Текст книги "Правда людей (СИ)"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Вот и ладненько.

Закинув сумку на заднее сиденье, я запрыгнул в салон, и мы поехали в Наро-Фоминск. Сначала туда, а затем Паша помчится обратно в Луховицкий район. Пока выбирались из столицы, не разговаривали, не до того, слишком плотный поток машин, а когда выехали на федеральную трассу Москва-Киев, Гоман расслабился и стал напевать под нос какой-то марш.

– Что это? – поинтересовался я.

– Песня, еще дореволюционная. Ее русские солдаты в окопах Первой Мировой часто пели.

Паша вобрал в грудь воздух и стал напевать, что для него совсем не характерно:

 
"Хей, славяне, наше слово
Песней звонкой льется,
И не смолкнет, пока сердце
За народ свой бьется.
Дух Славянский жив навеки,
В нас он не угаснет,
Беснованье силы вражьей
Против нас напрасно.
Нашу речь нам вверил Бог наш,
На то воля Божья!
Кто заставит нашу песню
Смолкнуть в нашем поле?
Против нас хоть мир весь чертов!
Восставай задорно.
С нами Бог наш, кто не с нами —
Тот падет позорно!"
 

Гоман замолчал и я кивнул:

– Бодрая песня. Под статью два – восемь – два отлично подпадает. Чистейший национализм.

– Ага! – Паша усмехнулся. – Тем, кто сейчас у власти, она, словно нож под сердце.

– Ладно, – сказал я, – про песни можно разговаривать долго, но это потом. Сейчас о деле.

– Готов, – Гоман шутливо приложил к голове два пальца. – С чего начнем?

– С того, кому из первой партии бойцов можно доверять.

– Рано об этом говорить, – Паша поморщился. – Только начали.

– Время не ждет, дружище. В ближайшую неделю кое-что нужно сделать. Работа не сложная, так что пойдет как проверка для новичков.

– С кровью?

– Да.

– И смерти будут?

– Летальных исходов постараемся избежать.

– Ну, если так, то выделить можно троих. Двое у Лопарева и один у меня.

– Кто именно?

– Лапоть, Гней и Рубило.

Прозвища, они же позывные, говорили мне больше, чем фамилии. Я напряг память, пролистнул пару страниц и вспомнил тех, кого упомянул Гоман. Два студента, как ни странно, будущие историки и крепкие парни, и один приземистый отчаянный подросток с улицы, которого подобрал Иван Иваныч.

– Значит, эти трое самые лучшие? – уточнил я.

– Да. Резкие и самостоятельные, но что такое дисциплина понимают.

– Отлично. Завтра привези их к Ольшанскому. Попробуем всю текучку за пару суток разгрести.

– Эдик с нами?

– Думаю, нет. У него забот хватает, не станем отвлекать.

– А чем именно займемся?

– Для начала на соседей Ольшанского посмотрим. Затем контрабасов, которые наших камрадов прижимают, накажем. Ну, а потом смотаемся в Москву и поговорим с одним шибко хитрым врачом, который просроченными медикаментами торгует.

– А успеем все за пару дней?

– Должны.

– Эх! – Гоман покачал головой. – Как бы нам не залететь.

– Если все по уму делать, то проскочим. Это раньше, когда милиция была, и в ней профессионалы работали, трудно было, а сейчас, несмотря на компьютеры, базы данных и видеокамеры, избежать тюрьмы легко. А все почему?

– Почему? – Паша кинул на меня косой взгляд.

– Потому что система сгнила. Начальники на самом верху спускают вниз грозные приказы: "усилить контроль", "принять меры", "противодействовать разгулу преступности" и "обуздать криминалитет"; а их никто не боится и не слушает, ибо внизу, как и наверху, работа в полиции воспринимается как бизнес. Разумеется, это не касается всех. Где-то, наверняка, есть честные полицейские, но их настолько мало, что на общем фоне они кажутся белыми воронами, которых остальная стая забивает словно чужаков. Это как с девяностых годов началось и продолжается до сих пор. И по этой причине я уверен, что нас никто особо не ищет, а если даже и попадем в поле зрения какого-нибудь шибко глазастого чувака с погонами, то проблему скорее решат деньги, чем стволы. Да что я тебе это говорю!? Ты и сам все понимаешь.

