Текст книги "Владыка (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Мила Бачурова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Так за три дня, может, всё уже рухнет! – заверещали черти.

– Ну так держите крепче, чтоб не рухнуло! А я таких решений на бегу не принимаю. Сказал, через три дня – значит, через три дня. Всё, свободны!

Черти мигом сдристнули. Выскочили за забор, запрыгнули в сани. Недотыкомка уселся на водительское место, хлестнул лошадь. Та заржала. И вновь будто пелена с глаз упала. Я увидел, что это не лошадь, а человек. Больше того – знакомый человек. А именно – брат Варвары Михайловны, убитый мною в Питере на дуэли. Он грустно посмотрел на меня и поскакал, увозя за собой тройку борзую чертей.

Я проводил их взглядом и только и сказал:

– Н-дя…

– Думай, Владимир, – вздохнула сзади Яга. – Либо сам соглашайся, либо думай, кого ещё царём посадить. Оставлять загробный мир без головы – нельзя.

– Уже начал думать, – буркнул я.

И перенёсся на капитанский мостик яйца.

Не было печали, блин… Ну что за жизнь такая? Что ни день, то новое «нихеражсебе». Ладно. Не буду отклоняться от плана.

Я положил на пульт управления блюдо, достал яблочко, шепнул: «Покажи мне избушку лесовички!» – и бросил на поднос. Яблочко закружилось, и зеркальная поверхность изобразила требуемое.

– Туда, – поднял я взгляд на голограмму. – Потянем?

Голограмма, показывающая с высоты птичьего полёта самое яйцо и мою усадьбу, мигнула. И показала с той же высоты леськин дом. Удовлетворённо кивнув, я ткнул мечом на пустое пространство перед домом и сказал:

– Сюда.

Ну, здравствуй, Леська. Надеюсь, места для приземления хватит.

Яйцо задрожало и загудело. Как оно работает, какие механизмы использует для перемещений – для меня оставалось загадкой. Будь на моём месте Ползунов, непременно полез бы разгадывать. Но я – не Ползунов, у меня другие цели.

Попал в руки отличный инструмент. Работающий. Ну и чего ещё надо? Работает – не лезь, такое моё мнение.

Через несколько минут яйцо опустилось на снег рядом с домом Лесовички. Настолько плавно, что ни одна соломинка на крыше дома не дрогнула. Дверь корабля разблокировалась сама, едва только я к ней направился. Мы с яйцом всё лучше понимали друг друга, мне уже даже мысленно не нужно было формулировать приказы. Корабль сам считывал, что от него требуется.

Я спрыгнул на снег и направился к дому лесовички. Не дошёл – она появилась передо мной. Как будто из воздухе образовалась. На этот раз в виде сухонькой маленькой старушки – привет Карелии Георгиевне.

– Здрасьте, – поклонился я.

Глава 5

– Здрав будь, добрый молодец. – Лесовичка строго посмотрела на меня. – Как ты здесь оказался?

– На космическом корабле прилетел. Вот, – я кивнул на яйцо.

Но лесовичку интересовало не оно, на яйцо взглянула без интереса. Так, будто у них в лесу даже доставщики на таких гоняют.

– Откуда ты узнал, куда лететь?

– Да там у Кощея навигатор встроенный. Вы не волнуйтесь, уважаемая, ваша тайна умрёт со мной! Никто, кроме меня, вашу драгоценную избушку отыскать не сможет. Да я и сам докучать не планирую. Быстренько порешаем один вопросик, я исчезну, и больше вы меня не увидите. Ну, если сами не захотите, конечно. Вы не думайте, я, так-то, права интровертов уважаю. Нарушать уединение позволяю себе только в самых крайних случаях. И сейчас как раз именно такой.

– Чего тебе надобно? – Лесовичка смотрела по-прежнему строго, но уже не так напряженно.

– Отгадайте загадку! Тело в подвале, голова в башне, а сердце по небу летает.

– Испепелил ты, что ли, кого? – удивилась лесовичка. – Оно, конечно, дело молодое, да только на кой-тебе в подвале прах?

– Гхм. Ну там, как бы, не совсем прах. Да и тело нас в данный момент не интересует, лежит себе и лежит. Нам важна голова.

– Нам?

– Именно. Нам с вами. Мне нужна информация, а вы – та, ради кого голова Кощея согласилась эту информацию предоставить.

– Голова?..

