Текст книги "Знамя над рейхстагом"

Автор книги: Василий Шатилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

В город возвращались беженцы. Длинные очереди выстраивались у немногих открывшихся продовольственных магазинов и у солдатских кухонь. Нам приходилось кормить лишенное продуктов питания население германской столицы – без этого оно не выдержало бы голода. На улицах звучала немецкая и русская речь...

Берлинцы все пристальнее приглядывались к нашим людям. Конечно же взгляды были разные: и покорные, и заискивающие, и затаившие плохо скрытую ненависть. Но все чаще мы читали в этих взглядах неподдельное удивление. Поведение победителей не укладывалось в сознании немецкого обывателя, сформированном под воздействием настойчивой фашистской пропаганды. Русские не резали, не грабили, не мстили за бесчинства германской армии на советских землях, – наоборот, они кормили тех, кого как будто бы должны были считать своими смертельными врагами.

То были дни, когда начался посев первых семян дружбы между советским и германским народами.

Мы привыкали к тому, что вокруг стояла тишина, что нас не поднимали по тревоге, что ежеминутная угроза смерти ушла куда-то в небытие. Только по ночам нам все еще снились неприятельские атаки и свист горячего металла над головой. Впрочем, эти сны приходили к нам и много лет спустя...

9 мая, когда вся наша страна праздновала День Победы, у нас в дивизии тоже состоялось празднество. Мы провели парад, на котором присутствовал командир корпуса. Потом для офицеров организовали банкет.

– Ну, Василий Митрофанович, – обратился ко мне Семен Никифорович Переверткин, – сколько раз ты пригублял, а пить отказывался, говорил, что после победы выпьешь. Вот и настал твой черед. С победой!

И я, кажется, впервые за все эти четыре года выпил и первую, и вторую...

12 мая к вечеру мы вдруг получили приказ срочно выступить на северо-запад и расквартироваться в районе бывшей охотничьей дачи Геринга. Причиной этой передислокации послужило то, что район Берлина, в котором мы находились, по договору с союзниками становился оккупационной зоной англичан.

Начались спешные сборы. Тогда-то и сняли мы с купола рейхстага наше Знамя. Оно стало овеществленной частицей истории. И я с благоговением смотрел на боевой стяг.

В нескольких местах Знамя было пробито осколками, потемнело от пыли и копоти, алая краска поблекла от солнца и весеннего дождя.

Только теперь мы на его полотнище вывели: "150 стр. ордена Кутузова II ст. Идрицк. див.". В тот день мы еще не знали, что накануне Верховный Главнокомандующий подписал приказ, которым нашей дивизии присваивалось наименование Берлинской. Перед тем как отправлять Знамя на Парад Победы в Москву, к имевшейся на нем надписи было добавлено: "79 С.К. 3 У.А. 1 Б.Ф.". В окончательном виде, если не прибегать к сокращениям, это читалось так: "150-я стрелковая ордена Кутузова II степени Идрицкая дивизия 79-го стрелкового корпуса,, 3-й ударной армии, 1-го Белорусского фронта".

Ночью мы выступили в поход. Днем достигли маленького городка Гросшенебека. Отсюда до конечной цели нашего пути было совсем недалеко. Но мы решили остановиться здесь, чтобы произвести рекогносцировку в районе дачи Геринга и наметить места для расположения каждой части. Дача Геринга находилась в лесу. Собственно, это был не один какой-то дом, а целая группа великолепных, разного стиля вилл.

Солдаты разбили палатки меж деревьев. Начатая в Берлине боевая учеба продолжалась. Ну совсем как в лагерях где-нибудь в центре России. Но лес, напрочь очищенный от бурелома, шикарная вилла, спальня на втором этаже, некогда принадлежавшая госпоже Геринг, – все это ежеминутно возвращало к действительности. И теперь, когда война осталась позади, сердце все чаще сжимала неудержимая боль и тоска по дому.

29 мая в два часа ночи меня поднял с постели телефонный звонок. В трубке я услышал голос Федора Яковлевича Лисицына:

– Василий Митрофанович, поздравляю от души!

– С чем?

– С высоким званием Героя Советского Союза! Очень рад за вас.

– Спасибо, Федор Яковлевич, спасибо, большое спасибо... – отвечал я начальнику политотдела армии, не находя от волнения других, более выразительных слов.