– Да, понимаю.

Гоман со мной согласился. Так оно и есть. Рыба гниет с головы и причина того, что в стране плохо с законностью, надо искать там. Ведь как оно было? Менты ловили преступников и стояли один за другого горой. Потом перестройка и на страну накатила криминальная волна, которая была выгодна нынешним олигархам. Служители закона попробовали задавить бандитов. Да куда там. Поймали одного, другого, третьего, а прокуроры, которые хотели жить и сладко кушать, отпускали преступников. Потом ментам запретили носить оружие, и они остались один на один с проблемами, а у многих семьи. Ну и что в итоге? Спустя два десятилетия МВД потеряло практически всех более-менее квалифицированных специалистов, и на смену участковому Анискину, знатокам и прочим майорам Прониным, пришли бизнесмены в погонах, решатели проблем и крышеватели ларьков-магазинов. Таким людям легче кого-то отдубасить и повесить на случайного человека чужое преступление, чем бегать по улицам, копить оперативный материал и разрабатывать настоящих злодеев. Это правда и понимание того, кто на стороне противника, придавало мне дополнительные силы.

Впрочем, что-то я разошелся. Сгнила не только милиция, которая стала полицией. Гниет само общество, а проблемы МВД это только следствие главной, которую надо решать. И решать ее придется не кому-то со стороны, не инопланетянам, не дяде Сэму из-за океана, не Путину, который на все забил и кайфует по жизни, а нам. Самым обычным людям, которые пока еще живут в стране, которую считают своей родиной.

Глава 10

Подмосковье. Осень 2013-го.

Поздним вечером два сержанта контрактной службы, если по-простому, контрабасы, прошли КПП 1-го гвардейского мотострелкового Севастопольского Краснознаменного ордена Александра Невского полка. Одетые по гражданке крепкие двадцатипятилетние мужчины с барсетками в руках, один смуглый и чернявый, а другой курносый и светловолосый, огляделись, закурили и небрежной походкой уверенных в себе людей направились к автостоянке.

– Куда едем, ребята? – спросил сержантов выскочивший им навстречу водитель такси.

– В Наро-Фоминск, – бросил смуглый, Исмаил Ужахов.

– Побыстрей и с ветерком, – добавил светловолосый, Петр Гайдамачный.

Водитель кивнул, дождался, пока пассажиры разместятся на заднем сиденье, и помчался в райцентр, а следом за такси от КПП отъехала темно-синяя "тойота", на которую никто из них не обратил внимания. Впрочем, сержанты упустили не только это. Еще они не заметили стоящего у ворот части молодого призывника Федю Евстигнеева, в руках которого был мобильник, и это было уже гораздо серьезней. Но для них начинался самый обычный вечер, и ни о чем плохом они не думали.

Ужахов и Гайдамачный служили в элитном подмосковном полку Таманской мотострелковой дивизии уже шесть лет. Сначала отпахали срочную, а потом подписали контракт. И если сначала они ничем не отличались от сотен тысяч таких же военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, то уже через год, когда солдаты сдружились и наладили в части свой бизнес, все изменилось. Дедушки заматерели, окрепли, поняли, что армия это золотое дно, и подмяли под себя всю роту. Наряды, караулы, тревоги, полигоны, строевые занятия, обслуживание ротной техники, парково-хозяйственные дни и организационные периоды. Все это касалось их лишь краем, ибо командир роты, запойный капитан Шумский, ежемесячно получал от них пухлый конверт с деньгами, а комбат являлся его близким родственником.

