Текст книги "Правда людей (СИ)"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Глава 4

Москва. Лето 2013-го.

– Как так!? Рудик, скажи мне, что это прикол! Скажи!

Михаил Алексеевич Токарев, крупный ухоженный брюнет в дорогом костюме, смотрел на своего приятеля и не узнавал его. Сейчас перед ним сидел не Рудик Мальцев, скромный худощавый московский интеллигент в четвертом поколении, с которым по выходным он пил пиво в любимой забегаловке, а глашатай смертельного приговора. Его приговора. Лицо Рудика казалось ему чужим, глаза приятеля смотрели в сторону, а тонкие холеные пальцы человека в белом халате бегали по столешнице, и выбивали нервную дробь. При этом в Токареве все еще жила надежда, что врач пошутил. Но надежда таяла, словно снег под жарким весенним солнышком, и ему хотелось схватить Мальцева за плечи и встряхнуть. Однако он сдерживался. Токарев ждал ответа и он прозвучал:

– Извини, Миша… – голос Рудика, для подчиненных Рудольфа Андреевича, был глухим и скрипучим. – Это не шутка. Ты прошел обследование, и результаты свидетельствуют о том, что ты болен… Неизлечимо…

Все! Это был конец. Токарев откинулся на спинку стула, который жалобно скрипнул, и закрыл глаза. Ему требовалось успокоиться и собраться.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Дыхание выровнялось, и Токарев стал искать выход из сложившейся ситуации. Но какой может быть выход, когда человеку сообщают, что он смертельно болен? Его нет. Тупик. Приехали. Финита ля комеди без всякого сраного хэппи энда. Жизнь дала трещину. Планы развеивались подобно миражам в пустыне Сахара. Будущего больше не было. Точнее оно было, но Токареву оно не нравилось. Категорически, блядь, ибо он не хотел умирать, по крайней мере, в ближайшие сорок лет. Ведь смерть не для него, не для Михаила Алексеевича Токарева двадцати восьми лет от роду, не судимого, преуспевающего предпринимателя, весельчака и балагура. Человека с недостатками, конечно, но в рамках разумного. Нет. Не могло быть у него такого конца. Раньше срока смерть приходит только к бомжам, наркоманам, алкашам, маргиналам и дуракам, а он не таков. Он элита.

"Ха-ха! – Токарев мысленно рассмеялся. – Элита, блядь!? Хуй на-ны, Мишаня. В итоге ты оказался на одной доске со всякой швалью, которую раньше презирал. Ты сдохнешь. Тебя закопают в могилу и черви, мерзкие белесые твари, скользкие и жирные, будут ползать по твоему холеному телу и жрать твою плоть. Они будут обжираться ею. Но ты этого уже не почувствуешь, ибо тебе будет все равно. Вот и выходит, что небольшая, но преуспевающая фирма купи-продай, тебе уже не нужна. Денежные накопления на тот свет, где всегда тепло и сухо, не заберешь. Двухкомнатная квартира в не самом плохом районе Москвы достанется кому-то из дальних родственников, ибо близких не осталось. Твои любимые шмотки станет носить кто-то другой, скорее всего, столичные бродяги, которые подберут их на свалке. И все, что ты хотел сделать в этом мире, останется лишь прожектами. Хотел, наконец-то, научиться водить автомобиль и купить хорошую иномарку. Мимо. Хотел сделать предложение фигуристой секретарше Катеньке. Мимо. Хотел отправиться в круиз вокруг Европы. Мимо. Куда ни кинь – всюду клин. Жопа. Анус. Пиздец!

– Миша, – Мальцев окликнул Токарева, и он открыл глаза: – ты в порядке?

– Нет, – он покачал головой.

– Выпей.

Приятель, который, как показалось Михаилу, уже вычеркнул его из жизни, поставил на стол стакан с водой. Токарев выпил, прохладная жидкость освежила горло и немного прочистила мозги. После чего ему стало легче, и он попросил Рудика:

– Расскажи еще раз, чем я болен.