Днем от поздравляющих не было отбоя. Особенно взволновало меня поздравление, полученное от Михаила Ивановича Калинина. Это приветствие из самой Москвы тронуло до слез. Трудно передать те чувства, которые испытал я, узнав о награждении высшим боевым отличием.

Вскоре мы проводили в Москву на Парад Победы Неустроева, Сьянова, Егорова и Кантарию. Вслед за ними выехал Зинченко. Ему тоже предстояло пройти по Красной площади. А мы тем временем перешли в небольшой городишко Ной-Руппин.

Как-то я сидел на крыльце возле штаба. Вдруг увидел, что ко мне через двор решительно направляется какая-то дама.

– Вас волен зи, фрау?.. – начал было я и осекся. Женщина засмеялась:

– Да какая же я фрау, товарищ генерал?

– Фу ты, Вера, а я было не признал тебя в платье! Ведь в первый же раз вижу тебя не в гимнастерке! Зачем пожаловала?

Да, это была Вера Кузнецова, штабная телефонистка, старательный и пунктуальный рядовой боец.

– Я к вам, товарищ генерал, по личному делу пришла, за советом.

– Ну, пошли в кабинет. Какая у тебя забота?

Сев в кресло, Вера засмущалась. Но потом, набравшись решимости, начала:

– Я ведь детдомовка. Родителей нет. Так что я к вам, как к отцу. Вот Вася Гук сделал мне предложение, замуж предлагает идти за него. А я ведь не очень хорошо его знаю. Получится ли с ним жизнь? Парень он вроде самостоятельный. А все же... В общем, как вы скажете, так я и поступлю!

– Знаешь, Верочка, напрасно ты так к этому тонкому делу упрощенно подходишь. "Как скажете!.." Да мало ли что я скажу? Ты прежде всего свое сердце спроси: если оно скажет "да", то и советов тебе никаких не надо. Гук ведь действительно хороший парень – серьезный, честный, за юбками не бегает. Если он тебе предложение сделал, значит, по-настоящему полюбил. Ну а если и у тебя к нему чувство есть, значит, счастливыми будете. Так что же твое сердце говорит: да или нет?

– Да, – тихо ответила Вера, покраснев.

– Тогда не забудьте на свадьбу пригласить! Свадьбу сыграли на славу первую послевоенную свадьбу в нашей дивизии. Я был на ней в роли посаженого отца невесты.

Состоялось в Ной-Руцпине и другое торжество: солдатам и офицерам дивизии вручали награды за последние бои в Берлине.

Еще стоя за столиком, на котором были разложены коробочки с орденами и медалями, я заприметил в строю старшину – молодого, крепенького, подтянутого. Это о таких говорят: как огурчик! Когда он подошел к столу принимать орден Красного Знамени, я обратил внимание на обилие наград на его груди. Там уже было два Красных Знамени, Красная Звезда и орден Отечественной войны.

– Как вы сумели заслужить столько наград, старшина? – поинтересовался я.

– А помните, товарищ генерал, кубанских казаков? В Латвии мы пришли, в один полк просились. Обещали вам воевать хорошо.

– Как же, помню. В роты автоматчиков вы попали.

– Вот и держали свое слово, товарищ генерал. Я три раза ранен был.

– А много вас осталось?

– Нет, немного. Из нашей роты – человек двадцать.

– Не густо. Ну что ж, поздравляю вас, счастья желаю, хорошую жизнь... Вы все это заслужили.

Я обнял старшину, и мы с ним троекратно расцеловались.

А сердце мне, как не раз в эти недели, полоснуло воспоминание о сотнях и тысячах таких вот молодых ребят, павших в последние месяцы и дни войны во имя нашей великой победы. Свежая рана кровоточила...

Ну а если продолжать речь о наградах, то надо сказать, что ими наша дивизия не была обделена. За участие в штурме рейхстага и в боях за Берлин звания Героя Советского Союза удостоились полковник Федор Матвеевич Зинченко, командиры батальонов капитаны Степан Андреевич Неустроев и Василий Иннокентьевич Давыдов, командиры рот лейтенант Петр Афанасьевич Греченков и старший сержант Илья Яковлевич Сьянов, помкомвзвода разведки сержант Иван Никифорович Лысенко, командир батареи капитан Николай Максимович Фоменко, командир огневого взвода лейтенант Иван Фролович Клочков, командиры орудий старшие сержанты Николай Панфилович Бердников и Алексей Степанович Сальников, знаменосцы разведчики старший сержант Михаил Алексеевич Егоров и сержант Мелитон Варламович Кантария. За отличия в боях на одерском плацдарме посмертно получили звание Героя Советского Союза начальник штаба полка майор Владимир Маркович Тытарь и командир роты Юрий Абрамович Шандалов.