Естественно, возникает резонный вопрос. Чем же таким занимались Ужахов и Гайдамачный, нелегальные доходы которых в несколько раз превышали ежемесячное жалованье обычного контрактника? Ответ прост. Они были драгдиллерами, то есть продавцами наркотиков, каких угодно, хоть таблеток, хоть героина, хоть анаши. Только продавали приятели их не лично, а через посредников, и работали они не на улицах городов, а на территории гвардейской мотострелковой дивизии. И клиентура у них была соответствующая, солдаты, сержанты, а порой и офицеры.

– Не бывает!? Невозможно!? – услышав про это, наверняка, воскликнут многие люди, жизнь которых, так или иначе, соприкасалась с армией.

– Ложь и клевета! – поддержат их добропорядочные обыватели, которые регулярно смотрят телевизор и уважают военные сериалы. – Ладно, неуставные отношения. Но наркотики перебор.

Однако факты вещь упрямая, и они говорили сами за себя. Два сержанта работали уже не первый год, и бизнес подельников только расширялся. От родственников Ужахова в Москве и закрепившихся в Наро-Фоминске цыган, они получали товар, привозили в часть и реализовывали через других солдат. При этом Ужахов отвечал за финансы и контакты с начальством, а Гайдамачный расширял клиентскую базу и вел дела с постоянными покупателями из других подразделений дивизии. Такой вот симбиоз.

Правда, несколько раз они были близки к провалу. Но все проблемы решались с помощью денег. А когда один чрезвычайно ретивый особист решил раскрутить факты по наркоторговле в дивизии, то Ужах позвонил своему дяде и ретивый капитан попросту исчез. Был человек, и нет его, а начальства превыше всего ставило, чтобы количество залетов соответствовало среднестатистическим по стране. Поэтому реальные факты правонарушений, например, заступление на КПП обдолбанного солдата, который сдуру не пустил на территорию части командира полка, или стрельба в карауле, старательно замалчивались и в этом не было ничего необычного. Так делалось во всех воинских частях "сердюковской" армии от Москвы до Камчатки. Стандартная практика и командование Таманской гвардейской дивизии исключением не являлось, ибо давно в прошлом те благословенные времена, когда в элитную придворную часть набирались самые лучшие призывники, комсомольцы и спортсмены, да чтобы не абы откуда, а из России, Украины или Белоруссии. Эта система осталась в другом тысячелетии, и командиры работали с теми, кого им присылали. А поскольку честные и рьяные были не нужны, ведь практически за каждым офицером начиная от майора, водились грехи, то их выдавливали, а службу тянули те, кому деваться некуда. Пусть тунеядцы, наркоманы, малограмотные алкоголики, исламисты и пришедшая в армию из-под палки болезненная молодежь. Неважно. Лишь бы не правдолюбцы, которые спрашивают, с каких это доходов у комбата дача, словно дворец, машина шикарная, шикарная квартира в столице и три автозаправки. Отсюда и приоритеты…

Тем временем друзья продолжали свой путь к Наро-Фоминску и, глядя в окно, Ужахов ухмыльнулся.

– Ты чего? – спросил его Гайдамачный.

– Да, так, – ингуш оскалился, – вспомнил, с чего мы начинали.

– Это да, – второй сержант тоже заулыбался, – такое забыть трудно. Три коробка плана в кармане и сердце колотится, вот-вот нас застукают. А все оказалось очень просто, и сами покурили, и два коробка с выгодой продали. Сейчас над этим уже можно посмеяться, а тогда очко играло.

Ужахов кивнул и сказал:

– Все так, но что-то над нами тучи сгущаются. Слышал, скоро введут постоянные проверки на наркоту, а нам это весь бизнес завалит.

– Чепуха, – Гайдамачный взмахнул рукой. – Про тесты уже не первый год говорят, а воз и ныне там.

– Может и так. Однако я решил контракт не продлять. Хватит. Деньги есть, осяду рядом и буду товар через шестерок толкать. Свой процент с мелкого опта иметь буду, так что не пропаду.

– А как же я?

– Поступай, как знаешь.