Мальцев кивнул и начал:

– Неделю назад, когда ты обратился ко мне с жалобами на плохой сон, ухудшение аппетита и головные боли, я подумал, что у тебя переутомление. Однако, к счастью, ты согласился на полное медицинское обследование, и причина оказалась в другом. У тебя Миша, болезнь редкая и неизлечимая. Лекарств от нее нет, и операции не помогут. Называется она – болезнь Кройцфельдта-Якоба или синдромом кортико-стриоспинальной дегенерации. Это заболевание бьет по коре головного мозга и по спинному мозгу. Выживших нет. И если кратко, то в твоем мозгу появились мертвые клетки, которые уничтожают здоровые.

– К счастью, говоришь, обследование прошел? – Токарев поморщился. – Лучше бы я его не проходил. Так бы и жил в неведении.

– Миша, ты не прав.

– Проехали. Из-за чего у меня эта болезнь?

– Не знаю. Но, скорее всего, ты съел что-то, что есть нельзя. Зараженную мертвечину. Так случается. В Таиланд месяц назад ездил? Пищу тамошнюю ел? Вот тебе и результат. Да и у нас мог эту гадость подцепить. Легко.

– Сколько времени у меня в запасе?

Роберт пожал плечами:

– Если верить справочникам, то у всех болезнь протекает по-разному. Кто-то три года живет, а кто-то всего полгода. Исходи из худшего варианта.

– Что же, полгода срок немалый, кое-что можно успеть.

– Ты не совсем понимаешь, про что я тебе говорю, Миша, – Мальцев поморщился. – Через полгода смерть, а перед этим долгая и мучительная агония. Сначала расстройство корковых функций головного мозга, постоянные боли, ухудшение зрения, потеря памяти, склероз и резкое снижение веса. Потом эпилептические припадки, слепота и раздражение, а затем неизбежный конец. Я тебе, само собой, выпишу некоторые лекарства, и ты должен будешь проходить постоянные обследования, а затем ляжешь в больницу…

– Стоп-стоп, – Токарев прервал Рудика. – Ты же сказал, что лекарств нет.

– Правильно. Есть медикаменты, которые немного продлят твою жизнь и облегчат страдания, но избавления нет.

– Короче говоря, мне пиздец?

– Миша, – Мальцев развел руками, – ты же знаешь, что я не выношу, когда ты ругаешься матом. Сколько тебя знаю, одно и то же, чуть что не так, сразу крепкие выражения. Давай без этого. Ведь ты не провинциальное быдло.

– Извини, Рудик, не сдержался.

– Понимаю.

Мальцев демонстративно посмотрел на золотые швейцарские часы, подарок от коллег на юбилей. Это был знак, что врач торопится, и Токарев решил избавить приятеля от своего присутствия.

– Ладно, надо идти, – он встал. – Спасибо тебе, Рудик.

– Не за что, – Мальцев встал и протянул Токареву рецепт. – Завтра жду тебя снова.

– А смысл?

– Ну…

Рудик замялся и Миша усмехнулся:

– Ничего не говори. Не надо. Я не маленький, все понимаю. Как только разгребусь с делами, так сразу же зайду.

– Вот и молодца.

Токарев взял рецепт, спрятал его в карман брюк, пожал Рудику руку и вышел.

Как оказался на улице, он не заметил. Прошел по коридорам платной клиники, очутился на порожках и замер. Он стоял на одном месте долго. Около десяти минут без движения и охранник клиники, стройный подтянутый парень в черной униформе с какой-то затейливой эмблемой на левом рукаве, подошел и спросил:

– Тебе плохо? Может, врача позвать?

– Нет. Не надо.

Охранник смотрел на Токарева, а он на него. Оба молчали и, наконец, парень не выдержал, отвернулся и сказал:

– Взгляд у тебя нехороший… Смерть с тобой рядом ходит… Тебе бы в церковь сходить или к гадалке какой нормальной…

– Интересно, где ты на такие взгляды наталкивался?