– Так получилось. Кощея я… Ну, короче, голова теперь существует отдельно от тела. Как правитель загробного мира Кощей функционировать перестал, об этом можете больше не беспокоиться. А как источник информации его, теоретически, ещё можно использовать. Узнать, как добраться до сердца, и тогда уж уничтожить навсегда – чтобы вообще голова не болела. Ни у него, ни у меня. Посадить в загробное царство приличного управленца и жить себе радостно дальше, строить мир во всем мире. Но, блин, есть нюанс – информацию Кощей готов предоставить лишь после того, как увидит вас.

Лицо лесовички дрогнуло.

– Больше тысячи лет я его не видала. Того молодца, что когда-то человеком был. Могучим воином он стал, весь мир завоевать хотел. А после в Кощея обратился… Ты-то нынче – не слабее него. – Лесовичка посмотрела на меня.

– Польщён. И что?

– А то, что мир наш и так по швам трещит! Стонет, аки зверь подраненный, будто его на части раздирают. И ежели есть у меня власть – не позволить тебе встать в загробном царстве заместо Кощея, то сердце его раздобыть я тебе не позволю! Хоть ты меня бей, хоть режь. За такое и смерть принять не жалко.

– Патриотично. Уважаю. Но вы меня, боюсь, неверно поняли. Я не собираюсь становиться новым Кощеем. И реальный мир перекраивать в планы тоже не входит.

– А чего же тебе надо? – Лесовичка посмотрела с недоумением.

– А вы до сих пор не поняли? Всё, чего я хочу – избавить мир от тварей. Позволить ему жить по его законам. Вернуть то мироустройство, которое было до того, как упали звёзды. Ваш старый, волшебный мир.

– И всё?

– Всё. Как закончу с тварями, хозяйством займусь. У меня в усадьбе левое крыло до сих пор заколоченным стоит. Во флигель водопровод не подведён. Об электрификации вообще ещё не думал, хотя надо бы. Без интернета скучно… Бардак, одним словом! А ещё я жениться собираюсь. Как вы думаете, в медовый месяц мне будет сильно надо перекраивать мир? Или всё-таки поинтереснее занятия отыщутся?

Лесовичка смотрела на меня. Всё ещё недоверчиво, но взгляд потеплел.

– Вы поймите, уважаемая. Быть сильным и мечтать поработить мир – не одно и то же. То, что ваш знакомый в итоге стал Кощеем, совершенно не означает, что к тому же самому приду я.

– Славомыс, – пробормотала лесовичка.

– Что, простите?

– Славомыс, так его звали когда-то. Мыслящий о славе.

– Н-да, имечко-то говорящее. Родители как в воду глядели… Ну что, вы идёте со мной? Славомыс там уже заждался.

Лесовичка посмотрела на яйцо.

– В эту штуку не полезу! Чужая она мне. И самой природе – чужая.

– С этим согласен, спору нет. Я бы даже сказал, чужее не бывает. Но бросать инопланетное транспортное средство посреди леса всё же не хотелось бы. Наткнётся кто-нибудь из местных – может возникнуть нездоровый ажиотаж.

– Не наткнётся. Живым моя избушка глаза отводит.

– Ну окей, как скажете. От перемещения Знаком вас корёжить не будет?

Лесовичка надменно фыркнула.

* * *

Переместился я вместе с лесовичкой сразу к себе в башню. Показал на кресло:

– Располагайтесь, уважаемая. Чай, кофе?

– Не тяни! Привёл с Кощеем беседовать, так давай сюда Кощея.

– Как скажете.

Я принялся отпирать сейф. Лесовичка охнула.

– Нешто там он? В сундуке?

– Ну, если не сбежал, должен быть там. Но сбежать – это вряд ли. До сих пор никто не сбегал.

Я открыл дверцу. Из сейфа донёсся то ли вздох, то ли стон.

– Раньше надо было вздыхать, – наставительно сказал я. – Тебя, между прочим, никто не гнал порабощать царство мёртвых.

Вынул голову Кощея и положил на стол.

Кощей увидел лесовичку.

– Лесьяра… Ты ли это?

– Будто не знаешь, что я, – проворчала лесовичка. – Сколько раз косорылых своих подсылал, за мной шпионить!

– Всё та же, – нежно пробормотал Кощей. – Совсем не изменилась…

– Зато ты, смотрю, страсть как похорошел. Зачем звал?