Гайдамачный подумал и качнул головой:

– Знаешь, я тоже от дел отойду. Нахуй. Надоело все. Позавчера двоих борзых из крайнего призыва вместе с шестерками пиздил, и один мне прямо в глаза посмотрел, да так, что не по себе стало. Будь он чуть покрепче или нас было меньше, порвал бы он меня. Точно говорю.

– Ты что, измену словил? – Ужахов толкнул подельника в плечо. – Не ожидал.

– Не в этом дело, – Гайдамачный поморщился. – Здесь что-то иное, я на себя словно со стороны посмотрел, его глазами.

– И что увидел?

– Не скажу…

Было, ингуш хотел надавить на посмурневшего сослуживца, чтобы тот высказался откровенно. Однако неожиданно такси подрезала пошедшая на обход "тойота". Водитель машинально сбавил скорость и стал прижиматься к обочине, а затем в открытом окне "тойты" появился человек в черной маске и пистолетом в руках, который знаком дал ему команду остановиться. Таксист повиновался и команду выполнил.

Вечерело. С минуты на минуту на землю опустится ночная мгла. Место пустынное. По трассе проносились редкие автомобили, а из "тойоты" вышли четыре человека в синем омоновском камуфляже и масках. Они спокойно подошли к такси, открыли задние двери и выдернули пассажиров. Ужахов и Гайдамачный, которые решили, что их накрыли настоящие полицейские, попробовали возмущаться, но сержантов скрутили и поволокли в разросшийся вдоль дороги кустарник. После чего рядом с таксистом сел пятый бандит, который выдернул из замка зажигания ключ и спросил его:

– Как зовут тебя, дядя?

– Савелий Фомич.

– А фамилия?

– Фокин

– Боишься, Савелий Фомич?

– Д-д-да… – испуганно пролепетал водитель, мирный человек, который зарабатывал извозом и четко усвоил, что с вооруженными людьми шутить не стоит.

– Это правильно, – незнакомец в маске кивнул, – время сейчас смутное, злодеев кругом столько, что страшно на дорогу выезжать. Однако ты нас не бойся. Отпустим. Я сказал. Нас только эти двое интересуют.

Человек в маске кинул взгляд на темный кустарник и замолчал, а таксист его не тревожил. Так прошло десять минут, томительных и страшных. Таксист смотрел на крохотную иконку, которая была приклеена к приборной доске, и молил всех святых о заступничестве, а затем он услышал звук выстрела, который прилетел из кустарника, и в его голове промелькнула лихорадочная мысль: "Все! Теперь точно убьют!" Однако незнакомец, который тоже слышал выстрел и резко дернулся, словно это для него неожиданность, успокоил его:

– Все будет нормально. Для тебя точно. Только не рыпайся. Не вынуждай стрелять.

– Я все понял, – Фокин отвернулся и крепко стиснул зубы.

Спустя минуту прозвучало еще два выстрела, а после этого рядом с такси появился один из бандитов, рослый и плечистый, который наклонился к пассажирской двери и пробурчал:

– Пришлось валить гадов.

– А что так? – в голосе находящегося в салоне человека, судя по всему, молодого, прозвучало раздражение.

– Они наркотой промышляли. Сами все выложили, сначала нас за полицейских приняли, а потом за конкурентов, и языки развязали. Ур-ро-ды! А еще при них деньги оказались, которые они везли за новую партию товара, почти четыреста тысяч. Рублей, разумеется.

– Вот значит как?

– Да.

– Что же, все правильно сделали. Сворачиваемся.

– А этот? – кивок в сторону таксиста.

– Пусть живет.

– Опасно.

– А что он видел? Людей в масках и левую машину с левыми номерами? Так это херня. Уходим.

Незнакомец покинул такси и протянул водителю ладонь в белой нитяной перчатке:

– Телефон и документы.

Водитель повиновался, передал бандиту мобильник и права, а тот при свете тусклой лампочки в салоне посмотрел на документы и бросил их в темноту. Затем туда же, в пыльную придорожную траву, полетели ключи с телефоном, и незнакомец сказал:

– Не суетись, Савелий Фомич. Посиди часик и подумай за жизнь. Начнешь рвение проявлять и лишнее болтать, достанем, и никто тебя не защитит. На вопросы полицейских отвечай просто: "Ничего толком не разглядел. Ничего не понял. Знать ничего не знаю, и ничего не слышал". Усек?