– Далеко отсюда. Вроде бы ходит человек, все нормально, а потом на нем словно метка появляется. Не знаю, как это объяснить. Он меняется. Говорит иначе, смотрит по-другому, шутки у него необычные. Так и у тебя.

– Метка, говоришь, – Токарев помотал головой. – Наверное, ты прав. Есть метка. Черная-пречерная.

– Так, может, все-таки врача позвать?

– Нет, спасибо. Пойду потихоньку.

Токарев вышел на тротуар, оглянулся на охранника и кивнул ему, а затем подумал, что надо вызвать такси, но не сделал этого. Он пошел вдоль улицы и совсем не замечал куда идет. Человек, который знал, что вскоре он станет покойником, был погружен в себя. Токарев вспоминал детство, юность, рано ушедших родителей, первую любовь и первые душевные муки. Потом в память хлынули воспоминания о том, как он косил от армии, и боялся попасть в войска. Затем институт, работа в престижной фирме, карьера и, наконец, собственная фирма, в которую он вложил все свои силы. Но теперь это было в прошлом.

– Куда прешь!? – рядом раздался злой женский окрик и Токарева толкнули в плечо. После чего он пришел в себя и обнаружил, что находится перед пешеходным переходом на незнакомой улице. Мимо него скользили автомобили, и он едва не попал под один из них. Кто была та женщина, которая остановила его, Токарев определить не мог, слишком много вокруг было людей.

Михаил сделал шаг назад. Совершенно машинально. А затем в его голове промелькнула мысль: "Да пропади все пропадом! Сейчас несколько шагов вперед и мне конец. Один рывок. Одно осознанное решение и смерть без мучений". И словно вторя этим суицидальным мыслям, в голове бизнесмена что-то щелкнуло, а затем пришла невыносимая боль. Ему казалось, что сейчас его мозги выплеснутся наружу, и тогда он принял решение, что оттягивать конец бессмысленно.

Тело Токарева качнулось на бордюре, а затем, отбросив прочь все сомнения, он кинулся на дорогу.

– Ви-у-у! – визг тормозов и серебристая "ауди", вильнув к тротуару, замерла.

– Пидарас! Стой! Сучара! – капот черного "фольксвагена" едва не задел Токарева и водитель, высунув голову в окно, осыпал его бранью.

– Кран-г! – окрашенная в оранжевый цвет муниципальная поливальная машина остановилась.

Чудом Токарев проскочил через дорогу и замер невдалеке от противоположного тротуара. На него неслась белая "газель" с надписью "Продукты" и он закрыл глаза. Его ноги ходили ходуном. Он знал, что сейчас погибнет. Время замедлилось, а слух отключился, и все вокруг происходило, будто в немом кинофильме при замедленной съемке. "Газель" медленно приближалась, и Михаил видел испуганное лицо пожилого водителя. Чуть поодаль из "фольксвагена" вылезал наголо бритый мужик-здоровяк, который смотрел на него злым взглядом. На тротуаре, совсем рядышком, стояло несколько детишек, которые тыкали в него пальцами. А голову Токарева прикрывала густая тень растущего неподалеку дерева, и ему казалось, что это покрывало, которое раскидывает над ним костлявая старуха-смерть.

Но вот реальность вернулась в свои привычные рамки. "Газель" резко прибавила ходу. В уши ворвался визг тормозов и гневные крики разгневанного водителя, щебетанье птиц и рык моторов. Вокруг воцарился хаос, и тысячи звуков хлынули в мозг бизнесмена, тело которого сковал паралич.