Из 34 Героев 3-й ударной армии на нашу дивизию пришлось 15.

* * *

Необратим бег времени. Уже не существует 150-й стрелковой дивизии, нет в живых многих ее бойцов и командиров, встретивших День Победы в Берлине. Вышли на пенсию, на заслуженный отдых многие ветераны – Михаил Васильевич Артюхов, Федор Матвеевич Зинченко и многие, многие другие.

На руководящей работе в горной промышленности трудится Илья Михайлович Тесленко. Но до сих пор в моих глазах он – отважный командир 224-го истребительного противотанкового дивизиона, замечательный воин, один из самых геройских офицеров дивизии. Инженером стал Александр Петрович Дерягин – бывший начальник штаба артиллерии дивизии, наш главный парламентер в переговорах с гитлеровцами о капитуляции. Не сбылась его мечта посвятить себя сцене. Но он, кажется, уже не жалеет об этом.

Хорошо проявили себя в гражданской жизни фронтовые медики. Наш главный дивизионный хирург Алексей Степанович Бушуев сейчас – заслуженный врач РСФСР. Он возглавляет отделение в больнице города Находка. Командир хирургического взвода медсанбата Иван Филиппович Матюшин стал профессором, доктором медицинских наук, ректором Государственного медицинского института в Горьком. А командир санитарного взвода Григорий Яковлевич Жидель трудится на другом поприще. Он – первый секретарь городского комитета партии в Михайловке, что на Волгоградщине, Герой Социалистического Труда. И наоборот, в медицину пришел бывший начальник штаба батальона Дмитрий Васильевич Юдин – он, выздоровев после ранения, стал зубным врачом.

Агитатор 674-го полка Бегалы Байбулатович Байбулатов, расставшись с военной службой, живет во Фрунзе. Он – доктор исторических наук, профессор, автор четырех книг. А его земляк Ахметбек Суттубаевич Суюмбаев – тот, что атакой своего батальона выручил наш левый фланг на подступах к рейхстагу, у Карлштрассе, – ныне облечен высоким доверием народа. Бывший комбат находится на посту Председателя Совета Министров Киргизской ССР.

Алексей Прокофьевич Берест, героически сражавшийся в рейхстаге и выступавший там в роли "полковника" – парламентера, после войны вернулся в родной Ростов. Работал на заводе так же, как и воевал, – самоотверженно, вкладывая в дело всю душу. Несколько лет назад его жизнь трагически оборвалась. Увидев на железнодорожных путях ребенка, не замечавшего стремительно приближавшейся электрички, он бросился на, помощь. Ребенок был спасен, а Берест отскочить не успел. Он погиб, как солдат в бою, совершив свой последний подвиг...

Живут и здравствуют два воина-героя, водружавшие Знамя над рейхстагом. Михаил Алексеевич Егоров работает на молочно-консервном комбинате в городе Рудневе Смоленской области. Всеми уважаемый человек в городе Очамчири на абхазской земле – бригадир строителей Мелитон Варламович Кантария. Свою боевую славу он подкрепляет славой трудовой.

Но не все ветераны оставили ряды армии. Например, Анатолий Георгиевич Курбатов окончил военную академию и сейчас в звании генерал-майора находится в кадрах Советской Армии. Продолжает службу и бывший пулеметчик Николай Никифорович Алясов – он теперь офицер. Возглавляет военный комиссариат Наманганской области в Узбекистане полковник Каримджан Исаков в прошлом отважный парторг батальона.

Понадобилась бы еще, наверное, целая книга, чтобы рассказать о послевоенных судьбах воинов 150-й стрелковой дивизии, имена которых встречались на этих страницах.

В заключение несколько слов о себе. В течение девятнадцати лет после войны я находился на различных командных должностях, служил в разных округах и в 1964 году уволился в запас с должности первого заместителя командующего войсками Дальневосточного военного округа. Тогда-то я и взялся за эту книгу.