– Да, – ответил таксист.

– Тогда прощай, дядя.

Из темноты, один за другим, выныривали люди в камуфляже и масках. Они запрыгнули в "тойоту" и уехали, а водитель остался сидеть.

Через час он вышел на поиски телефона и нашел его. После этого Фокин позвонил в полицию, и она появилась. Сначала приехала одна машина, но вскоре их было уже несколько, и для таксиста начался ад. На Фокина насело сразу два молодых и наглых следователя и первая версия, которую они породили, была весьма незатейлива. Водитель узнал, что у сержантов есть деньги, после чего с помощью подельников убил их и ограбил, а теперь, пытаясь отвести от себя подозрения, изображает жертву. Значит, надо его колоть.

Хм! Бывает. И как ни оправдывался Фокин, его доводы ничего не значили. Следователи давили на него и если бы не появившийся под утро солидный подполковник, которому он по десятому кругу рассказал обо всем, что с ним произошло, то кто знает, что было бы дальше. Возможно, за совершенную Егором Нестеровым и его парнями акцию понес наказание обычный работяга. Ну, а так еще и ничего. Подполковник шугнул следователей, мол, не там ищите, и для Фокина, который смог добраться домой только к полудню, все сложилось неплохо. Для Егора Нестерова, который обкатывал молодежь, тоже. Сотрудники Наро-Фоминской полиции получили еще один криминальный случай в районе. А тела сержантов контрактной службы Ужахова и Гайдамачного отправились в морг. "Jedem den Seine" – каждому свое, гласит древняя мудрость. И, наверное, это правильно.

***

На столе лист белой бумаги формата А4, а в руке карандаш, которым я вывожу круги. Большой внешний с точками и обозначениями "БУГ" и "РДГ". Следующий круг поменьше, снова точки, и от внешних к ним идут линии, обозначение "ТК". Еще один круг и опять точки с линиями, обозначение "КЦ". Центр и квадрат, в котором сразу несколько обозначений, кружок с буквой "Л-Ш", а вокруг другие: "Ф", "Р", "КР", "ПО", "В", "СП", "СТ" "М", "П", "УТЦ".

Вроде бы все, что хотел, нарисовал, откинулся на спинку кресла, зевнул и подумал, что хорошо бы сейчас поспать. Однако днем сон плохой, по крайней мере, у меня, а потому лучше подождать до вечера и подумать над нашей последней акцией, которая должна была уложить двух человек в больницу, а вместо этого отправила их на тот свет.

В целом все прошло неплохо. Федя отзвонился и предупредил, что его обидчики, центровые сержанты роты, собираются в увольнение, и мы сработали чисто. Вот только парни не сдержались, и Рубило выстрелил в Ужахова. Один выстрел – один труп. Несмотря на молодость, студент-очкарик не промазал и шмальнул ингушу прямо в лоб. Ну, а после этого пришлось и второго валить. Мокруха. Но читать своим парням нотации я не собирался, ибо они все сделали правильно. Погорячились и поторопились, конечно, однако этого от недостатка опыта.

Далее был отход. Засвеченную "тойоту", которая по документам принадлежала Эдику Шмакову, мы утопили в Таруссе. Подогнали машину к обрыву, столкнули в реку и буль-буль, никаких следов. После чего вышли к ближайшему населенному пункту, поселку Любаново, и уже оттуда, бойцы на автобусе, а мы с Пашей Гоманом на такси, отправились в Наро-Фоминск.