"Сейчас все закончится", – подумал Михаил и закрыл глаза. Однако произошло то, чего он никак не ожидал. Мощным сильным рывком бизнесмена сдернули с дороги, и он оказался на тротуаре. "Газель" пронеслась всего в сантиметрах от него, и когда Михаил открыл глаза, то увидел перед собой молодого парня в легкой серой майке, который без долгих церемоний отвесил ему хлесткую пощечину, а потом потянул за рукав пиджака:

– Бегом! – прокричал незнакомец, и в его голосе была такая властность, что Токарев не посмел ослушаться.

Вслед за парнем несостоявшийся самоубийца побежал вдоль улицы. Затем нырок в подворотню. Какой-то двор. Снова улочка, почти безлюдная. Переход. Опять проулок и парк, тенистый, спокойный и весь какой-то мирный. Здесь Токарев остановился. Его легкие горели огнем и он уже не бог бежать, а незнакомец остановился рядом, посмотрел на бизнесмена и когда Токарев отдышался, кивнул ему на скамейку:

– Садись.

Михаил повиновался, присел, и парень, разместившись рядом, спросил его:

– Ты чего на дорогу выскочил, дурик?

Токарев поморщился и выдохнул:

– Надоело все.

– Самоубийца?

– Да.

– Разорился или жена бросила?

– Ни то и ни другое.

Бизнесмен пожал плечами, и незнакомец представился:

– Меня Егором зовут.

– Михаил Алексеевич… Можно просто, Миша… Теперь уже можно…

Спаситель Токарева помолчал, дал ему отдышаться, а затем вопросительно кивнул:

– Рассказывай, что у тебя случилось?

Первым желанием Михаила было послать незнакомца куда подальше, встать и уйти. Но его взгляд столкнулся со взглядом Егора, слишком серьезным и проницательным для такого молодого человека, и он начал выкладывать ему свою историю. Токарев говорил, говорил и говорил. Затем прерывался и опять говорил. Слова лились из него потоком, и вскоре Егор знал о нем практически все.

Токарев замолчал. Он ожидал, что сейчас спаситель пожалеет его и ему станет легче, а затем парень даст какой-нибудь "мудрый" совет. Однако, нет. Егор повел себя иначе. Парень окинул парк ленивым взглядом, презрительно скривился в сторону алкашей, которые проходили мимо, посмотрел на солнышко и сказал:

– Сука ты, Михаил Алексеевич. Говно человек и эгоист, каких свет не видывал. Типичный, блядь, продукт среды. Столичный манагер среднего звена.

Голос Егора звучал равнодушно. Спаситель презирал его – Токарев понял это. Но он никак не мог взять в толк из-за чего. Ведь он жертва. Он больной человек. Его надо пожалеть, а вместо этого такое отношение, и Токарев, насупившись, пробурчал:

– Почему ты так считаешь?

– Во-первых, ты думаешь только о себя. Я-я-я. А на водителей, которым потом твои мозги с капота пришлось бы соскребать, а затем перед полицией оправдываться, тебе было наплевать. Точно так же как и на детишек, которые едва не стали свидетелями смерти человека. Во-вторых, самоубийство не выход. Ты забыл, что ты мужчина. А мужчина, если знает свой срок, завершает все дела на земле и погибает в бою. Только в бою, но никак не под машиной в людном месте напоказ. Ну и, в-третьих, как я уже сказал, ты эгоист. Вот ты не бедный человек, насколько я понимаю. Есть деньги, квартира. Так помоги людям, раз тебе уже все равно.

– Тебе что ли?

– Мне от тебя ничего не надо и о себе я сам позабочусь. А вот ей ты мог бы помочь.

Егор кивнул на соседнюю лавочку, куда только что присела усталая тридцатилетняя женщина с двумя детьми, примерно трех и четырех лет. Невысокого роста коротко стриженая блондинка. Вид несколько потрепанный. Одежда чистая, но неброская и если присмотреться, то в паре мест видна аккуратная штопка. Детишки, мальчишки, одеты, как и мать. У них на двоих было одно мороженное, самое дешевое, белое в вафельном стаканчике, и они спорили, кто будет кушать его первым.