– Поглядеть на тебя! Сказать, что всю жизнь любил тебя одну!

– Ну да. Оттого, наверное, только под венец ходил семь раз, да сколько ещё полюбовниц было! Потомства сколько наплодил! И всё – от любви ко мне, не иначе.

– Знаешь, – умиленно проговорил Кощей. – Всё про меня знаешь, умница моя…

Лесовичка покраснела.

– Да надо больно! Я бы и рада была не знать – люди болтали. Что же мне, уши затыкать?

– Не серчай, зазнобушка! Это всё когда было-то, тысячу лет назад?.. Сейчас уж, небось, и потомков моих потомков не осталось.

– Это твоих-то – не осталось⁈ Живут себе припеваючи, что им будет. Только в Российской империи – четыре ветки. Крепка твоя кровь.

– Спасибо, милая! – окончательно растрогался Кощей. – Я и знать не знал про потомков…

Лесовичка поняла, что снова спалилась, и покраснела. Прикрикнула:

– Зачем звал, говори!

– Обернись той, что прежде была. Погляжу на тебя, предамся любви с тобою, а после и в переплавку можно.

– Минуточку, – вмешался я. – С этого момента поподробнее. Любви предаваться – это ты каким местом собрался? Ничего, что тебя ниже шеи вообще нет?

– Тело ты мне вернёшь.

– Это вряд ли, но даже если верну. Ты, возможно, за века подзабыл, но некоторых анатомических деталей у тебя не хватает. Я бы сказал, довольно существенных. Хотя к фантазиям отношусь с уважением, сам люблю разнообразие – но тем не менее.

– Я могу обернуться человеком. Силу потеряю, сразить меня будет так же легко, как обычного воина.

– Внезапно… И что же? Тогда и сердце твоё искать не придётся?

– Не придётся.

– И ты, падла, молчал⁈

– Ты не спрашивал, что будет, если человеком обернусь.

– Действительно. И как это я спросить не догадался! На всех столбах ведь написано, что если Кощей Бессмертный обернётся человеком, бессмертным быть перестанет! Вот что. Давай-ка мы с тобой сначала с сердцем разберёмся. Рассказывай, как до него добраться. А я пока подумаю, что с тобой делать – так, чтобы ты, обретя тело, не свалил обратно в загробное царство.

– Поклянись, что если расскажу, ты позволишь мне Лесьяру полюбить. Пока не поклянёшься, молчать буду.

– А меня вы спросить не хотите⁈ – возмутилась Лесьяра. – Я, может, с ним любиться не желаю! Или вы, может, думаете, что у меня за столько веков получше него никого не было?

– Не было, Лесьярушка, – тон Кощея снова сменился на умильный.

– Да откуда ты знаешь?

– Да где бы ты взяла такого, как я? Таких, как я, больше нету…

– Да уж, – пробормотал я. – Таких долбодятлов, реально – поди найди. – Повернулся к лесовичке. – Уважаемая! Ну, что вам стоит? Вы вроде не школьница на выпускном балу.

– Что мне стоит⁈ – возмутилась лесовичка. – Ах ты, потаскун! Развратник! По себе судить привык! А я сколько веков одна-одинёшенька прожила, честь блюла девичью!

– Вас не поймёшь. То – хрен знает, сколько, то про девичью честь… Вы, это. Может, просто стесняетесь? Давно, наверное, не возвращались… так сказать, в прежнюю форму. Оно там, может, за века слежалось, или ещё чего? Так это вы не волнуйтесь. Кощею волю дай – он вас в любом виде отлюбит, у него тысячу лет женщин вообще не было. А я отвернуться могу, мне не сложно. Да и в целом – не сказать, что впечатлительный.

– Это ты что сейчас такое сказал? – изумилась лесовичка. – Это ты думаешь, что я некрасивая, что ли⁈

Она выпрямилась. Повела плечами, встряхнула головой. И тут же на моих глазах сухонькая старушка как будто начала расти. А вместе с тем менялись её лицо и тело.

Разгладились морщины, налились румянцем полные губы, сверкнули зеленью глаза. По плечам рассыпались густые тёмно-рыжие волосы. Расширились бёдра, поднялась грудь, уточнилась талия. Из одежды на роскошной девушке осталось несколько сухих листочков, целомудренно приклеившихся к самым интересным местам.