Бывший моряк Ольшанский осел на окраине райцентра и, как я уже отмечал, соседи у него далеко не самые лучшие. Пришлось признать, что мы немного облажались, место надо было выбирать внимательней, а мы купились на дешевизну и рекламу от прежнего хозяина, который стремился как можно скорее покинуть свой дом. По этой причине теперь мы имеем то, что имеем. Цыган рядом не менее полусотни. Они настроены недружелюбно и у них имеется оружие, плюс связи в полиции и городской администрации. Следовательно, мой первоначальный план – наехать на чернявых ромалов, не выдержал никакой критики. Впятером здесь ничего не сделаешь, только внимание к себе привлечешь, и потому мы с Гоманом решили, что Ольшанский должен перебраться в Калинец, а эту точку придется оставить. Разумеется, брошенное домовладение моментально разграбят, и вскоре здесь будет наркопритон, но иначе никак. Не можем мы сейчас буром на любого противника переть, особенно такого шумного как цыгане, а значит, оставим их на потом.

Что касается Ольшанского, то он нашему решению обрадовался. Моряк мужик, конечно, хороший, но совсем не конфликтный и не герой. Он рад тому, что мы его приподняли и восстановили ему документы. Однако рисковать ради наших дел, в которые бывший стармех не посвящен, своей драгоценной жизнью, Ольшанский не собирался. Это понятно и я его не осуждал.

Прерывая мое уединение, в комнату вошел Гоман и в его руках был телефон.

– Парням звонил? – спросил я Пашу.

– Да, – он кивнул, сел рядом и добавил: – Они уже на автостанции, вскоре будут здесь.

– Отлично. Как приедут, пусть поедят, помоются, отдохнут, и поедем в Москву. Найдем доктора, который нашего врача на лекарства кинул, да посмотрим, что он за человек и кто за ним стоит.

– Чего смотреть? – Паша поморщился. – Типичная крыса. Прижать его, наши деньги вернуть и пинков надавать.

– Не думаю, что все так просто, – я покачал головой и кивнул на ноутбук, который лежал рядом. – Я тут посмотрел, что это за птица, и пришел к выводу, что он не сам по себе. Чтобы получить доступ к складу просроченных медикаментов, лапа наверху нужна и прикрытие со стороны полиции или бандитов, что, в принципе, практически, одно и то же. Так что сначала надо осмотреться.

– Не спорю, командир ты, – Гоман приподнялся, посмотрел на исчерканный листок бумаги и спросил: – Это что?

– Схема той организации, к созданию которой мы будем стремиться.

– Расшифруешь?

– Запросто. Внешний круг боевые ударные и разведывательно-диверсионные группы – наши кулаки. Следующий круг территориальное командование – на нем непосредственное руководство группами, которые могут объединяться в отряды. Третий круг координационные центры – уровень полковников, которые возьмут на себя управление несколькими отрядами. А в центре главный лидер и его штаб, которому подчиняется вся организация, отряды, отделы и службы. Ф – финансы, Р – разведка, КР – контрразведка, ПО – планирование операций, В – вооружение, СП – стратегическое планирование, СТ – служба тыла, М – медицина, П – пропаганда, УТЦ – учебно-тренировочные центры.

– И когда это будет не на бумаге, а в жизни?

– Через два года. Конечно, если нас не прихлопнут и не поставят к стенке.

– Сложно такое дело потянуть.

– А никто не говорил, что будет легко. Проще всего забить на все, махнуть рукой, мол, пропади все пропадом – один хер дело проиграно, и отойти в сторону. Но это не наш путь. Сложно не разочароваться в своем народе, который хрюкает возле кормушки, куда хозяева жизни от своих щедрот объедки скидывают. Тяжело смотреть, как люди спиваются, наркоманят, за бабло подставляют очко, подчиняются дурацким законам и превращаются в быдло. Однако я верю, что реальность можно изменить и потому буду бегать, до тех пор, пока ноги носят, и голова соображает. Назад хода нет, и я не отверну.

– Это понятно. Но где людей брать? Это тысячи человек и среди них, наверняка, окажутся те, кто нас сдаст.

– Стукачами контрразведка займется. А людей уже набираем и чем дальше, тем быстрее этот процесс пойдет. Кстати, раз уж этой темы коснулись, то вопрос. Где твои сослуживцы, которых ты обещал к нам привести?