– И как мне ей помочь? – Токарев отвернулся.

– Самое простое – дать денег. Сколько у тебя сейчас при себе?

– Немного. Тысяч двадцать рублями и около трехсот долларов.

– Вот видишь. Для тебя это немного. А для этой женщины, думаю, матери-одиночки, которая вырвалась с работы, чтобы с детьми прогуляться, двадцать тысяч зарплата за месяц. Тебе-то все равно. Ты уже настроился на смерть, а она и ее дети, на которых воровское правительство выделяет по двести-триста рублей в месяц, хотят жить. И сколько таких вокруг, если присмотреться? Много. Очень много. Так что, коль надумал счеты с жизнью сводить, делай это не на дороге и людям помоги. Церковникам-ворам только не вздумай деньги отдавать, да в фонды разные. Там почти везде мошенники, честного человека днем с огнем не сыщешь. Лучше сам.

– И что? Мне подойти и дать ей денег?

– Да.

– Неудобно как-то.

– И это мне говорит человек, который только что под машины бросался?

Парень усмехнулся и Михаил кивнул:

– Ты прав. Мне теперь стесняться нечего.

Егор кивнул на женщину:

– Тогда действуй.

Михаил поднялся, и Егор одобрительно кивнул. После чего Токарев на ходу достал деньги и направился к женщине, подошел к ней и, когда она посмотрела на него, заговорил:

– Извините… Я вот… Это… Вам, короче…

Запинаясь и заикаясь, Токарев протянул женщине деньги. Она машинально взяла их, а затем вскочила на ноги, словно ошпаренная, и выкрикнула:

– За кого вы меня принимаете!? – Одновременно с этим захныкали напуганные мальчишки, а женщина сунула деньги Токареву в карман пиджака и схватила детей за руки: – Пойдемте отсюда!

– Вы меня не так поняли… – Михаил попытался оправдаться. – Я же от чистого сердца…

– Не бывает так! – на ходу бросила блондинка. – Или со мной переспать хочешь, или педофил. Пошел отсюда, а то полицию вызову. Мудак! А еще в пиджаке!

Женщина с детьми удалялась, а Михаил обернулся и увидел, что Егора уже нет. Парень тоже оставил его, но майка спасителя мелькнула между кустов и Токарев, сам не понимая почему, бросился за ним вслед.

Бизнесмен догнал Егора уже на выходе из парка и пристроился рядом. Парень бросил на него косой взгляд, заметил купюры в кармане и спросил:

– Что, не взяла?

– Нет, – Токарев мотнул головой.

– Правильная женщина, значит, я не ошибся, – парень улыбнулся. – Гордая. Наша. Русская. Такая и мальчишек своих сама вырастит, и любому козлу, если надо, рога посшибает.

Егор замолчал и Михаил спросил:

– И что теперь?

– А тебе мой совет нужен?

– Ну, да.

– Наверняка, завтра она снова в этом же парке будет, или послезавтра. Захочешь помочь, поможешь.

– А сейчас что делать?

– Занимайся своими делами, фирмой, завещание напиши. Сам решай. Я тебе не наставник духовный, не пастор и не папа с мамой в одном лице.

Было, Михаил приостановился, но потом ускорился и спросил:

– А можно я с тобой пойду?

– Если заняться нечем, пойдем. Ты мне не мешаешь, – Егор пожал плечами.

Шли они недолго и остановились через пару кварталов. Парень огляделся, провел ладонью по светлым волосам и свернул в один из дворов, где присел на железную ограду палисадника с цветочками. Двор был тихим и если не знать, что находишься в Москве, то можно было решить, что судьба забросила Михаила в провинцию. Невдалеке пожилой таджик или узбек (хрен их разберешь этих азиатов-гастарбайтеров), напевая себе под нос тягучую мелодию, подметал асфальт. Где-то слышался женский смех, и за пятиэтажным домом гудело шоссе. Голова Токарева пока не беспокоила, Егор сохранял невозмутимость и вертел в зубах спичинку, и Михаил думал о том, что парень прав. Самоубийство не выход. Это трусость. Сейчас ему нечего бояться. Над ним нет закона. Запреты пустяк. И он, как это ни странно, впервые в жизни, по настоящему свободен. Ненадолго, ибо скоро болезнь сломает его. Но есть реальная возможность прожить остаток жизни как человек, и это следовало использовать.