Трансформация закончилась. Кощеева башка от восхищения потеряла дар речи.

Я пробормотал:

– Офигеть… Не, ну как мужик мужика – я тебя понимаю. Такую и сам бы не забыл.

Чутким ухом своим я уловил откуда-то снизу, из недр дома грохот. На него наложились встревоженные голоса.

Извинившись, я вышел из башни и спустился по ступенькам.

– Что тут такое?

– Да там, барин, с запертого крыла что-то ломится, – сказал Данила с топором.

– Вона чё эрекция животворящая делает… Ладно, сейчас разберусь. Вы, никто не лезьте. Там дело особое.

Спровадив таким образом Данилу, я вышел на улицу, миновал свой морок и проник на запертую территорию. Здесь удары раздавались громче. Само собой.

Тело Кощея стояло на коленях возле подвальной двери и долбилось в неё всем телом. Когда я открыл, оно от неожиданности упало на пол.

– Я уж и подзабыл, какой ты здоровенный, – задумчиво изрёк я, глядя, как эта хреновина поднимается на ноги. – Да уж… А что если ты, мил человек, мне звездишь? Я тебя соберу воедино, а ты мне тут экстерминатус устроишь, потом в загробный мир вернёшься, и повторится всё как встарь? Ночь, ледяная рябь канала, аптека и далее по списку?..

Тело Кощея вновь встало на колени. Если раньше в этом была объективная необходимость – оно просто не помещалось в подвале в полный рост, – то теперь конкретно умоляло. Хотя даже без башки было чуть выше меня.

– Да я не возбуждаюсь, когда передо мной на коленях стоят. Мне, Кощей, доводы нужны. Гарантии.

– Какие ещё тебе гарантии? – послышался вдруг грустный голос.

Я обернулся, увидел Лесовичку. Она стояла поодаль, на этот раз одетая. В свой излюбленный прикид. Листья, травы, ветки, ягоды.

– Вы это о чём? – вежливо спросил я.

– Сам царь загробного мира перед тобой на колени встал. И я тому – свидетельница.

– Это разве гарантия? Да он вас же первую прикончит, как свидетельницу, и дело с концом.

Лесовичка покачала головой.

– Не знал ты Славомыса.

– Бог миловал.

– Не таким он был, чтобы на колени встать, а потом предать. Трудно его было заставить колени преклонить, но если уж признал кого над собой – так тому и быть, значит.

– А девушек невинных Славомыс раньше похищал?

Вздохнула Леська.

– И то правда, Владимир. Изменился он, сильно. Можешь ему поверить, а можешь не верить. Что до меня – я не знаю, хочу ли видеть его прежнего. Прими сам решение. За всех.

Ну, блин. Легко сказать!

Давай-ка начнём с того, что я и тебе не сказать, чтобы прям доверяю. Да, ты нам с Захаром помогла, потом мы тебя выручили, ты мне подгон хороший сделала. Потом опять же Захара с деревенскими приютила, согрела-обсушила. Дальше мы твои проблемы порешали. Ну, прямо скажем, хоть количественно ты нам больше помогала, чем мы тебе, однако рисковали и напрягались сильнее мы. Шутка ли – целого лешего забить! Не, ну то есть сейчас, конечно, шутка – так, размяться поутру. А тогда нифига не смешно было. Десятком стояли, чуть все не полегли. Так что профита с нас ты больше получила, чем мы с тебя. И в серьёзном деле я тебя не проверял ни разу. В окопе одной ложкой на двоих из котелка не хлебали…

Я думал, Лесьяра ждала. Тело Кощея стояло на коленях, молитвенно сложив перед грудью костяные руки. Я поморщился. Ладно… Хрен с ним, я сегодня фаталист. Меры предосторожности, конечно, приму, но в целом – пускай.

* * *

Я сидел в столовой один и пил чай. В доме было тихо. Ни одной, можно сказать, живой души, если не считать живой душой Лесьяру. Всех домашних я загнал в яйцо. Настроил перемещение на двор своего оплота и дал наказ в случае чего нажать определённую кнопочку. За кнопочку отвечал Тихоныч, как самый рассудительный.

Выбранную комнату я огородил по периметру противотварной цепью. Смешно, конечно, надеяться, что она удержит Кощея в полной силе, но тут уж лучше больше, чем меньше. К тому же, рассчитывал я не только на цепь. Знал, что в этом доме есть кое-что, что в решающий момент защищает хозяина. Однажды оно помогло мне справиться с Троекуровым, когда эта мразь додумалась припереться ко мне в гости и начать качать права. Вряд ли Кощей ожидает такой подставы, так что преимущество у меня будет.