Гоман потупился:

– Пока ничего не выходит. В Белоомуте люди правильные, но почти у каждого семья, дети и хозяйство, они в серьезное дело не полезут. Прикрыть могут и поддержку, как обещали, дадут, а на кровь при сегодняшних раскладах не подпишутся. Сам понимаешь – легко быть храбрым, когда ни кола, ни двора за душой, а с семьей на загривке в революцию играть не вариант.

– Понимаю. Но есть ведь и другие?

– Есть. Вот только поспивались многие, а некоторые уже в могилах. Буду и дальше контакты искать, но многого не ожидай. Это поначалу я раздухарился и сказал, что сразу реальных бойцов в строй поставлю, а сейчас уже ничего не обещаю.

Я кивнул и в этот момент зазвонил мой телефон. Это был Шмаков и я ответил:

– На связи.

– Привет, Егор, – услышал я бодрый, но слегка глуховатый голос Эдика, словно у него заложен нос.

– Здорово. Заявление об угоне машины в полицию уже отнес?

– Да, еще вчера.

– Приняли?

– Приняли.

– Все в порядке?

Краткая пауза и ответ:

– Нет.

– Говори.

– На меня сегодня наехали, лидеры организации, в которой я состоял. Прижали втроем и давай предъявлять, что я молодежь увожу. Допытывались, на кого работаю, а когда я их послал, то отделали меня по первое число.

– Серьезно били?

– Нос сломали, и ребро треснуло. Я только что из больницы.

– Угрожали?

– Было такое, а еще велели не отсвечивать. Такая вот солидарность и русская взаимовыручка.

– Это понятно. Для них организация, скорее всего, доходное предприятие. Пошумели и разбежались, а власть зарплату платит. Удивляться нечему.

– Но это не все.

– Что еще?

– Меня из института за прогулы отчислили и сразу повестку вручили, на завтрашнее число. Что делать?

– Забей. Тебе в армаде делать нечего. Сегодня же хватай парней, которых сагитировал, и дуй в Белоомут. Вас встретят.

– Ясно.

– Деньги еще есть?

– Да.

– Тогда до встречи. По пути осматривайтесь, возможно, будет хвост.

– Само собой.

Я выключил телефон и посмотрел на Гомана, который слышал наш разговор и пожал плечами:

– Вот тебе и патриоты. Своего же отмудохали.

– Хорошо хоть не убили или в полицию не сдали.

– Да, хорошо, – согласился Паша и добавил: – Не знаю как в провинции, а в Москве половина "патриотов" и "националистов" так или иначе на власть пашет. Изображают деятельность, а толку ноль. То по Болотной площади рядом с пидарами маршируют, то хулиганят, то таджикских дворников толпой пиздят. Это не дела, а имитация и дискредитация всего движения.

– Спору нет, дружище…

Скрипнула входная дверь, и мы замолчали, мало ли кто пришел. Однако это вернулись наши парни. Они доложили, что добрались без происшествий, помылись в тесной баньке на заднем дворе, поели и заснули спокойным сном, без всяких там кровавых мальчиков в глазах. Паша Гоман тоже прикорнул, а Ольшанский ходил по двору и укладывал в багажник видавшей виды "шестерки", нашей второй машины, которая числилась за Гоманом, какую-то мелочевку. Поэтому в доме я был единственным, кто бодрствовал, и включил телевизор.

Как раз шли криминальные новости, и я ожидал, что покажут трупы Ужахова и Гайдамачного. Но ничего такого не было. По району тихо. Пара мелких краж и задержание проституток в сауне. Про ночное двойное убийство ни слова, ни упоминания, словно его и не было. Зато московские новости меня удивили. Драки, убийства, задержания, опознания, нелегальные эмигранты и опять же проститутки. Привычное дело. Но когда я хотел выключить зомбоящик, пошел сюжет, который заставил меня остановиться.

