, чтобы запомнились.

 Правда, нынче и редкий писатель напишет такое, что бы вообще запомнилось и бередило душу больше вечера-двух.

 Вот и надо стараться зацепить поглубже. Раз уж судьба выделила мне местечко возле такого лакомого кусочка как авиация. Да для иного это была бы золотая жила! А я вот все сомневаюсь: стоит ли пытаться заявить о себе как об авиационном писателе.

 Поэтому мне так важна обратная связь. Вот ковыряюсь и ковыряюсь в статистике прочтений моих опусов на Либ ру. Ну, о Прозе ру можно не переживать: там отстой. Пейсатели набирают там какие-то рейтинговые очки тем, что пишут друг другу т.н. рецензии, а по сути – вялотекущий форум ни о чем, ахи, охи, словесный понос, та же социальная сеть по интересам. Я на рецензии другим не размениваюсь: не о чем там говорить. Пока, во всяком случае, я ничего достойного на Прозе не нашел. Да и не имею я морального права оценивать.

 Главным для писателя я считаю – побудить читателя выработать взгляды на жизнь в соответствии с высокими нравственными установками, изложенными еще Христом. Я пытаюсь делать это путем авиационного антуража; Федоров – морского. Мы оба стараемся в наше нелегкое время прыганья приучить молодых людей думать. Этим мне Федоров близок.

 Мы оба раскрываем в своих опусах человечность как главный инструмент, цепляющий за сердце. Век нынче жестокий, люди покрываются панцирем, а мы пытаемся через него пробиться. Любопытство и интерес требуют свободы, и вот через эти окошечки я забрасываю людям в душу свои крючки.

 А при чем тут Зельдин? Я, хоть и не театрал, но интуитивно ощущаю какую-то связь с ним, провожу аналогии; мы ведь работаем в одном направлении. Только я – напрямую, а старый актер – опосредованно, через души своих пожилых зрителей, которые какими-то своими методами пытаются достучаться до внуков. Ибо… неужели и сейчас молодежь стремится в театр? Вряд ли.  Ну да я не театрал.

 «Никогда не уставай, бия ребенка». Вот этот, еще древнеегипетский лозунг  стучит в мое сердце. Я бью по окаменевающему моску пацанов. Среди  массы посредственностей всегда найдутся выродки, которым еще не чужда устаревающая нынче сердечность. Глядишь – мальчишка напишет тебе слова благодарности.