Ну и Истинный меч, прокачанный ножнами Мономаха. Не будем забывать, что у Кощея меча больше нет. Его прихватизировал Гравий, я возражать не стал. У меня свой есть, козырный, а с этой дурой при обычном человеческом росте работать невозможно. Что уж Гравий с ним делать собрался – понятия не имею. Сделает – покажет. Может, на стенку дома повесит, для красоты. Самое применение.

Было тихо. Ну а чего я, собственно, ждал? Стонов на весь дом и трясущейся люстры?

Хлопнула дверь. Я повернул голову, услышал шаги. Они приближались, приближались… И вот в столовую вошёл мужчина. Не сказать, чтоб молодой, лет пятидесяти. И правда высокий, хоть и не до такой степени – на голову выше меня, так, навскидку. Одет он был в какие-то старинные одежды, сейчас ничего похожего не носят. Лицо суровое, но при этом как будто отрешённое. Голова перехвачена узорчатым шнурком, завязанным узлом на затылке.

Кощей остановился, посмотрел на меня. Не дожидаясь приглашения, сел напротив. Между нами оставался целый длинный стол. Если кастану Знак – десять раз успеет увернуться, упасть вместе со стулом, а потом атаковать…

– Вот и всё, – тихо сказал Кощей. – Можешь убить. Родий только не получишь, костей не соберёшь.

– И что? Нет даже соблазна нарушить слово и убить меня?

– Как я тебя убью? Я простой человек.

– Так перекинуться обратно в скелета – не?

Кощей покачал головой и усмехнулся с такой грустью, что даже мне стало как-то не по себе.

– Став Кощеем, я от человеческого отрёкся. Но сила моя росла. И однажды я понял, что смогу снова превратиться в себя прежнего, живого, могущества моего на это хватит. Но вот обратно – уже не сумею. Кончено со мной, охотник.

– Ну, отчего же кончено? Почему не просишь меня, чтобы просто тебя жить оставил? Как человека.

– Потому как не жизнь это. Кощеем я только силу чувствовал и понимал, ничего кроме силы не нужно было. А сейчас человеческая кровь по жилам течёт. Жив я, а не жив. Сердца-то нету.

– Давай про сердце подробнее. Договор был – рассказ за Лесьяру.

– От своих слов не отрекаюсь, охотник. Слушай.

И Кощей рассказал полную версию событий, случившихся в незапамятные времена в загробном мире.

Глава 6

В общих чертах всё было так, как он уже говорил прежде. Начался вдруг среди ночи натуральный звездопад. Никто не знал, что происходит, все были в панике. Ну, может, кроме Кощея, который сразу почуял, что коли текущий царь потустороннего мира чего-то боится, то надо это брать и использовать. На худой конец – дружить с этим. Потому что Славомыс не был рождён, чтобы перед кем-то в грязи ползать. Ему самому нужна была власть. Ну, в крайнем случае, полная свобода. А после смерти он оказался хуже распоследнего холопа – расплачивался за земные грехи.

И вот, приметив, где бахнулась звезда, Славомыс отправился туда. Там он обнаружил аж два железных яйца, и сердце его преисполнилось радости. «Ух ты, – подумал он, – ну теперь-то, с железными яйцами, я всех нагну!»

Довольно быстро Славомыс смекнул, что яйца – это транспортные средства, которые совершили весьма опасную и явно конструктивно не предусмотренную посадку. Одно яйцо пострадало больше. Когда Славомыс открыл его, то увидел неописуемое существо. Существо подыхало и не знало, что предпринять. Потому одной конечностью протянуло Славомысу нечто светящееся. Тот хотел взять, но не сумел – существо втолкнуло свет ему непосредственно в грудную клетку, и Славомыс преисполнился. Ощутил в себе силу великую.

Однако в следующую секунду его похлопали сзади по плечу. Славомыс обернулся и увидел второе существо, аналогичное первому. Только это существо не умирало. Второе яйцо вообще пострадало гораздо меньше первого, как потом выяснилось. Существо заговорило со Славомысом на неизвестном языке, который тот внезапно понял, как родной.