Тем временем минуло десять минут. Ожидание стало утомлять Михаила, который почувствовал, что проголодался, и он повернулся к Егору:

– Мы кого-то ждем?

Парень кивнул:

– Да.

– Твоего приятеля или подругу?

– Можно сказать, что и так.

– А может…

Токарев хотел предложить парню сходить в ларек за шаурмой и водой, но тот приподнял правую ладонь и сказал:

– Тихо.

Бизнесмен замолчал, а Егор к чему-то прислушался. После чего встал и направился за угол дома. Токарев последовал за ним и вскоре услышал звуки борьбы, судя по которым, в драке участвовало три-четыре человека, русский и кавказцы:

– Я твой мама ебаль!

– Сними этот сраный майка, сын ишака!

– Нахуй пошел, чурка!

– Тебе пиздец, русский!

Егор и Михаил зашли за угол и увидели следующую картину. Прижавшись спиной к стене, перед тремя молодыми кавказцами стоял широкоплечий шатен девятнадцати-двадцати лет в черной майке с надписью: "Я русский!" Дети гор, наверняка, студенты, подобно шакалам, окружили крепыша полукругом, и требовали у него снять майку, а тот не отступал и был готов драться.

Раньше, еще вчера вечером, Токарев, скорее всего, опустил бы голову и трусливо проскользнул мимо, да и сейчас ввязываться в конфликт с кавказцами, наглыми и нахрапистыми, желания не было. Но Егор был иного мнения. Не сбавляя шага, он приблизился к горцам и четким прямым ударом в челюсть свалил ближайшего на асфальт. Остальные, было, бросились на него. Однако в драку вступил крепыш, который взял одного противника на болевой прием, а затем ткнул его лицом в стену дома. Ну, а третьего схватил Токарев, да только неудачно. Верткий чернявый противник вывернулся из захвата и головой ударил Михаила по лицу. Бизнесмен потерялся и выпустил кавказца, который бросился на утек, но далеко не убежал. Егор подпрыгнул и ногой не сильно толкнул его в спину. Беглец споткнулся и упал, и после этого его добил шатен.

Три тела лежали на асфальте и Токарев, который прижал к разбитым губам платок, не знал, что делать. Зато шатен и Егор знали. Быстро и сноровисто они обыскали кавказцев и изъяли у них документы, бумажники, два ножа и один травматический пистолет.

– Нормально, – усмехнулся шатен.

– Сойдет, – вторил ему Егор и кивнул Токареву в сторону второго выхода со двора: – Уходим. Здесь видеокамер нет. Норма.

Быстрым шагом троица покинула место схватки и вскоре оказалась в другом дворе. Здесь Егор выкинул документы и пустые бумажники кавказцев в мусорный бак, спрятал пистолет за пояс, прикрыл его майкой и протянул шатену руку. Парни поздоровались, но как-то странно, вена к вене, словно побратались, и спаситель Токарева кивнул:

– Егор.

– Эдик, – ответил шатен и посмотрел на Токарева: – Наш человек?

– Наш, но не в теме. У него своя волна.

– Понятно, – шатен качнул головой и спросил Егора: – Куда теперь?

– Есть неподалеку местечко тихое. Пойдем, поговорим?

– Я не против.

Парни выдвинулись со двора на улицу, а Михаил огляделся, и последовал за ними. Ему было все равно, что делать и куда идти, а от молодых людей, с которыми его свела судьба, веяло силой и уверенностью, и Токареву это нравилось.