– Сегодня ночью на Новорижском шоссе произошло ДТП, в котором погиб известный врач и правозащитник Валентин Дражевский, – приятным голосом вещала миловидная брюнетка в строгом деловом костюме. – Его "форд" столкнулся с "ауди" и никто не пострадал. Однако из "ауди" выскочили три молодых человека, которые посчитали, что Дражевский не прав, и стали его избивать. Наша программа получила эксклюзивные кадры с места происшествия…

Дражевский – именно так звали того врача-мошенника, который взял от Жарова деньги, а затем подсунул ему просроченные медикаменты, и я пододвинулся поближе к экрану.

Съемка сверху, наверное, камера дорожной полиции. Все немного мутно, но основное видно хорошо. Столкновение. Темно-красный "форд" ударил резко притормозившую белую "ауди" и машины замерли. Из "форда" вылез сухопарый подтянутый мужчина в короткой рубашке и с телефоном в руках, а из "ауди" выскочили три лихих кавказских молодца. Обмен словами, наверняка, резкими. Врач прижимает к уху телефон, и его оппоненты переходят в атаку. Короткая стычка. Несколько хлестких профессиональных ударов по телу Дражевского, он падает и вновь лицо девушки комментатора.

– Дражевский был доставлен в ближайшую поликлинику, но спасти его не удалось. Врач скончался от тяжелой черепно-мозговой травмы, полиция ведет расследование…

Дальше пошла обычная чепуха про жестокость водителей на дороге, про увеличение конфликтов и про какой-то законопроект. Неважно. Все это мне уже было не интересно и, достав свою сумку, я извлек распечатанные на принтере сетевые фотографии Дражевского. Вот он с коллективом врачей в каком-то кардиологическом центре. Вот здоровается с премьер-министром, который вручает ему какую-то награду. Вот Дражевский в кругу семьи. С виду нормальный человек, можно даже сказать, достойный. Однако мошенник, к которому мы имели претензии, а потому мне его не жаль. Помер, да и ладно – бог шельму пометил.

Я вышел на улицу и спалил фотографии в мусорном ведре, теперь они нам ни к чему, а потом взобрался на крышу, словно подросток, и стал наблюдать за жизнью улицы. К жилью цыган постоянно подходила клиентура, в основном зачуханные тощие наркоманы. Потом подъехала машина ППС и один из полицейских зашел в дом местного пахана. На некоторое время всякое движение прекратилось, улица, будто вымерла. Но вскоре полицейский вышел. Хозяин, смуглый полный мужик, лично проводил его до ворот и патрульные уехали. После чего паломничество страждущих кайфа двуногих животных продолжилось.

Картина презабавная и наблюдать за жизнью городской окраины было весьма поучительно. Однако я начал привлекать внимание, пара чернявых мальчишек заметила меня и побежала докладывать старшим. Поэтому пришлось спуститься вниз и, не дожидаясь вечера, я разбудил парней.

Камрады не возмущались, пообедали и привели себя в порядок, а затем я провел инструктаж. В Москву ехать не надо. Молодежь направляется в Белоомут своим ходом, а Гоман, Ольшанский и я едем в Калинец. Там устраиваемся и ночуем, а с утра продолжаем движение. Все просто и понятно. Вопросов не было. Операция отменяется, значит, так и надо.

Слегка поскрипывая, осевшая "шестерка" покинула подворье и по ухабистой дороге поехала в сторону автовокзала, где нас должны были покинуть молодые бойцы. Соседи провожали машину настороженными недобрыми взглядами, и у меня было чувство, словно мы отступаем с вражеской территории. Хм! По сути, так и есть. Пока мы не хозяева на своей земле, даже здесь, на окраине русского городка. Но это ничего. Настанет час, и мы вернемся. Не может все быть гладко, и я это понимаю. Хотели сделать базу, и не получилось. Хотели провести три акции, но в активе только одна. Хотели обойтись без крови, однако не вышло. Зато молодежь в реальном деле проверили, не зря суетились. Да и новобранцам нашим в армаде теперь дышать полегче будет.