Если передать вкратце сказанное существом, то будет примерно вот что: «Ты, говно, кто такой вообще, за каким хреном сюда полез? Что ты взял? Ты сам-то понял, что ты взял? Ты дурак? Ты понимаешь, куда меня начальство вылюбит за такой косяк? Плюнь каку! Не плюётся? Бли-и-и-ин. Ты ж взорвёшься сейчас, и вообще всему кердык!»

Славомыс уже и сам чувствовал, что ему как-то не оч. Пучить начало со страшной силой, кровь в венах и артериях будто кипела, сердце превратилось в раскалённый шар.

Существо приняло решение. Оно клешнёй пробило Славомысу грудь, вынуло оттуда сердце, которое и впрямь выглядело теперь как светящийся ярко-красным шар. И сказало следующие слова:

«Это я увезу подальше. Ты теперь бессмертен. От тебя сила пойдёт по всему миру. Как растечётся – так легче станет. Никто не думал, что над вашей планетой стоит такая защита. План был совершенно другой, но теперь уж как получилось – так получилось. Идём, покажу, как пользоваться связью».

Вскоре (ну как – «вскоре»? Времени в загробном мире не существовало) существо привело в относительный порядок расколотое яйцо. Как я понял, перемещаться по планете оно могло, свалить за её пределы – уже нет. Само улетело на функционирующем яйце и увезло с собой сердце Славомыса. Славомыс же постиг инопланетные технологии на уровне уверенного пользователя. Раз в земной год выходил на связь с орбитой и отчитывался о положении дел. Летающее по орбите существо ждало доклад об окончательной и безоговорочной победе тварей над людьми. Однако на земле творилось странное.

Сила, выплеснувшаяся из упавших яйцезвёзд, породила на Земле не только тварей, но и их противоположность – охотников. Которые оказались поумнее тварей, пусть и не выше числом. А потому битва мальца затянулось. Твари плодились, охотники сокращали их поголовье. Русь-матушка стала вообще символом торжества человечества.

Не, у Кощея – как вскоре стал называть себя Славомыс, – всё было тип-топ. У него и черти охотно переродились в тварей, и прежнего царя он выпилил. А людишки мёртвые, как и и полагалось, ползали перед чертями на брюхе, отрабатывая грехи и не представляя никакой опасности.

Существо на орбите ждало, пока в реальном победят твари. Кощей – связной – соответственно, тоже ждал. Но тут появился я. И начал серьёзнейшим образом путать им карты. Последней каплей стал Сборщик, которого я загнал в потусторонний мир.

Дело в том, что у Кощея в яйце были заначены банки с запчастями Разрушителей. Сборщик это немедленно почуял, перебежал Калинов мост, разминувшись с несколько прифигевшим Горынычем, который даже раздуплиться не успел. И сейчас же пошёл в атаку на крепость Кощея по принципу «вижу цель – не вижу преград». Много чертей полегло в этой битве, и только сам Кощей сумел нейтрализовать опасную хреновину, замуровал где-то глубоко под землёй. После чего перевёл дыхание и решил, что вопрос с Владимиром надо уже как-то закрывать.

Ну и закрыл. На свою голову.

– Так, а что будет, когда твари победят? – спросил я.

– Тот, что в небе летает с моим сердцем – это воевода, которого отправили в дальний завоевательный поход. Если он вернётся, сказав, что всю армию положил, а земли не взял – с него голову снимут и покроют позором весь его род. Поэтому он и ждёт. Чтобы вернуться с победой. Когда людей станет совсем мало, он сначала сюда спустится, добьёт остатки. В клетки посадит тех немногих, кого сам выберет. И улетит к своим. Меня обещал царём загробного мира оставить, а в этом мире будут жить те, кто прилетит сюда. Твари им служить станут, а люди – развлекать, как забавные зверушки.

– Угу. Ясно. А сердце твоё какое значение имеет?

– Если я сердце получу – силы мои умножатся, я ему равен сделаюсь, и смогу с ним сразиться. Потому не вернёт он мне сердца. Но и не уничтожит, нужен я ему – загробный мир сдерживать. Направляясь сюда, не знали они, не ведали, что у нас так всё на земле устроено. У них иначе совсем.

– А он, получается, не знает, что ты в загробном мире уже нихренашечки не сдерживаешь…

– Не знает. Не говорили мы с ним ещё. Он со мной, уж сколько веков, каждый раз в одно и то же человеческое время разговаривает, с началом года. Вот, как январь начнётся…

– То есть, вот-вот уже. Ну что ж, ладно. Поговоришь.

– Что? – нахмурился Кощей. – Ты меня не убьёшь, что ли?

– Нет пока. Придётся пожить. Кто-то же должен выйти на связь с космосом и передать сведения.

– Какие?

– Ну, такие, например, что задание выполнено. Поголовье людей сокращено, можно приземляться.

– Зачем тебе это? – изумился Кощей.

Я улыбнулся.

– Потому, Кощей, что я не смогу спокойно жить, пока где-то рядом мотается такая опасная хрень. Хрень необходимо уничтожить, и ты мне в этом поможешь. А сейчас – пошли на экскурсию. Покажешь мне, где в этом твоём яйце контейнеры с частями Разрушителей лежат. Они мне – во как нужны.

Я встал. Кощей тоже поднялся. Мы вышли из столовой.

Не успел я шагнуть на порог, как на меня налетела лесовичка – всё ещё в обличье молодой девушки. Лицо зарёвано, платочек в руках изодран в клочья.

– Что же я наделала, охотник! – всхлипнула лесовичка. – Зачем позволила тебе милого моего загубить⁈

– Угу. Уже, значит, «милого». Не, вот чего мне точно не дано понять, так это загадочную женскую душу…

Лесовичка зарыдала и попыталась наброситься на меня с кулаками. Я поймал её за руки. Кощей, вышедший из столовой вслед за мной, пробасил:

– Жив я, Лесьярушка.

Прозвучало несколько смущенно. Не виноват, дескать, так получилось.

Лесовичка охнула. Слёзы мгновенно высохли. Лицо озарила радость. Но не надолго. В тот же миг Лесовичка гневно нахмурилась.

– Ах, ты… Ах, ты… – начала она.

Но что сказать, так и не придумала. Рассерженно топнула ногой и исчезла.

Кощей посмотрел на меня. С немым вопросом в глазах. Я развёл руками.

– Не спрашивай. Женская логика – такая штука, с которой не разберёшься, даже если тысячу жизней проживёшь, это тебе не загробным царством управлять. Пошли, чё. Захочет – вернётся, дорогу знает. А у нас с тобой своя программа.

Мы вышли за ворота, к припаркованному у частокола яйцу. Люк корабля начал открываться раньше, чем приблизились.

– Всё норм, свои, – бодро крикнул я. – Вылезайте, отбой воздушной тревоги.

Из яйца выбрались все мои домашние – Тихоныч, тётка Наталья, Маруся, Данила, Груня и Терминатор с младенцем. Все, включая младенца, заинтересованно уставились на Кощея.

– Земляк мой, – представил я, – в наших краях проездом. Поживёт пока у нас. Тётка Наталья, будь добра, организуй комнату.

– Будет сделано, барин, – поклонилась тётка Наталья. И устремилась к воротам.

Остальные потянулись за ней. Задержалась одна Груня, разглядывая странное кощеево одеяние.

– А где вы такую одёжу взяли, господин хороший? Будто с картинки сказочной…

– Ролевик, – объяснил я. – Место для игр присматривает. Ты за кого, кстати? За Лориен или за гномов?

– Да, – сказал сообразительный Кощей.

Груня сделала вид, что поняла, и убежала.

Мы с Кощеем забрались в люк, прошли в рубку. Он коснулся ладонью панели управления. В ту же секунду часть стены, до сих пор казавшейся монолитной, выдвинулась вперёд и ушла в сторону – сработал тот же механизм, что открывал люк.

Я заглянул в помещение. Небольшая каюта, с двух сторон – полки от пола до потолка, между ними – узкий проход. Полки вплотную уставлены ящиками. Изготовленными, на вид, из того же металла, что и «банки». Ящики были небольшими, смотрящий на нас торец – сантиметров двадцать на двадцать.

Хм-м. Как-то я себе склад с деталями Разрушителей по-другому представлял. Единственная банка должна была занимать больше места, чем каждый из этих ящиков. Спросил у Кощея:

– Ты ничего не перепутал?

– Ничего. В этих сундуках части тех, чьё предназначение – уничтожать людей.

– Очень интересно.

Ящики стояли до того плотно, что непонятно даже, как подцепить. Повинуясь интуиции, я положил ладонь на ближайший. Чуть надавил. И ящик немедленно выдвинулся на несколько сантиметров вперёд. Я потянул его с полки и едва не выронил. Ни хрена себе, тяжесть! Положил на пол.

Так же, как знакомые мне банки, никаких очевидных признаков «открывать здесь» ящик не содержал. Ну что ж, схема отработана.

– Под руку не лезь, – сказал я Кощею. – Ты больше не бессмертный, пальцы новые не вырастут.

И рубанул по ящику мечом. То есть, собрался рубануть – не успел. Корабль взвыл. Буквально – включилась сирена. На панели управления вспыхнула надпись: «Опасно!» И на гладкой поверхности ящика тоже немедленно проступили буквы.

– Что случилось? – спросил у Кощея я. – Почему корабль орёт?

– Гневается, – прошептал Кощей. – Он кричит так, если делаешь что-то не то! Положи этот сундук на место. Не трогай его! И лучше нам уйти отсюда, не то Хозяин будет недоволен, – Кощей схватил меня за руку.

Я отцепил его пальцы и покачал головой.

– Вот что. Слушай меня внимательно и запоминай, повторять не буду. На удовольствия твоего хозяина мне наплевать с высокой вышки. Я – сам себе хозяин. Корабль этот теперь мой. Я буду делать то, что хочу, тогда, когда хочу. То, что от тебя толку мало, уже понял, поэтому просто стой и не мешай.

Я присел над ящиком. Присмотрелся к проступившим буквам.

«Закрытое место… Нельзя».

– Вот оно что! «Не вскрывать в закрытом помещении». Корабль понял, что я собираюсь делать, и забил тревогу. Газ там внутри какой-то, что ли?.. Ладно, понял. Идём на улицу, дружок.

Я потащил ящик к выходу. Волоком, по полу – тяжеленный, зараза! Видимо, рассчитан на то, что возиться с Разрушителями будет Сборщик.

Ящик вывалился из люка на протоптанную в снегу тропинку. Сирена в корабле стихла. Уже хорошо.

Я поднял меч, прицеливаясь. Собирался ударить по самому краю – так же, как делал, когда вскрывал банки. Меч с тех пор прокачался не слабее меня самого. Настолько, что я понял – целиться мне не нужно, клинок сам выберет правильное место. Рубанул. Лезвие меча срезало торец ящика. Я собрался наклониться, чтобы заглянуть внутрь, но в последний момент вдруг интуитивно понял, что делать этого не стоит. Отскочил в сторону. Кощей отскочить не сообразил, так и стоял. Я рявкнул, но поздно.

Из ящика начали вылетать банки. Точнее, баночки. Небольшие, едва ли с половину пивной. А на лету они росли. Увеличивались и прямо на глазах обретали вид и размер банок, лежащих у меня в сарае.

Один снаряд угодил Кошею в лоб. Тот крякнул и сел на снег. Обстрел продолжался около минуты. Через минуту всё обозримое пространство было усеяно банками. Я посчитал: ровно полсотни. А ящиков там, в каюте, было… Примерно дофига. Ну круто, чё. Жизнь-то налаживается!

– Чего сидишь? – обратился я к Кощею. – Хватай снаряды, сколько унесёшь, тащи в сарай. Будешь учиться приносить общественную пользу.

Кощей, на лбу которого начала наливаться шишка, взял четыре банки и утопал. Я сгрёб в кучу оставшиеся и переместился к сараю. Дождался, пока притопает Кощей и сложит в сарай свои четыре.

После чего сказал:

– Запоминай, как теперь будем жить. В цепи заковывать я тебя не стану, хлопотно. Если вдруг соберёшься сбежать, вспомни, что ты теперь – обычный человек. Вот доказательство, – ткнул пальцем в шишку на лбу. – Далеко ты на своих не утопаешь – во-первых, а во-вторых, на то, чтобы тебя отыскать, мне и минуты не понадобится. Я, если что, охотник в ранге Тысячника. И после того, как поймаю, уж точно в цепи тебя закую. Кормить-поить буду, об этом не переживай. Комнату тётка Наталья приготовит. Только не думай, что это означает, что я стал как-то по-другому к тебе относиться. Ты мне нужен, вот и всё. И нужен ровно до того момента, пока не проведёшь сеанс связи со своим хозяином. Потом – сам понимаешь. Считай, что я просто отложил исполнение приговора. Расклад ясен?